Аннотация: Четыре печатных публикации: в США и Канаде
ЖРИЦА МЕЛЬПОМЕНЫ
В Лос-Анджелес иные российские актрисы приезжают не без шальной мысли попасть в святая святых - Голливуд. И хоть на легендарной и овеянный славой Фабрике грёз кишмя кишит местными лицедеями, некоторые честолюбивые жрицы Мельпомены полагают, что и их таланту найдётся местечко в заповеднике блистающих миру звёзд. А, собственно говоря, почему бы и нет? Российские претендентки на успех и популярность привлекательны, амбициозны, в совершенстве владеют искусством перевоплощения. Но главное, иные сметливы, по-женски предприимчивы, и даже в какой-то степени готовы на невинные авантюры...
Лидию - начинающую, но уже успевшую сыграть несколько ролей в популярных телесериалах актрису, из Москвы в Калифорнию сопровождал Артём - её пятидесятичетырёхлетний друг - режиссёр. Они познакомилась на дебютных съёмках Лидии с тех пор поддерживали довольно близкие отношения. В какой-то степени Лидия опиралась на связи Артёма в мире кино - небесполезные и обширные, однако, помимо соображений практического толка, её теперь объединяли с ним ещё и интимные узы. Назвать романом их связь было сложно. Или, тем белее, любовью. Скорее, в необременительном союзе каждый преследовал личные цели и видел в партнёре человека удобного в данный момент. Расставаться они не спешили, но и в равной мере оба не удерживали друг друга. С Артёмом же Лидия в последнее время делила не только постель, но и кров.
- Поживём у моего товарища, - пообещал он ей, вспомнив про бывшего коллегу по "Мосфильму" - Коленьку, обосновавшегося в Лос-Анджелесе. И хоть с ним Артём встречался лишь однажды и мельком в свой прошлый приезд в Америку, столь отвлечённый факт его смущал крайне мало. Правда, как человек воспитанный, он всё же предварительно позвонил.
- Старичок, я тут с девчонкой в ваши края собираюсь. Не приютишь нас на денёк-два? - Артём не столько делился ближайшими планами, сколько бесцеремонно оповещал о намерении остановиться именно у Коленьки. Новость о предстоящем визите приятеля и его подруги Коленьку огорошила. Неудовольствия он деликатно не выразил, утешая себя надеждой, что пару деньков не растянутся на неделю, а то и более. Так, к сожалению однажды получилось с предыдущими гостями - земляками, которых Коленька по доброте душевной неосмотрительно поселил у себя в домике для гостей. Те, решив, что не стесняют хлебосольных хозяев, проторчали у него месяц. Благо, не пришлось семью из трёх человек кормить и развлекать экскурсиями по городу.
Артём, будто предугадывая тайные опасения своего калифорнийского товарища, поспешил рассеять его тревогу:
- Я к вам ненадолго. Это у моей девушки разыгрались и прогрессируют фантазии насчёт института Ли Страсберга. Причём, вполне конкретные. Непременно хочет туда поступить и постичь вершины американского актёрского мастерства. Ей, видите ли, Щуки маловато.
И, не собираясь скрывать скептицизма о целях предстоящей поездки, снисходительно добавил:
- Попробовать не вредно: тормознётся в Лос-Анджелесе, в школку пойдёт. По крайней мере, собьёт оскомину. Отговаривать я не собираюсь. Её бабло, ей им и распоряжаться. Помогу малышке устроиться, а дальше пусть дерзает.
О том, что во время визита Артёма он будет один на хозяйстве, Коленька умолчал. Его жена собралась к сестре в Нью-Йорк и менять её планы он посчитал излишним расшаркиванием. И хоть с гостями ему предстояло справляться самому, Коленька был готов пожертвовать силами и временем, чтобы о них позаботиться и не ударить в грязь лицом. Принимать что близких, что малознакомых людей у себя в доме мужчине всегда не столь хлопотно, как женщине да и спроса с него поменьше.
- На пару деньков, так и быть, можете рассчитывать, - с прохладой в голосе согласился он, скрепя сердце, - потом у меня намечаются неотложные дела. Ты уж не обессудь.
Коленька словно предостерегал Артёма не потерять власть над своим словом и не застрять здесь на неопределённый срок. Волновался он небезосновательно, не забыв с кем имеет дело. Натуру Артёма, требовательную к свободе от обязательств, обуздать порой было трудновато. Да и задумывался тот о чьих-то обстоятельствах нечасто, как наверное и теперь, не особо пёкся о настроениях человека, с которым когда-то приятельствовал. Образ жизни в последние годы Коленька вёл достаточно замкнутый и крайне негативно относился к любым посягательствам на собственный комфорт.
- О чем речь? - успокоил его Артём, - лишь оглядимся вокруг. А ты может посоветуешь нам - неопытным чужеземцам где лучше снять приличную и недорогую квартирку. Не нервничай, старик, всё будет путём. Мы - народ щепетильный.
- Уж не из олигархов ли, часом, твой приятель? - не замедлила полюбопытствовать Лидия уже в Лос-Анджелесе, высадившись из такси возле двухэтажного особняка в явно небедном районе.
- Богатенький Буратино, - заметила она с явным с уважением. Судя по архитектуре ультрасовременной постройки, человек, обитающий здесь, в Америке неплохо преуспел. И если, Артём факт процветания давнего товарища воспринимал как нечто само собой разумеющееся, то Лидия ощутила живой интерес к личности соотечественника - владельца цитадели из стекла и бетона, этого оплота благосостояния
- Ну и каким таким магическим способом он добывает хлеб насущный? - последовал её вопрос.
- Что-то в области инвестиций, - рассеянно ответил Артём, сам слабо представляя сферу деятельности Коленьки. Режиссуру, как и вообще, кино, насколько ему было известно, тот оставил в Москве. Не возвращался более к некогда любимой профессии и похоже, небезуспешно овладел новой.
- Женат? - деловито осведомилась Лидия, тут же заприметив вылизанный спортивный "Мерседес", припаркованный в сторонке, на дорожке перед гаражом. На таких редких и дорогих моделях в Москве раскатывали люди, отнюдь не нуждающиеся в деньгах.
- Да, - насмешливо осадил её Артём, - давно и счастливо. Не парься, солнце, ты не в его вкусе.
- Что совсем? - шутливо уточнила Лидия, продолжая полировать глазами машину, впечатлившую её до глубины души. Друзья Лидии довольствовались демократичными "Рено" и "Ниссанами", а самые пробивные могли позволить себе "БМВ", "Ауди"... Или тот же "Мерседес", но обычный. И вдруг - подобный уровень, недостижимый простыми смертными! Лидия представила себя на пассажирском сиденье рядом с седовласым мачо и подумала, что жизнь ей подкидывет шанс.
- Абсолютно, - в тон прозвучал ответ Артёма, - здесь, дорогуша, вам полный облом или, говоря занудным языком маркетолога - несоответствие предлагаемого товара и потребительского спроса.
Артём не лукавил. Сколько он знал Коленьку, а знал его уже не первый десяток лет, не было случая, чтобы тот хотя бы однажды польстился на молодую девицу. А какие ягодки на студии подворачивались... Загляденье! Резвись в удовольствие, если хватает средств и сил обиходить неутомимую и жадную до жизни затейницу. У Коленьки к тем был стойкий иммунитет. Даже не оборачивался в их сторону. Другое дело, его ровесницы, с чётко очерченным рельефом фигуры. Или дамы постарше - холёные столичные красавицы. Непретенциозные и безыскусные, умеющие подать свой шарм непринуждённо и изысканно, они привлекали Коленьку куда больше. Подобных прелестных куколок - классических женщин вне рамок моды и времени, он моментально выделял среди прочего дамского окружения. И без стеснения любовался их роскошными бёдрами, как искушённый тонкий ценитель. Впрочем, дело было даже не в каких-то непревзойдённых формах. Коленька, по его собственным словам, не мог вообразить себя с юной барышней наедине. Или, тем более, в интимной обстановке? Ему не о чем было с ней говорить!
- Никогда не променяю одну за тридцать шесть на две по восемнадцать, - часто, смеясь, перефразировал он расхожий каламбур, и все его друзья не сомневались, что тот не оригинальничает, а делится сокровенным, не опасаясь прослыть мужиком хорошо странным. С возрастом Коленька ни на йоту не изменил своим предпочтениям и Лидия оставалась для него таким же, как и прочие молодые девушки, почти бесполым существом, не попадающим под статус сексуального объекта. Он её просто не воспринимал и на все прелести этой смазливой блондиночки не позарился бы даже в сильном подпитии: попка с кулачок, не выросшая ещё грудь - короче, малолетка.
Естественно, когда Артём представил свою подружку - соплячку, Коленька с той лишь равнодушно поздоровался. Ни комплиментами Лидию не засыпал, ни расцвёл от встречи с кинодивой, а лишь вежливо улыбнулся. Сдержанно так, словно воздвигая преграду. Очевидно, фильмов с её участием он не видел и наверняка, не собирался смотреть. Проскользнул по лицу Лидии мимолётным взглядом, каким обмениваются люди в метро на эскалаторе, следующие в противоположных направлениях, и продолжал говорить с Артёмом. Лидию, уже вкусившую трепет и гордость от узнавания её персоны на публике, столь досадное пренебрежение к себе расстроило и даже чуть-чуть оскорбило. И за ужином Коленька слушал её, скорее, из приличия, а в основном расспрашивал Артёма о студии, об общих московских знакомых. Вспоминал годы совместной работы с ним, делился слухами, дошедшими до него сюда в Лос-Анджелес. Когда же Лидия, наконец, вклинилась в беседу со своими грандиозными планами в американском кинематографе и спросила Коленьку о его мнении, тот был предельно с ней откровенен.
- Ну, что сказать? - откликнулся он виновато, не желая внести разлад в душу гостьи свойственным ему ироничным тоном, - русский акцент это, конечно, мило. А при определённых условиях в нём даже есть шарм. Вопрос лишь в том - сколько требуется его носителей в Голливуде и часто ли этот акцент продюсеру необходим? Недостатка в иностранцах, как вы понимаете, там не испытывают, а на заезжих трагиков и комедиантов в Голливуде не пялятся, разинув рты.
О фантастически сложившейся карьере в кино, здесь в Лос-Анджелесе, у кого-нибудь из соотечественников Коленьке слышать до сих пор не доводилось. Чужие успехи его интересовали крайне мало, а досужие сплетни местной русской богемы - тем более. Не обольщался и он в своё время на собственный счёт. И не потому что был никудышним режиссёром, просто однажды со всей жёсткой очевидностью понял, что работать в Голливуде не сможет. В его замыслах - выношенных и выстраданных, как оказалось, никто не нуждался, а заимствовать чужие не позволило творческое самолюбие. Да и проблемы материального характера на пути к заветной цели не могли не обусловить его выбор. Вопрос Лидии не застал Коленьку врасплох. Для себя он всё бесповоротно решил и мусолить отболевшую тему не собирался. Сначала Коленька хотел обрисовать положение вещей помягче, но вспомнив отношение Артёма к затее Лидии, не стал кривить душой.
- Лидочка, если вы действительно намереваетесь пробиться в Голливуде, трижды подумайте, чтобы потом не разочароваться от перспективы играть русских шпионок или подруг олигархов. Изображать только верноподданных чекисток или охотниц за миллионами наверное, всё-таки грустно. Не правда ли? А то и вовсе предложит воплотить на экране образ славянской бандерши или кого-то из круга её примитивных подопечных. Плохие парни и отрицательные девушки - это, к сожалению, в Голливуде основные амплуа многих наших земляков. Хотя, будучи до конца справедливым, следует заметить, что сыграть настоящего злодея, ох как нелегко.
Но мы о другом. Я полагаю, что уповать на счастливое стечение обстоятельств, конечно, можно и нужно, но реально рассчитывать на серьёзные роли, простите за прямоту, вам ещё долго не придётся. Если, вообще, они когда-нибудь появятся на горизонте. Задайтесь вопросом - есть ли смысл ломать копья, чтобы потом перебиваться рекламными роликами или, в лучшем случае, эпизодами? А ещё лучше постарайтесь себе ответить честно - стоит ли игра свеч? Ходить на пробы, ждать звонков от агента - во имя чего? За что биться? Невостребованность для актёра страшная штука. Она убивает в нём артиста. Тем более, насколько я понял, вы успешно снимаетесь в Москве. Вот и продолжайте радовать российского зрителя.
От прорвавшейся вдруг наружу откровенности, Коленька почувствовав себя неловко. Как ему показалось, он слишком безжалостно охладив пыл этого мечтательного создания, и, собираясь не столько сгладить собственную категоричность, сколько утешить Лидию, Коленька уже рассудительно добавил:
- Впрочем, возможно, я ошибаюсь. А от обманутых надежд, увы, никто из нас не застрахован. Да и моя точка зрения - не истина в последней инстанции. Иди знай, вдруг вам повезёт и однажды вы победно ступите на красную ковровую дорожку возле театра "Кодак". Дай то бог. А курс в школе Ли Страсберга - вам, безусловно, не повредит. Преподают там профессионалы, у которых есть что почерпнуть и чему научиться. Сам бы лет двадцать назад не не отказался от подобного шанса.
Коленька старался придать своему голосу оптимистичные нотки, не позабыв депрессию, овладевшую им после первых двух лет жизни в Америке. Она, в итоге, и привела его к нервному срыву. Поводом к нему послужила экстремальная ситуация во время съёмок малобюджетного фильма, в котором Коленьке, наконец, удалось зацепиться. Обещающий быть твёрдой ступенькой в Голливуд, фильм о военном лётчике-ветеране наполовину отсняли, когда произошло непоправимое. В арендованном для одного из эпизодов вертолёте что-то напортачил пиротехник и винтокрылая машина, вместо того, чтобы по сценарию окутаться искусственным дымом, вдруг загорелась по-настоящему. Сначала никто не обратил внимание на чересчур натуральный эффект пожара, но когда из проёма двери кокпита заискрило, огнетушителями уже не успели воспользоваться. Едко запахло не то палёной пластмассой, не то электроизоляцией и не прошло минуты интенсивного фейерверка, как раздался сильный хлопок. Все, занятые на площадке актёры, бросились врассыпную, избежав тем самым опасности от последующего взрыва. Рвануло сильно. Хорошо, что хоть обошлось без жертв и без пострадавших. На страховку оборудования и реквизита средств в бюджете, конечно же, предусмотрено не было: директор на пару с продюсером, коим являлся Коленька, работали на свой страх и риск. Старенький "Ирокез" - вертолёт времён Вьетнамской войны вроде и не стоил много, но размер денежной компенсации за него владельцу предрешил судьбу дальнейших съёмок фильма.
Приходил в себя Коленька долго - антидепрессанты, интенсивная психотерапия, а когда, наконец, оклемался, пробовать опять свои силы в кино расхотел. Перегорел или отчаялся - копаться в истоках собственного состояния он не стал. Вскоре нашёл скучное, но прибыльное занятие, разменяв яркие амбиции художника на бесцветные доходы предпринимателя. О нереализованных планах завоевать Голливуд Коленька не сожалел, отыскав новый смысл жизни в добровольном затворничестве. Он и раньше никому не рассказывал о мечте - снять фильм, который -номинировали бы на Оскар. Не проходную ленту, каких сотни, а запоминающуюся зрителю картину, способную занять достойное место в сокровищнице мирового киноискусства. Теперь же к непокорённой творческой вершине Коленька испытывал не более чем равнодушие человека, взирающего на неё с чересчур далёкого расстояния и не испытывая соблазн до той дотянуться. Не получилось - значит, не судьба. На обстоятельства, похоронившие когда-то его стремления, Коленька взирал с философией фаталиста. Инцедент со злополучным вертолётом вполне мог бы и не произойти. И что тогда? Он иногда спрашивал себя о весомости этого момента в его несложившейся кинокарьере и склонялся к тому, что всё случившееся - в какой то степени некий знак свыше.
Утром следующего дня Лидия, неважно владеющая английским, потащила Артёма брать напрокат автомобиль. Ей не терпелось окунуться в атмосферу Лос-Анджелесской жизни - ведь она попала сюда впервые. А ещё через несколько дней, не злоупотребляя терпением Коленьки, Лидия и Артём съехали. Куда - он не спрашивал. Демонстративно, не интересуясь и нарочито пренебрегая законами гостеприимства. Уговаривать их остаться, пусть даже из вежливости, он тоже не порывался, хотя те явно ожидали его любезного приглашения. Прощались его соотечественники с нескрываемым разочарованием, особенно Лидия. Небольшое, но уютное жилище с отдельным входом её устраивало по всем статьям - сейчас, и оказалось бы идеальным пристанищем в ближайшие несколько месяцев. Она искренне вздохнула, кинув прощальный взгляд на тёплый бассейн, где плескалась прошлой ночью и испытывающе посмотрела на хозяина дома. Коленька оставался невозмутимым и словно, напутствовал её взглядом:
"...Вперёд, милая! Вас, гражданочка, уже заждались в школе Ли Страсберга..."
В последний момент Лидия, вероятно, вспомнив о чём-то важном, вернулась в так понравившейся ей домик. Артём уже успел погрузить оккупационные чемоданы в багажник арендованного "Форда-Мустанга", пронзительного канареечного цвета, выбранного Лидией, и возился с навигатором, сравнивая детали очередного маршрута с бумажной картой, разложенной тут же рядом. В электронных приспособлениях - мудрёных новомодных штучках, напичканных в современные автомобили, он разбирался не ахти.
- Ой, я сейчас, - вдруг бросила Лидия и выскочила из машины. В домике она не задержалась и вышла оттуда буквально через минуту, поспешно застёгивая на ходу сумочку. Устраиваясь на переднем сиденье, Лидия как-то уж очень пристально и красноречиво ещё раз глянула на Коленьку. Однако, тот не предал тому значения. Чего-чего, а нарочитой театральности в её манерах и поведении хватало в избытке. Наконец, бодро заурчал мотор, весело хлопнули дверцы и плавно поползли вниз стёкла окон, наполнив пространство салона воздухом, насыщенным ароматами цветущих на улице тропических растений. Артём вёз Лидию покорять Голливуд.
Коленька облегчённо вздохнул. Внезапных вторжений он не переносил. Давно успел отвыкнуть от беспредметной болтовни и от пустого времяпрепровождения. Его безумно утомили ежедневные посиделки допоздна и количество алкоголя - на трезвую голову выдержать Лидию и всю ту чепуху, что она несла, было бы пыткой. Она начала его потихоньку раздражать неуёмной восторженностью глупой провинциалки. Лидия жеманилась, строила глазки, то ли норовясь преподнести себя как женщину, то ли ещё зачем? Или вдруг заходилась в признаниях в любви к сцене: ах, храм искусства! Ах, моя судьба! И всё это не в обществе юношей одногодков - таких же, как она экзальтированных и окрылённых эксклюзивностью выбранного пути, а в компании двух солидных мужиков за пятьдесят, в меру возраста циничных и, взирающих на неё, в лучшем случае, с должной иронией.
"...Детка, меньше пены, - морщился Коленька, готовый унять Лидию уже после первого совместно проведённого вечера, - ...Экая вы, душечка, активная особа. Замахали своей простотой..."
Он предвидел, как очень скоро эта шустрая клюковка, пообтёршись в Лос-Анджелесе, начнёт щеголять даже не шапочными знакомствами с американскими звёздами большого экрана, а их громкими именами. Как, набивая себе цену, будет беззастенчиво врать о совместных вечеринках с ними - с людьми, не имеющими к Лидии ни малейшего отношения. И как станет бахвалиться поездками к тем в Беверли Хилз и в Малибу, сетуя на вездесущих проныр - папарацци. Беспардонный трёп около киношная тусовка осваивает быстро.
Проводив взглядом отбывающих восвояси Артёма и Лидию, Коленька, счастливый от них избавиться, запер калитку. Замок щёлкнул почти символически, как заключительный аккорд этого странного визита. Умиротворённый тишиной раннего утра, а главное, наслаждаясь ею без посторонних, Коленька медленно прошёлся по двору, ревниво подмечая признаки былого чужого присутствия. Они его угнетали, как может досаждать ощущение инородного тела, как нервирует соринка в глазу. Ему физически требовалось поскорее убрать следы короткого нашествия, чтобы снова очутиться в обстановке размеренного и никем не нарушаемого распорядка, заведённого им с женой уже не первый год.
Коленька собрал полотенца, разостланые гостями ночью возле бассейна, так и оставшиеся там лежать. Поднял бокалы от выпитой "Маргариты", едва не наступив на них на бордюре у самой кромки воды. Перенёс шезлонги на прежние места в тень под крышей веранды. Всё это он проделал неторопливо и сосредоточенно, занятый мыслями, бесконечно далёкими от беспечных постояльцев и не осуждая тех за полную безалаберность. Потом, на всякий случай, решил зайти в домик для гостей.
Зачем туда на минутку забегала Лидия, Коленька понял сразу. Ничего-то эта честолюбивая и смекалистая умница не забыла. То, что он там обнаружил, его не удивило, не шокировало и даже не позабавило. Коленька лишь взглянул на ситуацию, в которой оказался, с неведомого прежде ракурса и иначе, чем её банальная подоплёка могла бы раньше прийти ему в голову. И роль, отведённая ему Лидией, тривиальная до неприличия, Коленьку не смутила. В том факте, что Лидии был нужен не он а его уютный домик для гостей в обмен на её благосклонность, Коленька вдруг увидел себя обыкновенным статистом в пошлом спектакле, разыгрываемом этой ушлой и не особо переборчивой девицей. О спутнице Артёма, так предусмотрительно выбравшей удобный момент, он вообще, не думал. Её просто для него не существовало: ни как актрисы, ни, тем более, как женщины.
А Лидия элементарно не поверила своему взрослому другу. Скупые слова Артёма о сексуальных предпочтениях его давнего товарища она опрометчиво посчитала не более чем подсознательным соперничеством стареющего самца. Не восприняла их всерьёз, самонадеянно возомнив о себе не бог весть что. Потому и решилось на незавуалированный намёк, а по сути, как ей представлялось, на пикантное предложение о взаимовыгодной сделке. Предприняла это Лидия намеренно, взвесив всё до мелочей, или импульсивно созорничала, надеясь на благоволение случая, Коленьке оставалось лишь гадать. Домысливать он ничего не хотел, несмотря на кристальную прозрачность её поступка.
Лидия же, в отличие от Коленьки, пребывала в полной уверенности о многом. Не сомневалась, прежде всего, в том, что первым в домик войдёт мужчина, покровительство которого ей не только не помешает, но и станет чрезвычайно полезным. Именно для него - человека, имеющего финансовые возможности позволить себе возжелать молодую любовнцу, она оставила номер своего мобильного телефона. По разумению Лидии, Коленька, с приевшейся ему рутиной долгого супружества и томимый гоячими фантазиями встретиться с ней наедине, воспользуется им рано или поздно. Номер был написан на большом зеркале в прихожей. Алой помадой, крупными цифрами, так, чтобы их без труда разобрать, прямо на уровне глаз. И кокетливо выведенная буква "Л" чуть в сторонке. Под зеркалом на туалетном столике лежало эротическое послание - небрежно брошенные чёрные кружевные трусики. Очевидно, снятые с себя не только что, утром, а накануне вечером, пропитанные до последней нитки запахом её тела...