Николай Николаевич Корольков шёл на работу. Предстояли дежурные сутки. Это как обычно. Работал он сутки через трое. Оперативным дежурным Н-ского РУВД. Принимал сообщения от граждан о различных происшествиях, организовывал работу по выезду на места преступлений, и всё такое. Работу свою Николай Николаевич не то чтобы не любил, но относился к ней безразлично. Отработал и забыл.
Зато Николай Николаевич очень женщин любил. Одна жалость - имя ему родители дали совсем не романтичное. Женщинам ведь что-нибудь эдакое надо. Эфемерное. А тут Николай Николаевич. Николашка. На работе так вообще Колян Колянычем прозвали, а то ещё Ник Никычем. Вот был бы какой-нибудь Эдуард или Роман...
Придя на работу и переодевшись в форму, бросил тоскливый взгляд в зеркало. Форма ему не шла. Сидела мешок-мешком. Фуражка делала его лицо совсем круглым, эдакий блинчик. Серо-голубые глазки, реснички белёсенькие, нос картошечкой, пухлые губы - все подчёркивала ненавистная форма.
То ли дело - его новый с иголочки выходной костюмчик в крупную ярко-зелёную клетку с накладными плечами. Он придавал Николаю Николаевичу мужественности, стройнил. Добавить к этому жёлтую рубашку, галстук в крупный красный горошек, коричневые ботиночки под крокодила с длинными узкими носами. Одеколон с запахом сандала. Настоящий мужской запах. Николай Николаевич тяжело вздохнул и пошёл заступать на дежурство.
Около девяти часов послал традиционные утренние эсэмэски очередным дамам своего сердца: Наташеньке, Нюсеньке, Верочке и Аришеньке. Текст был следующего традиционного же содержания: "С добрым утром, дорогая, удачного дня, моё солнышко". После чего с чувством выполненного долга Колян Коляныч продолжил выполнение долга, но уже служебного.
В районе обеда задумался, с кем же встретиться завтра, кому же позвонить первой? Нюсенька. Нюсёк. Пухленькая розовенькая блондиночка с бюстом пятого номера. Глупа до умопомрачения. Скушает любую, повешенную на её розовые ушки лапшу.
Верочка. Верунчик. Жгучая брюнетка, миниатюрная, с пикантными такими родинками. Коляныч даже облизнулся при воспоминании о них. Наташенька - настоящая леди. Какой шарм. Одна походка чего стоит. Любо дорого вслед ей посмотреть. Аришенька хохотушка рыженькая, с веснушечками по всему лицу и телу.
Ну и кому же из них позвонить? Супруга завтра целый день на работе будет. Даже врать ей не придётся. Хотя сочинять Коляныч умел. Многолетняя практика плюс художественное воображение.
Вечером около двадцати двух вновь послал эсэмески своим любимым. "Дорогая, доброй ночи", - гласили послания.
Дежурство прошло относительно спокойно. Даже выспаться успел. Утром, после доклада руководству, Коляныч, вздохнув с облегчением, переоделся, наконец, в гражданскую одежду и бодро зашагал домой.
Конечно же, у Коляныча была машина, красненький такой "жигулёнок", но для поездок на работу он машиной не пользовался. Другое дело - в делах амурных. Дамочки, естественно, воспринимают мужчин, имеющих в наличии транспортное средство лучше, чем оного не имеющих.
Знакомиться автомобильчик тоже помогает, подвезти там дамочку куда-нибудь. Слово за слово. Комплиментик за комлиментиком. Старую истину о том, что женщина любит ушами, Коляныч освоил в полном объёме. Имел в запасе целый набор дежурных фраз и предложений. Научился с искренним восхищением заглядывать дамочкам в глазки. Обручальное колечко на романтических свиданиях прятал куда подальше, мобильный отключал во избежание накладочек.
Продолжая бодрой трусцой двигаться в направлении дома, Коляныч достал из кармана телефон, подумал пару секунд и позвонил. "Аришенька, привет, дорогая, я так соскучился. Да, да, прямо к двенадцати и подбегу".
Коляныч ускорил шаг, нужно было успеть заскочить домой: принять душ, переодеться - хотелось обновить недавно приобретенные парадно выходные плавки с зелёными пальмами на песочном фоне. Всё ускоряясь, Коляныч продолжил обзвон. "Верунчик, привет, я так соскучился. Давай встретимся в районе трёх возле нашей часовенки. Ну да, напротив продовольственного. Погуляем. Зайдём в гости к Антону, он мне ключик от своей квартирки оставил, дежурит сегодня. Квартирка свободная. Целую. Обнимаю. До встречи".
Через два часа Коляныч, помытый, побритый, одетый в свой любимый зелёный в клеточку пиджак, держа в руках пакет, украшенный сердечками, в котором находилась традиционная бутылка полусладкого шампанского и плитка бабаевского шоколада, стоял перед дверью квартиры Арины Сергеевой и нажимал на кнопку звонка.
Ещё через два часа, довольный собой и Аринушкой, Коляныч (а Аринушка, между прочим, звала его Ко-ко) бодрой рысью двигался к часовенке, вспоминая одну из родинок Верочки и набирая очередную эсэмеску для Ариши: "Спасибо, дорогая". К тексту прилагалась картинка с изображением сердца.
При встрече чмокнул Верочку в щёчку. "Дивно выглядишь. Все хорошеешь, дорогая", - сказал, смотря преданными глазами в жгучие Верочкины глазки. Она взяла Коляныча под руку. И прогулочным шагом парочка направилась в сторону ближайшей остановки. Верочка что-то щебетала. Коляныч поглаживал тонкую Верочкину руку.
Как вдруг на противоположной стороне дороги Коляныч увидел внушительную фигуру своей законной супруги. Он успел ещё заметить её удивлённые, постепенно округляющиеся глаза, как сработали все его инстинкты самосохранения. Несколько секунд - и Коляныч с Верочкой в охапку уже заскочил в ближайший проулок. Проголосовал первой встречной машине, куда мгновенно впрыгнул сам и увлёк ничего не понимающую Верочку. Назвал водителю свой домашний адрес.
Верочке же, высаживая её на ближайшей остановке общественного транспорта, пояснил: "Дорогая, у меня сегодня рабочий день, но я так по тебе соскучился, попросил подменить меня на пару часов - и к тебе. И надо же - на руководство своё напоролся. Теперь я бегом на работу, чтобы раньше руководства, значит, чтобы не попало. А вечером позвоню".
Вбежав в квартиру, Коляныч быстро переоделся в домашний халат, намочил волосы на голове, включил телевизор и плюхнулся в кресло. Едва он успел проделать всё это, в дверях квартиры возникла его разъярённая "половина".
- Ах, ты мерзавец, ах ты!.. - шипела супруга, не находя нужных слов для определения Коляновского проступка.
- А в чём дело? Что случилось, Нинок? - воззрился на неё с искренним удивлением Коляныч.
- Он ещё спрашивает! Ты с кем под руку по улицам разгуливаешь?
- Я? Когда? - Коляныч недоумевал от всей души.
- Да только что, только что, мерзавец. Пятнадцать минут назад, что за шалава с тобой была?
- Нинок, дорогая, в чём вообще дело? Последние минут сорок я ванну принимал, только что вылез. Ты чего несёшь?
- А кого я на улице встретила? - голос жены из шипящего стал шипяще-удивленным.
- Кого? - смотря честными наивными глазками в разъярённые глаза супруги, спросил Коляныч.
- Тебя, - не совсем уверено ответила Нинок.
- Повторяю: я только что из ванной, дорогая. Ты не могла меня видеть на улице. Я из дома после того, как с работы пришёл, не выходил. О чём ты, любовь моя? Кстати, ты почему не на работе? Что случилось, рыбка?
- Голова разболелась, отпросилась, - супруга всё ещё с подозрением разглядывала Коляныча.
Но он смотрел так преданно, так честно хлопал белёсыми ресничками, что выражение её лица несколько смягчилось.
- Ты приляг, дорогая, я тебе давление измерю, - изобразил заботу Коляныч.
Час спустя он, посещая уборную, задержался там, чтобы набрать эсэмеску: "Верочка, любовь моя, скучаю". К посланию приобщил картинку с сердечком. Подумал секунду, дописал: "Это мои чувства к тебе, дорогая". Отправив послание, довольный сам собой Коляныч, вышел из уборной и отправился на кухню кушать свежеприготовленные супругой так любимые им оладушки.