Аннотация: Я сделал самую главную ошибку своей жизни. Влюбился в актрису, с которой разделил одну сцену. Мне пришлось уйти, а эти строки всегда будут мне напоминать мне о моих прекрасных ошибках.
Предисловие:
Творцу многого не нужно, чтобы быть счастливым.
Достаточно взмахнуть кистью и нарисовать мир, в котором он будет утопать в красках и переливах света, в райских кущах небесных садов, высоких гор, золоте осеннего леса, или просто сидеть на уютной скамье под старыми часами, в старом, забытом всеми парке, с томиком Фроста:
Я удалился к темным деревам,
Чтобы молчать и петь, как их листы.
Однажды к лесу подошла и ты
(Таков был сон), но задержалась там,
У края, не решаясь по следам
Моим за мною в эту глушь войти,
Подумав про себя: 'Меня найти
Он должен сам, как и оставил сам'.
Я рядом был и пристально глядел
Из-за ветвей, что разделяли нас,
И тосковал, а все ж не захотел
Позвать тебя с собой и в этот раз,
Хоть вечно буду мучиться разлукой.
А твой приход стал вновь тому порукой.
(Роберт Фрост: БОЛЬ ВО СНЕ)
PART 1 "И сталь плавится"
-1451?С-
Довольно! Хватит! Остановись! Бесполезно продолжать этот бег от самого себя. Стоит нажать на тормоз, выйти из распахнутого самолёта, и под изумлённые взгляды несущихся вниз, к своей погибели пассажиров, уйти к облакам. Сесть на самое удобное из них. Достать удочку и приступить к ловле небесных рыб.
Ты не стальной, но и сталь плавится, у всего есть свои пределы. Не устал ли ты врать самому себе? Идти по кругу вновь и вновь, смотреть в глаза своей судьбе, своему отчаянью, улыбаться и врать, круг за кругом, день за днём, миг за мигом. Однажды ваши глаза встретятся, как и много раз, как и миллионы секунд назад, но её объятия и руки отныне будут холодны для тебя. Время стирает все следы памяти. Боль и эйфория, это всё, что останется тебе на закате твоих дней. Мы приходим в этот мир одинокими, со слезами на глазах, и уходим такими же одинокими и нищими под овацию тех же слёз. Так стоит ли отдавать крупицы своих песочных часов забвению, безвестности?
Помни, даже сталь плавится. Расплавь сталь своих страхов, сталь своей гордости, сталь своей лжи. Сделай шаг в сторону на пути своего вечного бега по кругу, и быть может, ты увидишь, какие удивительные рыбы клюют под облаками.
-Тук-тук-тук-
Я не знаю, что сказать тебе, проснувшись, утром. Будто скованный страхом своих желаний, я робею пред тобой как юный мальчишка, впервые вкусивший радость поцелуя более смелой соседки. Мои пальцы немеют, немеют, немеют и утекают в раковину вместе с мылом и зубной пастой под удивлённым взглядом зеркала.
Утро должно было оставить тебя во сне, но ты ещё там, стучишься ко мне. Ты там, по ту сторону зеркала. Ты в зазеркалье моих снов.
Тук-тук-тук! И я вздрагиваю от каждого удара. Совсем не хватает воздуха, и я жадно черпаю его своими лёгкими. И сердце, отравленное кислородом, бьётся так громко и жутко. Тук-тук-тук, а впереди ещё целый день и длинная дорога, но ты будешь стучать в моё сердце из зазеркалья. Тук-тук-тук. Сердце и Ты должны стучать.
Уже 2 неделю шуршат колёса нашего автобуса, в наши кожные покровы намертво въелся запах выхлопа бензина, но живые, горящие глаза неустанно пытались узреть новое. Пожирая километр за километром, страна в нашем сне не имеет границ, она не имела начала, не будет иметь и конца. Вы просто выйдете на своей остановке и проснётесь.
-Ребята, пора пополнить наши припасы.
Уставшие сидеть в многокилометровой позе, мы с радостью выбираемся из автобуса, навстречу дивным запахам рынка, в поисках еды и воды. Разделившись по парам, мы шуршали по мрамору огромной площади, центром которой был дивный фонтан. В какой-то момент я потерял тебя из виду, и вымотанный, сел читать книгу близ фонтана. Вскоре ты нашла меня. Так приветливо улыбнувшись, так заботливо потрепав меня по голове, разметав мои длинные волосы. Ты поставила на скамью пару бумажных свёртков с чем-то вкусненьким, села рядом и склонила голову на моё плечо. Затем обхватила мою руку, и что то такое промурлыкав, уснула. Такая тёплая, такая близкая, такая хрупкая. Я читал тебе. Про себя. Не дыша. Не моргая.
...все пути когда то кончаются. Наступила моя остановка, я вылез и проснулся.
Но тук-тук-тук. Ты стучишь по стеклу нашего автобуса. В одиночестве ехать трудно и ты зовёшь меня обратно. Тук-тук-тук...
PART 2 "Атлант умер"
Твои ноги ступают по песку как по небу, легко, воздушно и непринужденно. Будто птица, ты расправила свои крылья и паришь. Густой, солёный воздух с моря развивает твои каштановые волосы и ты отвечаешь ему своим смехом. Он - ветер, твой старый приятель. Ты обнимаешь его так приветливо как никого не обнимала прежде. Птицы встречают тебя радостным криком и твоё сердце наполняется немыслимой лёгкостью. Старые бронзовые ворота в небесный замок со скрипом отворяются и от туда, с небес, тебе подают лестницу из песка и ветра. Песчинки ударяясь друг о друга звучат как мириады маленьких колокольчиков. Ты осторожно ступаешь своими босыми ногами на первую ступень, затем более уверенно на следующую, ещё и ещё. Вскоре твои очертания теряются в заоблачном замке и мираж тает...
***
Я шёл в пустых коридорах своих миров, в нём уже почти ни кого не осталось. С отчаянием, уничтожая каждый дюйм этого места, каждый закоулок был вычищен огромной метлой дворника, который от немыслим холодов, наступивших в этих краях, заперся в трактире на окраине и пил уже несколько месяцев, не просыхая. Монет у него давно уже не было, не было сапог и даже кафтана. Это было не важно, наружу, в холодную вьюгу он не собирался. Выгнать его ни кто не смел. Он был стар, вечно пьян, но дать тычка в рожу он ещё мог. Какое то время, он просил угощать его за истории, об этом мрачном и забытом всеми ветрами месте. Неудачно забредший путник всегда готов был выслушать небылицы конченного пьяницы. Вскоре, заросший до безобразия бородой и паутиной трактирщик, наливал ему раз в сутки за просто так.
Коридоры холодного замка были совсем пусты. Изредка, вместе с ветром по ним проносились прошлые отчаянья и боль. Холод и мрак навечно сковали эти стены изморозью, и ни что не в силах растопить их. Наместника этого места найти было сложно, в тронном зале его не было, в королевской обеденной он не появлялся. Лишь изредка в библиотеке он шуршал книгами, а под ногами шуршали совсем тощие мыши.
Атлант расправил свои плечи, но под тяжестью дней, не смог удержать своей великой ноши. Свод карточного домика рассыпался, и погребённый под ним атлант был мёртв.
В сером небе кружили снежинки, предвещая скорую зиму. А посреди площади засыхало от холода и вечного мрака, дерево. Оно сохло долгие годы. Чахло как мир вокруг. Без солнца, без надежды. Этим утром с него упал последний лист. Такой же сухой, холодный и хрупкий как и душа наместника. На том пожухлом листе были видны все вены пропитанные алкоголем, каждая ненаписанная строчка. На том последнем листе этого умирающего дерева, были едва видны ноты ночных криков в подушку, от боли и отчаянья. Лишь старая треснувшая виолончель звучала над площадью. Она вторила мотивам ощетинившейся вьюги. Последнее окно старого замка ещё мерцало вечно тлеющей свечой. Там сижу я - привратник и наместник этого мира. Жуткий и до ужаса холодный мир, сон в который я погрузил все свои мечты и иллюзии. Но это место не всегда было таким.
Когда то я был юным, розовощёким мальчишкой с вечно растрёпанной, непослушной копной светлых волос и парой мечтательных голубых глаз, бездонных, чистых, голубых глаз. Совсем юный, мне всего двенадцать лет.
Я иду по разбитой дороге, солнце высоко. Оно жарит меня, пробует на прочность и вместе с лёгким июльским бризом, так ласково гладить меня по щекам. Мои ладони скользят по поздним одуванчикам и белоснежный пух липнет к ладоням. В воздухе кружится маскарад запахов, буйство жизни. Пчёлы, стрекозы, кузнечики и ещё какие то невидимые существа пишут свою симфонию лета. Ни кто не увидит эти застывшие ноты того лета кроме меня. Один я помню каждую триоль, каждый диез и репризу... Четверть с точкой, пауза, две восьмых, ещё пауза, восемь шестнадцатых и ритенуто...
Это место утратило память об этюдах ушедшего навсегда лета.
Здесь больше нет мальчишек.
Здесь не живут и не умирают дети.
Здесь умирает только старое дерево, под звуки, треснувшей много веков назад виолончели.
Ты скользишь по волнам моей памяти. Ступаешь дерзко и свободно, как молодой ветер. Паруса твоей души тянуть тебя ввысь, к тёплому солнцу и замку который чертят облака. Твой атлант грациозно играет мускулами и держит на своих плечах твою вселенную, твой мир, твои сны, там в облаках, смотри, смотри, смотри...