Приключения Шерлока Холмса и доктора Уотсона в Советской России.
Процесс вредителей с Мэгнит-Таун.
-- Нет, кроме этого до зевоты скучного дела о шлеме Александра Македонского, в котором с самого начала всё было ясно как Божий день, в Англии решительно не происходит ничего, что могло бы дать пищу для логических размышлений, достойную моего ума. - Холмс с отвращением отшвырнул утренние газеты, которые он каждый день жадно просматривал, надеясь найти хоть что-нибудь стоящее в криминальном отношении.
-- Совсем ничего ? - сочувственно проговорил я и налил ему виски (он выпивал не менее пинты шотландского, когда в газетах царила такая вопиющая тишина). - А это нашумевшее дело об ограблении принца Баккардии Флоризеля ? Или хотя бы это ужасное убийство старухи-процентщицы на Сент-Питерс-сайд ? А подозрительная смерть миссис Энн Кэрренин, супруги правительственного сановника, под колесами паровоза близ Чизилхерста ? - я назвал Холмсу ещё десяток подобных, без сомнения известных читателю, дел. Мой друг только презрительно поморщился и замахал руками.
-- Что вы, Уотсон, что вы ! Подобных дел сотни, но всё это плагиат, жалкие имитации старых прецедентов криминальной хроники. Дайте мне что-нибудь принципиально новое, принципиально, Уотсон ! Необычную тайну, пусть даже не интересующую эту тупую полицию и идиотов-судей ! Вот что нужно моему уму в качестве средства против атрофии. - И, проглотив свое виски, он вновь опустил свой профил хищной птицы, предавшись, видимо, черной хандре.
Неожиданно внизу позвонили и через минуту в гостиную вошла миссис Хадсон с телеграммой в руках.
Холмс прыгнул как тигр на несчастную старушку, чуть не сбив её с ног, и попытался вырвать у неё телеграмму. но миссис Хадсон игриво вертелась помахивая телеграфным бланком и просила Холмса сплясать. Устав от борьбы с прыткой старушкой, он сердито станцевал качучу и овладел наконец вожделенной депешей.
-- Черт, поздравление с профессиональным днем металлурга... Это... странно, телеграмма из России... "Лондон Бейкер стрит Холмсу молния Поздравляем днем металлурга желаем успехов работе тчк ждем Магнитогорске тетушка серьезно захворала приезжайте проведать литейный комбинат им Дзержинского тчк Смит Джонс тчк молнируйте ответ" Без сомнения, это шифровка, Уотсон ! Там, на Урале, люди нуждаются в моей помощи ! Миссис Хадсон, передайте посыльному ответ: "Спешим помощь тетушке тчк встречайте поездом двенадцать сорок Холмс Уотсон".
-- Что это значит, Холмс ? Убейте меня, я ничего не понимаю !
-- Когда-нибудь я таки убью вас, Уотсон, за вашу замечательную медлительность в умственных процессах. Вы зависаете, как 486-й процессор... Итак, объясняю популярно, Уотсон: сегодня мы отправляемся в Россию поездом 11.45 с Черинг-Кросс. Это самый удобный экспресс до Мэгнит-таун, уральскую сталелитейную метрополию, куда мы прибываем послезавтра в 12.40.
До Мэгнит-таун мы добрались без приключений. На вокзале нас уже ждали: двое аккуратно одетых (на фоне местной толпы) джентльменов пробирались сквозь поток пассажиров. Проницательный взгляд Холмса сразу вычислил в них наших соотечественников.
-- Мистер Смит и мистер Джонс, если не ошибаюсь ? - учтиво обратился к джентльменам мой друг.
-- Мистер Холмс ! - вскричали оба с заметным облегчением. Один из них, немолодой уже господин в золотом пенсне и с портфелем под мышкой, представился первым:
-- Меня зовут Джонатан Мак Кинли, а моего друга - Сайрил Чедвик. Мы оба инженеры, работаем в России уже полгода...
Чедвик сердечно пожал нам руки; это был молодой англичанин с рыжеватыми усами, в кепи и твидовом пиджаке. тоже с портфелем.
-- Я сразу понял, что телеграмма была, так сказать, анонимная... Думаю, говорить о чем-либо на вокзале будет неосторожно... Давайте поедем сразу к вам на квартиру, -- предложил Холмс.
Мы с удивлением констатировали, что на привокзальной площади не было ни кэбов, ни такси, только рейсовые автобусы, которые местные жители брали штурмом; это было ужасающее зрелище, мне казалось, что из такого автобуса вряд ли кто-то выберется живым. Мы решили пойти пешком; инженеры снимали квартиру на окраине города, застроенной деревянными домами. Город произвел на нас тяжелое впечатление: этот огромный промышленный муравейник представлял собой скопление грязных, серых домов, чадящих труб заводов и длинных бетонных или деревянных заборов. Прохожие были одеты, казалось, одинаково серо; улицы были невероятно грязны. Пройдя мили четыре мы наконец остановились перед низеньким одноэтажным домиком окруженным деревянным заборчиком; домик стоял в бесконечном ряду таких же строений.
-- Вот мы и прибыли, -- сказал Мак Кинли и широким жестом пригласил нас войти.
Обстановка в их скромном жилище отличалась типично британской аккуратностью, хотя и была невероятно бедной.
-- Живем мы здесь в условиях почти походных, -- как бы извиняясь проговорил Мак Кинли, приглашая нас садиться. - Но, как говорят русские, чем богаты тем и рады.
Холмс учтиво поблагодарил и достал из своего саквояжа три бутылки отличнейшего виски и две - неплохого голландского джина.
-- О, мистер Холмс ! -- воскликнул Чедвик. - Давно мы не видели такой роскоши...
После того, как все подкрепились томатами, солеными огурцами, сушеной рыбой и черным хлебом, предложенными нам хозяевами, и Холмс закурил свою трубку, набив её местным табаком, Мак Кинли начал свой удивительный рассказ.
-- Мистер Чедвик и я работали в известной лондонской фирме "Тэтчер и дочери", имеющей сталелитейные заводы в Южном Уэльсе и Манчестере. Когда разразился кризис Тэтчер, как вам наверное известно, закрыл два завода и уволил более половины инженерных кадров. В числе этих неприкаянных жертв кризиса оказались и мы с мистером Чедвиком. Так как мы всегда были хорошими друзьями, мы решили искать работу вместе и вообще держать тесную связь. Мы оба живем в Кардиффе, но для поиска работы пришлось ехать в Лондон, где мы сняли маленькую квартирку на Блэкхолл-роуд, в Чэтеме. искать работу в этом огромном городе - занятие само по себе выматывающее... в течение двух месяцев мы ежедневно обходили по десяти адресов и писали множество писем...всё безрезультатно. Однажды - это было в начале апреля - мы получили письмо с предложением работы, адресованное нам обоим. предложение исходило от фирмы. ранее нам неизвестной, под названием "Биг Бразерс", Ред-кэмп-стрит. Мы никак не могли найти в наших бумагах следы этой фирмы, хотя документацию вели аккуратно, регистрируя все наши письма и ответы на них. Вероятно, "Биг бразерс" откликнулись на одно из наших объявлений в лондонских газетах.
-- Простите, что перебиваю вас, -- остановил рассказчика Холмс, -- в письме фирмы не было указано, что они откликнулись на ваше объявление ?
-- В том-то и дело, что нет.
-- Но предложение было адресовано именно вам обоим, то есть ваши имена были им известны ?
-- Да.
-- Вы сохранили письмо ?
-- К сожалению, нет, так как клерк "Биг бразерс" попросил нас вернуть его, для внутренней отчетности, как он сам сказал.
-- Письмо было подписано ?
-- Да, его подписал мистер Джон Фрэнкель, заведующий отделом кадров.
-- Письмо было отправлено из Лондона ?
-- Да, на нем был штемпель Сити.
-- Странно, так как Ред-кепм-стрит совсем не в Сити. Продолжайте.
-- Мы отправились в контору фирмы, где нас принял заместитель мистера Фрэнкеля, Лоренс Беррисон. Он сказал, что его шеф поручил ему переговоры с нами и, если условия нам подходят, тотчас подписать контракт. Он объяснил нам, что "Биг Бразерс" имеет широкие концессии в СССР в области металлургии и ищет британских специалистов для работы непосредственно на месте. Жалованье нам было обещано большое, сорок пять фунтов в месяц, плюс подъемные в тридцать фунтов.
-- Подождите, не так скоро... Вы не заметили в самой конторе ничего странного ?
-- Контора находилась на третьем этаже дома средней руки и выглядела, пожалуй, бедновато...Но мистер Беррисон объяснил нам, что это только лондонское представительство, а основной оффис находится в Бирмингеме. Нам показалось очень странным, что фирма настаивает на нашем немедленном отъезде в Россию... кроме того, Беррисон просил нас никому не говорить о контракте, даже ближайшим родственникам.
-- Почему же ?
-- Он сказал, что мы - последние кадры, которые им нужны для их русских концессий и что, если распространится слух о том, что "Биг Бразерс" принимает на работу, от кандидатов не будет отбоя, это помешает работе. В самом деле, если бы они дали объявление, у дверей их конторы выстроилась бы очередь длиною в милю, учитывая безработицу у нас на родине. Поэтому мы отправились в Россию на следующий же день, снабженные необходимыми инструкциями и документацией все того же Беррисона.
-- Неужели вы не видели никого из других сотрудников фирмы ?
-- Только Беррисона и мальчишку-рассыльного.
-- А визы, как вам удалось их получить так быстро ?
-- Беррисон сказал, что у него хорошие связи в советском посольстве.
-- Странно...учитывая то, что посольство откраылось всего год назад... Скажите, этот Беррисон говорил по-английски без акцента ? Был ли он похож на иностранца ?
-- Он американец, и похож, в общем, на американского еврея... я плохо разбираюсь в американском произношении, но акцент у него был.
-- Хорошо, продолжайте.
-- Никому не сообщив о том, куда мы отправляемся мы прибыли в этот город. Здесь нас уже ждали и поселили вот в этом доме. С самого начала нам все это показалось очень странным... во-первых, по-видимому в нас как инженерах здесь особенно никто не нуждался. Мы дали пару консультаций, но чувствовалось, что это скорее для проформы. К нам, разумеется, приставили переводчика, что нас вынудило перемещаться по городу всегда втроем. Овладев немного русским языком, тем более что времени для этого у нас было предостаточно - нас почти не заставляли работать - мы отказались от его услуг, хотя дирекция поначалу очень настаивала... потом произошло нечто, совсем из ряда вон выходящее - мы констатировали, что за нами следят.
-- Следят ? - у Холмса заблестели глаза, он ещё глубже втиснулся в кресло и затянулся трубкой. - Кто и каким образом ?
-- Мы обнаружили слежку недели две назад. Это все время разные люди, но явно профессионалы. Мы подумали, что речь идет об агентах ГПУ.
-- В этом нет ничего удивительного. Мы слышали, что русская Интеллидженс сервис приставляет таких агентов ко всем иностранцам, -- пояснил Чедвик.
-- Да, интересно...И что же произошло потом ?
-- На прошлой неделе, в пятницу, покидая заводской оффис, где мы играли в карты и пили чай почти целый день, я задержался, чтобы переписать одну интересную советскую статью о молибденовых сплавах, с тем, чтобы перевести её на досуге. Статья была из большого специализированного журнала, подшитого в огромный сборник, поэтому уносить всю объемистую подшивку домой мне не хотелось. переписки было всего на полчаса, и я устроился в оффисе за своей загородкой, чтобы спокойно поработать. Когда я уже заканчивал, я вдруг услышал, что в оффис кто-то вошел. Их было двое, и вот что я услышал из их разговора...
-- Простите, они, разумеется, не заметили вашего присутствия ?
-- Нет, загородки достаточно высоки, и я работал без света: после шести центральный свет в оффисе отключают из экономии, а мне хватало света из окна. Я узнал голос одного из работников, плановика Гулагина. Постараюсь точно воспроизвести разговор, из которого я сумел понять большую часть. "Я думаю, материалы на англичан будут готовы на следующей неделе, хотя брать, конечно, можно было и раньше." Ему ответил кто-то, мне незнакомый. "С этими делами торопиться нельзя. Процесс будет открытый, и кроме вредительства надо вписать шпионаж, расхищение соцсобственности, растление малолетних и спекуляцию." "Но я же только по вредительству написал..." сказал Гулагин. "По другим статьям другие пишут, но вы должны тоже пройтись по этим темам. Вот копии сведений, ознакомьтесь и приведите ваши материалы в соответствие. И не заботьтесь так о форме...следствие подправит, что надо. Работайте, я пойду" После этого Гулагин сел за свой стол и стал что-то писать. Похолодев от внезапной догадки, я замнр за своим столом, моля Бога о том, чтобы меня не заметили. Через час доносчик ушел и я смог беспрепятственно покинуть завод.
-- А вы, мистер Чедвик, где вы находились в это время ?
-- Мы никогда не перемещались по городу раздельно... - ответил молодой инженер. - Поэтому, сделав пару покупок на рынке, я решил тогда ждать мистера Мак Кинли в условном месте в городском парке и, конечно, был страшно обеспокоен его отсутствием, так как знал, что переписка статьи не может занять столько времени.
-- Итак, вы поняли, что за вами не только следят, но и намереваются состряпать ложное обвинение и, по-видимому, скоро арестовать вас. Но почему вы не покинули страну ещё на прошлой неделе ?
-- В том-то и дело, мистер Холмс... если бы мы могли это сделать, мы бы не вызвали вас сюда, в этот ужасный город, кишащий агентами ГПУ..., -- в отчаянии всплеснул руками несчастный Мак Кинли. - Наши паспорта и вообще все британские документы остались в сейфе дирекции завода ещё с самого начала нашей работы здесь... Нам сказали тогда, что это обычная процедура...Теперь-то мы понимаем, для чего понадобилось им лишать нас этой возможности покинуть страну легально.
Холмс на минуту задумался и веско сказал:
-- Господа, вы очевидно стали жертвой целой отлаженной системы варварской машины Советов, которая для своих сфабрикованных процессов поставляет ГПУ иностранных граждан. Вероятно, ваш случай не единственный и многие из иностранных специалистов , обманом привлеченных в СССР, ждут своей страшной участи на просторах этой огромной страны... ваши показания будут очень ценны...если нам удастся освободить вас из этого города-тюрьмы. Ах, почему вы были так неосмотрительны ? Вы совершили целый ряд непростительных промахов...Но теперь уже поздно сожалеть. Надо действовать. Вы были правы, что обратились ко мне.
-- Но что вы намереваетесь предпринять, Холмс ? - спросил я своего друга, осознавая, какая опасность грозит нам всем.
-- Выкрасть документы. Вспомните дело Ирен Адлер или шантажиста Милвертона...я никогда не останавливался перед кражей со взломом. Но прежде мне надобно будет раздобыть кое-какие бумаги... Мне кажется, что приставленный за вами агент продолжает наблюдение и за домом тоже ? Я давно уже заприметил одного подозрительного молодого человека, шедшего за нами из центра города...
-- Да, они следят за домом, -- подтвердил Чедвик.
-- Вон из того заброшенного домика напротив, если не ошибаюсь ? - подмигнул Холмс.
-- Сэр, как вы...
-- Пустяки. Я специально сел напротив окна и вижу, что в продолжение часа там постоянно маячит этот тип с биноклем. маскировка ГПУ оставляет желать лучшего...к счастью. Но они, конечно, чувствуют себя в полной безопасности.
-- Они и находятся в безопасности, -- заметил я.
-- Находились, Уотсон, находились до того, как в Мэгнит-таун прибыл я ! - рассмеялся Холмс. -- Теперь мистер Шерлок Холмс здесь и ГПУ и полиция и суд в одном лице.
Видя наши удивленно вытянутые лица, Холмс ещё пуще развеселился. Потом ни слова не говоря он достал свой револьвер и попросил у наших клиентов какую-нибудь рабочую одежду. Получив грязную спецовку и пару солдатских сапог, он скрылся на кухне и через четверть часа предстал перед нами в виде обычного советского рабочего, слегка под мухой, с самокруткой в зубах и с полупустой бутылкой в руке. Мы зааплодировали, восхищаясь этим перевоплощением. Холмс раскланялся с присущим ему тщеславием. Потом он объявил:
-- Если я не вернусь через десять минут, то... впрочем нет, если даже и не вернусь, сидите и никуда не выходите их дому.
Мы не прождали Холмса и пяти минут. Он вернулся сияющий, и, не говоря ни слова. вновь облачился в свой дорожный костюм и разложил на столе какие-то документы.
-- Что это ? - спросил я придвинувшись поближе.
-- Если бы вы взяли на себя труд хотя бы поверхностно овладеть русским, мой дорогой Уотсон, вы бы легко установили, что эти бумаги - личные документы сотрудника магнитогорского ГПУ Ивана Малютовича Скуратова, тридцати лет от роду, члена ВКП(б) с 1927 года, лежащего сейчас в бессознательном состоянии на поленнице дров соседнего дома . Переклеить фотографию труда для меня, разумеется, не составит, и завтра я отправлюсь проверить содержимое сейфа службы безопасности завода-тюрьмы имени Дзержинского... кстати, с этим господином мы кажется, уже встречались, Уотсон. Помните дело золота партии ?
-- Да, помню...тогда мы были в одном лагере... Но позвольте, Холмс, как же вы оставили этого...Скуррета на поленнице ? Ведь когда он придет в себя...
-- Когда он придет в себя, Уотсон, он вряд ли в ближайшие месяцы вспомнит, как зовут его родную маму и сколько ему лет от роду. Я не зря путешествовал по Тибету после моей памятной схватки с профессором Мориарти. Я овладел кое-какими приемами борьбы монахов одного из самых элитных "гомпа" недалеко от Лхассы, искусства "цзерген-го". Отбить у человека память, не причинив ему особенного вреда в чисто физиологическом плане - это упражнение входит в начальный курс "цзерген-го". Я собираюсь посвятить восточным единоборствам одну из моих следующих монографий.
Восхищенные удивительным мастерством великого сыщика, мы только и знали, что восхваляли весь вечер его таланты пока наконец не заснули, обессиленные испытаниями, обрушившимися на нас в этой варварской стране.
На следующий день мы проснулись около полудня и обнаружили, что Холмс уже отбыл. На столе он оставил записку следующего содержания:
"Ушел за самогоном на рынок. Скоро буду. Холмс"
-- Это великолепная мысль ! - воскликнул Мак Кинли. - а то что-то у меня страшно болит голова после вчерашнего...
И, не успели мы сесть за завтрак, состоявший из черного хлеба, лука и просроченных консервов "Бычки в томате", как на пороге появился Холмс с огромной бутылью мутноватой жидкости и авоськой полной продуктов в руках. Он был одет в уродливое кожаное пальто и какую-то форменную фуражку. Пока мы хлопотали, разливая долгожданное спиртное и нарезая закуску, Холмс с усталым видом сел за стол и закурил трубку.
-- Как продвигается наше дело, мистер Холмс ? - спросил Мак Кинли, после того как мы утолили жажду, ставшую к тому времени почти невыносимой.
-- Я кое-что узнал.
-- Вы считаете, что документы все-таки возможно выкрасть ?
-- Я не считаю, что это необходимо.
-- Но...как же мы вернемся в Англию ? Пересекать границу нелегально...
-- Я не уверен, что это понадобится. Документы, уже имеющиеся в вашем распоряжении позволят вам выехать из СССР беспрепятственно.
-- Простите, мистер Холмс, -- начал Чедвик, удивленно переглядываясь со своим другом, -- но мы ведь вам уже говорили, что у нас ничего не осталось, кроме каких-то ничего не значащих бумаг...
-- Просмотрите их, мистер Чедвик, -- невозмутимо проговорил Холмс. - Я уверен, что вы найдете кое-что полезное в вашем портфеле, кроме ваших чертежей, разумеется.
-- Мистер Холмс, вы шутите, но нам-то не до шуток.
-- Я никогда бы не позволил себе шутить над чужим горем, мистер Чедвик, -- очень серьезно сказал Холмс. - Но я настоятельно рекомендую вам просмотреть содержимое вашего портфеля.
Чедвик, которому все ещё казалось, что речь идет о какой-то неуместной шутке, встал и открыл свой портфель.
-- Вот чертежи Брюса-Партингтона, вот письмо моей возлюбленной, мисс Сьюзен... о, Боже, Мак Кинли... я не верю моим глазам... наши паспорта...дипломы... свидетельства о рождении...билеты до Лондона на сегодня... Холмс, вы - волшебник! Но каким образом...
-- Наши бумаги ! - ликуя, вскричал Мак Кинли, пускаясь в пляс по комнате с бутылкой самогона. - Мы спасены ! Холмс, вы - гений ! Но как, черт возьми, вам это удалось ?!
Но, несмотря на наши расспросы, мой друг наотрез отказался объяснить, каким образом документы попали в портфель инженера.
-- Я расскажу вам о событиях сегодняшнего утра только когда мы будем сидеть в вагоне первого класса до Лондона, -- сказал он. - Кстати, поезд отходит через три часа, поэтому у нас как раз есть время насладиться этим чудесным картофельным вином и самыми ароматными солеными огурцами во всем Мэгнит-таун.
Черех три дня мы были уже в Лондоне и прощались с нашими друзьями-инженерами. Холмс отказался от всякого вознаграждения, сказав, что только исполнил свой долг. Наши показания были использованы Скотленд Ярдом для поиска несуществующей фирмы "Биг Бразерс" (полиция давно искала связь между советскими агентами в Англии и исчезновением безработных технических специалистов), но, к сожалению, ГПУ давно замела следы и, вероятно, вела свою деятельность уже под другой вывеской. Благодаря широкому освещению дела в прессе оба инженера очень быстро нашли работу в одной из самых солидных сталелитейных кампаний Южного Уэльса. И, поскольку роль Холмса в этом деле была во многом искажена в газетных отчетах, я приведу здесь его рассказ о событиях того памятного утра, когда мы втроем мучались головной болью, а он сам с непревзойденным мужеством столкнулся с ужаснейшей из всех спецслужб мира.
-- Видите ли, господа, -- говорил Холмс в вагоне экспресса уносящего нас на Запад, -- я оставил кражу со взломом на тот случай, если документы не удастся добыть иначе, так сказать, мирным путем. Овладев бумагами Скуратова, которые пригодились мне на проходной и в приемной, я пошел прямо к директору завода.
"Я веду дело двух английских шпионов, которых мы послали к вам на работу", сказал я, входя в кабинет. Я не боялся, что акцент выдаст меня, ведь в ГПУ служило много латышей и евреев. "Чем могу служить нашим славным органам ?", дрожа от страха спросил директор. "Мне нужны их паспорта и вообще все бумаги, которые были изъяты после их въезда в СССР", сказал я. "Но это не в моей компетенции... этим занимается товарищ Пыталов, представитель...гмм...органов на заводе. Он курирует все подобные...дела. Я не имею доступа к документам." Общаться с этим Пыталовым не входило в мои планы - он, возможно, знал Скуратова в лицо. И тут мне в голову пришла блестящая мысль... "Я надеюсь, что то, что я вам сейчас скажу останется между нами, тов. директор. Дело в том, что Пыталов был разоблачен как враг народа и будет арестован сегодня же. Он долго скрывал свою звериную сущность под личиной беззаветно преданного товарища. Но бдительные работники органов разглядели его истинное лицо." Мой собеседник был ни жив ни мертв от страха. Я решил немного подшутить над ним и сказал: "Пыталов подбрасывал слитки платины и вольфрама в плавку, чтобы испортить сплавы. Его вредительство обошлось государству в миллионы рублей потерь" Директор пишел в ужас, подозревая, вероятно, что следующий на очереди - он сам. Он стал убеждать меня, что с самого начала не доверял Пыталову. Тогда я резонно спросил его, почему же он не донес на него в органы. (Если бы он сказал, что ничего не знал о действиях уполномоченного, я обвинил бы его в отсутствии бдительности и халатном потворстве вредителям.) словом, я довел его почти до помешательства. Он согласился пойти со мной и показать сейф, где хранились бумаги, предварительно уведя Пыталова под каким-то предлогом в один из цехов. Остальное было делом техники. кроме бумаг наших друзей, я обнаружил там ещё огромное количество доносов на почти всех работников завода, включая самого директора. Я взял некоторые из них себе на память, уничтожив остальное. Позвольте мне зачитать один небольшой отрывок (простите за несколько неумелый синхронный перевод с языка Тургенева).
"Доношу до сведения органов..." ... а, вот. "Что рабочий вальцовочного цеха Петров и его соучастник Сидоров не только злостно нарушают трудовую дисциплину, являясь на работу в подвыпившем виде, но и являются шпионами капиталистических акул, так как вредят производству тем, что оставляют окурки самокруток в непосредственной близости от станков, рассчитывая на то, что окурки могут легко упасть в машины, закрутиться там и нанести непоправимый урон производству стали в стране." Шедевр, к сожалению, анонимный...