Я стоял и смотрел на цветы. Их красота всегда завораживала меня, такая чистая, непорочная. В отличие от людей цветы не предавали, не лгали, а лишь радовали сердце и глаз. Впрочем, порой люди умудрялись испортить и их очарование. Ядовито синие хризантемы, зелёные розы так и сочились цинизмом. И только в глубине, в нежном очертании лепестков, проглядывала невинность. Робкой девушкой она старалась скрыться за яркой расцветкой. По крайней мере, их красота не была уничтожена до конца. Почти, но не совсем.
Но всё же странно было видеть цветы в каменном тоннеле, подземке, метро...Противоестественно, нелогично, неправильно... Под толщей земли, с нацепленными бирками с названием, будто бы не живые существа, не часть природы, а камень. Давно мёртвый и потерявший надежду на возрождение. Люди, до чего же вы дошли, чтобы продавать цветы? Чтобы продавать красоту?
Прохожие не обращали на киоск никакого внимания. Продавщица читала очередной любовный роман, изредка отвлекаясь на редкого покупателя или равнодушной рукой обдирая засохшие листья, а таких было немало. Засохшие листья, ещё более сухие сердца.
Моё сердце болело. Ненависть к людям вспыхнула с новой силой. Ненависть к себе. Ненависть к этому миру. К тому, что ничто нельзя изменить.
Я отвернулся, прошёл сквозь слегка покачивающиеся двери, сунул билет в турникет и встал на ступеньки эскалатора.
Было противно, отвращение незаметно прокралось в душу. К ним. К себе. Ко всем людям. Ведь я тоже был человеком, хоть и более чувствительным, чем другие. На десятки метров вокруг я улавливал эмоции людей, их чувства, переживания: гнев, ненависть, ярость, любовь.Сколько было отчаяния и безысходности... Это сводило с ума.
Но хуже всего была ложь. Я чувствовал её по всюду, мерзкий привкус не сходил с языка, заставляя яростно отплевываться. Даже дети, дети, лгали на каждом шагу. Своим родителям, родственникам, учителям. Лгали, преданно глядя наивными глазами в лицо. А я чувствовал ложь, но уже сомневался, не обманулось ли мое сознание? Может, я всё же сошёл с ума?
Люди внизу копошились, отдавшись делам, но ни один из них не помог одинокой старухе упавшей у основания эскалатора и безуспешно пытающейся подняться. Им всё равно. А мне плевать на них. Для них существуют только они. А кто существует для меня? Эта старуха? Я бросился по ступенькам, не в силах больше смотреть. Не в силах разрываться между душевной болью и болью этой женщины. Помочь, только помочь. И неважно почему и зачем. Просто помочь.
Я тяжело дышал, эскалатор оказался на удивление длинным, хорошо хоть ноги сами несли вперёд. Спустившись, я увидел молодого человека, помогающего пожилой женщине подняться, и вздохнул с облегчением. Но рано. Старуха его даже не поблагодарила, одарив пронзительным взглядом и невозмутимо покинув станцию. Семь простых букв, образующих такое важное в мире слово. Или уже не столь важное? Или и вовсе ничего не значащее? - Молодой человек растерянно постоял посреди станции, а затем, собравшись с мыслями, продолжил свой путь.
Я сел в поезд, в голове по-прежнему крутилась недавняя сцена. Люди, что с вами? Что со мной?
Двери открылись и в вагон вошла женщина с ребёнком, девочкой лет пяти. Женщина крепко прижимала её к себе, не забывая при этом просить милостыню. В её голосе звучала тоска и безысходность, перемежавшаяся с ноткой фальши. Двойственность ощущений резала сердце, но руки сами потянулись за кошельком.
На следующей станции я выскочил как ошпаренный.Откуда это фальшь? Что с моими ощущениями? Со мной? Мелькнула мысль пойти к врачу и рассказать всё как есть. Мол, так-то, так-то, могу чувствовать эмоции людей, а также ложь.
Я грустно усмехнулся, представив себе реакцию врача. Психушка, лет эдак на дцать. А то и больше.
А вот и выход. Почти на месте. Погрузившись в свои мысли, я и не заметил, как покинул метро. Что-то яркое, жёлтое задержало на себе мой взгляд. Одуванчик. Маленькое солнышко осветило сердце, стало тепло и уютно, будто кошку в руках держишь. Было в цветке что-то первозданное, не тронутое цивилизацией, такое непохожее на цветы в киоске. Рука дёрнулась, чтобы сорвать его, но остановилась в воздухе. Нет, так нельзя. Пусть другие тоже любуются. Кто знает, может, люди не так уж и плохи, если сумели сохранить хотя бы частичку этой красоты.
В памяти вновь всплыли недавние происшествия. Я вдруг заметил то, что вначале ускользнуло от моего взгляда: радостную улыбку старушки, таящуюся в уголках губ, растерянного от столь тёплой благодарности молодого человека, смешинку, спрятавшуюся в голодных глазах пятилетней девочки... За отчаянием и страхом окружавших меня людей таилась надежда. Именно она была сердцевиной существа под названием "человек" - неумолимая, упрямая, вечная.
Я поднял голову и почувствовал на лице капли дождя, слёзы очищения. Небо затянуло тучами, но для меня сияло маленькое, отчаянное солнце - одуванчик шире расставил свои лепестки, сопротивляясь буйной стихии. Под жесткими порывами ветра он сгибался, но стебель не был сломан, и цветок продолжал свою борьбу, ярче, яростнее сверкая солнечным светом...