Двери лифтовой капсулы распахнулись, открывая выход на Четвертый уровень. По сравнению с ночным сиянием Третьего, здесь все выглядело бездарно и тускло, но есаулу было плевать. Он шел в 401-й номер, шел без подготовки и прикрытия за спиной. Мотылек колотил шелковыми крылышками, но теперь не в голове, а снаружи, деликатно похлопывая и щекоча кожу на лбу. Васильковый муар чуть переливался на границах зрения, а если закрыть глаза, то совсем исчезал, вместе с мотыльком. Штимер и не думал убирать пистолет в кобуру. В дивизионе чуть ли не все считали его отчаянным везунчиком, но выручало его не столько везение, хотя, конечно, грех жаловаться, сколько острое чутье на опасность. И если оно тихо шептало предупреждение, есаул становился осторожней пугливой барышни, угодившей на Праздник любви в незнакомом городе. Сейчас оно орало благим матом, но есаул твердо знал одно: надо остановить то, из чего возникла фиолетовая мгла. Возможно, что он опоздал, и на самом деле поздно что-то пытаться, но другого шанса уже точно не будет.
Есаул помотал головой, отгоняя ненужные мысли. До него вдруг дошло, что Четвертый уровень выглядит как-то чересчур скучно. Безлюдный коридор с отключенными генераторами иллюзий освещался редкими дежурными светильниками, как внутренний отсек какого-нибудь сухогруза. У Штимера на миг возникло ощущение, что весь лайнер эвакуирован, а он остался здесь в полном одиночестве среди дорабатывающих свой ресурс механизмов.
Мотылек порхал, и муар все сильнее переливался в уголках глаз, значит, враг был где-то рядом. Штимер на ходу прицелился в дальнюю стенку и тронул курок. На цели вспыхнули два красных маркера. Он подавил искушение нажать курок до конца, чтоб выстрел мгновенно прорезал стену от маркера до маркера... или не прорезал, а так, только поцарапал. "К сожалению, здесь нет стрельбища", - вспомнились ему слова Лиса. "А жаль, посмотрел бы хоть, на что рассчитывать. Сектор удара - градусов пятнадцать, судя по маркерам. Дальность - он говорил - восемь метров. Оставим как есть, а вот одиночный выстрел не годится", - Штимер щелкнул переводчиком огня и скосил глаз на дисплей.
- Громоздкая машинка, но хорошая, - бормотал он, - четыре выстрела в секунду - это прилично, если правда удар, как у штурмового лазера.
Он вышел к небольшому лифтовому холлу, такому же безлико-серому, как коридор, но здесь, по крайней мере, были люди. Из створок спустившейся капсулы вышли двое в сверкающих алмазных накидках. Один, с брюзгливо выпяченной нижней губой, скользнул взглядом по есаулу, как через пустое пространство.
- Нет, ну ты только посмотри, они выключили свои дурацкие миражи. Сарай, а не лайнер. Я просто удивляюсь. Как можно летать на такой рухляди?!
- Не нравится мне это, - буркнул второй. - Давай вернемся?
- Нет, финальный бой Двутавра с Вазелином я не пропущу. Пусть хоть удавятся. Деньги за что плачены?!
- Да ну его в пропасть, - продолжал настаивать второй, тем не менее, послушно идя следом. - Я чувствую: что-то не так.
"А ведь это место мне знакомо, - сообразил Штимер, глядя вслед удаляющимся топ-королям, - в ту сторону будет каюта связи с капитаном, здесь - симпатичный барчик, где меня Ольга нашла, дальше проход к суперингу... И кто это там? - Штимер пригляделся к двум фигурам, расслабленно подпиравшим стенку по обе стороны входа в суперинг. - Похожи на командоровых ассистентов. И что им здесь надо?".
- Есаул, Вы не меня ищете?
Муар окрасился алым, а мотылек на лбу сдох, превратившись в твердый кусок льда. Штимер медленно повернулся. В глубине того самого бара, теперь, в отсутствие иллюзий, по-спартански унылого, сидел плотный беловолосый человек и, улыбаясь половиной лица, приглашающе махал правой рукой. В левой, он, по-видимому, держал что-то скорострельное. Со своего места Штимер не мог как следует разглядеть ни полускрытой за повязкой физиономии, ни оружия, но... "Лазерник в руке и снят с предохранителя... Если резко качнуться в сторону..."
- Несколько моих знакомых, - негромко и благожелательно заговорил Философ, - сомневались - умею ли я хорошо стрелять? Теперь они уже не сомневаются. Навсегда.
- А-а, господин Блох! - Штимер сунул пистолет в кобуру и шагнул в распахнутые двери бара. - Вас и не узнать. Что такое с Вашим лицом?
- Присаживайтесь... Ничего хорошего с ним не случилось. А Ваши как дела? Как там камушки?
- Так себе, - есаул плюхнулся в кресло и демонстративно вытянул ноги через проход между столиками, - думал отдохнуть тут, расслабиться за казенный счет. Так ведь нет... И камешков тоже нет.
- У меня бы спросили.
- Ладно зубы-то заговаривать. Небось, сам ищешь. Ничего, если на "ты" перейдем?
- Мы перейдем гораздо дальше, особенно ты.
- Кстати, об угрозах. Что за оружие, разреши полюбопытствовать? - Штимер попытался разглядеть пистолет Философа, но мешала скатерть. - Издалека показалось - бластер, а вблизи - вроде не похоже.
- Новейшая модель. Потом покажу - тебе понравится. - Философ убрал левую руку совсем под стол, а правой дотронулся до грязноватой повязки на лице, из-под нее на секунду выглянула багрово-черная рана. - А Блох был неплох, верно?
- Если б ты меня тогда не разозлил, я бы в Старый город не потащился, тем более, вниз. Твои люди, может быть, и уцелели.
- Да, с того все и началось, но ты так смешно притворялся поэтом-подпольщиком, я просто не мог не побыть полчасика искусствоведом.
- Значит, получил удовольствие?
- Честно говоря, на твоей Коронке скучновато. Бедность, серость. Художники или портреты начальства малюют, или нищенствуют...
- Тебя только не хватало для праздника.
- Когда в том ресторанчике... ну помнишь, у Старого города... господин Блох рассказывал тебе, что гениальные строки не нуждаются в ритме...
- Только не заводись снова.
- ...А ты с заговорщицким видом кивал и все косился на дверь, подстерегая этого глупого Философа...
- А ты все так же умничал.
- Мы оба не понимали, что подошли к точке бифуркации. Все остальное лишь строгие следствия. Я неизбежно обвел тебя вокруг пальца. Ты обиделся и помчался следом, натравил свору пещерных мышей...
- Ага. Дрессировщик Штимер.
"Если б мышиная свора не проскочила прямиком в зал с "блаженными", я б тогда черта с два ноги унес, - хмыкнул про себя есаул, - но, что же, черт побери, теперь-то делать?"
- Не прибедняйся, ты все грамотно исполнил - один выстрел в бочку с аэрозолем, другой - в гнездо с мышками, и потом спокойно отошел в сторону... ребята даже не поняли, что происходит.
- Во как.
- Я, без вариантов, сиганул вниз, прямо в вашу местную задницу мира. Вы ж никогда ниже Нижних ярусов не спускаетесь. И правильно делаете.
- Не выдумывай, под Нижними ничего нет, на то они и...
- И там набрел на Инструмент, или, может, он меня дождался, - Философ еще раз поправил повязку. - К сожалению, при нем не было инструкции.
- Это шар, с которым ты таскался?
- Можно сказать и так. Знаешь, что мне нравится? Ты - фанатик. В тебе нет сомнений, а все потому, что не отвлекают никакие посторонние мысли. Вот, к примеру, сейчас в пол-уха слушаешь, а сам все ждешь момента - как бы меня на месте ухлопать. Всегда приятно иметь дело с чем-то незамутненным.
- А ты чего ждешь?
- Друзей... а, дай, пожалуйста, браслет.
- С чего это, вдруг?
- Тебе жалко?
- Да не особенно...
- Я имею в виду руку. Я возьму браслет просто так или вместе с твоей рукой. Выбирай.
В поверхности столика, за которым они расположились, возникло отверстие величиной с апельсин. Ни удара, ни искр или шипения лазера, только сочный низкий звук, как будто оперные голоса коротко пропели "О-о-м-м!", и вокруг овальной дыры выступила изморозь.
- Кц. К-кц. Я знал, что тебе понравится, - заметил Философ, разглядывая ошарашенную физиономию есаула.
Штимер молча протянул пассажирский браслет. Он почти ничего не видел сквозь яростное мельтешение звездочек перед глазами. Невидимая кувалда только что вдребезги разнесла несуществующий кусок льда на лбу, муар превратился в алый фейерверк. Сейчас ему больше всего на свете хотелось прилечь.
- Спасибо. Это просто чтоб потом не отвлекаться. Итак, мир изменился, хотя про то ещё и не догадывался. Появилась новая сущность: "Я плюс Инструмент". Ты себе и представить не можешь, как интересно быть магом.
- Судя по тебе, довольно рискованно, - с трудом выдавил Штимер, потирая лоб. Ничего лишнего не нащупывалось - даже маленькой шишки, но в ушах гудело, как после контузии, и фейерверк перед глазами еще постреливал раскаленными брызгами.
- Ничего не дается даром. За каждое ничего надо платить . И вот я решил еще погостить на вашей Коронке, прежде чем в люди выйти. Поработать с Инструментом, кой-какие дела доделать.
- Креофиты украсть?
- Я всегда беру только свое.
- А как же атташе?
- А! Забавная смесь наглости, ума и трусости, но, что самое смешное - до сих пор жив.
- Ну, это не смешно, да и не совсем так. Однако, дельце-то он провернул.
- Не валяй дурака.
- Значит, твои друзья постарались?
- Кстати, о друзьях. Может, познакомишь меня со своими? Я видел, вас тут целая компания.
- А меня тебе мало?
- Не то чтобы мало, а вообще ни к чему, - Философ задрал подбородок, будто прислушиваясь к звукам наверху. - Похоже, на нашем замечательном лайнере возникли технические проблемы. Не исключено, что из-за меня, но я не нарочно.
- Привет! Можно к вам? - Ольга Стайн уже шла между столиками. При первом звуке ее голоса, Штимер, сидевший спиной ко входу, быстро поднялся, пытаясь заслонить ее от Философа. И без того паршивая ситуация стремительно становилась совсем поганой.
- Уходи, - громко сказал он, не оборачиваясь.
- Это ты мне говоришь или ей? - осведомился Философ, глядя на есаула снизу вверх. - В обоих случаях - поразительная бестактность.
- Наверное, все-таки мне, - Ольга мягко положила ладонь на плечо Штимера. - Да. Тактичные люди так себя не ведут, но я хотела бы познакомиться.
Философ некоторое время молча созерцал бледного, с играющими желваками, Штимера и девушку, спокойно стоящую рядом.
- Так, так, - наконец проговорил он, - присаживайтесь, прошу. Представьте нас, господин есаул.
- Стайн, журналистка, - Ольга подвинула стул и уселась, закинув ногу на ногу. - Значит, обозналась? Я-то думала: Вы - Философ.
- Одно другому не мешает. Садись, есаул, и убери, будь любезен, руку от кобуры. Я читал Ваши статьи, мисс Стайн - стиль пока неровный, многовато пошлых банальностей, хотя случаются и находки. К примеру, "Дятел без крышки" меня искренне порадовал.
- Значит, Вы не против интервью? - Ольга старалась не смотреть в сторону Штимера. Но тому было не до обид, потому что Философ вытащил левую руку из-под стола, и она оказалась пуста, и все пальцы - на месте. "Где же подвох? - соображал Штимер, поглядывая то на безоружные руки, то на невозмутимое лицо Философа. - Не ногой же он стреляет..."
- Против. В вальсе я люблю вести сам. Вы, должно быть, хорошо танцуете и понимаете, о чем я.
- Вальс - это для древних рыцарей и благородных дев.
- Чем мы хуже? - Философ мельком глянул на потолок, левая рука сжалась в кулак. - Представьте: волшебный замок, музыка, свечи... Или нет, лучше не так. Скажем: странствующий маг сделал маленькую остановку на своем многотрудном пути. Он почему-то не любит, когда за ним подглядывают...
Порыв ледяного ветра, и незримая кувалда снова шарахнула есаула по лбу. Щурясь сквозь красную пелену, он видел, как то, что казалось рукой, распалось в месиво спутанных нитей, метнулось вверх...
- О-О-ОМ, ОМ, ОМ-М!!
Лицо Философа исказилось, будто из него проступила страшная, нелепая маска. Глянцевый бледно-зеленый рот растянулся в широкую щель и оттуда, из этой щели, вытекли странные колючие звуки: "кцц-ккц... цц...". Это длилось не больше секунды - чудище сгинуло, Философ, поглаживая поверхность стола пальцами вернувшейся руки, по-прежнему снисходительно щурился на есаула:
- И вот... когда этот маг беседует с одним милым, но скучноватым господином, появляется юная фея...
- Что это?? Что, черт побери?! - вскочив со стула, Ольга озиралась то на Философа, то на россыпь черных дыр в потолке.
- ...и, как положено сказочной фее, она естественна, очаровательна и склонна к простонародным выражениям, - Философ откинулся на спинку сидения, разглядывая покрывшееся испариной лицо Штимера. - А ведь ты, есаул, что-то ощутил, да еще как! Верно? Я уже встречал тех, кто чует волшебство, только расспросить каждый раз не успевал. Скажи - это жар?.. Может быть боль?.. Запах?.. Или что-то совсем другое?
Штимер глубоко вздохнул, не торопясь, вытер лицо платком. На сей раз он быстрее оправился после атаки - в ушах не шумело, да и муар больше не закрывал горизонт, так только, подсвечивал красными фонариками из уголков глаз.
- Конечно, воняет, - соврал он. - Ну, и зачем эти дырки?
- Это омерзительно, - прошептала Ольга и со всех сил стукнула кулаком по столу. Оттуда сразу выскочил бокал с желтым напитком. Она махом выпила половину, застыла, глядя прямо перед собой.
- Феи должны любить чудеса, - наставительно заметил Философ.
- Самому-то сильно нравится? - осведомился Штимер. - Или привык?
- Ну, чем не рыцарь? Ведь знает - не стоит меня дразнить... - Философ, криво улыбаясь, постучал по столу и перед ним тоже выскочил бокал. - Что? Хочешь поспорить с лавиной, которая уже сорвалась? Ты есаул, не представляешь, кто я теперь, чем плачу, и какой счет предъявлен, - Философ умолк, пригубил из бокала.
"А ведь он вымотан, - понял Штимер, и тусклый огонек надежды в его сердце чуть-чуть окреп, - очень вымотан. Ведь еле держится".
Ольга беззвучно опустилась на стул, похоже, она не могла заставить себя взглянуть в сторону того, кто называл себя магом. Штимер тоже умолк, припомнив, как за полсекунды до удара, будто колючая метель в лицо дунула. "В полсекунды особо не разбежишься, но все же, все же!" - он поднял голову, прислушиваясь.
- Итак, с сожалением должен констатировать, что фея расстроена, рыцарь неловок и хамоват - вечер явно не задался, - Философ встал, с рассеянным видом огляделся. - Что ж, будем закругляться, - голос прозвучал буднично и сухо, как у скучающего от однообразной работы офицера расстрельной команды.
"И ствол, черт бы его побрал, длиннющий, - озабоченно думал Штимер, осторожно запуская пальцы под сюртук, - за каким... спрашивается, такой длинный ствол?!"
- А что Вы чувствуете? - тихо спросила Ольга. - Когда творите эти Ваши... чары?
Штимер изумленно вытаращился на девушку, пытаясь сообразить, чего такое она ляпнула?
- Прекрасная смесь - юность, красота, насчет ума не уверен, но какая отвага! - Философ вплотную подошел к Ольге и положил страшную левую руку ей на плечо. - Да и вопрос не так плох. По крайней мере, в отличие от тебя, есаул, она верит фактам. Пожалуй, можно еще поболтать. Дорогая фея, вам доводилось когда-нибудь совать руку в ледяную прорубь?
- Мы на Кольце любим нырять в проруби целиком.
- Ха! Моя прорубь оказалась не столь велика - я мог только руку сунуть или заглянуть одним глазком, конечно, когда у меня было и то и другое... но самое интересное я получал через нижнюю, так сказать, чакру. Просто садился на Инструмент и ждал. Так я сделал себя неуязвимым...
- Оно и видно, - проворчал Штимер. - Больше ничего туда не совал?
- ...Практически для любых излучений, это было щекотно, но терпимо. И, кстати, очень полезно, я не только смог расположиться в таком месте, где меня особо не беспокоили...
- Это в Большом Лабиринте, что ль?
- ... Но и, кроме того, излечился от насморка, который подцепил где-то на этой тухлой Коронке. У тебя, есаул, нехорошая манера все время перебивать. Ты ведь, наверное, слышал, что я ценю комфорт во всем, в том числе и в беседах?
- Господин Философ, - снова заговорила Ольга, - Ваша внешность часто менялась, но стиль был визитной карточкой. Представить Философа в грязных штанах, - она кивнула на брюки Философа, имевшие такой же потрепанный вид, как и повязка на лице, - могло только очень-очень больное воображение.
- Вы правы, Философ никогда не ходил в грязных штанах, потому что это глупо, не ходит, и никогда не будет ходить, потому что недавно умер. Зато родился я - Маг. Как положено, в муках и с криками. Вы меня очень обяжете, если перестанете обращаться как к Философу.
- В легендах маги могущественны и мудры. Я видела только мерзкий фокус.
- Так, так. Значит, все-таки - интервью? Теперь ясно, что общего у Вас с этим типом. Оба - фанатики. Конечно, я много чего могу, к примеру, люблю иногда взглянуть на мир со стороны. Лететь незримым оком над горами, городами, заходить сквозь стены в дома. Люди очень смешные, когда думают, что одни... что усмехаешься, есаул? Вспоминаешь, как глаз мне прострелил?
- Мне чужого не надо. Это байк на твое око накатил, очень оно зримым было.
- Байк? Милейший, я тебя видел с лазерником - не байк... хочешь узнать, что бывает, когда лопается собственный глаз? Когда он еще на месте и не болит, но ты знаешь, что его обязательно выколят и ничего сделать уже нельзя?.. Впрочем, пустое это. Я действительно читал ваши статьи, сударыня, в них мелькает талант. Интервью не обещаю, потому что все равно переврете, но у меня тут еще парочка рандеву намечена. Не хотите поучаствовать?
- Интересные встречи?
- Вам понравиться.
- ВНИМАНИЕ ВСЕМ НАХОДЯЩИМСЯ ВНУТРИ ПОМЕЩЕНИЯ!! - Фигура, больше всего похожая на гору металлических опилок, медленно колыхалась на пороге бара. Тяжелый бас гремел откуда-то из середины этой кучи, - Я - линейный оборонный дроид, патруль данного модуля, уведомляю, что вы являетесь подозреваемыми в нанесении тяжелых повреждений механизмам корабля. Приказ: встать и стоять с поднятыми руками. В случае сопротивления или неповиновения приказу нарушитель будет немедленно нейтрализован. Начинаю отсчет. Десять... девять... восемь...
Штимер неподвижно сидел в кресле, ожидая развязки. Он очень хорошо знал боевые возможности дроидов этого класса и, честно говоря, никак не думал, что пассажирский лайнер может иметь на борту такого монстра. С другой стороны, огневая мощь Философа, в его нынешнем обличии, также представлялась ему весьма и весьма внушительной. "Сиди, - одними губами прошептал он, в упор глядя на растерявшуюся Ольгу, - пусть между собой разбераются".
- Какая прелесть эти дроиды, не правда ли? - Доброжелательно улыбаясь, Философ протянул левую руку, медленно сжал в кулак. Раздался треск - будто рвалась сверхпрочная ткань, и лопались под яростным напором вплетенные в нее броневые струны. Штимер ныряющим движением скользнул вниз со стула. У него возникла шальная мысль, что Философ сейчас слишком занят, чтоб обращать внимание на какого-то есаула, и, значит, есть шанс на выстрел. Метель ударила в лицо, и он уже знал, что не успеет, но тянул, тянул длинноствольный лазерник из кобуры. О-О-ММ! Метель превратилась в ледяной смерчь... Черное небо желтеет, хотя до рассвета еще далеко. Белые в золотом сиянии точки сыплются прямо из зенита - это илийская штурмовая эскадра. За крейсерами идут десантные катера планетарной пехоты, первые уже на расстоянии прицельного удара, но командный пункт молчит и, значит, надо самому... На секунду, он утратил связь с реальностью, а когда открыл глаза, оказалось, что бар опустел.