Аннотация: Не знаю, права ли я. Но каждый жизненный этап должен прийти к своему логическому завершению, прежде чем начнется следующий...
Глава I
Я теряю больше, продолжая жить
Там, где не встречу тебя.
Мир на "до" и "после проще разделить,
Если не больно терять.
Алые просветы и где-то твоя белизна.
Медленно вниз. Голос негромко.
Тающий пульс из-под обломков.
Знаешь, мечта рвется, где тонко.
Так всегда...
J:морс
I
Симпатичная девушка с задорным черным ежиком сидела на коленях молодого человека, обхватив его руками за шею, и тихо похихикивала от удовольствия. То и дело он как будто нечаянно попадал пальцами под её кофточку, а она делала вид, что как будто этого не замечает.
Они сладко и долго целовались, и совсем ничего не хотелось говорить. И было очень даже тепло, несмотря на то, что на самом деле довольно прохладно. Это вообще здорово - быть вместе!
По сигналу мобильного телефона она поняла - звонит мама. Уже довольно поздно, а завтра понедельник и сейчас она потребует, чтобы она шла домой... Она ответила в трубку, что скоро будет и прижалась к нему посильнее. Очень не хочется его отпускать. Хочется, чтобы он всегда был рядом. Ей с ним хорошо. Может быть, она даже любит его...
Молодые люди дошли до развилки двух парковых дорожек. Ему налево, ей направо. Она почти всегда отказывалась, чтобы он её провожал до дома. Лучше вместе посидеть на этой укромной лавочке в старом парке, а потом быстренько добежать, чем вместе долго идти.
Он привлек её к себе и поцеловал. Ей всегда было очень грустно уходить от него. Сидела бы и сидела с ним на этой лавочке хоть всю жизнь. Она уткнулась носом в его плечо и вдруг он почувствовал, как она вздрогнула.
- Ты чего? - Озадаченно заглянул в лицо.
- ... - Она молча смотрела куда-то вперед, не отрывая взгляда. Даже рот приоткрыла. Он обернулся в ту же сторону и ничего не увидел.
- Ты чего? Эй! - Он потряс её за плечи.
- Ты их видел? - Она моргнула, но глаз не отвела.
- Кого?
- Парочку.
- Какую парочку? - Он снова оглянулся - аллея была пуста.
- Понимаешь, никого не было, а потом я вдруг открыла глаза, а они идут.
- Да кто идет?
- Ну, он и она. Обнимают друг друга...
- Ну, свернули, может, куда-нить в кусты. - Усмехнулся он.
- Да нет же! Ты не понимаешь, они шли в ту сторону. - Девушка кивнула головой. - Но ведь мимо нас они не проходили?
- Ну, может, они сначала шли навстречу, а потом увидели нас и повернули обратно, чтобы не мешать.
- Может. - Она улыбнулась. - Только все равно они были какие-то странные. Как ненастоящие...
- Ну, ты скажешь тоже. Призраки. - Он усмехнулся.
- Да нет же, они как будто смеялись и разговаривали. Но ничего не было слышно... Ты что-нибудь слышал? Шаги, голос...
- Нет. Я ничего не слышал и не видел. - Он взял её за руку. - Давай как я тебя домой провожу...
- Не надо. Просто поцелуй меня еще раз и я побегу...
- Пока.
- Пока...
II
...Она любила его - своего мужчину. Нежного, чуткого, умного, красивого. Он любил её - свою женщину. Легкую, смелую, добрую, страстную. И ему было 25, а ей 27. Прекрасный возраст! Прекрасная пара!
И, наверное, редкое взаимопонимание наступает сразу. И, наверное, редкое доверие, чтобы как себе. И, наверное, редкое желание, чтобы одновременно. Но все было именно так. Люди когда-то все это, как в песне, назвали любовью.
Но ему было гораздо меньше. А ей - гораздо больше. И она представляла рядом с ним хрупкую девушку с нежными кудряшками в маечке, брючках, с рюкзачком за плечиками. Легкую, веселую. У которой все впереди и все по плечу. А он представлял рядом с ней состоявшегося, самодостаточного взрослого мужчину. И, наверное, если бы таковые оказались она - рядом с ним, а он - рядом с ней, они бы друг за друга искренне порадовались. Потому что искренне любили друг друга.
А нужно было так мало!!! Нужна была сущая ерунда! Нужно было просто! ничего! не представлять! Нужно было просто быть вместе всякий раз, когда можно было быть вместе. Потому что вместе - это счастье. Но быть вместе они могли редко. У него была своя девушка, у неё был свой мужчина. И про такие отношения не пели песен.
И ничего плохого про ту девушку и того мужчину нельзя было сказать. Они были нормальными, обычными, очень неплохими, даже симпатичными людьми. Только рядом с ними не было счастья. Нет, все хорошо и по большему счету, все так живут, но счастья не было. Жаль, что понять это можно, только полюбив.
Они спешили навстречу друг другу так, как не спешили и не будут уже ни к кому и никогда. И жили они в другом измерении и по другим часам. Когда они были вместе, менялось само притяжение Земли. И поэтому все было легко. Все, что казалось самым невозможным, становилось возможным. Все нереальное реальным. Мысли на расстоянии - сущая ерунда. Целые диалоги. Эмоции на расстоянии!
Дорожки этого парка чувствовали себя избранными, когда их касались ноги эти двух людей. При их приближении птицы начинали петь громче, старались поскорее развернуться листочки, ярче становились краски цветов, ласковей - ветер, веселей играли на воде блики солнечных лучей. Все улыбалось и радовалось жизни...
Это было простое, голое счастье. Огромное как небо над головой, надежное как земля под ногами, горячее как самый яркий огонь, глубокое как самый синий океан и свободное как самый вольный ветер...
И оно было настолько настоящим, настолько искренним и неповторимым, что ехидное время безнадежно разводило руки и, хватая на ходу в охапку часы, тихо удалялось.
И если бы кто-нибудь когда-нибудь попытался описать ей счастье, она бы только грустно покачала головой в ответ: "Это невозможно... Это невозможно описать...".
Любовь часто выбирает людей, которые не могут быть вместе. Зачем она это делает? Наверное, чтобы каждый их них знал чего он стоит на самом деле. Ведь то, за что мы ценим себя, часто для кого-то не значит ничего. А вот когда то, что в нас есть, ценится другим намного дороже, чем мы думаем...
Любовь часто выбирает людей, которые не могут быть вместе. Зачем она это делает? Наверное, чтобы каждый их них знал, на что он на самом деле способен. Именно ради любимого человека мы готовы на все. Только чтобы он был счастлив.
...Но. Ничто не может изменить начертаний на скрижалях судьбы: лучше не быть совсем, чем быть не всегда.
III
...Она держала его голову в своих руках и... не думала ни о чем. Сейчас в её руках был весь мир. Весь! Разве можно думать о чем-то конкретном? Подумаешь об одном, упустишь второе, третье ускользнет навсегда, четвертое обидится и так до бесконечности...
Нет, только он. Его тепло, его запах, его дыхание, биение его сердца. Вот он - самый огромный мир. Планета! С глубокими океанами и дремлющими кратерами, с чистыми реками и тонущими в облаках вершинами, с пустынями и непроходимыми чащами. Вот он весь - в руках маленькой глупой женщины.
- Такого больше не будет в жизни никогда. Я знаю
- Я знаю... Я очень тебя люблю. Ни один человек в жизни не значил для меня столько, сколько значишь ты. И не будет значить... Если бы не ты, не было бы меня. Такой. Не было бы этой жизни... Я очень дорожу тобой. Твоим покоем.
Она целовала его руки. Она брала в них его лицо и изучала, и запоминала его губами, пальцами. Каждое ощущение, каждую черточку на ощупь. Впитывала каждый изгиб, перебирала каждый волосок.
- ...Мой любимый. Мой самый любимый человек. Я не знаю, права ли я в том, что попросила тебя об этой встрече. Но я не могла иначе. И я знала, что ты никогда не попросишь меня о ней. И, наверное, этого больше никогда не случится. Но я хочу, чтобы ты знал, что я очень. Очень тебя люблю...
Она не подбирала слов. Они вырывались сами. Она произносила их тихо, быстро, без интонации. Все было сказано. Все давно уже сказано и вот он - последний раз. Последняя возможность произнести эти слова вслух...
Сердито бурчал листьями ветер в кронах черных деревьев. Испуганным глазом таращился желтый фонарь. Даже трава пригнулась в опасении за то, что будет наказана за услышанное и увиденное. Мир никогда не бывает равнодушен к тому, что в нем происходит.
Но она все говорила и говорила. И даже не ему конкретно, а кому-то там, спрятавшемуся в этой непроглядной мгле. Тому, который все видит, все слышит и все знает.
Так пусть он знает и то, что она его не боится. Пусть он знает, что это не его воля, а их решение. Пусть он знает, что не во все способен вмешиваться и не всем определять их путь. Пусть он тоже научится смиренно наблюдать со стороны и мучаться тем, что ничего не может сделать. Пусть он смирится с тем, что они отвоевали у него этот час за то, что он отнял у них жизнь...
Слезы текли сами. Одна самая сладкая и самая счастливая. Вторая - самая горькая и самая несчастная.
Ведь быть рядом, даже зная, что вот, еще минута - и порознь надолго, навсегда - было легко. Жить было легко. Дышать, говорить, плакать. Все легко. Как с души камень, с плеч - непосильный груз.
Пусть этот час кто-нибудь за них подержит небо. Ничего, оно лишь чуть опустится. Никто не заметит. Им тоже нужно немножко отдохнуть. Им тоже нужно хотя бы немного перестать думать о той ответственности друг перед другом за все, что произошло и все, что никогда не произойдет.
Ведь чуть-чуть смогли? Ведь хоть что-то успели? Ведь за такой короткий срок все-таки постарались узнать побольше? И ничего! Не у кого не убавилось. Ни у кого ничего не отняли.
Так за что же тогда вот так вот? - За посягательство на вечность, которая вдруг открылась двоим?!
"Хочу быть с тобой. Хочу быть с тобой. Хочу быть с тобой", - билось внутри сердце. А разум шептал: "Отпуская тебя. Отпускаю. Прости. Прости..." И только душа, зажмурилась, сжавшись до размеров игольного ушка, раскачивалась взад-вперед и думала: "Говорите, что хотите, а я буду с ним. Буду с ним..." И тихо плакала невидимыми слезами. Она знала - его душа ее услышит. Потому что она слышала её всегда...
И кто бы сейчас сказал ей, что она сама виновата во всем, потому что все делает неправильно! Но она могла думать только о нем. Об этом самом большом и красивом мире в её руках. Самом дорогом, что у неё есть. И сейчас она сделает все, чтобы ему было легче. Легче жить дальше. Без неё.
И кто бы сейчас смог подойти и разомкнуть эти руки, расцепить эти души. Нет. Они все сделали сами. Сами! Ни кто-то. Так они решили вместе.
...Нет. Ничто не может изменить начертаний на скрижалях судьбы. Так не лучше ли не быть совсем, чем быть не всегда?
IV
Она врала ему, когда говорила: "Я не изменюсь. Не переживай, никто ничего не заметит. Все останется, как было. Как привыкли...".
Испытавший такое счастье человек, никогда не станет прежним. Ибо испытание счастьем - самое жестокое испытание для всех смертных.
И сколько бы и как бы человек не жил дальше, он будет надеяться только на это счастье, мечтать только о таком, уже зная (пусть только предполагая), что дважды в жизни так счастлив он будет вряд ли...
Ибо если она не придет, то и ему идти некуда. Если он о ней не думает - о ней никто не думает. Если она о нем не вспомнит - пусть и все остальные забудут. А если он о ней забудет - то и зачем она есть вообще...
И она всегда будет помнить о нем, думать о нем. Она всегда будет "знать" - где он, как он и что с ним. И если не дай бог что - она почувствует это первой. И он всегда будет знать, что она знает. И не будет уже по-другому. Потому что если можно по-другому, то нужно ли вообще?..
И он простит её, не простив себя. И она простит его, не простив себя. И они простят всех, кто так и не понял в чем дело. И они будут ждать прощения того, кто в курсе что произошло, чтобы тогда, может быть, появилась возможность хотя бы еще один единственный раз заглянуть в любимые глаза, прикоснуться к любимым губам, переплести пальцы рук и дать волю сбежать по щекам двум слезам. Одной - самой сладкой и самой счастливой. Второй - самой горькой и самой несчастной...
И умереть...
Вот только ничто не может изменить начертаний на скрижалях судьбы. Так пусть же нас не будет вовсе, чем мы будем не всегда.
V
...Она соврала ему. Соврала, что не изменится. Она соврала ему в первый и последний раз.
Как только она отошла от него на пару метров, она уже знала, что стала другой. И что в своих глазах она больше чего-то не увидит. Они сейчас просто выльются. Зачем нужны глаза, которыми она больше никогда не посмотрит на него? Глаза, которых он больше никогда не увидит...
Она подошла к черному зеркалу озера и - побоялась в него посмотреть. Глядя под ноги, резко отвернулась в сторону. Но потом все-таки заглянула. Как бы из-за угла, не посмотрела, а подглядела. И поняла - всё. Не та. Не так. Никто не заметит. А она... А он не знает... Знает?
И оборвалось сердце. Упало. Покатилось. Не нагнуться - не поднять.
И самое непонятное, самое странное чувство овладело ей - отсутствие страха. Элементарного. Даже смешно чего-то бояться. Да и чего? Ожога? Пореза? Бред. У неё даже сердца нет. Вот оно - под ногами. Катись отсюда!
Она отвернулась от него, неприятно поморщившись, и поплелась к дому. Переходя дорогу, она даже не подумала посмотреть налево. Все равно так все равно. Оно так и лучше.
...Водитель долго не мог прийти в себя. Он только что, наверное, сбил женщину. Или не сбил? Но она-то была точно! Он её видел! Вот только не было ни удара, ни столкновения. Как будто проехал сквозь.
Проведя мелко дрожащей рукой по холодному лбу, он бросил нервный взгляд в зеркало заднего вида и понял - нет на асфальте никого, и нажал на газ. Вот только все равно успокоиться не мог. Сердце бешено колотилось, ладони рук потели. И он чуть было не развернулся и не поехал назад, чтобы убедиться - сбил или нет? Но потом просто свернул на край дороги и осмотрел передний бампер, капот. Все целое. Померещилось...
Край глаза выхватила свет фар. "Ты опоздал...", - лениво подумала она и посмотрела вслед удаляющемуся гудку.
...Он не поверил ей. Не поверил в первый и последний раз. Как только она отошла от него на пару метров, он уже знал, что и он и она стали другими.
Он сидел на лавочке так, словно его тело лишили позвоночника. И за пульсацией в нём жизни наблюдает одними глазами не способный не то, что подняться, даже голову повернуть, безвольный мясной мешок. И ему в общем и целом - чего врать-то уже, да и кому? - все равно.
Жизнь без души, без интереса к жизни. Без желаний. Без желания даже распрямить плечи (так и повисли) или изменить положение тела (так и обмякло). Руки словно плети, ноги непонятно зачем. Их нужно переставлять, прилагать какие-то усилия.
Вдох - выдох. Глупо моргают ресницы. Ужасно глупо! И взгляд под ноги. Мир вокруг умер. Зеленая трава (все лишь зеленая). Можно поднять голову, запрокинуть её и...
Ничего. Там синее небо (всего лишь синее), резанет по глазным яблокам солнечный свет (именно резанет), его луч, промелькнувший среди ветвей, на коже вызовет неприятное отдаленное воспоминание о возможном солнечном ожоге...
И что? Боль вызывает воспоминание о жизни. Станет больнее, чем было - вернешься. Не станет - останется все равно. Вот как сейчас. Не за чем и не для чего. И не для кого. И кто я. И зачем. И на фига...
Вопросы отпали. То, что раньше было вопросом - стало ответом на этот вопрос. Само собой. Глупости все. Он был способен на большие добрые глупости... Кто? Он? Не шути так. Вышел бы кто из кустов хоть с каким ножом, шагнуть бы ему навстречу...
Еле переставлявший ноги от постоянного недоедания и выпивки мужчина увидел сидящего на лавке юношу, рядом с которым стояла бутылка початого пива. То, что ему это пиво уже не понадобится - можно было догадаться по самой позе. Этому уже все равно. Он подошел и что-то пробурчал, указывая на бутылку. Парень еле заметно кивнул головой.
- Может, и закурить есть?
- Не курю.
- Понятно. - Мужчина заботливо отодвинул бутылку, чтобы сесть, и тут в его руках оказался нож. Он просто мешал в брючном кармане и его нужно было переложить в пиджак...
Очнувшись утром под кустом недалеко от лавки, мужчина был не на шутку испуган. Даже привычное похмелье отступилось. То ли ему приснилось накануне, то ли померещилось, но, кажется, он того парня с пивом зарезал. Или он сам зарезался? Порывшись по карманам, ножа он не нашел. А был ли тот парень? Может, и не было никого? А нож - да так, выронил где-то. Вот только на лавке так и стояла недопитая бутылка с пивом.
...Отлетели. Помахали друг другу рукой, рванулись навстречу. Обнялись, закружились. В легком танце на крыле теплого ветра проскользнули над поверхностью озерной глади, поблуждали меж ветвей высоких дерев, безучастно посмотрели на одинокие людские силуэты внизу - мужской и женский, оттолкнулись от верхушки и - вознеслись. И растаяли меж холодных звезд...
Да, ничто не может изменить начертаний на скрижалях судьбы. Чем быть не всегда, их не будет совсем.
VI
Всё. Поломалась. Нет боли. Нет страха. Нет желаний. Нет интереса. Вся наша жизнь - бесконечный самообман.
Какая разница - отлетела душа навсегда или еще томится где-то рядом. Ждет, когда махну рукой: "Ко мне!". Всё равно тело её догонит. Рано или поздно. Такова ЖЗЛ. Любого.
Человеку, которому все равно, помочь нельзя. Он равнодушно посмотрит на радугу - спектр. Он не увидит глубины неба - чистое. Он не услышит аромата цветка - пахнет. Он не почувствует вкуса пищи - нет, не пересолена...
Смотришь потому, что есть глаза. Слышишь потому, что есть уши. Ешь потому, что есть рот. Говорить? А можно и не говорить. Смысл?
"Какая же ты у меня... Была. Какая? - Не помню. Ни голоса. Ни цвета волос. Не возвращайся. Я не смогу тебя узнать...".
Не возвращайся. Ты вернешь желания. Их захочется осуществлять. А это невозможно. Без остова. Без позвоночника. Как марионетка. Уронишь тело на стул, свесятся плетями ниточки-сухожилия, тяжелая голова упрется в коленки. Тишина.
Если пошевелиться, колыхнется воздух и ты войдешь в течение времени, из которого выпала. Как часто люди ищут средства сделать это. Что только не придумывают - пьют, курят, нюхают, колят... А ты вдруг по какой-то невероятной и страшной причине сделала это. Легко!
И сколько времени вот так безвозвратно уходящего навсегда, упорно тянущего в черную дыру бесчувствия, пройдет - не знает никто...
Может быть, однажды утром вдруг ноздри ощутят вкус свежего воздуха и захочется вдохнуть его поглубже. Может быть, однажды днем ты вдруг попадешь под проливной дождь и не захочешь раскрыть зонт. Может быть, однажды ночью кто-нибудь попросит закурить и ты испытаешь хоть какой-нибудь оттенок испуга за свою бесполезную. Сейчас же за неё - без красок, запахов, вкусов и звуков - бояться нет смысла.
Сейчас же все равно - сидишь ты или лежишь. Спишь ты или просто смотришь в потолок. И не важно - сколько ты спишь, а сколько смотришь в потолок.
Поплакать бы... Да слез нет. Потому что глаз нет.
И коли могла бы, сама рассыпалась на молекулы, стекла на пол кривой грязной лужицей, под плинтус, никому не нагнуться и не подтереть...
А для всех? А что для всех? Видимая легкость бытия скроет собой глубокую и безобразную рану. Рану познания настоящего человеческого счастья. Без напускных изысков, без изощренностей, без антуража, которыми мы привыкли вуалировать недостаток чувств и отсутствие истинного интереса.
...Как жаль, что ничто не может изменить начертаний на скрижалях судьбы. И как часто нам приходится не быть совсем, когда мы не можем быть всегда.
VII
...Девушка сидела на его коленях, обхватив руками за шею, и грустно улыбалась. Она давно заметила, что если раньше он то и дело как будто нечаянно попадал пальцами под её кофточку, то теперь нет. И целовались они теперь реже. Вот только говорить по-прежнему совсем ничего не хотелось. Потому что она, наверное, боится, что начнет обвинять его во всем или вовсе расплачется. А еще довольно прохладно. Надо бы домой собираться...
Он сидел и думал, что скоро ей пора будет идти домой. А ему все тяжелее становилось видеться с ней, потому что все больше не хочется потом отпускать. Хочется, чтобы она всегда был рядом. Ему с ней хорошо, может быть, он даже любит её...Вот только сидеть на этой лавочке уже осточертело.
Он невольно передернул плечами, она встала с его колен и грустно сказала: "Ладно, мне пора". Молодые люди дошли до развилки двух парковых дорожек. Ему налево, ей направо. Она как всегда отказалась, чтобы он её проводил до дома.
Он привлек её к себе и поцеловал. И очень хотелось сейчас обнять её, дотронуться до её кожи, забраться под одежду... Она стояла, уткнувшись носом в его плечо, когда почувствовала, как он вздрогнул.
- Ты чего? - Озадаченно заглянула в глаза.
- Я... Я их видел.
- Кого их?
- Ну, парочку, о которой ты тогда говорила.
- Правда? - Она резко обернулась в ту же сторону, но там уже никого не было.
- Правда. Они свернули вон там направо. - Он дернул её за руку. - Давай догоним.
- Нет. - Она потянула его в обратную сторону. - Их нельзя догнать. Это призраки.
- Ну, давай же. Какие призраки! Ты что - веришь в призраков? - Он увлек её за собой и они почти бежали к развилке. Ни направо, ни налево никого не было.
- Ну, я же тебе говорила. - Она довольно развела руками. - Я историю про них слышала.
- Что за история?
- Ну, они очень любили друг друга, но не могли быть вместе. И в тот вечер, когда они виделись в этом парке в последний раз - её сбила машина, а его зарезал какой-то алкоголик. Вот их души теперь и гуляют здесь в сумерках.
- Откуда ты это слышала?
- Да сосед по лестнице рассказывал. Сидел пьяный на ступеньках, бубнил что-то, а я прислушалась. Прикольно, да?
- И что - ни он, ни она не знают, что их на свете больше нет?
- Наверное, нет. - Она пожала плечами.
- Прям фильм ужасов - призраки старого парка.
- Почему ужасов? Они ведь теперь вместе. Навсегда...
- ...А ты меня совсем не любишь. - Парень с сожалением заглянул ей в глаза.
- Угу. И твой сосед алкоголик тоже. - От услышанного признания его голос стал веселее.
- Нет. Это не он видел, это ему кто-то из собутыльников рассказал. А может тот, кто парня того зарезал сам и рассказал. Они же по утрам тут в парке похмеляются.
- И давно это было?
- Что?
- Ну, история эта давно произошла?
- А я не знаю. Может, год назад. Может, раньше.
- Кто пережил трагедию, тот не был ее героем... - Задумчиво произнес юноша. - Знаешь, что я тебе скажу?
- Что?
- Я теперь буду домой тебя провожать. Вот что. - Парень обнял девушку за плечи и они вместе свернули направо...
VIII
...И еще очень долго будут они - он и она - взявшись за руки, гулять по любимому обоими старому парку. По его влажным утренним и теплым ночным дорожкам. Туманными осенними, вьюжными зимними и солнечными весенними часами.
И иногда прохожие будут оглядываться им вслед, улыбаясь и думая про себя: "Как это здорово, когда люди так любят друг друга... Значит, жизнь имеет смысл!" И, отвернувшись, возвращаясь к привычному темпу и заданному направлению, никто не увидит, как их тень оторвется от земли и легко растворится в воздухе, как будто её и не было никогда...