Ночь, тихая, несколько прохладная весенняя ночь. Темный лес задремал, оставив все свои дела. Даже ночные хищники утихли, кто, утолив свой голод удачной охотой, кто с голодным бурчанием в пустом желудке, сделал небольшой перерыв... Тихо и темно в лесу. На небе нет луны, сияния звезд недостаточно, чтобы рассеять окутавший деревья мрак, небо едва-едва светлеет сквозь замершую, скованную сном листву. Тихо... Ни шороха, ни звука. Ночь...
Новый день неотвратимо близится. Он приходит светлеющей полоской неба, где-то там далеко, далеко, за горами и долами, лесами и реками... Пока довольно темно, ночь не желает отступать, она таится за деревьями и в густом кустарнике, съеживаясь все больше и больше, перед неслышным приходом рассвета. Розовая полоска зари, пронзает темноту своим сиянием, дыхание нового дня клубится легким маревом, туманной дымкой над лесом. Ночь еще тут, она прячется за ветвями и стволами деревьев, она скрывается в оврагах и лощинах, истаивая под победными лучами еще невидимого глазу солнца. Кругом царит безмятежное спокойствие, ощущаешь радостное чувство приближения чего-то нового, кажется, что вот-вот должно случиться что-то хорошее, важное, светлое... Как последнее дыхание уходящей ночи налетит вдруг легкий ветерок, дотронется до тебя, а затем, будто испугавшись своей смелости, улетит прочь...
И вдруг лес, на той самой невидимой границе ночи и дня, рождает всадника. Он возникает словно из ниоткуда, бесшумно и неожиданно. Прекрасный конь, неслышно ступает по траве, он казался совсем черным, но подойдя ближе, становится гнедым красавцем, с густой черной гривой и пышным хвостом. Стройный, тонконогий... только такой и может ступать неслышно. Его всадник укутан в длинный странный плащ с капюшоном, который как будто сливается с окружающим лесом, оставляя неприкрытыми у всадника только руки по локоть и ноги ниже колен. Капюшон скрывает лицо, но так и хочется воскликнуть: "Это эльф! Эльф родился!", настолько очарование рассвета и неожиданное появление всадника требует именно волшебного, сказочного объяснения. И действительно, красивая серебристая застежка плаща, сапоги из мягкой кожи, прошитые блестящими нитями, руки в перчатках из темного, расшитого серебром бархата, все говорит о том, что на лесной дороге именно эльф. Постоял какое-то мгновение, проникшись красотой наступающего рассвета в лесу и снова, без понуканий, конь легкой бесшумной иноходью унес его куда-то вдаль...
Во второй первак месяца Фера в народе именуемом цветнем, года Огненного мотылька все население Сандина, городка, в котором некогда родился автор "Поэмы об одуванчике", было объято таким волнением, словно эльфы решили сделать из него второй Город-на-Воде и объявить людей нежеланными гостями. Заслышав причитания женщин и крики детей, некоторые из горожан, не узрев в округе ни легкоконных отрядов бессмертных, ни желто-зеленых ливрей слуг всесильного рантийского Наставника-Хранителя Ми Шелье, наскоро облачившись в доспехи и прихватив, кто копье, кто огнестрел устремились к трактиру "Речной Ёж".
В Сандине, таком маленьком городке, что его было бы проще назвать деревней, было целых два придорожных трактира. Они были чуть ли не главной его достопримечательностью и, вполне возможно, благодаря ним Сандин и мог претендовать на звание городка. И вправду, ну какой из него город, ни шумного базара, ни замка владетельного сеньора поблизости, только деревянная ратуша да маленький Храм Слуг Единого и Всех Наставников вот и вся главная площадь. Зато есть река, на ней перевоз и не самый заброшенный тракт, дорога... тоненькая протоптанная ниточка из юго-восточных графств в Алессию. Основной путь проходил стороной, виной тому было Осское нагорье, не то, чтобы очень уж высокое, но все же торговцы чаще выбирали такую дорогу, чтобы не было необходимости втаскивать груженые возы и телеги вверх по косогору пускай и не на тысячи, но пусть и на сотню локтей вверх. Тем более что не так много лет тому назад, нанятые рантийском королем для строительства Лазурного тракта гномы, получив солидную мзду от владетелей До Фино, устроили путь вокруг Осского нагорья через Мон-сюр-Анд, столицу провинции Фино, удлинив, таким образом, дорогу из Алессии в юго-западные провинции, но оставив в руках семьи Фино перевозы через реку и подорожные подати. Однако же и через нагорье шла дорога в столицу королевства, как для тех, кто искал более короткий и дешевый путь, так и для тех, у кого могли появиться дела с местными жителями. Несколько небольших, но глубоких озер были полны рыбы, из-под земли било немало целебных ключей, в лесах водилась дичь, словом, было что предложить по хорошей цене торговых дел мастеру. Сандин вырос возле северного перевоза, там где собравшая полноводные ручьи река Анда, скатившись с осских холмов, делала большую петлю, прежде чем устремится на запад, навстречу морю. Чтобы не пересекать реку дважды дорога шла вдоль реки, потом немного забирала в сторону, чтобы спуститься с нагорья в стороне от бурных перекатов и стрелой устремлялась к столице. Отсутствие поблизости брода, неторопливая работа выкупивших дозволение на перевоз паромщиков, не желающих торопиться сверх меры без особой нужды, все это способствовало созданию даже на не самой многолюдной дороге затора, а живописные места и известная в королевстве уха по-сандински вызывали у проезжающих желание, если и не остаться переночевать в придорожной гостинице, так хотя бы ждать своей очереди на сытый желудок. Так и появились у перевоза харчевня "Королевская уха", а со временем, и постоялый двор "Речной Ёж". История войн хозяев этих заведений друг с другом, несмотря на их низкое звание, заслуживала бы целого романа не меньше, чем войны какого-нибудь королевства и когда-нибудь обязательно будет написана, пока же, ограничимся лишь упоминанием о том, что к году Огненного мотылька Сандин имел уже два трактира, не гостиницы или корчмы, а трактира. Правда, хозяева этих трактиров совсем не были рады сему новому громкому званию своих заведений. Один известный человек, много попутешествовавший в свое время и так же много написавший своим бойким пером, составил целый перечень всевозможных гостиниц, трактиров и постоялых дворов. Он был настоящий весельчак, балагур, любитель женщин, хорошего вина и отличной компании, любитель всего этого не только целиком и сразу, но и по отдельности. Именно поэтому многоуважаемый Лекс Амюд в своих "Наставлениях путешественника" определял звание гостиницы, исходя из своих приоритетов, но его рассуждения так понравились всем путешествующим, что со временем, даже королевские мастера торговли стали собирать подати, ранжируя гостиницы и дворы по "Наставлениям" Амюда. Исходя из принципа трех "по" - поспать, поесть, повеселиться, и был установлен некоторый порядок в этом нелегком деле. Небольшая хибара, дом или просто навес, где подавали простые и дешевые кушанья, и нельзя было переночевать - в "Наставлениях" называлась харчевней. Там, где можно было поесть, уже не боясь отравиться, а также выпить вина или хмельного меда, а не какую-нибудь бурду; где были приятные глазу служанки, а то и сказители, и уж совсем хорошо - циркачи, это называлось корчмою. В гостинице - можно было разместиться с удобствами, на постоялом дворе без них. Если в гостинице подавали еду, а то еще давали представления, заезжали известные барды и всякую рвань на порог не пускали, то это Амюд называл трактиром, хотя и признавал, что иные придорожные трактиры хуже харчевни. А самое лучшее, утверждал этот бродяга, устроиться где-нибудь в пансионе, на полном обеспечении и с приятной хозяйкой. По слухам, в одном из таких пансионов в компании его молодой хозяйки Амюд и закончил свою жизнь, так что он хорошо знал, о чем говорил. "Речной ёж" в силу характера его владельца из корчмы постепенно превратился в настоящий трактир, и первым об этом объявили не постояльцы, а сборщик пошлин, которого Верзила Экк, хозяин "Ежа", после этого "повышения" пообещал принимать у себя только так, как в харчевне, не глядя ни на какие там "Перечни придорожных заведений" либо что-то еще. Все дело в том, что подати с трактиров брали в казну гораздо более высокие. Сборщик пошлин частенько останавливался в "Еже", так что он в самом скором времени почувствовал на себе, что такое "ранг" в гостиничном деле. После этого и Верзиле Экку пришлось пережить несколько разбирательств с "недовольными посетителями", так что закончились все эти ранжирования тем, что "Речной ёж" стал полноправным трактиром.
В описываемый понедельник, возле него собралась целая толпа любопытных. Волнения, даже в таком городке как Сандин, были совсем не удивительны. Владетели провинций часто враждовали друг с другом, объединялись против короля, против эльфов, эльфы и король воевали с темными эльфами-дэмерами, а еще были восточные провинции с их воинственными гномами, а кроме того просто бродяги, разбойники и орки... Горожане частенько выступали против местных владетелей, изредка против короля, очень редко против эльфов и никогда против дэмеров. Темные было далеко, а уж если и оказывалось поблизости, то это было такое большое войско, от которого надо было бежать без оглядки, что сандинцы несколько раз в своей истории и делали. Поэтому, не обнаружив поблизости войск под черно-белыми знаменами, сандинцы принялись выяснять, в чем причина суматохи. Молодой человек... Так как он, будет иметь кое-какое отношение к нашему повествованию, опишем его подробнее: итак, на вид едва ли более двадцати лет. Чуть выше среднего роста, скорее худощавого, чем крепкого телосложения, слегка удлиненное лицо с тонкими, сжатыми губами и прямым носом, бледная до синевы кожа, выразительные черные глаза. Одет в простые черные штаны, простроченные серебристой нитью, длинную верхнюю рубашку из темно-синего бархата, с серебристой вышивкой на плечах и по обшлагам, сквозь разрезы которой виднелась тонкая белая нижняя рубашка. На ногах - сапоги из темной, шершавой и плотной на вид кожи. Молодой человек сидел прямо на земле, в пыли, да еще и возле отхожего места, растерянно глядя по сторонам, а вокруг хлопотали его спутники - то ли стражники, то ли солдаты, в общем, четверо одетых в одинаковые темно-зеленые куртки типов со зверскими выражениями на лице. Однако эти зверские рожи явно предназначались публике, а вот стоило молодому человеку обратить на них взор, как их лица сразу приобрели пришиблено-виноватый вид.
- Господин... - забормотал кто-то из них.
Молодой человек ошалело посмотрел на него, потом поморщился и принялся растирать плечо.
- Что случилось? - прошептал он, с удивлением глядя на сбежавшийся народ.
- Лекаря, лекаря господину, - возопили его спутники, их клич подхватил еще кто-то, но молодой человек только нахмурился.
- Не нужен мне никто... Погодите... - он хлопнул себя по груди, пошарил за пазухой и принялся лихорадочно себя ощупывать, одновременно глядя по сторонам с видом потерявшего свои сокровища дракона, - письмо! Где письмо?!
- Вы что-то потеряли? - растолкал толпу Верзила Экк, - Может, оставили в своей комнате, господин?
- В комнате? Да я его и не вынимал! Где оно?!
Его спутники как по команде пожали плечами. Молодой человек даже зарычал от злости.
- Ах вы, дети хруля! Его у меня украли!
- Вот оно как, - задумчиво почесал затылок Экк, пока собравшийся народ принялся бурно обсуждать судьбу потерянного письма, а спутники молодого человека озадачено глядели вокруг, видимо прикидывая, стоит ли требовать у собравшихся выворачивать карманы.
- Но, мессир, как же его могли...
- Тупицы, клянусь святыми Наставниками! Его кто-то у меня украл! Забрал какой-то этот проходимец! Ищите его! Он еще не успел далеко убежать!
Однако, как молодой человек не кричал и не ругался, никто из четверки никого искать не бросился. И даже не собирался это делать. Мало ли чего могло привидеться, а попробуй, обвини кого-нибудь бездоказательно. Тут кто-то из толпы выкрикнул, что вор мог сбежать на паром, а паром только-только ушел на другую сторону. Вплавь его догонять никому не хотелось, к тому же, сбегающийся отовсюду народ вызывал у спутников молодого господина все большее раздражение и законное опасение, как бы вслед за письмом не пропал бы и кошель с деньгами, либо лежащему у отхожего места господину не был нанесен еще какой вред. Справедливо рассудив, что "погоню" все равно придется немного отложить, пока паром не вернется на эту сторону, кликнув хозяина, молодцы в зеленом бережно втащили молодого человека внутрь "Речного ежа". Толпящиеся во дворе и за воротами трактира сандинцы и приезжие принялись громко делиться соображениями о произошедшем, которое, как это и водится в таких случаях, начало обрастать все новыми и новыми "подробностями". Кое-кто устремился в сам трактир, и в считанные мгновения там были заняты все места. Трактирные служки просто сбивались с ног, выполняя заказы, заодно за полушку-другую рассказывая что видели и слышали, насколько им хватало фантазии. История обрастала все новыми подробностями, спустя час какой-то рыбак взахлеб рассказывал, что на городок нападали орки, но папаша Экк в одиночку их перебил. Тут же приятель рыбака, недолюбливавший хозяина "Ежа" заорал, что никаких орков не было, просто Верзила Экк отравил кого-то из постояльцев и теперь прячет где-то в погребе тело. Разговоры несколько утихли, когда молодой господин со своими слугами спустились вниз и направились к переправе, но проводив отъезжающих взглядом, собравшиеся вновь чесать языками, а что тут удивительного, у сандинцев было так мало развлечений, что они с похвальной предусмотрительностью из любого мало-мальски значимого события делали настоящее представление, живя по принципу - никто нас лучше не развлечет, чем мы сами. И кто его знает, какие бы истории ходили о том, что такое произошло, то ли постарался кто-то из завсегдатаев, то ли хозяин трактира был настолько обрадован наплывом посетителей, как бы там ни было, Верзила Экк сказал кому-то, а этот кто-то передал далее и через некоторое время собравшиеся как в трактире "Речной Ёж", так и возле него уже знали о том, что несколько часов назад молодой господин Амиран Со Врад, направляющийся из Ниса в Алессию в сопровождении четверых рекрутов конной тысячи мессира Ми Гезье, решил перекусить в "Речном еже", поскольку, как утверждал Экк, этот трактир был известен во всей Рантии и проехать мимо него никто не мог...
Амиран Со Врад ехал по Сандину, разглядывая немногочисленные достопримечательности без большого восторга, но и без язвительных насмешек. Разве что пару раз назвал его "хрулевой конурой". Младшему сыну мелкого владетеля, конечно, не пристало задирать нос, пусть даже в таком небольшом городишке, но Со Врад был гордецом, а еще и новым слушателем Королевской Академии Искусств, которому отец, ставший правой рукой самого владетеля Ниса, не только поручил передать важное письмо капитану королевских стрелков, но и выделил в сопровождение аж четверых конников! Как тут не возгордиться? Письмо, правда, было рекомендацией самому Со Враду, а конники всего лишь рекрутами, которых, по какой-то странной причине посылали из Ниса в Алессию, но что до того было самолюбивому отпрыску семьи Врад? Все, кто встречался на дороге, просто обязаны были восхититься тем, что могут лицезреть столь примечательную личность. Так считал сам Амиран. Но, похоже, остальные придерживались иного мнения. Да и рекруты все торопились куда-то, величественного путешествия будущей столичной знаменитости все не получалось. После того, как будущие гвардейцы настояли на том, чтобы свернуть с Лазурного тракта на Осский путь, да еще почтительно сообщили о неких полученных распоряжениях, негодующий Врад замкнулся, озлился и рвался поскорее в столицу. Рекруты посмеивались, но недолго, потому как Амиран понесся вперед, загоняя скакунов, попробуй что-нибудь скажи! Так и прибыли в Сандин, где подуставший свежеиспеченный слушатель Академии пожелал перекусить. Если бы старина Экк узнал еще, что посещение "Речного Ежа" состоялось лишь из прихоти Со Врада, который не захотел зайти в предложенную кем-то из спутников "Королевскую уху"... Впрочем, он наверно не сильно бы и расстроился. В конце концов, в выигрыше оказался именно он, и заработанный десяток магусов был совсем не лишним. Выбрав из чистого упрямства "Ежа", Амиран Со Врад величаво подъехал к трактиру. Подождав пока служка прибежит принять поводья, полным достоинства спешился и проследовал в трактир, встреченный на пороге самим Верзилой Экком, весьма почтительным как к господам владетелям вообще, так и к сопровождаемым четверкой конногвардейцев в частности. Распорядившись о еде и, расположившись в ожидании оной за одним из дубовых столов в большом светлом зале, Амиран какое-то время раздумывал, не остаться ли передохнуть здесь на ночь. Время было уже три часа после полудня, а цветень не светень, темнеть начинало еще довольно рано, тут еще и через реку перебираться... Так ничего не решив, Со Врад осведомился о пароме. Оказалось, что он прибудет на этот берег реки довольно скоро. В большом зале "Речного Ежа" на стене висели ходики гномьей работы, на которых, для удобства посетителей трактира было отмечено время отплытия парома. Но трактирщик почтительно советовал переночевать у него, хвалил свою кухню, служанки поглядывали на молодого господина с некоторым интересом, поэтому Амиран раздул щеки и решил было остаться до утра, как все его настроение испортил влезший в разговор с трактирщиком рекрут, который, оказывается, посчитал, что они вполне успеют добраться до какого-то пфыргового постоялого двора еще затемно.
- Это недалеко, господин. Зато с утра сможем отправиться пораньше, и вы поспеете вовремя к мессиру Агеррану. Дело-то, спешное, - наклонившись поближе к Амирану, зашептал будущий гвардеец, - и важное.
Рекомендация отца не была такой уж спешной, но признаться-то в этом Амиран никак не мог. Да и важного в ней было мало, разве что для самого Со Врада, который очень надеялся на то, что письмо отца своему старому, гораздо более удачливому товарищу может стать той самой путеводной нитью, которая приведет его на вершину славы.
"Не стоило болтать языком лишнее", - подумал он и процедил сквозь зубы:
- Отдохнем и прибудем вовремя.
- Но мессир Агерран... - воскликнул гвардеец так искренне, что ему почти поверили даже его товарищи.
Амиран величественно, как ему показалось, встал, и, не снизойдя до спора с каким-то гвардейцем, ушел наверх в свою комнату "смывать дорожную пыль". Оставшиеся за столом негромко рассмеялись.
- Вылитый дундук! И это он еще в столицу не прибыл!
- Вот попадется такой двадцатник - взвоешь.
- Что такого важного ему доверили везти самому Агеррану Ми Тэвилю?
- Тсс... - обернулся один из гвардейцев, и кивнул на сидевшего невдалеке еще одного постояльца "Ежа". Тот действительно внимательно прислушивался к разговору, услыхав имя Ми Тэвиля, капитана полка личных Его величества конных стрелков, известного не только как отличный боец, но и как умелый маг, он даже вздрогнул. Рекруты подозрительно покосились на него, но потом перестали обращать внимание. Сидит себе и хруль с ним. В отличие от Врада сопровождавшие его гвардейцы были уже зрелыми воинами, заслужившими не просто повышение, а право служить в самой столице в гвардейских частях. Рантийские гвардейские части представляли собой сразу несколько родов войск и служили в них самые лучшие воины: люди, гномы, эльфы, орки и даже драконы. Да-да, Парящие-в-небесах, так назывался королевский гвардейский драконий полк, в котором служило аж восемь зеленых драконов. Были еще Ночные тени, четыре черных дракона всего лишь десять локтей длиной, крылья королевских соглядатаев, так что Рантия имела настоящий воздушный флот. Помимо драконьих, были гвардейские конные и пешие ветрострельные полки. Если в пеших служили большей частью наемники гномы, то в конных люди и эльфы. Набирались эти полки из уже зарекомендовавших себя воинов, так что это скорей Амиран Со Врад был придан направлявшимся к новому месту службы гвардейцам, пусть и простого звания, но знавшим толк в жизни. Со Врад, по молодости, отцовой предусмотрительности оценить не мог. Что касается гвардейцев, то они, посмеиваясь, вполголоса обсуждали молодого гордеца, когда им принесли легких закусок и доброго вина, чтобы скрасить время в ожидании горячей похлебки. Дабы поспеть на паром жаркое гвардейцы заказывать не стали. А вот сидевший рядом с ними человек, дожевывая последний кусок хорошо прожаренного мяса пфырга, крепко задумался, услыхав имя Ми Тэвиля...
На вид ему было лет тридцать. Лицо его было красноватым, уже слегка загорелым под лучами яркого весеннего солнышка, волосы русые с проседью. Если бы кто-то пригляделся к нему внимательней, то заметил, что он чувствует себя словно не в своей тарелке, удивленно поглядывая по сторонам. Однако незнакомец выбрал себе место в самом темном и укромном уголке, который только можно было найти в зале "Ежа", почти не двигаясь, он производил так мало шума, что его можно было бы вообще не заметить, разве только его эльфийская одежда обращала на себя внимание некоторых, но мало ли кого встретишь в придорожном трактире! Там два рыжебородых гнома стучат ложками, тут четверо людей, будущих гвардейцев, сплетничают о своем спутнике, рядом несколько купчишек распивают кувшин эля, кто-то из них похож на орка, а остальных и не разберешь. Сидит себе этот в углу и пускай сидит. Незнакомец, тем временем, очень внимательно прислушивался к разговору гвардейцев. Те, правда, вскоре смолкли, потому как Со Врад спустился вниз и прошествовал по зале с таким выражением на лице, будто решил показать всему миру, что он недоволен. Гвардейцы заухмылялись и принялись перемигиваться и толкать друга дружку локтями в предвкушении развлечения. И Со Врад их не разочаровал. Он, видите ли, был недоволен отсутствием необходимых удобств в трактире.
- Зайди за угол и отлей, - буркнул кто-то из гномов, услыхав Амирана.
Но Со Врад высокомерно промолчал, да и не имел он желания ввязываться в спор по поводу своих надобностей, еще и с гномом.
- Простите, мессир, но если вы пройдете по дорожке за трактир вы найдете все, что нужно, - Верзила Экк, как хорошо знающий цену себе и своему заведению трактирщик, невозмутимо восседал за стойкой.
Амиран, тоже весь преисполненный чувства собственного достоинства, кто-то из сидевших за столом даже фыркнул от сдерживаемого смеха, глядя на него, проследовал к боковому выходу. Едва скрипнула дверь, как гвардейцы, уже не сдерживаясь, захохотали.
- А я все думаю, почему он похож на надутого дундука! - давясь смехом, сказал кто-то из них, - Припекло!
Гвардейцы весело рассмеялись, к их веселью присоединились и остальные, вот только незнакомца в эльфийской одежде за столом уже не было, никто и не заметил, как он выскользнул вслед за Со Врадом.
Какой уважающий себя трактир будет без отхожего места? Верзила Экк, в прошлом сержант королевской пехоты, довольно хорошо знал путешествующих вообще и благородных господ - носителей гордых фамилий в частности. Если еще какой-нибудь купецкий сын Ра Как-Там-Его вполне может сбегать в густой бурьян, то уже Со Как-Нибудь подавай удобства, что уж говорить про магов Ми Сам-Собственно. Были еще и великие До, но они в придорожных трактирах не останавливались. Они путешествовали со своими. Родичи королевской семьи, сами понимаете. Чистка отхожего места обходилась Экку в магус, добавляя полушку в счет за пользование каждому останавливающемуся в трактире, Экк здорово на этом зарабатывал. Некоторые, правда, ворчали, что брать плату надо только с посещающих, но Экк резонно замечал, что мало ли что кому когда понадобится, а вот он может закрыть дверь на ключ и уйти. Если тогда кому будет сильно нужно - куда пойти? За угол? За углом не получится, Сандин городок хоть и маленький, но за порядком строго следят и за исправление нужды в неподобающем месте стража намного больше четвертины слупит. Как бы там ни было, за трактир вела выложенная камнем дорожка. Высокие терновые кусты огораживали деревянный сарайчик, тихо подойдя к нему, незнакомец притаился в их тени, слившись в своем эльфийском плаще с зеленью так, словно его тут и не было. Едва Амиран Со Врад, спустился по лесенке сарайчика вниз, застегивая штаны, как неизвестный выскользнул из тени на полусогнутых ногах и совершенно беззвучно подскочив к Со Враду, странным образом схватил его то ли за шею, то ли за плечо, так что тот не смог сопротивляться, а через мгновение вообще упал бездыханным. Незнакомец тихо постоял над ним, прислушиваясь, не идет ли кто-нибудь, потом опустился возле Со Врада на колени и принялся быстро его обыскивать. Обнаружив во внутреннем кармане верхней рубахи конверт из плотной красной бумаги с золотым тиснением, адресованный "Высокорожденному Ми Тэвилю", неизвестный довольно хмыкнул, поднялся на ноги и был таков. Только через полчаса, обеспокоенные долгим отсутствием Амирана его спутники отправились на поиски. А что было дальше - известно.
Паром, влекомый магическим движителем, взрезая водную гладь шустро двигался к берегу. Вся его команда состояла из двух магов, которые занимались погрузкой-выгрузкой, нескольких орков, помогавших магам и, куда без него - капитана. На верхней палубе парома команда не появлялась, разве что капитан поднялся наверх, окинул хозяйским оком места для благородных, буркнул что-то вроде "вселихорошовас" с вопросительной интонацией и тут же спустился вниз, посчитав, что если уж что-то будет и не очень хорошо, то его в любом случае позовут. Путешествующие "наверху" как-то не высказывали большого желания общаться с капитаном и занимались своими делами. Поглядев на них, Шарт Жуази тоже решил подумать о своем, облокотившись о перила ограждения, он достал красивый, с золотым тиснением конверт, осмотрел на печать рода Врад, невозмутимо сломал ее и раскрыв письмо, начал читать. Что-то его кольнуло в грудь, он досадливо поморщился, но читать не перестал.
- Глупо, - вдруг раздался рядом голос.
Жуази вздрогнул и поднял голову.
Рядом с ним стояла эльфийка и сморщив носик, осуждающе качала головой. Жуази озадаченно потер зудящую кожу на груди, потом охнул и схватился за висевший на шее медальон. Тот ощутимо похолодел и Шарт запоздало произнес:
- Простите великодушно, я имею счастье лицезреть лэсс из рода Звенящего Ручья?
Девушка была смуглой, с черными блестящими волосами, темно-карими, почти черными, широко открытыми глазами, не похожая ни на Высоких эльфов, белолицых и светловолосых, ни на их Темных собратьев, с красными радужными оболочками глаз и темно-серой кожей. Рассмотрев внимательно, эльфийкой ее уже было сложно назвать, хотя в роду эльфийская кровь несомненно присутствовала. Только у эльфов и их потомков были такие тонкие, правильные черты лица. На ней было коричневое дорожное платье для верховой езды, с вышитыми на одном плече разноцветными нитями вензелями и боковыми разрезами. Оно плотно облегало красивую, точеную фигурку, талию подчеркивал тонкий пояс, змеящийся серебристой цепочкой, с вычурной пряжкой, изображавшей какое-то существо: то ли дракона, то ли василиска. Темно-коричневые штаны и изящные ботфорты с голенищем-гармошкой. На поясе висел небольшой изящный ветрострел, а сквозь разрез платья, в набедренных ножнах серебрился рукоятью короткий кинжал.
- Так и будете на меня глазеть?
- Что?
- Беда с этими провинциалами. Я вам ответила - Звенящий Ручей давно высох, остались лишь воспоминания. Закройте рот, глупый молодой человек! Хм, хотя вы не похожи на неоперившегося птенца из гнезда Со Фора... - девушка стала рядом и негодующе ткнула в письмо, которое Жуази держал в руке.
- Зачем вы его украли? Вы хотите все испортить?
Шарт неопределенно пожал плечами.
- Разве вы получали инструкции, в которых разрешалось красть письма? М-м, кстати, сколько вам лет? Странно, ведет себя как деревенщина, впервые попавшая в город, а на вид зрелый муж... Что молчите? С кем имею счастье говорить?
Жуази невольно улыбнулся.
- Никак не успеваю что-то сказать.
- Еще скажите, что я много болтаю!
- Да нет, это я много молчу.
- Изумительно, он еще и шутник, - топнула ногой девушка, - так и будете ждать пока паром не доберется до берега? Или пока все не заметят мой Полог тишины?
- Полог тишины? - изумился Жуази, - Ах, да! Простите, я совсем забыл, - с этими словами, он просунул руку за ворот рубашки и вытащил маленький, струящийся светом золотой диск со странными письменами.
Пришел черед удивляться полульфийке. Глаза у нее стали совсем круглые и она потрясенно прошептала:
- Л'рса?! У вас?! Но я не почувствовала... О Единый! Камень Призрачника!
Жуази протянул ей диск.
- Это я должен передать...
Девушка мигом выхватила у него из рук диск и зашипела, как рассерженная кошка.
- Что вы делаете... во имя Единого! Откуда только такие берутся? - она быстро спрятала этот л'рса в мешочек, висевший у нее на золоченом шнурке за пазухой.
- Так... простите, не спросил как вас зовут, - Шарт немного разозлился.
- Туго соображаете, милейший! Не услышали моего вопроса, не откликнулись на мой зов... Да еще и размахиваете посланием!
Девушка осторожно поглядела по сторонам, но на них никто и не думал обращать внимание. Как по заказу в это время по другому борту что-то заплескалось в воде, на нижней палубе крикнули и почти все немедленно принялись глядеть вниз, искать что-то в речной глубине. До парочки, о чем-то оживленно болтавшей никому не было никакого дела.
- Если тут есть достаточно сильный маг, то он может почувствовать Камень. А вы им еще и размахиваете, - укоризненно сказала полуэльф, - мое имя вам должно быть известно.
- Откуда? - округлил глаза Шарт.
- Вы не слыхали моё обращение?
Жуази слегка покраснел.
- Ну, я и сам знаю что глупо было забрать письмо, но...
- При чем здесь письмо, вы разве не слышали меня пока я не подошла?
- Как бы я мог это сделать, если вы так тихо подошли?
Девушка покачала головой.
- Удивительно! Не могу в это поверить, вы что же, не искусник?
- Нет.
- Разве в дорогу вам не навели Чары узнавания?
- Мне сказали, что я плохо восприимчив к магии.
- Плохо? Вам польстили! Да вы вообще, похоже, к ней невосприимчивы. И Призрачник был у вас? Просто непостижимо.
Жуази опять пожал плечами, что тут он мог сказать.
- Но вы так и не...
- Ах, да, - мило улыбнулась полуэльф, - зовите меня Дэль. Вы должны еще что-то передать на словах? Кстати, а мне вас как звать?
- Шарт. Шарт Жуази. Мне было сказано, что все послание - с камнем. Или в камне. Я не совсем понял.
Девушка задумчиво посмотрела на Жуази.
- С вашей восприимчивостью - это и так ясно. Однако вы меня удивили, при чем дважды за такой короткий срок.
- Это хорошо или плохо? - засмеялся Шарт.
- Как знать, как знать, - хитро прищурилась Дэль, - Так что с этим письмом, Шарт? Поймите, за вами сейчас могут погнаться эти растяпы. Нельзя быть таким неосторожным!
- За мной? Гнаться? Зачем?
- Ну как же! Он ведь вас видел!
Жуази ухмыльнулся.
- Ничего он не успел увидеть. А если меня и узнает, то какие могут быть претензии?
Дэль покачала головой.
- Странный вы человек. Вам хочется, чтобы в самое неподходящее время этот юнец мог помешать? Не говоря уже о том, что юнец юнцом, но удар саблей - это удар саблей.
Шарт достал из кармана какой-то предмет, в ладони появился маленький язычок пламени и он поднес к нему конверт.
- Что вы делаете? - округлила глаза девушка, - Да вы точно, сумасшедший! А ну, перестаньте немедленно!
- Спокойно, - улыбнулся Жуази, - никто не заметит, обещаю. А если кто увидит - я перед вами хвастаюсь своими способностями. И вообще, если хотите знать...
- Не хочу! - отрезала Дэль.
- ...то самое лучшее, наоборот, привлечь к себе внимание.
- Учить меня он будет! Кстати, нарядиться эльфом кто вас надоумил?
Жуази очередной раз пожал плечами, словно удивляясь вопросу.
- А что тут странного? Удобная одежда. Да и вы, как я погляжу тоже ее носите.
- Я не одеваюсь как эльф! И так из людей вообще редко кто одевается! Одно дело - сапоги там, рубаха, пояс или еще что. Тем более, сшитое каким-нибудь мастером иглы в Задрипанке. Но ваша-то - несомненно эльфийской выделки, а поклонника перворожденных обязательно ждут в дороге неприятности!
Жуази вздохнул.
- То-то я замечаю, что на меня иногда странно смотрят... правда, если я не снимаю плащ. А когда я без плаща вообще гадко ухмыляются.
- Вот как! А ну-ка, снимите плащ.
Жуази повиновался и Дэль, в изумлении, даже сделала шаг назад. У Шарта возникло ощущение, но она еле сдержалась, чтобы не выхватить ветрострел.
- Единый! Вы точно сумасшедший или...
- Что? - Жуази огляделся по сторонам, паром уже приближался к берегу, - пока есть время, объясните.
Дэль внимательно посмотрела ему в глаза. И осторожно, выбирая слова, будто говорила с душевнобольным, сказала:
- Эльфы вызывают у людей странные ощущения. Для многих это - зависть или ненависть. Слабые духом видят только их красоту и долголетие, не замечая всего остального. Все эльфийское у них вызывает двойственное отношение - как стремление обладать чем-то принадлежавшим бессмертным, с тайной надеждой на то, что эти вещи могут наделить здоровьем, красотой и долголетием, так и сильное неудовольствие, если эльфийские вещи носит кто-то другой. И совсем плохо, если вся одежда эльфийская. Разве это не природа человека - безумно хотеть что-то и ненавидеть того, у кого это "что-то" уже есть?
Шарт молчал.
- Поэтому, если человек одет как эльф - это вызов всем окружающим. А у вас еще... Где вы их раздобыли? - Дэль кивнула на висевшие у Жуази на поясе ятаган и изогнутый нож, в котором знаток узнал бы редкий нож кху.
- Довольно далеко отсюда. Причем, с большим трудом, - нахмурился Шарт, - И они мне дороги. А все кому не нравится моя одежда или мое оружие могут смело засунуть свое мнение глубоко... подальше!
Дэль глядела на него своими огромными глазами, потом взгляд ее чуть потеплел.
- Да, я не ошиблась, вы сумасшедший, поэтому с вами и не хотят связываться. Орочий ятаган с эльфийской одеждой...
- Это не орочий! - воскликнул Жуази и, с досады, чуть не прикусил язык.
Дэль в очередной раз вытаращила глаза.
- Не орочий?! Где же вы его взяли, глупец? Впрочем, - добавила она спокойней, - стоит ли удивляться... Пара Дымчатых?
Жуази нехотя кивнул.
- Понято, - вздохнула девушка, - Я обязательно должна о вас сообщить.
- Не трудитесь, Со Фор знает, - Шарт принялся сжигать письмо, - Он просил меня держать язык за зубами, но вы разговорите кого угодно.
- Думаю, он бы вас не послал, если бы не был уверен, что вас разговорить не так просто. А с письмом все-таки что?
Жуази только вздохнул.
- Ничего. Ничего такого, что могло бы оправдать мою глупость.
Дэль усмехнулась.
- С вами опасно находится рядом. Вдруг еще какую глупость сделаете.
Шарт покосился на нее.
- Да нет, мне пока и этой достаточно. Я просто услышал имя Ми Тэвиля в разговоре, этот молодой господин вез ему письмо из Ниса. Мне известно, что Тэвиль один из лучших магов, он давно изучает порталы, даже, по слухам, умеет их создавать. А в Нисе живет широко известный чародей Ав Тавиль, тоже изучающий порталы...
- Вы решили почитать их переписку? Самонадеянно и неблагородно... А главное, разве стали бы маги доверять свои тайны бумаге?
- Это я понимаю. И говорю же, глупо поступил. Просто вдруг решил, что может по счастливой случайности что-то будет в письме. Оказывается, это просто рекомендация. Да и воспользоваться ей не удастся, к Тэвилю просто ехал сын его старого товарища.
- Странно что в сопровождении гвардейцев. Похоже, вас здорово интересуют порталы?
- Точно, - кивнул Жуази, - Они меня очень интересуют.
- Почему?
- Извините, - улыбнулся Шарт, - но больше сказать ничего не могу. Со Фор говорил, что вы тоже можете помочь о них что-либо разузнать.
Дэль звонко рассмеялась, так что на них даже оглянулись и это не осталось не замеченной полуэльфийкой.
- Да вы наглец! - громко сказала она и подмигнула Шарту, - За такое короткое время, вы мне успели разочаровать.
Жуази на мгновение застыл столбом, затем догадался, что встреча заканчивается.
- Мне пора. Пансион Улк Наса в Алессии. Спрашивайте письмо для Глупца и будьте осторожнее, - еле слышно прошептала девушка и намеревалась уйти, как Шарт схватил ее за рукав.
- Вырывайтесь и ругайтесь, - шепнул он ей в ответ, но Дэль и так хорошо соображала, она закатила Жуази такую звонкую оплеуху, что все кто был на верхней палубе обернулись и засмеялись. Гордо подбоченясь, девушка удалилась на другую сторону палубы, а Шарт несколько растерянно потирал покрасневшую щеку и прятал взор от насмешливых взглядов окружающих.
Если взглянуть на закатную часть Тароса с высоты птичьего полета, то на закате и полуденном восходе взору откроется настоящее море лесов. На закат эти леса обрываются у побережья Эльфийского залива, где гордо вздымают на башнях свои стяги последние крепости светлорожденных: Город-на-Воде, Вэйонта, Зуб Дракона и Серебристый Утес. А на полдень и восход, зеленое, колышущееся ветрами море лесов простирается аж до самого Облачного кряжа и неспешного, полноводного Подуса, далеко-далеко за границей Рантии, там где мелкие дэмерские княжества ведут нескончаемые войны друг с другом. На восходе лесную чащу прореживают болота и болотца, чтобы в среднем течении Подуса образовать совсем уж непролазные топи, теряющиеся в мглистой дымке, а на полдень на пути этого зеленого моря вырос Облачный кряж. Будто гигантский дракон прилег отдохнуть на берегу и, остановленные в разбеге, волны яростно плещут о его скалистые бока, разлетаясь зелеными брызгами по каменному телу. И только снежные пики гор недосягаемы для их буйства, вздымаясь высоко вверх, укутанные снежно-белой шапкой, они живут совсем в другом мире, они плывут в другом море - море облаков. Оно накатывает на них свои отяжелевшие от живительной влаги волны, но, бессильное преодолеть высоты, сливается с зеленым морем лесов непроглядной паутиной дождей, чтобы заново собравшись с силами вновь и вновь пытаться покорить эти гордые вершины. Этой, достойной более умелого пера картиной, могут любоваться разве только птицы. Или те, кто умеют летать.
"Хорошо было бы уметь летать, - думала Мэй, обессилено привалившись к какой-то коряге, - какое это было бы счастье - лететь куда глаза глядят и даже не знать что такое болото!"
Близился вечер. С полночи задул неприятный промозглый ветерок, который начал сгонять клубившееся над болотом марево в густой туман. Усталость навалилась тяжкой глыбой, но и отдохнуть хорошенько не было никакой возможности. Вскоре туман заволочет болото непроглядной пеленой и идти дальше будет просто опасно. Мэй больше не хотела искушать судьбу. Ей и так повезло, что она не осталась там, со своим бегуном... Бедняжка, его засосала трясина, когда она необдуманно свернула с дороги. А брести ночью в тумане по болоту и вовсе было глупо. Нет, надо поскорее выбираться на сухое место. Мэй вздохнула и поднялась на ноги. Клочок твердой земли, который подарил ей немного отдыха оказался не таким уж и небольшим. И он был не единственным - чуть далее Мэй увидела еще один бугорок, и еще один, и еще... Целая гряда. Она вытащила из-за пояса свой охотничий нож и осторожно потыкала им мох на земле. Нож довольно легко входил в землю. Только это была не земля. Мэй разгребла комья моха в сторону и увидела потемневшую от времени древесину. Судя по размерам этого островка в болоте - дерево было довольно большим. Мэй попыталась представить себе его размеры. Там где она расположилась был торчащий вверх обрубок, на нем она могла даже улечься, а весь пень мог бы уместить на себе несколько человек. Похоже, что здесь когда-то стояли настоящие великаны - деревья. Растянувшись цепью, они, похоже, росли стеной... Мэй вздрогнула. Стражи суховея! Не здесь ли когда-то высились взращенные светлорожденными исполинские дубы-акья, могучие раскидистые деревья, которым был не страшен иссушающий ветер Великой пустоши? Переплетясь ветвями, глубоко укоренившись в землю, акья гордо вздымали свои густые кроны ввысь, и как не завывали ветры с пустоши, как не обжигали своим дыханием, пробраться сквозь ряды лесной стражи не могли. Акья - дающие жизнь...
Мэй улыбнулась и провела рукой по сердцевине гордого стража, но улыбка тут же исчезла с ее лица. Она принялась лихорадочно расчищать мох. Так и есть! То, что не смогли сделать обжигающие ветры пустыни сделала чья-то подлая рука! Великаны, каждому из которых было по меньшей мере три тысячи лет были безжалостно спилены. А сказывали, будто они, выстояв свою последнюю стражу, заснули и тихо ушли, вернулись к себе домой на родину, откуда были призваны. И здесь предательство...
Мэй что-то негромко запела, такое невыносимо печальное, что у самой на глаза навернулись слезы. Где были стражи эльфов? Почему допустили такое? Как мало, оказывается она знала о происходящем вокруг! А еще считала себя достойной занять место отца! Не зря в его глазах таилась грусть, когда он смотрел на свою дочь-сорванца, которая вела себя как настоящий мальчишка. Он боялся, боялся, что эта сорвиголова будет совсем не готова к суровой правде жизни, которую она и не видела никогда из окон Брандекорта. Вспомнив отца, Мэй уже не смогла сдержаться. Из глаз ее полились слезы и она просто-напросто разревелась бы, как маленький ребенок, которого взрослые оставили одного, если бы откуда-то из туманной дымки не донесся вопль. Мэй замерла, настороженно прислушиваясь. Ее охватил самый настоящий страх. Страх, который не оставляет никаких мыслей. От него цепенеет тело и холодеет в груди. Страх, который делает тебя беспомощной жертвой...
Мэй настороженно вглядывалась с зыбкое марево болота. Лук слегка дрожал в ее руке, но она в любой момент была готова пустить стрелу, пускай бы кто-то появился. Но вокруг было тихо. Ни крика птицы, ни жужжания мошкары, только булькали последние пузыри воздуха в тех местах, где она ступала... Мэй присела на корточки, чтобы стать менее заметной и рука ее коснулась пня. Как ни мимолетно было прикосновение, она почувствовала какое-то странное биение, словно глубоко внутри старого пня еще билось сердце. Было еще что-то. Что-то неуловимое. Словно легкое дуновение ласкового ветерка. Она тихонько вздохнула. Ну как же глупо так себя вести! Разве тут спрячешься, скроешься от опасности? В болоте?!
Мэй чуть не рассмеялась. От страха не осталось и следа. Она с благодарностью посмотрела на старый пень, шепча слова старинного эльфийского наговора.
Дубы-акья не были обычными деревьями. По преданиям акья первыми отозвались на зов эльфов, когда они пришли на эту землю и увидели, что она пустынна и бесплодна. Именно акья выросли на камнях и на их прелой листве принялись расти другие деревья и трава, а в ветвях акья нашли приют первые птицы и животные. Только те акья были Неспящими - громадными исполинами, которые могли двигаться, цепляясь огромными корнями за камни. Умели накапливать в себе воду, которую всасывали из воздуха, из камней, да что там - вода сама бежала к ним, притянутая неведомой силой. Там, где были камни теперь выросли леса. Там, где были овраги - плескались озера. Мир стал другим и акья задремали. Они все реже откликались на зов эльфов. Впрочем, и светлорожденные все реже их звали. Так акья постепенно и заснули, а спящими уже не вырастали на тысячу локтей в высоту. Вскоре и вовсе ушли, теперь мало кто вспоминает о Дающих жизнь.
Мэй удивленно замолкла. Там, где она расчистила мох древесина вдруг начала вздуваться, побежали паутинкой трещины и в образовавшуюся щель глянул ярко-зеленый росток.
- Ах! - восхитилась Мэй и легонько коснулась росточка, вылезавшего из темницы, где был долгое время заточен. Он прорастал прямо на глазах и, вскоре, вылез на пол-ладони из старого пня. Мэй только тронула его, как он тут же оказался в ее руках, будто бы только этого и ждал. Она принялась внимательно рассматривать росток со всех сторон - до этого ей вообще только раз в жизни приходилось встречать акья, но то был уже взрослый, давно засохший дуб, а ростков она никогда не видела. Да что там видеть, она даже не слыхала о них никогда.
- Может это не айкья? - прошептала она, - Да как узнаешь, возьму-ка я его с собой, пусть этот росток принесет мне удачу, а там спрошу кого-нибудь, - и она бережно спрятала его в свой мешочек, висевший на шее.
Теперь у нее теперь стало даже не два - три сокровища, хоть весили они немного, но для Мэй были дороже любого золота. Отцовский Ключ, перстень брандекортского владетеля и росток айкья. Если росток должен принести удачу, то Ключ... Ключ она должна спрятать. И не дать ему попасть в чужие руки. В руки людей, хотя были и эльфы, готовые многое отдать за него. Но Ключ не должен к ним попасть. Никогда. Поэтому, ей было пора в путь.
Мэй покрепче ухватила шест - довольно длинную и почти прямую корягу, которую она нашла по дороге и, настороженно оглядываясь, вслушиваясь в каждый шорох, принялась нащупывать дорогу. Перебираясь с одной гряды на другую, она осторожно тыкала корягой веретья, иногда по пояс погружаясь в вонючую воду, заросшую ряской и кувшинками. Идти надо было очень осторожно, того гляди болотная тварь схватит за ногу, провалишься в трясину или запутаешься в бурой траве...
Болото уже почти полностью заволокло густым промозглым туманом, который будто щупал ее своими липкими пальцами, все норовя залезть поглубже за пазуху, чтобы отнять остатки тепла. Высоких мест, вроде того пня акья у которого она отдыхала более не попадалось. Хорошо еще, что кочек стало больше, и она уже не брела по пояс в воде, а хлюпала сапогами, перебираясь с кочки на кочку. Вот только стало холодней - штаны были совсем мокрыми, а обсушиться негде. Зато криков больше не было слышно, и Мэй несколько успокоилась.
Туман становился все гуще, надо было спешить, чтобы не остаться ночевать на болоте. Эти места вроде бы не пользовались дурной славой, хотя, с недавних времен, в княжествах Полуденной стороны на границе с Рантией нигде нельзя было чувствовать себя в полной безопасности. Уж она-то это точно знала. Измена и предательство проникли даже в Брандекорт, что уж говорить о границе! А еще впереди Потемневший лес... Если бы Мэй стояла и думала об этом, то усталость и страх вконец доконали бы ее, но она, с упорством шла вперед. Это не было упорством отчаянья, нет! Она была из рода тех, кто нигда не сдавался, никогда не отчаивался и всегда шел к своей цели. По крайней мере ей с детства об этом говорили и сейчас она как никогда раньше хотела быть достойной своих предков.
Мэй и сама не поняла, когда выбралась. Темная громада выросла впереди, а земля перестала уходить из под ног, разве только иногда хлюпало под сапогом. Потемневший лес...
Края болота заросли густой осокой и небольшими деревцами, чем дальше от болота, тем они были выше, но все деревья были какие-то неправильные. Может потому, что причудливо изгибаясь и переплетаясь между собой как-то странно змеились ветви? Может потому что листва была необычно темной и лес, казалось был погружен во мрак? Мэй невольно поежилась. А куда было деваться? Позади болото, впереди лес... Она оглянулась в поисках подходящей полянки, где деревьев нет, а кустарник редкий и, вскоре, такую обнаружила. Вышла на середину и затаила дыхание, прислушиваясь. Ветерок шуршал темно-зеленой листвой, туман клубился над болотом молочно-белой пеленой... Мэй положила перед собой лук и сняла переброшенную через плечо длинную, узкую котомку. В ней она хранила свое кресало и кое-какие вещи, которые успела захватить с собой из Брандекорта. Самые-самые необходимые, такие как пара льняных рубашек, меховые штаны и нижнее белье. Пришлось открыть непромокаемый карман, вытащить все полностью и запихивать обратно ненужное. При этом Мэй больше глядела по сторонам, не упуская из виду лук и держа под рукой свой нож. Но переодеться было просто необходимо, у нее и так уже зуб на зуб не попадал от холода. Мэй сняла свои сапоги: непромокаемые, легкие и не натирающие ногу они были просто необходимы любому кто собирался в дальнюю дорогу, а у нее была едва ли не самая лучшая пара во всей Полуденной стороне; сняла свои мокрые штаны, бросив их на траву, стянула липнувшее к телу белье и быстро-быстро принялась одевать все сухое. Надев и сапоги она вновь замерла, прислушиваясь - ей показалось, что в кустарнике у леса что-то шуршит.
- Странно, - вдруг вспомнила она, - а почему я не видела кресало?
Мэй ощупала свою котомку, оглядела траву и чуть не вскрикнула от ярости.
- Глупая девчонка! Положила его в переметную суму с едой!
Злость на саму себя тут же сменилась страхом. Мало того, что на бегуне осталась вся еда и фляга с водой, так теперь она и огня развести не сможет! И у нее нет ни еды, ни воды, ни огня, а идти ей одной через Потемневший лес, что может быть ужаснее?
Мэй собрала свою котомку, уложив мокрую одежду в самый низ, в ожидании того, пока она не сможет все это выстирать и высушить, взяла в руку лук и, вздохнув, направилась в лес.
Рано сдаваться, у нее есть нож и лук. Ей просто надо где-то отдохнуть и набраться сил. Не есть она сможет довольно долго, вот воду надо где-то раздобыть. Набрать ее не во что... разве только в карман. В карман колчана, где лежат запасные наконечники и резные пяточки для стрел. Горсть воды там уместится. Ну да все равно ее надо найти. Мэй брела между деревьями. Чем дальше в лес, тем реже был туман. Казалось, широкие темно-зеленые листья-трилистники впитывают его, собирая собой влагу, маленькими капельками спадающую потом на сырую землю, к корням. Здесь было гораздо темнее, чем на болоте, в кронах деревьев просветов почти что и не было, можно было подумать, что уже наступила ночь, но постепенно глаза привыкли к темноте и Мэй, стараясь идти как можно тише, пробиралась вглубь, в поисках подходящего для ночлега местечка. Надо было поторапливаться, места здесь были необжитые, в Брандекорте давно уже не ведали о том, что здесь творится. Может потому, что были заняты более своими делами, а так слухи об этих местах ходили разные и по большей части самые нехорошие. Любой из них вызвал бы дрожь у одинокого путника, бредущего по этому лесу, тем более, если этот путник - девушка...
Мэй уже решила расположиться между переплетенных корней одного из деревьев, когда услыхала за спиной хруст веток. Она быстро обернулась и чуть не закричала от ужаса. Из темноты леса выскочило трое гоблинов, молча и бесшумно, словно привидения они бросились к ней. У Мэй едва не подкосились ноги, когда она увидала их оскаленный морды. От страха она словно оцепенела, только руки, оказалось, жили своей жизнью - они будто сами знали что делать. Никогда еще Мэй не стреляла так быстро. Натягивая тетиву изо всех сил, так что чуть жилы не рвались, она пускала стрелы почти что наугад, но длительные занятия не прошли даром - стрелы находили свою цель. Правда гоблины на то и были гоблинами, что их не так-то легко было свалить одной стрелой. Разве что один вдруг споткнулся и кубарем покатился по земле - стрела попала прямо в его маленький поросячий глаз, но остальные двое все бежали и бежали к ней, уже хрипло ревя и размахивая своими дубинками. А рука Мэй, метнувшаяся очередной раз к колчану схватила только пустоту. Стрелы вышли и теперь у Мэй остался только ее короткий кинжал. С почти остановившимся сердцем она ждала приближения гоблинов, судорожно сжимая свое единственное оружие. Надеятся было не на что, можно было только подороже продать свою жизнь, что Мэй и приготовилась сделать. Выставив перед собой кинжал, она пронзительно закричала - распаляя свою ярость, но тут что-то обожгло ее грудь. Неосознанно она схватилась за больное место и ее рука наткнулась на разогревшийся Ключ. И тут, прямо перед подбежавшими гоблинами вспыхнуло что-то невыносимо яркое, настолько, что Мэй упала, закрывая лицо руками. Волна жара, прокатившаяся вследом за вспышкой света, прокатилась по ее спине, обжигая, но не настолько, как гоблинов - те от страха и боли верещали на весь лес, но их крики вдруг стихли...
Мэй лежала на земле и боялась даже пошевелиться. Чтобы это такое могло быть, если даже гоблины удрали, воя от боли и страха? А жар какой... Вокруг еще все заволокло густым дымом, таким едким, что она закашлялась. И тут же испугалась. ЭТО ее услышит! Но что это такое? Мэй прикрыла лицо плащом и решилась осторожно выглянуть из-за корней дерева. Из-за дыма ничего не было видно, она видела только какой-то смутный силуэт. У нее начали слезиться глаза и она опять уткнулась в землю, стараясь унять этот раздирающий грудь кашель, который так и рвался наружу. Хорошо хоть подул легкий ветерок и дым стал понемногу рассееваться. Стало легче дышать и Мэй осторожно выглянула из-за корней и обмерла от страха. Прямо к ней кто-то шел! Она хотела бежать, но ноги словно приросли к земле. Собрав все силы она рванулась, пытаясь подняться - напрасно. Ее ноги действительно приросли к земле. Их опутали корни дерева, извиваясь, они тянулись к ней, словно клубок змей. Казалось, дерево наползает на нее всей своей массой. Мэй прикусила губу и принялась лихорадочно рубить кинжалом свои путы. Ей еще повезло. Полежи она чуть больше корни опутали бы и руки или туловище... Мэй старалась отползти от тянущегося к ней дерева - оно даже трепетало, то ли от превкушения добычи, то ли от раздражения оттого, что добыча пытается ускользнуть...
- Ты кто? - неожиданно раздался голос у нее за спиной.
Мэй вскрикнула и обернувшись замахнулась на говорившего.
- Чего ты? - незнакомец удивленно отступил, глядя на нее, - Я просто спросил...
Тут какой-то настырный корень сжал ее ногу так, что она вскрикнула.
- Что с тобой? - задал глупый вопрос этот неизвестный, осторожно подходя ближе.
Мэй с остервенением рубила корни. Ну что за напасть?! Похоже беды просто обступили ее со всех сторон, играя с ней, как с игрушкой - то одна потешится, то другая.
- Что за дела? Это дерево живое что ли?
Мэй чуть не расплакалась. О Единый! Неужели так глупо она уйдет в иной мир...
- Давай помогу, - незнакомец протянул руку. Плюнув на осторожность Мэй вцепилась в нее и соединенными усилиями вырвалась из плена корней. Дерево угрожающе качалось и тянуло к ним свои ветви, но дотянуться уже не могло.
- Неужели оно еще и ходит? - спросил незнакомец, - Вот не думал что такое возможно...
- Я тоже... - скривилась Мэй, - надо убраться от него подальше.
- А оно пускай тут других поджидает? Нет уж, - незнакомец, с тихим зловещим шелестом, одним движением обнажил изогнутый меч и принялся обрубать змеящиеся по земле корни.
Дерево скрипело и раскачивалось, но, похоже, оно было опасно только слабому или сонному, человек быстро расчистил себе путь, пробрался вплотную к стволу и, со всего размаху вонзил в него меч. Короткий скрип, похожий на судорожный вздох и ужасное дерево замерло. Меч у незнакомца был настолько остер или зачарован, что без труда вонзился в древесину почти до самой рукояти и так же легко человек его выдернул.
"Такой бы меч дровосекам", - промелькнула у Мэй мысль. От пережитого она вся дрожала, ноги ее совсем не держали и она плюхнулась на землю.
- Вы не ранены, лэсс? - незнакомец подбежал к ней.
Мэй покачала головой.
- Просто... просто...
- Как вы так неосторожно заснули возле скрипуна?
- Скрипуна? - Мэй оглянулась на дерево, - Я не засыпала. На меня напали болотные гоблины, потом...
Человек с удивленным видом оглянулся по сторонам.
- Гоблины? Здесь, на Осском тракте?
- Почему на Осском тракте? - оторопела Мэй и только сейчас заметила, что вокруг был совсем не Потемневший лес и рядом не вонючее болото, а широкая просека, залитая ярким дневным светом. Мэй удивленно огляделась, и сам лес вокруг изменился. Деревья как деревья: устремившие к свету свою листву остролисты, пустоцветы с пушистыми бело-розовыми метелками цветов, карехи и глёны. А вокруг схватившего ее дерева, кроме голой земли ничего нет. Само дерево не было большим, но очень странным, корни не вгрызались в землю, а пластались во все стороны и теперь Мэй знала - почему.
- Вы хорошо себя чувствуете? - участливо спросил человек. Мэй только сейчас хорошенько его рассмотрела: в темном плаще с серебристой застежкой, сразу бросающейся в глаза, перед ней стоял уже зрелый человек, с проседью и загорелым лицом. Костюм под плащом был явно эльфийской выделки, серо-зеленого цвета, расшитый золотистыми нитями.
- Хорошо, - сказала Мэй, она догадалась что с ней произошло, но рассказывать об этом не хотела. Благодарно коснувшись Ключа, она вздохнула, и поднялась на ноги.
- Я увидел какой-то яркий свет и услышал ваши крики, - сказал человек, - Вы путешествовали в одиночку? Что-то я не вижу ваших спутников... И лошади тоже нет...
- Меня понесла лошадь, - соврала Мэй и покраснела, врать она не умела, - Я упала, потом шла через лес. Заснула и что-то странное приснилось.
- Вы не в Алессию направляетесь?
Мэй вздрогнула.
- Н-нет...
- Все равно, у меня-то лошадь есть, давайте я вам помогу добраться до ближайшего постоялого двора. Там и найти вас быстрее найдут, еда и ночлег само собой. К тому же, можно купить лошадь или попутчиков найти.
- А далеко этот постоялый двор?
- Честно говоря, не знаю. Не доводилось тут бывать раньше.
Мэй задумалась. Предложение было заманчивым, а человек, казалось, говорил искренне и от чистого сердца. Главное, что она уже очень далеко от Брандекорта, осталось выбрать дальнейший путь и...
- Боюсь, что купить что-нибудь мне в ближайшее время не удастся, - сказала она уже вслух.
- Не беда, - улыбнулся человек, - я помогу вам. О деньгах не беспокойтесь, - и похлопал себя по боку, где, судя по округлости, у него под курткой висел кошель.
- Спасибо. Меня зовут Мэй, а вас?
- Зовите меня Шарт.
Они вышли на дорогу, на которой Шарт бросил своего коня, кинувшись Мэй на помощь, теперь он, любезно предложил ей на него сесть, даже помог взобраться, сам же пошел рядом. Мэй предложила ехать верхом вдвоем, но Шарт уверил ее, что хочет размять ноги.
- А если вы хотите быстрее продолжить путь... ну, что же, - сказал Шарт, - я буду идти быстрым шагом.
- Еще раз благодарю вас, за помощь, - сказала Мэй, - скажите ваш адрес или где вас можно будет найти, обещаю, вам возместят расходы сторицей.
Шарт только усмехнулся и промолчал.
- Я не хочу быть обузой, - вспыхнула Мэй.
- Не будете, - возразил Шарт, - Не могу же я бросить вас здесь! Если вас беспокоят мои расходы - напрасно. Я все равно путешествую за чужой счет, а тот, кто платит мне обязан несколько большим, чем пара-тройка магусов.
Мэй промолчала. Она вдруг поняла, что упустила из виду что-то очень важное. Только что это, она никак понять не могла. Шарт же, видя что Мэй погрузилась в раздумья не досаждал ей разговорами.
До постоялого двора оказалось рукой подать. Еще не начало темнеть как Мэй с Шартом уже увидели выстроенные вдоль дороги низкие, приземистые здания с крепкой оградой. Тут был и постоялый двор и конюшня для письмоводителей. Даже гостиные покои для паломников близлежащего храма, который, по преданию, был построен на том месте, где Мариэль явила свою милость какому-то безнадежно влюбленному. Все это им рассказал шустрый малый, сидевший у входа и за медяк готовый и коня напоить-накормить и вычистить да еще и подсказать где лучше остановиться. Получив сразу два медяка он, стремглав, бросился на розыски какой-нибудь лошади для Мэй, сама же она, вместе с Шартом отправились на постоялый двор к письмоводителям. Малый не зря получил свои медяки - на постоялом дворе нашлись две комнаты на ночь, а кроме того банька с теплой водой. Мэй успела в ней понежиться и постирать свои вещи, перед тем как хозяин позвал ее к ужину.
В небольшой зале, полной пряных ароматов кушаний и душистых запахов развешенных по стенам трав, было всего лишь четыре крепких стола из темного дерева, но занятыми оказались лишь два. За одним сгрудилась компания письмоводителей и несколько подсевших к ним путешественников, а за другим, в одиночестве, неторопливо прихлебывал наваристую похлебку Жуази. Разговор за столом письмоводителей, стихший по прибытию Мэй, уже продолжился, а интерес к новоприбышим быстро угас. Шарт сказал лишь что они следуют с юга в Алессию, после чего отмалчивался и на вопросы отвечал неохотно, Мэй тоже молчала и письмоводители вернулись к прерванному разговору. Один из них, уже пожилой человек, по выправке которого в нем можно было узнать бывшего военного, с усмешкой обратился к сидевшему рядом:
- Остан, ты у нас большой знаток преданий, вот и расскажи любопыствующим странникам про этот храм.
Тот, к кому обратились, средних лет улыбчивый черноволосый человек, тут же отозвался:
- Если желаете...
Собравшиейся нестройным гомоном выразили горячее желание услушать рассказ. Мэй тоже навострила уши, только Жуази, казалось не интересовался ни чем, кроме ужина.
- Хорошо, тогда слушайте. Про этот храм нельзя рассказывать иначе как поведав об истории одной из Семи, о святой Мариэль. Трудно спорить с тем, что все эльфийки прекрасны, но, как говорили, Мариэль из рода Разящей ласточки была прекрасней остальных во всех лесах на закате, от Полночного до Срединного моря. Если кто встречал ее на рассвете, в платье из лепестков лесных цветов, блистающем золотыми искорками, видел ее прекрасный лик в ореоле пламенеющих волос, слышал ее чарующий голос, тот мог навсегда пропасть для остального мира, лелея надежду быть лишь с ней одной. Она не была эльфийской принцессой, род ее не был не богат и не знатен, отец ее верно служил своему князю и погиб при защите поселка от нападения другого клана. Погиб не только он, был уничтожен весь ее род, удалось спастить лишь Мариэль, может именно потому, что с малых лет у нее проявилась способность к магии, так что впоследствии они стала настоящей волшебницей. У эльфийского князя не было своих детей и он принял Мариэль в свой дом и воспитал ее как свою дочь.
Жуази как-то странно хмыкнул, некоторые покосились на него, но он невозмутимо продолжал есть.
- Случилось так, что этот князь стал вождем целого союза кланов, образовавшегося в ответ на угрозу усиления Клана Утренней зари. Союз этот мог стать еще сильнее, если бы к нему примкнул клан Зеленого Дракона. Когда посланники этого клана прибыли к отчиму Мариэль, то один из них случайно увидел молодую волшебницу и влюбился в нее.
- Совершенно случайная встреча с юной обольстительницей! - пробурчал Жуази.
Мэй посмотрела на него, потом нахмурилась.
- Что вы хотите этим сказать?
Рассказчик глянул на них, но не стал прерывать свою историю.
- Тсс! - улыбнулся Шарт, - Не будем мешать.
- Тогда же, в Брандекорте появился и посланник клана Утренней зари, Татэ Ондрод. Он тоже не смог устоять перед очароваем и красотой Мариэль и полюбил ее, но, в отличие от того, Другого, любовь эта оказалась взамной. Но у Мариэль был долг, долг перед приютившим князем, долг перед принявшим ее кланом и она должна была стать женой наследника Зеленых Драконов. Женой именно того, Другого. Татэ умолял ее бежать, Мариэль же, горько оплакивавшая свою судьбу, отказалась, она не могла предать названного отца. Вскоре, в лесах заката прошумела великая свадебная неделя, Наследник Драконов взял в жены Мариэль, дочь властителя Дома Бегущего-по-Звездам, Великого князя Союза полночных кланов. Вот-вот перед силой этого союза должны были склонится и остальные кланы, тогда в лесах воцарился бы мир... Повинуясь долгу Мариэль отдала себя всю мужу, но в сердце ее жила любовь к Онроду. Однажды, после того как он передал ей очередную, бесчисленную просьбу о встрече, она решилась покинуть супружеское ложе, чтобы навек попрощаться с любимым.
Что-то хрустнуло рядом так что Мэй вздрогнула. Это Жуази неловко накалывал кусок мяса на двузубую вилку и сломал ее.
- Но влюбленных предали. Кто-то известил наследника Драконов и тот, обуреваемый ревностью, бросился за ними, догнал их, с помощью черного колдовства победил. Онрода он обрек на муки, наложив страшные заклятия, а Мариэль увез назад в свой лесной чертог. Мариэль не могла оставить любимого умирать и она была настоящей волшебницей. Ей удалось выкрасть кольцо заклятий у мужа, а также ключ к Порталам коротких дорог. Храбрая девушка сбежала от драконьего наследника, сумела разыскать любимого и спасти его, а когда погоня была уже совсем близко, она высвободила силу Ключа и они сумели скрыться. Именно тут они вышли из портала. Здесь Мариэль с помощью лесных фэй удалось исцелить Татэ Онрода и там, где ее счастливые слезы смешались с кровью любимого и был построен, впоследствии храм, благословенный самой святой Мариэль.
Мэй осторожно пощупала свой Ключ. Ей вдруг представилось, что это именно тот ключ, ключ Мариэль, одной из Семи, которые смогли победить Империю Повелителей Драконов. Святой Татэ, повелитель Иллюзий и святая Мариэль, повелительница Изменений.
- Как все это непохоже на правду,, - услышала она Жуази.
- Что?
- Да так, ничего, - отвернулся Шарт.
- Нет-нет, мессир! Я тоже слышал ваши слова, - сказал вдруг черноволосый рассказчик, - Вам, кажется, что-то не понравилось в этой истории.
- Почему же "что-то", - Жуази поморщился, - Мне все не понравилось.
Письмоводители загалдели, но тот, что с военной выправкой вдруг стукнул ладонью по столу.
- Тихо! Любой имеет право думать как ему заблагорассудится!
Шарт ему благодарно поклонился.
- Что значит "все"? - изумилась Мэй.
- Да тут многое кажется странным.
- Позвольте полюбопытствовать, мессир, а что именно? - спросил кто-то.
- Вот глядите, якобы ее приняли в клан после гибели родных и князь воспитывал ее как свою дочь.
- Что тут странного?
- Если бы все знатные владетели воспитывали сирот, оставшихся без родных из-за их жажды власти, денег, славы, может тогда бы всеобщий мир и наступил! Как не понять, что в клан просто взяли девочку с талантом волшебницы, а уж княжья ласка случилась именно в тот самый момент, когда эта волшебница стала нужна. И Разящие ласточки это не ее род, это тайное сообщество клана, его тайное оружие.
- Откуда это известно? - удивленно спросил черноволосый, - Постойте, я читал где-то еще про Разящих, но это было описано про события гораздо боле позднего времени, про времена Империи, которой они доставили немало неприятностей.
- В некоторых библиотеках еще сохранились свитки, в которых повествуется и о Ласточках и о многом другом, к примеру, в труде Странитэля Многословного даже описывается некоторые сведения об их подготовке, и приводятся сообщения об удачных действиях.
- Вы бы еще Абстуниуса вспомнили!
- Давайте без этих ваших книжных червей, простыми словами! - воскликнул пожилой письмоводитель, - Ведь, не только в этих ласточках дело, верно?
- Именно так, мессир, - улыбнулся Жуази, - Дело еще в том, что удивительно как похоже встречаются Мариэль с Татэ и Мариэль с наследником Драконов. И они считают ее дочерью князя. И как дочь берут в жены. Все это здорово напоминает выбор выгодного союзника. А затем предательство.
- Это уже слишком... - вскинулся черноволосый.
- Он прав, - заметил бывший военный, - Точнее не скажешь. Но ведь виной тому любовь, мессиры. Поэтому, Остан, бери в жены только ту, что тебя полюбит, а не которую любишь сам!
Что-то в словах товарища заставило черноволосого сникнуть, он сел на место и схватил свою кружку.
Мэй очень не понравились слова ее спасителя, но спорить она не решилась, а просто ушла в свою комнату.
Ей и самой было о чем подумать: бегство из Брандекорта, тревога за близких, оставшихся во взятой яростным ночным штурмом крепости, неопределенное и туманное будущее... Еще долю назад она засыпала на ходу, теперь же, сон все никак не шел к ней. Давно уже все разошлись по своим комнатам, Мэй слышали их шаги, а она все сидела у окна, слушая ночные шорохи. Когда мимо нее что-то бесшумно скатилось вниз, она даже поначалу не поняла в чем дело. Затем, оцепенев от удивления, она глядела как невероятным образом спустившийся по отвесной стене Жуази, скрылся в темноте леса по дороге к храму Мариэль. И тут Мэй вспомнила:
- Лэсс! Он назвал меня лэсс! - прошептала она, - А на остальных оборотные чары все так же действуют!..