Авторская вселенная и уровень могущества персонажа
Старая проблема неограниченных возможностей героя - никуда из фантастики не исчезала, и пропадать не намерена. Большая часть авторов интуитивно понимает, что бессмертный, могучий, гениальный и просто всевидящий персонаж - губит сюжет. Прямолинейный подход, когда герой на ровном месте вдруг "прокачивает скиллы" и без предупреждения увеличивает мощность ударов - устраивает далеко не всех. Но всемогущество подкрадывается к протагонисту разными путями. Авторы ищут неординарные подходы, когда мощь персонажа отчего-то не разрывает мир наподобие атомной бомбы: герой совершенствуется, и набирает очки, но его успех имеет под собой некое обоснование.
Рассмотрим один из таких путей.
Если взять обычного человека, дать ему неограниченное могущество, то может получиться история из рассказа Шекли "Кое-что задаром" - персонаж просто будет увеличивать нормы потребления. Если взять человека с воспитанием, и поместить его в экстраординарные условия, оставив ему возможности действовать, то всё может закончиться, как у Руматы Эсторского - тяжелейшим внутренним кризисом. Наконец, если главный герой станет расти над собой, и рост этот будет постоянным, то автор рискует не справиться с эмоциональной связкой "персонаж-читатель". Многие протагонисты уровня Эдмона Дантеса останавливались в своём личностном росте, а если шли дальше, то перерастали сюжет произведения - как мститель Гулливер Фойл перерос свою месть. То есть первым делом на пути к всемогуществу персонажа необходимо подправить личность. И проще всего сделать её фанатичной.
Кто такой фанатик? Каждый из нас убежден в своей правоте, и внутренне готов отстаивать собственные убеждения. Люди крайне редко признают себя неправыми в спорах, и только потом, в тишине, наедине с собой, меняют собственную точку зрения. Убеждения же фанатика неизменны при любых обстоятельствах. Самые значительные и страшные сдвиги в окружающем мире - это не повод менять хоть что-то в мире внутреннем.
С точки зрения автора и его преданных поклонников - у персонажа полный порядок. Он идёт к победе над мировым злом. Но с точки зрения сколь-нибудь отстраненного критика - беда. Могущество твердолобого героя, как гравитация черной дыры, искажает вселенную произведения.
Попробуем сравнить нескольких персонажей - каждого из своей серии романов, в которых они успевают раскрыть свою личность и прожить на глазах читателей изрядную долю своей жизни. Если брать российскую фантастику последних десятилетий, то хорошо подходят три героя фантастических произведений: араван Арфарра ("Вейский цикл" Ю. Латыниной), ударный инквизитор Курт Гессе ("Конгрегация" Н. Поповой) и бывший советский офицер Сварог (декалогия А. Бушкова).
У персонажей много общего: эти люди осуществляют головоломные комбинации - при том, что после них всегда остается если не выжженная земля, то необратимо нарушенное равновесие. Эти люди постоянно врут и обладают немалым искусством в любом случае оставаться морально правыми. Доктор Хаус на их фоне просто любитель. Последнее слово - всегда за ними, а любая ложь в их устах оборачивается необходимой "дезой". Они предают, убивают - и вообще-то лишены жалости в обыденном понимании этого слова. Закоренелые политики, когда это необходимо, росчерком пера или нажатием кнопки они готовы убить миллионы людей.
Но эти три персонажа, если так можно выразиться, фанатики абсолютно разного уровня адекватности, они стоят на разных уровнях могущества.
Арфарра - при всём своём уме, политической интуиции, личной храбрости и просто способностях гипнотизёра - трижды проигрывал свою борьбу, и дважды менял цели, к которым вёл других людей. Оставаясь предельно циничным и жестоким деятелем, он мог сказать на склоне лет о делах своей молодости: "ошибка пытать человека, не зная заранее правды".
Курт Гессе - это вариация персонажа, который в принципе не проигрывает. Он отправит на костер женщину, он убьет лучшего друга, допустит изничтожение целого города - но карьера его развивается не просто хорошо, а строго по восходящей. Он совершает одно историческое деяние за другим и как бы воплощает теургию [1] в карательных структурах. Он дружен с наследником престола, фактически, претендует на главенство в Инквизиции (пока относительно молод, но чем дальше, тем эти претензии будут проявляться явственнее).
Сварог - просто коллекционирует короны, женат на императрице и увлекается спасением планеты. Исторические деяния тут выходят на такой уровень, что Джеймс Бонд тихо плачет в уголке от зависти.
Можно ли списать эту разницу судеб лишь на различное отношение авторов?
Любовь автора к персонажу весьма субъективный показатель, в определении которого нет однозначных критериев. Любил ли Виктор Гюго образ Жана Вальжана? Несомненно. Только вот персонажу от этого легче не становилось.
Можно ли сказать, что книги Поповой и, тем более, Бушкова - просто "легкое чтиво", потому герой обязан побеждать?
С одной стороны романы "Конгрегации" действительно рассчитаны на самую массовую аудиторию, и часть образов там прямо заимствована из кинематографа, из самой что ни на есть "популярной культуры". Но дело не только в этом. Ведь Латынина в 90-е умела писать доходчивые и одновременно глубокие произведения, причем специально обосновывала требования по легкости восприятия: "хорошая сцена это полстраницы текста, два афоризма и один труп".
В "Конгрегации" Поповой, в "Вейской империи" Латыниной и в цикле Бушкова - видна принципиальная разница между персонажем и его историческим временем.
Успешность Курта Гессе - сродни успешности попаданца, который точно знает рецепты решения многолетних проблем. Он будто добивающий футболист один на один с воротами противника.
В романе "Natura bestiarum" показано, как вервольфы блокировали на лесном постоялом дворе нескольких человек, а среди них и отрока-вервольфа с его человеческой матерью. Осаду устроил отец юноши - решил, что пора делать из сынка настоящего людоеда. И вот этот отрок отдает себя в руки Курта Гессе. Юноша согласен муку крестную принять в руках Конгрегации. Потому как людей есть не хочет и устал прятаться. На том же постоялом дворе чисто случайно оказался охотник на вервольфов. Поначалу готов был убить мальчишку. Но главный герой его усовестил. И вот ближе к концу истории уже сообразили, что железные браслеты помогают оборотню бороться с трансформацией. Охотник чуть не руку молодому вервольфу пожал. Налаживается контакт между Конгрегацией и охотниками, а оборотня будут исследовать гуманными способами. Идиллия.
Но на деле, скорее всего, мы увидели бы там несколько другую картину: охотник из ордена/гильдии святого Христофора (которого изображают на иконах с собачьей головой) с напарником-вервольфом (тот вообще францисканец-терциарий) преследует кого-то из стаи "диких" вервольфов. И стычка за наследника весьма ценного дара - между "автохтонным" отцом и "цивилизованным" францисканцем - конечно, повод вмешаться для инквизитора. Но занять позицию "над схваткой", и предложить одновременно помощь охотнику и легальную жизнь юноше - не получится. Потому как охотник скажет отроку:
- Я через Марбург проезжал, там вакансия открылась. В тамошней страже - по улицам ворье гонять. Жилье обещают, в полнолунье хряка тебе дадут. Для "низкого" облика - у них и нормальные доспехи есть, бронзовые. Человеком когда будешь, железный ошейник придется носить, да, что ж поделаешь... Если война случится - в разведку пойдешь. Главное, чтоб тебя святой водой окропили. Но там отец Герман есть - он вашего брата понимает. Кропит так, что полный порядок...
А терциарий добавит:
- Пойдем к нам. Франциск Ассизский учил любить всякую живую тварь. У нас ты своим станешь. Если в человеческом облике - то и на мессе быть можно, и причащаться...
Что на таком фоне Курт сможет предложить юноше?
Аналогичная история в "Конгрегации" получается с языческими талисманами и христианскими реликвиями. Воины стремились заполучить боевые талисманы со времен неолита. Во время действия романов - уже тысячу лет церковь накапливает мощи святых, предметы их быта вообще и гардероба в частности. Средневековый человек обязан помнить о дюжинах разнообразных реликвий и памятных мест. Многие современники инквизиторов носили наперсные кресты-мощевики, ладанки, мололись перед иконами с мощами святых, а ковчежцы с различными реликвиями могли храниться в самых обыкновенных церквях.
На этом фоне Гессе далеко не сразу обзаводится чудотворными четками, а его коллега-охотник лишь в седьмом романе цикла прихватывает себе палец прославленной статуи.
С ведьмами у Курта Гессе всё серьезно. Крайний роман - "И Аз воздам" - демонстрирует читателю полноценное участие ведьмы в следственном процессе. Она - ценный expertus. Сканер, анализатор и немножечко детектор лжи. Причем у неё есть дочь - от Курта Гессе - которую по итогам заварушки будут учить в Конгергации разумному, доброму, вечному.
Нельзя сказать, чтобы Курт первым привлек необычных специалистов - реформатор инквизиции Альберт Майнц вообще приставил к делу раскаявшегося вампира. Но потом был перерыв на десятилетия в практике сотрудничества с полулюдьми...
Все эти противоречия складываются в немного иной статус нечеловеческих и магических советников, expertus-ов и добровольных помощников - причём статус должен быть иным уже не одно столетие. Учитывая идола, который служит домашним талисманом самого императора Священной Римской Империи, учитывая "нейтральных магов", о которых прямо говорит Курт Гессе. Магия, которая дает реальные результаты [2], и при том не требует продажи души дьяволу - должна прочно войти в военное дело, в политику, не говоря уже о простом крестьянском быте. Маги должны исполнять обязанности не шаманов-психологов-шутов, но вполне конкретных специалистов - врачей, инженеров, шпионов - с не менее конкретными результатами своего труда.
Их роль достаточно хорошо показывает А. Сапковский в "Саге о Рейневане": когда одному из лидеров чешских таборитов понадобилось вылечиться от камней в почках, и он точно знал, что слабый маг (но хороший врач) Рейневан может это сделать - то сам предложил пустить на магические ритуалы какое-то количество людей.
Но этого нет. Курт Гессе - если не первооткрыватель, то уж во всяком случае "изобретатель-рационализатор", настоящий Эдисон в оперативной работе. Ему надо просто быть волевым человеком, наделенным толикой здравого смысла - и уцелеть в очередной схватке. Потом его предложения обязательно найдут сторонников, и воплотятся в жизнь, потому как "невозможно остановить идею, время которой пришло".
Арфарра - стремящийся к справедливости и социальному благу - напротив, как бы поднимает на гору сизифов камень. Он желает устранение коррупции, достижения справедливости и разумного устройства общества. Ориентируется на образ "золотого века" - сравнительно недавнего исторического прошлого, когда государь Иршачхан попытался учредить в империи средневековую версию социализма. Разница исторического времени - у него в пассиве, а не в активе.
В результате половину пути к идеалу - он как бы получает поддержку судьбы, ведь противостоит откровенным заблуждениям. Но перед самой вершиной - всё разрушается.
При том делает Арфарра невиданно много. Интригами добивается возвращения провинции Варнарайн в империю. Предотвращает гражданскую войну, устраняя аравана Баршарга - человека, под командой которого была лучшая армия в государстве, но который принципиально не мог занять императорский трон. А потом его ждет неудача с масштабным социалистическим экспериментами - и ссылка. Его представления о благе для людей вступает в противоречие с разложением "средневекового социализма".
Через двадцать лет, по возвращении в столицу и едва ли не комедийному возведению в ранг первого министра - ему удается быстро взять реальную власть и подавить восстание. Он проявляет терпение и постепенно воспитывает из молодого Киссура государственного деятеля. Бережно восстанавливает полуразвалившуюся империю, будто склеивая разбитый сосуд. Потом - проигрыш интриги. Государь отправляет его в отставку, в итоге крах "буржуазной республики" - потому как в империи бушует страшная гражданская война, которую можно остановить лишь жесточайшей диктатурой.
После вмешательства землян и полувоскрешения (его распяли на воротах, и лишь медицина будущего помогла казнимому) наводит порядок в империи. Неплохо восстанавливает страну. Но его смерть от отчаяния - невозможность чисто монетаристского подхода, который он усвоил от земных экономистов. Удача ждала уже Шаваша - ученика земного "прогрессора", который заставил Землю дать всем аборигенам планеты гражданские права.
Получается, что Арфарра - заблуждается. Бесконечно удаленная causa finalis, которая будто в кармане у Курта Гессе, никогда не открывается Арфарре во всем её величии. Он - фантатик, но, если так можно выразиться, на ограниченной дистанции. Дорабатывает до полного краха, до поражения, но потом переосмысляет свои действия.
Отставание в историческом времени не делает его или других вэйцев идиотами - землянин Ванвейлен, попавший в провинцию Варнарайн, на голову проигрывает Арфарре, как политическому деятелю.
Но вот господин Ван - министр и "прогрессор" - действует куда успешнее. Он - тот самый апостол капитализма и методично воплощает заветы Адама Смита. Пока он плетет интриги и ведет реформы - все получается куда лучше, чем у Руматы Эсторского. Когда исчезают возможности что-то сделать - он не повторяет подвигов инженера Лося с красноармейцем Гусевым в "Аэлите", обороняя последнюю баррикаду, а спокойно уходит в сторону. Фанатиком его нельзя назвать.
В этом спокойном уходе - проявляется еще одно различие.
Абсолютная истина, которая в религиозной оболочке доступна Курту Гессе - требует своего института. Своей структуры, в которой она уже была воплощена ранее.
Попова описывает идеализированную инквизицию. В этой организации отсутствует реальная борьба за власть. Виднейшие иерархи (кардинал Сфорца) воздерживаются от алчного накопления имущества. Им неведом блат, то есть "непотизм". Работники среднего звена не пытаются урвать себе дом получше, а заодно коня и камзол - и это при сказочных полномочиях. Курт Гессе упоминает случаи corruptio, но сказать, что это системная проблема для инквизиции - невозможно.
Идеализированной же инквизиции соответствует идеализированная империя. Первый Рейх, при всех своих недостатках, описывается как лучший дом для многих народов. Наследник престола - будущий идеальный католический монарх. А нынешний правитель весьма умен, реально заботится о подданных. Причем инквизиция - не противостоит другим бюрократическим структурам империи. Идет последовательный сбор технологий (книгопечатания), открытий (имеется карта "Винланда", т.е. Америки).
Оттого у Курта Гессе есть универсальный приём, которым не грех пользоваться при первой возможности: надо противопоставить еретика - высшему знанию, абсолюту. В этом противопоставлении и есть залог побед инквизитора. Курт Гессе есть воплощение абсолюта, как бы острие громадного проекта.
Но тут возникают вопросы.
Ведь идеальной структурой в мире, где происходя чудеса, и Христос описывается буквально в христианском понимании - должна быть церковь, царство христово на земле.
А симфония религиозной и светской структур должна быть достигнута в первой христианской империи - в позднем Риме. То есть Курт Гессе, который реально находил бы оборотней, "ставил в ряды" ведьм и пытался просеять языческих мудрецов на предмет полезных качеств - должен был бы жить во времена императора Константина Великого, когда созывался первый вселенский собор, обретался животворный крест, строился первый храм святой Софии. Или Юстинана, который уже точно бы христианином и восстанавливал империю...
Но в XIV-м веке - тогда шло становление обновленной инквизиции, и служил Гессе - царит гнилое двоепапство. И хотя христианство, как мировоззрение, не оспаривается - уже масса предпосылок к началу Возрождения. Не говоря уже об исламе - конкурирующей мировой религии.
То есть мы видим не первую, но очередную христианскую империю. В которой реализуется очередной проект государственно-религиозного строительства, с намеком на централизованную бюрократию и технический прогресс.
Возникает противоречие между абсолютным характером христианского откровения - и тем, что его начали реализовывать лишь через тысячу триста лет после Христа. Это главное системное противоречие цикла романов. Победы героя потребовали упрощения мира.
Разумеется, можно сказать, что идеи Курта Гессе, проект инквизиции и централизованной империи - уже воплощались. Ставили в ряды ведьм, маги-нейтралы принимали сторону христианства и т.п. после чего наступал откат. Распадались империи, вырождались ордена. Варвары опустошали города. И даже традиция, хранительницей которой выступает церковь - не спасет XIV-го века Рим от избрания папы-сатаниста.
Тогда почему именно в Рейхе должна воплотиться истина? Чтобы рассуждать о таком - требуется показать эволюцию предыдущих империй. Или воспроизвести хотя бы рассуждения Гегеля о том, как меняется историческая миссия народов, как развивается история - что не получилось в Византии, у франков, у мусульман.
Что же Станислав Сварог на фоне подвижника Арфарры и достаточно скромно живущего Курта Гессе? Он категорически разрешает себе плотские удовольствия. Купается в роскоши. Разбрасывается деньгами - что не удивительно, поскольку через руки свежеиспечённого короля проходят финансы почти всей планеты. Порою его капризы отражаются в странных приговорах. Он авантюрист.
Но Сварог совершенно фанатично противостоит дьяволу и реализует проект объединения всех королевств Талара под единой властью.
Наделен ли Сварог неким знанием абсолютной истины?
В какой-то степени - да. Это персонаж, у которого в кармане практически всегда есть правильное решение проблемы. Разница в историческом времени тут иная: Сварог прибыл из 1991-го года, из "шестнадцатой республики" Союза, с ним опыт мировых войн, неплохое знание истории, а так же ухваток бюрократического аппарата. На единственном континенте планеты Талар - феодализм. А на летающих островах ларов (к элите которых он вдруг оказался причастен) - развитой гедонизм, когда всё работает само собой, и живут люди по шестьсот лет. Сварог довольно быстро начинает обрастать дружиной, правильными знакомствами и умопомрачительными артефактами.
Нополной монополией на истину он не обладает. Многие информированные люди поясняет ему положение вещей самыми простыми и доходчивыми словами. И про фактическое вырождение ларов-долгожителей, и про сложности обустройств "наземных" государств, и про особенности борьбы с нечистью. Сам Сварог вовсе не стремиться выглядеть умнее, чем есть на самом деле. Советуется, привлекает специалистов - от лесных гадалок до канцлера империи. Не чуждается работы с литературой и тщательного просмотра видеоматериалов - умные мысли приходили людям в головы и раньше, в прошлые столетия.
Нельзя сказать, что бывший майор имеет в голове идеальный готовый проект - Талар переживал несколько волн технологизации, все они завершались катастрофами. Сварог понимает, что его волна "модерна" - далеко не первая. И всех причин, по которым крахом кончились предыдущие, он не знает. Его побочная, так сказать, инквизиторская, задача - уничтожение всех воплощений Сатаны в этом мире. Попутно - расчистка материка от зловредных реликтов.
В чем же "архимогущество" этого персонажа - ведь крепкий удар и доля везения есть у многих?
Сварог Барг - монополизирует воплощение верных управленческих решений. Он - первый и единственный, кто может правильно нарушить старый закон. Или джентльменское соглашение, которое висит на шее спецслужб. Отчего-то первый из ларов, кто решается обзавестись на материке собственным государством. Это весьма странно, учитывая его отца-авантюриста и массу других авантюристов-ларов, которые странствуют по материку. Кстати, "холодный доктор", ренегатствующий лар, взял под контроль государство обычных людей, но сделал это тихо, подковерно. Однако он был в розыске. А Сварог сравнительно легко монополизирует разведывательную деятельность в Империи - потому как не скован ограничениями, кроме верности императрице. Его же предшественник Гаудин - закостенел и отчаялся.
Град редкостных артефактов, которые сыплются на Сварога, и толпы абсолютно уникальных личностей, которые ищут встречи с ним - закономерное следствие этой монополии. Сколько сотен лет волшебному топору лежать в лесной избушке? А тут - шанс зацепиться за яркого человека. Вот он и цепляется. Сколько лет мастеру Вингельту ждать второго шанса, чтобы уничтожить "чертового мельника"? Пять тысяч. А тут можно сделать ставку на человека, который вдруг окажется в состоянии дать по голове древнему роботу. Это, конечно, могут сделать и некоторые другие люди, но Сварог - вот он, уже в центре событий.
Там где надо переходить от правильных слов к делу - Сварог. Там где без пользы тратят силы, тычась, как слепые котята - тоже он. Потому как трезвыми глазами может посмотреть на ситуацию. Пришел, увидел, победил.
Поэтому и начальников у Сварога практически не осталось. Там, где действует его монополия - он сам себе единственно возможный начальник.
Разумеется, людей подобных Сварогу, за все годы существования империи должно было накопиться гигантское количество. И "фора" в историческом времени у него неприлично велика - по некоторым артефактам это десятки тысяч лет.
Подход к всемогуществу персонажа - через монополизацию отдельных качеств - не слишком новый. Греческая мифология тут лучший пример, ведь богам приходилось как-то договариваться, потому что море не может окончательно затопить сушу, а солнце - высушить море.
В нынешней масс-культуре персонажей с экстраординарными возможностями - хватает. Генерация американских супергероев, людей "Х", и всяческих бэтменов - очень схожий случай. Это гипетрофирование отдельных качеств, которые приходится раздавать как героям, так и злодеям - строить мелодию сюжета на противостоянии "секторальных абсолютов".
Чем более абстрактные качества воплощает персонаж, тем сложнее и интереснее его связь с миром. Халк - это чистая и тупая сила. Как и большая часть супергероев, копирующая греческих полубогов. Изобретательность - это тоже качество, но чтобы его воплотить - требуется уже мастерская, подпольный завод гения или корпорация "железного человека".
Но разница между выдающимся качеством и монополией - громадный шаг в сторону упрощения авторской вселенной.
К истине ведет больше путей, чем ко лжи - поэтому монополия на истину практически недостижима. Если так, то герой почти всегда должен будет сталкиваться с альтернативными проявлениями будущего, которые конкурируют с его личным проектом. Самый передовой персонаж неизбежно будет существовать как бы в тенях, которые на него отбрасывают пусть не обогнавшие, но идущие параллельным путем конкуренты.
Как в технике нельзя быть первым во всем, так и в науке, и в обладании некоей высшей истиной. Пример чему - "Анафем" Нила Стивенсона - между параллельных миров, между разных учений и гипотез - выбор приходится делать каждый раз, и нет абсолюта, за который можно зацепиться на веки вечные. В этом смысле араван Арфарра - монополией на истину не обладает, и как бы размазан по историческому времени - здесь он объясняет Ванвейлену (человеку будущего) элементарные вещи, а тут - сам не может понять очевидных последствий собственных ошибок, особенно в свете "наступающего капитализма".
Но Курт Гессе и Сварог - как бы носовые фигуры на собственных Титаниках - впереди них нет никого. Немецкий инквизитор, вся Конгрегация и первый Рейх - не имеют конкурентов. Ни среди сослуживцев, ни среди других католических орденов, ни среди других держав. Только врагов по ту сторону добра.
Каков же итог сравнения трех персонажей?
Что за качество воплощает персонаж - не суть важно. Сила, долголетие, удача, стяжательство. Даже знание о каких-то особенностях будущей эпохи - путешественники во времени точнее любой цыганки знают что будет, если они промолчат.
Но чем более монополизированным становится сильное качество, тем большую фору в историческом времени потребуется предоставить персонажу, а фора эта достигается упрощением мира. И если в тексте проявляется связка "супермен-анахронизм" - это повод насторожиться.
Декабрь 2015
[1] "Теургия есть действие человека совместно с Богом, -- богодейство, богочеловеческое творчество" Н. Бердяев
[2] Именно магия, а не самообман. Плацебо, при истовой вере пациента, может вылечить весьма ограниченный круг заболеваний. Эту грань между плацебо и антибиотиком - средневековые астрологи не переходят, хотя их вмешательство в политику может быть значимо.