Аннотация: Какими типичными способами пытаются фантасты передать дух древности
Бескаравайный С.С.
О древностях в фантастике.
Веке в 19-м авторы часто приписывали своим героям родословную: многие хотели подражать дворянству, и читателю было лестно отождествлять себя с персонажем, имеющим тринадцать колен зарегистрированных предков. Бурное, переменчивое двадцатое столетие смело эту моду: родословная не воспринимается, как нечто обязательное - слишком много влиятельных людей не могут похвастаться безупречными предками. Но жажда почувствовать за спиной авторитет вечности - осталась. Пусть не в родословной. Есть история народа, страны или профессии.
Детективы и разнообразные исторические повествования уже не могут дать желаемого в полном объеме: слишком исследованы, затерты и захватаны крупнейшие исторические личности. Не так просто написать о Петре 1 лучше Алексея Толстого. Трудно по-новому изобразить Жанну д,Арк - уж сколько раз выводили ее на страницах романов. Читать повторения скучно. А продираться сквозь откровенную неправду и глупые выдумки просто неинтересно.
С разнообразными реликвиями - та же незадача. Очередной алмаз раджи, императорский меч и корону российской империи читатель заранее может себе представить во всех подробностях - он видел их на экране.
Есть путь утонченной исторической мозаики - романы Умберто Эко лучшее тому подтверждения. Можно раскрыть перед читателем закоулки не просто исторической эпохи, а сознания людей, в ней живших. Но и тут не все гладко: стоит написать менее качественное произведение, и получившаяся картинка, типа "Экслибриса" Росса Кинга, будет очередным историческим романом, пусть и с прихотливой интригой. Добавлением фактов тут не спасешься - лучше уж писать художественно оформленные исторические обзоры вроде "1185-го года".
В то же время, рядом процветает жанр, где можно выдумывать любые родословные, приписывать неограниченное число нулей к юбилею и вообще, чувствовать себя свободным от давления исторической правды. Фантастика. Однако, она не возникла за один год и тоже имеет в себе большие традиции, равно как и множество глупых стереотипов. Попытаемся разобраться с ними, сделав две важные оговорки.
Во-первых, те приемы, которыми пользуются фантасты, чтобы добиться ощущения древности, сильно зависят от основной идеи произведения. Развлекательная литература может позволить себе много больше допущений, чем серьезная работа. Разудалый фарс вовсе не стремится убедить читателя в своей полной правдивости, а серьезное исследование редко смешит его - у них разные цели. Существует еще и контекст, и срытые замыслы автора. Но разве не сравнивают краски разных картин по их тональности и насыщенности, разве нет шкалы громкости звуков, которой пользуются вне зависимости от характера музыки? Следовательно, приемы создания духа древности можно классифицировать по степени достоверности и оригинальности. Во-вторых, все трюки имеют свойство повторяться. Очень много зависит от уровня осведомленности читателя - будет для него этот литературный выверт оригинальным или штампованным. Соответственно, авторы ориентируются на культурный контекст. Но если взять усредненный читательский запас сведений и не принимать в расчет моду, которая все равно забудется через пару лет, мы получим достаточно устойчивый набор знаний, по отношению к которому и можно оценивать оригинальность литературных находок.
Главной чертой фантастики в вопросе фабрикации древностей есть разнообразность. Фантастика как "литература, которая желает странного" несет на себе иллюзорно-компенсаторскую функцию. Человек жаждет уйти от серой действительности. В каждый исторический период он уходил от нее по-своему. Потому начало и середина двадцатого века - это попытка просто раздвинуть границы исторического романа. Роберт Говард, автор Конана-киммерийца, фактически приписал истории человечества еще одну эпоху, продолжительностью пятнадцать-двадцать тысяч лет. Названия стран и народов - просто изуродованные современные обозначения. Образы героев и магические трюки - заимствованы из фольклора. Вот и фигурирует на пути непобедимого варвара Афгулистан и Запорожка, пирамиды, неотличимые от египетских, и многочисленные африканские божки. И даже от наличия магии историческая правда в этом случае не особенно страдает, так как Конан, трудясь на ниве борьбы со злом, истребил всех мало-мальски значимых чародеев. Оставшаяся шваль и дотянула до современности.
Подобная традиция - выдумывать предысторию нашему миру или отдельно взятому государству, имела предысторию. Мощнейшим ее представителем является миф об Артуре: десятки литературно обработанных вариантов, громадное число ссылок на эту эпох и ее героев, множество экранизаций. Сейчас же можно наблюдать одновременный процесс выдумывания фантастами протоистории, и, одновременно, совершенно серьезные политические попытки эту историю доказать.
Практически у каждого народа (если есть у него фантасты) подобная традиция существует и выросла она, по сути, из эпоса. К старым, проверенным временем персонажам, добавляют даже не магии, а ее правдоподобных атрибутов. Делают героев чуть более циничными, расчетливыми, пытаются добавить капельку обыдености - и вот готов очередной опус. Можно заниматься предысторией вымерших, либо малочисленных народов. В поздней античности и средневековье эту функцию выполняли греческие мифы и повести об Александре Македонском - герои были достаточно известны и, одновременно, доступны для переделки. Сейчас выдумывают многочисленные скифские государства, раннеегипетские цивилизации, а уж что сделали с доколумбовой Америкой и говорить страшно.
Частичное расширение истории, однако, не всех устраивает. Сколько не старайся, больше сотни тысяч лет не добавишь, да и те надо подогнать под нынешние реалии. Приходится отрываться от исторической действительности совершенно и уходить в свободное плавание.
Здесь перед каждым фантастом встает проблема: можно сочинить сколько угодно поколений предков, перечислить тысячи королей, но не скучно ли читателю будет разбираться во всем этом хламе? Возьмем короля Кпахозола - кто о нем что знает? Автор этих строк, например, ничего. Титан фэнтази, Р. Толкиен, выдумал несколько громадных родословных - перечислить их могут разве те, кто начал всерьез учить эльфийский язык. Реальная история, как ее не уродуй, уже читателем выучена: маленький город Ершалаим, скромное прозвище Львиное Сердце, ненужный поначалу никому порох - обо всем этом он слышал.
Однако львиная доля современной фэнтази держится на одном и том же приеме: анонсировать отдельный мир, выдумать для него карту, часть имен героев и несколько оригинальных моментов. Остальное - безжалостно позаимствовать. Ну не получается у многих быть демиургами.
Как доказать этот, на первый взгляд спорный, тезис? Найти в сочинения фантастов универсалии - неизменные от романа к роману, от автора к автору творческие приемы. Если разнообразие их применения, их форм растет - авторы постоянно что-то выдумывают и каждая хорошая находка может основать традицию. Если их количество неизменно или растет очень медленно - что-то не так.
Первый пример: вождь альтернативной/космической/ просто дикой орды с высоким процентом вероятности получает имя из татаро-монгольского набора. У Г. Гаррисона в "Конных варварах" герой сражается с вождем кочевником Темучином (детское имя Чингис-хана), а у Олдей, в "Пути меча" герой противостоит объединителю кочевых племен Джамухе (имя неудачливого соперника молодого Чингис-хана). Он может стать Батыем, Ханом, Джучи - не суть важно. На неподготовленного читателя это может произвести впечатление, человеку же, знакомому с этим набором имен, подобное заимствование слишком бросается в глаза.
Возьмем более обобщенный пример: облик и занятия гномов. Представим себе чисто выбритого, высокого, ясноглазого, всю жизнь занимающегося только творческим трудом гнома-интеллигента. В принципе, найти таких можно, но лишь как своеобразную литературную пряность, не претендующую на слом стереотипа. В историческом плане эта закономерность повторяется: все или почти все подчистую заимствуется у Толкиена. Эльфы и гномы - обязательно древнее человека. И те, и другие - обязательно консервативны и страшно не любят перемен.
Спрашивается, неужели вообще не выдумывали новых народов? Ни в коем случае - четверорукие и многоглавые, приплюснутые и раздвоенные - не сосчитать. Скажем, в книге А. Нортон "Звездная пехота" фигурирует впечатляющий набор древних рас. Но! Может ли читатель вспомнить их названия? Литературная фантастика в последние годы породила только две общеизвестные древние народности, достаточно знамениты для качественных попыток подражания: Странники (А. и Б. Стругацкие) и Предтечи (та же А. Нортон). И что же мы видим - названия этих рас заимствованы у сложившихся смысловых образований, то есть это имена нарицательные превращенные в имена собственные. По тому же способу проходят и марсиане (фантастическая раса, ныне вымершая от научных исследований), тельциане, андромедане и т.п. В фэнтези после Толкиена, фактически, удалось ввести только одну новую расу - Сапковский выдумал краснолюдов. Имеются еще бесы и дэволы - в МИФологическом цикле Р. Асприна. Вот только они там уж очень на своих, прописанных в мифологии, собратьев: и рогатым обликом, и не слишком великим умом.
Перед нами, фактически, альтернатива - либо древность будет выдумана, упомянута один единственный раз, но тогда ее никто не запомнит, либо придется воспользоваться уже готовыми штампами. Фантаст, не имеющий возможностей создать нечто радикально новое, в своих рассуждениях о древности стиснут массовым сознанием, - что туда не влезает, то и не существует. Но талант сможет раздвинуть эти рамки, а посредственность и не подумает выйти за их границу.
Из этой дилеммы следует понятный алгоритм действий: списывание у своих коллег по цеху - еще полбеды, пытаются выдрать из исторической эпохи несколько узнаваемых черт и тем сделать выдуманный мир привычным и обжитым. Когда делают качественно, со знанием дела - это вполне благопристойный литературный прием. Упоминаются автором булатные клинки, идущие по экстраординарным ценам, и сразу становится ясно - огнестрельное оружие либо еще не изобрели, либо оно крайне несовершенно. Кто-то хвастается изобретенным печатным станком - эпоха тоже приблизительно понятна.
Вот когда начинается анахронизм в предметах - только держись. Самый распространенный прием: вытащить из будущей эпохи пару-тройку эффектных технических изобретений. Любимый арбалет врага короля Артура. Откуда? Китайский импорт? По Европе еще пятьсот лет все будут только с луками бегать. Подзорная труба в древнем мире, где все уверены в том, что Земля плоская? А почему не посмотреть на небо и не понять, что вокруг много планет? Груда железных листов - явно из-под прокатных станов - в руках орды кочевников? Или просто множество железных доспехов у ахейцев под Троей? Или установка залпового огня у альтернативных древних китайцев?
Авторам, в действительности, ни кто не запрещает привносить в свой мир что-то новое, до толе там не известное. Это может быть вполне естественное опережение времени, нужное, чтобы подчеркнуть его древность. Лучше многих об этом сказал Звягинцев в своей бесконечной саге о покидающем Итаку Одиссее - инерция человеческого мышления порой чудовищна, народовольцы охотились на царя с бомбами, а подстрелить его из берданки не додумались! Однако техника, как и шахматы, имеет железное правило: взялся - ходи. Есть оружие - под него должна быть технология. Откуда взял кочевник мартеновскую сталь для своих щитов? Ввел автор техническую новинку - обязан подумать, как она повлияет на общество. И не через сто лет, когда герои повествования умрут своей смертью, а в момент событий.
Порой бывают откровенные удачи: "Машина различий" Гибсона и Стерлинга, "Холодные берега" Лукьяненко - основа разницы в технологиях заботливо описана авторами и тщательно продуманы ее последствия. Большая же часть фэнтази в этом смысле - не менее откровенный мусор. Достойнейший, на первый взгляд, цикл Андре Нортон - "Ведьмы из Эсткарпа", "Хрустальный грифон", "Год единорога". Общим мотивом через них проходит война средневеково-магического королевства с заморскими пришельцами, оснащенными танками и огнестрельным оружием. Это самое огнестрельное оружие упорно не заимствуется, хоть война и идет долгие годы. Уж если индейцы латинской Америки после первых лет непонимания, сами взялись за мушкеты, чего уж эти товарищи, многие из которых совсем не маги, упорно полагаются на луки и стрелы?
Однако, самым интересным, популярным пусть и самым в графоманском смысле опасным приемом фабрикации духа древности остается разговор а) о пророчествах, б) об артефактах. Дескать, на высоком дубу в хрустальном ларце имеется вырезанное на костях утки и написанное на скорлупе яйца пророчество: "Путник, ты уже опоздал". Нет, порой их выписывают тщательно, как сюжет детектива, рассеивая по главам незаметные подсказки. Тогда герои сохраняют свою живость, действуя по собственному разумению, а не по прихоти автора. Но проще - сделать предсказание козырным тузом и способом выкрутиться из любой передряги. Упала майору Сварогу очередная корона на голову - это ведь было предсказано, идет главный герой черт знает куда черт знает зачем - так ведь цыганка нагадала.
Отдельный вопрос - происхождение предсказаний - откуда автор заимствовал их, если заимствовал вообще? Самый общий типаж старинного пророчества - о герое. Встречается практически в любой мифологии и обещает появление товарища, который решит проблемы. Если это будут вообще все проблемы, то герой становится мессией. Как не используй такое предсказание, всегда найдут к чему придраться и обвинить в плагиате. Бывает предсказание битвы, стихийного бедствия и вообще всех сколько-нибудь серьезных явлений - вернее, все эти предсказания уже были.
Весь вопрос, хватит ли у автора фантазии, таланта и трудолюбия соорудить одновременно знакомое и оригинальное пророчество? "Многорукий бог далайна" С. Логинова содержит именно такую работу: целая связка оригинальных мифов и сказок об илбечах - особой разновидности магов, что создавали в ядовитом океане сушу, пригодную для жизни человека. Обошлось ли тут совсем без заимствований? Нет. Из монгольского взяты имена и названия, много предсказуемой морали и узнаваемых политических реалий. Вот только все вместе - сплетается в самостоятельный "культурный пласт".
Если же автору лень думать - он берет первый попавшийся под руку (значит, самый раскрученный) миф, и засовывает его в ткань повествования. Какая мифология растиражирована больше всего? Иудейская и раннехристианская. Потому воспоминания о потопе, Вавилонской Башне, Содоме и Гоморре, раздвигании Моисеем вод - наслаиваются одно на другое. Из всей груды выделяются два основных мифа: о конце света и о подлинном имени бога. Количество вариантов подлинного имени, высказанных в разных произведениях, превысило чуть ли не все возможные варианты, а дата конца света назначается на каждый день и так же аккуратно не переносится на послезавтрашний. И не надоело еще?
Что идет по популярности вслед за этим? Кельтская мифология, немного из немецкой, китайская и т.д. Рейтинг предсказаний в фентези совпадает с рейтингом мифов, а частота упоминания того или иного предсказанного события в научной фантастике коррелируется с яркостью тех или иных футурологических прогнозов. Как можно обойтись без Нострадамуса? Без ядерной войны, которую вспоминают герои году эдак в 2500-м?
Грамотно выдумать артефакт совсем непросто. Чаще всего для этой цели берут камни (можно драгоценные), инкунабулы (бывает, и на человеческой коже), иногда мечи, реже - изделия из хрусталя. Форма, название и свойства - основная проблема. Легко догадаться, их норовят стянуть из уже готового эпоса. Если камень - тяжелый булыжник, а еще лучше валун, то запахнет Стоунхенджем, если драгоценный - каким-либо из исторических бриллиантов. Скупо говориться, что вокруг булыжника надо ходить в день летнего солнцестояния, а за бриллиант пролили столько крови, что в ней можно утопиться. Свойства артефактов - стандартны. Мечи острые, рукописи непонятные, камни или помогают вылечиться, или загоняют в могилу. И все - чем меньше подробной истории, тем лучше. Главное ввернуть подходящее имя - Копье судьбы, скрижали Моисея, перстень Борджиа. Читателя лучше пугать трупами, что валятся вокруг реликвии в момент действия, а не посвящать в детали, которых не знает и сам автор.
Разновидностью артефакта выступает заброшенный храм/поселок/город. Если отмести всю груду стандартно-понятных перепевов на мотив Хара-Хото, построек на озере Титикака и жилища бандерлогов, то останется, только два варианта, которые обыгрываются с той или иной степенью достоверности. Это город построенный старой расой - не людьми - тогда его возраст не меньше десяти тысяч лет, и может доходить до миллиона. Постройки в таком городе трудно разрушаемы, но почти дочиста ограблены. Герои ищут клад, а находят непонятные пуговицы, странные скелеты и неприятности. Есть города оставленные людьми. Им не больше нескольких сотен лет и они очень похожи на настоящие, вроде Ангкора. Единственное отличие - там водится много нечисти. От ядовитого плюща (Б. Хэмбли "Драконья погибель") до откровенных приведений ("Черный смерч" Перумова и Логинова).
Заклинание - сочетает качества артефакта и предсказания. Это информационный артефакт, который можно использовать как инструмент. Не самым редким приемом есть скрытность заклинания от читателя. Дескать, зачем ему это? Необходима обстановка тайны. Да и не согласуется правдоподобность заклинания с его всеобщей доступностью. Описывают шевеление губ персонажа в момент произнесения волшебного слова, добавляют шумовых эффектов, ведут повествования от лиц, не понимающих языка заклинаний.
Если автор все же решает сказать устами своего героя магическую фразу - здесь всплывают те же проблемы. Создать с чистого листа "рыбий язык", чтобы написать парочку путь даже очень качественных заклинаний, не всякому по плечу. Латынь, санскрит, древнееврейский, древнешумерский, реже китайский - основные магические языки, что позволяют обеспечить повышенную сакральность. Но почему обычные фразы, составленные якобы во времена оны, теперь имеют такую силу? Ведь они устарели! Как современым духам, при жизни бывшим разносчиками пиццы, уборщиками и гувернатками, разобраться в толковании Каббалы или латинских фразах? Эта проблема - перевода заклинаний на современные языки, - насколько известно пишущему эти строки, была поставлена единственный раз: А. Лазарчуком и М. Успенским в романе "Посмотри в глаза чудовищ". В подавляющем большинстве других случаев, когда заклинание на древнем языке все же звучит - это либо самая обычная фраза, которую тысячи раз произносили, пока язык был жив, либо бессмысленный набор слов, что произведет впечатление разве на безграмотного стражника из "Принца и нищего".
Однако авторы, порой бессознательно, ощущают проблему. Бывает, героев заставляют пользоваться труднопроизносимыми буквенными сочетаниями. Читатель, после одной неудачной попытки выговорить написанное, потом равнодушно пробегает глазами магический кусок текста. Тайна остается, впечатление портится. Потому используют родной язык потребителя литературы - но слова связывают с труднодоступным ингредиентом, либо уникальным человеческим качеством. Стандартный прием - заклинание обретает силу лишь в устах мага. Пиковым случаем этой тенденции можно признать МИФологическо колдовство у Асприна: слова вообще не имели никакого отношения к магическим действиям и чародей под видом древних заклинаний бормотал всякую чушь.
Иногда стремление заимствовать дух времени приводит к попыткам проследить историю некоей выдуманной страны, привнеся в нее узнаваемые для читателей мотивы. Опять-таки - при качественном исполнении - любо дорого почитать. "Золотой ключ", где выведена псевдо-Испания, Гиперборея Лазарчука, в которой сочетаются признаки Германии и России - прописаны тщательно и с любовью. Очередной поворот в исторических событиях должен произойти именно потому, что уже описанные автором предпосылки его обеспечивают. Читатель, вспоминая историю, может предвидеть основные повороты судьбы государства в целом, но судьба каждого героя в отдельности - непредсказуема.
Бывает наоборот. Альтернативное государство может и сто, и двести лет висеть в исторической эпохе, как муха в янтаре. Здесь вне конкуренции многочисленные затерянные города, племена и маленькие страны: живут в горной долине и носа не кажут. А бывает, что интрига романа так явно содрана с истории, что читать просто скучно - у Хаецкой в "Хронике святых земель" образ королевы так явно совпадает с Елизаветой I Тюдор, что после сороковой страницы она, выражающая волю прогрессивного купечества, начинает победно расправляться с зажравшейся аристократией. Какие бы случайности не произошли - королева-реформаторша будет в выигрыше. Аристократию даже становится немного жалко.
Наконец, самый трудный вопрос - о датах. Сколько нулей приписать к единице, для сочетания удивления и правдоподобия? Как добиться древности в летоисчислении? Прием замалчивания работает плохо: представим себе цивилизацию, которая живет в безвременье, без календаря. Не верится. Нужен ориентир и, одновременно, небольшой люфт в точной дате - тогда появляется достоверность с одной стороны и возможность сгладить неточности - с другой. Идеальный по чистоте пример создал Джек Лондон в "Сердцах трех": индейцы майя изолировано живут в долине со времен испанского нашествия и даже помнят имя одного из конкистадоров. Читатель делает за автора всю грязную работу по точному определению даты их самоизоляции. Хуже, когда нельзя переводить стрелки на исторические ориентиры. Неплохим выходом служит смена поколений: "во времена деда" - почти стандартная фраза для описаний событий от пятидесяти до ста лет назад. Смена династии - уже несколько сотен лет. Эпоха, когда меняется весь уклад жизни, - до нескольких тысяч.
Правило - чем древней тем лучше, действует исправно, но пустующие года надо чем-то заполнять, а то получается, что жили в лесу эльфы тысячу лет и ничего не случалось, а пришел человек - и дал прикурить. Когда у того же Г. Гаррисона в "Билле - герое Галактики" и в "Крысе из нержавеющей стали" говорится о десятках тысячелетиях, что прошли с момента современности, а посередине ничего нет - индустриальное общество каким было, таким и осталось, а только расползлось по Вселенной - это смотрится недостоверно. Выход, как правило, находят либо в медленном развитии прогресса (у дикарей может пройти и тысяча лет, а ничего не поменяется), либо в его искусственно торможении (бутлерианский джихад в "Дюне" Ф. Херберта), либо в катастрофах (У Ф. Карсака в "Бегстве Земли" - через несколько тысяч лет уровень технологии лишь чуть выше современного, а все из-за оледенения - пока отогрелись, много воды утекло).
Все эти примеры подытоживаются одной простой фразой: фантасты, сочиняя выдуманную историю, и, претендуя на ее качество, почитайте настоящую. Будет интересно.