Чукча говорит про Аляску: --Селявизованная губерния. Не то, что здеся. Тама пиво есть "Туборг"!..Магазины тама, гостиницы, селявизири есть. И клуб рыбаков. И клуб охотников. Да, чё говорить...Э-эх! Слёзы только котютьтся, однако. Год 1980***
***Сглаз--не сглаз.***
Аркан сидел в автобусе у светофора. Он сидел лицом назад (были такие сиденья). На дороге во втором ряду стоял на газу "Жигуль". Аркан посмотрел на его водителя, а тот повёл свой потревоженный глаз навстречу неумолимой силе. Аркан быстро сомкнул веки, а потом уже смотрел только на свои колени. И ни в коем случае - на безвинного человека. Не приведи господь, тот получит отрицательный заряд. Аркан этого не хотел. Он в одну секунду сообразил, что его взгляд обладает страшной силой. Он никогда этим не пользовался. У него не было такого опыта. Ну, и не надо. Это ни к чему хорошему не приведёт. Год 1980 ***
***Уссурийск. Станция "Юный техник".***
В моём классе пахло древесной стружкой и нитролаком. А у Татьяны (по соседству) - высшей математикой. Так мы сидели однажды в сумерках у меня за верстаком и распивали чаи. Я вещал, как мы в армии месили глину для саманных кирпичей. Из них строили цех "Авторемонта". ....Мы вырыли круглую плоскую яму семи метров . Глубина поначалу полметра. А там глина. Мы её нарыхлили, всыпали туда соломы, налили воды шлангом.И пустили коня -топтуна. Первый жокей сел верхом, и началось круговое хождение. Этим первым был Гоша Бадаев. Он бурят и толк в этом знает. Он то и вёл всё дело. Потом и другие пробовали гарцевать. Я тоже захотел.Но, проехав два круга , смутился и соскочил на берег. Поехал другой ученик. -Я потому слез, что мне стыдно было помыкать на живом. На изнурённом и обречённом без просвета.--Ископаемое--... пробормотала Таня.. Я увидел, как изумлённо она покачала головой.(Она-- белая гуранка тоже выросла у Байкала. И на лошадей смотрела по--хозяйски, без эмоций.). ...Ну, конечно, у каждого в голове было одно и тоже: быть или не быть? "Быть" -- это настолько чревато.... именно с этой "праведницей", что лучше бы его и не было. Как мы удержались, один бог знает. Но жизнь после этого стала такой сутулой обязанностью... Как у того мерина....
Два слова о ''праведнице''.
Она после школы училаь в Сибирском университете на математика. В Иркутске. Там познакомилась с Митей. Вернее, он с ней. Он был ещё и боксёром. Учился на инженера -механика.. Ей было девятнадцать, а ему -двадцать семь.. В нём была сила и свинец в глазах, пробивавший, как пуля. Он сказал:--Пойдём распишемся. Будешь моей жной. А она, как кролик, онемела и думать вообще не может. Кивнула в полусознании. Так и началось.. Он взял её на испуг. Потом , в практической жизни, на должности он оказался неумелым и неуживчивым..Оклад был скудным. А дома ругался. Счастья не было. Сыночек рос -единственное утешение. Таня томилась. Она хотела восторга. Она хотела изумляться. Шли годы. Подходили интересные мужчины. Иногда завязывалась дружба. Со вздохами, стихами, галантностью и Луной. Были робкие касания и полная власть неутолённых капризов. И романтическая таинственность, и кодовый язык. Ей нравилось доводить прелюдию до максимального драматизма. С явным развалом чужой семьи. Но потом не хватало смелости развалить свою, и взять на свои плечи осиротевшего и растерянного поклонника. Она говорила:--Прощай! ...А ты бы и так разошёлся--. Она хотела пережить такое же снова. .. Ах, ты маньячка непутёвая! ...Год 1985***
***Корешок - соболёк*** Я чищу от песка и глины тебя, отросток корневой. Ты помнишь, выпимши в дымину я преклонился пред тобой?. Поодаль рубщики старались--их трасса строгая гнала. А прежде тут кусты шептались и верба тихая жила. Её в храпении треклятом бульдозер жадный уволок. Остался ты--ну, капля в каплю миниатюрный соболёк. Вот я тебе оправлю ушки, мордашку тонко остружу, и за неспешною просушкой хрустальным лаком освежу. Как чуток ты и грациозен, живой задор в тебе сквозит. Судьба простит нам наши слёзы и трассе, может быть, простит. Год 1986 ***
***Анютка*** Под низким небом ворон кружит, нужду мотая на крыло, а за окном Анютка тужит-в глазах от горя запекло. Глухая ночь. Собаки лают на скрип соседских костылей. И разведёнку истязает пустыня белых простыней. Никто лишёнку не согреет--глупцы блюдут Святой запрет. Без ласки женщина чернеет и проклинает белый свет. Анютка в муках и смятенье едва'' не воет на крупу''. Кому нужно её смиренье? Лишь государю и попу.. Год 1995***
***Грыжа Расеи***. -Что же Ленин дал маху в Швейцарьи, не устроил там переворот? Он `'болел'' за Ивана да Марью и по блату пустил их "врасход".Куропат от расстрелов дымился, беленил* кумачёвую страсть. Целомудренный капсюль молился, чтоб скорее в обойму попасть. Попросить знахаря Елисея* дать настойки хворобу лечить? Застарелая грыжа Расеи--пулемётом свободе учить. Притомила блажная коррида перековкой совков на ломы. И вопила слепая Фемида с Соловков до лютой Колымы. Надоело процессов гнусавье*--в каждой печени лязг гильотин. Эту рухлядь партком понаставил--мы кесарево сделать хотим.
*Белена -трава-дурман. *Куропатский лес - в Смоленской области. *Прокурор Вышинский гнусавил. *Елисей (королевич) оживил Спящую царевну. Год 1983 ***
Жандармоплётная стена, салютопальные зенитки, извечно блёклая страна, народ, "распущенный" на нитки. "...усь - атуська". Год 1983 ***
*** --Что Вы такой грустный идёте?--Ой! Я письмо написал Михаилу Евдокимову. -А, кто это? -Ну, артист-юморист. Высший класс! -А-а, да-да. Так что же? В чём соль-фасоль? -Я ему написал такое, что он, конечно, обидится. -Что же Вы такое написали? -Я написал, чтобы он опять пригласил Ирину Отиеву на свою "Баню". И ещё я написал, чтобы он всю свою кодлу не беспокоил. Пусть они где-то в домино играют. И чтобы он там тоже играл. Мне только её надо видеть. И слышать. Ой, как она поёт! Это что-то О'Собинова. Я не могу даже говорить. Я всё время хочу плакать. Такая царица-певица! Боже мой! -Это точно. И я, как Вы. Год 2000 ***
***Чукотская байка про Витуса Беринга. Год 2001 ***
Разговорился чукча Чукай с Командором Берингом (давно это было, около 1730 года). Чукай на причале, а барин на шхуне. Молол Чукай всякую романтизьму, чуть было не запел, ажно "петуха запустил". И докукарекался, про косаток-дельфинов и про кашалотов. Баял, что они как почтовые голуби между Аляской и Чукоткой шастають и словленных нерп в подарок привозють. Командор как разволновался, да как расстроился за такую немыслимую брехню:--Да, я тебя даже к преферансу не допущу, ёлка ты, палка! А не то, что ещё чего!-- Вот так, крича и спустился на сходни. Тут у него дальновидная труба и выронилась, упала, то исть. Бултых на дно морское, и поминай, как звали. Ищи-свищи. А звали её "Дистанция", во как! Жалко! Такая вещь ценная! Ну, Чукай и сиганул за ею в студённую воду, на самое, то исть, дно. А там рыба мерзкая несъедобная так и ходить кругами, так и ходить. "Лоханка" называется. Ну глубина при береге небольшая... А Командор опять волноваться стал:--Эй, ты где там, Чукай! -Не слыхать ответа. И кричит денщику Афоне:--Ну-ка ныряй, посмотри, что с ним! А Чукай-сорванец вдруг вынырнул вместе с окуляром-трубой, перепуганный весь и мокрый. И счастливый!Зуб на зуб не попадает. Командор кричит:-Афоня! Ну--ка,сухую одежду принеси-ко! Давай, давай! Чукай, беги сюда в кубрик, скидавай мокроту, переодеваться будешь! И водки тебе дадим. Согреться, чтобы! Ну, Герой!!! (и подумал ишшо:-И ведь плавать не умеет. Кто ж на Чукотке-то умеет? Зябко шибко! Каков герой, а! И ведь не кинулся меня жалеть и сочувствовать за потерю, или ради шкурных польз, а сиганул пулей в такую жуть). А ведь царь Пётр тако же спасал мальчишку в Неве в декабре 24-го году. Выташшил отрока, а сам заболел. И не встал ужо. Вечная ему память! Аминь!
Глава 2. Отогрели Чукая, оттёрли, переодели, чарку налили за храбрость. И Командор с ним чокнулся:-За храбрость! И ишшо подумал:--Ну, ведь неграмотный вовсе, а поди ж ты, что-то оччень понимает. Звериная интуиция. Преданность. Дистанцию со старшим соблюдает и оберегает аккуратно, как моё (!) богатство. Оччень интересный типаж, однако. Попрощался Командор с Чукаем. Афоня упаковал ему узел родной одежды в путь. И кижуча-рыбищу дал. Барин опять стоит, смотрит на студёный горизонт. Тама за дымкой должен чернеть гористый берег. Не срастаются здесь два материка. Нет, не срастаются Промеж них--море воды. Вот так и Чукай сказал. И ишшо сказал золотое слово, что в ясную погоду тот берег видно. (вот это и повелел разведать царь Пётр Ляксеич). Это ему важно было. Но помер, сердешный. Однако, Россия есть, и эта подробность ей нужна неоспоримо. Для грамотного бытования.И ишшо думал о промерах моря и зарисовках берегов. ''Одним словом--два слова''.(так говаривал в ХХ веке мудрец орлиного лёту Исаак Бабель, застреленный на этом восточном побережье за ненадобную мудроту).***
***Заколдованная спичка.***
Я раскрыл коробок спичек. Все белые, как обычно. Но одна оказалась тёмненькая. Наверно ясеневая. Случайно попала в общем потоке. Короче говоря, чиркнул, прикурил, закрыл. Прошла неделя. Выхожу покурить. Раскрываю коробок, а там всего одна спичка, тёмненькая. Я всегда прикуривал машинально, не глядя. Как же она единственная долежала до конца? И не попалась? Самая отличающаяся и сохранилась. Знак судьбы? Не верю. Но это же факт? Неисповедимы пути господни. Год 1995 ***
***Редакция Областной газеты.***
Я шёл... Нет, я летел в редакцию, как шмель на цветок. В кармане лежал листок бумаги- рукопись нового стихотворения. Я хотел удивить, привести в восторг моего литконсультанта Владимира. Я был уверен, что на этот раз уж точно, он с радостью примет моё сочинение. И оно в ближайшее время появится в газете, отпечатанное чёрным-чёрным шрифтом на белой-белой бумаге. Сладкая мечта! Какой я был наивный! ... Я вошёл в кабинет. Владимир читал какой-то машинописный текст. В комнате разговаривали ещё двое литработников. Я взял стул и тихо присел ближе к Владимиру. И не дышал. Он делал свою работу. Я ждал. Наконец , он протянул ко мне руку. Молча и холодно. Это у него юмор такой. Я вложил в эту руку свой "шедевр" и он стал его читать. Потом молча вложил в папку и опять занялся своей читкой. Ни слова, ни полслова. Ни восторга, ни улыбки. Холодно, как-то. Но бывало и хуже. Он протягивал мне моё "сокровище", т.е. оно на него не произвело... Всё происходило без слов и советов. Я несколько секунд ждал, а потом молча вставал и уходил. Как ушибленный. Впечатление было такое, как от удара о холодную каменную стену. Суровую, безжалостную, абсолютно глухую. Вот такой юмор! ... Я вышел в коридор, а там - очередной "псих", взволнованный, с небесными глазами. Пожилой такой колхозник. Ангел небесный. А жизнь-то наша, как раздавленная лягушка. Ведь всё нельзя (низзя!) Это низзя и это низзя. А он ещё этого не понимает. Такой наивный. Мне стало жаль его. Но я ничего не сказал. Пусть попробует. Может, у него действительно Шедевр. Я прошёл мимо, ни во что не веря и не надеясь. В той папке мой листок пролежит возможно и десять лет. Ничего не понимаю. Они хотят или не хотят развития Культуры в городе (области)? Кажется, не очень хотят. Очень сомневаюсь. Нет, они конечно хотят, но не смеют. Что-то у нас неладно. ...А как бы на это посмотрел рабочий или мужик-пахарь? -Дело-то не хлебное. -- А частушки кто придумывает. Народ придумывает. Значить, нужное это дело, хотя и не хлебное. Зато весело! А иногда и слезу вызовет.