Весь день море штормит. Ветер, словно сорвался с цепи, как пес набрасывается на маленькие суденышки с мачтами и скрученными парусами. Они стоят в марине , каждая в своем "стойле" и отчаянно машут мачтами. Волна идет короткая и злая, от которой нет покоя даже в закрытой бухте.
Май месяц, но здесь на Севере это еще не лето. Его ожидают все. Капитаны яхт, служащие марины, рыбаки и дворники. Лето принесет всем жизнь, порядок в их смысловом существовании. А сейчас период ожидания.
Капитаны дают ремонт своим яхтам, рыбаки приготавливают сети, наматывая их на огромные барабаны лебедок. Дворники метут набережную в ожидании туристов и гуляющих парочек - влюбленных в своем курортном романе.
Я подумал, что хорошо бы было выпить чашечку горячего шоколада. Ресторанчик на набережной нависал над водою. Брызги от разбивающихся волн, с шипением долетали до парапета ресторанного бара.
Запустив свою замерзшую ладонь в глубокий карман брюк, с удивлением нашел там монету в пять евро. Наверное, достаточно в не сезон, для маленькой чашечки, подумал я.
Под навесом из струганных досок, стояли удобные столики. Они были небольшие, сколоченные из темной, почти черной доски. Столик для двоих. Это правильно. Ну, кто же в ресторан ходит втроем?
Гарсон, черный мужчина с приятной улыбкой, встречал у входа. Он молча наклонил слегка голову, и смотрел на меня с почтением и достоинством.
- Сегодня море есть не хорошее. Сказал он с акцентом, который выдавал в нем приехавшего на заработки по гостевому вызову африканца.
- Море, оно всегда хорошее. Но сегодня имеет плохое настроение. Принесите мне горячего шоколада. Только если он Бразильский!
-Да, сер. Можно, садитесь. И этим неправильным, но очень теплым приветствием вызвал на моем лице улыбку.
Я всегда стараюсь выбирать столик в дальнем от входа углу. Сажусь лицом к выходу и спиной к стене. Наверное, у мужчин инстинкт самосохранения диктует выбор комфортного места.
Можно было никуда не спешить. Мною надежно пришвартованная яхта к железным кольцам, стояла у причала и ожидала у моря погоды. В воздухе появилась морось из дождя и морских брызг.
Столик стоял у камина, выложенного из прибойной гальки. Мой официант, он же дворник, он же сторож и прочих профессий мастер, хлопотал у камина.
-Вам идет тепло сейчас.
На столике лежала утренняя газета, с местными новостями. Улыбка на черном лице гарсона, была красно-белой и она значительно украшала этот маленький ресторанчик с открытой к морю верандой.
Камин пыхнул огнем и теплом, распространяя вокруг себя ауру вселенского добродушия и уюта. Я закутался в плед и подумал о том, что в этом мире не так все плохо. Что есть миры и вселенные, где уют ходит рядом с огнем и кофе, а море пахнет водорослями и рыбой.
Дверь отворилась и вошла она. Женщина невысокого роста, можно сказать худощавой, но стройной фигуры. Светлые русые волосы украшали ее лоб и падали на глаза. Одета в свитер, брюки и яхтенные туфли. На вид лет сорока, хотя кто их разберет этих женщин? Глаза горят, спина как у девочки гитарной струной.
Мой гарсон уже склоняется перед дамой и приглашает к столику. Быстрый взор незнакомки окидывает столики. Немного задерживается на моем и останавливается на соседнем. Кто же откажется в такую погоду от каминного тепла.
- Привет, говорит ее улыбка мне. И она садится рядом в метре от меня. Расстояние не позволяет молчать, так как это неестественно и даже неприлично.
-Привет, отвечаю ей. В наших голосах тембр и вибрации говорят о том, что мне интересен ты как интересен корабль, проходящий горизонт неспокойного моря. И этот интерес ненавязчив, неопределенный и совсем может считается не интересом. А просто вниманием.
- Как прогноз погоды на завтрашний день? Спрашиваю ее и прикладываюсь к чашке.
- Такой же, как и на сегодня. И что бы поддержать беседу спрашивает
- От куда приехал?
Я называю страну моей приписки и у моей собеседницы брови подымаются до линии, которая называется удивлением.
- Оттуда пришел по морям?
- Да, нет, отвечаю - здесь яхта зимовала.
Пауза немного затянулась, и она развернула газету. Француженка, подумал я и слегка улыбнулся. Я давно не болтал просто так, без дела и мне захотелось продолжить разговор.
- А ты из Франции?
- Из Бреста. Там неплохие устрицы и хорошее вино. Был там?
- Еще там чудесные женщины, сделал я ей комплимент. Ее улыбка ни о чем не говорила, но левая бровь слегка приподнялась, что высказывало ее возникший интерес.
-Я люблю такую погоду. Можно никуда не спешить, сидеть в баре и болтать с приятным попутчиком. Она взяла в правую руку крошечную чашечку с кофе, а левой отодвинула газету от себя. Из чего я сделал вывод в том, что моя личность ее слегка интересует.
- Ты здесь одна? Вопрос мой вторгался в ее бытие и пересекал границу доверительного пространства. Но мне нечего было терять. Я ничего еще не приобрел, да и еще не знал, хотел ли?
- Да, приехала подготовить яхту к переходу. Хотим с друзьями идти в Норвегию. Был там?
Мы говорили о Норвегии, особенности Северного моря и яхтах. Говорили о навигации и ментальности норвегов. Кофе принесли свежий и крепкий. Я пересел за ее столик. Это было естественно и не вызывало ни у меня, ни у нее каких-то неудобств.
Выяснилось, что наши яхты стоят в одной марине и даже в одном терминале.
- Я люблю виноград и ненавижу зиму, говорила Мишель.
-Я люблю теплый ветер и голубую воду моря, отвечал ей я. Наши вибрации начали звучать в унисон. И тут я подумал, что же это мы? Ведь перешли не только рубеж доверия, но приблизились к следующему.... Мне не нравятся неожиданные встречи. Такие же неожиданные расставания. Пахнет дешевым романом, так же плохо, как и кофе в привокзальном ресторане.
Мишель сказала, что желает поехать на площадь в центр города.
- Ты поедешь со мною? Там подают теплое вино и танцуют сальсу. Хочешь научиться?
- Я!? Танцевать... Вино могу, но что бы танцевать... Это было не для меня. Впрочем, делать мне было совершенно нечего, и я согласился.
У нее была машина. Маленькая, но все же машина и она двигалась. Рента, подумалось. Такие машинки были в любой конторе ренты авто. Дешевые и неприхотливые.
Вся городская площадь, как и большинство в маленьких Голландских городках была покрыта мостовым камнем. Серым и теплым, отшлифованным миллионами деревянных башмаков, сапог, и теперь мягкой кожаной обувкой. Городу, как и этой площади шел четыреста тридцатый год. Не молодой, но и не совсем старый. Таких в этой Северной стране множество. Посреди площади стоял собор. Как и положено с башенками, шпилями. Массивные деревянные двери из северной лиственницы были черными от времени и рук прикасавшихся к этой вечности.
Рядом с собором приютилось небольшой здание ресторанчика, бывшее ранее, чьим-то домом или может здесь хранили церковную утварь. Теперь же редкие туристы и заезжий деловой люд, проводили тут вечера. Под высоким потолком висел колесный тележный круг, выполненный из дерева и оббитый металлом. На нем стояли восковые свечи. Потолок был темным от копоти и человеческих испарений. Казалось за четыре века, здесь ничего не изменилось. Тот же камин, та же дубовая мебель. Струганный стол был выскоблен ножом, как его очищали перед каждым вечером тогда, когда сюда захаживали проезжие купцы и капитаны каравелл.
Начинался от одной стены и заканчивался у другой. Вдоль стола стояли лавки по одной с каждой стороны. Посетители садятся за стол и этот стол, который один на весь ресторан, их объединял. Вносил атмосферу единения и непринужденного общения. Вновь пришедших, все заседатели стола шумно приветствовали поднятыми бокалами и втягивали их в этот шум, гам и праздничную суету. Сюда не ходили для душевных разговоров, для того, чтобы внимательно посмотреть в глаза друг другу и произнести милую, задушевную речь. Здесь давали волю горлу, пели песни. Работали ногами и руками. Танцоры сальсы не просто показывали танец. Они были такими же засастольщиками, как и все здесь присутствующие. Так же подымали бокалы, громко смеялись, а потом учили желающих танцу. Танцевали все, весело и озорно, совершенно не боясь показаться несерьезными и нелепыми.
Мишель смеялась громко, мелкой дрожью звенящего родника. Ее смех был так же естественен как шум моря, или пение птиц. Я забыл о своем нежелании участвовать в танце. И опомнился, когда мы разгоряченные, покрытые румяной лицами оказались в опасной близости.
- Ты целуешься на первом свидании? Озорно спросила Мишель. Мы стояли в маленьком церковном саду. Ее руки лежали у меня на плечах.
Солнце заглядывало утренним похмельем в иллюминатор и падало на наши лица.
- Я должна идти, сказала Мишель, но придвинулась при этом ближе ко мне.
-Нет, говорил я, еще немного. Нас раскачивала волна, яхта медленно поднималась и опускалась в такт вальса волн.
Я лежал и думал о том, какая она наша планета. Она совсем маленькая, уютная и теплая. С морями и океанами, церквушками и яхтенными гаванями. И где-то среди грохота городов, суеты базаров и площадей лежали мы, два одиночества, объединенных не родным языком, непогодой моря и теплом исходящем от наших тел.
Сейчас я сижу у себя в городской квартире. Так же за окном моросит дождь. Непогода осени мне напоминает о весне и вселяет надежду в том, что тепло непременно придет.