Самые красочные и самые бледные страницы быковской книги обусловлены элементами художественности. Приукрашая действительность, они всё же скрашивают неизменную формулу биографий.
Попытки представить как Пастернак мог бы тянуть гласные своих строф; интерпретации фраз; склеивание двух стихотворений - Пастернака и Мандельштама - в одно, перемежая их строки чтобы подчеркнуть уровень сходства; "июнь, июль, август" оглавления, превращающие жизнь Пастернака в лето с местом в вечности; сцена посмертного появления Пастернака в кругу ушедших до него друзей; обобщения, быстрые параллели между русскими поэтами разных эпох - всё это придаёт повествованию ту нехарактЕрность которая прежде всего и является свидетельством авторского стиля.
В то же время, поле быковской литературной деятельности настолько плодородно что рядом с изобретательностью и артистизмом на нём свободно произрастают приблизительность и мистицизм. Трудно, например, согласиться с тем что причиной рака лёгкого Пастернака явилось нервное потрясение в результате преследований. Табачный дым, являющийся причиной 90% всех заболеваний рака лёгкого не рассматривается даже как гипотеза.
Строку Быкова, безусловно, диктует чувство. Но наряду с почвой и судьбой там дышит мистика. Пастернака и Цветаеву в 26 году не сводит Бог, "заинтересованный прежде всего в хороших текстах", "потому что из этой встречи не получилось бы хороших стихов": нет лирики в воздухе. 37 лет для поэта - возраст роковой (казалось бы, ушедшие не датами бессмертье обрели). Над Сталиным властвовали древние заветы запрещающие убивать людей "похожих на поэтов".
Частые суждения о стихах интересны, хотя и спорны. Странно, например, видеть отражение "Чёртовых Качелей" в "Карусели" и не видеть чертовщины в "Вальсе с чертовщиной". Или трактовать "Всё снег да снег" как апологию семейной жизни и "чуть ли не мещанства".
Быковская биография подобна мохнатому шерстяному одеялу, одновременно уютному и колючему. Или пышному пирогу с редкими изюминками авторских виньеток.