- Отойди-ка в сторону - дай пройти. - Ой, да иди-иди.... Скажите, пожалуйста - и кто тебе мешает? Иди себе тудой, подобру-поздорову! - Так лужа, а ты мешаешь. Стоишь на тропе как... каланча пожарная ...накренённая! Не обойти, не перепрыгнуть! - Я - каланча накренённая? Так ты сам - дубина стоеросовая! Лужу, он разглядел - ха! Кроссовочки не размочи! Ходят тута всякие пижоны, типа деловой, а сам,... сам... "ботан" городской в джинсовой пижаме. Вот чё тебе тут надо? - И надо. Что - не твоё дело. Ты вообще, кто такой? Ты откуда вылез, сельпо? - Я те щас влеплю за "сельпо"! Я тута всю жизню живу, вона - на горке моя хата, а он тута явился.... Ну я тебе щас...! - Предупреждаю: у меня "разряд": будешь зубки собирать! - Ах, я - "зубки"? Ах, "разряд"? Ну, держись! Ща я тебе как заряжу - так тряхнёт... Пацаны ринулись в бой, повалились в горячую пыль и принялись энергично мутузить друг друга. Было им лет по одиннадцать, может, двенадцать. Вдруг над ними коротко свистануло, и грянул гром. Драчунов как пружиной подбросило и они, не разбирая дороги, пырскнули в разные стороны. Обогнув горку на рекордной скорости, они встретились у сажалки, и без сил повалились на прохладный пырей. - Что это было? - слегка отдышавшись, спросил приезжий. - А пуга. Сюдой дядька Якуб, пастух, коров гонит на водопой. Пуга у него здоровенная. Это "собр" наш деревенский. - пояснил местный, отдуваясь. - Тут спецотряд быстрого реагирования расположен, что ли? Это в Стравичах-то? - удивился приезжий. - Не, это дядька Якуб так прикалывается. Говорит, за телятами, коровами смотреть... иногда, так быстро реагировать надо, ясно? Не то в два счёта разбредутся - хромай потом за ними! Вот себя "собром" и называет, - пояснил местный. - А, понятно. Прикольно, конечно. И пугой... это он здорово щёлкает, но ведь не попал, кажется? - констатировал приезжий. - Да он - по воздуху... Кабы попал, ты бы счас знаешь, как голосил! Или вообще никогда бы уже не голосил, - сызъявил местный. - Но-но, полегче на поворотах. Неизвестно ещё, кто бы как голосил, - заершился приезжий. - Да ладно, не боись, дядька Якуб не злой. Он пугает только: он с понятием. Никогда ни разу никого ни ударил. Но впечатляет, правда? Опять же - момент неожиданности. - прищурился на солнце местный. Был он для своего возраста высоковат и весь какой-то очень светлый: и глаза и волосы и кожа и одетый без футболки пыльный голубоватый полукомбинезон с множеством карманов на молниях и заклёпках. Несмотря на длительную жару, он почти не загорел; только по лицу, особенно носу, насеяно тёмно-розовых веснушек. Помолчали, глядя на высоко летящие облака. - Смотри, фигура какая: лапа когтистая. - показал приезжий мальчик. - Ага, похоже. А вон-вон, тама - как бы парусник. Видишь? - местный вытянул поцарапанный палец. - Есть что-то. А это... это конская голова! Видишь, грива длинная развевается. - Точно! Здорово это.... Ну, облака. Я люблю разглядывать. Местный улыбнулся во весь рот. - И я. Я из Минска приехал, меня Фёдором зовут; можно Федя. А тебя? - Федя протянул мальчику ладонь. - А я Вовка. Ладно... но учти, столица: у нас тута городских не жалуют. Так что, поосторожнее с нашими хлопцами, понял? Я не вступлюсь, - строго сказал он, но протянутую руку пожал. - Да понял я; и не надо. Я и сам за себя могу постоять. Я ж говорил: у меня спортивный "разряд" - пожал плечами Федя. - По шашкам, что ль? - ухмыльнулся Вовка. - Ну почему по шашкам? По плаванью. Я сильный - добродушно сказал Федя. Похоже, он не обиделся. - Но если полезут гуртом - лучше не связывайся, беги, - посоветовал Вовка. - Спасибо. Учту, конечно. Опять помолчали, глядя в высокое небо. Федя сел, и какое-то время задумчиво смотрел на сажалку. Он был загорелый, стройный, непослушные каштаново-русые, отросшие за каникулы, волосы, закрывали уши и лоб. Тёмные, зеленоватые глаза, казалось, делали его старше. Федя надел лежащую рядом бейсболку и решительно повернулся к Вовке. - Слушай, - слегка запинаясь, начал он. - Тут такое дело... Ты ведь местный, всё в округе знаешь, так? Вовка кивнул. - Озеро тут где-то есть, называется Глухое. Вовка опять кивнул, знаю, мол. - Вот! - обрадовался поддержке Федя. - Мне туда очень попасть надо. Покажешь? - А на что? - заинтересовался Вовка и повернулся на бок. Он сорвал сочный стебель пырея и, подперев согнутой рукой голову, стал его жевать. - А на то: карта у меня есть, - в тон ему, но тихо ответил Федя и быстро посмотрел по сторонам: не появился ли неожиданно ещё кто-нибудь рядом. - И что за карта? Откуда она у тебя? - Вовка от возросшего интереса выбросил пырей и сел. - Так, всё по порядку. - Федя облизнул пересохшие губы. - Ты ведь деда Тодора знал? Ясно же. И бабу Тодориху знаешь. А я их внук. Моя мама, Алёна Тодоровна, дочка им. Только я сюда давно не приезжал. Когда был маленький, приезжал. Тоесть, родители, конечно, привозили. А потом... ну, это не от меня зависело. Дед с бабушкой к нам приезжали иногда. А кем дед заядлым был? - Федя поднял палец и в упор посмотрел на Вовку, как будто тот собирался ему возразить. - Правильно, ры-ба-ком. - ответил он сам себе. - Любил он рыбу ловить, а потом рыбацкие байки рассказывать. Но... - Точно, сам не разслышал. - перебил Федю Вовка. - Соберутся парни летним вечером на завалинке, у какой крайней хаты и пацаны тута. И дед Тодор тута как тут, и давай байки травить. Мастак: бывало, ухахатывались все. А то жути как подпустит. Пацаны аж визжат! Да чего там - я и сам визжал. Знаешь, как страшно? До мурашек по спине. Девки, те, если когда жуть эту слышали - не выдерживали, ещё больше визжали... - Ну вот: ходил дед как-то удить и на Глухое озеро, - продолжил Федя. - Прошлой осенью, незадолго.... Там с ним что-то приключилось. Не знаю что точно, не успел он мне рассказать. - Здесь Федя тяжело вздохнул. Вовка сочувственно перекрестился и, как бабка учила: - Царствие небесное! Помолчали, и Федя продолжил: - Но карту он нарисовал и держал под подушкой. Потом... Отец мой её так-сяк повертел и оставил на столе. Сказал так: забабоны какие-нибудь рыбацкие, а у меня лишнего времени нет, да и не рыбак я. Но кажется мне, что это никакие и не забабоны, а что-то очень серьёзное. Хочу вот на Глухое озеро сходить, на месте посмотреть. На месте оно, может, виднее. - Да, на месте что-то бы могло проясниться. А у тебя какие-нибудь версии есть? - сверкнул глазами Вовка. - Ну, какие у меня версии? Либо рыба необыкновенная, либо тайник с какой-то находкой - клад что ли. А далеко это озеро? - поднялся Федя. - Так не близко. Пойдём, хватит тута комаров кормить. - Поднимаясь и отряхиваясь, сказал Вовка. Они повернули с околицы в узенький переулок продолжая разговор. - Но ты знаешь где? - торопился Федя за Вовой. - Пойдёшь со мной? Скоро мой отец пойдёт в отпуск и приедет. А я хочу до его приезда успеть на озеро сходить. Он ни за что не пойдёт и меня не пустит. - Я знаю об этом озере, но сам тама никогда не бывал и дороги туда не знаю. Знаю только приблизно, в какой оно стороне. Тама - махнул Вовка рукой куда-то неопределённо. - Трусишь? - прищурился Федя. - Не-а. - просто ответил Вовка. И загадочно добавил: - И я знаю, кто знает. И он нам может помочь. Это лучший друг деда Тодора - дядька Якуб. А ты не знал-то? Они часто вместе рыбачили; может, и на Глухом озере тоже. А почему дед Тодор свою карту дядьке Якубу не оставил? Вопрос. Хотя... дядька-то, Якуб, конечно, сильно моложе деда, но тоже пожилой уже и инвалид. Он прошлой весной ногу сломал. Как-то очень неудачно; сложный перелом и всё такое... долго лечился. А карту ты мне покажешь? - Легко... - пригласил Вовку Федя. Мальчики вышли из переулка на широкую улицу и пошли к дому бабы Тодорихи. Через минут двадцать, они сидели в саду под вишней и рассматривали карту деда Тодора. На Вовке задом наперёд (так по моде же!) красовалась джинсовая бейсболка с модным логотипом "Найк" - подарок нового приятеля. - Вот наши Стравичи, вот вверху слева лес - ельник дремучий, справа большое верховое болото, а за ним озеро Глухое. Не очень большое. По краю болота к нему идёт тропа - водил по карте щепкой Вовка. - До озера километров двадцать будет. А вот это, на той стороне озера, видать, метка - чёрным крестиком. "Чёрная пиратская метка". - сказал он вдруг завывающим киношным голосом, и продолжил нормальным: - Вот куда надо попасть и посмотреть, что тама. Согласен? - посмотрел он на Федю. - Согласен-то, конечно, согласен. А практически как это сделать? Надо дяде Якубу открыться. - Федя в нетерпении готов был уже бежать искать его. - Пока не суетись. Надо до вечера погодить. Дядька стадо вечером пригонит, тогда к нему и пойдём. А счас.... Сосед, мой друг Костик.... Обещался я к нему днём прийти. Предки его на работе, а мы музыку хотели послушать, у него телевизор суперский, с приставкой ДВД, и диск Димы Колдуна. Ты к нему как,... уважаешь? Мы сильно уважаем, учти. Костик нормальный пацан и продвинутый. Пойдём вместе; он не будет против, если ты со мной придёшь. А я ему о твоём деле ни гу-гу! И ваще, я - никому, могила. - Вовка поднялся с самодельного, со щелью, табурета. - Пойдём, - согласился Федя и тоже поднялся. Они вышли на раскаленную солнцем улицу. Не было ни души. Только вдоль заборов, в тени, лежали кое-где собаки. Куры и петухи, с раскрытыми клювами, прятались от жары под раскидистыми листьями лопухов. На толстом нижнем суку берёзы у колодца, куда его загнали, наверное, с утра собаки, свесив лапы, спал большой кот. Ребята зашли во двор, где слышна была ритмичная музыка, и Вовка позвал: - Костик, лучший друг, выходи! Через полминуты дверь на веранде отворилась, и на пороге возник рыжеватый мальчик в чёрно-белой, навыпуск, майке-борцовке с капюшоном и любительской трафаретной надписью "D. Koldun", и длинных шортах, из обрезанных старых протёртых джинсов с глубокими накладными карманами. Он поманил рукой - заходите, мол, а сам, пританцовывая, скрылся в глубине дома. На закате троица закадычных уже приятелей, вооружившись длинными ореховыми хворостинами, сидела на мостках над сажалкой, дожидаясь возвращения стада с пастбища. Над лесом играла вечерняя заря, а в космической синеве заморгала, словно спросонья, первая звезда. Ленивый ветерок доносил с полей запахи хлеба и молока. Взбодрившиеся в вечерней прохладе петухи заводили вечернюю поверку. Когда медленно шедшее в деревню по тёплой пахучей пыли, стадо "голландок" поравнялось с сажалкой, ребята направились к дядьке Якубу. Дядька был невысок, кряжист, но худощав, с копной волнистых русых волос. Они вились из-под, изначально, чёрной, но повыцветшей теперь бейсболки. Дядька почему-то называл бейсболку "биткой". Носил он пышные "литовские" усы. Поверх футболки надет был старый замшевый пиджак, вытертые джинсы были заправлены в кирзовые сапоги. Он попыхивал маленькой трубкой-носогрейкой. - Доброго вечера, дядя Якуб! - приветствовали его мальчики. - И вам того же, - ответил он им. - Мы поможем вам стадо на ферму пригнать. Жучок, вон, охрип уже. - сказал Костик. - Да коровы что-то сегодня шибко разбредаются, вот он брешет и брешет. А уж набегался.... Да и я, конечно, тоже. Спасибо, хлопцы. Пошла домой, Пеструшка, пошла! Шибче шпацируй! - закричал он на рябую рыжеватую корову, которая направилась к сажалке. Лихо, взмахнув над головой бичом, пастух оглушительно щёлкнул. Жучок, кобель непонятной породы, но, как видно, не без примеси благородных шотландских кровей, зашёлся хриплым лаем. - Ух, как лихо вы бичом, - сказал Федя. - Что-то не припомню я тебя, малец. Ты, чьих будешь? - обратил на него внимание дядька. - Я бабушке Тодорихе внук, Федя. Из Минска - ответил Федя. - Ээ, так я знаю тебя; а, однако, как ты вырос - не узнать теперь. Так ты к Тодорихе, бабке своей, на каникулы приехал? Это хорошо... хорошо. Не будет она теперь так по Тодору скучать. За столько лет привыкла она к нему сильно, теперь ей тяжело очень без него. Вот, зиму, почитай всю, хворала. Она.... Зорька, стой! - закричал он вдруг и, прихрамывая, побежал за коровой, которая воспользовавшись моментом, влезла-таки в сажалку. - Ах, ты, шельма! - закричал пастух и щёлкнул бичом. Корова нехотя побрела на берег. - Шевелись! - закричали на неё, подгоняя, Вовка и Костик и подстегнули её по крупу хворостинами. Зорька прибавила прыти и пошла в стадо. - Дядечка Якуб, дайте мне разок бичом щёлкнуть - попросил Вова. - А волшебное слово.... - прищурился на него пастух. - Налью! - ухмыльнулся Вовка. - Чего-о? Ах ты, разбойник! Вот я тебя счас.... - грозно свёл брови дядька Якуб и сделал вид, что срывается с места за Вовкой. Вовка спрятался в стаде. - Дядечка Якуб, я же пошутил! - закричал оттуда он. - А я ещё подумаю - я, пошутил ли? - ответил, улыбаясь, в пышные усы дядька. - Дядечка Якуб, все знают, что вы не употребляете этих напитков. Потому я так и пошутил! - закричал Вовка. - Я тоже пошутил. А ты взялся помогать, так помогай, а не в стаде прогуливайся. - отозвался дядька. - А дайте разок бичом щёлкнуть, для пущей помощи, пожалуйста, - гнул своё Вовка. - Ладно, уж, настыра, щёлкни. Вижу, хочется тебе перед городским дружком показаться. - пастух смотал бич и протянул Вовке пугу. Вовка отошёл подальше от приятелей, покачал пугу на ладони, взвешивая, и отпустил бич. Потом выбросил вверх руку, три раза быстро описал бичом над головой широкую дугу, и дёрнул, как стряхнул. Бич коротко щёлкнул. Не так оглушительно, как у пастуха. Но... оглушительно вскрикнул Вовка. Он отбросил пугу и, присев, схватился за левое ухо. Все бросились к нему. - Ой-ой-ой-ой-ой! - енчил побледневший Вовка. - Ухо задел. Ухо моё.... - шептал он побелевшими губами. Федя кинулся к сажалке, снимая футболку. Окунув её в воду и на ходу отжимая, он побежал к Вовке. Дядька Якуб и Костик осматривали травму. - Что ж ты так, малец, не аккуратно? - говорил сердито дядька. - Не впервой ведь щёлкаешь. Ну да будя - больше тебе пугу не дам. Вот, мокрое приложи - он взял у Феди футболку и, сложив, подал Вовке. - Ай, не плачь. Ничего там нет серьёзного, за верхушку уха чуток зацепило. Царапина. Распухнет, конечно, поболит, но скоро и пройдёт. Не плачь. - Я не плачу. Я оттого, что вы мне грозитесь больше пугу не давать... А я нарочно... себе по уху бичом, да? - сиплым от слёз голосом и всхлипывая, сказал Вовка. - То-то, не нарочно. Так ты бы... представь себе, коли нарочно - мы все бы тут без ушей остались бы - резюмировал ситуацию дядька Якуб. Мальчики против воли заулыбались, представив себе безухую компанию (даже и Жучка, и коров), бредущую в деревню. А там деды на завалинке, бабы у колодца. Ой, что было бы! Даже Вовка криво, сквозь слёзы, усмехнулся. Он побежал к сажалке смывать с лица размазанную слезами пыль. Ребята подались за ним. Стадо тем временем ушло вперёд и уже входило в деревню. Дядька бросился догонять. - Благоприятная развивалась ситуация, да, кажется, упустили. Утром придётся стадо провожать. Жаль, - огорчился Федя. - Да я же не нарочно... - начал было Вовка. - Да мы знаем, Вова. И больно тебе, и обидно. А представь, кабы я пугу взял? Может, мне бы ещё и руку оторвало... Я к тому, что такие дела с каждым могут случиться. А времени всё же жаль: вдруг это дело и вовсе... громоздкое, и лета не хватит. Хочется поскорее узнать, сейчас, что там, на этом озере. Тебе разве не хочется? - говорил Вовке Федя, поглядывая на Костика, а тот согласно кивал головой. - Да знали бы вы, как мне тоже это хочется узнать, - сказал Вовка. - Ребята, идея. Не зря говорят: "нет худа без добра". Наш пастух травы всякие, заговоры знает - он кто-то вроде знахаря. К нему тётки наши за разными примочками да натираниями ходят - рассказал приятелям Костик. - И что? - А то! И мы к нему вечером за примочками пойдём. - Какие примочки, Костик! На что нам? - удивился Вовка. - Да тебе примочки, Вовочка, тебе. У кого ухо как пирожок: толстое и румяное? Вот вам и повод у дядьки Якуба побывать. Дело сделаем, а, заодно, Вовка, и полечишься. Дома у него спокойно посидим, поговорим. Лучше, чем на ходу в стаде. Тем более, такое дело, я думаю, с наскока не решить. Верно, Федя? - обратился за поддержкой своей идеи Костик. - Вовка, Костик верно говорит. Он дельную идейку подкинул и я с ним совершенно согласен. - Федя улыбнулся Костику. - Так и я ведь согласен, ребята. - сказал Вова. - Клёвая идея! Вечером ребята навестили дядьку Якуба. Вовкино ухо к тому времени практически не нуждалось в лечении, но дядька всё же, осмотрел его и слегка помазал какой-то светлой пастой, пахнущей мятой и мёдом. Потом все пили травяной душистый чай с мелиссой и принесёнными ребятами печеньем и "сникерсами". С видом знатоков, стараясь основательно заинтересовать дядьку, рассуждали дети о преимуществах и недостатках известных им способов рыбной ловли. Вскоре все дружно выбирали место для будущей рыбалки, коих дядька Якуб знал в ближних и дальних окрестностях предостаточно. Сколько не расписывал словоохотливый рыбак те или иные рыбные места, как не привлекал красочными рыбацкими байками об уловах фантастических и легендарных, Вовка и Костик не соглашались ловить там. Они настаивали, что своему самому лучшему другу и, к тому же, внуку легендарнейшего в этих местах, выдающегося рыбака деда Тодора, надо показать самое лучшее рыбное место, чтобы память об этой рыбалке осталась у Феди на всю жизнь. Федя в их дебаты не встревал, делал равнодушный вид: дескать, ничего я здесь не знаю, и мне всё равно. Когда уж перебрали все рыбные места в окрестностях, а озеро Глухое так и не было дядькой Якубом помянуто, Федя достал из кармана куртки дедову "карту". - А я ещё про озеро Глухое знаю; вы забыли - сказал он. Вот, дед карту оставил. Я думаю, что отметил он место самое рыбное. Может, во всей Беларуси лучшего клёва, чем там, нет. Я, честно сказать, больше всего на свете, хотел бы там, на лучшем дедовом месте, половить. Федя рассказал дядьке Якубу историю обретения заветной карты. Ребята, слушали как говориться, "затаив дыхание", а дядька Якуб, в свою очередь, уставился на Федю. В полной тишине все отчётливо услышали как, не особо стесняясь, шурхнула под печью мышь. - От, придёт по тебя Пижама, она тебя шурханёт - пообещал мыши дядька, не спуская, однако, взгляда с карты. - Пижама, это кошка дядькина, трёхцветная. Она и крыс гоняет и даже собак не боится. Ест почти всё подряд, хищная очень: видать, порода её такая. Дядька Якуб ею очень гордится и любит, а она с ним иногда и на рыбалку ходит, если не далеко. И с рыбалки за околицей всегда встречает, с той стороны, куда он пойдёт, даже если сама и не видала. Все удивляются: откуда только узнаёт. Иные пытались её к себе сманить - не получилось. Как говорится: "никакими калачами не заманишь". Вот кошка Пижама верный друг какой - ещё поискать, - закончил неожиданный панегирик кошке Пижаме Вова. - Скорее, не друг, а подруга - поправил Вову дядька. - Слушайте, хлопцы, вы мне "кошками зубы не заговаривайте". Не отвлекайте от главного: самый лучший, говоришь, в Беларуси клёв, самое рыбное место, а? Так это, говоришь, Тодорова карта? С меткой? - дядька всё не спускал глаз с карты. Глаза дядькины явно горели уже огнём, нет, пожарищем азарта. Он, сам того не замечая, стал в волнении крутить правый ус. - Да вот карта, метка. - Федя сдвинул на край стола чашки и тарелки. Он развернул дедову карту и уткнул палец в чёрный крест. - Так-так-так... - дядька Якуб впился глазами в карту. - Карта немного не точная у Тодора. Наша речулка Махоня в озеро Глухое впадает, а у Тодора это не нарисовано. Впрочем, это и так все местные знают. А не местные... а! Так Тодор, вот хитрец, Царствие ему.... Он, значит, нарочно, это не отобразил, что бы, в случае чего чужим неповадно было. Значит, дело серьёзное, ребята. А давненько, не ходил я на серьёзную рыбу. Вот, как ногу сломал, да и Тодора не стало... Раз, по молодости лет, было: ловили мы с Тодором однажды там, на Глухом. И улов был более чем приличный, и ничего с нами такого там не произошло, но.... Знающие люди нам потом объяснили про риск, как говорится "что к чему". Больше мы туда и не совались. Теперь значит, Тодор через столько лет опять рискнул. Что-то такое я вспоминаю, говорил мне Тодор. Но как-то тогда мне это пришлось не ко времени. Я полагал, что потом, позже, мы с Тодором ещё конкретно поговорим. Да не пришлось больше нам обстоятельно поговорить. И не видались почти. Заболел я, со сломанной ногой долго в областной больнице лечился. Тодору, конечно, далеко было бы ехать, а по его годам и тяжело. Я и не ждал. Потом и он слёг. Я навещал, да, но разговоров никаких серьёзных вести не было уже никакой возможности ввиду его слабого состояния. Я было хотел как-то то-сё поспрашивать, да Тодориха не дала толком поговорить. Сказала: - Нельзя ему никаких волнительных разговоров. Я ж понимал, да, что рыбацкие разговоры для Тодора, конечно, волнительны, но я только спросить хотел, вот про это самое, озеро Глухое, к чему он тогда речь о нём заводил. А она, бабка твоя, меня и прогнала. - С этими, говорит, разговорами не ходи. А коли идёшь, значит, как друг - как друг о чём-нибудь приятном и хорошем разговаривай, хоть о погоде, но на рыбу не сворачивай, не волнуй его. Да. Жаль мне теперь, что не выслушал я раньше друга, кто ж знал... - дядька потянулся было за трубкой, но поглядел на ребят и, видимо, передумал. - Я тогда попенял ему ещё, что он один на это озеро ходил, не то, что без меня, а и вообще. Туда и в компании, говорят, ходить стрёмно, а уж одному.... - Что б вы, хлопцы, знали, - продолжал рассказ дядька, - чертовщина временами на этом озере творится какая-то. Тама действительно можно очень богатый улов добыть и редкую рыбу, какая давно и не водится у нас теперь: и ментуза и князь-сома с золотым усом можно добыть. Но и сгинуть можно бесследно и с любым уловом, и вовсе без него. Тута дело, говорят, не в рыбалке. А вот, говорят, - понизил дядька голос почти до шёпота, - иногда, да ещё, когда ляжет на озеро туман, а на небе полная луна, могут выйти из озера духи и черти, и русалки и водяные кони, и огненные змеи, и... - Ха-ха-ха! Ой, ха-ха-ха-ха!!! Ну, Вы, дядя Якуб удивили: скажете тоже - черти из озера! Что вы бабские байки слушаете?! - Ой, русалки в тумане! Ой, я не могу! Нельзя же всему такому верить! - Змеи лётают, с рогами! Под луной! Дракона ещё вспомните, дядька Якуб! - Ха-ха-ха-ха!!! - смеясь, закричали мальчики дядьке Якубу. - Ха-ха-ха! Ой, не ожидали мы от вас.... Да мало ли, кто что говорит, дядя Якуб! Да таких ужастиков в телевизоре, ха-ха, видимо-невидимо! - Нет, хлопцы, я верю - стоял на своём дядька. - Я от верных людей слышал. - Да эти ваши "верные люди" байками самого деда Тодора превзошли. Даже ему бы такого не придумать. Меньше бы им надо бы, в самом деле, телевизор смотреть. Сериалы тама всяки-разные, мистические - скептически сказал Вова. - Не скажи, Вовка. Кое-что я от самого Тодора и слыхал, да. Но, только, говорил вам уже, не придал тогда этому должного внимания. Как вы сейчас: только услышал про чертей, так и разговаривать не стал. Да, и в самом деле не было у меня в тот момент достаточно времени. А Тодор, как я теперь понимаю, хотел именно тогда сообщить мне что-то важное. Спешил, как чувствовал. Но карту, видишь ли - продолжил дядька уже задумчиво - он, Тодор-то, не отдал мне. Значит, вышел я у него из веры. Обидел, значит, я его. А я ни сном, ни духом... вовек бы не хотел! А прощения просить теперь не у кого, поздно. Так-то, хлопцы. Дядька отвернулся к тёмному окну; в хате пять стало тихо, как давеча. Только не было слышно уж и мыши. - Так что, хлопцы, не знаю, какая там рыбалка - сказал дядька через паузу, - может там действительно самый лучший, даже в мире, клёв, но.... Только честно скажу, и сразу: вам, детям, туда хода нет. Не обижайтесь. А я cхожу. Тодор один не побоялся. И я не побоюсь. Ради памяти друга. Ведь что-то он важное там узнал. Может, оно важное для нас всех? Что-то же его там так взволновало или напугало? Но... поздно уже, в самом деле: ночь на дворе. А мне завтра опять на пастбище. Бывайте, хлопцы. Не волнуйтесь, я ещё не завтра пойду. Дня через четыре, не раньше. И, обещаю - всё, что я там увижу и узнаю, вам первым и во всех подробностях расскажу. Слово даю! - А у меня цифровое фото есть. Мы бы могли всё снимать. Вот, был бы документ - сделал последнюю, безнадёжную, попытку поучаствовать в предстоящей экспедиции, Федя. - Фото, это, бесспорно сильный аргумент, но - нет, ваша безопасность важнее всего. В самом деле: не известно ведь, с чем там, может быть, придётся столкнуться. Нет, нет и, категорически - нет! Я на себя такой ответственности не возьму. Да и никто не взял бы, даже и ваши отцы. А карту - на, Федя, возьми. Мне не надо. А для тебя память о дедушке. Царствие ему Небесное, светлый был человек. Дядька Якуб широко перекрестился. - Спокойной вам, хлопцы, ночи. - Дядька стал убирать со стола посуду. - Прощайте дядя Якуб. Спокойной ночи! Ребята попрощались и вышли из хаты. Притихшие, понуро пошли они по домам. Казалось , что такое интересное приключение закончится, так и не начавшись. Но как известно: утро вечера мудренее. Утром дружная троица в саду у Костика бурно обсуждала сложившуюся ситуацию. В результате долгих споров было выдвинуто три предложения. Федей - ещё раз попытаться упросить дядьку Якуба взять их с собой на Глухое озеро. Вовкой - пойти за дядькой тайно. А осторожный Костик и вовсе предлагал послушаться дядьку и просто дождаться результатов его похода. Очень скоро обсуждение зашло в тупик. И тогда Костик предложил тянуть жребий. И во время - ребята едва не перессорились. А Вова за свою идею готов был даже, и подраться с друзьями. Решили, что жребий тянуть будут Федя и Вова, а Костик будет судьёй - следить, чтоб всё было по-честному. А то ведь известно, какие бывают "горячие головы". Взяли три вишни и тарелку. Одну вишню оставили нетронутой, другую прокололи один раз, третью - два. Дырочки заткнули хлебными крошками. Уговор был такой: одна дырочка - идём на озеро; две дырочки - попытаемся уговорить дядьку; гладкая вишня - просто ждём результатов. Ягоды положили, на тарелку, и накрыли бейсболкой. Слегка подёргали тарелку, чтобы ягоды перемешались. Потом Федя и Вовка, по очереди просовывая ладонь под бейсболку, вытащили по вишне. Та, что оставалась на тарелке, и была ответом: на тарелке осталась единожды проколотая вишня. - Ур-ра! - закричал Вова. Тут же решено было: со следующего утра, ибо приближался "час Х", следить за пастухом - куда он направляется: на пастбище или на озеро. Костик предложил посоветоваться с Интернетом. Весь остаток дня ребята посвятили сборам вещей: удочки и фотоаппарат - само собой разумеется. Наконец, всё было уложено. Вовка и Костик отпросились у родителей поночевать несколько ночей у бабки Тодорихи - "ради приезжего друга". Днём ребята помогали бабке по хозяйству, вечерами гуляли по деревне, а с полночи они, по очереди, караулили на речке, прячась в кустах неподалёку от дядьковой лодки. Друзья ожидали караульщика в лодке деда Тодора. Прошло пять томительных дней. Ребятам стало казаться, что дядька Якуб так никогда на рыбалку уже и не пойдёт. Была очередь Костика караулить дядьку. Вовка и Федя почти уже задремали в лодке, как вдруг он примчался и, встряхнув друзей, сдавленным голосом сообщил: - Дядька со снастями! Ребята услышали плеск вёсел в тумане. - Пора! Стараясь не шуметь, мальчики оттолкнули лодку от берега и тоже поплыли, держась как можно ближе к берегу. Поднималось солнце, зажигая верхушки лесных деревьев по обоим берегам, и быстро окрашивая их деликатным утренним золотом. Туман быстро стал таять. Боясь быть обнаруженными, дети сильно поотстали. Вскоре дядькина лодка виднелась посередине реки маленькой точкой. Федя и Вова гребли, а Костик осматривал берега, что бы вовремя заметить там дядькину лодку. Править лодкой было не тяжело - река сама несла её течением. Она то поворачивала, то делилась на протоки, то огибала островки. Равнодушно и почти сонно несла река рыбаков навстречу тайнам. Постепенно утро переходило в день. Ребята наскоро перекусили прихваченными из дому припасами. Первым лодку дяди Якуба увидел глазастый Вовка. - Вона его лодка, вона! - показал он на бухточку в камышах. Друзья направили туда свой "крейсер" и вскоре были на берегу. Дядьки нигде не было видно. Сориентировавшись по карте, они выбрали направление вдоль реки, и пошли к озеру. Поначалу берег был приподнятый и сухой, идти было легко. Потом земля почернела и стала податливо-мягкой. Стали отлично видны следы сапог дядьки Якуба. Они резко свернули и пошли сквозь заросли, огибая обширно заросший камышом топкий берег, через который бежал широкий ручей. Почва стала пружинить и, местами, чавкать: начиналось болото. Ребята вооружились длинными шестами, и шли по следам, осторожно пробуя грунт. Мальчики шли уже больше часа, устали и решили передохнуть, когда услышали отдалённые крики. Казалось, кто-то зовёт на помощь. Позабыв про усталость, они поспешили на зов. Вскоре ребята вышли на открытое место. Перед ними широко раскинулся мшистый луг, там-сям поднимались лохматые кочки, проблёскивала чёрная вода. Изредка по краю подрастали чахлые деревца. Крики раздавались совсем рядом. Оглядевшись, они увидели человека, стоящего по пояс в болотном окне недалеко от края. Это был дядька Якуб. В руке у него был короткий обломок шеста, но он не мог помочь. - О, хлопцы! Хлопцы, помогите! - Щас, дядечка Якуб, конечно! Ребята подбежали к мшистой кромке и протянули самый длинный свой шест. Но его размера не хватило. - Вона эту вот, на краю, берёзку сюда ежели б, нагнуть.... Хотя... коротковата будет. Отогните к себе, да привяжите чего-нибудь: ремень, верёвку... Скорее; так. Осторожней, осторожней, не сломите. А теперь гните её на меня. - руководил своим спасением дядька. Костик и Федя изо всех сил упёрлись в ствол берёзки - она наклонилась. Вова взобрался на стволик, нависая над болотом, верхушка дерева опустилась, и верёвка низко нависла над дядькой. Он зацепил её обломком, подтянул к себе и обмотал вокруг руки. - Слезай, Вова, потихоньку, и отклоните ствол в обратную сторону - сказал дядька. Наконец, мальчики вытащили дядьку, и отошли в безопасное место. Отдышавшись, дети собрали ветки для костра и развели огонь. Пока отмывали и просушивали вещи, дядька Якуб рассказал, как попал в болотное окно. Оказалось, он оступился, когда на него вдруг налетела какая-то большая птица, и внезапно и пронзительно крикнула. Вряд ли у глупой птицы были какие-то намерения, но если бы не ребята, пастух, наверное, погиб бы. Высказав мальчикам свою благодарность за спасение, дядя Якуб тут же и отчитал их за непослушание - нарушение запрета ходить на это озеро. Теперь, уж конечно, было решено продолжить путешествие вместе. Собравшись, пошли дальше и почти к вечеру добрались до места, обозначенного на дедовой карте. Осмотрелись: с обрыва крутого берега далеко просматривается зеркало озера, вкруг поросшее корабельными соснами и густыми елями, изредка прочерченные невысокими тонкими берёзами. Солнце стало садиться, и от обрыва по воде скользила широкая тень. Сам обрыв почти отвесно уходил в озеро, и тень под ним была особенно тёмной. В ней светлел лишь огромный иссеченный валун, съехавший когда-то с обрыва. Тянулся давно оставленный им, след. По окраине подступающего леса, бросались кое-где в глаза глубокие, заваленные и заросшие ямы. - Дядя Якуб, отчего эти ямы? - спросил Федя. - Так хвашист бомбил. - А зачем здесь они бомбили? - опять спросил Федя. - Так тута в лесу партизаны были. Вы, хлопцы, располагайтесь пока, а я спущусь к камню, посмотрю, почему его Тодор отметил, насколько это подходящее место и как можно нам тама приладиться на ловлю - сказал дядя Якуб и пошёл к спуску, оставленному валуном. Вскоре он вернулся, запыхавшийся, но довольный. - Место хорошее, ловить можно.... Надо бы сейчас пару удочек приладить, пока не стемнело совсем, а утречком раненько и ловить. А вы, пострелята, на ночлег готовьтесь, чтобы над удочками носом не клевать. - Мы поможем, дядечка Якуб! - Ладно, но потом - сразу спать. Разобрав снасти, рыбаки пошли к озеру. Небо на востоке едва начинало лиловеть, а рыбаки уже сидели над удочками недалеко от валуна. По озеру стлался лёгкий туман. Рыба плескалась и клевала. Первые детские восторги по поводу любой выловленной рыбёшки быстро улеглись, и установилась тишина. Но вот чирикнула какая-то птица, блеснул первый луч восходящего солнца. Через несколько минут раздались уже трели и чириканье по всей опушке; в отдалении заквакала лягушка. Застрекотала сорока, и на обрыв вышел лось. Постоял и ушёл. Люди его не заметили. Закуковала кукушка. - Кукушка, кукушка, скажи, сколько лет я... - громко завёл всем известную приставалку Вовка, но дядька шикнул на него, и опять установилась тишина. Посидев немного спокойно, Вова подошёл к дядьке. - Дядя Якуб, я вот вспомнил, что на стоянке нашей бейсболку забыл. Так я сбегаю? - А? Ну, давай... Скажи только Костику, чтобы он пока и за твоими поплавками проследил. - Ладно. Я мигом! Вова через минуту уже поднимался на обрыв. Вскоре выйдя из леса в бейсболке, он, увидя перед собой озеро, в восхищении остановился на краю обрыва. Солнце цеплялось за кромку леса на противоположном берегу, макушкой своей прячась в длинных розовато-перламутровых облаках. Сиреневые тени изумрудных елей, как ресницы обрамляли песчаный берег. - Ах!... - невольно вздохнул в восхищении мальчик, и вдруг... закричал во весь голос, забыв про ловлю: - А-а-а-а-а!!!. Хлопцы, дядя! Скорей, скорей! Сюда-а! - Что такое? - подскочили рыбаки. - Что случилось?! Вова энергично махал рукой, призывая их на обрыв. Все бросились наверх. Поднявшись на пол-обрыва, рыбаки оглянулись, но ничего не увидели. Вова в нетерпении показывал на озеро, неотводя от него глаз. Наконец, все оказались наверху и увидели, что так поразило Вову. И сами были поражены... На озере... шёл бой! Но никаких звуков боя слышно не было. Слышны были трели птиц, шелест листвы. В тумане быстро двигались и размахивали пиками, косами, мечами, саблями странные солдаты. Сначала трудно было и понять, что это армия. - Ба! Да тут, похоже, разные армии, как теперь говорят - "всех времён и народов" - определил картину дядя Якуб. Все почти не дыша, не веря своим глазам, смотрели на озеро. Почти возле удочек пошла в штыковую атаку рота российских пехотинцев в обмундировании первой мировой войны, держа наперевес винтовки с примкнутыми штыками. В центре боя возникли "крылатые гусары", их сменили конные рыцари, потом, кажется, шведская пехота. На них из тумана вышли косинеры. Отряд партизан окружал группу солдат вермахта. Артиллерийский расчёт французов вкатил пушку на валун. Она беззвучно громыхнула: из жерла пушки вылетели ядро и дым. В глубине поля боя поднялся взрыв. На левом фланге выстроились лучники. Прикрываясь щитами и, выставив пики, на них наступал отряд дружинников. Русские уланы ринулись с правого фланга, и прошли сквозь отряд солдат советской армии. Воин в кожаных латах отбивался большим топором от двух варягов. Они размахивали мечами и все что-то свирепо, но беззвучно кричали. Вдруг низко над боем возник небольшой самолёт с красными звёздами на крыльях и, мелькнув, как тень, подняв волну, скрылся в озере под валуном. Недалеко от него группа партизан-подрывников закладывала мину. На валуне расположились уже пулемётчики. Затем возник немецкий патруль с чёрной овчаркой, но их смело взрывом. Когда он рассеялся, на камне стоял невысокий, кряжистый мужчина в старинном шлеме, и укутанный в широкий плащ, и сдерживал за загривок огромного боевого ручного волка. Но туман на озере рассеивался под лучами пригревающего солнца, и бледнели и рассеивались воины. Ещё минутка-другая... и всё исчезло. Да, в общем, и длилось видение недолго. Лето подходило к концу... Друзья: Федя, Вова и Костик встретились на развилке улицы. - Привет, я к вам! - улыбнулся Федя. - А мы - к тебе. Привет! Привет! - радовались встрече мальчики. - Жаль, что уезжаешь. Лета, его ещё вона сколько: гуляй - не хочу, а ты уезжаешь! Не уезжай, а, Федя? Костик, чего ты молчишь? - сходу начал уговаривать Федю Вова. - А что говорить, правда, Федя? Вовка как будто не понимает, что раз за тобой отец приехал, ты остаться не можешь... - ответил Костя. - А давай мы твоего отца попросим, что бы "на ещё" оставил тебя. - сказал Вова. - Нет, ребята, отец не разрешит. Одного меня потом ехать, не отпустят, а второй раз отец приехать не сможет. Нет, не разрешит он. Следующим летом приеду, ждите. - Долго... до следующего, ещё это не кончилось... - окончательно огорчился Вовка. - А ничего, мы часто будем перезваниваться, и интернет есть. Так что вы держите меня в курсе всех ваших новостей, особенно, если что новое про самолёт. Я на открытии памятника очень хочу быть 9 Мая. Вот, это же и раньше лета, почти каникулы. И отец обещал. - сказал Федя. - Конечно, конечно, Федя. Мы тебе все новости обязательно будем сообщать. А здорово, что у нас в Стравичах будет теперь свой самолёт. Пусть даже и памятник. Это самый классный памятник! Скажи, Костик! - Скажу... - улыбнулся Костик. - Скорей бы его подняли, и реставрировали. А надо ещё на могилу успеть сходить, да Федя? - Только хотел вам это предложить. Время есть до отъезда. Я потому и шёл к Костику, подумал, вы у него, скорее всего, музыку слушаете. Да вот встретились... - А мы к тебе шли: провожать. О, да у тебя и цветочки... Ребята направились в центр села, где на небольшой площади недавно появилась братская могила. Там, несколько дней назад, были похоронены со всеми воинскими почестями трое лётчиков, поднятых из затонувшего на озере Глухое, самолёта.