Берсон Кэтрин : другие произведения.

Любовь слепа

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Глаза... Бездонные, грустные, искрящиеся, пронзительные, туманные, безумные, вдохновенные, вдумчивые, веселые, виноватые, влюбленные, внимательные, говорящие, кроткие, ласковые, любящие, медовые, нежные, печальные, серьезные, счастливые, улыбчивые, умные, таинственные, проницательные... человеческие... Какие у нас глаза? А у наших любимых? Матери? Сына?.. О чем мы думаем, когда глазами устремляемся к лазурным небесам? О чем печалимся, подарив мимолетный взгляд звездам? Что ищем в глазах знакомых и незнакомцев, любимых и не очень? "Глаза - это зеркало души"; дверь в таинственный мир для посвященных и избранных. О чем мы думаем, закрыв глаза? Какие картины рисуем в воображении? Как много мы видим каждый день? Возможно, многие из нас никогда об этом не задумывались. Еще реже мы думаем о том, как много ускользает от нашего взгляда. Кто знает, может именно сегодня мы упустили из виду самое важное, едва уловимое, незримое...чудо жизни цвета радуги...
   ***
   Глаза...
   Бездонные, грустные, искрящиеся, пронзительные, туманные, безумные, вдохновенные, вдумчивые, веселые, виноватые, влюбленные, внимательные, говорящие, кроткие, ласковые, любящие, медовые, нежные, печальные, серьезные, счастливые, улыбчивые, умные, таинственные, проницательные... человеческие...
   Какие у нас глаза? А у наших любимых? Матери? Сына?..
   О чем мы думаем, когда глазами устремляемся к лазурным небесам? О чем печалимся, подарив мимолетный взгляд звездам? Что ищем в глазах знакомых и незнакомцев, любимых и не очень?
   "Глаза - это зеркало души"; дверь в таинственный мир для посвященных и избранных. О чем мы думаем, закрыв глаза? Какие картины рисуем в воображении? Как много мы видим каждый день?
   Возможно, многие из нас никогда об этом не задумывались. Еще реже мы думаем о том, как много ускользает от нашего взгляда. Кто знает, может именно сегодня мы упустили из виду самое важное, едва уловимое, незримое...чудо жизни цвета радуги...
  
  
   ***
   Человек моргает в среднем 25 раз в минуту, и каждый раз глаза остаются закрытыми две десятые доли секунды. Если человек в течение десяти часов ведет машину со скоростью 40 километров в час, то в общей сложности 33 километра он сидит за рулем с закрытыми глазами...
   Человек моргает около 10 тысяч раз в сутки. Мгновение кромешной тьмы сменяется образами из 10 миллионов цветов и оттенков. Если попытаться заснять на кинопленку все, что человек видит в течение только одного дня, то на это понадобится более 19 километров пленки...
   Великий Гугл
  
  
  
  
   Часть 1. Весна, 2009
  
   Ранним субботним утром в полупустой Ромкиной квартире после отвратительного радио-пиканья раздался голос диктора: "За ки§вським часом сьома година".
  
   Рома сонно потянулся в кровати и, не открывая глаза, пробурчал:
  
   - Будь ты проклята, сёма годына.
  
   Подниматься Ромке отчаянно не хотелось. Вспомнилось, как в детстве он укрывался с головой и притворялся спящим барсучком. С 15-минутной паузой зазвенел будильник, вытягивая Романа из теплой полудрёмы:
  
   - Шоб ты сдох! - Рома не на шутку злился: нужно было подняться и, преодолев несколько метров спальни, нажать кнопку "Выкл.", иначе будильник не заткнется ни-ког-да. Он всегда ставил будильник подальше от кровати, эдакий старый приём - "чтобы не проспать" называется.
  
   Робкий солнечный лучик, неуклюже прорывавшийся сквозь ночные шторы, приободрил Ромку и поднял на ноги.
  
   - Неужели? - Рома с любопытством побрел к окну и потянул шторку в сторону. - Пушок! Подъём! Пора умываться и жрать.
  
   Пушок - ленивый котяра белого цвета - сонно потянулся и отрешенно посмотрел на хозяина. Нельзя сказать, что Роман был большим любителем котов и кошек, собаки казались куда ближе и понятней. Просто этот усатый как-то появился в его жизни. Хотя не как-то. После тяжелого расставания со своей бывшей подружкой Роман, как и большинство ему подобных, впал во все тяжкие, которые горделиво называл "свободой": мальчишники, бани, попойки и бабы. Куда без них? Только и с ними Роман совместного пути не видел, а поэтому бросал: легко и непринужденно.
  
   Накатывающее состояние глубокого одиночества и абсолютной беспомощности Рома привык объяснять тем, что он пережил большую любовь. Но кто знает, может, он её не пережил? И то, что от него осталось после любви, училось жизни плохо и неохотно.
  
   Мысль завести что-нибудь или кого-нибудь, кроме пыли и тараканов, пришла как-то сама собой, а Гугл Всезнающий перебросил Ромку на страницу объявлений "Отдам в хорошие руки". Тут-то и бросился в глаза усатый котяра по имени Пушок. Оказалось, что очаровательная блондинка обрела свою любовь в Америке и искренне переживала о способности Пушка пережить трансатлантический перелет, о чем сообщила всему интернету. Пушок, конечно, пережил бы, но в целом Ромка был очень рад, что она сильно усомнилась в летательных способностях котов. Так за пригоршню мелочи и джентльменские заверения, что Пушок в надежных руках, котейка переехал к Ромке со всеми своими пожитками, в которых помимо туалетов разной глубины и мисочек с красивыми надписями, можно было раздобыть даже "расчёсочку" розового цвета с натуральным чем-то.
  
   Усвоить высшую математику по уходу за котом Ромке было сложно. Единственное, что не раз спасало Пушка от голодной смерти - хорошо поставленное "мяу".
  
   - Мяу! - кошачий голос эхом прокатился по всей квартире.
  
   Рома скривился и неохотно побрел на кухню. У него были некоторые подозрения, которые, увы, подтвердились, как только он заглянул в холодильник: "Вискаса" не было. Перевернув полкухни, Ромке удалось наскрести по сусекам порцию сухого корма для нещадно воющего питомца.
  
   - Ладно, не ори. Днём привезу хавку.
  
   Как и большинство современных людей, к тридцати годам Роман полностью освоился с кнопками: кнопка радио, чайника, микроволновки, выключателя в ванной. Он сам иногда чувствовал себя кнопкой, которая просыпается по будильнику и засыпает, как только клацнет выключатель света.
  
   Был в Ромкиной квартире еще один аппарат с кнопками - телефон. Под цифрой "2" был закодирован номер старого друга - Пашки. После нескольких ровных гудков по ту сторону телефонной линии ответил сонный Паша:
  
   - Але!
  
   - Гуд морнинг!
  
   - Рома? Ты сдурел? Сколько времени?
  
   - Я же сказал - морнинг.
  
   - Писец.
  
   - Ладно, не гунди. Ни фига не писец. Весна и солнце...
  
   - Ты сдурел. Точно. Галь, Галь, звони 911.
  
   - Ага... точно, Паш, звоните. Пока 911 приедет в Украину, я сдохну естественной смертью. Поехали на шашлык.
  
   - Какой шашлык? Ты видел, какой дождь?
  
   - Не видел. Потому что дождя нет.
  
   - Слышь, тут Галя спрашивает: "А мясо?"
  
   - Что "а мясо?"
  
   - Не замочили.
  
   - Ну и фиг с ним. Рыбу купим.
  
   - Хм, солнце, говоришь. Ну тогда поехали к нам на дачу. На тебе или на мне?
  
   - На мне. Надо еще спиногрызу еды купить. Через полтора часа буду у тебя. Пока!
  
   Ромка положил трубку и направился к ванной.
  
   - Мяу, - не унимался Пушок.
  
   - Отстань, зверь.
  
   Через пятнадцать минут, закурив "Парламентом" чашку кофе, Ромка был в полной боевой готовности.
  
   - Пушок, я ушёл. Кресло не драть, посуду не бить.
  
   Кот сироткой присел в коридоре и внимательно посмотрел на хозяина.
  
   - Мяу.
  
  
  
   ***
  
   Преодолевая предательскую дрожь в коленках, Катя вышла из старенького форда синего цвета. На глаза попалась смешная девчушка с двумя хвостиками, спешно перебегающая дорогу по зебре. Когда малышка совсем исчезла из вида, Катя перевела взволнованный взгляд на массивное здание Художественной галереи. "Спокойствие. Выставка. Моя первая выставка. Главное - не переволноваться и успеть запомнить всё-всё-всё".
  
   На пороге галереи нетерпеливо переминалась с ноги на ногу менеджер Аня - стройная и говорливая барышня лет двадцати, которая помогала молодой художнице в организации выставки. Заприметив Катю, Аня пошла ей навстречу, расплывшись в лучезарной улыбке:
  
   - Катя, добрый день! Я уже волноваться начала. В этой папке набор документов: фото ваших работ, биографическая справка, релиз о выставке. Помните, мы текст согласовывали?
  
   - Да, спасибо, - Катя растерялась от словарного натиска.
  
   - Позвольте, я напомню наш сценарий. Сначала выступит директор галереи Николай Евсеев. Вы проведете выставку и расскажете гостям о своем творчестве. По окончании - фуршет. Если у вас нет ко мне вопросов, то я пойду встречать гостей.
  
   - Да, конечно. Спасибо, Анечка!
  
   - Идите в зал, я подойду, как только все будут готовы. Удачи, Катя!
  
   - Спасибо!
  
   Последовав Аниному совету, Катя направилась к галерее. Перед входом горделиво красовался выставочный стенд с вычурной надписью: "Катерина Самостина: По воле ветра...". Катя невольно улыбнулась, вспомнив, как воевала с организаторами выставки за то, чтобы её любимая картина "задала тон" всему мероприятию. Над картиной "По воле ветра" она работала несколько месяцев, пока однажды под её трепетными руками не обрели жизнь два одуванчика на фоне бескрайнего синего неба с легкими облаками. Жёлтый одуванчик был ближе к зрителю, казалось, он вот-вот упадет прямо к ногам; а беленький пушистик - чуть дальше, он уже тянулся к небу. Глубокие синие штрихи - авторское видение ветра - подхватывали пушинки и несли их вдаль...
  
   Катя приготовила для выставки двадцать лучших работ; на каждом полотне - вечный творческий поиск, частичка души и сотни бессонных ночей. Забавно. Галерея находилась в семи километрах от Катиного дома, вот только шла она к ней очень-очень долго. Изо дня в день, проходя или проезжая мимо "художки", Катя неустанно мечтала о том, что однажды зайдёт в здание с вековыми колоннами как художник, а не случайная гостья.
  
   А сегодня ей непреодолимо хотелось навеки остановить этот миг - "в миллиметре от мечты", когда время исчезает, а прошлое сливается с настоящим и самое сокровенное обретает свои истинные черты. Катя с трепетом прикоснулась к колонне, обжёгшись мраморным холодом...
  
  
  
   ***
  
   Выйдя на улицу и вдохнув аромат раннего весеннего утра, Роман невольно прикрыл глаза от удовольствия. Он так давно её ждал. Эту весну. Всю зиму, а до этого еще два сезона. Чёрный внедорожник был небрежно припаркован возле подъезда. Скоро будет лес, грязь, шашлыки, Пашкин Рекс.
  
   "Хоть бы сегодня не выл", - взмолился про себя Рома и привычно развернул машину в сторону ближайшего торгового центра. Помнится, там есть отличное круглосуточное кафе, где можно приятно позавтракать и спланировать маршрут.
  
   А вот и долгожданная кафешка. Роман комфортно устроился на террасе и закурил в ожидании сырников со сгущенкой и какао. Эта весна была особенно великолепной, а может, так всегда было, просто он этого не видел? Не видел, потому что раньше его весной была Она?
  
   Она - незримая и безымянная женщина из Ромкиного прошлого, неустанно преследовавшая его в лицах незнакомых прохожих, воспоминаниях и снах. И если совсем-совсем честно, то он все еще мечтал о Ней. Иногда. Потом сердился на себя, но все еще мечтал прикоснуться к Её волосам, заглянуть в Её глаза, вдохнуть Её аромат. Как же Её много! "И всё равно не хватает", - робко подумал Рома. Ему болезненно, отчаянно не хватало той нежной и удивительной девушки в смешном клетчатом пальто, которую он встретил в университетском сквере. И воспоминания вихрем унесли его в прекрасный осенний вечер их знакомства, когда он в парке сбил Её с ног. Спешил. И в глубине души ему до сих пор было за это неловко. А тогда он готов был провалиться под землю; поэтому просто пригласил её на кофе. С Ней всегда было легко и воздушно, весело и непринуждённо. Она любила "смешные" одуванчики, да и сама на них была похожа тем, как жила и во что верила. И как он тогда не рассмотрел в Ней незримого подчинения ветру? Этой неугомонной страсти - лететь?
  
   Лететь бесцельно и бессмысленно, не задумываясь ни о чём... и ни о ком...
  
   Как Она любила говорить? "Главное, чтоб было весело". М-да, именно так она относилась к жизни и к роману в своей жизни. А Роман этого не видел. Да, был слеп. В Ней было так много внешнего - яркого и броского. Она ослепляла. Жаль, что тогда он не осознавал, что внутреннего и глубокого в Ней ой-ой, чуть-чуть. Не успел затормозить вовремя, разобраться в себе, да и в Ней что-то понимал лишь отчасти. А потом было поздно - страстная, пьянящая, одурманивающая болезнь - любовь. Да, в Ромкином случае именно болезнь - зависимость от предмета своего обожания.
  
   "Ты никогда не знала. Я в этом абсолютно уверен. Ты никогда не знала о том, как сильно я люблю тебя. Отчаянно. Абсолютно. Безусловно. Слепо".
  
   Роман глубоко вздохнул и невольно качнул головой, пытаясь отбросить мысли, давно ставшие не то что частью его жизни, а скорее частью его самого. И это бесило больше, чем нещадно ноющая боль в районе сердца. Он быстро расплатился, оставив щедрые чаевые очаровательной официантке и прихватив на память номер её мобильного. Кто знает, куда заведёт эта удивительная дорога под названием жизнь?
  
  
  
   ***
  
   Повороты, светофоры, прохожие. Сколько всего интересного! Вот через шесть полос летит молодой студентик - смельчак! Вот по правую сторону закончили строительство чего-то нового. Что это? Кинотеатр или торговый центр? Об этом, наверное, писали газеты. Читал ли? Да или нет - все равно воспоминаний об этом ноль.
  
   Утонув в собственных мыслях, Рома чуть было не пропустил поворот к Пашке. Пришлось резко тормозить и фактически "влетать" в маленькую улочку. Паша, как всегда, был чертовски пунктуален - выстроил свой дамский батальон (очаровательная жена Галя и две не менее очаровательные дочурки). Ах да, и во главе - Рекс - поедатель тапок, похититель спокойствия.
  
   - Все в сборе? - Ромка помог девчушкам забраться в машину.
  
   - Неа, Ванька с Олегом и Ритой подтянутся позже. Ты ж не против? - задорничал Паша.
  
   - Я - за!
  
   За городом Ромкиным глазам открылась шикарная картина: озёра, лес, село, до которого ещё не добрались модные коттеджи. Иногда Ромке казалось, что у друга на даче какое-то другое измерение - там всегда незаметно пролетало время.
  
   Шашлык съеден, водка распита шальными друзьями. Свежий весенний воздух одурманивал, и на какой-то миг Ромка почувствовал себя абсолютно счастливым. Впереди - приятная дорога домой, субботний вечер у телевизора и мурлыкающий на плече Пушок. "О, жратву надо купить!".
  
   - О, с чего это ты лыбишься, Ромка? - Паша, как обычно, слегка - где-то на поллитра - перебрал. - Давай на посошок?
  
   - Хорошо мне, Паша. Хорошо. Весна! А давай на посошок! Что будет от рюмки?
  
   - О, вот это по-нашему. Созрел тост!
  
   Галя взвыла.
  
   - За весну!
  
   После посошка, как полагается, была стременная и на коня...
  
  
  
   ***
  
   На город упала беззвёздная ночь. Справа по борту проплывал ботанический сад. Роман запарковался, чертыхнулся, увидев замок на двери - сад, видите ли, уже спит. "Ну да ладно, будто я не местный". Ромка воровито нырнул за угол, где вдоль дороги выстроилась шеренга киосков, и за одним из них нашел лазейку в заборе.
  
   Отчего-то ему вспомнилось, как когда-то он притащил Её в этот сад, чтобы вместе встретить рассвет. Он не знал, что она не интересуется ни рассветами, ни сиренью, ни уж тем более росой, которая ей намочила ноги и чрезвычайно расстроила. Пришлось извиняться за свою выходку и возвращаться домой. Она всегда играла его чувствами по наитию. Забавы ради. Не видя их и не будучи способной их оценить. Ставила эксперименты над пылающим сердцем: то так, то эдак раскладывая его кусочки и кусочечки в паззлах своего изысканного равнодушия.
  
   Прощение пришло последним, по крайней мере, Роме так казалось. Сначала было прощание и Её стеклянный взгляд с отрешённым: "Нам надо расстаться". Кому надо? Почему расстаться? "Всё подходит к концу, и наш роман тоже", - очень странная фраза. Абсолютно бессмысленная - с рубленной очевидной логикой и при этом с полным её отсутствием.
  
   Она ушла, оставив ароматный шлейф новомодного французского парфюма, а Ромка бессмысленно и безмысленно сидел в кафе, пока не закончились сигареты и не наступило завтра. А завтра ему срочно пришлось уйти на больничный - работоспособность была потеряна полностью, да и выглядел он после ночной попойки не особо убедительно. Пронаблюдав эту картину, Ромкин закадычный друг Пашка бросил семью и переехал к однокашнику под предлогом, что пить в одиночестве - это дурной тон. После Пашки пожить попросился Иван - однокурсник.
  
   Ромка присел на бортик неработающего фонтана и улыбнулся своим растрёпанным воспоминаниям. "Эх, мужики, и что ж я, по-вашему, не догадался? Как бы там ни было, я вам безумно благодарен за то, что не позволили мне тогда сдохнуть. А ведь знаете, очень хотелось? Знаете".
  
   Ромкина слепота с "суицидальными интенциями" (он, естественно, с большого бодуна зашёл как-то к психологу) прошла, как только ему сообщили знакомые, что Она ...вышла замуж за своего однокурсника Романа (смешно, не правда ли - тёзки!). Рома чувствовал себя обворованным и разорённым, как захваченный в войну город. Хотя иногда ему искренне казалось, что этот роман сделал его богаче и сильнее. Он научил Ромку искать глубины, докапываться до истины. Ценить. И верить. Верить, что где-то обязательно есть ЕГО женщина. Не Она с её ароматом, её вещами-вещичками и её заботами; а ЕГО женщина, которая ждет его, верит ему и любит его.
  
   Ромка посмотрел на часы и, вздохнув, поплелся к бреши в заборе. Он сгрузил себя в джип и помчал по городу в направлении своего дома, врубив радио на полную катушку. Под градусом жизнь казалась невинной забавой, мысли отступили, а в теле появилась сонная легкость.
  
   "Мы легли на дно, мы зажгли огни,
  
   Во Вселенной только мы одни"...
  
   Над Днепровской набережной робко мелькали фонари. Ромку нещадно клонило к рулю, машина вильнула вправо и прижала к бордюру синий седан. Ромка вздрогнул от сигнала и, чертыхнувшись, прибавил газу. Идиоты сигналят, джип летит...
  
  
  
   ***
  
   Синий седан черпанул правой стороной бордюр, заскочил на "островок" и, споткнувшись о невидимое препятствие, замысловато упал на бок и с пронзительным грохотом прилип к стойке моста.
  
   Всё произошло настолько быстро и неожиданно, что Катя даже не успела испугаться ни саднящего душу металлического скрипа, ни перезвона битого стекла. Прильнув спиной к сиденью и податливо встретившись с упругой прохладой подушки безопасности, она тихо шепнула: "мама".
  
   Мимо проносились одинокие машины, зеваки выглядывали в окна и сочувственно качали головами.
  
  
  
   ***
  
   Запыхавшаяся медсестра ворвалась в кабинет дежурного врача - Нестерова.
  
   - Димитрий Сергеевич! Проснитесь! У нас авария! - она осторожно постучала его по плечу.
  
   - Авария? Какая авария? - он с трудом открыл глаза и посмотрел на сестричку.
  
   - Авария. ДТП.
  
   - Понял. Сколько?
  
   - Девушка. Тяжёлая совсем, Димитрий Сергеевич!
  
   - Иду, - Нестеров подошел к раковине и небрежно плеснул в лицо несколько пригоршней холодной воды. - Помоги, Господи!
  
  
  
   ***
  
   В коридоре на кушетке лежала Катя, рядом суетились медсестры.
  
   - Имя? - спросил Нестеров ледяным голосом.
  
   - Катерина Самостина, - сестричка задрожала, о гневе Нестерова ходили легенды.
  
   - Давно без сознания?
  
   - Всё время.
  
   - Данные? Карточка? Группа крови? Аллергии?
  
   - Не-не знаю, у неё только права.
  
   - Черт! Везём в смотровую. Расскажи мне что-нибудь о ней! Что-нибудь, чтоб тебя! Ищи сейчас же! Родителей, соседей, кого угодно ищи, только найди!
  
  
  
   ***
  
   В сером коридоре, залитом предрассветной мглой, Нестерова нетерпеливо ждали Катины родители. Мама тихо всхлипывала, отец бессмысленным взглядом уставился в никуда. Нестеров натянуто улыбнулся.
  
   - Здравствуйте! Димитрий Нестеров. Вы - Катины родители?
  
   - Да, - Алексей Петрович пытливо посмотрел на рослого детину в синей "пижаме". - Что с ней, доктор?
  
   - Путь с препятствиями, - ответил Димитрий Сергеевич и после небольшой паузы добавил: - Многочисленные ушибы внутренних органов, черепно-мозговая травма - сотрясение мозга, по-вашему, - перелом правого предплечья, травма грудной клетки, полагаю, пневмоторакс, но это покажет рентген. Это то, что я могу сказать сейчас. Если мои предположения верны, придется срочно оперировать.
  
   - Она выживет? - дрожь в голосе подло выдавала истинное состояние Алексея Петровича.
  
   - Простите, я похож на Бога? Я постараюсь, чтобы она выжила. Большего я обещать вам не могу, просто не имею права.
  
   - А что же делать?
  
   - Ждите и молитесь, если верите, конечно, - Димитрий Сергеевич быстрым шагом удалялся по коридору.
  
   - А если не верю? - недоумённо спросил Алексей Петрович.
  
   Димитрий Сергеевич на мгновение приостановился и, не поворачиваясь, ответил:
  
   - Верьте. И молитесь...
  
  
  
   ***
  
   Нестеров бился за Катю несколько долгих часов. Как только он "латал" что-то одно, начинались другие проблемы; кровь принципиально не хотела останавливаться, а сердце, наоборот, несколько раз пыталось. По окончании операции Нестеров чувствовал себя... Нет, он себя не чувствовал и, наплевав на всё, остался спать в больнице: сил идти домой не было. Единственное, что его обрадовало в этот день - это полное право сказать: "Операция прошла успешно".
  
  
  
   ***
  
   - Димитрий Сергеевич, Катя в себя пришла! Проснитесь! - медсестра пыталась растолкать крепко спящего Нестерова.
  
   - А? Что?
  
   - Пришла в себя, вы просили позвать вас.
  
   - Что за девчонка! Не даёт спать, - Димитрий Сергеевич подошел к раковине, плеснул на себя воды и улыбнулся отражению в зеркале. - Спасибо, Господи!
  
  
  
   ***
  
   Нестеров бесшумно зашел в палату и внимательно посмотрел на свою гостью. Бинты плотно прилегали к нежному лицу, до неузнаваемости опухшему от синяков, нога на растяжке, а рядом - дремлющая капельница. Сколько раз он таких видел за свою недолгую медицинскую жизнь? Да каждый день! Потом они снились ночами и потрескавшимися губами шептали: "больно". А он гладил их по руке и приговаривал "ну потерпите, совсем чуток" и для себя, чуть тише: "помоги, помоги, помоги мне, Господи. Гос-по-ди!"
  
   Прикрыв глаза, Нестеров нервно повел желваками и сочувственно прошептал:
  
   - Здравствуй, барышня! И как ты? Надеюсь, поговоришь со мной?
  
   - Здравствуйте, - Катя попробовала улыбнуться. - Где я?
  
   - В больнице. В аварию попала, помнишь? - Димитрий Сергеевич пододвинул стул и присел рядом с Катей.
  
   - А, да, кажется, да. Руки-ноги на месте?
  
   - Ага. Все четыре конечности. Немного поломаны и поцарапаны, но это мелочи. До свадьбы заживёт. Что болит?
  
   - Не знаю. Всё, по-моему.
  
   - Сильно болит? Укол сделать? Или сможешь заснуть?
  
   - Наверное, не смогу. А где свет?
  
   - Свет? Свет...- Нестерова обдало жаром, догадка молнией выстрелила в сознание. - Ночь, девочка, вот и нет света. А лампу включать не хочу, яркая сильно.
  
   - А окно?
  
   - Слева от тебя, но оно зашторено. По медицинским правилам, мы всегда зашториваем окна, чтобы пациентов ничто не тревожило, - Нестеров безбожно врал: окно было открыто, и из него чудесно просматривался больничный парк.
  
   - А сколько времени?
  
   Нестеров посмотрел на часы - 14:30 - и честно ответил:
  
   - Половина третьего. Давай я тебе укол сделаю, а потом ты поспишь.
  
  
  
   ***
  
   Димитрий Сергеевич вышел из Катиной палаты и медленно поплёлся к себе в кабинет. Голову колоколом глушил диагноз: "острая травматическая слепота" - редчайшее последствие черепно-мозговой травмы. И что с этим делать? А ей как об этом сказать?
  
   "Господи, как ты мог? Как ты мог так с ней поступить? Я ж её не для этого с того света вырвал. Что же ты наделал?".
  
   Нестеров зашёл в кабинет и безвольно сел за стол, открыв Катину карточку и записав дрожащей рукой открывшийся ему диагноз. Он смотрел на свои медицинские каракули, где-то далеко промчалась мысль: "приговор просто, под которым будет мой автограф".
  
  
  
   ***
  
   Глубоко наплевав на гордое докторское "я", с горестными терзаниями Нестеров выписывал Катю. Если бы она могла, то прочла бы на дне его взгляда: "прости, хотел, но не смог".
  
   Димитрий Сергеевич помог Кате сесть в машину и бережно захлопнул за ней дверь, пробурчав скупое "до свидания".
  
  
  
   ***
  
   Катя невидящим взглядом уставилась в окно. До их дома ехать было добрый час, Алексей Петрович покосился на дочь и спросил:
  
   - Как ты, доченька?
  
   - По-разному, папа, по-разному. - Катя задумчиво растягивала слова на слоги. - Знаешь, иногда проснёшься, и кажется - весь мир у твоих ног, ну и что из того, что ты этот мир теперь не видишь? Он по-прежнему не лишен звуков и ароматов. А иногда...всё по-другому. Я изменилась?
  
   - Ну...
  
   - Значит, да.
  
   - Кать, не то, чтобы изменилась. Просто другая.
  
   - Другая. Живу в недоумении, привыкнуть никак не могу. Будто кто-то злой взял и свет выключил, а пробки с собой унёс. Сложно всё. Никогда не замечала, что всё так сложно. Знаешь, о чём я часто думаю? - Катя повернулась к отцу и замолчала. Лишь с небольшой паузой Алексей Петрович осознал, что она не может ответить на немой вопрос в его взгляде.
  
   - О чём, дорогая?
  
   - Где я оступилась? Как я могла так оступиться? Я шла, к чему-то стремилась, о чём-то мечтала, что-то получалось, а что-то нет. А потом наступил момент, и всё стало необратимым и неизбежным.
  
   Алексей Петрович обессиленно пожал плечами:
  
   - Не знаю, прости, милая. Я не знаю.
  
  
  
   ***
  
   Родительский дом находился за городом в живописной местности, окружённой огромными соснами. Во дворе Алексей Петрович смастерил беседку для летних семейных обедов. В студенческие годы Катя переехала в свою квартиру, но очень любила приезжать в гости. Теперь ей предстояло вновь "прописаться" в доме.
  
   Пока Людмила Ивановна хлопотала по кухне, Алексей Петрович издалека наблюдал за Катей. Казалось, только вчера собирал её рюкзачок и отправлял в школу. Катя всегда была шустрой, с улицы возвращалась поцарапанной и в грязных одежках, а теперь...теперь она тихо сидела в беседке и смотрела в неизвестность непредсказуемого будущего. Кто бы сказал, что она там "видела".
  
   Еще в школьные годы она показала отцу свои первые наброски. Именно он настоял, чтобы она пошла в художественную школу, а потом была целая битва за университет искусств. И всё как-то хорошо складывалось, ладно да складно, пока проклятая авария одномоментно не разделила жизнь на "до" и "после". И если он легко мог сказать, как было "до", то определить состояние "после" ему не удавалось. По крайней мере, в пределах культурного русского.
  
   - Пойду ей кофточку отнесу, а то ветер ещё холодный, - Людмила Ивановна суетливо осмотрелась по сторонам.
  
   - Мать, оставь её. Ну что ты печёшься как о дите малом. Нельзя так. С другими - можно было бы, а с Катькой так нельзя. Она справится.
  
   У Людмилы Ивановны навернулись слёзы, которые она тихо смахнула передником.
  
   - Так жить невозможно.
  
   - "Невозможно" - её вторая натура.
  
   - За что ж Бог-то так наказал, а?
  
   - Не причитай, мать. Бог не наказывает, он испытывает. Ис-пы-ты-ва-ет.
  
   - Ой, Лёш.
  
   - Отставить слёзы! Накрывай на стол.
  
   Ещё через пару месяцев, после длительной и изматывающей беседы с родителями Катя вернулась в свою студию, где неизменным остался только мир картин и красок...
  
  
  
  
  
   Часть 2. Весна, 2010
  
   После работы Рома вернулся домой, где его ждало неприятное открытие: пропал кот. Рома прошёлся по квартире несколько раз.
  
   - Пушок! Кис-кис! Чёрт, ты где, собака! Или кот...
  
   Он не нашел своего брата меньшего ни на диване, ни под кроватью, и даже на батарее никого не оказалось. Честно? Роман не на шутку напрягся. Ему понадобился час, чтобы перерыть всю квартиру, вывернуть весь шкаф на пол и сорвать голос. Пушок исчез. В большое и неизвестное никуда. Потеряв надежду, Ромка вышел на балкон перекурить, все еще по инерции поглядывая по сторонам. Аналитический склад его ума отказывался понимать, куда мог деться кот из закрытой квартиры?
  
   Улица была наполнена привычными вечерними звуками и запахами: на детской площадке скрипела карусель, у кого-то в соседнем дворе надрывалась сигнализация, соседка жарила котлеты, на балконе этажом ниже девушка поливала комнатные цветы под едва уловимую мелодию Бетховена. О, чуднАя! Вот только кусок шерсти, развалившийся на её балконе под лучами весеннего солнца, Роману показался до боли знакомым.
  
   - Пушок, скотина! Я чуть не умер! Девушка! - она застыла и лишь немного повернулась в ответ на Ромкины истошные вопли. - Да, вы, с лейкой! Девушка, ловите кота, я его сейчас заберу.
  
   Правда, девушку с лейкой, очевидно, не особо тревожили балконные страсти. Она холодно отчеканила:
  
   - Я не вижу.
  
   "Обернуться не пробовала?", - какая мерзкая мысль, и придёт же такое в голову!
  
   - Да вон он, гад, как раз за Вашей спиной!
  
   По яростным ноткам, а точнее, аккордам в голосе хозяина Пушок осознал опасность сложившейся ситуации и, прижав уши к голове, шмыгнул в квартиру. Никогда в жизни Роман не спускался по ступеням так быстро... Этажом ниже и направо....
  
  
  
   ***
  
   Надменная барышня поразила изысками женской логики - со скучающим видом она ждала Романа на пороге своей квартиры, кокетливо поигрывая прядью волос. "Удивительная, - мелькнуло в голове. - Как я её раньше не видел?"
  
   - Здравствуйте! Я Роман. Мой кот...
  
   Она сдержанно улыбнулась и пригласила в свое жилище. Жилищем оказалась прямоугольная студия без наворотов и загогулин, вазочек, шкатулочек и прочего барахла, столь горячо любимого многими дамами.
  
   Девушка небрежно подхватила подол платья и медленно пошла в гостиную. Рома молча последовал за ней. "Хорошенькая", - мелькнуло в его голове. Жаль, длинная юбка не позволяла оценить все прелести её фигуры, но того, что Рома уже увидел, было вполне достаточно, чтобы простить меломанке равнодушие к судьбе пушистого беглеца.
  
   - Простите, пожалуйста, обычно он не ходит в гости, а тут...
  
   - Ничего. Ищите, он должен быть где-то здесь.
  
   - Пушок!
  
   Роман бесцеремонно заглядывал за зеркала и комоды, нырнул под стол и даже залез под диван. Внимание привлекли музыкальный центр и прелюбопытнейшая выставка дисков: Гленн Гульд, Бедржих Сметана, Андреа Бочелли и Стиви Уандер... Ромка внимательно рассматривал стеллаж, поймав себя на позорной мысли - большая часть имён ему ни о чем не говорила.
  
   Все усилия по поиску кота, увы, оказались потраченными впустую - Пушка нигде не было.
  
   - Странно, его нет, - Рома растерянно присел на диван, невольно уставившись на полупустой книжный шкаф. Несколько книг Борхеса, Келлер и Островского присоседились к иллюстрированным альбомам Тициана и Моне, а скромный мольберт с небольшим эскизом вжался в стену между шкафом и комодом. Ромкин взгляд приковала картина с одуванчиками, горделиво красовавшаяся на стене.
  
   - Это ваше? - Роман покосился на одно из полотен.
  
   - Что? Простите...
  
   - Картины... Это вы рисуете? Или кто-то в вашей семье?...
  
   Роман не мог понять, что поражало в этой девушке больше всего. Неуловимая грусть, которая сквозила в каждом её слове? Проникновенный магнетизм полуопущенных век? Или странная плавность движений? Казалось, что она все время боится что-то задеть... "И все-таки она удивительная!"...
  
   - Они великолепны! Столько цвета, такие детали... Особенно вот эти цветы.
  
   - Одувашки?
  
   - Ага, они, - Ромка подошел ближе к картине, открывая в ней все новые и новые детали. - Мне кажется, вы даже ветер нарисовали.
  
   - Спасибо.
  
   - Простите, я до сих пор не знаю... Как вас зовут?
  
   - Катя.
  
   Вдруг, по всей видимости, устав от скитаний, из недр Катиной картинной галереи вышел Пушок, который тут же был схвачен и пленен.
  
   - Вот мохнатая твоя морда! Спасибо, Катя.
  
   Она улыбнулась в ответ:
  
   - Берегите Пушка!
  
   Ещё с порога в Ромкиной голове назойливо крутилась одна мыслишка, но только добравшись до двери, он набрался сил и на одном дыхании выпалил:
  
   - А можно, я вам позвоню? - потом понял, что получилось как-то слишком резко, поэтому чуть тише добавил. - Расскажу, как у Пушка дела.
  
   Ромка впервые услышал, как Катя смеётся: искренне, заливисто.
  
   - Конечно, звоните,- без тени сомнения Катя продиктовала "домашний".
  
   Роман с Пушком вернулись в свою холостяцкую нору, которая казалась абсолютно лысой с её голыми стенами. Казалось, что всё вернулось на круги своя. Но нет, не всё и не казалось. Кое-что в Ромкиной жизни изменилось: Катя не шла у него из головы. Что-то не позволяло Роме забыть её...
  
  
  
   ***
  
   Вся следующая неделя прошла бездарно. Преодолевая внутренние сомнения и страхи, Ромка решился-таки набрать Катин номер. Честно признался, что повод не придумал, и поэтому звонит просто так.
  
   С Катей было легко и весело, её звонкий голос и задорный смех пробудил в нем ностальгию по любви. За полчаса разговора Катя перевернула его привычный быт и устаканившееся отношение к свободе. Положив трубку, он сразу начал разрабатывать план "пригласить Катю на свидание".
  
   На максимально допустимой скорости он мчался по городу, чтобы купить цветы, торт, фрукты. Он ещё не знал, что она любит, поэтому покупал всё, что казалось хотя бы отчасти подходящим. Он чётко представлял, как Катя откроет дверь, угостит чаем - куда деваться, если есть торт, он скажет ей что-нибудь и она ему улыбнётся.
  
   Пролетая на небольшой высоте мимо киосков и магазинов, Роман заметил красивую афишу и все придумал. "К черту торт! Мы пойдем в кофейню за углом, а потом на вечерний сеанс и посмотрим мелодраму". Сегодня он как никогда прежде готов смотреть фильмы о любви, потому что сегодня он в любовь верил...как никогда прежде!
  
  
  
   ***
  
   Погожим пятничным вечером Роман, вдохновлённый и букетом украшенный, терзал звонок Катиной квартиры.
  
   - Кто?
  
   - Роман.
  
   Она открыла двери и внимательно посмотрела на Ромкино плечо, не проявив никакого интереса к огромному букету тюльпанов. Рома невольно покосился взглядом, но с плечом все было в порядке. Природа её пристального внимания к нему осталась неизвестной.
  
   - Катя... Что-то случилось? - его сердце просто остановилось. "Я ей безразличен! Абсолютно. Даже бровью не повела". Букет безвольно повис в полуметре от земли. "Какой же я идиот!"
  
   - Нет. Я тебе очень рада. Проходи, не стой на пороге, - между ними вновь возник букет тюльпанов. - Какой странный аромат. Что это, Рома?
  
   Катин вопрос прозвучал как гром среди ясного неба. Рома внимательно посмотрел на неё: лицо с нежным румянцем, длинные волосы собраны в пучок, одна из прядей выбилась и неуклюже легла на шею; красивые чувственные губы плотно сжаты; легкое домашнее платье бантом присобрано под грудью. Удивительные, таинственные глаза чуть опущены и смотрят в сторону.
  
   Катя всегда смотрела в сторону, вот что придавало её облику особую магию - отрешённый, проникающий и в то же время как бы скользящий мимо взгляд. Романа обдало жаром, голова закружилась и дыхание перехватило. Последний раз он себя так чувствовал, когда плакала мама.
  
   - Катя... - каждое слово приходилось отрывать от дна сердца, - это тюльпаны.
  
   - Ой, спасибо большое. Не узнала, - грусть в её голосе просто парализовывала, наливала свинцом каждую клетку всего Ромкиного тела. - Так неожиданно.
  
   По Катиному лицу покатились слёзы - огромные, как жемчуг. Удивительная женщина и такие же удивительные слёзы - ни всхлипываний, ни дрожащего подбородка - только жемчуг, льющийся по щекам. Беззвучная, немая человеческая боль. Одна большая драма одной маленькой женщины.
  
   Левой рукой Катя прижала цветы к сердцу, а правой дотронулась до Ромкиной щеки и посмотрела на него. Земля под его ногами опрокинулась и провернулась несколько раз.
  
   - Рома, какого они цвета?
  
   - Розовые с бархатной белой оборкой.
  
   - Я не вижу, - прямо на его глазах в любимой женщине что-то разбивалось на осколки, ломалось в корне и разрушало её.
  
   Не сдержался - схватил её в охапку, прижал к груди и услышал свой голос:
  
   - Я люблю тебя...
  
  
  
   ***
  
   Закрой мои глаза
   Холодной кожей рук
   Не дай мне рассказать
   Про боль разлук...
  
   И в тишине звенящей
   Звенят осколки нашей
   Мечты о настоящем,
   А будущего...
   О. Газманов
  
  
   ***
  
   По данным Всемирной организации здравоохранения сегодня в мире 37 млн. людей лишены зрения. Ежегодно количество слепых увеличивается на 1 млн. человек. Каждые 5 секунд зрение теряет 1 взрослый человек, каждую минуту - 1 ребенок. К 2020 году количество слепых может увеличиться до 75 млн. человек. Всезнающий Гугл
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"