Аннотация: Три печатные публикации: в США и в Канаде
Как необыкновенно просто потакать
своим желаниям, когда твёрдо знаешь,
чего хочешь.
Каждое новое место, где мне доводится бывать по тому или иному поводу, неизменно вызывает в душе довольно чёткие ассоциации с предыдущими путешествиями. Я словно, вспоминаю улицы, по которым никогда не ходил, в памяти вспыхивают отблески знакомых звуков и запахов, не говоря уже, о людях, встречающихся на моём пути. Стойкое ощущение не первой встречи возникает ниоткуда. Дежавю? Или укоренившийся консерватизм скептика? А может, хроническое неверие отыскать для себя Terra Incognita - неизведанную землю и с удивлением обнаружить её непохожесть с уже виденным прежде? Я думаю, это свойство характера присуще и другим людям, привыкшим полагаться лишь на собственный опыт. Мы даже не пытаемся отыскать в своих впечатлениях подтверждение чьим-то словам, целиком доверяя только личному восприятию.
Именно с подобным настроением я однажды неторопливо спустился с трапа допотопного самолётика, обслуживающего локальные авиалинии и доставившего меня в Ки Вест - самую крайнюю южную точку на территории Соединённых Штатов. На выходе из салона в лицо дохнула упругая волна тёплого влажного воздуха - коктейль из едва ощутимого пряного аромата тропических растений, океанского бриза и хорошо различимой вони отработанного авиационного керосина. Последний запах упрямо доминировал над остальными - дух , который не спутать ни с одним другим, ставший привычной атмосферой воздушных ворот любого современного города.
Моё намерение посетить Флориду не имело ничего общего ни с фонтанирующей любознательностью пенсионера, впавшего в пионерское детство, ни с зудящей непоседливостью неугомонного туриста, вбившего в башку непременно объехать все доступные уголки. Есть такие завзятые путешественники - после очередного вояжа втыкающие булавочки в карту мира, развешанную дома на стене, и гордые от их количества. Слава Богу, я научился вносить разнообразие в свою жизнь, не только складывая и распаковывая чемоданы, и дорога для меня - не просто путь из пункта отбытия в точку назначения, а особое состояние души. Американские достопримечательности у меня всегда вызывали немалую долю иронии, как немудрёные атракционы парка культуры и отдыха в райцентре. Ну, там деревянные лошадки, качельки-карусельки всякие... Я слишком часто предугадывал в них недостаточность исторического и культурного содержания в той степени, чтобы стать привлекательными. Лично для меня, конечно. Вероятно, столь критическое отношение европейского сноба, коим я, несомненно, являюсь и открыто не стыжусь быть таковым, не лишено вполне осязаемого смысла, выпестованного не одним годом жизни в Америке. Для человека с развитым вкусом и определённым запасом знаний подобный взгляд на окружающее помогает обойтись без ненужных разочарований. Впрочем, не только. Как правило, независимость суждений позволяет без напряжения разглядеть нечто неординарное, а не то, что, якобы, из лучших побуждений тебе стремятся показать, уповая на твою всеядность и невзыскательность.
Нельзя сказать, что визит в Ки Вест не имел конкретной цели. Более того, получив приглашение моего английского друга Джеймса отметить в узком кругу его юбилей, я вполне мог приурочить нашу встречу к шансу побывать на восточном побережье. Джеймс перебрался в Ки Вест немногим больше года назад и очень хотел принять меня у себя в доме. Нам всегда было о чём поговорить и в последнее время мы оба скучали по прошлому общению. Естественно, я без колебаний отодвинул в сторону вроде бы неотложные дела и с радостью стал собираться к нему в гости.
Буквально на следующий день после прибытия в этот крохотный городишко, когда мы обошли его вдоль и поперёк, мне уже не составило труда определиться с тем, что собой тот представляет. Важно уловить настроение места, и в Ки Вест - оно среднее между беззаботным, как в Нассау и тронутого скукой, как в Тирасполе. В мою душу сразу же нахлынули знакомые ощущения - безмятежность патриархального захолустья и восторг от сверкающего шика богатого курорта. С первых минут пребывания в Ки Вест я будто погрузился в размеренно текущую жизнь провинции и одновременно уловил неповторимый ритм непрекращающегося праздника счастливого безделья.
Спросил бы я себя ещё вчера, что такое Ки Вест и лишь равнодушно пожал плечами. Очередная дыра. Ни уму, ни сердцу. Зажиточный посёлок на морском берегу. Но это было вчера, а сегодня я с изумлением внимал интуиции, подсказывающей, что в этой сонной обители меня ждут приятные сюрпризы. Недаром, здесь тусуются артистическая богема и состоятельные люди, сексуальные меньшинства и мудрецы, похерившие гонку за призрачным смыслом обывательского благополучия.
- Ну и как тебе здешняя действительность? - спросил меня Джеймс за завтраком,ожидая неизбежные комментарии.
- Каждый выбирает себе тот уровень свободы, в котором нуждается, - уклончиво ответил я, намекая на его выбор. По сути дела, человек, поселившийся на маленьком острове - делает это совершенно сознательно. И решение такой принимает, хорошо взвесив последствия оторванности от привычной жизни на материке и сожалея, что мысль бросить к чёртовой матери, набившую оскомину рутину и уединиться, не пришла в голову раньше. Обитатели Ки Вест - не исключение. Здесь можно забаррикадироваться в доме и не поднимать телефонную трубку, не опасаясь, что кто-то станет ломится в закрытые двери. Элементарно. Стоит только захотеть.
- Пожалуй, тебе нельзя отказать в правоте, - Джеймс усмехнулся моей проницательности на свой счёт, - Далеко не все в состоянии определиться, что делает их счастливыми. В принципе, человеку не так уж много и нужно.
Вероятно, его наблюдение относилось к себе, потому как большинство американцев ни за что не согласились бы с подобным суровым вердиктом.
"Всё и сейчас"! - с этим девизом выросло не одно поколение, уверовавшее с пелёнок в кредитный рай и жестоко поплатившееся сегодня за непомерно высокие требования. Да и что ожидать капризному ребёнку, нахватавшему в магазине игрушек на сумму, в разЫ превышающую родительский бюджет? Увы. Никто не наказывает нас так изощрённо, как это мы способны сделать сами.
Однако ни я, ни Джеймс не собирались нагружать себя глубокомысленными рассуждениями. Завтрак - не самое подходящее время напрягать и сушить мозги. Прок в том ничтожный и утренние часы следует посвятить вещам сугубо земным. Как например, отправиться в близлежащее кафе, что мы и сделали с полным единодушием. Как раз в полу квартале от дома Джеймса располагалась уютная забегаловка - заведение, может быть, и не шикарное, но наверняка лишённое напускной респектабельности.
- Обещаю замечательный кубинский кофе, - воскликнул Джеймс, едва мы вышли за ворота.
- Не возражаю, - ответил я ему с воодушевлением послушного экскурсанта. Не попробовать чуть ли не официальный напиток острова было бы непростительным упущением. Кофе приготовленный по местному рецепту и так часто упоминаемый "Папой Хэмом" в его "кубинских" рассказах, написанных им здесь, в Ки Вест, теперь имел для меня уже несколько иной смысл, чем просто утренний ритуал для повышения тонуса. Мы не прошли и полсотни ярдов, как тут же упёрлись в деревянное строение, над порогом которого блестела свежей краской жестяная вывеска. Под ней, чуть в стороне от входа красовалась фигура бронзового петуха - не то что бы символ города, но, по крайней мере, одна из его многочисленных визитных карточек. В Ки Вест куры и их разноцветные кавалеры живут вполне вольготно. Как скажем, голуби или вороны. Безбоязненно бродят по городу, порхаются в пыли, а то и просто мирно сидят на деревьях, откуда, естественно, и гадят с полным правом жителей на принадлежащей им территории.
Взглянув на гордую осанку металлического изваяния, я тут же поймал себя на мысли о российском уголовном мире, где эта голосистая птица не пользуется подобным почётом и любовью, а как символ имеет совершенно другое значение. Не думаю, что у кого-то из моих соотечественников могла бы возникнуть идея неосмотрительно украсить принадлежащий тому пункт общественного питания или торговую точку иного свойства петушиным изображением, не рискуя оказаться предметом насмешек. Что поделаешь, в итоге, любая субкультура - это народное достояние и от неё никуда не деться...
В кафе, куда меня привёл Джеймс, за стойкой стояла очень привлекательная дамочка лет тридцати. Что называется, кровь с молоком. От такой нормальному мужику не только невмоготу оторвать взгляд, но если, тот о чём-то и думает, то его мысли больше путаются под действием магической притягательности женского тела. Пока эта красотка ловко управлялась с питчерами и контейнерами для эспрессо, я лишь зачарованно следил за движениями её роскошной груди, призывно колыхающейся в разрезе глубокого декольте. В лице барышни присутствовало что-то чуть-чуть дебильное и огромные, слегка навыкате глаза подчёркивали эту едва ощутимую патологию, делавшую его безумно сексуальным. Так выглядели лица библейских персонажей на картинах восемнадцатого века, сочетающие в себе целомудрие мадонны и распутство уличной девки. И если, по-настоящему чувствительного мужчину внутренний мир женщины интересует совсем не в меньшей степени, чем её остальные прелести - в данном случае, роскошные формы прекрасной буфетчицы целиком затмевали достоинства её души. Наверное, мой взгляд был сродни тоскующему и жадному взору матроса из команды испанца Хуана Понсе де Леона, впервые высадившемся во Флориде, потому как Джеймс, перехватив его, с понимаем ухмыльнулся:
- По тебе плачет Гавана. Причём давно и небезосновательно. Могу только вообразить с каким восхищением ты пялился бы на кубинок. Где-где, а там они умеют себя преподнести.
- И как далеко отсюда "Остров свободы"? - машинально полюбопытствовал я, отхлёбывая великолепный кофе, приготовленный обворожительной "шоколадницей" и продолжая раздевать её глазами.
- Ближе, чем ты можешь предположить. Всего девяносто миль. Не более четырнадцати часов хода под парусом. При нормальном ветре, конечно, - уточнил Джеймс.
- Впрочем, в настоящий момент - это всё-равно бесполезное знание. С американским паспортом туда нельзя.
Он скорбно поджал губы.
- Увы, мой друг, придётся оставаться на постной диете.
- Да уж, по-видимому, - вздохнул я. Подозрительное отношении к американкам я не скрывал. И вроде чураться моих нынешних землячек причин как бы не существовало, в сознании постоянно свербило опасение какого-нибудь подвоха с их стороны.
Столь упоительно начавшееся утро предвещало радость от дальнейших открытий. Я уже предчувствовал, что в Ки Вест мне понравится. Не настолько, чтобы захотеть здесь остаться, но в той степени, чтобы сюда тянуло вернуться ещё и ещё. Я будто нащупал в кармане заветный ключ, отворяющий волшебные двери, накрепко запёртые для непосвящённых. Ки Вест звал увидеть себя с "вдовьих площадок" - утлых надстроек над крышами домов в старых кварталах, откуда жёны рыбаков когда-то пристально вглядывались в горизонт, ожидая мужей на исходе дня. Я знал, что притягательность острова откроется мне в полутьме невзрачного бара, где я и Джеймс, накачавшись ямайским ромом, хмельные станем клясться друг другу в вечной дружбе. Этот крохотный городок я услышу в звуках ночных шорохов в саду, где пятифутовая дикая игуана будет упрямо пробираться сквозь лиановое хитросплетение. Он зашелестит в листьях кокосовых пальм крепчающим бризом - предвестником скорого тропического урагана.
Наверное, Ки Вест больше подходит тем, кто так или иначе предпочитает стиль жизни, не обременённый обязательствами. Эта тихая обитель, словно специально создана для чудаков-философов, способных безмятежно относится ко всему на свете. И ещё для невозмутимых фаталистов. И для моего друга Джеймса... Кинуть здесь якорь, избрав это место в качестве постоянного для жизни - решение очень и очень неосторожное. По многим причинам. Когда я увидел на окнах дома Джеймса толстенные штыри, торчащие из стен возле окон, и мощные металлические листы, которые на них цепляются, мне стало предельно ясно, что порывы ветра, достигающие скорости ста шестидесяти миль в час - это отнюдь не шутка. О, нет... Проснуться ночью в постели, от грохота и вибрации стен, содрогаемых разбушевавшимся циклоном - всего лишь цветочки. Или, вернее, их малюсенькие бутоны. Обнаружить комнатные туфли, мирно плавающие по комнате как детские кораблики - это уже неприятность. Спрыгнул с кровати и упс! Cтоишь, как дурень по колено в воде. Потоп, сравнивый с ветхозаветным, помимо невообразимого шума, как и положено, дополняет кромешная тьма. Зажечь свет нельзя, потому как линии электропередач давно оборваны шалым ветром и единственная надежда на генератор, если, конечно, тот есть... Но даже в случае наличия спасительного агрегата, его мощности будет недостаточно для удовлетворения всех нужд в течении недели, а то и двух. И то лишь самых насущных - приготовления пищи из тех остатков продуктов, что не сгниют в обесточенном холодильнике и кратковременного включения кондиционера, дабы не сдохнуть от невыносимой духоты. Можно, естественно, позаботиться заранее и эвакуироваться на материк. Лучше и спокойнее пересидеть шторм в Маями и, кстати, обезопасить свой автомобиль от зверств стихии, но далеко не все это делают, надеясь на удачу и божье милосердие. Да и проторчать в пробке, как минимум, четыре-пять часов, двигаясь по перегруженным мостам - удовольствие ниже среднего. В такие проклятые дни пустеют многочисленные марины, вот только никто не может предсказать, куда лучше отправиться, чтобы избежать свидания с разбушевавшимся штормом. Если ко всем перечисленным прелестям добавить постоянство подобных злоключений из года в год, станет очевидным факт странной предрасположенности местного населения к экстремальным ситуациям.
Нет, Ки Вест, безусловно, не для каждого. Даже не для обеспеченного сибарита, самозабвенно наслаждающегося райской благодатью острова пару месяцев в году в зимней резиденции. Кто спорит - совсем неплохо иметь квартиру на Манхеттене и бунгало для экзотического отдыха на клочке суши, затерянном в оконечности Флориды? Однако, не пережив букет погодных неудобств, не прочувствовать до конца сопричастности к лениво-томной атмосфере, что царит в этом удивительном уголке в остальное время. Здесь всё буквально пропитано близостью океана и куда не повернуть - непременно упрёшься или в Мексиканский залив, или окажешься на берегу, омываемым волнами Атлантики. Океан с тобой - неразрывная часть души и счастливый покой, как присутствие любимой женщины, без которой ты потерян и не знаешь куда себя деть, если её нет рядом.
Джеймсу не нужно было объяснять зачем его другу понадобилось пройти на пляж и он с удовольствием составил мне компанию. Никто из нас не собирался там загорать или купаться. Мы оба разулись, подкатали штаны и продолжали неспешную прогулку у самой кромки воды, ступая босыми ногами в ослепительно белый песок. Бесполезно что-то делать, как это делал кто-то до тебя, преследуя единственную цель - испытать настроение, ожидаемое от соответствующей обстановки. У каждого оно слишком уникально, чтобы не признать тщетность усилий окунуться в чужой опыт. Всматриваясь в изумрудную зелень полоски воды у самого горизонта, я представил, что, вероятно, именно здесь испанские конкистадоры надеялись найти тот самый легендарный остров Бимини, где по поверьям индейцев спрятан мифический "Источник молодости", превращающий старика в юношу. Стоит зачерпнуть ладонью живительной влаги и сделать один глоток... Мне трудно сказать, что ищет Джеймс в Ки Вест и пытается ли найти то только своё, не думая о котором, человек проживает пустые и бессмысленные дни.
Мы незаметно прошагали с полмили, увязая ступнями во взвеси накатывавшей волны и мелких водорослей, смешанных с тысячами песчинок - обломков кораллового рифа. Нам было чем поделиться друг с другом или мы могли просто молчать, не сомневаясь ни на минуту в неизменности тех мыслей, что прежде находили отклик у нас обоих. Не любой человек может похвастаться собственным взглядом на окружающее и к превеликому сожалению, личные убеждения, чаще всего, как крупные купюры в бумажнике у людей, неспособных разобраться, что им дали в руки. Или бессовестно всучили. И те очень часто бывают фальшивыми, хоть порой их не отличить от настоящих.
Я прекрасно понимал, что за время жизни в Ки Вест Джеймс не мог не обрасти новыми знакомствами. Как не полюбопытствовать, кто его теперь окружает? Ведь мы оба давно отказались от компромисса между нужными связями и подлинной дружбой. Я джолжен был убедиться, кто эти люди - единомышленники или просто милые соседи? Впрочем, как я полагал, если Джеймс и захочет показать кого-то - это будет один человек, в противном случае он пригласит на незабываемое шоу под названием "Ки Вест". Нечаянная догадка крепла с каждой минутой и я уже предвкушал события сегодняшнего вечера, когда соберутся его гости.
Вся прелесть Ки Вест состоит в пешеходных дистанциях. То есть, конечно, не возбраняется воспользоваться услугами такси, но после расстояний Лос-Анджелеса сесть в машину и провезти свою задницу пять-шесть кварталов мне представлялось пагубной ленью. Более того, поездка в жёлтом кэбе лишала удовольствия побродить по городским улицам, застроенных в позапрошлом веке и сохранивших дух рабовладельческого юга.
...Иди и смотри, - твердил я себе, отворачиваясь даже от велосипеда.
Ах, какие дома мне попадались на пути! Большие и простенькие, нарядно-белые, с колоннами, поддерживающими устремлённые вверх гребни крыш. Казалось вот-вот на пороге викторианского особняка появится полная негритянка в переднике, расставляющая у входа вазы с цветами и готовая к приезду плантаторов. Хотя, кто знает, быть может, здесь и селились потомки тех, кто сказочно обогатился на сахарном тростнике, хлопке и табаке, прихватив с собой идеи как должно выглядеть жилище белого господина. Кстати, Ки Вест - единственное место в Америке, где для декора потолков открытых веранд предпочитают небесно-голубые оттенки. Эдакая весёленькая, сельская расцветочка. О вкусах, конечно, не спорят, но я никак не мог отделаться от впечатления, что нахожусь на окраине Тирасполя, где какой-то эксцентрик заплатил пару "лимонов" за домик Нуф-Нуфа.
Джеймс не стал меня утомлять осмотром островных достопримечательностей да я и сам не рвался. Погрузиться в атмосферу Ки Вест можно только, распознав ритм здешней жизни и приняв его таким, как есть. Без сопротивления и, отказавшись от привычного прежде. Я расположился в плетёном кресле на террасе, примыкавшей к отведённой мне комнате, наслаждаясь ровным теплом и минимальной влажностью воздуха, характерной для этого времени года. Терраса выходила во двор дома Джеймса, где полным ходом шли приготовления к празднованию предстоящего юбилея. Судя по по количество бутылок просекко, которые, нанятые по случаю важного события официанты, укладывали в огромные контейнеры и пересыпали льдом, здесь намечался серьёзный сабантуй.
...Ну, вот, добро пожаловать в театр одного зрителя, - отметил я про себя, окончательно уверенный, что не буду скучать в компании приглашённых гостей и смогу в полной мере прочувствовать дух местных традиций под тем соусом, под которым Джеймс захочет их преподнести. Ки Вест - обитель богатых, но подчас разочаровавшихся людей. Пожалуй, даже - спасительный приют, для тех, кто безоглядно бежит от давления большого города. Здесь можно избавится от депрессии, утопив её в запотевшем от льда стакане "Космополитэн" и наблюдая заход солнца. Не потому ли круизные лайнеры, прибывающие сюда на день, должны освободить причал до наступления вечера - до романтических минут заката, считающихся Ки Вест священными?
- Не желаешь ли пройтись? - Джеймс оторвал меня от раздумий. Приготовления к банкету "фуршет" успешно завершились и он, удовлетворённый результатами, присел на кресло рядом.
- У нас есть свободный часок-другой.
Джеймс взглянул на часы, прикидывая каким временем может располагать.
- Отчего бы нам не пропустить по бокалу мартини? А?
Мой друг хитрил. Куда бы меня не звали - ни одно из развлечений не оказывалось случайным и его он планировал заранее. Вот и сейчас мартини был не более, чем предлогом. Я виновато покосился на свои неглаженные шорты и безумно комфортабельные сандали без задников, полагая, что в подобном наряде неудобно появиться вечером в баре.
- В таком затрапезном виде?
Джеймс лишь махнул рукой:
- Не забывай, что собственное удобство - здесь норма жизни.
Он прекрасно помнил, что я не из тех, кого нужно убалтывать как скромницу- девственницу и вскоре мы поднимались на широкую веранду очередного питейного заведения, откуда неслись зазывные звуки дискотеки. Меня сразу что-то насторожило. Вероятно, публика. Кругом были почти одни мужики... Стояли возле стойки бара, куда мы едва протиснулись, сидели за высокими столиками и даже танцплощадку, за редким исключением, окупировали отнюдь не юнцы их ровесницы, а мускулистые парни и молодцеватые старички. Эдакие атлеты на танцевальном марафоне.
- Куда ты меня привёл? - я наклонился к уху Джеймса, стараясь перекричать громкую музыку.
- "Ла-Ти-Да", - ответил он мне тем же манером.
Кто не посетил "Ла-Ти-Ду", то не видел Ки Вест. Милости прошу в клуб, представляющий эссенцию духа этого города.
Джеймс, похоже, не испытывал ни капли смущения, вращаясь среди людей подобного сорта. Пока он делал заказ, я с любопытством озирался по сторонам. В гей-клубе мне прежде бывать не приходилось. И хотя, Лос-Анджелес - далеко не обитель святых, мои пути охотника за удовольствиями, естественно, пролегали мимо храмов однополой любви.
"...Вот так история! Это ж "Голубая устрица" - промелькнула в памяти сцена из "Полицейской академии" - фильма, виденного лет двадцать пять назад ещё в Союзе. Правда, ни одного посетителя в традиционной коже я так и не обнаружил - местные завсегдатаи предпочитали цивильные наряды.
- Хей! Джеймс! - послышался хрипловатый голос и откуда-то из глубины зала к нам стал пробираться эффектный брюнет с благородной проседью в волосах. Поверх его головы красовалась тёмно-синяя пилотка с орлом-кокардой. Будь я женщиной, и вероятно, положил бы на него глаз. Такие бабам нравятся. Мужественные черты лица, крепкое без отвисшего брюха, тело. Да и голос вполне сексуальный, как у Эроса Рамацотти.
- Рад тебя видеть! - незнакомец по-свойски похлопал Джеймса по плечу и тут же ему представили меня
- Мой русский друг из Калифорнии.
- Рой, - широко улыбнулся тот и приветливо протянул руку. Пока мы обменивались с ним ничего незначащими фразами, к стойке, порхая накладными ушами, подскочила пара трансвеститов, под два метра роста, разодетые как пасхальные зайцы. В розовых купальниках, украшенных пикантными пушистыми хвостиками и на высоченных каблуках - они сверкали почти сценическим макияжем: безумно яркой помадой и агрессивно подведёнными глазами.
- Привет, крошки! - Рой извинился и по-дружески с ними расцеловался, едва дотянувшись к их размалёванным мордам.
- Вы сегодня выглядите неотразимо!
Те наперебой защебетали от полученного комплимента, сопровождая свою речь девичьими ужимками и кокетливым смехом. Понемногу я даже освоился в обстановке чуть ли не гомосексуального фестиваля, а после второго мартини и вовсе смотрел на происходящее с должным юмором. Единственный вопрос, так и оставшийся безответным, продолжал мерцать белым пятном в моём понимании нравов "счастливого острова". Я так невольно окрестил Ки Вест, делая здесь открытие за открытием.
"...Что может быть общего у Джеймса со всей этой разудалой компанией?.."
В его ориентации мне не приходилось сомневаться - ни как товарищу, ни как собутыльнику, ни как спутнику по совместным вылазкам. От него женщины, может быть, и не повизгивали, сражённые наповал внешностью загорелого мачо, но зато уж точно не оставались безучастными к тому вниманию, что он им уделял в постели. А как потом долго хранили в памяти сладостные минуты... Джеймс, словно, почувствовав мои растерянность и недоумение, решил прояснить картину:
- С этими людьми я сталкиваюсь в повседневной жизни, а кто и с кем спит меня не касается. Ки Вест! - заключил он, вкладывая в свой возглас всеобъемлющую толерантность абсолютно ко всему, что здесь его окружает.
- Я затрудняюсь сказать, кого в этом городе больше: таких как я и ты или таких как они, - Джеймс обвёл глазами разновозрастную публику.
- Впрочем, не всё ли равно? Мы прекрасно уживаемся. Кстати, тебе никогда не приходило в голову, что появиться в гей-клубе и испытывать тайные терзания, чтобы о тебе, не дай Бог, не так подумали - свойственно только человеку с латентной голубизной?
Не согласиться с Джеймсом означало бы полностью проигнорировать психологию слабой и неуверенной в себе личности. Джеймс попал в самую точку, определив раз и навсегда своё отношение к месту, мягко говоря, необычному. Его, как и меня, нисколько не беспокоили чьи-то домыслы. Когда человек знает о себе всё - он безразличен к чужому мнению.
- Мы здесь зрители, - продолжал Джеймс, - и поверь, то вожделение, с которым ты смотришь на женщину, слишком очевидно, а, в особенности, для здешних посетителей. Твои мужские гормоны прут из тебя как пшеничное пиво из бутылки, едва откроешь пробку. Видел бы ты себя со стороны сегодня утром, когда мы пили кофе. У той красотки долго не заживут раны, прожённые твоими глазами. Не взгляд, а луч лазера! Это ж надо быть таким охочим до до дамских прелестей, - покровительственно хохотнул Джеймс.
- Геи тебя даже не воспринимают как потенциального партнёра. Это мы с тобой не очень переборчивы и видим в любой юбке - сексуальный объект, а у них глаз намётан.
Постепенно свободное пространство вокруг нас заполнилось посетителями да так, что яблоку было не где упасть. По видимому, "Ла-Ти-Да" пользовалась у горожан заслуженной популярностью. Причём, среди гей-хлопцев я уже заметил несколько респектабельных пар - вероятно, мужей с жёнами и те отнюдь не чурались здешнего сообщества. И чувствовали себя вполне комфортно: выпивали, дружески перекидывались шутками с контингентом, притоптывали в такт музыке ногами под столом.
Подтянулись подружки-лесбиянки, с энтузиазмом образовав на танцевальной площадке весёлый хоровод под заводные песни, вдруг ставшей необыкновенно востребованной в Америке группы "Абба". И те от всей души веселились, подпевая и хлопая в ладоши - немного мужеподобные и угловатые как подростки. Мои глаза непроизвольно выделили двух-трёх довольно миловидных танцовщиц и я с прискорбием глядел на аппетитные фигурки, как может смотреть гурман-вегетарианец на фрукты из папье-маше.
В целом, мероприятие мне даже понравилось. Неожиданно-неординарное, но вполне в духе Ки Вест. И наверняка веселее посещения музея бабочек, в который мы собирались утром следующего дня. Ну, бабочки... Засушенная фантазия природы. А тут - живая! Да и наблюдать реальные характеры это преувлекательнейшее занятие. Не говоря уже, что не стоит пренебрегать бесценным шансом стать участником представления на сцене, где декорации - Ки Вест и актёры - его обитатели. Да уж, почти как в старой советской песне: "...Снятся людям иногда голубые города..."
Намереваясь уходить, я захотел попрощаться с Роем, оказавшимся весьма учтивым и милым собеседником, но Джеймс меня опередил:
- Не торопись.
Какого же было моё удивление, когда среди приглащённых к нему гостей я заметил знакомые лица. Правда, народ успел привести себя в порядок и переодеться. Рой сменил джинсы и майку на элегантный кремовый костюм, поддев под пиджак шёлковый шарф в тон его цвета. Умеют, однако эти ребятки себя подать...
- Хей!
Он радостно приветствовал меня издалека, не скрывая открытого дружелюбия, присущего наверное, только островитянам. Удивительное дело - за всё время пребывания в Ки Вест, мне ни разу не пришлось столкнуться ни с раздражительностью, ни, со злобой. И пальцы из окна автомобиля никто не показывал. Что и говорить, подкупающе-доброжелательная аура, дохнувшая на меня в Ки Вест, выглядела непостижимой на фоне наэлектризованной атмосферы агрессивной нервозности Лос-Анджелеса.
Русский в американской компании - фигура приметная. От тебя будто ждут чего-то необыкновенного - точь в точь как дети уповают на фокусы приглашённого к ним на праздник клоуна. Я чувствовал к себе неподдельный интерес, словно к тому самому искуссному королю манежа - цирковому чародею и был почти нарасхват. Уж Джеймс постарался и разрекламировал меня гостям задолго до вечеринки. Надо отдать должное - публика собралась интеллигентная и не мусолила попусту горячие телевизионные темы, беззастенчиво навязываемые рядовому американцу, не страдающему чрезмерной объективностью. В Ки Вест не обсуждают политику. Не сплетничают о звёздах Голливуда. Здесь даже, по-моему, не пялятся по вечерам в телевизор. Уж слишком В Ки Вест напряжённая жизнь, когда горожане только тем и заняты, что перемещаются из ресторана в ресторан и из бара в бар. Так, во всяком случае, мне показалось. По понедельникам в злачных местах людно точно так же как по субботам, и на радость посетителям всю неделю кабаки предлагают порцию мартини по специальной цене. Всего лишь за пять долларов! Неслыханная расточительность. Дешевле грибов!
Я поделился этими наблюдениями с гостями и меня чуть ли не облобызали, настолько моё замечание оказалось им любезным.
- Так оно и есть, - со смехом отозвалась Брэнди - яркая блондинка с чувственным, как у Мэрелин Монро, ртом. Когда Джеймс подвёл меня к ней с целью познакомить, та сделала характерный жест, будто опрокидывает "шат" и отрекомендовалась:
-Брэнди.
Обычно я скверно запоминаю имена и потом долго мучаюсь как обратиться к человеку, представленному мне чуть ли не пять минут назад. Наверное, Брэнди предвидела подобные казусы и потому, называя своё имя, сопровождала его незабываемым движением руки.
- Моему другу непременно хотелось бы получше узнать Ки Вест, - Джеймс многозначительно улыбнулся и отошёл, оставив нас только вдвоём. Отзвуки недавнего посещения "Ла-Ти-Ды" зазвучали у меня сознани барабанной дробью невольного подозрения к любой женщине, и если раньше не возникло бы дурацких сомнений о сексуальной ориентации Брэнди, теперь я уже ни в чём не был уверен.
"...Почему она одна? С такими губками и без сопровождающего?.."
Брэнди как раз подхватила с блюда, подошедшего официанта, миниатюрное канапе, приготовленное изобретательным шеф-поваром, и грациозно его надусила. При этом, она кокетливо продемонстрировала очаровательную улыбку, чем уже окончательно сбила меня с толку.
Очевидно, в Ки Вест с русскими напряжёнка, несмотря на популяцию моих соотечеественников в Маями - не самую последнюю по численности в Америке. И хотя, косвенное дыхание русского нашествия в виде картин московских художников в местных галлереях на меня всё же дохнуло, тем не менее, родную речь, ставшую обыденной во всех уголках мира, услышать здесь так и не пришлось. Общаясь с Брэнди, во мне невольно проснулась ответственность за державу, пусть даже Россия давно стала далёким и незнакомым берегом. Неожиданно захотелось не ударить в грязь лицом, представляя Отчизну. Если, поспорить, то до хрипоты и оказаться правым. Если, выпить, то больше всех, оставаясь на ногах, когда остальные уже лыка не вяжут. Утереть нос гостям Джеймса, и тем самым доставить ему удовольствие от нашей дружбы.
И вдруг, как выяснилось, моя собеседница намеревалась в ближайшем будущем посетить Санкт-Петербург. Естественно, она, отыскав в моём лице чуть ли не специалиста по славянским народам, тут же забросала меня вопросами. Особенно её интересовал Эрмитаж и "малые голландцы":
- Я слашала, что там есть несколько работ, - небрежно кинула Брэнди, собираясь поразить заезжего русского провинциала тонким художественным вкусом, присущим американским ценителям прекрасного
- Есть, - ответил я невозмутимо, - несколько залов.
- Кого ты предпочитаешь? Вермеера, Терборха, Кейзера? - иронично прозвучал мой скорый ответ, отчего Брэнди ошарашенно приоткрыла свой восхитительный ротик.
"...Нет, она точно не лесбиянка, - промелькнувшая не в музейную тему мысль, принесла облегчение и во мне проснулись позывы мужской плоти. Дистанция между нами стремительно сокращалась. Правда, я вовсе не собирался признаваться Брэнди, что о голландской живописи семнадцатого века в своё время я писал реферат, и хотя, к дешёвым трюкам у меня стойкая аллергия, лучшим в данной ситуации оставалось скромно промолчать. Дело было даже не в Брэнди. С некоторых пор я крайне болезненно воспринимаю любое пренебрежительное отношение к своим корням и всё чаще и чаще замечаю за собой, что горжусь национальным достоянием страны, готовый с пеной у рта отстаивать право России называться великой державой. Вот такая странная приключилась метаморфоза...
Просекко лилось рекой. В Ки Вест это игристое вино подают на завтрак, без него не обходится ланч, его же пьют за ужином. По будням и по праздникам, после рыбалки на дорадо или тунца и перед тем, как приготовить свежепойманную рыбу. Необычайно лёгкий напиток, от которого нескоро пьянеешь, а если это и происходит от количества употреблённого не в меру вина, то без похмельного синдрома. Я уже успел перезнакомится почти со всеми, кто пришёл поздравить Джеймса, опорожнив не один флют. Компанию он собрал, конечно, весьма и весьма занимательную - одна только Брэнди чего стоила. Кстати, мы подружились. Моя сдержанность отнюдь не помешала Брэнди прийти к выводу, что в жизни на острове ей для остроты ощущений явно не достаёт немного сумасбродного русского приятеля. Кстати, к небезосновательному.
Тёплая ночь пришла на смену ласковому вечеру, укутав пространство двора в уютный полумрак. В нём растворялись отблески колыхающегося пламени свечей внутри больших мароканских светильников, установленных у подножья пальм, увитых лианами. Гости незаметно разошлись и исчезло весёлое оживление, царившее здесь ещё час назад. Голова оставалась ясной и лишь гудели ноги: с момента, как мы отправились в "Ла-Ти-Ду" мне так и не удалось ни на минуту присесть. Только теперь я почувствовал насколько устал. От всего: от алкоголя, от скопления народа, от переполнявших впечатлений. Хорошо было упасть в свежую постель и, ощущая близкое дыхание океана, струившееся через широко распахнутые окна, лежать и думать. В такие минуты не до сна.
В доме у Джеймса останутся мои любимые стоптанные сандали. Я их забуду намеренно. Здесь меня всегда гостеприимно ждёт комната, а на террасе плетёное кресло, но самое главное, что что мы с Джеймсом собираемся продолжить ту совместную прогулку по пустынному пляжу и каждый из нас знает, что это непременно произойдёт. Да и Брэнди обещала поделиться впечатлениями от белых ночей по возвращению из Санкт-Петербурга.
Через несколько дней после моего отъезда она письменно поблагодарит Джеймса за приглашение на вечеринку и вложит в конверт свою визитную карточку с пометкой на обратной стороне: "Для твоего русского друга" Конечно же, я ей позвоню и приглашу на ланч. Или в Лос-Анджелесе, или в Ки Вест. Как сложится. Может, ей удастся меня в чём-то переубедить? Ну, разве недостаточные причины вернуться в этот крохотный городишко, а, по сути дела, село, но очень и очень счастливое...