Аннотация: Две печатные публикации: в США и в Канаде
МЛЕЧНЫЙ БЛЕСК
Прошлый июль выдалася в Лос-Анджелесе на редкость жарким. Даже в яхтенной марине, где последние годы я провожу свободное время, температура воздуха почти месяц стабильно удерживалась на постоянной отметке в восемьдесят пять градусов по Фаренгейту. И это при обычной - в семьдесят! Вечера - как правило, комфортные на берегу океана, освежающие лёгким бризом и неизменной прохладой, тоже не приносили желанной передышки от утомительного зноя. Дневная духота после захода солнца сменялась ночной парилкой, досаждавшей мерзкой, липкой влагой. Непрекращающееся пекло просто доканывало и я не мог дождаться приезда Джеймса - моего английского приятеля, с которым мы запланировали поездку в Пебл-Бич на крупнейшее в Америке антикварное автошоу "Сoncours d"Elegance". Это мероприятие проводится ежегодно уже более, чем полвека и собирает со всех концов страны далеко не разношерстную публику, а людей солидных и респектабельных, объединённых общей страстью к коллекционированию раритетных автомобилей. Пебл-Бич расположен в Монтерее - изумительном и уютном городке на пути в Сан-Франциско и, естественно, я предвкушал удовольствие от короткого, но занимательного путешествия на север, в бывшую столицу штата. Джеймс намеренно собирался немного удлинить наш маршрут и вместо того, чтобы чесать по скучной автростаде, решил прокатиться вдоль побережья океана, по живописному хайвею, названного в честь испанского конкистадора Хуана Кабрильо - первого европейца, вступившего на Калифорнийскую землю.
В столь ожидаемой совместной мужской прогулке существовала ещё одна интересная сторона и мне, как человеку, неравнодушному к хорошим машинам, представлялась уникальная возможность проехаться на легендарном "Форд-GT", принадлежавшем Джеймсу. Собственно говоря, инициатива отправиться в Пебл-Бич от него же и исходила. Приглашая меня к себе в попутчики, Джеймс непременно хотел поделиться ещё неостывшим восторгом от недавней покупки. Надо отдать должное, его машина стоила того: где бы он на ней не появлялся, редко кто не обращал внимание на подчёркнуто агрессивные формы кузова, присущие только спортивным автомобилям экстра класса. Одно лишь я никак не мог взять в толк и поначалу даже недоумевал:
"...Англичанин и вдруг "Форд"? Ну, что за ерунда? Как-то несеръёзно..."
Так и пришлось бы остаться в тумане полного неведения, не посвяти меня Джеймс в тонкости всех деталей, предшествующих его приобретению. Как выяснилось, эту модель "Форд" выпустил крайне ограниченной серией и каждый экземпляр идентично повторял тот самый знаменитый GT40, который в 1968 году выиграл самую престижную мировую гонку "Ле Ман", обойдя на финише её признанного лидера Энцо Феррари. Но самое главное заключалось в другой особенности машины, совершенно неизвестной рядовому покупателю. Естественно, неафишируемая, но немаловажная деталь и открывала глаза на непонятный прежде выбор моего товарища. А суть состояла в том, что автомобиль спроектировал и подготовил его к победному заезду прославленный британский инженер Эрик Бродлей!
- Руководство компании специально заключило с ним контракт и ничуть не прогадало, - заключил Джеймс с нескрываемой гордостью за своего соотечественника.
"...Завидный патриотизм, - подумал я, впервые усаживаясь в не очень удобную, но чрезвычайно резвую машинку и ощущая себя почти как один из её водителей, с триумфом завершивший изнурительную суточную гонку.
Находим ли мы друзей случайно или присутствие в жизни человека близкого по духу - милость, дарованная свыше? Мне всё чаще и чаще доводиться убеждаться в независимости такой встречи от обстоятельств и её предопределённости. Именнно так, а не иначе я воспринимал нашу с Джеймсом дружбу. Вообщем-то, мы знали друг друга сравнительно короткий срок - лет шесть или того меньше, но как иногда бывает, необыкновенно сблизились по причине схожести характеров и образа мыслей.
О "Concourse d"Elegance" Джеймс мне рассказывал давно и хотя, от Лос-Анджелеса до Монтерея ехать "всего ничего" - не более пяти часов, я так и не удосужился ни разу посетить эту, по сути дела, придворную достопримечательность. Теперь, благодаря Джеймсу, у меня появлялся шанс не только взглянуть на парк роскошных автомобилей, но и, наконец, прийти в себя от изнуряющей жары. В назначенный день мой друг появился в марине с точностью, делавшей ему честь, и уже через какие-то полчаса мы, миновав перманентно запруженные улицы, выехали на хайвей.
Мне сразу бросилось в глаза непривычно странное настроении Джеймса. Обычно он был другим и тем ощутимее выглядела сейчас его нарочитая сосредоточенность. Как мне показалось, Джеймс старался отмахнуться от чего-то, но не мог.
- Что-то произошло? - я осторожно попытался выяснить причину его тщательно скрываемого смятения.
- Нет, - произнёс он рассеянно, - А, что - настолько заметно?
Джеймса моя проницательность хоть и удивила, но не заставила его смутиться
- Женщина? - без всякой задней мысли пошутил я, намекая на вполне резонную ситуацию, когда семейный мужчина в расцвете лет может неосмотрительно дать втянуть себя в любовную интрижку. Ах, если бы я знал, что моё невинное и так, опрометчиво высказанное предположение, заденет в сознании Джеймса давно обнажённый нерв. Что беспечно высказанная догадка вызовет очередной всплеск болезненных эмоций - острых и противоречивых, нарушивших уже однажды выверенное до идеального душевное равновесие. Конечно же, я наверняка поостерёгся бы. Менее всего мне хотелось, пусть даже и нечаянно, разворошить в его сознании какие-то переживания, не говоря уже о том, чтобы оказаться провидцем.
- Ты действительно связываешь моё настроение с женщиной? - скептически отреагировал Джеймс.
- Почти уверен.
- И каким же оно тебе видится? - в голосе Джеймса проскользнула ирония.
- Меланхоличным. Грусть по былому, мечта по несбыточному.
Столь неожиданные ассоциации применительно к его состоянию, распознанные мной настолько быстро и легко, заставили Джеймса рассмеяться.
- Вот как. Судя по всему, и тебе оно знакомо?
Я предпочёл тактично промолчать и дать ему выговориться. Как мне показалось, Джеймс, именно сейчас, возможно, впервые за долгие годы захотел поделиться своим состоянием
- Тем лучше, - он хмыкнул, словно упрекая себя за отсутствие должной сдержанности, присущей человеку привыкшему себя контролировать и скрывать любые чувства за неизменным самообладанием.
- Ты прав. Женщина. Могу даже поделиться небольшой предысторией, тем более, что вчера произошло событие, косвенно касающееся наших с тобой планов.
Заметив в моих глазах немой вопрос, Джеймс поспешил меня успокоить, - Не беспокойся. Ничего серьёзного. Так, небольшая накладка.
Нет более подходящей обстановки для откровенного разговора, чем долгая дорога. Наверное к неторопливой беседе располагает отчасти вынужденное безделье, от которого всё-равно некуда деться в пути, и как её катализатор - монотонность текущих часов. Недаром у каждого человека в дороге невольно возникает магическая предрасположенность к доверию и ему хочется поделиться то ли радостью, то ли печалью.
- Не стоит искать иную причину, кроме той, что тебе уже известна. Отрицать её не только бесполезно, но и глупо.
Своим пространным вступлением Джеймс меня немного озадачил. Пустым многословием он не отличался.
- Мы с тобой всегда хорошо понимали друг друга и у меня нет необходимости что-либо приукрашивать или прятать собственные слабости за спасительной недосказанностью. Как ты знаешь, в том месте, куда мы направляемся, я частый гость. Каждый август на протяжении уже десяти лет не было случая, чтобы я пропустил это шоу, о котором был наслышан ещё в Англии. Мне всегда хотелось стать его участником - равноправным члена клуба, и в этом я видел некий символ успеха, соизмеримый с приглашением в Королевскую ложу на скачках в Аскоте. Правда, здесь, в Пебл-Бич для того, чтобы заявить о себе как о привилегированной персоне вовсе не нужно письмо, подписанное лично Её Величеством и следует самому проявить немалую долю энергии, что, на мой взгляд, весьма и весьма демократично.
Несколько лет назад я привёз на шоу "ЯгуарХК-120". Такие машины в пятидесятых годах активно выступали в европейских ралли и показывали отличные результаты. Белый красавец кабриолет не только стал моей визитной карточкой, но и познакомил меня с Кэтрин...
Джеймс замолчал и задумался. Судя по тому с каким тайным волнением он произнёс это имя, не приходилось сомневаться в том, что, а, вернее, кто в последнее время целиком занимал его мысли. Я мог только строить догадки насколько встреча с неизвестной мне женщиной изменила жизнь Джеймса и внесла в её устоявшийся ритм совершенно неожидаемый им разлад и даже, возможно, хаос. Наверное в своих мучительных размышлениях он, склонный к оценке своих и чужих поступков, не мог обойтись без привычного ему анализа и, по всей вероятности, уже давно пребывал в равнодушии от собственных неудобных выводов.
- Я всегда подсознательно ждал подобной встречи, но не представлял до конца какой она может быть.
Последнюю фразу Джеймс произнёс совершенно спокойно, невозмутимо отрешённо, как бы увидев себя со стороны. Так фаталисты воспринимают всё с ними происходящее в полной уверенности его неизбежности и без боязни от последующих разочарований.
- Ты знаешь, мне абсолютно не стыдно признаться, но с Кэтрин я познал удивительные и незабываемые мгновения. Пожалуй, одни из лучших, что мне приходилось когда-то испытывать.
Он посмотрел невидящим взглядом куда-то вдаль, словно окунувшись в бездну волшебства тех счастливых минут. Наверное Джеймс переживал их потом вновь и вновь неоднажды.
- Вообще, было бы несправедливым рассказать тебе о Кэтрин и умолчать о своих ощущениях
Джеймс повернулся в мою сторону, но не в поисках поддержки, а лишь желая удостовериться ещё раз в своих предположениях, что его русский друг понимает его так, как бы ему того хотелось:
- Надеюсь, тебя не смущает моя откровенность.
- Нисколько, - я отрицательно покачал головой, пока не уверенный какая сила подтолкнула Джеймса - британца не только по происхождению, но и по духу быть со мной настолько открытым. Мы и прежде обсуждали достаточно разносторонние темы, но не помню, чтобы они касались чего-то очень личного.
- В основном, мои с Кэтрин встречи, происходившие в течении последних двух лет, были очень эпизодическими. Это не значит, что я их не ждал или видел в них средство от посещавшевшей меня иногда скуки. Нет. Просто так сложилось. В нашу первую встречу мы практически не успели пообщаться. Кэтрин на шоу была не одна, а в компании своих друзей и пока те с восхищением разглядывали мою машину, нам удалось лишь перекинуться парой-тройкой ничего незначащих фраз. Вокруг толпились люди и мне то и дело приходилось отвечать на многочисленные вопросы.
Хотя, чему удивляться? В Калифорнии традиционно все помешаны на кабриолетах, - Джеймс и сам с пониманием момента оправдывал любопытство зрителей к своему редкому "Ягуару".
- Я едва успевал уделять внимание каждому, но с большим удовольствием посвятил бы его только Кэтрин. Помимо пикантного шарма, в ней присутствовала необъяснимая загадка, что сразу же сбивает с толку и раззадоривает подобрать ключ.
На следующее утро я встретил Кэтрин в холле гостиницы, где остановился и мы, узнав друг друга, незаметно проболтали не меньше часа на окрытой веранде с видом на залив. Ни я, ни Кэтрин и не собирались скрывать возникшую взаимную симпатию, которая через несколько дней стремительно переросла в нечто совершенно иное. Мы оба чувствовали как нас необъяснимо влечёт друг к другу и я даже осмелился предложить Кэтрин задержаться в Пебл-Бич до конца шоу. Необыкновенно романтическое место... К сожалению, она, сославшись на неотложные дела, была вынуждена отказаться, но тут же оставила мне номер своего телефон в Лос-Анджелесе. Можешь себе представить всю степень моего нетерпения ей позвонить.
Слушая Джеймса, я непроизвольно проиграл собственный сценарий поведения его новой знакомой, почти не сомневаясь в преднамеренности её действий. Впрочем, в довершении к природному скептицизму, во мне, скорее всего говорила подозрительность и, приобретённае в Америке, неверие в женское бескорыстие. Хотя, вполне вероятно , что я ошибался.
"...Дай то Бог, - подумалось мне и, не собираясь высказать вслух собственное нелестное мнение, я оставил его при себе.
- После моего возвращения из Монтерея, продолжал Джеймс, - мы буквально бросились друг друга в объятия, томимые сладким нетерпением. Тогда наши свидания случались не реже, чем два раза в неделю. Происходили они, естественно, днём - как ты прекрасно понимаешь, я не мог и не хотел совершить опрометчивый шаг, сделав своё тайное - явным для моей семьи. Думаю, мне это удалось и моя жена так и не догадалась о существовании Кэтрин. Я всегда считал и продолжаю придерживаться мудрой точки зрения, что умному и дальновидному мужчине не составит никакого труда найти способ удовлетворить какие-то свои глубоко личные желания и не причинить боли близкому человеку. Плохо, что не каждый это осознаёт.
Мы оказались на редкость ненасытными любовниками и проводили в постели наисчастливейшие часы, пролетавшие как одна секунда. Так прошло несколько сумасшедших месяцев. Наверное и Кэтрин какое-то время была искренне рада моим визитам и я замечал как три-четыре часа неутомимых ласк всецело занимают её существо. Наши интимные игры становились всё более продолжительными и изощрёнными, наполненные каким-то неведомым мне прежде мистицизмом. Казалось вот-вот я преступлю невидимую черту, где уже не существует никакого хитросплетения комплексов и познаю экстаз в форме божественного откровения.
Джеймс словно вновь погрузился в ту сладостную атмосферу, что переживал наедине с Кэтрин. Его пальцы нервно сжимали руль и меня даже вдавило инерцией в низкое сиденье от того, что он резко нажал на акселератор. Мотор, мощностью в пятьсот двадцать лошадинных сил тут же отозвался уверенным глухим гулом буквально в нескольких дюймах за моей спиной.
- Ничего похожего я не раньше не испытывал, - поговорил Джеймс и в его голосе, звучавшем ровно и спокойно, я не услышал ни растерянности от шокирующего открытия, ни сожаления о том, что ему так поздно довелось встретить эту женщину. Он лишь констатировал свершившийся факт. Как скоро Джеймс постиг природу происшедшего с ним? Сделало ли его счастливым то, что он нашёл в своей душе? Если мужчина, состоящий в браке более десяти лет, вдруг приходит к такому труднопостижимому выводу, он прекрасно осознаёт, что его жизнь с этого мгновения расколота на две половины. Наверное и ощущения Джеймса не составляли исключения?
- Я всегда полагал, что люблю свою жену. Праведное заблуждение, - он горько усмехнулся.
- Только теперь я могу со всей очевидностью понять, что мои чувства к ней были выдуманны. То тепло и уважение, связавшее нас когда-то, не имело ничего общего с настоящей любовью. Так можно любить сестру, верного друга, наконец, мать твоего ребёнка - незыблемо и основательно, но не женщину. Обнаружить досадную подмену в молодости просто невозможно - избыточная сексуальность и эмоциональная незрелость - прямой путь к самообману. Вот и приходится платить за ошибку потом. Печальный, но уже непоправимый урок, - заключил грустно Джеймс.
Что я мог возразить? Да, пожалуй, ничего. Сказать, что любовь приходит ко всем и только её одну, настояющую надо ждать? Вздумай кто-нибудь утверждать подобное и я бы первый рассмеялся ему в лицо. Приходит то приходит, но далеко не к каждому и уж, конечно же, не ко всем. Джеймсу просто повезло.
За разговором мы и не заметили как проскочили Морро Бей. Удивительная особенность всех маленьких городков Америки - они настолько похожи, что никогда не знаешь куда тебя занесло, пока не увидишь табличку с названием населённого пункта. Стандартный пейзаж: заправочная станция, дешёвая закусочная типа "МсDоnаld"s" - рядом или напротив, какие-то будки при дороге - одним словом, невообразимая скука.
Впрочем, в наши планы всё-равно не входило там останавливаться. Я лишь искоса, на скорости глянул вокруг, не отвлекаясь от рассказа Джеймса.
- Кэтрин. Она не просто меня увлекла. Она пробудила во мне подлинную страсть и лишила в одночасье сил с ней бороться. Даже, если бы я и хотел противостоять, мои попытки ровным счётом ничего бы не изменили, настолько всепоглощающей стала для меня пронзительность новых ощущений. Переживала ли то же самое Кэтрин? Не знаю. Я не находил в ней притворства, напротив, она проявляла необыкновенную нежность. Правда, иногда Кэтрин начинала осторожно подводить меня к мысли, что ей хочется большей определённости в наших отношениях. Её шаги были постепенными, но настойчивыми.
- Мне не хватает тебя, - однажды невесело заключила она, обнимая меня на прощание после очередного свидания. С каждой встречей я всё острее чувствовал как в настроении Кэтрин преобладает неудовлетворённость моим сопротивлением остаться с ней. На вечер, на весь день, навсегда. Укоризна слышалась в её голосе - прежде мягком и вкрадчивом, сквозила в её взгляде, и даже отвлечённые замечания выдавали проскальзывающюю обиду. Однако, стоило нам очутиться в постели, как она тут же преображалась. От Кэтрин исходила невероятная притягательность и то самозабвение, с каким она отдавалась, меня каждый раз по-новому сводило с ума.
Джеймс в раздумьи обогнал плетущуюся впереди нас машину. Дорога шла вдоль живописного океанского побережья и наблюдать как перед тобой тащится какая-то колымага, а не любоваться широтой открывающейся перспективы, не могло не действовать на нервы.
- Я никогда не приезжал к Кэтрин без предупреждения. Прекрасно зная её неизменную привычку сканировать телефонные звонки, мне ничего не оставалось делать как, набрав номер, начинать говорить, и только после этого она поднимала трубку. Если, конечно, хотела... Сколько раз в моём присутствии Кэтрин, едва отвлекаясь, прислушивалась к автоответчику, решая есть ли необходимость общаться немедленно с тем, кто её разыскивает или отложить обсуждение всех вопросов на потом. Как-то мне пришла в голову мысль, что однажды и мой голос точно так же одиноко прозвучит в пространство, а рядом, занятая чем-то или кем-то, безмятежно будет сидеть Кэтрин и не станет отвечать. Я очень живо представил эту картинку, абсолютно уверенный, что рано или поздно мне придётся в отчаянии набирать её номер и напряжённо слушать безмолвие в ответ. Так оно и произошло, но гораздо раньше, чем я себе предполагал.
Кэтрин вдруг бесследно исчезла. Напрасно я набирал заветный номер по нескольку раз на день - она молчала. Я понял, что все старания тщетны и более не предпринимал безполезных попыток
Прошло месяца три и моя пропажа внезано объявилась. Кэтрин позвонила сама и как ни в чём не бывало пригласила приехать. Она не вдавалась в объяснения и я обошёлся без никому ненужных расспросов. Зачем? Кэтрин настолько обрадовала меня своим звонком, что я даже не захотел пускаться в беспочвенные и надуманные предположения. У нас не существовало никаких обязательств друг перед другом и на что-то претендовать с моей стороны - выглядело бы смешным и неуместным. Мне было достаточно видеть Кэтрин и наслаждаться уже только от одного присутствия рядом с ней.
- Я скучал по тебе. Очень, - признялся я прямо с порога, к моему признанию Кэтрин осталась холодна. Она испытывающе смотрела мне в глаза, как бы примеряясь, чтобы затеять давно назревавший серьёзный разговор. К несчастью, мои опасения подвердились уже в следующую секунду:
- Ты не находишь, что у нас конфликт интересов? - спросила она, отсранившись. Я, уже хорошо предугадывая куда Кэтрин клонит, попытался её опять обнять, но она легко выскользнула и, устроившись на диване, пригласила меня занять место напротив.
- Мне кажется , что уже прошло достаточно времени и мы должны определиться.
- В чём, Кэтрин? - я сделал вид, что недоумеваю, - По-моему, с самого первого дня нашего знакомства я был с тобой предельно откровенен и не собирался тебя обманывать. Не так ли?
Не понимать, чего Кэтрин добивается я не мог. Собственно говоря, она и сама не срывала своих стремлений - такой человек как я ей подходил по всем статьям: её ровесник, не без красивых фантазий, и к тому же, независимый материально им потакать. Когда женщине под сорок пять и она всё ещё не имеет семьи - самое время вспомнить о том, что неплохо бы, наконец, выйти замуж или, по крайней мере, обзавестись постоянным партнёром. Можно ли её за это осуждать? Нет, конечно. Кэтрин просто боролась за право занять место рядом с мужчиной, который ей нравится и не собиралась отступать.
Джеймс грустно вздохнул, искренне сожалея, что не смог оправдать чьи-то надежды или по какой-то иной причине, пока мне неизвестной.
- Кэтрин знала, что я женат. Я не заострял специально внимание на это обстоятельство, но и не делал из него тайны. Не в моих правилах вводить жещину в заблуждение, преследуя одну единственную цель - любыми путями затащить её в постель. Эгоизм - не моя черта характера. Мы не просто понравились друг другу и не смогли вовремя распознать куда нас приведут невинные симпатии - каждый шёл на эту связь сознательно. Трудно сказать, на что Кэтрин расчитывала и строила ли какие-нибудь планы, но, наверняка, сомневалась насколько мои обязательства в браке смогут противостоять влечению к ней. Мы оба уже давно вышли из того возраста, когда люди идеализируют свои взаимоотношения и отчётливо понимали, что каждый может дать другому и то, что ожидает сам. Впрочем, я старался быть честным с самого начала и ничего не обещал.
Кэтрин взбесило моё упрямство и её глазах промелькнул мстительный огонёк .
- Ах, Джеймс. Ты видишь только собственные удобства и совершенно забываешь обо мне. Проблема состоит в том, что ты хочешь добавить меня в свою жизнь, а я хочу там заменить другую женщину, - она сделала акцент на последнеих словах, - Если ты меня действительно любишь, тебе придётся сделать выбор.
Я уже давно предвидел, что Кэтрин непременно постарается добиться от меня решительного шага, но она не учла одного - самого главного! Я не мог себе позволить обмануть чьё-то доверие. Моя жена не была виновата в том, что её муж неожиданно познал другое чувство, которое не испытывал к ней. Она отдала мне всё и вдруг разрушить её жизнь - означало только одно - проявить несправедливую и ничем неоправданную жестокость. Такая цена оказалась бы непомерно высокой за мою возможность сделать счастливыми себя и Кэтрин. Если, конечно, вообще, реально построить счастье на чьей-то беде.
С последней фразой Джеймс нажал на кнопку и оконные стекла дверей поползли вниз. Салон машины тут же наполнился упругим океанским воздухом и мне даже почудился в нём привкус солёных брызг прибоя.
- В общем, нравственность в том виде, что она существует - для меня пустой звук. В ней я вижу у большинства лишь внутренний конформизм. Краплёная колода, которую каждый сам тусует и вытягиват нужную ему карту.
То, что у Джеймса не существовало причин оправдываться ни перед собой, ни, тем более, передо мной у меня не существовало и доли сомнения. Я слушал его исповедь и уже не пытался понять во имя чего он её затеял.
- Общество давно признало легитимность развода, но в данном случае я бы судил себя собственным судом. У меня своя мораль и уверен, что она намного выше того елейного лицемерия, что общество проповедует. Мои отношения с Кэтрин никого не касались. Они принадлежали исключительно нам двоим. Наша радость и наша печаль - и больше ничья. Я не имел права, будучи несвободным, заботиться лишь о себе. Только боюсь, что Кэтрин так не думала и намеренно выбрала для этого нелёгкого разговора самый подходящий момент. Мы не виделись уже довольно долго, с того самого дня, как она престала отвечать на мои звонки. Всё последнее время я жил неослабевающей надеждой нашей встречи. Можешь представить, чего мне стоило сохранять самообладание и выглядеть дома уравновешенным и беспечным. Смеяться, когда мне того не хотелось и, вообще, вести себя так, чтобы ни на секунду не потревожить душевный покой моей жены. Теперь я знаю абсолютно точно, что любовь и мука - неразделимы.
Кэтрин сидела рядом на диване на расстоянии вытянутой руки. От неё исходил лёгкий аромат тех самых духов, которыми она пахла в день нашей первой близости. Я бы безошибочно узнал его из тысячи других. Желанная женщина, боготворимая мною. Она ждала моего решения. Минуты неумолимо бежали, сокращая и без того короткое свидание. Мне стоило огромных усилий подняться и направиться к выходу.
- Я сделал свой выбор. Прости.
На глаза Кэтрин навернулись крупные слёзы, но я их уже не видел. Она продолжала без движения находиться там, где сидела, сжавшись в нервный комок, и смотрела мне в спину. Наверное Кэтрин хотела, чтобы я обернулся, но этого не произошло. В последнюю минута она сжалилась и буквально с порога вернула меня обратно.
Больше мы эту тему не затрагивали. Я думаю, что после нашего разговора Кэтрин поставила на мне крест, как на претенденте для своего будущего и лишь выжидала когда у неё появится приличная замена. Всё вроде бы успокоилось и наши встречи продолжались, но уже значительно реже, пока в один прекрасный день не прекратились совсем. Кэтрин объявила, о том, что у неё появился "бойфренд" и она его любит.
Джеймс грустно улыбнулся и словно угадав мои мысли, спросил:
- Как ты думаешь, зачем я тебе всё это рассказываю?
- Не знаю.
Я действительно терялся в догадках. С того самого момента как он неожиданно коснулся той стороны своей жизни, которую большинство тщательно прячут от постороннего внимания, я не мог отделаться от вопроса к самому себе: что его побудило так внезапно разоткровенничаться? Человека достаточно сдержанного и даже замкнутого в какой-то степени. Во всяком случае, ничем подобным он со мной прежде не делился.
"...Ну, ни совет же ему нужен? - размышлял я. Не знай я Джеймса натуру - спокойную и рассудительную, но отнюдь не безстрастную и было бы о чём призадуматься. После многочисленных совместных ужинов, когда мы не просто упражнялись кто кого перепьёт, а проводили время в долгих и содержательных беседах, наши отношения достигли состояния абсолютной открытости и доверия. Каждый с интересом вникал в другую непохожую культуру, не столько делая какие-нибудь непредвиденные открытия, сколько отмечая поразительное единодушие во многих вещах. Иногда мы подтрунивали над особенностями национального восприятия в России и Англии и всегда с неизменным юмором подтверждали их стойкость или, наоборот, опровергали.
- А скажи ка, Джеймс. - однажды спросил я его, намекая на приверженность к незыблеммости традиций.
- Так как же всё-таки правильней именовать пролив между Францией и Великобританией: "La Manshe" или "Еnglish Channel"?
Наверное то же самое не без доброжелательного ехидства спрашивал Ники у Джорджа во время приватного завтрака двух монархов: последнего русского самодержца Николая II и его кузена - английского короля Георга V. Что поделаешь? Реакция русских на склонность англичан к национальному тщеславию за век, отнюдь, не изменилась. Вот и по поводу ответа Джеймса я не питал ни малейших иллюзий, но мой каверзный вопросик был только невинной затравкой.
- Ну, хорошо. Будем считать, что ты прав, - я безоговорочно соглашался после его экскурса в историю этого водного перешейка, - но вот, что меня ещё безумно интересует...
Не узнать очередную точку зрения Джорджа было бы досадным упущением.
- Безусловно, я бы поостерёгся называть джентельменом человека лишь с безукоризненными манерами. Для меня подобное определение мужского характера - это прежде всего, образ мыслей.
Джеймс внимательно слушал, ещё не не совсем улавливая направление моих рассуждений.
- Тот хорошо различимый снобизм, так часто присутствующий в облике джентльмена, как я полагаю, это не более, чем потребность к собственному дистанцированию от общества. Кстати, ничего предоссудительного я в том не нахожу, а, скорее, приветствую. Однако, мой вопрос о другом. Насколько мне известно, у истинного джентельмена свои ценности. Не так ли? Отличные в какой-то степени от общепризнанных...
Мой друг глядел на меня с оттенком удивления, поражаясь, что в Америке может кого-то волновать столь редкое сегодня возвеличивание индивидуализма, унаследованное им из поколение в поколение со времён викторианской эпохи.
- Женщина. Где её место? На каком уровне в шкале жизненных приоритетов у истинного джентельмена она пребывает? - я не без лукавства заглянул Джеймсу в глаза, - Исходя из всего, что мы до сих пор обсуждали, мне не трудно сделать вывод, что после породистой лошади в опрятной конюшне джентльмена и верного пса, с которым его хозяин коротает вечера у камина?
Джеймс вовсе не находил в проявлении моего любопытства признаков иронии или отрицания такого очевидного для мужчины порядка:
- Позволю себе уточнить, - он насмешливо прищурился, - не на третьем, а на пятом месте - после перечисленных уже животных, а также - любимых растений в оранжерее джентльмена.
- На пятом?!
Такая вопиюще заниженная оценка роли женщины у меня вмиг вызвала праведное возмущение.
- А кто же на первом?! - воскликнул я с жаром, свято убеждённый, что только там её место.
- Не сейчас.
Джеймс не торопился с ответом.
- После.
Разговор шёл в несерьёзном тоне, но было бы непростительным пренебрежением не уловить в словах Джеймса его тщательно завуалированную чувственность, не имеющую ничего общего с той внешней безэмоциональностью и холодностью души, которые так часто незаслуженно приписывают англичанам. В сказаной им фразе существовал глубокий смысл, суть которого сводилась к ограниченности женской любви. Любви с логическим завершением, когда инстинкт жены и матери требует от мужчины тавро, чтобы его же руками выжечь на себе инициалы владелицы, как гарантию её безраздельной собственности.
Тогда я не придал особого значения нашему разговору, но теперь, когда Джеймс вдруг решился обсуждать столь деликатную ситуацию и, тем более, с его непосредственным участием я мог только ему посочувствовать:
" ...Да уж. Зацепило изрядно..."
Я и раньше предполагал, что мой друг возносит женщину на педъестал, но никогда не подозревал, что в тоже самое время он живёт в постоянной готовности низвержения этого идола. Джентльмен не станет оплакивать обломки. Он не боится жестоко разочароваться, и не испытывает страха от ожидания боли, потенциально возможной, как результат осуждаемой им практичности женщины в её любви к мужчине.
Какое-то время мы ехали в полном молчании. Наверное Джеймс предавался своим раздумьям и мне не хотелось его отвлекать. До Монтерея оставалось миль пятьдесят. Заметно изменился пейзаж и по обочинам дороги уже мелькали раскидистые сосны и громадные валуны, поросшие мхом, вместо привычных вечнозелёных пальм на фоне выжженных палящим солнцем песчаных холмов. Я вдруг вспомнил, что Джеймс приехал за мной несколько взволнованным.
"...А может быть, его утреннее состояние каким-то образам связано с Кэтрин? Судя по всему, они расстались?.."
Мне было неловко расспрашивать, выуживая подробности - с друзьями я всегда придерживался неизменного правила - только слушать и не проявлять неуместного любопытства.
"...Захочет - сам поделится тем, что его гнетёт..."
В том, что Джеймс тяжело переживал разрыв с Кэтрин я почему-то был уже уверен. Уж слишком мучительными оказалась его признания. Стоило мне только представить себя на его месте и тут же в моей душе отозвалась эхом щемящая печаль, которая томила Джеймса, по всей видимости, уже не один день. Его чувство было обречено и он это слишком хорошо понимал. Женщины, подобные Кэтрин, сами того не подозревая, больно ранят, но мужчина с характером Джеймса их никогда не осуждает, а лишь с жалостью смотрит на них, как на смоковницу с листьями, поражёнными болезнью, именуемую - млечным блеском. Не стоит ожидать плодов, от сказочного вкуса которых впору потерять голову, а безумно жаль. Нет в жизни ничего более прекрасней.
Пока, я успокаивал свою совесть по поводу собственных принципов, кои Джеймс вполне мог бы расценить как признак моего равнодушия, он вдруг спросил:
- Ты когда-нибудь имел дело с американками?
Я пожал плечами: - Постольку-поскольку.
- Значит, не имел, - он покровительственно улыбнулся, - Хочется думать, что мой опыт тебе не пригодиться.
- Ты имеешь в виду Кэтрин?
- Ну, а кто же ещё? Она единственная, с кем я так близко общался в этой стране.
- Вы больше не встречались?
- Отчего же? Встречались, - проговорил Джеймс и в его словах проскользнула какая-то фатальная отрешённость.
- После того как мы перестали видеться я долго не находил себе места. Трудно сказать что преобладало в моём состоянии: желание вновь оказаться рядом Кэтрин или невозможность убедитиь себя, в том, что чувства этой женщины не более, чем хладнокровное стремление любыми путями устроить свою личную жизнь. Я не мог отказать Кэтрин в её правоте - у нас действительно существовал конфликт интересов, в котором каждый, к сожалению, проиграл и в том не было ни её, ни моей вины. Она поставила нa европейца, забывая, что между нашими понятиями лежит не океан, а пропасть, а я вообразил, что американка способна любить. Мы остались хорошими друзьями, если такое определение подходит для мужчины и женщины, связанных нетрансформируемыми узами. Друзья.
Джеймс иронично покачал головой.
- Неужели, это единстенное определение, под которое подходит цивилизованный разрыв и отсутствие претензий друг к другу. Я вкладываю в слово друг иной смысл. Как бы то ни было, именно таким образом Кэтрин представляла наши теперешние взаимотношения. Вероятно, было бы вернее сказать, что мы сохранили неизменным влечение друг к другу. Она иногда мне звонила, вроде бы просто так, но, как я понимаю, подсознательно не желая меня терять. Однажды я её спросил:
- Послушай, теперь мы в равных условиях. Я женат, а у тебя бойфренд. Мой брак никогда не был препятствиям к тем чувствам, что я к тебе питал. Они так же свежи, как и два года назад.
Кэтрин прекрасно понимала, к чему я подвожу, но не стала меня ни обнадёживать, ни отвергать возможность возврата к нашим прежним отношениям:
- Время покажет.
Парадоксально, но я не ощущал ни капли ревности. Я даже мог себе представить как все те ласки, что Кэтрин когда-то дарила мне, она ныне посвящает кому-то ещё. Говорит те же слова, с той же интонацией и чарующей улыбкой и точно так же самозабвенно отдаётся другому мужчине. Меня угнетало другое: я сделал свой не самый лёгкий выбор, но не престал её любить, а она? Любила ли она меня?
- Кэтрин! Ответь! - однажды спросил я её, - Неужели всё это время ты всего лишь заполняла мной вакуум и сейчас, когда я уже больше не нужен, тебе ничего не стоит запросто выкинуть меня прочь из своей жизни как отслужившую и более ненужную вешь?
Я знал, что Кэтрин нечего возразить, как и отрицать суть происходящего. Даже, если она и задумывалась о том, что мы значим друг для друга, то видела с моей стороны только адюльтер и желание развлечься на стороне. Не более. Я пренебрёг шансом, который реально существовал. Мы квиты.
Во мне говорила неутихающая боль. Забыть Кэтриня я уже не мог, вернуть тоже. Очевидно это отчаяние и подтолкнуло меня и я почти против собственной воли вдруг предложил ей то, от чего секунду спустя был готов умереть от стыда.
- Если ты опять согласишся со мной встретиться, я сумею тебя достойно отблагодарить.
- Что ты имеешь в виду?
- Кэтрин, что ещё может предложить мужчина, любовь которого отвергли?
В ответ Кэтрин, не решаясь поверить услышанному, тихо произнесла:
- Ты это серъёзно?
К моему крайнему удивлению она не бросила в негодовании трубку и не оскорбилась. Кэтрин лишь хотела удостовериться в том, что я готов заплатить за то, что раньше получал даром.
- Прости меня, ради Бога, но я не могу с собой совладать.
- Ты безумец.
У меня затрепетало всё внутри от прежней теплоты её голоса и от предчувствия обладания ею. По-моему, она так и не поняла, что со мной происходит и лишь в очередной раз сопоставила, что отдаёт и что получит взамен.
- Наверное, но я очень надеюсь, что ты сочтёшь возможным пойти на такой компромисс.
- Больной безумец.
Кэтрин вздохнула, как бы сожалея, что вынуждена согласиться: - Что ж? Вероятно, так будет лучше для всех...
Джеймс замолчал и устало помассировал опухшие веки.
- Извини. Я почти не спал прошлую ночь. Вечером позвонила Кэтрин и сказала, что завтра будет меня ждать в Пебл-Бич. Она прекрасно осведомлена, где меня можно разыскать в первых числах августа.
История Джеймса не могла меня не задеть. У каждого существует свой собственный опыт, но лишь у немногих он становится не пустыми воспоминаниями, а выводами, которыми стоит поделиться с другими.
К тому же я ощущал естественную неловкость от сознания того, что своим присутствием невольно наламываю планы Джеймса, пусть даже и в результате случайного совпадения. Впрочем, это было поправимо.
- Почему ты не сказал в Лос-Анджелесе, что Кэтрин будет здесь? - А что бы это изменило? Мы давно собирались поехать сюда вместе. Какие проблемы?
- Джеймс, не валяй дурака. У тебя свидание с дамой.
- Ах, вот ты о чём, - он притворно удивился, - Помнишь, мы как-то обсуждали шкалу ценностей джентльмена? Я тогда оставил твой вопрос без ответа. Сожалею и могу сейчас исправить свой промах. Так вот, наверху этой пирамиды - находится верный друг.
У Джеймса на губах застыла ироничная усмешка Лорд-Канцлера Верховного суда, с вердиктом которого не спорят:
- Any objections?*
*Any objections? - Имеются ли протесты? ( англ. суд.)