Универсальный летно-пескоходный исследовательский аппарат КРТ-71, в обиходе именуемый "корыто", задумчиво повисел секунд двадцать у темного зева в исполинском горном склоне, вспыхнул шеренгой фар над кабиной пилота и плавно скользнул в просторную пещерную полость, где и совершил мягкую посадку.

Планетолог широкого профиля Йон Сухарев, марсианский спелеофизик Рубен Назарян и специальный корреспондент Интермедиа-групп Андрис Энгр один за другим выбрались на каменистое дно полости.

Андрис, как и всякий новичок, первым делом предпринял рефлекторную попытку поддернуть свинцовые подштанники, после чего воскликнул:

- Хо-хо, мы на месте! Но мне и сейчас не верится, что удалось вырваться из-под купола вашей чертовой базы.

Рубен и Йон переглянулись и в унисон хохотнули. Потом Рубен сверкнул на корреспондента черным разбойничьим оком за пластиком шлема:

- А не боишься, мальчик? Вот найдем сейчас еще один чертов колодец, но этот уж будет точно не такой, как все, верно? И окажется, что подгорный марсианский спрут именно по нему выползает наружу размяться...

- Ага, - подхватил Йон. - Выползает гад, а тут трое голубчиков на угощенье...

- Хе-хе, - ухмыльнулся Андрис и многозначительно пощипал скафандр. - Скорлупками подавится!

- Кокнет твои скорлупки как яичные... - насмешливо возразил спелеофизик Назарян. - Ух ты, мой сладенький цыпленочек...

- Ну что ж, - сдался корреспондент. - Кокнет так кокнет. Но сгинуть в пасти спрута и то лучше, чем склеить ласты с тоски и безделья на вашей базе - самом унылом и постном заведении во Вселенной, чтоб мне с Марса век не дембельнуться...

Планетарники рассмеялись, делая вид, что потешаются над гонором залетного борзописца и болтуна. И Андрис тоже довольно осклабился - нотке фальши, отчетливо прозвучавшей в смехе планетарников. Сами знают, что тоскливее их базы могла быть только другая марсианская.

Перепалка была продолжением длинной серии таких же. Андрис Энгр прибыл на марсианскую планетарную базу "Тарсис-1" задолго до сезона пылевых бурь в короткую командировку и с конкретным заданием. Но уже без малого половину нескончаемого марсианского года болтался без дела под куполом станции, с досады и раздражения собачась на ней со всеми и с каждым по поводу и без.

Отклик, как правило, он находил легко. Вахтовики на базах и сами дурели от ограничений и запретов: туда нельзя, сюда нельзя, здесь не бурить, там не взрывать... В сезон пылевых бурь безделье, тоска и бессильная злость вообще царили на Марсе.

А всему виной - неподдающаяся разгадке тайна марсианских колодцев. Вдруг там сидят хозяева-аборигены? А мы тут без спросу, а? Но гипотетическая колодезная культура скрывалась под завесой темпоральной аномалии. Попытки проникнуть за нее ни к чему не приводили, кроме гибели смельчаков и потерям техники. Стремящийся к нулю миг, разомкнутый в бесконечность, сулящий вечное небытие всем и каждому, кто попытается проникнуть в его темную подгорную вотчину...

Надежда забрезжила лишь с известием о создании физиками Массачусетского университета первого в истории Земли хроноскафа. Он не предназначался для путешествий во времени, но должен был войти во временной ноль марсианских колодцев, таща за собой шлейф нормального времени. Правда, как все обернется на самом деле, никто не мог сказать, включая физиков. Предприятие замышлялось сверхрискованное.

Отважный Андрис Энгр, спецкор Интермедиа-групп, осуществлявшей информационную поддержку проекта, должен был стать членом экипажа хроноскафа.

Но тут конкуренты Интермедиа-групп подняли бучу на Земле. Время - материя тонкая, полная непостижимых тайн, однако лежащая в основе физического континуума. Заигрывать с ней - все равно что дергать черта за хвост! Были подключены лидеры общественных организаций и религиозные деятели, и очень быстро вопрос о запрещении темпоральных экспериментов оказался на рассмотрении Мирового Парламента.

Выполнение программы проекта было отложено до решения политиков, хроноскаф - опечатан полковником Бессоновым, начальником планетарной базы "Тарсис-1".

Лихие ребята темпоральщики, прибыв на базу, поначалу бравировали и задирали нос: вы тут, мол, сидите, боитесь шаг ступить. Не гордые исследователи космоса, а безынициативные овощи, пересажанные с земных огородов на марсианскую грядку (про "овощей" вообще-то придумал Андрис Энгр). Но вскоре и сами "хроники", как их прозвали на станции с легкой руки того же корреспондента-острослова, оказались не в лучшем положении.

Андрис, все-таки, больше всех других чувствовал себя жертвой чужой нерешительности. Винил в своей горькой участи узника марсианской унылости всех и каждого. И развлекался как мог. То есть спорил, ругался и скандалил напропалую - другими развлечениями на станции и не пахло. Доставалось от борзописца-болтуна и овощам, и хроникам.

Но две недели назад Андрис передавал на Землю официальное интервью полковника Бессонова:

- Радиолокация указала высокую вероятность существования колодца в полости, имеющей выход на восточный склон плато южнее вулкана Аскреус. Если такой колодец действительно будет обнаружен, то он станет исключением из правила. Ни один из колодцев, известных нам на настоящий момент, не открывается в подгорные полости планеты - только на поверхность. Неизвестно, что может нам дать его обнаружение, но чем Марс не шутит. Мы планируем снарядить исследовательское корыто как только отбушуют пылевые ураганы.

Это был небывалый шанс.

Андрис задал дуболому Бессонову только пару вопросов, соединив их в один:

- Каковы шансы, что этот колодец не радарный глюк и его обнаружение позволит нам продвинуться в плане раскрытия тайн темпоральной аномалии Марса?

Дуболом пожал плечами:

- Кто знает? Может, глюк, а может и нет. Может, продвинет нас куда-нибудь... или задвинет. А может и нет. Шансы везде одни и те же: пятьдесят на пятьдесят.

И на этом Андрис поблагодарил собеседника за ответы, отключил запись и попросился в разведывательную партию. Дуболом счастливо осклабился и без всякой паузы на раздумья сообщил, что раньше он себе плесень на яйцах начнет разводить, чем доверит разведку какой-то расфуренной мультимедийной цаце.

Но спецкор был готов к сопротивлению.

Из Интермедиа-групп дали добро. Правда, наказав договариваться с руководством станции на месте. Андрис у Бессонова в ногах валялся. Целых пять дней слова поперек полковнику не сказал. И в результате был-таки зачислен в исследователи.

И теперь он здесь. Впервые - не под куполом станции. Возможно - в шаге от эпохального открытия.

Согласно данным станционного радара, колодец должен был находиться километрах в двух вниз по пологому уклону полости - этот путь предполагалось пройти пешим ходом. Йон нырнул в корыто и стал подавать снаряжение Рубену.

Андрис, еще не насладившийся моментом свободы в полной мере, отвернулся от корыта и сделал пару шагов во тьму - ему захотелось, сложив ладони рупором, прокричать своей первой марсианской пещере приветственное "эге-ге-ге...", но шлем не позволял, снимать же его было бы банальным самоубийством из-за страшно низкого атмосферного давления на Марсе.

Но Андрис все-таки нашел способ заявить пещере о себе.

В пыли у стены он угадал несколько крупных булыганов, видимо, сохранившихся от давнего обвала. Выкатил один из них, тот что поувесистей - низкая сила тяжести на Марсе позволяла почувствовать себя немножко Гераклом - и пустил его вниз по уклону, радуясь производимому булыжником пусть и слабому, но шуму, - кажется, даже отдающемуся эхом откуда-то из подгорной глубины.

В следующий момент Андрис услышал шум и за спиной - совсем тихий, едва различимый из-за изолирующих свойств скафандра и той же разряженности марсианской атмосферы. Андрис оглянулся: их исследовательское корыто было придавлено отвалившимся от пещерного свода огромным пластом породы, заодно и практически перегородившим вход в пещеру.

Рубен Назарян лежал на полубоку чуть в стороне с раскинутыми руками и ногами. Его расколотый шлем был набит непонятными красными ошметками. Йона Сухарева Андрис нигде не видел.

* * *

К скуке полковнику Бессонову было не привыкать. Скука-крыса, методично выгрызающая лучшие годы его жизни, обитала на Марсе, и полковник гостил у нее уже в пятый раз.

Когда Бессонов только поступал в космическое училище, Марс еще представлялся самым перспективным в плане применения своей энергии. Но минуло три десятка лет, а воз и ныне там. К терраформированию красной планеты все давно готово. На космодромах Земли ржавеют самоходные марсобуры, спроектированные для торпедирования мантии красной планеты. В поясе астероидов и облаке Оорта намечены к лазерному распылению и трансляции на Марс ледяные и аммиачные глыбы. Воссоздание атмосферы, гидросферы и магнитосферы красной планеты - не великая проблема. Но на ней самой зияют бездонные черные колодцы, словно настороженные щупальца гигантского спрута, затаившегося в глубинных полостях под непроницаемым покровом темпоральной аномалии.

Тридцать лет назад планетарные базы землян только закладывались. Тогда еще сильны были надежды, что исследования пирамид и сфинксов древней цивилизации Марса даст ключи к разгадке глубинного спрута. Но пирамиды и сфинксы оказались пусты. Были обнаружены следы древних городов - но их раскопки тоже не дали абсолютно ничего. Впечатление складывалось такое, будто марсиане, прежде чем сотни тысяч лет назад покинуть поверхность планеты, намеренно уничтожили все, что могло бы позволить кому-либо воссоздать картину их цивилизации и ее исхода в колодцы. Оставалось даже неясным, явилось ли нынешнее плачевное состояние планеты следствием рукотворной катастрофы или природной. И еще хуже обстояли дела с колодезной темпоральной аномалией.

И спустя годы - уже нет никаких сил надеяться и ждать...

Как скука-крыса казнила и рвала душу полковника в кровоточащие дурной истомой лоскуты, точно так и он сам терзал-истязал свое тело в тренажерном зале. Десятилетия марсианских планетарных баз убедили землян, что условия силы тяжести в треть с небольшим от земной вполне годны для нормального функционирования человеческого организма. Но только нельзя давать застаиваться крови и бездействовать мышцам. Особенно если ты не хочешь превратиться в расплывшуюся желеобразную тушу и планируешь вернуться на Землю.

За годы марсианских вахт полковник привык к изнуряющим тренажерам базы, свыкся с крысой-скукой... даже начал казаться самому себе мазохистом, получающим от своих мучений извращенное удовольствие. Чему находились такие подтверждения, как, например, раздраженность неуемными темпоральщиками и в особенности проклятым красавчиком-корреспондентом, Андрисом Энгром.

Казалось бы, вечная ругань со спецкором Интермедиа-групп должна была только развлекать Бессонова, однако ж напротив. Вот и сейчас нет на базе врага, и так хорошо, никто не мешает скуке-крысе глодать кости твоей души...

Как есть овощ, вот ведь точное слово нашла мультимедийная цаца!

После тренажерного зала Бессонов прошел в диспетчерскую, где кисло потребовал у дежурного офицера доклада о происшествиях. И дежурный доложил:

- Разведывательная партия на юго-восточном склоне пропустила утренний сеанс связи. На вызов не отвечают.

Помявшись, добавил:

- Согласно инструкции следовало выслать спасательный бот немедленно. Но я взял на себя смелость... Ввиду исключительности их миссии...

- Ё-пэ-рэ-сэ-тэ! - мигом взбодрился полковник.

Потом ему подумалось: как же все-таки славно, что он может положиться на своих овощей, то есть офицеров базы, целиком и полностью, доверяя им любой наисекретнейший секрет. А еще такая мыслишка всколыхнула опилки черепного отсека: вот же полип в заднице этот Андрис Энгр, зараза эдакая... Интересно, у них, борзоболтунов, это профессиональное: ты их в дверь, они в окно?

В итоге Бессонов похвалил дежурного офицера:

- Молодец. Сориентировался верно. Если раздолбаи еще живы, то кислорода им должно хватить на некоторое время. Ну а не хватит, так и полип им в плесень, чтобы громко хлюпало. Игра стоит свеч, а овчинка выделки. Лес рубят - щепки летят. Родина запомнит имена своих героев. И так далее. Продолжайте вызывать, может, они еще ответят. На Землю о происшествии не докладывать.

* * *

Рубен Назарян оказался жив, хотя его шлем действительно лопнул от удара рухнувшей плиты, а кровь из рассеченных брови и носа залила все лицо. Умный самозатягивающийся пластик герметизировал скафандр прежде, чем давление упало ниже уровня поддержания жизни. Травму головы, однако, спелеофизик получил серьезную, и в сознание пришел не скоро - да и то лишь затем, чтобы спустя несколько минут вновь провалиться в беспамятство.

Йон Сухарев, находившийся во время обвала на борту аппарата, не пострадал. Зато пострадал радиопередатчик и произошла полная разгерметизация корыта. Теперь исследователи могли полагаться только на кислород в заплечных баллонах своих скафандров и еще на три комплекта запасных.

В общем, все вроде бы обошлось малой кровью. О выполнении исследовательской программы, правда, можно было забыть, но дождаться спасателей, казалось, не составляло проблемы.

Однако спасатели не появлялись.

Поначалу, под действием выброшенного в кровь во время аварии адреналина, Андрис и Йон балагурили и шутили - в основном Йон, конечно, поскольку Андриса, винившего себя в обвале и оттого слегка растерянного, только и хватало, что вяловато отбиваться от подковырок планетолога.

- Вот скажи, - обличительным тоном вопрошал Йон Сухарев, - кто ты такой, чтоб серьезные люди бросали все свои важные дела ради спасения твоей шкуры, которую, быть может, вовсе и не требуется спасать? Я-то человек маленький. Погибну, никто и не заметит: космонавтишка, расходный материал. Так я ж ни на что и не претендую. А ты? Такая же вошь, еще и худшая! Осознал? Нет, скажи, осознал?

- Ну вошь, - неохотно соглашался Андрис. - Но ведь человеческая! Следовательно, тоже заслуживаю... Странно, все-таки, что до сих пор никого нет. Странно и жутко...

- А хочешь, - криво ухмылялся Йон, - скажу тебе совсем всю правду? Красавчик, ты за полгода так достал всех на базе, что любые спасатели теперь были б только рады опоздать к тебе на помощь...

- Ну а вы с Рубеном как же?

- А про нас каждый знает, что ради блага коллектива мы готовы головы сложить... Нас запомнят героями!

- Овощи героями не бывают... Нет, серьезно, может, на базе тоже авария? И это не я накосячил, а реальное марсотрясение?

Йон пожимал плечами в ответ...

Потом он вовсе умолк - зато разговорился Андрис...

Отвлекаясь от мыслей о предательстве или аварии на базе, он рассуждал вслух о колодцах, марсианах, темпоральных загадках... рассуждал в одиночку, поскольку Рубен Назарян оставался без сознания, а Йон Сухарев предпочитал экономить кислород.

И спустя сутки напрасного ожидания спасателей, у спецкора Интермедиа-групп от разговоров с самим собой уже начался бред в легкой форме. Такая у него получалась логика:

- ...Зачем марсиане организовали этот феномен? Скрывались ли они от бедствия, надеясь на помощь грядущих пришельцев? Почему же тогда не оставили посланий, просьб о помощи, понятных и надежных инструкций? Гордыня? Хм, но кто-то ведь довел Марс до такого плачевного состояния, как сейчас? А чтобы просить помощи, марсиане должны были бы представиться... Возможно, им не хотелось пугать своих потенциальных спасителей. Может быть, мы и правда пытаемся достучаться до цивилизации-монстра?

- ...Ха, а так ли уж старательно мы пытаемся достучаться? Но быть может, марсиане и не хотят, чтобы их кто-то спасал? Ученые кричат о нуль-бесконечности... а вдруг просто другое измерение, и внутри кипит жизнь? Ведь никто не знает, что случилось с теми, кто уходил в колодцы? Вдруг, они там встретились с марсианами?

- ...Вдруг аборигены вообще контролируют аномалию? И вся наша проблема всего лишь в том, чтобы договориться с ними, только никто не может? Я бы попытался...

- ...И я рискну!

Андрис Энгр даже встал и сделал несколько шагов вглубь полости. Но тут Йон его окликнул:

- Стой, дурило! Уймись! Надоел уже... Нет там никакого колодца - никогда и не было... Хочешь спросить, зачем мы тогда здесь? Просто нужно было временно убрать тебя с базы, чтоб не мешал и ненароком не стуканул на Землю... Поэтому и спасатели не торопятся. Сядь, послушай, что расскажу. Сядь, говорю! Вроде бы, по-любому ждать осталось недолго...

* * *

Полковник размеренно вышагивал взад-вперед перед пультом диспетчерской, удивляясь, что еще способен на какие-либо чувства, помимо скуки и тоски. Сейчас он испытывал еще и волнение за исход совместной с темпоральщиками авантюры. На самом деле ему даже не так уж и хотелось, чтобы все сработало по плану... потому что накосячить по этому плану можно было не по-детски. Лучше бы даже вообще ничего не получилось...

Зачем ему вообще понадобилось ввязываться? До пенсии и генеральских погон оставалось отбатрачить на Марсе всего одну вахту, помимо текущей, которая уже подходила к концу. Потом - Земля, круг семьи, даже отставка и обеспеченный отдых, если захочется.

Он говорил себе несколько дней назад, что если не рискнуть, то потом совесть сгрызет остатки души еще проворнее и ловчее марсианской крысы... но на риск-то идти как ему позволяет эта же совесть? Пускай лично он действительно лучше б сгинул в пасти марсианского спрута, чем так и доживать жизнь безвольным овощем на грядке. Но остальные?

Да нет же... остальные... возможно, большинство и вправду с удовольствием так и скоротало бы век овощами, но тогда уж точно лучше бы скормить их спруту - из милосердия.

Так что полковник Бессонов поступает верно. Вот и персонал станции на его стороне, - по крайней мере, та его часть, что посвящена в тайну заговора. Правда, почти никто не посвящен полностью.

Связист сообщил о том, что командир темпоральщиков докладывает о выдвижении хроноскафа на исходную позицию.

- Скажи им пускай обождут, - буркнул Бессонов, мысленно крепким словцом поминая Андриса Энгра, которому уже полагалось быть в диспетчерской, а он опять вносил свою долю спонтанности в четкий ход выполнения тщательно разработанного плана.

В следующий момент, однако, только что доставленный на базу спецкор Интермедиа-групп уже рвал и метал перед Бессоновым:

- Что здесь происходит, полковник? Какого черта? Почему? Как вы могли так поступить со мной?

За спиной Андриса возник Йон Сухарев - и с порога кивнул:

- Я все рассказал ему, командир. Он полностью в курсе.

Бессонов поморщился:

- Боюсь, Йон, полностью не в курсе и ты... Впрочем, уже скоро все тайное станет явным для всех.

И он обернулся к Андрису Энгру:

- Что вам не нравится, спецкор? Вы ни о чем не знали, вам ни перед кем не отвечать - ни перед судом, ни перед трибуналом... зато сенсация, слава, гонорары - вот вам на блюдечке. Так что делайте ваш репортаж и будьте благодарны. Впрочем, благодарны-то можете и не быть. Но постарайтесь не путаться под ногами, хорошо? Йон, будь добр. Присмотри за ним, чтобы не выкинул чего-нибудь и здесь...

Йон козырнул. Бессонов кивнул ему и отвернулся.

- Приступаем! - махнул он связисту и, подойдя к его пульту, взял себе параллельный микрофон с наушниками.

Обиженно нахохлившийся Андрис Энгр занял свое место. Йон Сухарев встал у него за спиной, готовый пресечь любую выходку мультимедийной цацы.

- Хроноскаф на входе в колодец, - начал доклад связист. - Десять секунд до физического контакта с аномалией. Пять секунд! Четыре... три... два... один... Есть контакт! Связь нормальная! Пошел полип в плесень... Полное проникновение! Полет проходит нормально, связь поддерживается! Уровень помех растет, пробую повысить жесткость фильтрации...

- Почему у меня нет канала? - всполошился Андрис. - Дайте связь и мне!

- Дайте ему связь, - бросил Бессонов.

- Удачного темпорального плавания! - прокричал корреспондент хроноскафу, как только на его пульте загорелся зеленый огонек рабочего канала.

"К черту!" - сквозь дикий треск донеслось от темпоральщиков.

- Ни пуха ни пера! - крикнул и Бессонов.

"Спасибо!" - ответили с хроноскафа.

- Идиоты... - пробормотал корреспондент.

- Сам ты плесень дауна... - буркнул ему начальник базы.

А потом в наушниках что-то коротко свистнуло и... смолкло, даже треск исчез.

- Команди-ир!!! - тут же истошно завопили откуда-то с другого края диспетчерской.

- Докладывай, Вася, - спокойно урезонил кричащего Бессонов, узнав в нем космического радарщика базы. - Только без паники, ладно?

После нескольких секунд молчания невидимый Вася сообщил:

- Если без паники, то надо подумать.

- Гениально! - восхитился его самообладанием и находчивостью Бессонов. - Валяй думай, Василек, думай... у тебя есть пара минут в запасе... даже больше. Пока не придет запрос с Земли. Но желательно чтобы к тому моменту я все-таки уже знал ответ, учти.

- Будет сделано! - доложил Вася. - Мне хватит минут пяти, чтоб разобраться!

- Работай, - отрубил Бессонов.

Ответственный за связь с хроноскафом негромко сообщил:

- Командир... хроноскаф молчит. Как будто провод обрезало... ничего не понимаю. Белый шум тоже куда-то делся. Будто светопреставление какое-то...

- Ну, - усмехнулся полковник, - гений Вася скоро нам скажет, светопреставление или здоровый марсианский секс. А что связь исчезла, так это нормально. Оно так и задумывалось.

- Да что тут происходит, черт возьми? - возопил совершенно сбитый с толку Андрис.

Бессонов всем корпусом повернулся к нему:

- Что ж... До того момента, когда с Земли придут требования разъяснений, у тебя, газетная уточка, тоже есть несколько минут, чтобы взять у меня интервью и состряпать медийный фугас. Не мешкай. Задавай свои вопросы и монтируй репортаж. Ты должен успеть передать информацию прежде, чем они наладят фильтры... Я могу начинать... Ответы на все вопросы у меня наготове, речь заучена. А ты готов слушать и спрашивать? Уж извини, мультимедийная цаца, в этой комедии такая роль тебе и отведена с самого начала!

Андрис молча пожевал губами, переваривая, потом решил плюнуть на все, включая оскорбления, и работать.

- Итак... - начал он, - вопреки запрету с Земли, хроноскаф вошел в зону колодезной аномалии. Оставим пока в стороне вопрос о мотивах превышения вами и командиром хроноскафа полномочий. Что произошло с аппаратом?

Полковник Бессонов тяжело перевел дух.

- Вкратце: как всем прекрасно известно, темпоральный генератор хроноскафа работает на контролируемой аннигиляционной тяге. Но с аннигиляции можно сорвать узду, вложив весь запас ее мощи в единый темпоральный импульс генератора. По нашему замыслу хроноскаф должен был стать темпоральной бомбой на аннигиляционной накачке, взрыв которой теоретически мог бы вернуть аномальную зону в пространство общего времени. Результаты скоро станут ясны: подождем доклада гения Васи. Наши мотивы... не будем оставлять их в стороне. Никто из политиков никогда не санкционировал бы настолько рискованный эксперимент. А самые важные решения, между тем, принимает целый Мировой Парламент. Но коллектив любого размера всегда тяготеет к минимизации риска. Что, в частности, хорошо можно видеть и на примере нашей канители с марсианской темпоральной аномалией. Здесь без риска никак невозможно было сделать ни шагу, и в результате мы потоптались на месте, потоптались, и решили отступить - от греха подальше. Неужели не ясно, каким бы оказался вердикт Мирового Парламента по вопросу темпоральных экспериментов? Кто даст гарантии, что шутки со временем Марса не нарушат нормального течения времени соседней Земли? Никто и никогда, пока мы не слетаем в другую звездную систему, чтобы там смоделировать ситуацию. Однако, и такой эксперимент способен черт знает как отразиться на пространственно-временной изотропии всей Метагалактики... В общем, у нас с командиром хроноскафа была единственная неповторимая возможность попытаться предпринять что-либо в этой области. И мы ею воспользовались.

За спиной спецкора Йон Сухарев от потрясения даже покачнулся: до этого момента о готовящемся взрыве не знал никто, за исключением Бессонова, командира темпоральщиков и пары механиков, занимавшихся перенастройкой генератора и аннигиляционной тяги хроноскафа...

Андрис тоже вдруг будто опомнился - и от возбуждения выпрыгнул из-за пульта:

- Но темпоральщики?! Они погибли?

- Вообще-то не обязательно, - хладнокровно поведал Бессонов. - Взорвалась только аннигиляционная топка хроноскафа. Темпоральный генератор, как предполагается, тоже получил повреждения, несовместимые с... Но пилотный отсек защищен надежно и не должен пострадать. Спасательное корыто висит на подхвате и повылавливает хроников, живых или мертвых... будем надеяться, живых.

- Фу-ух... - выдохнул Андрис, падая обратно в кресло. Потом с размаху долбанул кулаком по приборной панели:

- Но ради чего?! Во имя спасения гипотетических марсиан? Собственного любопытства? Или тщеславия? Комплекс Герострата?!

- Скорее всего, ради всего перечисленного вами... ну и еще, чтобы человечеству не пришлось жить с чувством, что из одного лишь малодушия оно даже не попыталось придти на помощь тем, кто, быть может, только о ней и мечтал. Чтобы люди планеты Земля в будущем не чувствовали себя овощами, да.

- Но насколько обоснован ваш риск? Насколько вы полагаетесь на удачу, а насколько на трезвый расчет? Как вы оцениваете шансы на успех своего безумного предприятия?

Полковник устало усмехнулся:

- Что можно оценить или рассчитать, когда речь заходит о времени? Либо выгорит дельце, либо не выгорит... пятьдесят на пятьдесят.

- Господи... - обмяк в кресле вконец ошеломленный спецкор. - Воистину, вы будто сошедшие с киноэкрана безумные экспериментаторы... Ладно. Будем надеяться, что спрут марсианских глубин действительно существует и ждет своего часа, но он добрый, почти ручной, нас кушать и не думает, и вообще травоядный, так что все затеяно не напрасно. Кстати, когда же и как мы узнаем, получилось ли у вас или нет?

- Да сейчас и узнаем... Нет-нет, с марсианами придется подождать: пошлем корыта в их тайные полости, исследуем, проверим... если эти полости открылись, конечно. Ну а открылись ли, не открылись, спросим нашего Васю. Василек! Как там у тебя, что-нибудь прояснилось?

- Так точно, командир! Прояснилось, что ничего не прояснилось! Похоже, у Марса появилось дипольная магнитосфера, как у Земли! Напряженность - сопоставимого порядка, хотя и заметно меньше. Но черт возьми, откуда?

- Очень просто, Вася! Теорию не учил? Раньше магнитный потенциал планеты почти целиком был замкнут на питание темпоральной аномалии колодцев. И если появилась магнитосфера, значит аномалии больше нет.

Полковник обернулся к Андрису и широко развел руками:

- Вот так-то, корреспондент...

Андрис в очередной раз обескураженно покачал головой, потом его вдруг что-то развеселило. Он заглянул в глаза Бессонову с такой же искрой безумия во взгляде, как и у того:

- Однако, полковник, скажите мне... если эти ребята, марсиане, действительно уснули, надеясь, что однажды их кто-то разбудит и решит все проблемы, откуда они могли знать, что на их планету прилетят... не овощи?!

Полковник от души расхохотался:

- Откуда они могли знать, Андрис? Да ниоткуда! Пятьдесят на пятьдесят, мультимедийная цаца вы наша! Пятьдесят на пятьдесят...

- А ваша судьба... и ребята-хроники... вас же теперь ждет трибунал, ведь так?! Хотя... возможно, марсиане заступятся... а возможно и не заступятся, хе-хе... я уже догадываюсь...

Андрис Энгр обреченно всплеснул руками:

- И здесь пятьдесят на пятьдесят?

- Точно, - довольно осклабился Бессонов. - В этой истории с хроноскафом куда ни кинь - везде пятьдесят на пятьдесят.

* * *

Полковник, разложив в своем горячем интервью все вероятности темпоральной аферы по полочкам, кое о каких уже имеющихся ее результатах все-таки умолчал. Ни в чем еще не проявилось какой-никакой определенности... за исключением одного момента.

Потому что неизвестно, конечно, как там с аномалией и марсианами, и даже появление у планеты магнитосферы еще ни о чем особенно не могло свидетельствовать, только внушало кое-какие надежды. Но одно сделалось полковнику решительно ясным уже сейчас. Лично для него, возможно, даже самое главное. Марсианскую крысу-скуку, крысу-тоску разорвало взрывом темпорального генератора в безнадежные мелкие клочья. Насмерть и навсегда.

Чертовым аборигенам, конечно, стоило сказать за их задачку с колодцами отдельное большое спасибо... с многократным занесением этого толстого горячего полипа во все их марсианские отверстия. Ну да ладно. Скоро уже станет ясно и с ними. Совсем скоро! Совсем скоро... Совсем...

* * *

Когда понтифики тысячебожья

воздели Проповедника Единого Неба

на столбах, пропитанных жароносной смолой

бурого шевонского кедра,

они подступили с пылающими факелами

и спросили, кривляясь и думая,

что насмехаются:

- Почему б не обратиться тебе с просьбой

о помощи к своему покровителю,

чтобы твое истинное убожество

уберегло сейчас твою плоть

от поруганья огнем?

Так отвечал им Мингхи-луг-ами,

Проповедник Единого Неба,

как и всегда буревестный, а также

исполненный мудрости и великодушия:

- Просить Бога - значит проявлять

к Его промыслу неуважение,

вступая в бессмысленный спор.

Ведь Владыке Небесному лучше знать,

что есть благо каждой из тварей своих.

Поэтому нельзя просить Бога.

Просить можно лишь дьявола -

и демонов, что свита нечистого:

эти всегда рады сыграть

на слабостях наших; никогда

не упустят возможности.

Выслушав высокие разъясненья,

пристыженные понтифики молча

и злобно запалили костер.

А нежносердный Мингхи-луг-ами

обратил лик свой светлый к простому народу,

толпящемуся за спинами тысячебожников,

и возгласил огненнозвучно

из сполохов темного пламени

и смолистого дыма:

- Разумеем мы мало как благо свое же,

так и благо других, что рядом с нами иль вдалеке.

И каждое сердце согрето дыханием Бога,

но у каждого за плечом ухмыляется дьявол.

Слушайте, люди, глаголю вам истину!

Как богохульствует всякий просящий,

так потворствует нечисти всякий,

кто внимательно слушает просьбу.

Дарю вам прощальный завет:

живите веруя, надеясь, любя!

Но никогда, ни о чем и никого не просите,

сами поддаваясь соблазну и вводя в искушение

ближних.

Сказав так, вдохновенный Мингхи-луг-ами,

прозванный Проповедником Единого Неба Для Всех,

сомкнул уста и не проронил

в той своей жизни

больше ни слова

ни гнёта, ни радости нам,

его детям.

Из Послания Дурги-луг-аша,
восьмого апостола Новой веры;
адаптированный перевод
с верхнего пракрита священных холмов Шевона
выполнен Екатериной Анхеликой Варгас
(Земля, Читинский Институт Истории Культуры Марса,
2194 г)