Аннотация: Как я приобщался к сельской жизни с раннего детства.Советское время- забыть невозможно!
Село Подмаслово.
Старинное село Подмаслово находится в шести километрах от железнодорожной станции Моховое, что в центре Средне-Русской возвышенности. Родился я в с. Моховом, так как это родина моей мамы. В селе Подмаслово проживала её тетка - Евдокия Константиновна Еремина, в девичестве Сухова, со своими детьми, а также другие родственники мамы. Дети Еремины стали взрослыми и проживали со своими семьями отдельно. Таким образом, к моему взрослению в селе было уже много старших родственников, родившихся до войны.
Еремин Иван Иванович, муж Евдокии Константиновны, умер в 1958г. Младший сын - Владимир, погиб в 1956 году, от разорвавшегося снаряда - мины "крылатки", которую ребята нашли в поле во время вечерней пастьбы коров на окраине села, и стали её рассматривать. В то время, саперы не успевали разминировать и обезопасить укромные места бывших боев.
Старшая дочь Зинаида уехала проживать с мужем и двумя сыновьями в Москву. Сын Николай Иванович работал в колхозе "Знамя Ленина" бригадиром, а его жена Клавдия заведовала местным сельским магазином. Детей у них не было. Проживали они в старом Ереминском доме вместе с матерью - Евдокией. Средний сын Евгений женился на Екатерине Бузыкиной и проживал временно в старом амбаре, оборудовав его под жилье. В то же время Евгений купил щитовой дом и ставил его на новом месте в деревне, недалеко от отцовского.
Хозяйство у бабушки Дуни было обычным деревенским, без которого нельзя было прожить в то время: хорошая корова, а годами и телки, от шести до восьми овец, куры и гуси. Собака. Огород, соток на 15, прилегал сразу ко двору. Выращивалось на нем все, что могло расти в деревне - яблони, вишни, сливы. Из сеней дверь выходила в пристройку - овин, с животными - коровами, овцами. Навоз оттуда выбрасывался сразу на огород. В связи с чем, грядки дышали жирным черноземом. Клубника, смородина и крыжовник постоянно давали хороший урожай. Рядом с домом приютился дровяной сарай и мастерская для хранения сельхозинвентаря, заточки кос, для различных поделочных потребностей. У входа стояла неказистая будка для собаки. Еду собаке наливали в старую солдатскую каску, подпертую камнем у ствола сортовой яблони.
Баба Дуня спала на старой русской печи. Николай с Клавдией спали отдельно на кровати за ширмой. Имелось еще одно свободное место в комнате, с кроватью, за небольшой занавеской. Это местожительство иногда доставалось мне. Отец мой и мать работали в райцентре. Проживали мы вчетвером в однокомнатной квартире. С лета 1960 года, мама регулярно отвозила меня к бабушке на деревенские просторы, оставляя дома младшую мою сестру. Так было проще в однокомнатной квартире, хотя бы, в летний период.
Таким образом, я приобщался к деревенской жизни, к её быту.
Село по тем временам было многолюдным, большим, располагалось в низине, вокруг трех прудов. Верхний пруд примыкал к молочным фермам, использовался для поения животных, для охлаждения фляг с молоком, для заготовки льда с этими же целями в летнее время. Ниже простирался центральный большой широкий пруд. С одной стороны к нему прилегал колхозный яблоневый сад, с другой - небольшая часть деревни своими огородами. Большая часть берега была свободной, где и проводила время молодежь, подлавливая рыбку, загорая на пральнях в летнее время, а также на травянитом берегу. Пруд ежегодно наполнялся весенними паводковыми водами, а так же многочисленными родниками в верхнем течении ручья, впадающего в него, и казался относительно глубоким, но, ныряя, можно было достать до дна. От деревянной пральни, где бабы стирали белье, до берега с растущими яблонями ширина достигала ста метров. Там мне и пришлось впервые испытать себя на смелость и выдержку, переплывая это расстояние разными способами, отдыхая на спине. Выходили на берег чумазые от загара и иловых отложений, но очень довольные. Удавалось и яблочек колхозных нарвать. Однако переправить обратно их можно было только в плавках или в завязанной узлом майке, которую также держали в зубах. Помню, кислые яблоки поедались так аппетитно, что не замечались дрожь от ветра и мурашки на прозябшем теле.
Высокая плотина с проезжей дорогой отделяла центральный пруд от нижнего третьего пруда, немного маловодного. Там водились раки, мелкая рыбешка, которых ловили кубарем, плетенным из ивовых прутьев. Нижний пруд заканчивался второй плотиной. Дорога по этой плотине не ремонтировалась и стала пешеходной, поскольку там протекали протоки, нарушилась система водоспуска.
На самом краю деревни у этой второй плотины, на горке стоит старинный небольшой домик с земельным полом. В этом доме жил когда-то Сухов Петр Константинович с женой Елизаветой Федоровной. Они уже давно умерли. Петр Константинович, как и Евдокия (баба Дуня) и моя родная бабушка Мария Константиновна, а также и Данила Константинович, были родными братьями и сестрами. Домик этот стоит на краю оврага, заросшего ивняком, орешником и бурьяном. Особой приметой осталась старая высокая плодоносящая груша. Помню, в свои 75 лет Сухов Николай Петрович лихо взбирался на эту грушу с ведром, чтобы угостить нас вкусными плодами.
На высоком берегу центрального пруда располагался сельский центр культуры- клуб. Рядом работал сельский магазин с повседневными товарами: хлебом, конфетами и спиртным. Вблизи клуба находится ухоженная братская могила советских солдат, погибших за освобождение села Подмаслово. Надо отметить, что в данной местности шли ожесточенные бои с фашистами. Погибло очень много военных. Около 2 тысяч солдат. Была разрушена одна из двух сельских церквей. Писатель Александр Исаевич Солженицын написал рассказ под названием "Желябугский хутор", где подробно описал о ходе боев за освобождение села Подмаслово.
В клубе фильмы начинались в 22 часа, после того, как деревенская молодежь освобождалась от вечерних забот по уходу за скотом. После пригона стада коров пастухом в село около шести часов вечера, их надо было подоить, а затем, немного попасти на лугу, подкормив на ночь, чтобы утренняя дойка была полноценной.
Пастухом на селе был парень-переросток, по имени Виктор. Слегка заикавшийся, постоянно куривший махорку, вперемежку с матом и ударами самодельного длинного плетеного кнута, заканчивающегося узкой полоской кожи с леской, похожими на громкие выстрелы ружья, он сидел небрежно на лошади, погоняя стадо, ругаясь на отстававших коров.
Таким образом, после просмотра фильма, только в 23 часа тридцать минут, начинались танцы под магнитолу с пластинками, либо под баян. Позднее появились магнитофоны. В это же время от лужайки у клуба в ночное угонялись стреноженные колхозные лошади. Их в то время в колхозе было около 12-15 голов, а может быть, больше. Конюшня располагалась возле МТФ. Тогда впервые мне удалось попробовать себя в верховой езде. Расстреножив веревочные путы на ногах понравившейся лошади, крепили веревку к металлическим уздцам (удилам), залезали с помощью изгороди на спину животного и эксплуатировали её лошадиную силу в собственных целях. Поездки поначалу продолжались ровно до того момента, когда позвоночная лошадиная кость натирала другую кость через мальчишеские штаны. Иногда удавалось подстелить мягкую попону или фуфайку. Это было намного приятней.
В те годы денег за работу в колхозе не платили, а по окончании сезона сельхозработ, на количество заработанных трудодней выделялось зерно, мука, сено, другие блага. На семью колхозника распространялось колхозное право. Таким образом, надо было помогать бабушке зарабатывать трудодни.
Однажды, летом, когда начался сенокос, все колхозное население получило наряд на работу- на сенокос. Дома оставались только мамы и их малые дети. Я вместе с другими родственниками, которые взяли косы, грабли, вилы, а так же небольшие "тормозки" с едой, пошел пешком в поле, которое было засеяно травой на сено. Поле было километрах в трех от села, в сторону ст. Моховое. На станцию Моховое в то время ходили пешком по тропинке вдоль электрических столбов. Это был самый короткий путь в райцентр. Мне, как и другим мальчишкам, сразу предложили таскать лошадьми волокуши с сеном для последующего скирдования. Волокуша, сбитая или связанная из трех-четырех жердин, таким образом, чтобы не втыкаться передней частью в землю во время волочения, цеплялась вожжами за лошадиную упряжь, а мы, сидя на спине лошади, управлялись уздечкой. Из отдельных ворохов на поле сено свозилось к скирду. Колхозники вилами брали сено с волокуш и закидывали его на скирд, одновременно граблями ровняя по стандарту. Скирда получалась высокой и длинной. В обеденный перерыв, все обедали, тем, что приносили с собой. Особенно хочется отметить, что бабушка Дуня пекла очень вкусный деревенский хлеб в русской печи. Пшеничный- белый и ржаной - серый. Хлеб получался душистым, с хрустящей корочкой. Очень было вкусно его есть подсоленным и с молоком. Таким образом, все проходило слаженно, интересно и с хорошим настроением. К концу дня все уставали, давалась команда об окончании работ. Так зарабатывались трудодни. Бригадир вел учет всех работ и работников.
Дорога на ст. Моховое, как я уже говорил, пролегала по электрическим столбам через поле - несколько километров, затем спускалась в глубокую лощину и продолжалась еще около полутора километров по этой низине. Никаких поселений поблизости не было. Затем она поднималась на пригорок и выходила на стадион Моховской средней школы.
Когда мне исполнилось лет двенадцать, родители отпускали меня одного к бабушке. Ездил я поездом из пос. Залегощь через две станции. Выходил на ст. Моховая и шел по описанной выше дороге. Поезд приходил рано утром, около шести часов. Однажды, когда я спустился в лощину по тропинке, был сильный густой туман. Тропинка еле просматривалась на три метра. Я рассчитывал, что, когда поднимусь из лощины на пригорок к полю, то туман рассеется. Поэтому шел настойчиво и смело. Вдруг, на расстоянии трех метров перед собой, я увидел стоящего на тропинке серого волка. Волк был высокий, но худой. Это было неожиданным для нас обоих. Ветер по лощине был в мою сторону, поэтому волк опешил так же, как и я. Мы стояли и смотрели друг на друга. О чем думал волк, мне было некогда думать. Я же стал думать, как "сделать" ноги. Но ноги мне, почему-то, отказали от неожиданности. В руках была сетка - "авоська" с какими-то продуктами для бабушки. Вовремя вспомнив, что я не Красная шапочка, я закричал что-то нечленораздельное, размахивая авоськой. Волк развернулся и скрылся в тумане в том направлении, куда мне предстояло еще идти около километра. Отступать обратно на станцию было поздно, так как пройдено в лощине достаточно большое расстояние. Надо было идти вперед. Я громко запел какую-то песню, точнее, заорал, и побежал вперед по тропинке. Так быстро я еще не проходил этого расстояния до деревни. Как потом оказалось, что это был не единичный случай. Волки встречали и других жителей деревни. Волков в то время было еще достаточно много, охотников было маловато. Мне рассказывали, что несколько позднее мужики из деревни проводили охоту и отстрел волков в той местности. Деревенские дороги в те времена не освещались. Фонарей на столбах не было. Мальчишки пользовались карманными фонарями. Особенно в то время были в моде немецкие плоские фонарики "Даймон" и китайские на двух толстых батарейках. Молодежная жизнь в деревне проходила, как правило, в вечернее и ночное время.
Очень модным было в ночь на Петров день, с одиннадцатого на двенадцатое июля, ежегодно, встречать восход солнца. Молодежь уходила из дома на всю ночь, собираясь компаниями, предварительно запасаясь куском хлеба, семечками, а также, одевшись теплее. Собирались возле чьего-либо дома на бревне или в сенях, возле пруда на пральне или на чьем-либо сеновале. Собирались и мальчишки и девчонки. Шутили, рассказывали анекдоты, играли, и обязательно чем-то шкодили. Залезть в огород за помидорами, яблоками или грушами, это было неотъемлемой необходимостью данной ночи. В час-два ночи можно было кому-то постучаться в окно, одновременно, подперев дверь, чтобы хозяин не смог выйти и догнать. Можно было туалет во дворе перенести в другое место, либо бросить в него пачку дрожжей, рассыпать поленницу дров, запереть калитку и т.д. На следующий день шел разбор всех причуд, которые насовершали подростки. Взрослые в таких мероприятиях не участвовали, но хорошо знали об этих обычаях. Уже позднее я узнал, что так по-шалунски отмечают встречу Петрова дня только на Орловщине. Позднее такой обычай стал принимать более глупые формы. Стали бросать в милицейские машины огненные файеры, перетягивать проезжую часть улицы проволокой, разжигать костры посередине дороги, либо перекрывать проезжую часть выкатанными бревнами. Утром в милиции были десятки задержанных подростков. У них узнавали фамилии, а затем вызывались родители для беседы и соответствующих предписаний. В полную силу начинала работать комиссия по делам несовершеннолетних при райисполкоме и инспекция по делам несовершеннолетних РОВД. Однако из года в год все повторялось снова.
Таким образом, проходило наше мальчишеское детство, часть из которого было в с. Подмаслово.