Аннотация: Изменив ход истории мира ангелов, парни снова попадают домой. Изменилось ли что-нибудь там?
24.12.18
Часть 3. Путь человека.
***
Мы скачем по пустоши. Бойне - конец.
Спокойствием дышит земля.
Врага устрашил наш напор и свинец,
Отвага - девиз Короля.
Враги, подписав унизительный мир,
Уйдут, и окрестный народ
Засадит поля. Пограничный мундир
Наденут стрелки. Поворот,
Кустарник с лощиной. За ней виден лес.
Скачи, верный конь мой, скачи!
Луч солнца упал, выдал скрывшихся блеск.
Все дружно достали мечи.
Засада. Некстати... Убойной волшбой
Пытаюсь отвлечь я врага.
Сражается принц. Над его головой
Мелькнула с кинжалом рука.
Не должен, не может он так умереть:
Нам к миру один только шаг!
Прости, конь мой верный, за шпоры и плеть,
Спасти его рвется душа!
Кинжал древней злобой ударил не раз,
Разбился магический щит.
Я падаю вниз, брызжут слезы из глаз...
Принц выжил. Ты, враг, трепещи!
... Вокруг меня тьма. Еле виден клинок,
Который держу я в руке.
Ни верха, ни низа. Я вновь одинок.
Кровь жжет в рассеченной щеке.
В предплечье - дыра, исчезаю в нее...
Печальный у сказки финал:
Чем схватка окончилась в мире моем,
Я так никогда не узнал. *
***
Глава первая. Вовка
***
Вовка проснулся от того, что яркий луч солнца, пробравшись в тонкую щель между занавесками, брызнул прямо в закрытые глаза. Сладко потянувшись, он повернулся на спину и лягнул ногой слишком теплое одеяло. Подниматься не хотелось. Мягкая кровать словно упрашивала еще немного поваляться в ее объятиях. Какие-то неясные воспоминания и приятные ощущения друг за другом проносились в голове, не заостряя внимания ни на одном из них. Но, еще раз зевнув, он понял, что выспался и открыл глаза.
В комнате, несмотря на позднюю осень, было тепло. Наверное, одна из служанок растопила с утра внизу большой камин, чья труба, проходившая за стеной, согрела остывший за ночь воздух. Опершись руками о кровать, он подтянул тело к подушкам и сел, облокотившись на их пышную гору. Но когда попытался согнуть коленки, неожиданная и резкая боль пронзила левую лодыжку. Нетерпеливо скинув тяжелое одеяло, он с изумлением уставился на свою привязанную бинтами к лубкам ногу. Пытаясь сообразить, как это его угораздило, он понял, что абсолютно ничего не помнит. Будто бы прежнюю память ему стерли, а загрузить обновления позабыли. Белая ночная рубашка в нежный желтенький кружавчик вообще какая-то странная, девчоночья... Вроде он такое никогда не надевал. Но комната, он оглядел окна, шторы, кровать и шкаф, ему знакома до каждого уголка. В одном из них валялся маленький облупившийся солдатик. Вовка потер лоб. Да что ж у него за провалы в памяти? Словно у старика Ганса, который то и дело переспрашивает, как его зовут...
А как его зовут? И кто такой этот Ганс, неожиданно всплывший в сознании? Вовка вспотел, когда попытался ответить на эти вопросы. Рука сама собой потянулась к завязкам рубахи, поскольку голова налилась дурнотой, а в ушах тоненько запищал комар. Пальцы, нервно раздергивающие ворот, вдруг нащупали небольшой кожаный мешочек, висевший на шее. "Господи, что это?" - подумал Вовка и, рванув все шнурки сразу, в изнеможении откинулся на подушки. Мешочек, ободрав нежную кожу шеи тонким слабым ремешком, остался в его руке.
Стерев со лба выступивший холодный пот, он поднял руку и вытряхнул содержимое мешочка на простыню. Самоцветы, выбравшись на свет, ярко вспыхнули всеми гранями. Выпавший вместе с ними свернутый в трубочку лист завис, а потом медленно растаял в воздухе. Подивившись такому чуду, парень стал рассматривать, легонько трогая пальцами, неожиданное сокровище. Но вот его внимание привлек откатившийся в сторону невзрачный серый камень. Подхватив, чтобы положить в общую кучу, он крепко сжал его в кулаке. И тут в его мозг хлынул просто чудовищный поток информации. Перед ним мелькали картины прошлого: своего собственного - Вовки Волкова, и тут же, перемежая их, прошлого иного, где звали его Вальтером, и был он единственным сыном герцога Вилтхарского... И в этом прошлом не было смерти сестер и родителей. А Вальтер никогда не становился королевским шутом. И еще не встречал Вовку и не стаовился прекрасной Айне... Или Светозарой?
Застонав, парень схватился за голову. Как же теперь ему жить в этом мире, где его лучшие друзья и наставники не имеют о нем ни малейшего представления? Но с другой стороны... Вовка упал на подушки и раскинул руки. Маленький, нерешительный и мечтательный Вальтер станет совершенно другим. Им будут гордиться родители, зная, что герцогство достанется не изнеженному мальчику, а сильному волевому человеку. А друзья... что ж, он подружится с ними заново!
Только нога... В Вовкиной голове появилась картинка вчерашней поездки с отцом в город. Вот они остановились у почты... И кто-то не шибко умный бросил в коня яблоком. Тот испугался, взвился на дыбы... Тогда Вальтер, не удержавшись в седле, упал. Собрались люди, ахали женщины. А в одном из распахнутых окон послышался очень обидный девичий смех.
"Да и Бог с ней, - подумал Вовка, наморщив лоб. - Получается, реальности можно менять. И чем дальше по временной шкале изменяемое событие, тем последствия значительней. Значит, войны с демонами не было. А страной правит не Генрих или Гюнтер с подачи демоницы, а кто-то еще. Наверное, Ульрих. Разберемся. Но ногу надо вылечить..." И он, напрягая плавающее сознание, стал вспоминать, как настоящий Вальтер разбирал магические потоки для восстановления здоровья лариссы, а потом - Арины.
Попыхтев так и сяк, он осторожно покрутил суставом. Вроде не больно. Скатав бинт, он отложил дощечки и руками перенес ногу на край кровати. Потом, опираясь на руки, медленно встал. Придерживаясь за столик, Вовка сделал шаг, затем другой...
"Молодец!" - Похвалил он себя и осторожно, стараясь идти мелкими шажками, подошел к окну и дернул вниз толстый витой шнур. Портьеры распахнулись, впуская в комнату прозрачный столб утреннего света, в котором сразу закружилась мелкая пыль. Вовка толкнул створку окна и, почувствовав утренний холодный воздух, положил локти на подоконник.
Раньше, в своей прежней жизни в этом мире, он никогда не был в замке Вальтера. И даже не приезжал в ту часть страны. Зато сейчас он с удовольствием вдыхал запах вянущей листвы в саду под окнами, утреннего тумана и едва заметной осенней горчинки, обоняемой трепещущими ноздрями. Вдалеке, за низкорослыми деревьями сада, начинался лес. Его яркая осенняя желтизна сплошь укрывала длинные ветви, над которыми кружились большие черные птицы. А за ним, где-то в немыслимой дали, едва заметными контурами на фоне неба, виднелись горы.
Вовка лег животом на широкий подоконник и, высунувшись из окна, покрутил головой. Замок был каменным и довольно простым. Две башни по краям и между ними высокий квадрат средней части с внутренним небольшим двориком. Причем, окна жилых этажей были узкими, чуть шире бойниц, и начинались высоко от земли. На крыше, он поднял голову вверх, просматривался крепкий зубчатый периметр. Да, замок строился для того, чтобы держать осаду неприятеля как можно дольше. Интересно, почему же отец Вальтера не закрылся изнутри, зная о грозящей опасности? Или все-таки надеялся, что никто не посмеет пролить кровь столь высокородного аристократа? Вовка вздохнул. Обычно история утверждала обратное: тот, кому нужна власть и деньги, не брезгует ничем и не боится никого. Сила, брат, в крепком кулаке и отсутствии любых моральных принципов...
Парень передернул плечами: в своей кружевной ночнушке он продрог, несмотря на наливающиеся теплом солнечные лучи. Закрыв окно, он уже без боязни прошел в гардеробную. Выбрав мягкие домашние брюки и сапожки, задумчиво остановился у вешалок с рубашками. Ему хотелось найти что-то темно-синее или черное, но, проведя пальцем по плечикам, он неожиданно увидел ту самую розовую рубаху, которую в первый день знакомства с этим миром подарил герр Штаф. Обрадовавшись ей, как родной, он стащил с плеч ночнушку и с удовольствием пропустил руки в рукава. Ему вдруг показалось, что мир снова принял его в свои ласковые и ждущие объятия...
У противоположной стены стояло большое напольное зеркало в резной раме. Одевшись, парень подошел к нему и внимательно посмотрел на отражение. Ожидая увидеть того Вальтера, с кем он познакомился сразу после аварии, он поразился, насколько изменилась его внешность. Да, он остался худым тринадцатилетним подростком. Но лицо было таким, какое запомнилось в мире ангелов: золотистый загар, светлые волосы, упрямый рот и уверенные в собственных силах голубые глаза. Пшеничные ресницы и брови. Нос, правда, мягковат... Вовка улыбнулся и, приложив к нему палец, изобразил свиной пятачок. Анька, бывало, смеялась. Интересно, как в его мире изменилась жизнь Вальтера? Если герцог и герцогиня живы, то, может, и его родители тоже? Манька не уехала в Сибирь, бабушка Таня жива, и детдома тоже не было.
Вовка машинально взял висевший на крючке рядом с зеркалом гребень и начал прочесывать волосы, помогая себе магией. Когда коса была заплетена, он свернул ее на затылке пучком. Подхватив лежащие на комоде с нижним бельем две заколки, уверенно зафиксировал ими волосы. И только после этого задумался. А ведь в этом мире не было принято крепить волосы на голове! Но вот они, заколки! Лежат в специальном футляре парами. Вовка приподнял брови и помотал головой. Все, что он знал, и все, что вроде как "помнил", еще надо было уложить в голове и как-то не сойти с ума. Но раз он встал живым и никуда пока не сошел, то пора начинать освоение окружающего пространства. Поэтому, прибрав постель, он выглянул из спальни в гостиную. Тут стояли два дивана, какой-то музыкальный инструмент вроде пианино, откуда-то всплыло слово "клавесин", и висели картины. Напротив окна возвышался мольберт с закрепленным на нем куском плотной бумаги. Рядом, на специальном коврике, были разбросаны кисти, краски и палитры.
Вовка машинально поскреб под пучком затылок. Память, занятая раскладыванием и систематизацией файлов, о подобных творческих порывах подсказать ему ничего не смогла. Оглянувшись по сторонам, он заметил на диване раскрытый альбом. Повинуясь какому-то безотчетному желанию, парень подошел и взял его в руки. Там были карандашные наброски. Мать, отец. Младшая сестричка. Неужели предполагается, что это его работы? Теперь зачесался не только затылок, но и шея. За тяжкими раздумьями он не расслышал, как открылась еще одна дверь, и по ковру пробежали легкие шаги. А потом две тонкие ручки со спины обняли его плечи.
- Вальтер! Ты проснулся! - Радостно зазвенел девичий голосок. - И сам смог встать!
Вовка обернулся и увидел сияющие глаза своей сестры. Вернее, сестры Вальтера, Марии. Девушке было лет пятнадцать. Хрупкая, синеглазая и светловолосая, она походила на Вальтера... и в то же время, нет. Овал лица был круглее и мягче. Волосы отливали золотом. Она была красива той неброской красотой еще не распустившегося бутона, обещающего стать прекрасным цветком, прелестной женщиной. Но это в будущем. А пока фигурка была подростковой и немного нескладной. Однако пройдет всего лишь пара лет, и эта девушка станет одной из первых красавиц королевства. Ее чарами будут вдохновляться придворные поэты, и не на шутку влюбляться не только юнцы, но и те, кто постарше. Нежная, в легком салатовом домашнем платье, она с укором посмотрела на Вовку.
- Но почему ты встал? - Ее ручки расправили на розовой рубахе несуществующие складочки. - Лекарь запретил тебе подниматься еще пару дней!
Вовка с удовольствием оглядел ее милые черты.
- Не волнуйся, сестренка, у меня уже ничего не болит!
Он хотел положить альбом, но Мария робко улыбнулась и спросила:
- Тебе понравились мои вчерашние рисунки?
Глубина Вовкиной души облегченно выдохнула: слава Богам, рисовать ему не придется!
- Ты же знаешь, - он коснулся рукой ее пальчиков, - как я люблю твои творенья! В них столько жизни и счастья! Мама улыбается!
- Да ну, - польщенная девушка рассмеялась и закружилась по комнате, - мама всегда улыбается!
- Знаешь, а ведь когда мама улыбается - это настоящее счастье! - Тихо выдохнул он.
- Счастье, что ты не покалечился! Папенька хотел послать за дворцовым лекарем, мэтром Вилдбахом, чтобы он тебя вылечил. А ты, просто чудо какое-то, встал сам!
- Ну а ты почему так рано поднялась? Солнышко только покинуло свою горную колыбель.
- Братец, ты забыл? У нашего папеньки скоро день рождения! Завтра с утра начнут съезжаться родственники! А Лизхен с мужем и малышом должны прибыть вечером. Для мужчин готовится малая охота, а для нас, как всегда, - она наморщила нос и рассмеялась, - чаепитие и сплетни!
- Прости, Мария, видимо вчера хорошенько приложился головой. Ну-ка, сядь и расскажи мне, много ли будет гостей. Все рассказывай!
Вовка взял девушку за руки и усадил рядом с собой на диван.
- Папенька не хочет давать большой прием. Все-таки, время сейчас неспокойное. Дядюшка с тетушкой Дорс, недавно возвратившиеся из столицы, вчера, пока вы были в городе, заезжали к маменьке и рассказывали про какой-то дворцовый заговор. Король Ульрих, говорят, очень болен, и даже мэтр Вилдбах не может его вылечить. На границах - провокации... Вальтер, скажи, ведь войны не будет?
- Конечно, нет, глупышка!
- Я твоя старшая сестра! - Нахмурила лоб Мария и тут же рассмеялась. - Но вы с отцом - настоящие мужчины и справитесь с любой опасностью!
- Точно! Смотри... - Вовка поднялся с дивана и подошел к окну. - Радуга!
- Ночью был мороз. - Мария встала рядом. - Подул ветер и смел кристаллики льда с крыши. Вот и радуга!
Немного полюбовавшись на красочный рассвет, девушка потянула Вовку за руку.
- Пойдем! Мне надо помочь на кухне, а тебе - зайти к отцу и сказать, что все в порядке. Не забудь поцеловать матушку. Она так вчера переживала... Да и Марта не вовремя заболела...
- Мама с ней?
- Да, несомненно.
- Тогда я сначала туда. Хочу узнать, как здоровье малышки.
- Тогда вместе? - Улыбнулась Мария.
И брат с сестрой, выскочив наперегонки за дверь, побежали по длинному каменному коридору в самый его конец, туда, где были комнаты родителей и маленькой сестры.
Навстречу им, улыбаясь, шла пухленькая молодая горничная.
- Здравствуйте, господин Вальтер, госпожа Мария! - На щеках девушки появились ямочки.
- Здравствуй, Грета! Как мама? Как Марта?
У девушки улыбка сползла с лица, а голос перешел на шепот, хотя кроме них, в коридоре никого не было.
- Фрау Аннет всю ночь не отходила от крошки! Боится, что та могла заразиться от нанятых в городе работников, приводивших в порядок наш парк... С ними были их дети. Так вот один из мальчиков, игравших с Мартой, кашлял! - Девушка вытаращила глаза. - Вдруг это снова болотный мор?
Мария посмотрела на Вовку и одинокая слеза, повиснув на длинных ресницах, тяжело упала на нежную кожу щеки.
- Ну не плачьте, госпожа! - Взмолилась горничная. - Фрау Аннет сама проплакала всю ночь, меняя остужающие компрессы. Нянюшка Ева травки заваривала, через каждый час поили крошку, чтобы жар с потом вышел...
- И? - Спросил Вовка.
- Горит, словно березовые угли... - Опустила глаза девушка.
- Идем! - Вовка схватил за руку Марию и потащил в комнаты матери, одновременно удивляясь, как легко в голову человека загружается другое время и другая реальность с не существовавшими прежде воспоминаниями. Толкнув дверь, он вошел в просторную гостиную, выдержанную в голубых тонах. Несколько дверей расходились отсюда веером в разные стороны.
- Улыбайся! - Несильно сжав руку сестры, он втащил ее в следующий небольшой внутренний коридор, освещенный и устланный теплым ковром.
Вот спальня фрау Аннет. Открыв без стука дверь, парень мельком взглянул на неубранную постель, сразу войдя в следующую комнату - детскую, где жили рядом с мамой до пяти лет все младшие члены герцогской семьи.
Окна здесь были зашторены тяжелыми плотными занавесями, и осенний день пробивался сквозь ткань неуверенно-смутным пятном. По углам неярко светили три ночные лампы. В четвертом углу, рядом с кроватью няни Евы, была поставлена жаровня, в которой тлел высушенный и растолченный порошок можжевелового корня. Фрау Аннет сидела рядом с маленькой кроваткой, на которой, тяжело дыша, раскинула ручки маленькая девочка. Ее глазки были закрыты, а губки, это было видно даже в темноте, посинели.
- Матушка! - Мария встала на колени рядом с кроватью. - Что с нашей Мартой?
Женщина подняла на старших детей воспаленные глаза, одновременно опустив в тазик с водой высохшее на лбу малышки полотенце.
- Не знаю... - Глухо сказала Аннет и попыталась улыбнуться. - Не волнуйтесь, мы с Евой каждый час обтираем ее уксусом. Иногда она открывает глазки...
Нервы уставшей женщины не выдержали, и она всхлипнула. Но тут же взяла себя в руки.
- Матушка, но что же делать? - Спросила сестра. - У нас прием... Может, пока еще есть время, отменить праздник и разослать извинения?
- Не стоит, милая, давать повод для радости и сплетен нашим соседям...
Пока мать и дочь разговаривали, Вовка, стоящий позади сестры, просматривал ауру ребенка. Рваные края, грязно-красные всполохи и серый мертвенный цвет в районе солнечного сплетения... У девочки уже не хватало силенок бороться за свою жизнь.
- Матушка, - хрипло попросил он, - могу я Вас с сестрой и няней попросить выйти отсюда на несколько минут? Я хочу побыть с Мартой наедине...
Мать вскинула глаза, и Вовка увидел в них понимание. Она решила, что он хочет попрощаться с сестренкой как мужчина: без посторонних взглядов.
- Что ж... - Она встала. - Да, мой милый. Но прошу, не задерживайся. Я не знаю, насколько эта болезнь опасна для всех остальных...
Женщина пошатнулась и провела рукой по лбу, на котором отчетливо были видны вертикальные горькие морщинки. Няня, пышная и крепкая фрау, тут же подхватила ее под локоть, зашептав на ушко какую-то успокаивающую чепуху. А Мария, оглянувшись на брата, быстро открыла перед ними дверь.
Вовка сел на стул и почесал макушку. Вот настоящий Вальтер разбирался в потоках силы, и лечить у него получалось здорово. Но ведь это он, Вовка, когда-то мечтал стать врачом! Поэтому, если уж взялся, то нужно соответствовать. Его друг любил эту девочку и очень переживал, что не умер вместе с семьей... Но сейчас, когда почти все в порядке, крохотная свечка жизни малышки оказалась в его неумелых руках... Но он обязательно постарается! Должен.
Наклонившись над темечком Марты, он разглядывал яркие линии высоких энергий, входящие в голову, но резко сужающиеся где-то в области глаз. Сначала Вовка попытался их прокачать, увеличив напор. Но подойдя к невидимой черте, они останавливались, словно каждый поток перекрывался краном, не дающим силам свободно изливаться в тело.
- Значит, преграды надо разрушить... - сам себе сказал Вовка. - Только вот как? И еще не навредить...
Он постарался рассмотреть картинку поближе. И то, что увидели его глаза, парню очень не понравилось. Каждый энергетический поток был словно перевязан черной ниткой с несколькими узлами. На вирусное заболевание, по Вовкиному мнению, это рукоделие никак не тянуло. Значит, что? А это значит, что кто-то, весьма одаренный магически, захотел сорвать герцогский праздник. А зачем? Парень быстро прикинул в уме все варианты и пришел к мнению, что он о чем-то не знает. Может, выбитый смертью дочери из колеи, отец примет опрометчивое решение? Или поссорится с соседями? Короче, какой-то умник решил испортить будущее его новой семьи и Вовкино в том числе... Парень побарабанил пальцами о спинку кровати и снова наклонился над девочкой. Работать тут надо было очень осторожно. Если отрезать сразу, организм может не справиться с хлынувшей в него силой, и маленькое сердечко разорвется от напряжения. Поэтому сделав картинку ауры максимально четкой и видимой, он направил тонкий луч своей силы на один из узлов и потихоньку поддел конец нити. Недовольно шевельнувшись, она все же поддалась, и первый узел был развязан. Поток жизни тут же отреагировал и стал чуть больше. Стерев выступивший на лбу пот, Вовка приступил ко второму узлу... Всего на первом потоке их оказалось три. И, как только они были развязаны, а первая черная нить уничтожена, целительный зеленый луч разбежался по изголодавшемуся о свете мироздания телу, склеивая оборванные края ауры.
Вовка потер гудящие от напряжения руки. Вторая нить, не в пример первой, распустилась намного быстрее, и ярко-оранжевый свет уютно свернулся в солнечном сплетении. Девочка задышала ровней и заворочалась. Но парню надо было разобрать еще пять переплетений. Поэтому, погрузив тело в крепкий сон, он продолжил работу. Краем уха парень слышал, как в дверь попытались войти. Но металл подружился с ним еще в мире ангелов, и замки послушались его, как родного, накрепко заклинив дверь. И вот, наконец, последний, фиолетовый канал освобожден. Парень в изнеможении откинулся на спинку стула. Энергия в ауре девочки бурлила, заполняя предназначенные для нее места. Сняв с ребенка сонное оцепенение, Вовка встал и подошел к двери, за которой рыдала Аннет, скреблась о косяк Мария и басом выкрикивала его имя Ева. Он повернул ручку и открыл замок.
Три женщины в испуге смотрели в его побледневшее лицо.
- Что? - Наконец, прошептала няня.
- Проветрите комнату. - Тихо сказал Вовка и вывалился за дверь. Опершись спиной о стену, он прислушивался к голосам тихим и тревожным, а потом, когда девочка открыла глазки и протянула к маме ручки, восторженным и радостным.
Из комнаты выскочила Мария.
- Вальтер! - Она опустилась перед парнем на колени и схватила его за руки. - Марта очнулась и попросила пить! И лобик уже не горячий!
- Я счастлив! - Кивнул он головой и уперся косой на затылке в стену.
Мария непонимающе на него посмотрела.
- Ты не рад?!
Она кинула быстрый взгляд в спальню, где звенели голоса, и снова перевела его на Вовку. Тонкие коричневые брови задумчиво сошлись у переносицы.
Мария обняла его талию, поднырнув головой под руку.
- Идем. Я посажу тебя в гостиной и принесу поесть. Осторожно, не торопись... Вальтер! Ты, правда, ее лечил? Ты - маг?! Боже милостивый! У нас в роду давно не появлялись маги! Вальтер! Я так тебя люблю!
- Только не урони. - С усмешкой попросил он, запнувшись ногой о ковер.
***
На радостях горничная вместе с Марией принесли еды для всех. Няня Ева еле уговорила маму Аннет оставить девочку с ней и тоже пойти в гостиную перекусить.
- Как же хорошо, мамочка! - То и дело прижимала руки к сердцу Мария. - Наша Марта поправляется, а ты еще успеешь отдохнуть перед приемом!
- Мальчик мой, - неожиданно обратила внимание на сына Аннет, - как твоя нога? Лекарь сказал, связкам нужно несколько дней покоя, а ты сюда пришел!
- Все в порядке. - Улыбнулся он синим материнским глазам. - Со мной все хорошо. И с Мартой тоже все будет нормально. Нянюшка! - Позвал он Еву. - Перестели девочке постель!
- Ой! - Заворчала та из спальни. - Давно ли за тобой пеленки убирала? Еще, поди, не разучилась за детьми ухаживать!
Вовка и Мария посмотрели друг на друга и рассмеялись.
Плотно позавтракав, парень незаметно потянулся. В теле вновь появилась сила, и ему захотелось обежать весь замок, дворы и парк, любуясь необыкновенно прозрачным осенним небом.
Едва он встал, как дверь в гостиную резко отворилась, и в комнату шагнул отец Вальтера - Густав фон Шонн. Он был в верхней одежде. Его светлые волосы выбились из хвоста и в беспорядке упали на лицо. Голубые глаза с волнением смотрят на Аннет.
- Я послал из города весточку в столицу мэтру Вилдбаху... Как она? Как наша малышка?
- А вот и мы! - Из глубины спальни в гостиную вышла довольная Ева с улыбающейся Мартой на руках.
***
Отец с сыном отправились в конюшни. Настроение герцога Вилтхарского, когда он узнал, что с его детьми все в порядке, стало безоблачным. Насвистывая какую-то песенку, он мимоходом потрепал за уши подбежавшую дворовую псину.
- Хорошие стоят деньки. - Сказал он. - Кончится праздник, пошлю в предгорья последний перед зимоставом корабль. Надо бы вывезти самоцветы да забрать выплавленную медь. И рабочим зарплату отвезти, закрыть сезон.
- А почему на зиму прекращается добыча?
- Совсем не прекращается. Но зимнее время - темное, холодное. Ночевать в штольнях становится опасно. Да и отдохнуть людям надо, побыть с семьями, заготовить на зиму дрова или сделать запасы торфа. Река встанет, повезем к плавильным печам уголь и все необходимое для тех, кто живет при заводе. А начнется охотничий сезон... Будем скупать пушнину... Вот так, сын!
Отец хлопнул мальчишку по плечу. Из конюшни навстречу им вышли двое мужчин, одетых в крепкие сапоги, штаны и куртки с капюшонами. За плечами у каждого висели ружья, а на поясе - длинные ножи. Герцог замедлил шаги. Мужчины подошли и поклонились.
- Здравствуйте! - Кивнул им фон Шонн. - Ну как, следы какие есть? Лежки нашли? Далеко?
- Кабаны, лоси ходят... - Степенно пробасил старший. - Кабана в соседнем лесу поднять можно. Пушного зверя лучше не трогать, пусть жируют до зимы... Шкура все равно худая.
- Ну и чудно. - Ответил отец. - Тогда кабаны. Недалеко и недолго. Гостей будет мало.
- Хорошо, господин! - Снова склонили головы егеря.
Конюх подвел герцогу уже оседланного свежего коня и смирную серую кобылку для мальчика.
- А мы куда, отец? - Спросил Вовка.
- Заберем заказанное мамой новое платье, пошлем извинения господину королевскому лекарю, да проедемся по фермам. Управляющий у нас хороший, но хозяйский глаз надежней. Никогда этого не забывай!
Дул легкий ветерок, стряхивающий с деревьев желтую листву. Герцогский парк, переходящий в лес, стал светлым и прозрачным. Укатанная колесами дорога была сухой и твердой, словно асфальт. Отец с сыном заехали в стоящие на отшибе просторные конюшни и полюбовались породистыми скакунами, бегающими по широкому загону. Старший конюх, неторопливо подъехавший к ним на низкой лошадке, вместо приветствия кивнул головой:
- Хороши! Кого повезем на столичную ярмарку?
- У меня уже есть несколько покупателей на пятилеток. Трехлеток думаю придержать до следующего сезона. Подрастут, покажут, на что способны... Но сейчас интендантство закупает мохнатых харанцев...
- Неужто все же война? - Задумчиво сказал конюх, поглядывая на резвящихся и блестящих сытыми лоснящимися боками гнедых лошадок.
- Не знаю... - Поморщился герцог. - Управляющий пришлет рабочих. Проследи, чтобы кобылиц утеплили как следует...
И опять усеянная солнечной листвой дорога. По синему небу летели пушистые белые облака. Кое-где крестьяне уже выбрали последний урожай и жгли сухую ботву. Вдали пахали поле под озимые...
- Отец, - Вовка утопил покрасневший нос в высокий воротник меховой куртки. Его до сих пор передергивало от прелестей сельхозработ, поэтому сейчас он старался смотреть только вперед. - Скажи мне, когда Ульрих умрет, в чьи руки попадет корона?
Густав внимательно посмотрел на сына.
- Почему ты озаботился политикой, мой мальчик? Тебя что-то напугало? Не бойся! - Герцог поднял голову к небу и улыбнулся. - Столица от нас далеко и бояться нам некого.
- И все же? - Вовка требовательно посмотрел отцу в глаза.
- Скорее всего, Гюнтеру. Младшему брату Ульриха, если не будет иного завещания. Ведь у Короля своих детей нет.
- А оно может быть, это завещание?
- Поговаривали, не знаю, насколько это верно, но только Ульрих очень недоволен образом жизни брата. Пьет неумеренно, окружает себя фаворитками... И это при жене и детях! Возможно, он оставит трон принцу Генриху, сыну Гюнтера. Хотя тот молод и пока не интересуется политикой...
- А из-за чего война? Неужели государство так слабо, что кто-то рассчитывает легко его захватить?
- Не легко. Но вдоль границы течет широкая река. Местами только по нашей территории. И это значит что?
- Пошлины с иностранных судов, таможня...
- Правильно, мой мальчик! Кроме того, наши горы полнятся магическими самоцветами, на которые распространяется государственная монополия. И чужеземные маги вынуждены приобретать их у нас за довольно высокую плату. Есть в магическом совете мира такой магистр Лоэрней. Вот ему это очень не нравится, но сделать старый колдун ничего не может. Наш Король - неплохой маг. Да и мэтр Вилдбах весьма силен.
- Отец, это те самые горы, что видны из моего окна? И наши рабочие занимаются столь ценной добычей?
- Да, сынок. Магические самородные кристаллы мы отдаем в казну. За них нам платят разрешением торговать простыми камнями. Ведь сам понимаешь, чтобы найти хоть один обладающий уникальными свойствами самоцвет, приходится перекапывать тонны руды!
Парень немного помолчал, обдумывая услышанное, а потом снова спросил:
- Отец, а почему ты не держишь собственную гвардию? Ведь ты - герцог, и тебе это просто необходимо!
- Какие странные вопросы приходят сегодня в твою детскую головку! - Отец подъехал ближе и, заглянув сыну в лицо, улыбнулся. - От кого мне защищаться? Врагов у семьи нет...
- Отец! Ты, наверное, не понимаешь: если Ульрих, благоволящий к тебе, умрет, все может измениться в одну минуту! А у нас на дворе ни одного солдата!
- Перестань! Наше семейство - родня королевскому. И без высочайшего соизволения никто пальцем не посмеет тронуть моих домочадцев!
- А если к власти придет Гюнтер? Или в стране начнется смута? Или война?
Герцог усмехнулся и покачал головой. Ему не хотелось верить в плохое. Ведь кругом была его земля: леса, поля, пашни. Заводы и хозяйства. Его уважали. Против кого воевать? Он внимательно посмотрел на сына. Три дочери и один парень. Но какой! Умница! Через годик или два можно подать заявление на поступление в королевскую Академию!
- А кто в этом году приедет тебя поздравить? - Снова спросил Вовка. Из головы никак не шел рассказ Вальтера про смерть его родителей. Получается, соединив ангела и демоницу, они просто отсрочили во времени все случившиеся действия? Ведь он вернулся в тот же день и год, когда отсюда исчез... А вдруг эти небесные создания снова разругались?
- Кто приедет? - Герцог немного придержал коня, поскольку они уже въехали в город. - Как всегда, Шоттены. Большой, вечно нищий род потомственных вояк. Фольксхофены... У них поместье на берегу той самой пограничной реки. Помнишь, ты в том году качался на качелях с их дочкой? Милая девочка! И хорошо воспитана.
Вовка порылся в новой памяти и увидел длиннолицую светловолосую девчонку в платьице с рюшами. Когда качели летели вниз, ее тощие коленки оголялись. Тогда она краснела и хихикала.
- Н-да... Милая. А еще кто?
Герцог немного нахмурил лоб и с неохотой сказал:
- Наш родственник, граф фон Дитц. Не слишком приятный человек, но постоянно обретается при дворе. Так что приходится его учитывать.
- А у него есть семья? Ты об этом никогда не рассказывал!
- Нет, семьи у него нет. Когда-то... - Густав стал говорить тише, - мы дружили и учились в пажеском корпусе... Да-да, - герцог заметил брошенный на него мальчишкой взгляд, - в юношеские годы я звезд с неба не хватал, был оболтусом, задирой, дуэлянтом... Поэтому смог поступить только туда, где готовили будущих офицеров. И Дитц со мной. А когда во дворец приезжали гости или давался сезонный бал, нас, молодых гвардейцев, ставили в охрану дворца. И вот однажды... - Герцог посмотрел куда-то поверх крыш, - я увидел молоденькую дебютантку. Юную и прекрасную дочь барона Ульма. Ее золотые волосы, синие глаза, легкая походка и тонкий стан свели с ума всех мужчин на том балу... Неделю, пока длилось празднество, мы бросали розы на ее балкон... Те, в ком жила магия, рисовали огненные сердца, пронзенные стрелами. Ну а самоцветных перстней с вложенными туда записочками, думаю, они собрали с балкона без счета. Король Ульрих тогда был молод, весел и обожал свою жену...
- Он был женат? Я не знал! И почему у него не было детей?
- Королева умерла. Но это другая история. А пока вернемся к нашей. Ульрих увидел мое неравнодушие к молоденькой баронессе и однажды, когда я сменился с дежурства, позвал в свои покои.
- Нравится девушка? - Спросил он меня в лоб.
- Да... - Покраснел я.
- Женишься на ней?
- О, это - предел моих мечтаний! - Пылко воскликнул я. На самом деле, мой мальчик, обычно пару герцогу выбирают, словно племенную телку быку. Здесь роль играет политика, поскольку в нас - королевская кровь, а также большая ответственность за судьбы жителей огромного герцогства. Жена должна быть прежде всего здоровой и древнего рода, хорошо, если иностранка, обязательно умной, чтобы могла поддерживать и направлять в правильное русло неуемное мужское честолюбие. Ну, и последним, необязательным условием, красивой. И тут настолько неожиданное предложение!
- Тогда, Густав фон Шонн, мое тебе условие, - сказал Ульрих, - бросай пить и займись делом. Закончишь экономическое отделение корпуса, обещаю: свадьбе с прелестной Аннет Ульм быть!
Я забросил все попойки и взялся за ум. А еще через три года сдал экзамены. Тогда твой дед и Его Величество благословили наш брак...
- А причем тут наш родственник Дитц?
- Пока я учился, он все свободное время проводил у дома переехавшей с родителями в столицу девушки. Забрасывал ее любовными письмами, покупал дорогие подарки, транжиря имущество, доставшееся ему в наследство... А если не торчал у дверей, то пил и кричал, что она достанется только ему... После того, как нас с Аннет обвенчали, я не виделся с ним года три. Говорили, завербовался наемником и уехал покорять юг. Но лет пять назад он снова объявился в столице с деньгами, которыми сорил направо и налево. Поговаривали, занимался в южных водах пиратством... Но мне не хочется в это верить. Так вот, осмотревшись, он сдружился с Гюнтером и его собутыльниками, устраивая им загульные ночи с актрисами и веселыми девушками. Потом, на одном из приемов во дворце, подошел к нам засвидетельствовать почтение. Был мил, сдержан. Аннет даже сказала ему пару любезных слов. Потом еще пару раз я с ним пересекался по делам. Никаких вспышек ярости, упреков... Можно сказать, даже пытался подружиться. И вот Аннет настояла, чтобы мы его пригласили на бал солнцеворота. И снова он был сдержан, внимателен, любезен и обходителен. Всех дам покорил смешными рассказами о своих приключениях. Вот с тех самых пор он появляется на всех праздниках...
Герцог тяжело вздохнул.
- Отец! Ты понимаешь, что он все помнит и ничего не простил ни тебе, ни маме? Что он, словно в засаде рысь, только и ждет, когда кто-то из вас в чем-то ослабнет? А ты не хочешь нанять гвардейцев!
- Пустое, сын. Смотри, за разговорами мы уже приехали к почте!
***
Привязав к седлу объемную коробку с платьем, заказанным у столичного портного, отец легко забрался в седло и повернул коня в сторону замка. Вовка в размышлениях плюхал следом, краем глаза подмечая учтивые поклоны встретившихся им на улице людей. Скоро последние городские домики растаяли в золотой листве палисадов. И снова с обеих сторон потянулись перелески и поля. Вовка чувствовал всем сердцем это отсроченное шаткое положение своей семьи, собственного будущего, да и королевства в целом. Теперь он не знал, сможет ли нынешний Генрих взять власть в свои руки. Задумавшись над уравнением со многими неизвестными, он вдруг всем телом ощутил опасность какого-то переломного момента: словно неустойчивая горная порода напряженно ждала случайного звука, нечаянного удара копыт или молотка, чтобы рухнуть вниз всей своей массой. Мгновенно вернувшись сознанием в эту реальность, он поставил на себя и герцога зеркальный щит. Нет, мир не взорвался, кони не понесли, но только пущенная чьей-то меткой рукой пуля, ударившись о защиту, тут же снова влетела в темную щетку ельника, скособочившегося недалеко от дороги. И только потом раздался грохот вырвавшихся на свободу пороховых газов и чей-то смертный вскрик.
- Кто-то себя ранил на охоте! - Вскричал Густав, разворачивая коня в сторону перелеска.
Вовка, не снимая с герцога защиты и удивляясь его наивности, за ним. Спешившись у кромки леса, фон Шонн бросил поводья своего коня сыну. Вовка, недолго думая, примотал их к березке, попутно наложив заклятье против воровства, одно из тех, которым его в той реальности учил мэтр Вилдбах. Кони начали ощипывать листья, а парень бросился за все еще верящим в благородство герцогом.
Недалеко в негустых кустах, на обломанных еловых сучьях, лежал истекающий кровью человек. Рядом валялось ружье с разорванным стволом. Так получается, что при магическом отражении атаки 'зеркальным щитом' средство поражения всегда возвращается туда, откуда было выпущено в цель. В этот раз им оказался ружейный ствол. Куски металла и древесная щепа приклада буквально изрешетили грудь, лицо и руки мужчины.
Герцог достал носовой платок и начал промокать кровь, льющуюся из многочисленных рваных ран. Определив по состоянию ауры, что человек ранен не смертельно, Вовка, наклонившись над ним, задал вопрос:
- Жить хочешь?
Герцог странно посмотрел на сына, но промолчал.
- Да... - простонал мужчина.
- Кого ты хотел убить? Отвечай, или мы оставим тебя тут. А волки охотятся не только по ночам.
- Герцога... или сына... все равно. За двоих дали бы больше.
- Кто послал?
- Мне плохо...
- Не ври. Барышни от такого количества крови не умирают, а здоровый мужик испугался!
- Не знаю... Я состою в гильдии убийц. Мне дали аванс и заказ. Остальное - по исполнении у магистра.
- Если ты заказ провалил, что будет с тобой?
- Убьют...
- У тебя есть понятия чести? Ты им следуешь?
Герцог перестал вытирать раны и с изумлением слушал сына.
- Я... Всегда работал честно... - раненый усмехнулся, - так и убийцей стал.
- Если я тебя вылечу, ты сможешь покинуть гильдию и служить Его Светлости? - Наклонившись над человеком, Вовка пристально смотрел тому в глаза. - Я могу нанять тебя в охрану герцога? Ты владеешь холодным оружием?
- Я не выполнил заказ. Смерть здесь и смерть там. Разве у меня есть выбор? Пока на моей руке магическая печать клана, я принадлежу ему. И магистру решать, что со мной будет...
- Если я сниму печать с твоей руки?
- Не от хорошей жизни я стал наемным убийцей... - прохрипел раненый. - Клейменому мясу нет места среди обычных людей. Если герцог примет мои клятвы верности... И магическая принадлежность к клану исчезнет...
Он попытался приподняться.
- Клянись, честно называя свое имя и место рождения. - Серьезно сказал Вовка.
- Я, Иоганн Грейвер, бывший солдат "песчаной армии", родившийся под Мейнбургом, торжественно клянусь жизнью своей защищать моего господина, герцога Вилтхарского, его чад и домочадцев...
Мужчина упал на спину.
И тогда Вовка провел над его лицом и телом рукой, очищая мелкие порезы и осколочные раны. Кровь постепенно, под действием заживляющего магического луча, остановилась, а кожа начала рубцеваться прямо на глазах. Добавив мужчине в ауру немного энергии, Вовка опустил руку. И пока убийца не пришел в сознание, Вовка спросил:
- Отец, что такое "песчаная армия"?
Герцог закрыл рот, а потом, сглотнув, снова открыл.
- Сын, но как ты это сделал? В нашем роду давно не было магов и чародеев! И вдруг ты, мой наследник...
Фон Шонн вскочил на ноги и, сияя глазами, положил Вовке на плечи руки.
- Я горжусь тобой, мой мальчик!
Парень вытерпел объятия, похлопывания по спине и даже короткую, высокопарную речь. После чего снова задал тот же вопрос.
- Что такое "песчаная армия"?
Но на него ответил хриплый голос Иоганна, пришедшего в себя и снова усевшегося на ветки.
- Двенадцать лет назад наш король Ульрих решил, что ему не хватает денег на дорогие шелка и пряности. И он решил завоевать южные страны. Регулярную армию, стерегущую границы, посылать не имело смысла, поэтому в отряды набирали тех, у кого по каким-то причинам не хватало денег на жизнь... По кабакам, селам и городкам ходили рекрутеры, обещая легкий поход в теплые места и богатую добычу. - Грейвер с недоверием согнул и разогнул кулаки. - У меня в тот год от оспы умерли братья. Некому было работать. А налог на землю берется независимо от того, можешь ты или не можешь обработать ее и получить прибыль... Короче, землю у нас управляющий отобрал. Остались дом да огород. А с этого разве прокормишься? Я завербовался, оставив полученные деньги матери да жене с годовалым сынишкой. Верил, что встану на ноги...
Мужчина замолчал, темными глазами всматриваясь в траву под ногами.
- И что же было дальше? - Спросил Вовка.
- А дальше на морских путях оказалось много разбойников. Да и флот у коалиции южных стран был не слабый. Потопили наши кораблики. А тех, кто чудом добрался до берега, ждало рабство. Продали меня. Тыкали пальцами: хорош работник! И пошел я на хлопковые поля... Три года там оттрубил. Там же узнал цену и шелкам, и драгоценным маслам...
- И как же?
- Сбежал. Как раз в емкости для масла погрузили меня на корабль. А потом, - он вздохнул, - на море - буря. Потрепало суденышко. Паруса порвало. А движка на кристаллах у купца не было. А тут - разбойнички. Шхуну потопили, всех выживших - за борт. Перепились на радостях. Вот я потихоньку и вылез. А утром стал прислуживать: кому попить, кого к борту подтащить - поблевать... Жить-то хотелось! Сын у меня... Еще два года плавал с пиратами. Скопил кое-что. А потом Владетель Юга послал свой флот почистить от нас торговые пути. Корабль подбили, захватили в плен. Кого-то бросили за борт, ну а меня - снова в рабство. На сей раз - в шахты, где и света белого нет. Год жил под землей, добывая для богатой страны самоцветы. Я был разведчиком: рыл вдоль пластов норы. Если пласт породы оказывался перспективным, долбили штольни да прокладывали штреки. Много я там полазил... и вот что-то произошло. То ли газы рванули, то ли неверно штрек заложили, да только порода отслоилась, упокоив в себе больше тысячи добытчиков. А я снова остался жив. Один, в полной тьме. Я полз по щелям и незасыпанным проходам, ориентируясь на движение воздуха. Не знаю, кто или что вело меня в тот день, но только когда уж совсем отчаялся, почувствовал, словно ветерок погладил мои щеки. И я пополз за ним, сдирая в кровь кожу на локтях и коленях. Когда увидел свет и высунулся из горной норы наружу, то из глаз моих непрерывно текли слезы. Хотя откуда бы им взяться? Только два раза за сутки подземной водички попил... А выбравшись, спустился вниз. Устроив лежку в чердаке заброшенного дома, я совершал набеги на сады и плантации. Спал днем - отъедался вечером. Потихоньку воровал одежду, посуду и оружие. Когда увел у пьяного джигита клинок на чьей-то пышной свадьбе, обрадовался. У них сталь хорошая, не чета нашей. Перепилил клинком каторжные браслеты и стал свободным человеком. Через какое-то время, когда добыл себе документы и приличную одежду, нанялся охранником каравана. И через пустыни мы долгих две недели шли сюда. Я честно выполнял свою работу, охраняя дорогие ткани и тонкий фарфор от разбойников.
- А потом? Когда ты пришел в нашу страну? - Тихо спросил Густав.
- А когда я пришел, то ни моего дома, ни моих родных... Три камешка на кладбище при кирхе.
- А что с ними...
- От голода умерли. - Просто сказал мужчина. - Никто из соседей не захотел помочь сиротам куском хлеба. Никто не дал ни единого полешка для растопки печи. Я зарезал сельского старшину и ушел в столицу. Во мне было много боли и зла, и я пошел убивать.
- А потом?
- А потом... у тех, кого я убивал, тоже были дети. Иногда их, оставшихся без отца и матери, родственники выбрасывали на улицу. Те, кто пошустрей, находили компанию. Тихие безропотно умирали. Мне это было совсем не по душе. Но выйти из гильдии можно только со смертью.
- На твоем теле и ауре была ее метка. - Сказал Вовка. - Но теперь, принеся клятву с чистым сердцем, ты умер и родился заново. Знак гильдии уничтожен. Поэтому я еще раз спрашиваю тебя, свободный Иоганн Грейвер, будешь ли честно и по доброй воле служить моему отцу, герцогу Вилтхарскому?
- Да, молодой господин! Да за одно то, что снял метку гильдии, буду! Оборонять - не убивать. И может, когда-нибудь мой тяжкий грех выкупится праведной жизнью?
- Тогда вставай, Иоганн. Идем, времени мало. Нас уже заждались в замке.
- А у меня и лошадка есть! Сейчас за ней схожу!
Мужчина напролом двинул сквозь кустарник, а Вовка вышел на поле. За ним - отец.