Несколько лет назад, сырым и холодным осенним вечером, я возвращалась домой после долгого и бестолкового рабочего дня, тревожась о том, чтобы курица, купленная в обеденный перерыв, не разморозилась в транспорте. Перед тем, как спуститься в метро, я глубоко вздохнула не слишком-то чистый, но все же бодрящий осенний воздух, в котором можно было уловить тонкий аромат опавших листьев, долетевший из сквера возле Политехнического музея. Спускаясь по ступенькам подземного перехода, я приготовила мелочь для музыкантов, которые с утра до вечера играли в длинном переходе от Маросейки к Ильинке. Музыкантов было несколько и играли они очень душевно и дружно на каких-то больших народных инструментах типа балалаек. В этот вечер трио исполняло старинные русские вальсы, наполнявшие душу нежностью и ностальгией по теплым летним вечерам, по постоянному состоянию влюбленности, без которого немыслима молодость. Заглядевшись на музыкантов, я налетела на женщину лет сорока - сорока пяти, которая смотрела на меня и что-то говорила.
- Извините, пожалуйста, заслушалась! Вы что-то мне хотели сказать? - спросила я.
- Я говорю, что брачный период бабочек - это очень красиво.
Надо сказать, что я отличалась в те времена некоторой непонятной мне способностью привлекать к себе людей странных, с необычным ходом мыслей. Вот и тогда, в сером осеннем переходе я решила было, что женщина относится к их числу, и на мгновение встревожилась, но уже в следующее я поняла, что она всего лишь хотела привлечь внимание спешащих мимо людей к своим картинам.
Картин было что-то около десятка, и на всех порхали капустницы, множество ярко-лимонных бабочек на фоне лазурного неба. На одних картинах они порхали над травами, на других - над иван-чаем, на третьих - над полевыми цветами - васильками, ромашками, лютиками.
Картины стояли на рваных лоскутах газет, прямо на черном грязном асфальте, прислоненные к серой кафельной стене, сияя летним солнцем, теплом и немыслимыми в серой осенней Москве красками. Женщина, продававшая картины, была одета в ярко-желтый плащ, несколько неуместный в эту дождливую холодную погоду и казалось, что это одна из бабочек- капустниц превратилась в женщину и растерянно оглядывается кругом, удивляясь окружающему сумрачному подземному миру.
Не в силах оторвать взгляд от картин, я спросила о цене. Художница ответила. Эх, и зачем мне была нужна эта курица? Цена картин была смешная, но у меня не хватало ровно столько, сколько стоила замороженная птица. Попробовать поменять курицу на бабочек? Я внимательно посмотрела на хозяйку картин. По глазам женщины было видно, что не нужна ей курица. Нужны ей деньги, чтобы купить мед и цветочную пыльцу, чтобы продержаться
морозные зимние дни до лета, до брачного периода бабочек.
Между тем народу вокруг картин толпилось все больше и больше. Многие интересовались ценой, многие просто стояли и смотрели.
- А Вы завтра будете? - спросила я.
- Не знаю, как сложится, - рассеянно ответила бабоч... художница.
Постояв и посмотрев на картины еще немного, я пошла дальше по переходу, к метро. Нежные звуки вальса утешали и говорили: "Не расстраивайся, будет еще в твоей жизни брачный период бабочек".
До дома мы с курицей добрались благополучно. Сын делал уроки, решал задачи по математике.
- Курицу будешь? - спросила я.
- Давай, - равнодушно ответил ребенок.
- А знаешь, я тут в метро видела картины - бабочки- капустницы... Брачный период. Так красиво!
- Бабочки? - задумчиво переспросил погруженный в математику сын. Мы по биологии сейчас строение дождевого червя проходим...
- Ладно, ты курицу с чем будешь - с рисом или с картошкой? -
вздохнула я.
Женщины с бабочками не было ни на следующий день, ни еще на следующий день.
Как-то, зайдя в тканевый магазин, я увидела легкую прозрачную ткань соломенного цвета, на которой были вытканы золотистые бабочки. Денег на ткань хватило. Из ткани вышла красивая штора на окно. Вот только в полете бабочек не было радости брачного танца - ровными рядами летели они, как самолеты на авиационном празднике в Тушино.
Прошла зима, лето, и еще зима, и еще лето, и еще ...
Как-то, морозным декабрьским предновогодним вечером я спешила по подземному переходу в районе Парка Культуры, поглощенная мыслями о предстоящей деловой встрече. Неожиданно порыв ледяного ветра донес до меня вместе со снежинками тихий женский голос - "брачный период бабочек - это очень красиво". Я почти миновала художницу с ее бабочками. Капустницы лимонного цвета! На их крылья падали снежинки, замерзшая художница топталась рядом, кутаясь в ослепительно желтую куртку, несколько неуместную в серой холодной зимней Москве.
С грустью я смотрела на картины. В моем кармане была только мелочь и проездной - я не собиралась заходить в магазины.
- А Вы завтра здесь будете? - спросила я, уже зная ответ.
- Не знаю, как сложится, - рассеянно ответила художница.
Времени до встречи оставалось в обрез, я уже опаздывала. Последний раз бросив взгляд на капустниц, я быстро пошла дальше по переходу, пряча лицо от колючего холодного ветра в мех шубы. Бабочки, бабочки! Отчего же Вы улетаете от меня?
Прошла зима, весна. Наступило жаркое лето. Несмотря на лето, работы было много. Изредка нам удавалось вырваться за город, на дачу - к природе, к свежему воздуху.
В один из таких редких дней отдыха, ранним утром я сидела на ступеньках крыльца нашего домика и пила чай. Все еще спали, а мне не спалось. Я смотрела на поле, на капельки росы на желтых цветах кабачка, на легкие перистые облака на пронзительно голубом небе. Было тихо, только изредка по-хозяйски покрикивал коростель-дергач, живущий на соседнем участке, да жужжали тяжелые шмели.
Вдруг ко мне подлетела бабочка-капустница. Легкая, нежная, она порхала передо мной, а потом полетела в поле. Сердце мое забилось чаще. Я поставила кружку на крыльцо, встала и пошла за бабочкой. К ней подлетела другая, а потом еще, еще. Через несколько минут над полем, над зверобоем и незабудками порхало уже множество бабочек. Они то разлетались, то снова собирались в одно облачко, то садились на цветы, то поднимались выше.
Я смотрела на бабочек, на васильки, лютики, ромашки, на синее небо и думала о том, что брачный период бабочек - это очень красиво.
Если встречу желтый плащ - непременно куплю. Если, конечно, сложится.