Аннотация: Это первая глава. Боюсь, что и единственная. Не известно, когда я запишу остальное. И запишу ли вообще. Короче, это история про вампиров. В этой главе - начало.
Встреча.
Глава 1.
Бывает так, что ты засыпаешь в своей кровати, совершенно один, плотно задвинув шторы на окне, или наоборот раздвинув их, в нетерпеливом ожидании утреннего света, закрыв форточку, или распахнув ее во всю ширь, что не важно, если твоя квартира находится на 4 этаже пятиэтажного дома без балконов, а дом находится в подмосковном поселке, где отродясь не было никаких преступлений, тяжелея пьяных драк и пошариваний подростками в чужих огородах. Бывает так, что, проснувшись среди ночи, ни от чего, просто так проснувшись, словно что-то кольнуло во сне или нога дернулась, распахиваешь глаза, и видишь...., как темная человеческая фигура, прекрасно различимая на фоне светлеющего окна, движется по комнате и наконец склоняется над тобой, как в каком-нибудь триллере. И хотя ты прекрасно знаешь, что в комнате никого нет и быть не может, откуда-то из глубин первобытного подсознания выстреливает черный страх, и цепенеет тело, вдавливаясь в кровать, и холодеющее сердце пропускает удар, грозя остановить трепещущий ритм жизни. При этом ты абсолютно уверен, что на самом деле, в помещении пусто, и эта фигура лишь плод твоего воображения, что в реальности это тень от дерева, забытая одежда или что-то такое же весьма прозаическое, потому что такое уже бывало не раз, бывало со всяким, и с тобой в том числе, и каждый раз это оказывалось небрежно повешенным костюмом или запутавшейся от движения воздуха шторой. Но все равно страшно. И страх этот, иррациональный по своей природе, заставляет тебя медлить и вжиматься в матрас, вместо того, чтобы встать и протянуть руку.
Алина проснулась как от удара. Ее вышвырнуло из сна, как вырывает из воды рыбину, подбитую спиннингом. Она распахнула глаза. И увидела этот самый страшный кошмар всех времен и народов - человеческий образ в пустой комнате. Она ни на минуту не поверила, что за фигурой, словно выплывшей из дурного фильма ужасов может скрываться реальная угроза. Но липкий ужас рождается прежде неверия, раньше понимания и до любого жизненного опыта. Когда фигура шевельнулась, разворачиваясь, и белесая мгла, вместо света из окна обрисовала профиль, скорее, впрочем, женский, чем мужской, она продолжала не верить, дрожать от ужаса и не верить. И даже когда фигура наклонилась над ней, и лицо, словно подсвеченное изнутри, лицо очевидно нечеловеческое, с выступающими клыками и темными провалами вместо глаз, лицо нависло над ней, ей все еще казалось, что это иллюзия, которой вот-вот найдется привычная материалистическая причина. И когда рука скользнула к ее горлу, и что-то острое (ножницы? ножи?) коснулось ее кожи, тогда она закричала... Крик родился где-то внизу живота, взорвался в груди болезненными осколками и тугой пробкой захлебнулся в горле, потому что это острое (ножи? ножницы?) надавило чуть сильнее. Она только зашипела, выпуская воздух. И еще было больно, очень больно, нет, не в уколотой шее, а в груди, где разорвался, так и невыпущенный наружу крик.
- Тише, - прошипел воздух вокруг нее.
Она хотела кивнуть, но не могла шевельнуть головой. Прошла секунда, длинная как вся жизнь. Ей следовало бы вдохнуть, но судорога свела горло, сдавливая его просвет, уменьшая его, сужая, уводя от того острого...
Лицо придвинулось ближе, а клыки (или ей показалось?) стали еще больше, и губы шевельнулись, обнажая приближающуюся смерть.
И тогда она потеряла сознание. Нет, не провалилась в спасительное беспамятство, можно потерять сознание, оставаясь в здравом уме и твердой памяти, просто, сквозь покровы цивилизованности наружу выползает дрожащее животное. Прошла еще секунда.
- Н...е у..б..и...в...а...й...т...е... - просипела она, с трудом выталкивая буквы из спавшегося горла.
Жить. Что угодно, только жить. И если не убили сразу, значит, шанс есть. Значит чудовищу что-то нужно. Что угодно, только жить.
Фигура заколыхалась. И острое чуть-чуть отодвинусь, отошло от горла. Она попыталась вдохнуть, но воздух не шел, застревал под гортанью, мучительно застревал, а в висках уже застучали тревожные молоточки, свидетельствующие об удушье. Ножи еще отодвинулись. Они вообще больше не касались кожи, словно их вообще не было. С тягучей болью воздух вошел в горло, разрывая его оцепеневшие полукольца, но его все равно не хватало и не хватало...
Алина приподнялась на кровати, упираясь ладонями в матрас, и выталкивая вверх не слушающееся тело. Ее всю трясло.
- Не убивайте, - попыталась еще раз сказать она, - возьмите все, что вам надо, только не убивайте.
Ножи на мгновение коснулись подбородка и тут же отступили словно играя, играя в извечную игру хищника и жертвы.
Алина попыталась рассуждать здраво. Она ведь всегда была здравомыслящей, а для этого сознание вовсе и не нужно.
Бледное лицо. Клыки. Когти, а это когти, никакие не ножи, чего уж себе врать... Вампир? Она уже не думала о том, что вампиров не существует. Вообще не думала. Рациональный мир прекратил свое существование. Прекратил свое существование несколько секунд назад, когда то, острое, которое сейчас могло быть только когтями, коснулось ее тела. Когда разум не может спасти, на помощь приходит тьма.
- Все что угодно, - повторила она, - деньги, вещи...
Да что вещи. Ум. Честь. Свободу. Родину. Мать. За жизнь сейчас она могла бы отдать все что угодно. Но темнота вокруг молчала.
- Кровь, - ее голос дрогнул.
Бледное лицо над ней шевельнулось, губы дрогнули, то ли обнажая клыки, то ли улыбаясь.
- Возьмите, - мучительно пробормотала Алина, задыхаясь, - вам ведь не обязательно убивать. Вам ведь не обязательно убивать?
А им не обязательно убивать? В книгах, по крайней мере, в некоторых книгах, вампиры могли оставить свои жертвы в живых. Правда, в других книгах не оставляли....
- Возьмите кровь, - умоляюще произнесла она, - сколько вам нужно, возьмите, только... если можно ... оставьте мне жизнь...
Ей показалось? Или нет? Или... лицо кивнуло ей, словно соглашаясь.
- Договорились, - шепнула тьма.
Договорились. Облегчение, которое почувствовала она, стало тем последним глотком воздуха, которого ей не хватало. Договорились. Значит, жить она будет. Это главное. Освобожденное от страха близкой смерти сознание тихонечко вернулось к ней. И тут она все вспомнила!
Олег! Аспирант из их института, которого она вчера привела переночевать в пустующей второй комнате.
Она любила оставаться на работе допоздна. Когда все сотрудники потихоньку расползались по домам, уходили даже самые трудолюбивые, потом проходили со своими швабрами бабушки-уборщицы, потом все стихало. Собственно основную научную работу она выполняла именно вечерами. Днем хватало других дел. Днем заедала суета. Административный быт. Она ведь была заместителем заведующего лаборатории. Такая молодая и такая успешная, как любила думать она про себя, уже заместительница заведующего. А поскольку заведующий по совместительству был директором института, то все дела по лаборатории приходилось выполнять ей. Собственно говоря, она была практически заведующей... Так уж получилось. Пять лет назад, когда они две девочки - выпускницы распределились в этот институт, никто и не подозревал, как судьба разложит карты. А их научный руководитель, они ведь были его первыми аспирантами, кто же знал, что прежний директор проворуется через тройку лет и собрание сотрудников на его место выдвинет молодого доктора наук? А их было две у него, его учениц, она и Света, на Свете Лев Николаевич женился, а ее Алину сделал своей заместительницей. Все остались довольны. Вот только на занятие наукой времени не хватало. А ведь когда-то она не просто так поступила на фармфак, и не зря выбрала именно этот институт для своей работы. Когда-то она мечтала создать гипотетическое суперлекарство от всех болезней. Ах, ты, жизнь. Почему давая свои дары, ты одновременно отнимаешь другие?
Так вот вчера она как всегда заработалась в лаборатории. И уже перед самым уходом, часов в десять или в одиннадцать, зашла в бытовку - темную комнату, где сотрудники иногда пили чай, а еще там стоял холодильник со всякими припасами, там же и хранились некоторые реактивы. Ей понадобился какой-то реактив, вот она и зашла. Нашарила включатель на стене, и .... На кушетке возле стола спал парень. Она его знала. Это был Олег, аспирант- заочник из Саранска, наезжающий иногда на консультации к шефу. Она только не знала, что он ночует в лаборатории.
- Вы почему здесь? - удивилась она.
- А, Алина Григорьевна, - парень сначала прикрыл глаза рукой, а потом отнял ладонь и улыбнулся ей, - да так получилось, родственникам я вроде поднадоел, а здесь удобно, переночую, если можно, а завтра с утра сразу опытами займусь.
- Да можно, конечно, - она растерялась, неловко потопталась возле холодильника, вроде бы надо было что -то сказать....
- А хотите чаю? - Олег неожиданно кивнул на стол, за которым сотрудники обычно пили чай, и где уже лежало что-то, накрытое полотенцем.
Потом они пили чай. Под полотенцем оказалось печенье и какие-то конфеты. Редкость по их скудным институтским зарплатам. Олег подливал кипяток, подкладывал ей печенье, рассказывал о своих планах. И вскоре оказалось, что они уже просто Алина и Олег. Олег удивил ее. Как-то так получилось, что основной тематикой бесед в их лаборатории были жалобы на жизнь: на безденежье, на рост цен, на государство, которое предало науку, на мужей, у кого они были, на детей - те кто постарше и на родителей - те кто недавно встал с институтской скамьи... Жаловались все: мужчины и женщины, уборщицы и научные сотрудники. Даже Лев Николаевич, оставаясь с ней один на один, в основном жаловался на каких-то мифических недругов в Министерстве, а не говорил о науке. У нее в общем было все то же самое, и безденежье, и цены в магазинах, да и государство у них было одно на всех. Олег ни разу не пожаловался на жизнь, хотя заштопанные джинсы и ночевка в лаборатории говорили сами за себя. Он был беден. Но у него было будущее.
- После защиты я хочу поехать в Японию, - говорил он, - на стажировку. Хелаторы железа - это очень важная тема в сердечно сосудистой фармакологии. Я вот читал в статье профессора Ямато из Токийского центра лекарственных средств, что за ними перспектива именно как возможного средства профилактики ранних инфарктов...
- А ты читаешь по-японски, - удивилась Алина, ожидая, впрочем, привычного ответа, что статья пересказывалась в каком -нибудь отечественном учебнике фармакологии.
- Немного читаю, - Олег скромно улыбнулся.
Это решило дело. На самом деле общежитие для аспирантов в их институте было. Только его приватизировали под шумок постперестройки жившие в нем аспиранты прошлых лет, давно уже ставшие сначала молодыми сотрудниками, а потом уж и не такими молодыми. Нет, это, конечно, было правильно и честно. Многие жили в общежитии годы и годы, не имея даже надежды на получение собственного жилья. Люди посвятившие науке свои жизни имели право на законно заработанные ими метры... Как раз после судебного процесса над прежним директором, администрация приняла решение приватизировать общежитие. Алина и сама стала владелицей двухкомнатной квартиры. Точнее, по закону ей принадлежала только одна комната, но жившая во второй Алла вышла замуж за англичанина, и уехала с мужем в Лондон, так и не дождавшись приватизации. Бумаги она оставила Алине и даже накатала доверенность. Так что Алина имела все основания полагать, что и вторая комната рано или поздно станет ее. В конце концов, кто посмеет покуситься на заместительницу заведующего и любимую ученицу директора института?
А жизнь так устроена что то, что хорошо и справедливо для одних, всегда оборачивается несправедливостью к кому-то третьему. В частности к вот этому вот молодому аспиранту, вынужденному теперь ночевать в лаборатории. Почему-то ей стало неудобным глядеть ему в глаза.
- Знаешь, Олег, - произнесла она, когда в разговор закралась пауза, - у меня в общежитии стоит свободная комната, Аллы, моей соседки, она уехала в Англию, и оставила мне все. Если хочешь, ты можешь ночевать там, когда приезжаешь в Москву.
Алла уехала в Лондон уже три года назад. С тех пор Алина все время жила одна. Как-то так вышло, что с ней даже никто не приезжал, ни родственники, ни подруги. А новые аспиранты (на самом деле Олег - это почти исключение) в институт практически не поступали, кому хочется в хроническое безденежье. Алина привыкла к одиночеству. Во второй комнате она пыталась устроить кабинет, но просто -напросто не хватало средств, чтоб купить себе новый стол, не говоря уж о компьютере. Она привыкла к пустоте второй комнаты, привыкла к себе, привыкла думать только о себе, заботиться о себе и надеяться всегда только на собственные силы.
Но сегодня там, во второй комнате, ночевал человек. Другой человек. Мужчина, так не похожий на других, мужчина, который сумел привлечь ее внимание впервые за годы, прошедшие с ее бурной студенческой юности. Мужчина, о котором она забыла, выпрашивая себе жизнь.
Алину замутило. Слишком бурное воображение, с детства мешавшее ей жить так, как хотелось бы ревнивому здравомыслию, воображение нарисовало ей картину. Сейчас этот вампир присосется к ней, и возьмет себе все, потому что сдуру она пообещала ему именно все, высосет кровь, прану, жизненную силу, душу, и может быть выполнит свое обещание - оставит ей жизнь, а потом, бросив ее окровавленный полутруп здесь на полу, пойдет в соседнюю комнату к спящему беззащитному человеку и доберет себе то, чего ему не хватило. А когда утром она все-таки придет в себя (если придет, чего оно стоит, обещание вампира?), и шатаясь войдет в комнату гостя и обнаружит на кровати холодное тело с разорванным горлом, что будет делать она тогда? Картина была такой осязаемо реалистичной, что ей показалось, что она даже чувствует сладковатый запах подсыхающей крови. Она знала этот запах, запах умирающих лабораторных животных, но она привыкла говорить себя, что эти их смерти, они служат благородному делу создания новых лекарств, которые когда-нибудь спасут множество людей, да и не смерти это вообще, а жизни, положенные на алтарь науки... Что скажет она сейчас, когда умрет человек, чья смерть, возможно, окажется платой лишь за ее собственное выживание? Ей останется только подойти к открытому окну и шагнуть вниз, надеясь, что небытие уравнивает людей в их поступках... Потому что она знала, что когда говорила "возьмите все", под этим всем она имела в виду и жизнь доверившегося ей молодого человека....
Стыд хлестнул ее по щекам, заставляя отступить даже страх смерти. Вообще-то люди вполне могут справляться с этим страхом, если только сохранили способность остаться людьми.
Она сползла с кровати, уже не думая об острых то ли ножах, то ли когтях, и попыталась вцепиться в ноги вампира. Чудовище отступило, и она просто упала на пол.
- Подождите, - простонала она, и снова потянулась к ногам пришельца. Что-то холодное мазнуло ее по шее, вцепилось в воротник ночной рубашки с треском разрывая ткань и потянуло ее вверх.
Алина выпрямилась и оказалась лицом к лицу с чудовищем. Совсем близко. Узкое бледное лицо, словно подернутое инеем, и выступающие вперед клыки - нечеловеческое лицо. И снова Алине показалось, что это скорее женское лицо, чем мужское. Есть какие-то неуловимые признаки, по которым мы отличаем мужчин от женщин, даже в темноте, даже переодетых для каких-то своих, непонятных нормальным людям надобностей.
- Подождите, - повторила она, неожиданно успокаиваясь. В конце концов, чему быть, того не миновать, - Да, подождите же, у меня другое предложение.
Холодная лапа, лежащая на плече, дрогнула, выпуская воротник ее сорочки. В этом было что-то обнадеживающе в том, как чудовище реагировало на ее слова. В конце концов, ему ничто не мешало сожрать ее еще спящей. Значит, для чего-то она была нужна ему бодрствующей. Значит, для чего-то ему было нужно ее согласие.
И тогда она сказала.
- Я на самом деле отдам вам свою кровь, вы же этого хотели? И жизнь тоже, если она будет нужна вам, ну если вы питаетесь, например, жизненной силой, но больше вы никого не тронете. Других людей, - мелькнула мысль, что подобное обещание брать от вампира, все равно, что упрашивать алкоголика больше не пить, а наркомана - не колоться, - других людей в этом доме, - уточнила она, - и вообще в этом поселке. Там в соседней комнате спит человек, вы не тронете его. Вы можете мне это обещать?
- Договорились.
Если только Олег уже не лежит с разорванным горлом....
- Я должна убедиться, что он жив, - тихо сказала Алина, - а потом...
- Хорошо, - в очередной раз ответила тьма.
И лапа сползла с ее плеча.
Наверное, скоро должно наступит рассвет. В комнате было не темно, как ночью, но и не так светло, как утром. Полумрак. Отчетливо видимая фигура вампира, или скорее вампирши. Силуэты мебели. Шкаф, стол. Даже часы на стене просматривались. Вот только время было невозможно разглядеть, как не напрягай для этого глаза.
Алина медленно попятилась, осторожно ступая, словно здесь был кто-то, кого можно было разбудить неосторожным движением. Возможно, она надеялась, что чудовище останется здесь, но этого не произошло, темная фигура скользнула вслед за нее.
"Что же я это делаю?" - подумала Алина, поворачиваясь в проходе так, чтобы краем глаз фиксировать чудовище. Она могла бы не делать этого. За столько лет Алина выучила здесь каждый сантиметр, и сейчас она чувствовала пространство свой квартиры как нечто живое: этот коридор, и забитую всяким хламом вешалку впереди, и чугунную тяжесть входной двери закрытой на три замка, и резким диссонансом - инородное тела нависшее над ней, как судьба.
"Зачем я тащу за собой эту ходячую смерть? Может быть, это правда, что вампиры не могут заходить без приглашения, может быть, Олег жив и здоров, мирно спит, а тут врываюсь я... - Алину передернуло, словно она вновь почувствовала острые когти-ножницы на своей шее. Но разве у нее была альтернатива? В уравнении со многими неизвестными любое решение может оказаться ошибочным.
Она замерла посреди коридора.
"Может быть, Олег захлопнул за собой дверь, - мелькнула отчаянная мысль, - вчера вечером, ведь там есть защелка..."
О, Алина помнила эту защелку, сколько раз случайно отжимаемую еще при Алле, и как потом они по полдня бегали и искали запасные ключи... Только закроет ли мужчина, впервые оставшийся ночевать в квартире женщины, входную дверь? Тем более что она дверь в свою комнату не закрывала...
"Если Олег закрыл дверь, то...- она не додумала эту мысль, и просто слегка потянула ручку на себя. В конце концов, в создавшейся ситуации неизвестно, что лучше: войти и привести за собой чудовище, или отдать жизнь, не зная, есть ли смысл в такой жертве. Пусть решает судьба.
Дверь поддалась легко, словно ожидая этого движения, такого естественного, если бы не мрачная ночь, сгустившая за ее левым плечом.
Еще с порога она услышала его дыхание. Ровное, глубокое дыхание мирно спящего человека. Она заставила себя сделать несколько шагов и наклонилась над кроватью. Окна этой комнаты выходили на восток, и здесь было значительно светлее. Видимо, Олег спал беспокойно, одеяло сбилось. Она видела его лицо, руки, висок, обнаженную грудь, все такое живое и такое близкое, что ей не хотелось поворачиваться. Так бы и стоять здесь вечность и смотреть, как вздымается и опускается грудь мужчины.
- Он спит, - прошелестела тьма за ее спиной.
Алина выпрямилась. Теперь они стояли лицом к лицу. Девушка и чудовище. Невозможное здесь чудовище. Что -то дернулось в груди и понеслось вниз, как бомба, сорвавшаяся с самолета. Как она не умерла прямо тут, от разрыва сердца?
- Не здесь, - прошептала она холодеющими губами.
Теперь она двигались в обратном порядке. Сначала вампирша, потом она. Разве это в силах человеческих, стоять перед своей смертью, говорить с ней, идти за ней, готовясь добровольно подставить горло под клыки зверя? Нет, это немыслимо. Это невозможно. Но она говорила и шла.
Они были уже в дверях. Алина нащупала защелку и отжала ее. Щелчок, показавшийся ей набатом, сотряс воздух. На секунду она замешкалась. Что делать? Отпрыгнуть назад, рванув за собой дверь, чтобы спасительная преграда отсекла их двоих, живых, по другую сторону от чудовища? Или броситься вперед, оставаясь один на один с тварью, захлопнув Олега здесь - последнее, что для него она сможет сделать?
Она рванулась, целясь кулаками в грудь, в живот чудовища. Как легко это оказалось сделать. Она бросалась вперед, как безнадежный больной на операцию, ни чтоб выздороветь, а лишь бы не длить агонию. Как пионер-герой на амбразуру - не победить, а умереть с честью. Как телок на стенку конюшни: хотя бы ударить, потому что проломить невозможно.
От удара тело вампирши согнулось и покатилось куда-то вперед, вбок, сваливая обувь, одежду, и с коротким всхлипом ударилось о дверцу ванной. Дверь щелкнула за спиной, отсекая их в пространстве коридора. Алина бросилась к выходу. Мелькнула шальная мысль - выскочить на лестничную площадку - забить в стены, заорать, поднимая соседей и пробуждая к жизни подслеповатую бабушку-вахтершу, которая при любом подозрении на скандал набирает 02. Но чудеса кончились, не начавшись. Входная дверь, запертая вечером на три замка, так и оставалась закрытой, а ключ от нее, наверняка продолжал висеть на гвоздике в кухне, куда она и повесила его вчера.
Алина повернулась к темноте коридора. Но теперь у нее была вера. Вера в свои силы. Где-то здесь на стене, впритык к вешалке должны висеть, оставшиеся еще от Аллы лыжи, и что главное, лыжные палки. Но Алина сдержала порыв искать палки, хаотично расшвыривая вещи и теряя себя. Вместо этого она нащупала выключатель и рванула его. Свет резанул по глазам. Но она успела увидеть, что темная фигура все еще шевелится на полу ванной. Стараясь не скатиться в истерику, она выдрала палку из переплетения веревок, и, схватив ее обеими руками как копье, развернулась к чудовищу. Вот теперь можно и поговорить.
Вампирша уже поднялась. Да, это была именно вампирша, чутье не обмануло ее. Ни минуты (ни когда когти тянулись к ее горлу, ни потом, когда она торговала свою жизнь) ей не казалось, что ночная тварь - мужчина, точнее, ее Олег, оказавший оборотнем. Теперь она могла убедиться в этом. В углу коридора сжалась в комок девушка лет семнадцати. Не девушка, вампирша. Монстр. Оборотень. Таких людей не бывает. У людей не бывает ни такой бледной кожи, ни такой шапки иссиня-черных волос, падающих на плечи как крылья ворона, ни такой позы замерзшего воробышка. Не человеческая динамика, а какая-то птичья. Вот только подергивающаяся верхняя губа, обнажающая полутора сантиметровые клыки, вырывалась из образа пойманной птицы. А вот одежда была почти человеческая: что-то напоминающее кожаные джинсы и белая рубашка, скользкая, даже на вид.
Алина осторожно опустила палку. Вампирша не бросилась.
- Хорошо, - сказала девушка, удивляясь сама себе, - я дам тебе кровь, раз обещала. Но не так, как ты думаешь, понятно? Шприцом. Не хватало еще мне подхватить от тебя какую-то заразу, ясно?
Вампирша медленно опустила голову, а потом подняла ее. Ноздри ее часто-часто трепетали.
- Иди в кухню, - приказала Алина, для убедительности пошевелив палкой в воздухе, - Вон туда. Включи свет - выключатель слева на стене - а потом подойти и встань у стола.
У нее все было. Все-таки она - медик, хоть и не врач - лечебник, фармаколог. Но шприц у нее хранился. Не одноразовый конечно. Обычный, на пять кубиков, и со съемными иголками. Иглы даже оставались стерильными, удалось достать по случаю, а случая использовать до сих пор не было. И шприц она недавно кипятила, с месяц назад, после того, отмерила им два кубика минералки, не для себя конечно, для крысы, пришла ей тогда в голову такая мысль, что хелаторы желаза, разведенные ни в дистилляте, а в минеральной воде, будут более эффективны, - глупая, конечно, идея, потому что все равно не подтвердилась... .
Вампирша встала даже не у стола, а забилась в угол между столом и плитой, оставив ей максимально большое пространство для маневра. Алина медленно подошла к шкафу, не спуская глаз со смирившегося (смирившегося ли?) чудовища, открыла дверцы, сняла с верхней полки медицинские причиндалы, вытащила из угла пузырь с притертой пробкой, в котором хранилось немного спирта, вампирша продолжала вжиматься в стенку.
Острое чувство невозможности происходящего резануло ею. "Неужели это происходит со мной? - подумала девушка, - нет, это я вытаскиваю шприц, и это я собираюсь сама у себя брать кровь из вены... Я, которая всегда боялась это делать, я, которая в школе теряла сознание от обычной прививки, которую настолько пугал вид крови, что мне пришлось поступать и поступила на фармацевтический, а не на лечебный факультет... Нет, это сон или галлюцинация. Или я читаю книжку и, как всегда, воображаю несусветное".
Алина поставила лыжную палку к ноге (успею схватить!), кинула быстрый взгляд на вампиршу, послушно замершую в углу, совсем не страшную, если не вспоминать ножницы ее когтей возле своего горла. Потом она несколько раз протерла сгиб левого локтя проспиртованной ваткой, вспорола герметичную упаковку иголки, аккуратно навинтила ее на шприц, неторопливо выжала воздух, ее движения делались все медленнее и медленнее. Ужас неминуемой смерти отступил, освобождая место прежним страхам не таким тотальным, но, тем не менее, живучим, как саксаул в пустыне.
Острие иглы осторожно прикоснулось к вене. Осталось лишь нажать. Есть что-то в этом экзистенциальное: проткнуть кожу на собственной руке, словно разрушить целостность самого себя. И как только наркоманы делают это ежедневно, правда, они не берут кровь, а вводят препарат, но ведь все равно прокалывают кожу.... Она так не могла. Просто не могла и все. Так просто: нажать сильнее и .... Наверное, она бы проделала это в горячке боя, сразу, тогда в комнате, не только вену проткнула, руку бы отрезала... Но сейчас, когда ей ничего не угрожало, руки сами не жали сильнее. Даже в институте, когда они изучали на практикумах всякие там уколы и прививки, фармацевтов особенно не напрягали с этим, их просто делили на пары и для зачета было вполне достаточно, чтобы кто-то один проделал на другом необходимую процедуру, так вот даже тогда она всегда было стороной укалываемой, а не колющей. Мазохистка - шутили сокурсники, нет, она, конечно же, не была такой, просто она боялась крови, ведь существуют же фобии. Ведь многие же люди чего-то боятся: собак, темноты, замкнутого пространства, тех же вампиров..... Алина усмехнулась своим мыслям и снова поглядела на вампиршу. Потом взглянула еще раз. Сейчас в углу она казалась такой безопасной. В конце концов, можно же рассматривать эту ситуацию как-то иначе, например, как донорство, человек нуждается в переливании крови... .
- Эй, - осторожно окликнула она, - а ты вообще-то уколы, например, делать умеешь?
Вампирша вскинула на нее глаза и опустила их так быстро, что Аля даже не успела рассмотреть выражение.
- Вообще умею.
Ничего, когда-нибудь это кончится. Алина опустилась на табуретку, уперла левый локоть о столешницу, правой рукой вновь схватила свое оружие.
"Мамочка моя, зачем я делаю это. Мне что, ее жалко?" - она шевельнула палкой, прогоняя непрошенное чувство, и дотянулась острием до плеча вампирши.
- Можешь набирать кровь шприцом?
Палка выскользнула из ее руки, как хорошо смазанная лыжа выскальзывает из-под неопытного лыжника, где -нибудь на косогоре, прямо перед рваной пропастью впереди. Она даже сдавить ее сильнее не успела. Быстрым текучим движением вампирша вырвалась из своего угла. Секунда - и острие смотрит ей в глаза. Еще одна бесконечно растянутая секунда и с чмокающим звуком металл выгибается в руках чудовища, сворачиваясь сначала в дугу, а потом в узел. Вампирша с нехорошей усмешкой несколько раз качнула новообразованием перед лицом девушки, словно демонстрируя силу, в которой жертва вздумала было сомневаться, а потом отшвырнула прочь испорченную палку и потянулась к ней пальцами с выступающими когтями.
И глядя, как, вздуваясь, лопается металл, Алина поняла: "Да она играет со мной, играет, как кошка с мышкой. Ловит, отпускает, поворачивается спиной и когда наивная мышь уже почти ощущает свободу, прижимает ее когтистой лапой".
И уже не страх, а отчаяние вперемешку с болью сдавили ей сердце.
- Да что тебе от меня надо, чудовище? - выдохнула она.
- Твою любовь, - тихо произнесла вампирша.
- Что? - Алина не выдержала напряжения и по-дурацки захихикала, как школьница, которой восьмиклассник предложил поцеловаться.
- А кровь? - непонимающе спросила она.
- Кровь - это не главное.
Алина приподнялась, отведя в сторону нависшие над ней не то руки, не то лапы, и сделала несколько шагов по кухне. Она уже не боялась, слова вампирши дали ей силу, потому что те, кто нуждается в нашей любви всегда немного в нашей власти. Хотя это иллюзорная власть.
Понимает ли чудовище, что оно просит то единственное, чего отдать не в воле человеческой? Да, Алина предлагала все: жизнь, смерть, деньги, свою кровь, в конце концов, но как можно отдать то, чего у тебя нет? А у нее нет любви к ночной пришелице. И это не во власти земной родить в себе чувства, даже если от этого будет зависеть твое благополучие или даже сама жизнь, впрочем, как не в силах человеческих погасить их, если уж они однажды возникнут... Впрочем, вряд ли это понимает гостья из тьмы. С другой стороны, заняться вот прямо здесь любовью - это значительно меньшая цена, чем та, которую она готова была заплатить за свою жизнь. Черт с ней с любовью, брать кровь из вены значительно страшнее. А так, она вчера вечером даже надела новое белье - эротичные кружевные трусики - если это, конечно, возбуждает вампиров... А что до того, что вампирша - женщина, то еще в институте они несколько раз смотрели по видику порнушку, там были и лесбийские сцены, ничего сложного в этом Алина не видела, хотя и ничего особенно интересного тоже.
- Ну и что я должна сделать практически? - наконец спросила она.
Вампирша опять казалась почти человеком, ни когтей и клыков видно не было, но Алина больше не верила ей.
- Для начала мы могли бы сходить куда-нибудь, - предложила гостья.
- Сходить? Куда? - не поняла девушка.
Вампирша, глянула куда-то мимо нее полуприкрытыми глазами, быстро вдыхая и выдыхая воздух, ноздри ее трепетали, словно от предвкушения чего-то, чего Алина просто не могла понять.
- Здесь есть какое-нибудь кафе или ночной клуб? - спросила пришелица.
Кафе было. Открылось недавно. Как раз на полпути от общежития к институту. Алина каждый день дважды проходила мимо него, но ей и в голову не приходило заглянуть. Цены в нем должно быть были запредельными.
"Ну, для того, чтобы пригласить меня в кафе, - хотелось сказать ей, - совсем не обязательно было врываться посереди ночи в мою спальню и тянутся когтями к горлу". Впрочем, конечно же, она этого не сказала. Страх ушел еще не так далеко, чтобы тревожить его подобными комментариями.
Кафе было заурядным, каким только может быть подмосковное кафе, тщащееся подражать центрам ночной жизни столицы. Вечерами здесь предполагалась дискотека, но сейчас был далеко не вечер, и даже не ночь, скорее уж раннее утро. Все, кто хотел, уже наелись, наплясались, да и ушли домой. Остался только бармен, он же официант, чай с сахаром, но без лимона, шаурма на тарелке, неубранные бутылки из-под спиртного в углу, и много-много разного пива на заказ... Да уж, это не институтский буфет. Надо сказать, до сих пор Алина не бывала ни в других подмосковных, ни тем более в московских злачных местах. К счастью, все оказалось ни таким страшным, как рисовалось ей, когда она проходила днем мимо красочной витрины. И даже цены оказались вполне божескими.
"Хорошо бы, - подумала она, просматривая меню, - как-нибудь прийти сюда еще раз. С Олегом. Занять столик. Заказать бутылку вина, - она выбрала самый дешевый вариант, - на закуску, например, мясное ассорти, или ту же шаурму, или хотя бы просто взять кофе с пирожным, - девушка тяжело вздохнула. Раз в месяц она могла бы себе позволить все это на институтскую зарплату, у Олега, вероятно, денег еще меньше, аспирант, да к тому же заочник, как только выживают такие в наши дни. Впрочем, что-то ей подсказывало, что Олег - не жадный, а значит, они смогут сходить и сюда, и в другие места, если захотят, и когда-нибудь, может в Японию съездить. Есть мужчины - жадные, есть - не жадные, это зависит не от размера зарплаты, а от чего-то другого - души.
- Выбрали уже? - официант с трудом подавил зевок.
- Да, - есть не хотелось, она в обычные-то дни редко завтракала, но ведь зачем-то они пришли сюда, и необходимо соответствовать....
- Я буду шаурму и чай. А ты? - Алина поглядела на свою спутницу.
- А я не ем твердой пищи, - вампирша небрежно подвинула картонку меню, и мило улыбнулась официанту, блеснув в неярком свете электрической лампочки клыками, слишком выступающими для человека, - принесите большой бокал томатного сока.
Алину передернуло. Конечно же, томатный сок или красное вино, которые в конце фильма оказываются тем, чем подозревал все время зритель, и что даже не приходило в голову наивным жертвам сюжета. Ей вот пришло в голову и что? И ничего.
Официант принес требуемое.
В другое время все это ее бы жутко заинтересовало. Ночное кафе. Меню. Столики. Невыветрившийся запах порока. Хмурый бармен. Карта вин. Можно заказывать музыку. Заказ одной песни - сто рублей. Возможность заглянуть на какую-то другую, неизвестную ей сторону социальной реальности. Но не теперь. Сейчас, самая невозможная загадка сидела рядом с ней.
Здесь в полумраке ночного кафе, она впервые за сегодняшнюю ночь позволила себе расслабиться. Может, виноват полумрак. Может, бармен - живой человек, олицетворявший собой благоразумие и здравомыслие. А может, небо за окном, наливающееся всеми красками будущего дня, и, глядя на розовеющий закат, она неожиданно подумала, что сегодняшняя ночь вполне может и закончится. Время, которое остановилось в ее комнате, подпрыгнуло и пошло отсчитывать минуты. Наконец-то, она могла рассмотреть свою спутницу.
Наверное, по-своему вампирша была даже красивой. Узкий худой профиль непривычный разрез глаз, выступающие скулы, породистое лицо, только нос, пожалуй, великоват, но эта аристократическая горбинка придает ему своеобразное очарование.
- Ты похожа на птицу, - неожиданно сказала девушка.
- В какой-то степени я и есть птица, - медленно произнесла вампирша.
Правда, в фильмах вампиры обращаются в летучих мышей, а не в птиц, но все-таки.
- Почему птица? - спросила Алина.
- Наш род произошел от птиц, - вампирша поставила недопитый бокал с соком на стол, - также как ваш от млекопитающих. Очень давно.
- От археоптериксов? - Алина поворошила остатки своих знаний по палеонтологии.
- Тогда скорее уж от диатрим, - вампирша усмехнулась.
Алина что-то слышала о диатримах, но ей всегда казалось, что это водоросли.
- Была такая группа "зубастые птицы", - пояснила вампирша, - вы знаете о ней, но в основном интересуетесь гесперорнисами, но вместе с ними был и другой вид, впрочем, ваши археологи даже костей от него не нашли, - так уж получилось, и это наши предки.
Другой вид. Это хорошо. Это значит, что не заразиться от вампира, не заразить кого-нибудь вампир не может.
- Наши предки обладали некоторыми способностями, отличающими их от других животных, - продолжила объяснения ночная гостья, - потом способности развились, так появились мы - современные вампиры - как высшее звено эволюции.
- А люди? - Алине не понравился такой оборот. Уж слишком саркастически звучали речи гостьи, как пародия на лекцию их институтского антрополога, - Люди кто? Звено в вашей пищевой цепочке?
- Но ведь мы все лишь звенья в чьих-то пищевых цепочках. Вот ты ешь мясо...
- Это другое, - возмутилась Алина.
- Почему?
- Животные неразумны.
- А у людей нет Этики.
Алина отодвинула тарелку с шаурмой. Сумасшедший дом. Сначала тебе в форточку проникает кровососущий вампир, потом это оказывается не он, а она, затем она желает твоей любви, а, в конце концов, когда ты уже согласна на все, ведет с тобой философские разговоры о смысле жизни.
- Как это нет этики? Люди соблюдают заповеди. У нас есть законы. Совесть, в конце концов.
- Совесть у вас есть, - согласилась вампирша, - а знаешь почему? Потому что у вас нет Высшей этики, как у нас, и вы постоянно поступаете бессовестно, поступаете, а потом жалеете. Вампирам не нужна совесть, потому что мы всегда поступаем этично.
Алина не решилась спорить. Поссорились как-то раз кошка с мышкой... Или все -таки не с мышкой? Алина задержала взгляд на ладони ночной гости.
"Откуда я знаю, что она говорит правду? - подумала девушка, - на самом деле ложью может быть все, начиная с того, что это существо напротив и на самом дела вампирша".
Если бы не клыки и когти ее вполне можно принять за человека. Надо же, новый вид, произошли от зубастых птиц... Конечно, Алина знала о параллельной эволюции. Рыбы и дельфины, живущие в одной среде, очень похожи друг на друга, но, тем не менее, принадлежат к разным даже не отрядам, классам. И в очередной раз за сегодняшнюю ночь Алина почувствовала, как ее разрывает два противоположных чувства: ожидание ужаса и ощущение неверия. Ужаса в ожидании того, что вампирша вот- вот оскалит нечеловеческие зубы и потянется к ней когтями. И неверие в реальность этого. В те моменты, когда ни когтей, ни зубов не видно, как сейчас, тут же начинает казаться, что ничего такого и не было и быть не может, что это чей-то глупый розыгрыш, и все такое прочее... И не вампир рядом с ней, а самый обычный человек. И еще неизвестно, что хуже...
Левая рука была опущена, а правой пришелица небрежно вертела трубочку для сока... . Самая обычная рука, и когти - словно уже и не когти, а необычно подпиленные ногти.
Вампирша поймала ее взгляд. Усмехнулась. Положила руку на стол, совсем близко от нее, словно приглашая рассмотреть узкую ладонь, а потом чуть-чуть повела запястьем, и Алина увидела, как, удлиняясь, растут на глазах пальцы, нет уже не пальцы, и не ногти, а наливающиеся сталью кинжалы.... Сантиметр. Два сантиметра. Три.
- Н...настоящие? - неуверенно спросила Алина.
Вампирша пощелкала когтями в воздухе, несколько раз втянула и выпустила их, а потом небрежно мазнула ладонью по твердому покрытию стола. Что-то треснуло в тишине, и пластик раздался четырьмя рваными полосами.
- Можешь потрогать, - чудовищная кисть застыла перед ее лицом.
Алина вздрогнула. Нет, трогать ей не хотелось. Тем не менее, она осторожно коснулась кончиков пальцев вампирши. Чего она ожидала? Могильного холода? Но прикосновение скорее обжигало. Впрочем, у большинства современных птиц температура выше, чем у человека. И когти были настоящие.
- Что и клыки так же?
- Да, - вампирша улыбнулась, и тут же почти человеческая улыбка сменилась оскалом. Потом еще раз. Потом еще.
Однако. Алина покачала головой, взяла нож, вилку и стала надрезать шаурму. Ее почти трясло. Не столько от страха, скорее от ощущения невозможности происходящего. Нет, она не способна представить, как эволюция из милых, ласковых, пернатых зверушек создает таких чудовищ.
И есть не хотелось катастрофически. Скорее уж пить. Алина отложила вилку. Зря взяла. Только деньги выкинула. Лучше бы сок заказала, как у...
- Хочешь? - вампирша протягивала ей бокал с недопитым соком.
- Нет! - Алина помотала головой. Еще чего не хватало.
Прошло еще несколько минут. Алина сквозь зубы цедила остывший чай. В общем, здесь очень даже ничего. Уютненько. Если абстрагироваться от ситуации. Но если подумать, то и ситуация эта не самая страшная...
- Мне пора, - неожиданно сказала вампирша.
- Что?
- Скоро рассвет, - пояснила пришелица.
Рассвет. Ну да. В книгах чудовища всегда исчезают с восходом солнца. Значит, солнечный свет все-таки действует на них. Может и все остальное правда.
Девушка огляделась. Десяток - другой столиков. Несколько лампочек, которые давно можно было погасить. Мощные динамики возле стойки. Аквариум в дальней стороне комнаты. И никого, кроме них.
- Почему? Ты зачаруешь его?- в книгах и фильмах вампиры обладали такой способностью.
- Он даже не вспомнит о нас. И никто бы не вспомнил. Или можно внушить, что мы были, заплатили и дали щедрые чаевые... Что угодно.
Соблазн. Влекущий соблазн для небогатого человека. Не заплатить.
Алина упрямо покачала головой.
- Лично я привыкла платить за себя, - с вызовом произнесла она.
- Как хочешь, - не стала спорить вампирша.
Они вышли на улицу, прошли немного и остановились на перекрестке. Здесь сходилось множество дорог. Мощеная улица, ведущая вниз, мимо магазинов и больших каменных домов к центральному шоссе. Другая улица, идущая перпендикулярно, застроенная пятиэтажками. И несколько тропинок, убегающих вперед во дворы, к одноэтажным, совсем деревенским домикам. Одна такая тропинка брала влево, прямо к их бывшему институтскому общежитию.
Было совсем светло. И очень холодно. Самое холодное время суток - минуты перед рассветом. Алина поежилась. Ветер проникал под легкую, совсем летнюю курточку, прогоняя по коже волны холода. Парадоксальным образом хотелось одновременно и спать, и пробежаться. Еще никогда в жизни она не переживала столь сильные эмоции. И она устала от них, от сегодняшней ночи, от перепадов надежды и отчаяния. Скорей бы все кончилось. Солнце еще не взошло, но его лучи уже вырывались из-за горизонта, раскрашивая небосклон во все оттенки алого и розового.
И все это: и дома, и ветер и небо, наливающиеся светом, они все словно смотрели на нее и чего-то ждали.
Еще немного. Еще несколько минут, если ни секунд, и это завершится. Рассвет. Алина смотрела сквозь дома, деревья, на залитую светом линию горизонта и просто физически чувствовала, как, продираясь сквозь тернистые ходы подземелья, солнце поднимается к краю Земли. Ей хотелось вцепиться в солнечный диск, и подтолкнуть его, чтобы, наконец, чистые лучи развеяли чары ночи. И чтоб не тянулось молчание, острое, как ожидание невозможного.
"Молчи, - сказала себе девушка, - зажми волю в кулак и молчи, несколько минут тишины и все закончится".
Откуда-то она знала, что все на самом деле закончится. Из книг, фильмов, из детских страшных историй, вампиры не приходят без приглашения...
- Вам действительно опасен солнечный свет?
Зачем она спрашивает? Не все ли равно?
- Скорее да, чем нет, - вампирша тоже глядела на горизонт и казалась совсем спокойной, словно солнце не отсчитывало ей последние минуты. - Не так, как вы думаете, но, да, мы всегда уходим с рассветом....
Молчание повисло между ними в воздухе, как клинок. Вампиры никогда не приходят без приглашения.
- Ну, вот мне действительно пора, - вампирша перевела взгляд с неба на нее, - а теперь, пожалуйста, иди, ладно? И я исчезну...
- Постой, - девушка запнулась.
- Ты приходи, - проклиная себя, произнесла Алина, - приходи, когда захочешь. В любое время.
Если бы солнце поднялось минутой раньше, она никогда бы не сказала этих слов. На всякий случай. Вдруг вампиру все-таки нужно приглашение, чтобы явится к ней в другой раз.
- Я приду, - кивнула вампирша.
Алина сделала несколько шажков по направлению к дому, а потом резко оглянулась. На перекрестке уже никого не было. Мгновение, и чистое солнце, не замутненное никакой дымкой, ни какими облаками, торжествующе выплыло из-за края горизонта. Рассвет. И тогда она почувствовала себя свободной. Несколько минут, когда она смотрела на солнечный диск слезящимися глазами. А потом вернулись страхи. Но уже другие.
Последние метры перед общежитием она почти бежала. Чего она боялась? Смешно сказать, она боялась того, что осталась последним живым существом на Земле. Как в фильме ужасов, когда выживший герой, преодолев все тернии, приходит к истокам и видит, что монстры уже давно захватили его город.
Она буквально вбежала на свой четвертый этаж, трясущимися руками открыла все три замка входной двери, и, не раздеваясь, бросилась в комнату Олега.
- Ты спишь? Ты жив? Ты слышишь меня? - она страшно вцепилась в его плечи, в его руки, пытаясь заглянуть в лицо, - Олег, милый, ты слышишь меня?
Олег резко дернулся и открыл глаза. Что подумает мужчина, заснувший в квартире женщины и проснувшийся от возгласа "милый" и от прикосновения ее рук? Даже если женщина при этом одета в куртку и джинсы и выглядит более чем странно. Да то и подумает.
На самом деле, этой ночью Алина оставила открытой дверь не потому, что ждала Олега. Скорее наоборот. Дверь была знаком доверия. Знаком того, что она доверяет приглашенному человеку, абсолютно, и знает, что он никогда не воспользуется грязно ее доверием. А если бы воспользовался? Что ж кружевные трусики были одеты именно на этот случай, но тогда он бы что-то потерял в ее представлении. Да, потерял бы доверие, и шанс найти настоящую любовь.
Но она никогда не думала, что сама ворвется в его спальню, и вцепится в него, как в бревно утопающий. И как настоящий мужчина Олег раскрыл ей свои объятия.