Полонез Огинского.

Моя платформа, вагон электрички.
Спешу на дачу пораньше, с утра.
Такая сложилась уже привычка-
Урожай собрать наступила пора. 
 
Я рад, что место нашлось в вагоне: 
Можно сесть возле столика у окна, 
Минут сорок на этом прогоне. 
И добрать, что ещё не доспал с утра.
 
Вот вложил я в ладонь уютные мысли,
Колёса стучали со сном в резонанс.
И вдруг неожиданно мысли зависли,
Звук скрипки ворвался, как чудный романс.             
 
А в вагоне всё замерло, смолкли все храпы:
Это парень слепой так надрывно играл. 
Полонезом Огинского нервы царапал 
И искусством своим убивал наповал.
 
Он прошел по вагону под скрежет той скрипки, 
Не просил благодарностей ни у кого. 
Пассажиры в слезах, скромно пряча улыбку,
Клали деньги в карман гимнастерки его. 
 
Вдруг навстречу поднялся мужчина военный: 
- Александр?! Шурави! Сангин! Кандагар! 
Это я, твой сержант, помнишь, с нами был пленный, 
И маком набит был его портсигар? 
 
- Серёга, друг! Жив, курилка? Не ранен? 
- Конечно, ну, а раны совсем заросли.
На вертушке в Ташкент был я отправлен, 
Тогда и связь потерял с тобою, прости! 
 
- Ну а я... В том ущелье, где мы расстались,
В засаду попали, взрывы мин - темнота.
Хорошо, голова с руками остались,       
Теперь  могу на скрипке играть, иногда.
 
- Как живёшь ты и есть ли семья?   
- Теперь я стал никому уж не нужен, 
Есть пособие, харч, кров, друзья.
Огинский стал моею отдушиной... 
 
Зажав скрипку у подбородка,
Слепой тут решительно заиграл. 
Захотелось мне выпить водки,
Но скрип тормозов, и мой поезд встал.
16.02.25г.