- Да полно, вот уж чему завидовать...Тебе самой всего-то и надо решиться наконец и махнуть куда-нибудь... Столько на планете интересных мест, глаза разбегаются, да всей жизни не хватит везде побывать!
- Ну что я, ты же знаешь мою ситуацию: денег нет, Чупа одного не оставишь, да и сноровки нет твоей, я как лежачий камень, мхом обрастаю. Нет, мне остаётся плесневеть здесь под дождями, я уж и не помню, когда последний раз устраивала себе прожарку в пустыне.
- Что ты так к нему привязалась, к этому доходяге, все твои средства уходят на него, отойти от этого парня не можешь, жизнь свою распускаешь по ветру впустую. Зачем он тебе?
Мтаха промолчала, как бы задумалась и не отвечала ничего, хотя глаза Бареле неотрывно её буравили. Наконец промолвила:
- Ну ладно, а там действительно так холодно?
- Да! Я сперва и сама не верила, но мне очень убедительно объяснили, сказали, что это вроде как большая, огромная холодильная камера, ну знаешь, бывают такие в релакс-центрах, но открытая, крыша - небо, а стены - безграничные дали, необыкновенно чистый сухой воздух, особая растительность, приспособившаяся к холодам, живность тоже особенная бегает, ну, ползает то есть. И ещё мне сказали, что бывают моменты, раз в несколько лет, когда с неба падает твёрдая вода!
- Твёрдая вода? Лёд что ли?
- Нет, не знаю, как и объяснить, но слушай: наступает иногда полное безветрие, несколько дней, когда воздух абсолютно неподвижен. И вдруг ночью в разрывах туч появляются звёзды, представляешь, видно Луну - одно это уже чудо! - и, очень редко, но случается, с неба начинают падать белые кусочки, нет-нет, не кусочки, а как бы обрывки чего-то, пушинки, очень лёгкие и мягкие, и если поставить руку и поймать, обрывок лежит недолго, потом исчезает, и в этом месте остаётся влага, вода. Это очень быстро проходит, и должно прямо сильно повезти, чтоб увидеть это. Но если повезёт, в жизни ты будешь счастливой.
- Я не верю в такие байки, думаю - обычная выдумка рекламщиков. Как вода может стать пушинкой? Она или текучая как из крана, или в холодильнике твёрдая, как камень. Ни в школе, ни в институте об этом ничего не говорили, это просто сказки.
- А вот я и посмотрю, вдруг мне повезёт, я везучая вообще-то, вернусь - всё расскажу.
- А оцепенение?
- Да, в агентстве мне объяснили, что там можно испытать настоящее, сильное, глубокое оцепенение, истинное, и это совсем не так, как делают в камерах, в камерах это подделка, фуфло, эмоционально воспринимается абсолютно по-другому. Но, может быть, это тоже выдумки, жди, короче, рассказа очевидца!
Мтаха, приоткрыв зубастый рот, смотрела на неё, счастливую, и поэтому не смогла удержаться и спросила:
- А всё-таки, Ба, почему на полюс, понятно, что там экзотика, особый чистый мир, но ведь это вовсе не так весело, как на курортах Большой песчаной дуги, скорее это место - приют зрелости, место размышлений?
- А, не хотела говорить, потому что всё это чепуха, но мне предложили съездить туда врачи, только тсс, но две последние кладки у меня были совсем нехороши, и вот они придумали, что холод полюса меня подлечит. Да я и рада - еду за полцены, по путёвке от всемирного репродуктивного центра. Ну ладно, пока, смотри, не набрасывайся на работу, не надорвись здесь в моё отсутствие, - и Бареле, потёршись о её мордочку, грациозно зацокала по коридору, помахивая хвостом согласно последнему тренду бодимувинга, старалась, бодрилась, но что-то было в ней не так, ненатурально, вымученно.
- А ведь и вправду пора подлечиться тебе, подруга, что-то стрёмная ты стала какая-то, голова наперекосяк, хвост оплыл, и кожа пересохшая, бугристая, вот и не ведётся на тебя ни один приличный парень последнее время, путаешься со всяким отребьем - а чего от них ждать, какие кладки... Тут она некстати вспомнила своего Чупа: ой, вот где беда, во что превратился, чисто чучело, мутный сделался, зелёный, трясной будто листик, жадный - вздохнула, посидела минутку с закрытыми глазами и вдруг яростно заколотила наманикюренными коготками по раздолбанной уже клавиатуре.
- 2 -
- Гляди, гляди, вон ещё одна дохлятина плывёт, о-аррр, ну чего они мрут-то так, не было ведь прежде ничего похожего, - экофизики медленно, по сворачивающейся в точку кривой подобрались к плывущей кверху брюхом гигантской земноводной, соблюдая максимальную осторожность. Эти хитрые твари могли прикинуться мёртвыми, а потом неожиданно напасть, такие случаи бывали, но по всем признакам, которые им подсказывал поднакопленный уже опыт, она была действительно неживой. Подплыв совсем близко и окончательно в этом убедившись, парни наделали массу снимков со всевозможных ракурсов, наговорили на диктофон стандартное описание, как смогли, поворочали тело багром, пытаясь обнаружить хоть какие-нибудь травмы, или проявления известных болезней, или повреждения от столкновения с другими хищниками, а может, и не хищниками - но нет, ничего, как обычно, не нашлось, внешне совершенно здоровая особь. Пробы тканей последнее время не брали, по двум причинам: во-первых, ни в одной из сотен ранее взятых и исследованных проб не было обнаружено ничего опасного или необычного, во-вторых произошёл уже третий необъяснимый смертельный случай в их отряде "охотников за падалью", и близкий контакт с мёртвыми телами, даже при условии нахождения в костюмах биозащиты, решили пока прекратить.
Запустив мотор, стали подниматься вверх по реке, вернее по гигантскому безграничному водному потоку, русло которого было усеяно неисчислимым множеством островов.
- Чего ты молчишь, вот чего ты всё время молчишь? Ведь что-то же происходит, иначе отчего они дохнут? Отчего умерли наши парни? Почему ничего не находят, никаких причин, никаких объяснений? Что это: вирусы из космоса, занесённые последним Пламенным дождём, токсичные выбросы из Вулканьих башен в верховьях реки, или - что?
- Отвали, - ответил напарник. - Никто ничего не понимает. А может, и не поймёт никогда, так тоже бывает. Не забивай себе башку. Идёшь сегодня к тёлкам в стойбище? Тёлки здесь классные!
- Нет, я туда больше не пойду, никогда уже, хватит. Я теперь решил стать и буду другим, озарённым, собираюсь вот принести обет и войти в конгрегацию Неизвестной Любящей матери.
Наступило долгое и тягостное молчание. Тарахтел мотор, постукивала о борта лодки оранжевая вода, визгливо орали летучие гады, с разных сторон докатывались раскаты влажных гроз - обычное здесь дело. Наконец любитель телок спросил, осторожно, с какой-то даже тревожной жалостью:
- Случай, ты чего, зачем ты-то на это повёлся? Ведь это же просто бред, чепуха.
- Мы должны знать наших близких и чтить наше родство, так заповедовала Любящая мать, которая всех нас призовёт к себе в день Большой воды.
- Каких близких, сбрендил ты что ли, каким боком они тебе близкие? Самка, которую оплодотворил вообще неизвестно кто, бродяга, вроде нас собой, у которой отсосали пяток яиц и поместили их в инкубатор пункта репродукции? Да она забыла об этом через неделю и никогда тебя не видела и видеть не желала! Или несколько десятков охламонов обоего пола, вылупившихся из яиц за время её фертильности, которых ты тоже никогда не видел и ничегошеньки о них не знаешь? Уж если и есть кто тебе родной, так это я да ещё пара-тройка наших парней, с которыми мы бороздим как проклятые эту вонючую клоаку!
От волнения, даже экзальтации меж зубов у него стекала пузырчатая жёлтая слюна, а хвост во время речи то колотил по сиденью и бортам лодки, то свивался в клубок и опять раскручивался.
- Ты не прав, и сам прекрасно это знаешь. А телепатия - забыл, сам же мне рассказывал о коммуникационных снах, где ты общаешься с детьми своей матери и с ней самой?
- Ну и что толку, какой и кому от этого прок? Весёлые картинки, дрянной гламур, отвратительное лицемерие - реально-то же никому из нас нет никакого дела до других! Может, когда-то и было иначе, как порой треплются в пабликах, но сейчас это чистейшая профанация! Он замолчал, и почти тут же лодку заметно тряхнуло, из-под днища вырвался пузырь синего, неприятно пахнущего газа.
Они взяли влево и сместились метров на двести в сторону, опасаясь дальнейших выбросов, которые могли - маловероятно, но могли - перевернуть лодку, и замолчали, думая каждый о своём.
После бесконечного перерыва начал разговор борец с лицемерием, спросив:
- А отдыхать в сезон где собираешься?
- Да я вроде и не устал.
- А я не в том смысле, я насчёт отпуска интересуюсь, как думаешь провести?
- Есть одна идейка, да не скажу - как бы не сглазить, примета плохая о планах трепаться раньше времени, не сбудутся.
- Ух, осторожный какой.. А я вот не трушу, у меня как обычно, как повелось, по накатанной, и думаю поэтому, что всё получится, без вариантов.
- А как у тебя обычно?
- Да как у всех: сперва, конечно, навещу Первый дом, взгляну на новую малышню, деньжат им подкину - ну это быстро, потом на курорт, не решил ещё пока, на какой, в Пустынные горы, наверное, там посуше, тёлки в тех местах пофигуристее, да и попроще, подоступнее, без фиглей-миглей всяких. Ну и дней на пяток, в конце уже - в Город, пошататься, поглазеть, что там за последний год навыдумывали, центр какой новый торговый али казино сваяли, остатки денег спустить, чтоб было чего в этой помойке вспоминать да во снах видеть.
- Хм, ну ладно, скажу тебе о своей мечте - звёзды хочу увидеть.
- Какие такие звёзды?
- Те самые, которые за тучами...
- Ты чего, взлететь что ли хочешь?!
- Ага.
- Да ты обалдел вообще? Ты хоть знаешь, сколько это стоит?!
- Знаю, интересовался. Как раз все мои отпускные, да кредит ещё на полгода.
- Не, ты точно обалдел, просто свихнулся! Что тебе эти звёзды, да как её ещё - Луна что ли? Я вот только раз их видел сверху за тучами, как институт окончил, полёт лучших выпускников курса благотворитель какой-то оплатил, подняли нас минут на пятнадцать... Ну красиво конечно, чего говорить, сияют себе, вечность, так сказать, воплощённая, но самому выкладывать такие деньжищи!! А так в жизни я ещё два раза звёзды видел, не поверишь - совершенно бесплатно, в разрывах туч, раз минут двадцать длилось, без спутника этого, Луны то есть, и видно было не очень: тучи всё время смыкались. А второй раз прекрасно, и всё было видно, но это далеко отсюда, в районе Новых пирамид. Бесплатно - а ты хочешь столько денег ухнуть за подъём!
- Хочу, да, я только раз их и видел, после школы нас возили на Астрономическую площадку, месяц там жили, три раза небо открывалось, пару раз днём - Солнце, да, это как счастье, и раз ночью, минут на семь, звёзды - как мечта! Ещё хочу, ещё..!
- Нет, ты просто псих... Столько денег!
И снова молчание, которое, однако, быстро прервалось, так как поклонник звёзд завопил:
- Смотри, вон справа, справа говорю, видишь, боком её несёт, давай к дохлятине, везёт нам, третья за сегодня!
И они снова, не теряя времени, стали заходить по широкой, скручивающейся в точку дуге, ну а как иначе: работа-то сдельная, платят только за обнаруженный и описанный неживой экземпляр.
- 3 -
Ну да, опять был вечер, один из многих похожих, обычный, не примечательный ничем, небо с всполохами зарниц мягко, незаметно темнело, вечерний дождь несколько раз уже начинался, но так и не разошёлся, а они сидели возле дома, отдыхали, да, но Х почему-то сказала:
- Какой-то ты напряжённый сегодня, как будто гнетёт тебя что-то, что-нибудь стряслось, я угадала?
- Да нет, а что может случиться?
- А отчего же тогда такое настроение?
- Да мои всегдашние метанья, опасения, размышления...
- А, думаешь о спасении мира?
- Я думаю о том, что его уже не спасти... Что-то мы упустили, что-то пошло не туда 50 или 100, или тысячу лет назад. Ну не пошло, конечно, мы выбрали неправильный путь, мы слишком озаботились благополучием, комфортом, отсутствием трудностей, напряжений, конфликтов... Была эйфория после обнаружения Неисчерпаемого источника, мы уверили себя, что все проблемы будут решены, не будет страданий, лишений - и вот их нет, по большому счёту нет. Но мы оказались в тупике.
- Ну, ты как всегда преувеличиваешь. Наше достижения огромны, мы отвечаем на вызовы, успешно преодолеваем все затруднения, экономика процветает, такого благоденствия наш мир не переживал ещё никогда!
- Абсолютно верно, и я совершенно согласен...
- Так в чём же причина грусти?
- Мы обречены на гибель потому, что остановились в развитии.
- Что за чепуха? Наше общество никогда ещё не развивалось так быстро!
- Да, но в каком смысле? В каком направлении? Мы как водяные растения, разрастающиеся в пруду: заполняют его полностью, а потом задыхаются в своих гниющих останках, оказавшись в болоте.
- Ну до этого ещё далеко! Наш пруд такой большой - вся планета, ещё много неосвоенных уголков. А к тому времени, как их не останется, мы что-нибудь придумаем.
- Едва ли...
- Да почему?!
Z не ответил, вернее, ответил не сразу.
- Мне представляется, мы подошли к пределам нашего роста, не разрастания, а именно роста, пределам, обусловленным и нашем естеством, и устройством мира, в котором мы обитаем. Наше общество очень гомогенно, оно как песок, мы почти не связаны друг с другом, и это обусловлено способом нашего размножения. Самец не заботится о своих детях и не знает их, равно как и самка, оставившая яйца в пункте репродукции. Появившиеся детишки вырастают в группе, ухаживающие за ними воспитатели никого не выделяют - это им не свойственно, да и запрещено - в итоге каждая особь взрослеет в ощущении своей ординарности, заурядности, отсутствия интереса и любви к себе. Да, впоследствии эти чувства вспыхнут, но не получат развития: близость, спаривание и... всё, дальше следует расставание, я почти не знаю самцов и самок, вступавших в связь повторно, так, исключения, вроде нас с тобой, но много ли таких - нет, так, отщепенцы. Наше общество ничто не армирует, не сплачивает, не стягивает в массу - и потому оно не способно будет сопротивляться серьёзным, жизненно важным вызовам, если они появятся - а ведь они появятся.
Резко прогрохотал гром и хлынул ливень, пришлось спешно перебираться под навес веранды, а потом и в комнату, так как поднялся сильный ветер, и навес уже не спасал от льющихся с неба, подхватываемых ветром потоков воды. Невидимое Солнце зашло, но по всему горизонту разбегались молнии, раскаты от десятков чудовищных разрядов, происходивших одновременно, отражались от гор, сливались и усиливали друг друга, превращаясь в невыносимый рёв. Впрочем, всё было как всегда, привычно, так происходило почти каждый вечер, и, разумеется, никого не удивляло.
- Ну, а второй? - произнесла Х в комнате, где рёв казался тихим, как мурлыканье кошки, если бы кошки жили в те времена.
- Что второй?
- Второй предел. Ты же говорил о двух?
- А... Второй - это наша Земля, точнее небо над ней, а ещё точнее - эти ненавистные тучи, которые закрывают от нас всё. Мы даже не представляем, что они от нас скрывают!
- Ну вот, ты опять преувеличиваешь - как же не представляем: а Солнце, Луна, звёзды? Иногда их даже можно увидеть! Если повезёт, конечно... Или подняться за облака и любоваться ими столько, сколько хочешь.
- Вот именно, что любоваться! Не изучать, не постигать, не использовать, а любоваться, десять раз, пять, а большинству - два-три раза за жизнь, или вообще ни разу. А многим, очень многим это даже и не интересно... Что там за тучами - равнодушие, опасность, неведомые сокровища - мы не знаем и узнаем ли когда-нибудь?! Этот проклятый покров так многого нас лишает, в космическом масштабе мы как слепые существа, как эти маленькие, смешные, голые или покрытые противными редкими волосами землеройки, копошащиеся у нас в саду. Никчёмные, тупые, эволюционный сбой - но чем-то мы похожи на них, как ни прискорбно это говорить.
- Да, ты сегодня в ударе, сравнить нас - повелителей природы, развитых, гармоничных, вдохновлённых - с этими мерзкими, бессмысленными землеройками! Нет, тебе просто необходимо, даже по медицинским показаниям, немедленно съесть что-нибудь веселящее и расслабляющее, о-бя-за-тель-но! - и она повлекла его вглубь дома, в комнату с давно уже развешенными и ждущими, попискивающими вкусностями.