Я привыкла к тому, что мои рассказы, мои знания, мои оценки либо не воспринимаются вообще, либо ожесточенно оспариваются. Я научилась не говорить о том, как устроены западные общественные институты, потому что знала, что ответом будет попытка доказать, что в России все не так уж и плохо и даже лучше. Если бы со мной спорили путинисты, было бы легче. Нет, большинство моих собеседников - люди, осуждающие режим и выступающие за "либеральные ценности".
Недовольство Западом в кругах так называемых "либералов" зиждется на уверенности в своем превосходстве и на вечной русской обиде от того, что оно было непонято. Это тоже часть советского поведения - подозрение к другому необходимо для выживания во враждебной среде.
Но какой может быть диалог с человеком, убежденным в том, что он лучше всех? О чем говорить с людьми, которые не хотят ничего слушать, а готовы только рассказывать о своей интерпретации западных реалий и все сравнивать с Россией?
Непомерное тщеславие, раздутое самомнение захватили сознание целого народа. Мне становится страшно, когда я замечаю эти черты не у путинских приспешников, а у людей, которые выступают за либеральный прогресс.
Высокомерие, отсутствие любопытства, претензии на всезнайство, недоверие породили желание доказать свое превосходство насилием - нападением на соседнюю страну.
Можно найти много предпосылок для развития такого национального сознания и его кульминации в имперской агрессии. Изжить этот комплекс в ближайшее время вряд ли будет возможно. Но сложно примириться с попытками россиян оправдать этот modus vivendi. Остается только возможность его констатировать и предупреждать о его пагубности.