Беспалов Юрий Гаврилович : другие произведения.

Секундант Господа моего

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    В этом романе предлагается посмотреть на происходящее в романе "Последний морлок, или Страсти по Уине Купальщице" глазами несколько измененного состава персонажей

СЕКУНДАНТ ГОСПОДА МОЕГО

  

(сказка для детей и старших научных сотрудников)

  

  
   "Сохраним же наше уважение к истине, красоте, к недостижимому в жизни идеалу совершенства -- хотя ничто из этого не встречает одобрения в бессознательной Вселенной."
  
  
   Бертран Рассел "Поклонение свободного человека".
  
  
   "Когда в мире царит порядок, моральные установления оберегают личность, но когда в мире царит хаос -- личность оберегает моральные установления".
  
   Из Конфуция.
  
  
   "Но голоса тех богов, что верят в тебя, еще слышны, хоть ты и тяжел на подьем"
  
   Борис Гребенщиков "Небо становится ближе".
  
   ***
   - Алло! Привет. Откуда ты в такую рань? Ну да - у вас там рабочий полдень. Широка страна моя родная. Чего-чего?! Модель невырождающейся элиты? И шоб с системой нетленных ценностей? К годовщине Великого Октября досрочно сдадим в эксплуатацию новое прогрессивное мировозрение. Компьютерная? Само собой - какая ж нынче модель могет быть еще: компьютерная, с перестройкой, ускорением, гласностью и новым мышлением. Не на социалистицкой основе? Хоздоговор. Это уже ближе к телу. И как это в рассуждение того, что материя первична? Сикоку, сикоку?! И кто ж этот богатенький Буратино? Кто платит за музыку? А!.. Ну эти и не такую музыку заказывали. Ощутить себя демиургом - хозяином и строителем нового, светлого... Мы к такому привыкшие. Нет - я за! Я ж не против колхоза, только - "шоб не у нашому селе". Желательно - в виртуале и прочих, специально отведенных для претворения сказки в быль, местах. Совместить аристократический менталитет с идеалами комунизьма? Понял - наскрозь проникнутые светлыми идеалами благородные рыцари, прекрасные дамы и прочие, тому подобные, новые гармонические человеки. Скрестим бедного самурая со знатной дояркой! А что?! Могем. Особливо - ежели Партия прикажет, то бишь заказчик пожелает. И не такое скрещивали. Да понял, я понял! Это я так - ветры перестройки и гласности гуляют в голове со вчерашнего бодуна. Наслышан: Гилберт, доказывающий теорему на похоронах любимого ученика, Вернер фон Браун, целящийся в звезды, но иногда попадающий в Лондон, материализм как религия отчаяния и высшие религии как первичная форма империй, графы-товарищи Карла Великого и прочие, им подобные товарищи графы. Будь спок. Сделаем невырождающуюся. Виртуал все терпит. Подписывай не глядя - за такие бабки сделаем в наилучшем виде, как мы есть беззаветно преданные делу заказчика демиурги. Пока!
   Кандидат в демиурги положил трубку на стянутый синей изолентой замызганый белый аппарат, сунул ноги в шлепанцы, побрел на кухню, безнадежно полез в холодильник, со скорбной миной обозрел царящую в нем пустынную зиму. Закрыл дверцу, глянул в окно. За окном занимался серенький рассвет. Мигающий уличный фонарь бросал бледно-лиловые блики на обшарпаное мозаичное панно, украшавшее торец расположенной напротив пятиэтажки. На панно гурьбой шагали в светлое будущее рабочий и космонавт, ученый и колхозница.
  
   ***
   В напоенной ароматом цветущего шиповника солнечной синеве воинственно и гордо поет труба. Едва смолкает пенье трубы, из темного, разверстого в каменной стене зева раздаются тяжкие шаги.
   Вздыбленный громадный ящер разевает в оглушителном реве усаженную неровным частоколом чудовищных зубов пасть. Его когтистые верхние конечности тянутся к гарцующим перед пещерой закованным в сталь всадникам. Шаг исполинской трехпалой ноги, и ящер весь явился из тьмы на свет, еще шаг -- и он в гуще всадников. Удар массивного хвоста: двое латников брошены на землю вместе с лошадьми. Дикий визг придавленной тяжкой стопой каурой кобылы. Всадник выбирается из под бьющейся в агонии лошади. Когтистая лапа протягивается к высоко реющему черно-пурпурному штандарту. Ассистент знаменоносца, встав на стременах, рубанул по зазубренному когтю палашом. Коготь дергается, меч со звоном выскальзывает из рук меченосца, меченосец уронил голову на шею своего коня. Кровь из разорванной аорты обильно орошает конскую гриву.
   Знаменосец корчится в чудовищной пасти. Зубы древнего гада окрасились алым. Знамя отброшено в кусты шиповника. Сотрясая землю неостановимо движется гиганткая рептилия, в рядах ее противников растерянность. Тяжелый конский всхрап. Всадник на злом рыжем жеребце, подняв его на дыбы, полоснул клинком по сплетению жил под драконьим коленом. Ящер, нелепо подвернув ногу, тяжко оседает. Меткий удар тяжелого копья в незащищенный чешуей участок мятой кожи на горле. Еще один точный удар и огромное, покрытое шипастой чешуей тело содрогается в агонии на темной от крови земле.
   Победители дракона, сторожащего Порог Тьмы, подбирают своих убитых и раненых. Павшие, получившие раны и контузии доверены попечению пажей и оруженосцев, разбивших лагерь у говорливого горного ручья. Кавалеры собираются под знаменем и шагом вступают в обиталище Тьмы. В гулком сводчатом тоннеле коротко звучит трубная медь, всадники переходят с шага на рысь. Снова поет труба, ее пенье переходит в торжествующий рык, всадники несутся карьером, топот их коней обвальным грохотом сотрясает лабиринты Подземного Мира. Вот впереди показалась колышущаяся матово-зеркальная завеса. За ней виден летящий навстречу латникам белесый рой призраков. Скачущий под пурпурно-черным штандартом предводитель уже различает сквозь матово-зеркальный покров стремительно плывущее ему навстречу мертвенно бледное лицо. Вот их уже разделяет не более длины копья. Черты этого лица странно знакомы командиру латников. Но нельзя уже ни остановиться ни свернуть. Шар белого огня беззвучно лопается в голове, затем -- провал в темную бездну. Звякает о камень оброненный клинок.
   В кабинете-клетушке на десятом этаже коструктивистской коробки университетского корпуса сидит перед дисплеем пегобородый краснолицый человек с ореолом полуседых волос вокруг большого черепа. За окном видна площадь с типовым памятником В. И. Ленину, возле памятника толпа манифестантов, осененных знаменами: красными, черно-красными: анархистскими, желто-голубыми: украинскими, и прочими: расцветок рядовому советскому обывателю вовсе неизвестных. Погода сегодня подгадила, сечет мелкий дождик, но толпа манифестантов не редеет, к микрофону стоит очередь желающих высказаться.
   На дисплее какая-то фигура в вороненой кирасе выбирается из кучи людских и конских трупов: жуткого месива оторванных конечностей, выпущенных кишок, разможженных черепов. Выбравшись, бредет темным сводчатым тоннелем, придерживая правой рукой ушибленную левую. Пустые ножны колотятся о замаранные лаковые ботфорты со звездчатыми шпорами.
   Сидящий в кабинете человек создал как-то скуки ради нечто вроде компьютерного кукольного театра и со временем, вполне неожиданно для самого себя, стал демиургом и вседержителем иллюзорного мира... Мира, в котором мается персонаж в кирасе, бредущий, побрякивая пустыми ножнами, по сумрачному тоннелю. Программист-демиург отворачивается к окну, скучливо рассматривает манифестантов, глянув снова на дисплей, видит кирасира , стоящим в какой-то келье перед бездонным туманным зеркалом. Стоящий перед зеркалом истово шевелит губами. Пегобородый усиливает звук , из встроенного в компьютер динамика слышен хрипловатый баритон: "Зачем, всеблагой Вседержитель, позволяешь ты Злу бесчинствовать в сотворенном Тобой мире ?!" Чуствуется, что владелец баритона привык воспринимать сильных мира сего как первых среди равных. Пегобородый демиург, простерши длань над клавиатурой, набирает ответ. На туманной поверхности зеркала загораются письмена:
   ЕСЛИ Я УБЕРУ ЗЛО ИЗ МИРА, ВЫ ЛИШИТЕСЬ СВОБОДЫ ВЫБОРА МЕЖДУ ДОБРОМ И ЗЛОМ. ЛИШИВШИСЬ ЖЕ СВОБОДЫ ТАКОГО ВЫБОРА ВЫ СТАНЕТЕ ПРОСТО МОИМИ КОМНАТНЫМИ ЖИВОТНЫМИ: МИЛЫМИ, БЕЗОБИДНЫМИ КОМНАТНЫМИ ЖИВОТНЫМИ.
   Ответ этот никоим образом не является экспромтом. С тех пор как НПО "Завод им. В. И. Михельсона" профинансировало тему "ПЕРЕСТРОЙ", творение пегобородого демиурга приобрело под собой солидную основу. Щедрое финансирование позволило создать мощное аппаратное и программное обеспечение. Гипертрофированная компьютерная игрушка получила официальное наименование: программа TOYNBEE.
   Встроенную в программу базу данных заселили исторические персонажи из книг Тойнби, Хейзинги, Гумилева младшего, Шпенглера -- историков, освобождаемых горбачевской гластностью от заклятия умолчания. В пестрой толпе, заполонившей память ЭВМ можно было найти: сына славянской рабыни - грозного владыку огромной восточной деспотии, выведенного методом беспощадной селекции в стамбульском гареме; рядом с ним -- древнеримских жрецов-атеистов и временного мужа праэллинской священной царицы ; он добился этой чести, став чемпионом в стрельбе из лука, через год его торжественно принесут в жертву и сьедят подруги царицы. В других файлах : японский император, отрекающийся от трона и уходящий в монастырь, чтобы упрочить свою власть, его российский коллега Александр I, после своей мнимой кончины скитающийся по Сибири в виде нищего старца Федора Кузьмича, какие-то рыцарственные азиаты, чья религия запрещает дурно отзываться о Сатане ибо непозволительно благородному человеку пинать падшего: ведь Сатана, низвергнутый Богом в ад, глубоко несчастен. Рядом с зажалевшими диавола джигитами некий русский генерал, "отзывавшийся о Боге, хоть и с уважением, а всеж как бы о младшем в чине"...
   Система образов программы TOYNBEE позаимствована из "Машины времени" Герберта Уэллса. Прекрасные элои, вдохновленные примером Путешественника во Времени, повели борьбу против мерзких людоедов-морлоков: пролетариата Подземного Мира. Элои создают свою цивилизацию, свое государство. Это, как сказал бы Арнольд Тойнби, их ответ на морлокский вызов. В живущем своей жизнью мире компьютерной виртуальной реальности закипели нешуточные страсти.
   На дисплее всевидящее око могло беспрепятственно обозревать происходящее под крышами кукольных домов и во мраке Подземного Мира. Пегобородый вседержитель становился свидетелем вполне понятных слабостей, интимных сторон жизни, а порой и высокой доблести своих созданий. Во время ночных бдений у компьютера программисту-демиургу начинало иногда казаться, что от дисплея исходит тепло человечьего жилья, а порой -- тяжелый запах свежепролитой крови.
   И вот теперь этот перепоясанный пустыми ножнами страстотерпец вопрошает... Что он там опять вопрошает? Поворот регулятора громкости, и в кабинетике демиурга снова звучит все тот же с хрипотцой баритон:
   "Не лучше ли Тебе оставить нас один на один с нашей судьбой?! "
   Пегобородый наливается темной кровью, тянется к клавиатуре, но достойно ответить предерзостному не успевает: звенит телефон: научного руководителя темы "ПЕРЕСТРОЙ" вызывают к ректору на совещание по поводу очередной спущенной сверху директивы о сокращении штатов научно-исследовательского сектора.
   Процедив сквозь зубы нечто, не вполне печатное, демиург покидает свой кабинет, забыв отключить компьютер.
   На дисплее страстотерпец иллюзорного мира ползает на коленях по каменному полу сумрачной галереи, разыскивая что-то. Вот, видимо, нашел, встает с колен. В стылом сумраке блеск стали, лязгающий аккорд вброшенного в ножны клинка; в гулком подземелье раздаются твердые шаги. Время счета программы TOYNBEE подошло к концу, на дисплее стоп-кадр: посреди каких-то древних руин стоит носитель вновьобретенного меча, воздев его к небесам. Быть может, вдохновенный меченосец в отчаянии грозит Всевышнему. Быть может, наоборот: торжественно клянется никогда не бросать место в строю его верных. Пегобородому программисту-демиургу уже не до этого. С сосущей болью в груди он лежит на носилках в белом с красным крестом автомобиле, мчащемуся, завывая сиреной, по мокрому асфальту. Затем боль уходит, остается лишь ощущение стремительного движения: в темном тоннеле, в конце которого ожидает некто светоносный...
   Принимая хозяйство безвременно почившего коллеги профессор Толстов находит в его сейфе картонную коробочку с надписью: "Программа TOYNBEE". В коробочке стопка похожих на пластиковые галеты дискет. Женя Ветчинкевич, аспирантка Толстова, скармливает их по одной тихо чмокающей щели дисковода. И в иллюзорном мире, созданном волей покойного демиурга, время вновь начинает свой бег. Перенимая повадки призраков минувшего, куклы-типажи незаметно обретают плоть и кровь...
   ***
  
   - Ваша шпага, господин штандарт-менеджер. Позвольте за вами поухаживать, Андрей Кириллович. - сдобная крашеная блондинка сдула несуществующую пылинку с плеча чесучового кителя. Китель сиял старорежимным счастьем широких как колхозное поле золотых погон, носитель штандарт-менеджерского титула по мере сил старался имиджу кителя соответствовать. Вдел в портупейную петлю тонкую, с фарфоровой рукояткой, шпагу, проверил перед зеркалом заправку складок на кителе. Галантно щелкнув каблуками, поблагодарил даму, примерился было приложиться к ее ручке. Передумал, ограничился братским поцелуем в щечку. Вышел в залитый бледным светом коридор, зашагал вдоль строя опутаных разноцветными проводами гипсовых скелетов. Остановился перед прислоненным к стене, обтянутым ветхим кумачом фанерным щитом. Порядком поредевшие пенопластовые письмена на верхнем крае щита позволяли уразуметь, что сей красный квадрат презентует передовиков производства Лейлысарайского филиала НПО "Завод им. В. И. Михельсона".
   Среди прочих Андрей Кириллович нашел и свой лик. Клетчатый пиджачок, стиля вполне цивильного, гармонировал с подписью под фото, извещавшей, что на нем изображен с.н.с. отдела АСУП А. К. Логвинов. По левую руку от Логвинова А. К. висело фото могучей, увешанной юбилейными медалями старухи. Время не пощадило ее имени и титулатуры. Справа вместо фотографии наличествовала дыра в кумаче. Из верхнего ряда с другого фотопортрета глядел, с брюзгливой надменностью верблюда-дромадера, некто Ф. П. Дроздовский, ходивший в чинах ведущего научного сотрудника. В его имидже присутствовала толика аристократического лоска, засвидетельствованная кримпленовым костюмом и галстуком - расцветки, единственно возможной. Суммарное впечатление можно было, пожалуй, выразить словосочетанием "лейб-дромадер". Логвинов вздохнул, с ностальгической улыбкой покивал образам сослуживцев, двинулся дальше. За поворотом чуть не столкнулся с Дроздовским, шествовавшим с увесисистым жезлом, увитым бело-сине-красной лентой. Следом за Дроздовским выкатился, весь излучая благорасположение, толстячок в серой тройке. За толстячком чеканил шаг добрый молодец в белой черкеске и кумачовой косоворотке. В руках молодец нес пурпурную хоругвь с изображением Медного Всадника, над головой великого преобразователя России бороздил просторы космоса первый в истории человечества советский спутник Земли.
   Сменив кримпленовый костюм на золотопогонный китель, Филипп Павлович Дроздовский лейб-дромадерский имидж сохранил вполне. Грохнув жезлом об пол, он возгласил голосом, потрясающим душу, но притом несколько даже грассируя:
   - Его императорское...
   - Семен Семеныч. - перебил толстячок, пожимая руку Логвинову. - С величествами и высочествами на последнем Бюро решено во благовременьи погодить. Поспешишь - людей насмешишь. Вон у Бориса Николаевича не очень-то вытанцовывается с регенством при отроке Гоше. Ну, товарищи, показывайте ваш голографический паноптикум. Вася, - он обернулся к знаменосцу, - ты - покури пока.
   Знаменосец отошел в сторонку, прислонил к стене хоругвь, вынул из газыря сигаретку, из другого - зажигалку, щелкнул зажигалкой, с наслаждением затянулся.
   Семен Семеныч в сопровождении Логвинова с Дроздовским подошел к перегораживашему коридор лиловому бархатному занавесу. Логвинов откинул край занавеса, заглянул в угольную тьму за ним. Щелкнул выключателем, тьма сменилась зеленоватым сумраком. Логвинов посторонился, пропуская толстяка, последовал за ним, обнажил шпагу, тыча шпагой как указкой в стоящие поодиночке и группами призрачные фигуры, стал обьяснять:
   - В начале нашей экспозиции все согласно классического труда гения человечества Герберта Уэллса "Машина времени". Буржуазия загнала пролетариат под землю, где класс-гегемон переродился в мерзких людоедов-морлоков. - не лишенным изящества жестом штандарт-менеджер указал на гурьбу покрытых неопрятной белой шертью человекоподобных. - Буржуазия же в своих раях, там - наверху, тоже переродилась - в элоев: такие себе прекрасные ничтожества, дети цветов, хиппи мясного направления.
   - Хиппи мясного направления? - Семен Семеныч с вопросительной улыбкой обернулся к лектору. - А, припоминаю: морлоки используют элоев в качестве мясного скота. Месть истории. Вот, кажется, иллюстрация этого положения. - он подошел к металлическому столу, у которого хлопотали морлоки в сомнительной чистоты белых хитонах. На столе лежало четвертованное, явно человеческое, тело, голова со слипшимися от крови белокурыми кудряшками смотрела в потолок широко раскрытыми глазами. Толстяк болезненно поморщился, но быстро овладев собой, с прежним благожелательством стал внимать обьяснениям Логвинова.
   - Далее у нас творческое развитие уэллсовского наследия. - Логвинов попробовал было грассировать на манер Дроздовского, быстро сбился и продолжил обычным своим, несколько ерническим тоном:
   - Изволите помнить, в "Машине времени" наличествует эдакая, знаете ли, Уина - элояночка, спасенная Путешественником по Времени из стремнины. Странноватые у них образовались отношения, я бы сказал даже... Но - не было бы счастья... В общем - все пропадают без вести: сначала Уина во время лесного пожара, а потом и Путешественник - Странником его положено именовать по канонам ихней, элойской религии.
   - Я что-то не припоминаю, чтобы у Уэллса было что-то про религиозные верования элоев. - заметил Семен Семеныч.
   - Так это ж не у Уэллса, а у нас - в творческом развитии. - отозвался Логвинов. - Обращаю ваше благосклонное внимание на то обстоятельство, что у Уэллса Уина не погибла, а пропала без вести. Это Странник, то-есть, ежели как у классика, Путешественник по Времени, заторопился выписать ей похоронку - леди, покидающая пространство сюжета, ускоряет его ход. А у наших программистов-демиургов из Харькова леди спаслась и, вспоминая своего миленка из светлого викторианского прошлого, призадумалась: "религию што ли нову придумать". И придумала, и пошли от нее Дети Уины. Указанные дети, взяв на вооружение теорию и практику упомянутого миленка, лезут в подземку на предмет разгадки тайн природы Подземного Мира, а также священной народной войны против морлочья. Вот, как раз, видим тому пример.
   Логвинов подвел Семен Семеныча к следующей голографической картине. Огненные цветы, распускались в толпе морлоков. Неостановимо надвигалась на эту охваченную паникой толпу шеренга элойской пехоты: ремешки вороненых касок на крутых подбородках, свирепо осклабившиеся лица, багровые блики на жалах алебард. На соседней картине рубила в окрошку морлочьё закованная в сталь конница.
   - Карательная экспедиция против морлоков, организованная элоями. Экспедиция по всем правилам военной стратегии и тактики, с участием трех родов войск. - вступил в разговор Дроздовский. - А ведь у Уэллса в "Машине Времени" элои действительно - ничтожества, заведомо не способные к социальной организации. Они ведь и огня не знали, когда у них обьявился Путешественник по Времени.
   - Так то у Уэллса. Я ж говорил тебе, Филипп Павлович - зачем нам классики, мы сами классики. Отнюдь при этом не посягая на чистоту учения. Вспомним классика, Уэллса нашего Герберта. - Логвинов выдержал паузу. - Неспроста у него в "Машине Времени" наличествует Фарфоровый Дворец - хранилище культурного наследия перволюдей. Нашей, то-есть, приказавшей долго жить, цивилизации. Теперь туда, в Фарфоровый, дорогой Странника ходят Дети Уины. Не все конечно - для того есть боевой авангард - Меченосцы и Хранители.
   - Что-то они у вас не больно похожи на уэллсовских элоев. - Семен Семеныч вглядывался в лица под козырьками касок. - И ростом и вообще... - он неопределенно пошевелил пальцами.
   - Рост как у классика - метр с кепкой. - с живостью отозвался Логвинов. - и у морлоков и у элоев. Это здесь мы подмасштабировали, чтоб воспринимать их как человеков, а не как человечков. Но ежели желательно как человечков... Понял, будем как человеков. Как человеческий фактор. А общий стиль поменялся больше у авангарда - Уинночка подружкам растолковала - как распознать извращенца, который на манер Странника готов лезть очертя голову в Неведомое и ловить с этого кайф. Претворение в жизнь указанной революционной теории, некоторым образом расовой...
   - Расовой?! - перебил Семен Семеныч, со строгостью глядя на Логвинова.
   - Андрей Кириллович предлагает считать Детей Уины расой, выделившейся из британской популяции элоев. - пришел коллеге на выручку Дроздовский. - Термин "раса" достаточно спорный и может быть принят лишь в качестве рабочего. Суть же в том, что визит в элойский мир Путешественника по Времени, стал новым фактором полового отбора. Точнее не сам по себе визит, а то впечатление, которое путешественник по Времени произвел на Уину. Был создан некий эталон мужской особи. Эталон этот сформировался в рассказах и воспоминаниях Божественной Уины о Страннике. Впоследствии, когда возникли Орден и Империя, формирование указанного эталона было возложено на институт, именуемый Цветником Леопарда. Мужским особям, соответствующим эталону, элоянки в первую очередь... - Дроздовский примолк, подбирая выражение.
   - Отдавали самое дорогое. - в свою очередь пришел товарищу на помощь Логвинов. - И так на протяжении тысяч лет. (Сейчас у них на календаре судьбоносный две тысячи восемьдесят пятый от явления Странника год, взаправду-то натикало много более). В результате такой вот селекции вывелись бла-ародные Меченосцы, защищающие народ от морлоков и вознаграждаемые благодарным женским населением...
   - Народ - понятие абстрактное. - перебил Семен Семеныч. - У них что - отсутствует классовое расслоение общества?
   - Как же без расслоения. - с готовностью отозвался Логвинов. - Есть пастбищные("нашими пастбищными братьями" принято их именовать), это, которые как жили до Странника и Уины, так и живут на положении хипов мясного направления. Для них строят Убежища Уины, учат разводить костры для защиты от морлоков. Пока мало помогает. Кто мог, тот за тысячи лет превзошел в Дитя Уины, а кто не успел, тот - опоздал. А есть, которые продвинутые, доросшие до цивилизации, но притом жисть правильно понимают, не лезут, очертя голову, во тьму кромешную с морлочьем разбираться. Такие - больше благами озабоченные, и зовутся они Созидатели Насущного.
   Восемьдесят пятый, судьбоносный. - Семен Семеныч саркастически хмыкнул. - И что Меченосцами становятся по праву рождения? Яблоко от яблони недалеко падает.
   - Когда как. - обстоятельно отвечал Логвинов. - Женский пол в благородное сословие попадает по праву рождения или закрутив любовь с бла-ародным Меченосцем. А вот, чтоб числится в благородных кавалерах, всенепременнейше Испытание Тьмой надо пройти. К означенному испытанию все желающие допущены, но ежели Испытание не прошел, ты не Меченосец, извини-подвинься. Прогулки в подземке - занятие не слишком здоровое, оттого и Испытание Тьмой, а особливо ее Голосами - вещь не для слабонервных. Указанные Голоса иждивением добрых демиургов приправлены Волнами Страха, инфразвуком, ежели по-простому. Ну и вообще на Тропе Служения, как на тропе служения - не слишком уютно. Так что желание немногие изьявляют - Меченосцев доля процента от всех элоев, и процент этот морлочьем постоянно стрижется. Но - "Кавалергарда век недолог и потому так сладок он". Что? Нет - Меченосцы не федаины-исмаилиты какие-нибудь. Это у тех - ловили в какой-нибудь высокоморальной стране горячих мальчиков , не имеющих средств на калым. Рассказывали им про гурий в садах пророка. Для укрепления веры в означенные сады давали покурить анаши. Ну и - вперед к гуриям, по пути, указанному старшими товарищами. Мы пошли другим путем. "Воин Запада храбр потому, что презирает смерть, человек Востока - потому, что презирает жизнь". У нас - западная модель. Для чего имеются всяческие Гимназии Пламенных Лилий и Цветник Леопарда. Цветник Леопарда - ответ нашей элойской цивилизации на вызов морлокского... Виноват, морлокского империализма не могет быть, потому как они пролетариат. Ну в общем - на что надо, на то и ответ. Все по Тойнби нашему Арнольду - "вызов и ответ". Оттого и программе наименование присвоено - пакет TOYNBEE.
   - Мы взяли на вооружение концепцию Тойнби. - вклинился Дроздовский. - Элойская цивилизация Детей Уины возникла в ответ на морлокский вызов, как, например, полинезийская на вызов океана, а египетская и древнекитайская на вызов великих рек. Согласно Тойнби наиболее перспективны цивилиационные ответы, связанные с созданием в обществе новых структур. В том числе и новых классовых структур. Цветник Леопарда, конечно, структура не вполне классовая, но...
   Само собой. - легко согласился Логвинов. - "Не вполне классовая, но..." Цветничок только для Леопардов, то бишь для Меченосцев. Не обижаются ли Созидатели Насущного? Обижаться не положено. Гордиться Созидателю Насущного положено, ежели его законная супруга рожает будущего Меченосца или его благородную сестру. Опять же - быть отчимом бла-ародных пасынков весьма выгодно и престижно. Такая вот система генетического отбора - вполне естественная. Как это у Гумилева Льва Николаевича? "Пассионарии вызывают всеобщее восхищение, а женщины выражают это восхищение самым естественным и доступным для них образом". Наши Меченносцы - те же пассионарии, у которых энергия бьет ключом в голову и не вмещается в рамки, достаточные для созидания Насущного. Попробовал бы какой-нибудь созидателишка воспрепятствовать своей благоверной такими восхищаться. Вот и восхищаются, свободно и самым доступным образом выражают восхищение. Всеобщее восхищение. Жены выражают чуство всеобщего глубокого восхищения, а мужья испытывают чуство такого же (всеобщего и глубокого) удовлеворения. Гордятся одним словом - своими женами, вносящими посильный вклад в улучшение генофонда Империи. Так уж все и гордятся? Ну, а кто гордится не согласен, может сам попробовать Испытание Тьмой и ее Голосами. Всякий желающий может испытание пройти и влиться в ряды бла-ародных Меченосцев. А кто не прошел - изволь исправно испытывать чуство всеобщего глубокого удовлетворения. И все равно желающих на Тропу Служения немного. Зато прорезаются уже другие - у которых проблемы с выражением всеобщих глубоких чувств. Во что это выльется? Жизнь покажет. То-есть не жизнь, а... Вот, они уже оживают. Фирма веников не вяжет - не просто голография, а виртуальная реальность. Согласен с вами - впечатляет. Понеслась! Отойдите в сторонку, ежели не желаете, чтобы это пронеслась сквозь вас со всеми подробностями.
   ***
   - Легкость в концепциях у тебя, Андрюша, необыкновенная, -- Филипп Павлович Дроздовский весьма импозантен в форменном, чесучовом с золотыми пуговицами, кителе советника президента фирмы "Завод им. В. И. Михельсона", -- Ты, я вижу, до сих пор не уяснил разницу между Мирозданием и...
   - Вашим Превосходительством, или как там, у Салтыкова нашего Щедрина, -- Логвинов скосил глаз на плечо своего немыслимо замызганного сафари, где скукожился погончик с невразумительным вензельком на жестяной пуговке.
   - Это ты о чем? -- осведомился Дроздовский, неторопливо набивая трубку.
   - Ну кто-то должен же сделать оргвыводы по статье второй закона о термодинамике: "Беспорядок в нашем мире устанавливается сам собой, для поддержания порядка необходимо постоянно прилагать усилия". И усилия, доложу тебе, Фил, немалые. -- Логвинов даже палец поднял с некоей полушутовской назидательностью.
   - Мы, вроде бы, договорились: гипотезу Боженьки не привлекать, -- Дроздовский закончил набивать трубку и стал ее раскуривать, уютно попыхивая.
   - Ну в это, Фил, я врубился: Боженьку на заслуженный отдых: просто закон природы. -- Андрей Кириллыч воздел очи к потолку. Из бетонной полусферы потолка выпирала исполинская медная пята: местом дислокации Лейлысарайского спецфилиала фирмы избран был пещерный храм эпохи Кушанского царства, это добавило головной боли проектировщикам и строителям.
   - Мы материалисты. Никаких всеблагих Верховных, исключительно закон природы. Даже, -- Логвинов дурашливо зачастил, -- даже два противоборствующих закона: первый - закон неубывания степени беспредела(то бишь энтропии) во Вселенной; и второй, противостоящий первому: закон непрерывного расширенного воспроизводства ума, - Андрей Кириллыч почесал затылок и продолжил в том же дурашливо-бодром тоне, -- Единство и борьба этих противоположностей обеспечивают соблюдение всевеликого всеобщего закона сохранения структуры.
   - В общем и целом: правильно, - кивнул Дроздовский, окутываясь облаком медвяного дыма.
   - Мы, видишь ли, Фил, - заговорил Логвинов медленнее, - мы: революционная фирма нового типа. А посему весьма важно нам знать ответы на вопросы : "Что делать?" и , паче того, "С кого начать?".
   - "С кого начать?" - с ленцой переспросил Дроздовский.
   - Имянно, имянно. Помнишь у Стругацких твой тезка и, некоторым образом... прототип - Вечеровский. Нет, это ты, вроде бы, его прототип - из нашей реальности. Ладно - замнем для ясности... Так вот: некто Малянов, приятель означенного Вечеровского, в недоумении пребывал: отчего это Провидение-Мироздание, сдерживая переизбыток ума, орудием своим избрало падкого до чужого коньячка участкового Спиртова-Водкина, дамочек не особо тяжелого поведения, - логвиновский взор несколько затуманился, - шизиков каких-то: то ли из Союза Девяти, то ли с Марса.
   - Не участкового Спиртова-Водкина, а старшего следователя Зыкова, - поправил Андрея Кирилловича Филипп Павлович. Дроздовский сидел в кресле развалясь, вытянув и скрестив длинные ноги в белых с лазоревым кантом по шву брюках.
   - Зыкова, значицца, старшего следователя... А Спиртов-Водкин откуда забрел в мою скорбную голову? Однако, речь у нас о чем... Андрей Кириллович проникновенно глянул на собеседника, - О конкретных механизмах и типажах, приводящих в исполнение горе от ума. Как равновесие устанавливается между триумфами разума и и ответными ударами вселенского беспредела? Автоматиц-цки устанавливается, без Боженьки и других мракобесий идеализма. По-простому устанавливается, Фил.
   Буйство отвязавшевося разума к чему приводит? К победам над природой, враждебной человеку природой. К тому, что человечество, не ожидая милостей от природы... Жизнь становитсся легче, жизнь становится веселей. Изобилие наступает, можно каждому по потребностям... Наступают мягкие времена, вакханалия гуманизьма...
   Об этом душевно эдак сказано у Гумилева нашего Льва Николаевича: " Поэтому в "мягкое" время цивилизации при общем материальном изобилии для всякого есть лишний кусок хлеба и женщина". Заметь себе, Фил, "для всякого". И размножаться при этом начинают в первую очередь эти... Как бишь он называет недочеловеков? - Логвинов раскрыл лежавшую у него на коленях книжку в картонном зелено-оранжевом переплете.
   - Субпассионарии, - подсказал из облачка табачного дыма Дроздовский.
   - Вот, вот: субпассионарии... А вы, значицца, вкупе с Маляновым, Глуховым, ну и другими примкнувшими к вам... Вы называетесь совсем наоборот: пассионариями, нарушаете мировое равновесие буйствами вашими интеллектуальными, увеличиваете власть человека над природой, приближаете, на свою голову, "мягкое время цивилизации", когда безмерно плодятся недочеловеки-субпассионарии, - Логвинов заглянул в книжку. - И говорят тогда, значицца, субпассионарии братьям своим пассионариям. Где это у него? Ага вот... Андрей Кириллович с выражением зачитал: "И тогда они говорят свое слово: "Будь таким как мы!", т. е. не стремись ни к чему такому, чего нельзя было бы сьесть или выпить. Всякий рост становится явлением одиозным, трудолюбие подвергается осмеянию, интеллектуальные радости вызывают ярость. В искусстве идет снижение стиля, в науке оригинальные работы вытесняются компиляциями, в общесственной жизни узаконивается коррупция...." - Логвинов захлопнул книгу, - ну и т.д. и т.п. Как тебе наша с Львом Николаевичем концепция организации Мирозданием горя от ума? Святая русская интеллигенция пришла к социал-дарвинизму, к Ницше нашему Фрицу и прочим, у которых идея служения народу и гуманизьм, вызывали рвотную реакцию...
   Дроздовский молчал, попыхивая трубкой, и Логвинов продолжал, все более воодушевляясь:
   - "Для каждого находится кусок хлеба и женщина" и начинают бродить по лику Земли в достаточных количествах мудрецы и инопланетяне, по которым горькими слезьми плачет психушка.(Психушка, лучше бы, с отделением безболезненной эвтаназии). Шальные бабы рожают вундеркиндов, которым туда же дорога... Вспомни: у Стругацких наличествует этот ниспосланный Мирозданием кому-то из ваших чудо-мальчик... При том, заметь себе Фил, у многих из этих вундеркиндов-недочеловеков активная жизненная позиция: помнишь у Салтыкова-Щедрина: "фантазия прохвоста, не сдерживаемая мыслью о телесном наказании"... Так что, организовать взрыв в квартире не понимающего текущий момент пассионария Вечеровского для них не проблема... А когда иные из этих чудо-мальчиков еще и получают от папочек шальные нефтедоллары в достаточных количествах, тут не только квартиру можно взорвать, весь мир можно взорвать, головка-то с вавкой, а папины нефтедоллары горю этому не помогают, скорее - наоборот. Что молчишь?
   - Я все-таки, Андрюша, ученый, - Дроздовский задрал вверх рыжие брови, - а построения Гумилева-младшего, из которых с железобетонной необходимостью вытекают психушки с отделениями безболезненной эвтаназии для недочеловеков...
   - Ученый, кто ж против? - перебил его Логвинов, - "Ученые бы сначала на собачках попробовали"... Знаешь этот анекдот? Ну, пришла старушка в партком с каверзным вопросом: "Кто решил строить социализьм в отдельно взятой стране: коммунисты или ученые?". В нашей фирме, конечно, большинство: гуманисты в штатском... Отягощены большим партстажем... Но прислушиваемся к мнению советников... Для того и мундир им присвоен... И пробуем не на собачках, а на этих... элоях и морлоках, порожденных в электронном чреве с подачи Уэллса ... Для того и заказана программа TOYNBEE с цивилизационным подходцем, и вся тема "ПЕРЕСТРОЙ". Для того и подкармливали означенной программы творца, простого советского пассионария Сидорова Юрия Григорьевича... Да вот не выдержал, бедняжечка, пресса Мироздания: инфаркт. Ну а теперь, тому уж лет с пяток пошел, бразды принял профессор Толстов, этот попроще, посубпассионаристей, может и ему будет попроще...
  
  
  
  
  
  
  
  

Часть I

  
  
  

ТРОПА СЛУЖЕНИЯ

  

" Служил отлично, благородно..."

  

Канцеляризм екатерининского Золотого Века

  
  

" Хороший человек не захочет править, но Церковь в своей снисходительности разрешает хорошему человеку быть правителем."

  

Гильберт Кит Честертон "Святой Фома Аквинский".

  
  
   Исполинская меднокованная пята нависла над человеком, вжавшимся в стенки вырубленной в скале норы. С давящей медлительностью пята опустилась, заскрежетав по камням. В нору потекли струи песка и щебенки. Человек в норе, осклабившись, всадил в щель между покрывающими пяту пластинами трехгранный зазубренный кинжал. В массивном навершии рукояти кинжала багрово тлел запал. Великанья стопа поднялась для следующего шага, но тут в ее сочленении полыхнул белый огонь. Металлический монстр зашатался, затем с лязгом и грохотом рухнул ниц, давя толпившихся у его подножия лохматых, грязновато-белесых двуногих. В следующее мгновение под сводами огромной пещеры торжествующе и гордо запел горн, и в толпу белесых существ врезался эскадрон кирасир. Возле поверженного, корчащегося в механических конвульсиях гиганта началась беспощадная резня: хриплые крики всадников, стоны и пронзительные вопли, кровь, брызжущая из перерубленных артерий, грязно-белые лохматые тела, бьющиеся в агонии под конскими копытами.
   Победитель самодвижущегося истукана делает отчаянные попытки выбраться из полузасыпанного окопчика. В клетушке на десятом этаже университетского корпуса тревожно мигает надпись на дисплее, сообщающая о том, что на обслуживающем подпрограмму BEREN диске исчерпаны резервы памяти. Сидящий перед дисплеем демиург выходит из подпрогаммы. Рауль Берен, почти вылезший из своей норы, проваливается в вязкую ледяную тьму.
   Демиург перегружает подпрогамму BEREN на другой диск. Мрак и холод отступают перед потоками живительного солнечного света, льющимися в распахнутые окна. Нежные ручки бережно теребят Рауля, проворные пальчики расстегивают на нем одежду... Вот он уже сидит в мраморной ванне, наполненной теплой, пузырящейся водой. Ангельские личики с ласковой заботливостью склоняются над ним. Впрочем, ангелы эти вполне, кажется, во плоти... Надпись на дисплее сообщает, что резервы второго диска также скоро будут исчерпаны...

* * *

   Яркая красная звезда мерцала в темно-синей глубине дисплея. Возможно, это была та самая звезда, глядя на которую герой Уэллса - Путешественник по Времени размышлял о пропасти, разделившей человечество на "прекрасных ничтожеств" - элоев: потомков правящей элиты и отвратительных обитателей Подземного Мира - морлоков: пролетариат этого далеко не прекрасного Грядущего.
   Борис Исаевич Толстов полистал скромный томик столь престижной во времена застоя серии "Классики и современники" с красочным изображением нависшего над горящим Лондоном боевого треножника марсиан на бумажной обложке. Найдя нужное место, протянул книжицу своей аспирантке Жене Ветчинкевич. Та, отведя со лба непослушную прядь темно-каштановых волос, стала читать с вполголоса с отчеркнутого ногтем на полях места:
   - Там, где про буржуазию и пролетариат, Борис Исаевич? "Мне казалось ясным, как день, что постепенное углубление теперешнего временного социального различия между Капиталистом и Рабочим..." Так, и дальше... "Да разве и теперь какой-нибудь уэст-эндский рабочий не живет в таких искусственных условиях, что, по сути дела, отрезан от поверхности земли? А вслед за тем кастовая тенденция богатых людей, вызванная все большей утонченностью жизни, - тенденция расширить пропасть между ними и оскорбляющей их грубостью бедняков тоже ведет к захвату привилегированными сословиями все большей и большей части поверхности земли исключительно для себя."
   - Помнишь, у Ленина: "Две нации", - прокомментировал Уэллса Толстов. - Читай, Женечка, дальше.
   - Теперь,насчет этого сексуал-дарвинизма. - Слово "сексуал" Ветчинкевич произнесла не очень внятно(при желании можно было понять как "социал-дарвинизм"). Ага, вот: "А эта неуклонно расширяющаяся пропасть между богатыми и бедными, результат продолжительности и дороговизны высшего образования и стремления богатых к утонченным привычкам, - разве это не поведет к тому, что соприкосновение между классами станут все менее возможными? Благодаря такому отсутствию общения и тесных отношений браки между обоими классами, тормозящие теперь разделение человеческого рода на два различных вида, станут в будущем все более и более редкими. В конце концов на земной поверхности должны будут остаться только Имущие, наслаждающиеся в жизни исключительно удовольствиями и красотой, а под землей, окажутся все Неимущие - рабочие, приспособившиеся к подземным условиям труда. А раз очутившись там, они, без сомнения, должны будут платить Имущим дань..."
   - Но суд истории решил иначе, - реплика Бориса Исаевича прозвучала не без пафоса, - найди это место у Уэллса, там у меня закладка.
   Наморщив носик Женя перевернула несколько страниц, нашла искомое место и зачитала: "Подобно династии Каролингов, элои переродились в прекрасные ничтожества. Они все еще из милости владели поверхностью земли, тогда как морлоки, жившие в продолжении бесчисленных поколений под землей, в конце концов стали совершенно неспособными выносить дневной свет. Морлоки по-прежнему делали для них одежду и заботились об их повседневных нуждах, может быть вследствие старой привычки работать на них. Они делали это так же бессознательно , как конь бьет об землю копытом или охотник радуется убитой им дичи: старые , давно исчезнувшие отношения все еще накладывали свою печать на человеческий организм. Но ясно, что изначальные отношения этих двух рас стали теперь прямо противоположны. Неумолимая Немезида неслышно приближалась к изнеженным счастливцам. Много веков назад, за тысячи и тысячи поколений, человек лишил своего ближнего счастья и солнечного света. А теперь этот ближний стал совершенно неузнаваем! Элои снова получили начальный урок жизни. Они заново познакомились с чуством страха. Я неожиданно вспомнил о мясе, которое видел в подземном мире..."
   - Ну, людоедство морлоков, пожирание ими элоев, это, конечно, издержки, обусловленные законами жанра, фантазией художника, но в целом исторические закономерности схвачены удивительно верно, можно сказать, гениально, - постучав карандашом по столу Борис Исаевич остановил поток цитат из классического труда гения человечества Герберта Уэллса "Машина времени".
   - Класс-гегемон, могильщик буржуазии. Погребение эксплуататорских классов в форме поедания отдельных их представителей позволяет преодолеть временные трудности и перебои в снабжении трудящихся мясными продуктами, - Женя говорила тоном девочки-отличницы, устремив на шефа ясный взгляд своих больших серых глаз.
   - Евгения Львовна! Ваши... - Толстов не договорил, происходящее на дисплее отвлекло его.
   Лежащая под багряной звездой в синей ночи страна была подобна прекрасному, но запущенному саду. Из глубины его темных аллей раздавался душераздирающий, полный ужаса и тоски зов о помощи. Послышался хлопок выстрела, колючая белая звезда, описав в ночном небе крутую дугу, застряла в ветвях деревьев. В ее резком, беспощадном свете стала видна вжавшаяся спиной в замшелые камни древней стены щемяще трогательная в своей беззащитности фигурка в разорваном розовом платьице. Уже не ребенок, но еще не женщина: хрестоматийные золотые локоны, столь же хрестоматийные огромные голубые, наполненные слезами глаза на побледневшем от смертного ужаса личике.
   С полдюжины грязно-белесых человекообразных тварей обступили полукольцом золотоволосую красавицу. Свет горящей над головами ракеты парализовал их, заставив прикрыть глаза корявыми, поросшими редкой шерстью короткопалыми ладонями.
   Легко коснувшись пальцами клавиатуры Ветчинкевич остановила течение времени в рожденном в чреве вычислительной машины мире. Толстов получил возможность не торопясь разглядывать стоп-кадр на дисплее.
   - Опять морлоки! - Борис Исаевич брезгливо потыкал карандашом в изображения мерзких исчадий Подземного Мира, - А это что за барышня?
   - Этот кукленок, - Женя коснулась средним пальцем золотоволосой головки, как бы намереваясь простереть над ней длань, - некая Лили Тэтчер: героиня многих будущих романов и интриг при дворе Императора Британии, Арморика и всех элойских земель Его Величества Арагорна VII Громоподобного. Сейчас она всеобщая любимица в гимназии Пламенных Лилий. Прелестна, не правда ли?
   - У меня с детства неприязнь к куклам, манекенам... Особенно эта Барби... - Толстов казался несколько сбитым с толку.
   Женя опять запустила программу TOYNBEE. Ракета в ветвях догорала, призрачные фигуры морлоков зашевелились, мрак ночи со всеми его ужасами снова смыкался вокруг бедняжки Лили Тэтчер.
   - Куда ж однако запропастился доблестный рыцарь - спаситель прекрасной дамы? - в голосе Бориса Исаевича прорезались нотки досады и тревоги, профессор даже постучал карандашиком по столу, будто желая урезонить пролетариат Подземного Мира, остудить у отдельных его представителей запал гастрономических страстей в отношении будущей фрейлины двора Его Императорского Величества Арагорна VII.
   В круг света верхом на темно-гнедом пони ворвался бравый кирасир: весь в вороненой стали и лакированной коже. Дважды сверкнула голубая молния клинка, две лохматые белесые головы покатились по аллее, марая ее песок нечистой морлокской кровью. Прелестная Лили вмиг была подхвачена с земли, усажена на колени к своему спасителю, и вот уже добрый конь нес их из наполненной кошмарами чащи к возвышающейся над одичавшим садом громаде Убежища Уины, светящего в ночи огнями своих сторожевых башен. Всадник перевел коня с галопа на рысь, потом на шаг, вот уже застучали копыта по настилу подьемного моста, со скрипом поднялась кованая решетка, пони звонко зацокал подковами по пятнам мягкого абрикосового света, падающего из окон на каменные плиты замкового двора. Сидела спасенная гимназистка не очень удобно: какая-то граненая деталь кирасирской амуниции больно врезалась в тело, но Лили, осознавая свою вину в происшедшем, терпела, крепко прижавшись к всаднику. Со временем смешанное ощущение этой легкой боли и стыда, теплый свет из окон, золотые галуны на плечах всадника, запах цветущей акации - вспомнятся ей приметами возвращения в оазис уюта и безпасности. Вот она снята с седла, закутана в кавалерийский плащ и внесена в кордегардию. Их обступают кирасиры бодрствующей смены. Прапрабабушки этих бравых вояк в любовных играх, предпочитали партнеров, обнаруживающих черты Странника , приятеля Божественной Уины. Как и он, Первомеченосцы порой проявляли странную склонность к испытанию Тьмы, предпринимая вылазки в лабиринты Подземного Мира или охотясь по ночам на морлоков в чащах запущенного сада своей страны. Многие из них подобно Страннику способны были дни и ночи напролет копаться в древностях Зеленого Фарфорого Дворца, освобождая из мрака забвения мудрость предков. Не сковывающий волю страх, а древняя боевая ярость, сплавленная с презрением к смерти, была ответом Детей Уины на появление возле их жилищ исчадий Подземного Мира.
   Нередко, впрочем, уделом Детей Уины было изгнание из среды сородичей, беззаботно поющих и танцующих под солнцем на тучных пастбищах земного рая и трепещущих с наступлением темноты в своих дворцах-хлевах.
   Но отверженные обьединялись в братства, из которых вырос Орден, покрывший страну густой сетью Убежищ, вернувший ей имя, обьединивший ее под стягом Империи. И громадное пастбище двуногого скота вновь получило древнее гордое имя Британии, и шли элои, вели своих детей к воротам твердынь Божественной Уины, на башнях которых реяли черно-пурпурные с шитыми золотом леопардами и лилиями имперские штандарты.
   Яркая череда образов из Книги Предков, проходящая перед внутренним взором Лили, пресеклась, когда в кордегардию, исполненная истинно материнской заботы и тревоги, стремительно вплыла принцесса Орхидея. За благородной патронессой Гимназии Пламенных Лилий спешила свита классных дам и нянечек.
   На дисплее закутанная до подбородка в мохнатый черный плащ Лили склонялась в некоем подобии реверанса перед Орхидеей. Орхидея в платье цвета золотистой луковой кожуры протягивала руку для поцелуя бравому кирасиру - спасителю ее подопечной. Кирасир, брякнув шпорами, галантно прикладывался к ручке патронессы. Вороненые доспехи его товарищей служили фоном нежному многоцветью туалетов класных дам. В правом нижнем углу дисплея выдвинулось на первый план нечто бесформенное, лежащее на каменном полу караульного помещения, наспех прикрытое мешковиной с проступающими на ней сочно-багровыми пятнами.

***

Коменданту района усиленной охраны

"Кветлориен - 16"

гвардии маг-полковнику

19-ому маркизу Арнорскому

сэру Арагорну Гарданне

младшего инквизитора

Имперской Службы испытания Тьмы

портупей-кавалера

Рауля Берена

РАПОРТ

   Настоящим, имею честь доложить Вашей светлости, относительно причин чрезвычайного происшествия, имевшего место 17 июня 2085 от явления Странника года, следующее.
   Как установлено расследованием, воспитанница Гимназии Лили Тэтчер, имея на себе платье простой пастбищной элоянки, находилась с 9 часов до 20 часов означенного дня в библиотечном крыле Фарфорового Дворца, где проводила время в чтении книг, не внесенных в Реестр сочинений, рекомендованных благонравным девицам. Поглощенная чтением, она не услыхала вечернего сигнала и возвращалась в цитадель уже с наступлением темноты. По дороге означенная Лили Тэтчер подверглась нападению морлоков, от коих была спасена решительными действиями чинов вверенного Вашей светлости гарнизона.
   Позволяю себе обратить внимание Вашей светлости на то, что согласно параграфу двести девятнадцатому Положения о Недреманном Попечении доступ в архивы и библиотеки Фарфорового Дворца разрешен лишь сочленам благородных сословий Меченосцев и посвященных в Тайну Хранителей. Означенная же Лили Тэтчер по праву рождения принадлежит к простонародному сословию Созидателей Насущного. А как гласит параграф третий Положения: "простолюдинам лишь о насущном печься надлежит". Посему действия означенной Лили Тэтчер имеют признаки преступного посягательства на Предвечную Гармонию и подлежат рассмотрению в судебном заседании коллегии Сокровенного Присутствия.
  
   Остаюсь Вашей Светлости покорнейшим слугой.
  
   Дата
   Подпись.
  
   Полковник Гарданна побарабанил пальцами по голубоватому листку этого благородного донесения, процедил свозь зубы нечто о не в меру ретивых молокососах и вызвал звонком дежурного пажа.
  

* * *

   Мерцающий зеленоватый свет, исходящий из фонтанчика, журчащего посреди небольшого зала, загонял тьму в самые дальние закоулки. На мраморном, с желобом сбоку, столе, вытаращившись в потолок огромными серовато-красными глазами, лежала неопрятно влажная морлочья голова. Рауль Берен в кожаном фартуке трудился над ней с тонкой мелкозубой пилой. Остальные части и органы бренного тела представителя подземного пролетариата уже нашли успокоение, заспиртованные в стоящих в небольших нишах банках.
   Толстов, покосившись на Ветчинкевич, отвернулся от дисплея. Женя протянула было руку к клавиатуре, чтобы выйти из программы TOYNBEE, но появление нового действующего лица остановило ее.
   Послышался торопливый топот шагов по гулкой винтовой лестнице. На пороге зала появился запыхавшийся паж. Отсалютовав Берену, доложил прерывающимся голосом, что господина портупей-кавалера сей минут требует к себе комендант. Берен кивнул, снял фартук, сполоснул руки в фонтанчике, достал из шкафа-ниши колет, надел, затянул портупейные ремни, проверил перед висяшим на стене тускловатым зеркалом заправку складок. Пристегнул палаш. Торопливо, но без недостойной суетливости последовал за пажом.

* * *

   Cероглазая смуглянка с уже угадывающимися под вишневым школьным платьем женскими формами вихрем носилась по белоколонному актовому залу Гимназии. За ней гонялись блаженно визжавшие первокласницы. Рыжекудрая принцесса Орхидея, неуловимо схожая чертами лукавого личика с лисичкой, стояла посредине. Следуя долгу патронессы она грозила своим воспитанницам пальцем. Затем, не без труда преодолев соблазн самой принять участие в возне девчонок, Орхидея приняла выражение величавой ласковости и прошуршала юбками навстречу стоявшему на пороге зала полковнику Гарданне. За его спиной столбом стоял младший инквизитор Рауль Берен: огромные, темные, диковато раскосые глаза на бледно-смуглом лице, тонкая мальчишеская шея, торчащая из ворота кирасирского колета.
   Обрушив на принцессу каскад комплиментов, комендант приложился к ее ручке; Берен, брякнув шпорами, дернул в полупоклоне головой как занузданый конь. Лабиринтом переходов с малиновыми плюшевыми портьерами на дверях и огромными зеркалами в золоченых рамах, мимо ласково улыбавшихся дряхлых лакеев в пудреных париках проследовали за патронессой в ее кабинет с большим императорским портретом на стене. Арагорн VII на портрете, изображенный в боевых, синеватой полированной стали доспехах на фоне грозовых туч, глядел взором строгого, но любящего отца. На столе под портретом среди разбросанных в живописном беспорядке томиков стихов, переплетенных в бледно-желтый и розовый сафьян, каких-то бумаг с золотым обрезом, изящных безделушек, стояло порцелиновое блюдо с украшенным пышными кремовыми розами тортом. На выгнутой кошачьим изгибом каминной решетке уютно посвистывал чайник.
   Горничная в кружевной наколке, не дожидаясь распоряжения патронессы, принесла поднос с графином старого доброго валинорского и двумя рюмками - для Гарданны и Берена. Комендант с улыбкой подсел к столу, пристроив между колен палаш, налил себе рюмку рубинового нектара и жестом предложил младшему инквизитору последовать его примеру. Орхидея, попросив гостей располагаться поудобнее, извинилась и вышла в смежный с кабинетом будуар, прихватив с собой пучок пушистых вербовых прутиков, перевязанных желтой атласной лентой. Из-за скрывающих вход в будуар кремовых портьер послышались голоса: воркующий - патронессы и умоляющий - гимназистки Лили Тэтчер. Затем: тихая возня, шуршанье шелка, и патронесса заворковала речитативом, как можно было догадаться, сопровождая назидательными сентенциями размеренные взмахи учительной лозы. В такт воркующему речитативу Орхидеи раздались мелодичные взвизги провинившейся гимназистки. Берен непроизвольно дернулся в направлении этих жалобных звуков, схватившись за эфес палаша. Гарданна со светской улыбкой заметил:
   - Вы, кавалер, своим доблестным мечом спасли даму из лап морлоков, - комендант говорил, положив руку на плечо Берена, - но избавить барышню от материнского внушения...
   - Обет служения прекрасным дамам... - начал было вконец смешавшийся младший инквизитор.
   - А как это совмещается у Вас, кавалер, с обетом служения прекрасным дамам? - Гарданна извлек из-за обшлага злополучный рапорт и помахивал им перед носом Берена.
   - Положение о Недреманном Попечении есть высшее выражение заботы о всех подданых его императорского величества, служения их общему благу, - Берен нашел, как ему казалось, нужный тон. - Буква и дух Положения требуют, чтобы Меченосец был Меченосцем, Хранитель - Хранителем, а созидателишки знали свое место, охраняемые Орденом и Империей от исчадий Тьмы. Чины Сокровенного Присутствия обет служения прекрасным дамам...
   - Я все же предпочитаю служить юным дамам, возвращая их под крылышко нашей очаровательной хозяйке, - Гарданна кивнул в сторону будуара, - а не выдавая достойнейшим сочленам Сокровенного Присутствия. Вам, по-видимому, неизвестно, портупей-кавалер, что в соответствии с высочайше утвержденным Уставом Гимназии Пламенных Лилий, ее воспитанницы, находясь под материнским попечением патронессы, подпадают тем самым под ее юрисдикцию. К тому ж трактовать крошку Лили как преступницу, значит придавать всему этому происшествию слишком много значения, создавать ореол... - Гарданна на минуту замолчал, повернув голову к кремовым портьерам, из-за которых раздавалось приглушенное всхлипывание. - "Означенная Лили Тэтчер" всего лишь не в меру любопытная маленькая дурочка, прелестная глупышка и исцеление от излишнего любопытства и глупости, полученное из собственных ручек принцессы Орхидеи... - Гарданна снова покосился в сторону будуара - Так что, с вашего позволения, господин младший инквизитор... - комендант бросил рапорт Берена в камин. Сложенный вчетверо лист голубоватой бумаги занялся веселым рыжим огнем.
   Толстов оторвался от дисплея, искоса глянул на свою аспирантку. Хорошенькое пикантное Женечкино личико выражало лишь благородную любознательность ученого. Сидевший в сторонке Логвинов вслушался разговор Гарданны с Береном, заговорил с улыбкой:
   - Органическое общество и традиционный тип мышления. "Крестьянин отличается от священника как желудок от мозга"- так, что ли, у Сороса, с Поппером? Есть неизменный порядок вещей( по-простому - Предвечная Гармония ), в котором каждый сверчок... Компетентным органам про Предвечную Гармонию все известно, а простому элойскому человеку все, что положено, обьяснят те, кому положено. Зачем же думать, мозги сушить? Опять же, можно до чего нибудь додуматься, компетентными органами не одобряемого. Потому, чтение книг, не рекомендованных благонравным барышням, равно как и простым советским Созидателям Насущного, чревато Сокровенным Присутствием.
   - Ну, Сорос... - Толстов нахмурился.
   - Борис Исаевич, мы внесли в текстовый файл соросовскую: "Советская система: к открытому обществу". Вот это место как раз про органическое общество, - почуствовав поддержку Логвинова, Ветчинкевич, достала книжицу с изображением вскрытого сейфа на обложке, протянула шефу.
   - У Льва Николаевича Гумилева все это выражено корректнее: на фазе подьема этногенеза, действует правило, консолидирующее этнос, нацию: "Будь тем, кем ты должен быть". Детей Уины можно считать таким вот консолидирующимся этносом, - Борис Исаевич отложил в сторону нелюбимого им Джорджа Сороса, - Ну и потом, отдельные передовые элои вроде этой гимназистки восстают против душной атмосферы, царящей...
   В дверном проеме, разделяющем кабинет и будуар, появилась Лили, закрыв ладошками пылающее румянцем стыда лицо. Вошедшая следом Орхидея с материнской заботливостью обдергивала на ней юбку. Гарданна с преувеличенным вниманием разглядывал стоящие на каминной полке безделушки. Берен собрался было щелкнуть каблуками при появлении дам в кабинете, но глянув на Лили смешался и лишь неуверенно тренькнул шпорой.
   - Вот и явление героини, "восставшей против душной атмосферы...", - указывая не лишенным изящества жестом на дисплей, обратился Логвинов к Толстову. Профессор казался смущенным не менее младшего инквизитора, и воспользовавшись его замешательством Ветчинкевич взяла Сороса, полистала, нашла нужное место и зачитала:
   " Тем не менее не может не быть людей, существующих вне общепринятого типа мышления. То, как общество обходится с этими людьми, лучше всего показывает, насколько оно жизнеспособно. Подавление неэффективно, потому что оно непременно провоцирует конфликт, и результат может быть обратным - развитие альтернативного способа мышления. Терпимость пополам с недоверием - возможно, самый эффективный способ. Ярлык "сумасшествия " и "ненормальности" может оказаться особенно полезным в отношениях к инакомыслящим, а примитивные общества известны своей терпимостью к юродивым и душевнобольным."
   - Ну да, с малюткой Лили обошлись как с дурочкой. А в более серьезных случаях, ежели диссидент официально признан душевнобольным, то тоже можно с ним без особой жестокости. Это Евтушенко, кажется, назвал одного из брежневских сановников "изобретателем психушек"? Какое ж это изобретение: плагиат чистейшей воды, еще Чаадаева при Николае I обьявили психом, и он был не первый и не последний, - Андрей Кириллович говорил, переводя взгляд со своих собеседников на дисплей.
   - Ну все, все, глупышка, впредь не напрашивайся на такие внушения, - усмешливо говорила Орхидея, обняв Лили сзади за плечи и подводя ее к столу, - а сейчас: пьем чай с твоим любимым ореховым тортом. Лили тихонько опустилась на стул, поерзала слегка на сиденье, устраиваясь поудобнее, отняв руки от лица, посмотрела исподлобья на Берена.
   Орхидея улыбнулась Гарданне: "Еще валинорского, маркиз?" Гарданна , подчиняясь жесту хозяйки, присел рядом с ней на широкий кожаный диван напротив императорского портрета , с поклоном принял из рук патронессы рюмку , сделав глоток, поставил ее на стол и нагнулся к стоящей у его ног корзиночке, изящно перевязанной атласными лентами.
   - Вы как всегда с сюрпризом, маркиз, - Орхидея с любопытством поглядела на корзиночку.
   Гарданна, сделав таинственную мину, поставил корзинку на диван между собой и Орхидеей, развязал ленты, откинул плетеную крышку и щелкнув пальцами умильно произнес:
   - Ну, вылазь Рози, покажись нашей прекрасной хозяйке.
   Из корзинки показалась сначала уморительная мордочка с блестящими, как бусинки, лукавыми глазенками, а затем выбралась на свет божий и их владелица: крошечная, не больше котенка, обезьянка, казалось, сделанная кукольных дел мастером из черного плюша.
   - Ах какая прелесть! Ее зовут Рози? Можно ее покормить? - Орхидея даже подпрыгнула на диване от восторга, комендант с улыбкой кивнул, патронесса как школьница сорвалась с места, подбежав к секретеру, извлекла из него блюдце с пирожными, протянула одно обезьянке. Зверек ухватил лакомство обеими лапками и стал с забавными ужимками уплетать за обе щеки. Когда обезьянка покончила с угощением, полковник произнес тоном почти серьезным:
   - А теперь, Рози, что мы подарим прекрасной патронессе в благодарность за ее щедрость и гостеприимство?
   Зверек нырнул в корзинку и через мгновение вылез обратно, протягивая Орхидее нежно мерцающую на его крошечной смугло-розовой ладошке большую, с голубиное яйцо, дивной красоты серую жемчужину.
   Орхидея протянула было руку, потом нерешительно глянула на Гарданну.
   - Что это?! Откуда это, маркиз?
   Комендант искоса глянул на портрет на противоположной стене, как бы призывая изображенного на нем монарха принять участие в беседе. Затем перевел взгляд на сидевших рядышком Берена и Лили и, выдержав некоторую паузу, проговорил: "Может, мы отпустим молодых людей? Портупей-кавалер! Извольте с сегодняшнего дня сопровождать спасенную вами прелестную даму во всех ее прогулках. Без вашего общества ей теперь страшно даже днем."
   Когда младший инквизитор и спасенная им гимназистка откланялись, в кабинете некоторое время царила тишина. Орхидея посмотрела на обезьянку, засунувшую жемчужину за щеку, потом, пристально, в глаза Гарданны, негромко заговорила:" Зачем вы пришли ко мне с этим, полковник? Я не хочу больше вмешиваться в политику; еще ради Лили я могла..."
   - Что вы, благородная Орхидея! Разве я позволил бы себе вмешивать очаровательную даму в такую неприятную, глупую и, главное, скучнейшую вещь как политика. - комендант погрозил обезьянке пальцем, та вынула жемчужину из-за щеки и вновь протягивала ее патронессе. - Это скромное подношение Вам, принцесса, от одного моего бывшего сослуживца, который позволяет себе надеятся, что вы не откажете в его покорнейшей просьбе.
   - Бывший сослуживец?
   - Старина Боб, полковник Гендальф.
   - Председатель Сокровенного Присутствия, Генеральный Инквизитор?!
   Обезьянка перебралась на колени к Гарданне, зажав жемчужину в кулачок. Полковник пощекотал зверька за ухом и продолжал задушевно-доверительным тоном:
   - У Гендальфа возникли сложности с дамами, которые... Никто, лучше Вас, благородная патронесса, не понимает , что умная женщина никогда не будет вмешиваться в дела, прекрасной половине рода человеческого не свойственные. Но крошка Лили, увы, не единственная, кто... Случается такое и с замужними дамами, почтенными матерями семейств... Поступить с ними согласно букве Положения о Недреманном Попечении значит войти в противоречие с обетом служения прекрасным дамам. А вот, ежели исходить из того, что такого рода провинности есть лишь следствие неразвитости ума...
   - То можно сплавить всех этих дурех мне на перевоспитание.
   - Я всегда говорил, что благородная патронесса Гимназии Пламенных Лилий не только прелестна, но и необыкновенно умна.
   - Представляю себе, к примеру, эту гусыню прокуроршу, стоящую на коленях в углу моего кабинета...
   - Под портретом его императорского величества. Кстати, государь присоединяется к просьбе Генерального и, как только будет получено Ваше согласие, подпишет рескрипт об открытии при Гимназии специального пансиона для прохождения повторного курса... Это не в пример лучше чем, - полковник кивнул в сторону камина, где догорал рапорт младшего инквизитора Берена.
   - Я поняла. Хорошо. Но пусть подобная просьба будет в последний раз. - Орхидея забрала у обезьянки замусоленную жемчужину и положила на блюдце с миндальными пирожными.
   - Ваша доброта, принцесса, сравнима только с вашей же красотой. А касательно последнего раза...
   - Вы, маркиз, опасный человек, настоящий демон-искуситель.
   - Однако, у них, я погляжу, возникают проблемы с охраной устоев, - Логвинов оторвался от дисплея, улыбаясь одними глазами. Толстов собрался что-то ответить ему, но тут в левом углу дисплея замигала красная надпись "ERROR", которую сменил как бы снятый с балкона третьего яруса вид залитого светом люстр театрального зала. В первом ряду партера, вальяжно развалясь в кресле, сидел и улыбался вполне нагло человек в колете цвета грозовой тучи, перепоясанном тяжелым кирасирским палашом. Взоры всего зрительного зала были устремлены на этого человека. По проходу между рядами кресел к нему неотвратимо приближались двое в безоблачно голубых мундирах.
   - Это же мэтр Розамунд Розан: придворный краснодеревщик, Толстов тоже не отрывал взгляд от человека в сизом колете, - почему он в форме Серого Кирасира?! Ему же как Созидателю Насущного и помышлять о гвардейском мундире не положено... С ума что ли они там все посходили?! То-есть... Опять эти студенты занесли какой-то вирус! На кой черт филологов пускать к компьютеру?! А может... Так, сейчас его, болезного, повяжут... Поделом... Не лезь с суконными константами в калашный файл. А это супруга нашего столяра-диссидента, прелестная Жасмина, смотрит умоляюще в сторону императорской ложи, готовясь припасть к стопам... Красивая женщина, ничего не скажешь. То-есть... Гм... - Борису Исаевичу вспомнились детский страх перед манекенами и рассказ Алексея Толстого, в котором имел место быть набитый ветошью джутовый мешок, одетый в кринолин. Этот мешок, вследствие технического сбоя в работе выдающегося материализатора духов графа Калиостро, обнаружился под означенным кринолином вместо прелестей некоей дамы.
   - Император, бедняжечка, окажется сейчас в пикантной ситуации, - Ветчинкевич вслух просчитывала варианты,- с одной стороны этот Арагорн VII Каллинг(прозванный хронистами Громоподобным) в сущности милейший человек и жестоко карать за мимолетную дурь своего придворного мастера, к тому же мужа очаровательной женщины... С другой - вековые устои, на которых держится его трон... Что ж Эксперимент есть эксперимент, отрицательный или случайный результат тоже...

***

   Допросная палата Сокровенного Присутствия напоминала узкий тоннель с бесконечно длинным столом черного дерева. Сидя в дальнем конце этого стола на вмурованном в каменный пол решетчатом железном стуле злосчастный Розамунд Розан старался не смотреть в надменно неподвижные лица собравшихся для решения его дела сановников. Ответив на очередной вопрос своих судей он опускал глаза в темную глубину полированной столешницы. Колеблющийся свет канделябров оживлял в этой, казалось, лишенной дна глубине отражения бронзовых героев и чудовищ с украшавших стены древних барельефов, твердокаменные физиономий сидящих по обе стороны стола инквизиторов. Один из членов Присутствия в межсессионный период успел умереть, но не был еще установленным порядком выведен из рядов своих здравствующих сотоварищей. На его месте сидела, привязанная под мышками к спинке кресла белым шелковым шарфом высохшая мумия, строго взиравшая на подсудимого пустыми глазницами. Наличие в грозном судилище этого молчаливого сочлена давало некоторую отсрочку незадачливому соискателю кирасирского мундира, поскольку смертный приговор или решение о Ввержении во Тьму могли быть вынесены лишь единогласным решением Присутствия, голоса воздержавшихся засчитывались в пользу подсудимого. В остальном положение бравого краснодеревщика было более чем печальным. За спинкой его стула стоял, небрежно поигрывая связкой ключей на массивном кольце, испитой молодой человек с напудренным прыщеватым лицом в черной бархатной пелерине, наброшенной поверх грязноватого сиреневого трико. Когда ответы подсудимого бывали невнятны или уклончивы, в звоне ключей прорезался мотив неукоснительности в искоренении недопустимого, бедняга Розамунд испуганно косил глазом и торопливо поправлялся.
   Пустячное поначалу дело о ношении неприсвоенной формы приобрело новые пугающе серьезные черты, после того как мэтр Розан, находясь видимо еще под влиянием винных паров, заявил, что вызвавший такой переполох колет, палаш и прочие регалии Меченосца приобретены им за свои кровные у некоего ротмистра Анемона Урунгарна вместе со всей обстановкой родового гнезда означенного ротмистра и самим этим гнездом(полуразрушенным замком на скалистом островке возле континентального побережья). Ротмистр Урунгарн, как всем было известно, постоянно находился в стесненных обстоятельствах вследствие свойственного, увы, многим сочленам благородного сословия Носителей Меча пристрастия к широкому разгулу. Однако родовое поместье урожденного Меченосца ни при каких обстоятельствах не могло перейти в чужие руки(в случае естественного угасания рода, его имя, поместья и привилегии, равно как и служебный долг перед короной могли быть пожалованы монархом другому представителю воинской корпорации. Впрочем, за все время функционирования Цветника Леопарда прецедентов подобного рода не было ). Поползновения какого-то столяра, члена славного своей умеренностью и трудолюбием сословия Созидателей Насущного на замок и регалии Носителя Меча было тягчайшим преступлением, страшнее которого была лишь государственная измена. То, что этот столяр был придворным мастером, не умаляло его вины, но лишь запутывало дело.
   После длительного совещания члены Сокровенного Присутствия сочли за благо не выносить пока окончательного решения, а лишь повергнуть к стопам монарха всеподданейшее отношение, в коем осветить все стороны означенного казуса.
   - Вот так: "титулы и права наследуются, но это не делает их частной собственностью"; все по Соросу, - Ветчинкевич постучала согнутым пальцем по изображению склоненной головы незадачливого краснодеревщика, ставшего жертвой бесчеловечных законов органического общества, - шанс на спасение у него конечно есть: его супруга, очаровашка Жасмина, удостоилась высочайшего внимания на последнем балу в столичном Цветнике Леопарда.
   - Цветник Леопарда - это народу нужно. - Андрей Кириллыч, глянув сначала на Толстова, переадресовал в дальнейшем свое ценное руководящее указание его аспирантке. - Но наверху есть мнение, что под Цветничок надо и далее неуклонно подводить солидную теоретицкую базу с творческим развитием идей классиков и гениев человечества: Сороса, Тойнби, Гумилева Льва Николаевича и примыкающих к ним товарищей. В ведомстве полковника Гендальфа означенную стаю товарищей предписано, помнится, именовать "пророками перволюдей".
   - Цивилизация Детей Уины своему успешному ответу на морлокский вызов не в последнюю очередь обязана системе брачных отношений, способствующей распространению в популяции элоев генов героических пассионариев - лекторским тоном начала Женя.
   - Пассионариев? Это - которые, согласно Гумилеву Л. Н. ?... - перебил ее Логвинов.
   - Да. Пассионарии: люди способные на необыкновенные свершения, исполненные жаждой деятельности, - счел необходимым вклиниться в беседу Толстов.
   - "Пассионарии вызывают всеобщее восхищение, а женщины выражают это восхищение наиболее доступным для них образом", - по памяти процитировала Ветчинкевич, - а Цветники Леопарда, так сказать, форма организации этого процесса.
   - Гаремы для героев и первопроходцев, но не как у мусульман, рассматривать женщину как собственность и держать ее взаперти запрещено Положением о Недреманном Попечении... Вообще к частной собственности отношение у Меченосцев негативное, созидателишкам владеть ею позволено, как у нас когда-то нэпманам, но... - продолжил за своей аспиранткой Толстов.
   - А ежели законную супругу Созидателя Насущного пользует бла-ародный Меченосец, то это: как? - с усмешкой глянул на профессора Андрей Кирилович.
   - Для торгаша, мелкого хозяйчика, кустаря-одиночки это великая честь, возможность вырастить в своей семье для Империи еще одного Меченосца. Ведь у Меченосцев и Хранителей иметь постоянные брачные связи, семейный очаг не принято, - с достоинством пояснил Борис Исаевич.
   - "Мы требуем свободы брака, не нужно нам законов мрака", несколько переврал Логвинов автора "Интернационала" Эжена Потье, а что: ежели у Меченосца внук есть, так он, как вырастет большой, тоже Меченосцем станет ?
   - Не обязательно, надо еще пройти Испытание Тьмой: тест на устойчивость к стрессам Подземного Мира: мраку и таящимся в нем неведомым опасностям, инфразвуковым волнам страха... Юноши благородных кровей (иногда не только благородных) готовятся к Испытанию в Школе Пажей, - ответила Женя, - Собственно, вся жизнь Меченосца постоянное Испытание Тьмой, большинство из них в расцвете сил находит смерть в лабиринтах Подземного Мира, кладут свои головы на алтарь Империи. Но пока они живы...
   - Ест-свенно. Как это у Окуджавы: "Кавалергарда век недолог и потому так сладок он..." - в голосе Логвинова прозвучала какая-то новая нотка. - А барышни, надо полагать, проходят тест на принадлежность к благородным сословиям "самым доступным для них образом?
   - Да,"по праву рождения или же, вынашивая под сердцем грядущего Меченосца равно как и его благородную сестру", - привела Ветчинкевич фрагмент из Положения о Недреманном Попечении. - Ну и выпускные экзамены в Гимназии: манеры, грация и всякое такое: чтобы не быть белой вороной на балах.
   - Все согласно предначертаний, - на мятое лицо Логвинова вновь наползла усмешка, - доведенная до логического завершения система направленной селекции правящей элиты: как в идеальном государстве Платона и реальных Османской империи и Третьем Рейхе. "Религия скотов, сумевших понять рассуждения скотоводов". Не помню, кто это из яйцеголовых так душевно выразился про расовую теорию.
   - "Религия скотов"...? - переспросила Женя.
   В глубине открывшегося за рамкой дисплея золотисто-голубого пространства протяжно пела труба. Звонко цокали конские подковы по мощеной смуглым булыжником древней дороге. Над головами закованных в светлую сталь всадников гордо трепетали на ветру черно-пурпурные, расшитые золотыми леопардами и лилиями, овеянные нетленной славой знамена. В середине колонны вели в поводу лошадей, навьюченных урнами с прахом Меченосцев, исполнивших свою последнюю волю. Из старого одичавшего сада замшелой каменной лестницей сбегал к дороге навстречу всадникам рой юных девушек в легкой прильнувшей к телу от движения воздуха одежде. Две, выбежавшие уже на обочину, остановились в грациозном замещательстве , преодолевая робость и смущение; следующие, смеясь, увлекали их, остальные спешили им вслед, струящимся цветником обтекая стоящую наверху беломраморную фигуру. Ее лицо и руки были подняты к небу, щедро изливающему на землю потоки солнечного света. Очаровательные ямочки в уголках рта таят готовую слететь с пухлых полудетских губ улыбку. Поза, исполненная прелестного жеманства, выражает повеление немедленно погрузиться в радость бытия.
   - "Инстинкт тела, ощущающего себя прекрасным", Александр Грин, - пробормотал Логвинов.
   - "Белый огонь", - эхом отозвалась Женя.
   - "Религия скотов"? - вмешался в их странноватый диалог Борис Исаевич, несколько шокированный грубостью Логвинова, - можно ли считать мировозрение Детей Уины религией: это вопрос спорный, но в этом мировозрении выкристализовался опыт многих поколений, победоносно боровшихся с Тьмой, то-есть...
   - По классификации Тойнби это: низшая религия: обожествленный коллективный опыт, - суховато констатировала Ветчинкевич.

* * *

   Эскадрон ротмистра Урунгарна уже больше получаса шел на рысях гулким тоннелем вдоль лениво текущей, излучающей мертвенный зеленый свет подземной реки. Еще минут пять марша и впереди обозначи лись признаки обширного пустого пространства. Перешли на шаг, затем остановились. Эскадронный со свитой своих пажей и оруженосцев выдвигается вперед к порогу огромного черноколонного зала. Лес базальтовых, подпирающих потолок пещеры столбов простирается в зеленоватом сумраке докуда достает взгляд. Из недр подземелья, доносятся, странные, похожие на смех звуки. На них накладывается мерный топот исполинских ног и, временами, прерывистый гул. Услышав этот гул лошади тревожно запрядали ушами, дрожа мелкой дрожью. Всадники как-то нехорошо повеселели, внутренне подобравшись, готовые к встрече с силами Тьмы. По команде ротмистра спешились, сам он оставался в седле. Кавалеры, взяв из рук оруженосцев алебарды, построились в колонну, которая под рокот барабана и томительное пенье флейт двинулась вперед, втягиваясь в каменную чащу.
   Между дальних столбов показалась подобная рою призраков толпа морлоков. Над их скопищем, возвышается исполинская, вдвое выше человека, фигура, напоминающая ожившего медного истукана. Ступни и кисти истукана непропорционально велики, на месте головы - огороженная фальшбортом площадка. Над фальшбортом, за прозрачным забралом сферического шлема - белесое лицо морлока-оператора с громадными как у глубоководной рыбы глазами.
   Урунгарн прорычал команду, колонна алебардистов развернулась в цепь. Правый фланг цепи упирается в одетый гранитом берег, зазмеившейся меж каменных столбов реки, на левом заняла огневую позицию приданная эскадрону секция Медных Драконов. Командир секции, долговязый офицер с погонами маг-штандарт-кавалера, выволакивает из ножен тяжелый палаш, делает им отмашку, дублируя команду хрипловатым баритоном. Рявкают Медные Драконы , длинные языки яростного рыжего огня прорезают толпу морлоков. Тошнотворно запахло паленым, морлоки в панике бросаются вглубь пещеры, с десяток их превратилось в дико скачущие и вопящие живые факелы. Алебардисты двинулись вперед, не встречая никакого сопротивления, но тут со стороны приостановившего свой ход истукана раздается прерывистый гул. Этот гул гонит морлоков назад, навстречу марширующим как на параде спешенным кирасирам. На дисплее крупным планом показаны лица кирасир под козырьками вороненых касок, - с запавшими белесыми от ненависти глазами, с обтянутыми скулами, напряженными, чтобы сдержать крик, исполненный ярости и глубоко запрятанного страха.
   Повинуясь чьей-то неслышной команде воинство Подземного Мира перестраивается в плотное каре, обрамленное со всех сторон колышащейся, густой порослью длинных, тонких, усаженных зубчатыми присосками хлыстов. Позади шеренги алебардистов-кавалеров появились оруженосцы, у них в руках черные цилиндрики, красновато светящиеся запальными фитилями. Отрывистый рык команды - и в гуще служителей Тьмы, вспухают десятки огромных, огненных, с дымными прожилками шаров. Ослепленные и обожженые морлоки, побросав свои бичи-лассо, в диком ужасе мечутся, натыкаясь друг на друга, парапет набережной, базальтовые столбы; многие находят избавление от терзающих их боли и ужаса на остриях алебард. Ротмистр Урунгарн, с палашом наголо, гарцует на своем белом пони среди этой мятущейся толпы и щедро раздает во все стороны удары милосердия: классические кавалерийские удары, рассекающие наискосок от плеча к бедру. Иногда, впрочем, рука изменяет лихому кирасиру, удар получается, что называется всмятку, и многострадальное чумазо-белесое тело долго еще дергается и хрипит в луже крови на выщербленном каменном полу.
   Гигантская тень накрывает бравого ротмистра. Медный истукан пришел в движение и, в несколько шагов приблизившись вплотную к ротмистру, тянет к нему чудовищную пятерню. Урунгарн, подняв пони на дыбы, рубанул. Раздался звук: будто лопнула огромная струна. Между лезвием палаша и сгибом великаньего пальца проскочила маленькая сиреневая молния. Палец уродливо оттопырился, скрюченная кисть некоторое время медленно сжимается и разжимается. Ротмистр заносит клинок, готовясь повторить удар. Но в следующий момент металлический монстр уже сгреб его в горсть и широким замахом шмякнул о ближайшую колонну. Затем двинулся к шеренге алебардистов. Строй Детей Уины разомкнулся перед самоходнм истуканом, и тотчас же сомкнулся у него за спиной. Лезвие алебарды рассекает ребристую трубку в сочленении исполинской стопы. Из поврежденной магистрали фонтаном бьет бурая жидкость. Гигант зашатался, привалившись спиной к колонне, сползает на пол, бестолково размахивая верхними конечностями. Паж под прикрытием колонны подводит коня командиру артиллеристов. Мгновение: и тот уже в седле, острие его палаша щекочет шею морлока-оператора. Несколько похожих на шелест слов на понятном лишь морлокам и магам языке: самоходный истукан затихает, его водитель, косясь на грозный блеск элойской стали, спускается вниз и приступает к осмотру поврежденной ходовой части.
   Со стороны тоннеля слышен дробный цокот копыт. Посланный с пакетом от коменданта Особого района генерала Пендрагона паж спрашивает эскадроннного.
   - Благородный Анемон Урунгарн исполнил свою последнюю волю, -отвечают пажу из толпы кирасир, разглядывающих кровавое бесфор менное пятно на одной из колонн, - командование принял на себя штандарт-кавалер Элронд: командир огнеметной секции.
   Паж находит Элронда на позиции Медных Драконов: долговязый штандарт-кавалер, как можно понять из обрывков фраз, обсуждает с осиротевшей свитой геройски павшего ротмистра предложение о совмещении артиллерийского салюта над прахом Урунгарна с кремацией его останков, размазанных по колонне. Технические возможности Медных Драконов вполне допускают такое совмещение, но... Разгоревшуюся было дискуссию прерывает появление пажа с пакетом. В пакете находится приказ о немедленном передислоцировании в район Форноста - крепости, запирающей тоннель под Узким морем, подземную магистраль, связывающую Британию с континентом.
   Сидящая перед компьютером Женя зевает и загружает подпрограмму, переносящую место действия в Гимназию Пламенных Лилий.
   Золотистый свет ясного дня заливает дисплей. Видна затянутая в белый замшевый колет спина. Ее владелец декламирует свежим тенорком:
   Цветов весенних хрупкость и невинность
  
   Щемящей нежностью тревожат сердце
  
   Июльским солнцем душу мне согреет
  
   Округлой зрелости законченная прелесть.
   Принцесса Орхидея благосклонно внимает мадригалам юного портупей-кавалера, сидя в окружении своих питомиц в поместительной открытой коляске. Шестерня мышастых осликов цугом бойко катит коляску по лесной дороге. Начальник экскорта, портупей-кавалер Гладиус Финвэ всю дорогу неотлучно при дамах, хотя Орхидея время от времени ласково увещевает его, убеждая не гарцевать в пыли у самых колес. Оруженосцы и пажи свиты портупей-кавалера держатся поодаль, поглядывая на Цветник Леопарда. Доступ в Цветник им еще предстоит выслужить, выдержав многотрудное Испытание Тьмой. Гимназистки пересмеиваются и щебечут между собой, затихая, чтобы выслушать очередной мадригал бравого Финвэ. Самые бойкие опробывают на блестящем офицере формулу стреляния глазами: в угол, на нос, на предмет. Цветущий куст или выбежавший на дорогу ежик превращаются в целое событие: возгласы, восторженный визг. Экипаж останавливается, чтобы пропустить спешащего по своим делам зверька или украситься цветочными гирляндами, висящими уже всюду: на спинках сидений, упряжи, шляпах кучера и форейтора.
   Время течет легко и приятно, незаметно ложатся на землю вечерние сумерки.
   Когда в меркнущей голубизне неба стали зажигаться первые звезды, портупей-кавалер приказал своим людям занять места слева и справа у бортов коляски, заменил форейтора одним из пажей, сам поехал сзади, чтобы прикрыть тыл и держать все перед глазами. На углах экипажа и на упряжи передней пары осликов зажглись сильные фонари с параболическими зеркалами.
   К огороженной бамбуковым частоколом пристани подьехали уже затемно. Финвэ перекидывается несколькими словами с начальником охраняющего ворота караула. Ворота распахиваются, под колесами скрипит гравий подъездного серпантина. Внизу: гигантской лилией на темной воде, ярко светящая в ночи своими огнями белая барка. От ее носа тянутся буксирные канаты к плечам двух стоящих по колено в воде самоходных истуканов. Их исполинские силуэты будят в душе Орхидеи смутный страх. Но вот на ходовой площадке ближнего истукана зажигается фонарь. В его желтом свете виден коротконогий, облезлый морлок, топчущийся в кольце офицеров-гренадер. На их плечах символом всего уютного, охраняемого сияют золотые погоны. Вот морлок пристегнут ремнями к водительскому месту, на втором истукане тоже зажегся свет. Орхидея обращает материнский взор на гимназисток, которые чистят перышки, готовясь вступить на борт судна, откуда слышна музыка, веселый говор, звон столовых приборов.
   Женя вздыхает чему-то своему и набирает на фоне синей ночи белую строку:

SCENIA:\ LAMANSH\ FORNOST

   Глубокую синеву на дисплее сменил лихорадочно пульсирующий багровыми сполохами сумрак, в котором метались призрачные фигуры. Откуда-то сбоку на них налетели черные тени всадников, врезались в их толпу, закрутились в ней.
   Две охваченные коптящим пламенем, изломанные нестерпимой болью нелепые куклы дико скакали между обгорелыми остовами каких-то машин. Их преследовал всадник в золоченых с чернью доспехах. Его лошадь, храпя, тяжело поднялась на дыбы. Всадник как пьяный размахивал палашом. На дисплее показанное крупным планом появилось ощеренное под золотым клювом чеканного козырька лицо.
   Женя, прикусив губку, меняет масштаб игрового времени, на дисплее появляется лицо того же человека в усталой гримассе бешенства. В полнокровную шею врезался тугой ворот с золотыми леопардами генерал-командора.
   Комендант Особого района, генерал-командор Розамунд Пендрагон, маясь головной болью, стоял на боевой плошадке северного бастиона Форноста. К нему быстро, вприскочку подходил командир пажеского батальона арбалетчиков подполковник Гимли.
   - Что там, Гимли? - брюзгливо спросил Пендрагон. Опять эта морлокская мамочка с тринадцатого яруса посылает к нам на огонек...
   Гимли кивнул, добавив: "Шестой уж раз за сегодня, видать подперло что-то или кто-то: какой-нибудь маг-ротмистр из темняшки с шилом в..." - он не договорил, вглядываясь в тьму, подступающую к освещенному пространству по периметру бастиона.
   Комендант, болезненно морщась, приказал барабанщику бить тревогу, первому же выскочившему на парапет арбалетчику - сбегать в подвал за холодным пивом.
   В бледно-зеленом свете, излучаемом крепостными рвами, под стенами бастиона уже видна была подхоящая быстрым семенящим шагом колонна морлоков. Пендрагон расслабленным движением вынул из-за обшлага и встряхнул надушенный носовой платок, готовясь подать команду артиллеристам.
   Стоящий возле входа на винтовую лестницу паж-сигнальщик с лязгом выдернул из ножен палаш, напряженно глядя на коменданта. Тот все так же расслабленно стал было подымать руку с платком, но затем, изумленно выругавшись, скомкал его и завел руку за спину.
   В гуще морлоков вертелся, раздавая налево и направо удары палашом плашмя, неведомо откуда взявшийя верховой в артиллерийском мундире. Морлоки шарахались от него как от готовой взорваться бомбы, торопясь пробежать простреливаемое с бастиона пространство.
   - Это же штандарт-кавалер Элронд! - послышался за спиной Жени голос Толстова. - Элронд, согласно диспозиции, должен огнем своей секции отсечь морлоков от тоннеля под Ла-Маншем, а вместо этого...
   - А вместо этого он спутал карты Пендрагону и подгоняет морлоков к этому спасительному для них тоннелю, - Женя говорила, пристально глядя в дисплей потемневшими глазами, - издержки рендомизации.
   - Рэндомизации? - Борис Исаевич, всецело поддерживая компьютеризацию, не всегда уверенно чуствовал себя на ее почве.
   - С помощью процедуры рэндомизации параметров системы мы даруем нашим созданиям свободу воли, - пояснила Ветчинкевич, - как и положено добрым демиургам.
   - Демиургам, - Толстов, видимо, так и не освоился вполне с ролью творца и вседержителя, реализуемого программой TOYNBEE мира.
   - Ну да, демиургам, - в уголках жениных глаз таился смех, - знаете, кстати, почему коллега Саваоф допустил грехопадение Адама и Евы?
   Коллега Саваоф?! Вы, Евгения Львовна, все ж... - Толстов шутливым жестом потянулся к ушку аспирантки, но на полдороги остановился, - ну, это религия, система ложного сознания, законы логики тут не работают.
   - Отчего ж, у католиков, по крайней мере, все логично, - Женя проигнорировала знак внимания со стороны шефа, - Христианский бог не только всемогущий, но и всеблагой, а в таком качестве он не мог лишить свои создания драгоценнейшего его дара: свободы.
   На дисплее Элронд протягивал свой палаш эфесом вперед представителю Службы Испытания Тьмы в Форносте: худощавому черноусому маг-ротмистру в темнозеленом егерском мундире.
   Опять Служба Испытания Тьмы, Сокровенное Присутствие, - скучливо произне Толстов, - давай лучше посмотрим, как идут дела в Гимназии Пламенных Лилий.
   Ветчинкевич прошлась пальцами по клавиатуре, на дисплее появилась украшенная разноцветными фонариками, уставленная кадками с цветущими кустами палуба плывущей вверх по Темзе белой барки. Навстречу барке медленно двигались берега с загорающимися в сиреневой вечерней дымке огнями человеческого жилья. А на верхней палубе под нежно мерцающими в темнеющем небе звездами разворачивался первый в жизни питомиц принцессы Орхидеи настоящий взрослый бал. Под вкрадчивое пенье скрипок и виол двигались навстречу друг другу шеренги кавалеров и дам. Кавалеры позванивали шпорами в такт музыке, дамы плыли, опустив глаза и перебирая пальчиками кружевные оборки пышных юбок. На середине палубы кавалеры преклонили колено и заключили в кольцо полусомкнутых рук своих дам. Женщины кружились в этом кольце , затем тихо выскальзывали и пятились к цветочным кадкам, уходили в их благоухающую чащу, кинув напоследок взгляд через плечо. Томительно запела скрипка соло. Кавалеры, поднявшись с колен, стояли с видом сокрушенным. Но вот послышался тихий звук рожка, затем еще и еще одного. При этих звуках мужчины встрепенулись и стали подвигаться к цветочным кадкам шагом осторожным, но притом решительным. Голоса рожков звучали все громче, все решительнее звенели шпоры. Сопровождаемое уже не малиновым звоном, а победительным бряцаньем пенье рожков перешло в настоящий трубный глас, когда из искусственных зарослей появились кавалеры, неся каждый на плече грациозно взбрыкивающую ножками даму.
   - Это и есть Цветник Леопарда? - Андрей Кириллович Логвинов во всеоружии своего аристократического цинизма возник за спиной у Ветчинкевич и Толстова. - Ну, и... "А из зала кричат: давай подробности".
   Борис Исаевич не успел отреагировать на цитату из полудиссидента Высоцкого. Женя, состроив небольшую гримаску, протянула руку к клавиатуре.
   Лампы под абрикосовыми абажурами создавали мягкий полусвет на застеленной пушистой ковровой дорожкой лестницей, ведущей вниз, к пассажирским каютам. На площадке лестницы патронесса Гимназии внимала речам вполне неотразимого конногренадерского ротмистра Гиацинта Оромэ: шелковистые усики на матовом лице, брови дугами, под ними в тенях, - огромные серые глаза, уже пробивающаяся ранняя седина на висках и в ниспадающих густой шапкой волосах.
   - В Арморике, в моем графстве Валинор есть лежащий в море неподалеку от берега остров: круто обрывающаяся в воду бесплодная скала. На ее плоской вершине стройными рядами стоят недвижимые фигуры, сжимая в растрескавшихся до белых костей высохших пальцах рукояти и древки. Века пронеслись над их головами, птицы небесные расклевывают их обветшавшую плоть. А они стоят под бездонным куполом неба, не бросая своего места в строю, гордо и бестрепетно глядят пустыми глазницам сквозь забрала шлемов в неведомые дали континента. Никто уже не помнит: кто они и откуда. Не слава этого мира стала им наградой за служение, а их собственная бестрепетность, покой и слияние с тем великим Нечто, которое не есть, не может быть Ничто... - Оромэ говорил, глядя затуманившимися глазами как бы сквозь собеседницу.
   - Быть может, мой милый Гиацинт, у вас в Арморике и принято заставлять даму ждать, пугая ее при этом всякими всякими, - Орхидея зябко повела сдобным, хорошо выпеченным плечиком, - но у нас на нашем (она подчеркнула голосом "на нашем") острове...
   Великолепный ротмистр, открывая улыбкой ровные зубы, поклонился с мелодичнейшим перезвоном шпор, и легко, как ребенка, подняв прелестную патронессу на руки, понес ее по лестнице вниз: в наполненный ароматами тепличных цветов и муксуса, вкрадчивыми шепотами, кокетливым лепетом и нежным женским смехом медовый полусумрак...

* * *

   Поток тускло блестящих гранул с легким шуршанием тек по дну уходящего в мрак Подземного Мира тоннеля. На поверхности этого шуршащего потока стояло десятка полтора продолговатых белых ящиков. Из мрака вынырнул худощавый, черноусый человек в темнозеленой егерской униформе, палаш в черных кожаных ножнах висел у него за плечами. Человек ступил в шуршащий поток, погрузившись в него по щиколотку, склонившись над одним из ящиков, открыл крышку. Ящик заполнен кусками крупно нарубленного мяса. Сверху, глядя на человека в зеленом широко раскрытыми в смертном ужасе глазами, лежит русоволосая кудрявая голова пастбищного элоя, прожившего свою немудрящую жизнь как и его предки в райском саду в ожидании вечного успокоения в морлокских желудках.
   - Как же это: а Убежища Уины, разве...? - Борис Исаевич произносит эти слова, протягивая руку к дисплею в отстраняющем жесте.
   - В Убежищах Уины находят защиту не более пятидесяти процентов элоев, - сухо пояснила Ветчинкевич, - цифра эта постоянно растет, но... Застойный характер органического общества и традиционный тип мышления тормозят...
   - Что он делает, этот ротмистр-егерь? - перебил ее Толстов.
   - Маг-ротмистр Эрнест Гарданна, - представила нового персонажа Женя, - старший инквизитор, представитель Сокровенного Присутствия в Форносте и во всем Особом районе тоннеля под Ла-Маншем,
   - Гарданна? - переспросил Толстов. - Знакомая фамилия.
   - Это младший брат уже известного вам маркиза Арнорского. Помните: полковник Арагорн Гарданна, комендант Кветлориена, руководящий охраной Гимназии Пламенных Лилий, - ответила Ветчинкевич.
   - Припоминаю, - Толстов уже оправился от первого шока, - а все же, что он делает этот Гарданна-младший ... Бр-р-р!
   Человек в зеленом коротко поклонился лежащим в ящике останкам. Затем торопливо вытряхнул их на обочину, залез сам в опустевший контейнер и накрылся крышкой. Поток набирал скорость, гранулы стали подниматься в воздух, образуя сгустки плотной мглы, на гривах которых с пронзительным свистом неслись навстречу ненасытному мраку длинные белые ящики. Лежащий в одном из них живой человек, задыхаясь от тяжелого запаха свежепролитой крови, чутко прислушивался к происходящему снаружи. Вот контейнеры стали замедлять свое движение. Старший инквизитор осторожно приподнимает крышку, оглядывается по сторонам. Затем, отбросив крышку совсем, встает в контейнере во весь рост, ухватившись за торчащий из стены кроннштейн, перепрыгивает на обочину и скрывается в боковой галерее. Бесконечно долго блуждает он в подземном лабиринте, натыкаясь во тьме на металлические столы с загустевающими на них липкими лужицами, свисающие с потолка крючья, баки с каким-то варевом.
   Женя, глянув вопросительно на шефа, вызывает подпрограмму изменения места действия и набирает на фоне беспросветного мрака канареечно-желтую строку:

SCENIA:\ RIVER\ SUN\ LIFE\ LOVE

   Река сияла и переливалась на солнце. Солнечные блики играли на броне двух механических монстров, стоявших у берега шагах в тридцати от барки. Принцесса Орхидея и ее гимназистки, собравшись на носу, махали платочками ротмистру Оромэ, стоявшему на медленно поднимающейся ладони самоходного истукана. У ног ротмистра, закрыв красными птичьими лапками слезящиеся глаза, сидел на корточках давешний облезлый морлок: сменный водитель истукана. Темные очки, в которых ему предстояло работать, болтались покамест на поросшей грязно-белым пухом морщинистой шее. Оромэ правой рукой посылал воздушные поцелуи дамам на барке, в левой была цепочка, приклепанная к ошейнику его подопечного. Медная длань поднялась до уровня исполинских плеч, ротмистр еще раз помахал Орхидее и девочкам рукой и стал принимать вахту. С морлока предшествующей смены были сняты темные очки, подопечный Оромэ пристегнут ремнями к рабочему месту. Оромэ проверил легко ли вынимаются из ножен палаш и кортик, крепко ли привязан морлок-водитель, особое внимание уделил запальному устройству заложенной в чрево самоходного истукана мины. Ее надлежало незамедлительно взорвать при первых же сколько-нибудь серьезных признаках неуправляемости истукана. Медные гиганты зашевелились, натянули буксирные тросы и стали разворачивать барку против течения. Вид этих огромных человекообразных фигур вновь пробудил в душе Орхидеи неосознанный страх, но на ходовых площадках истуканов видны были красивые, статные люди с сиявшими нерушимым счастьем золотыми погонами на плечах, и можно было беспечно предаваться радости бытия. Да, просто беспечно предаваться радости бытия подобно простой пастбищной элоянке, поющей и танцующей на солнечной поляне, блаженно отринув мысль о неизбежном приходе ночи.
   Борис Исаевич, благодушно, глядит на дисплей, как бы говоря: "Ибо хорошо это".
   Женя, резко ударив по клавишам, вызывает видение осунувшегося, черноусого человека в испачканном кровью темнозеленом колете. Человек стоит в вырубленной в скале келье перед небольшим ящиком с прозрачной передней стенкой, за которой угадывается бездонная тьма.
   - Черное Зеркало, - в ответ на немой вопрос шефа говорит Ветчинкевич, - терминал для непосредственного обращения разумных тварей этого мира к Творцу, Демиургу. Форма живой связи человека с высшей силой, минуя всяческие надстройки обожествленного коллективного опыта.
   - Высшая религия, ежели по Тойнби нашему Арнольду, - вещает появившийя у дисплея, по своему обыкновению неслышно как призрак, Андрей Кириллович Логвинов.
   В глубине Черного Зеркала замерцала светлая точка. Стоящий перед ним человек зашевелил губами.
   - Молится что ли? - отвлекшись на минуту от дисплея, чтобы поздороваться с Логвиновым, спросил Борис Исаевич. Женя прибавила звук.
   - ... держать под стражей Элронда. - сидящие перед компьютером услышали в меру твердый голос маг-ротмистра Эрнеста Гарданны. Старший инквизитор в силу полученного им кастового воспитания обращался к демиургу, хоть и с должным почтением, но вроде бы как к первому среди равных. - Неужто нет у тебя иного средства против зверства морлоков, кроме зверства нашего?!
   - Вопрос к Вам, Борис Исаевич! - Логвинов говорил тоном почти серьезным, - ведь вы же научный руководитель этой темы, головной разработчик программы TOYNBEE , вам и карты в руки. Толстов подсел к клавиатуре, набрал что-то одним пальцем. Бездонная глубина Черного Зеркала заволновалась, по ней побежали строки:

СВОБОДА - ЭТО ОСОЗНАННАЯ НЕОБХОДИМОСТЬ

   Борис Исаевич хотел по многолетней привычке дать ссылку на первоисточник, но вспомнив о своей роли в данном действе, воздержался. Эрнест Гарданна,мучительно шевеля губами, читал и перечитывал надпись, вникая в ее содержание. Женя, не спрашивая ничьего согласия, вновь перенесла место действия на белую барку, плывущую вверх по Темзе в созданном программой TOYNBEE мире.
   Солнце уже скрылось за грядой дальних холмов; небо в той стороне горело золотом, по которому тянулись легкие пурпурные и алые полосы. Изгибавшаяся дугой Темза сверкала подобно полосе полированной стали. На покрытых густой зеленью берегах виднелись величественные руины и обитаемые дворцы, на башнях и крышах которых ночная стража уже зажигала огни, призывая элоев под сень Убежищ Уины. На ходовых площадках неутомимо вышагивающих самоходных истуканов также зажгли огни. Вновь заступивший на вахту Гиацинт Оромэ прогуливался по площадке ближнего истукана с обнаженным палашом на плече. Музыканты на верхней палубе настраивали свои инструменты. Питомицы Орхидеи собрались вокруг нее на носу щебечущей стайкой. Неотрывно глядевшая в сторону тянувших барку медных гигантов патронесса вдруг испуганно вскрикнула. Ближний самоходный истукан неожиданно развернулся и сделал шаг в сторону барки, свет на его ходовой площадке погас, и нельзя было разобрать, что же там происходит.
   В следующее мгновение раздались громовые удары, взбунтовавшееся механическое чудище пьяно зашаталось, из треснувшего во многих местах бронированного тулова вырвались огромные языки пламени. Разваливаясь на куски исполин стал медленно оседать в заклокотавшую воду.
   - Благородный Гиацинт Оромэ исполнил свою последнюю волю, а заодно и служебный долг, - нарушил молчание Логвинов, - "исполнил свою последнюю волю", красиво формулируют. Как это у Майкова... Помните, Евгения Львовна? "Хозяин умирать изволит".
   - Женя с мимолетной улыбкой на губах кивнула, не отрываясь от дисплея.
   Там по-прежнему играли в темной воде отражения огней сказочно белого корабля. Уцелевший самоходный истукан, погрузившись в реку по грудь, шарил по дну, выбрасывая время от времени на песчаный берег обломки своего взорванного сотоварища, какие-то обгорелые лохмотья. С верхней палубы стоящей на якоре барки раздавалась бравурная музыка.

* * *

   Яйцевидная капсула длиной шагов в десять, стремительно скользит в волнах мглы, наполняющей сводчатый тоннель. Но вот движение капсулы замедлилось, мгла стала оседать, превращаясь в шуршащий на дне тоннеля поток округлых, с металлическим блеском зерен. Раздался звонкий щелчок, в стенке яйца открылся овальный люк, через него выбрался наружу, не снимая руки с эфеса егерского палаша, жилистый черноусый человек в зеленом колете. Пошевелил усами и ястребом поглядел на вылезаюших следом за ним морлоков, бережно передающих из рук в руки небольшой ящик. Передняя стенка ящика подобна поверхности речного омута в тихую ночь.
   - Однако, - ерническим тоном замечает сидящий рядом с Женей за компьютером Логвинов, - наш бравый старший инквизитор Эрнест Гарданна, кажется, приватизировал Черное Зеркало. В вашем, Женечка, кукольном царстве начинается религиозный беспредел.
   Старший инквизитор тихо свистит, вглядываясь вглубь темной галереи, в конце которой брезжит бледное пятнышко дневного света. В ответ раздается столь же тихое ржанье и цокот подков. Женя, не реагируя на реплику Андрея Кирилловича, удовлетворенно кивает, отвечая каким-то своим мыслям, и меняет место действия.
   Исполнивший свою последнюю волю двадцать восьмой граф Валинорский, благородный Гиацинт Оромэ дает прощальный банкет. На верхней палубе пришвартованной к берегу барки накрыт стол на сорок персон. Собравшимся на прибрежных холмах пастбищным элоям роздано сластей, бус, зеркалец и иных безделушек на полторы тысячи золотых. Согласно обычаям древнего рода Оромэ даже мерзкие морлоки в этот день не обойдены щедротами графа: ненужное ему уже, изуродованное взрывом тело сброшено в Подземный Мир через ближайший вентиляционный колодец. Лишь прекрасные густые волосы Гиацинта были срезаны с разможженного черепа, тщательно отмыты от запекшейся крови и мозга и помещены в шлем заупокойного панцыря. Тончайшей ювелирной работы полный рыцарский доспех возвышается во главе пиршественного стола: сидящая в изысканно непринужденной позе набитая опилками среброкованная кукла. Забрало на украшенном чеканной фигурой лежащего леопарда шлеме опущено, Юный Гиацинт Оромэ улыбается своим гостям с эмалевого медальона, висящего на ниспадающей на нагрудник панцыря сиренево-черной ленте. К запястьям латных перчаток и гребню шлема привязаны тонкие шелковые шнуры, переброшенные через блоки некоего хитроумного механизма. С помощью этого механизма душеприказчики графа Валинорского помогают его нынешнему земному воплощению принимать посильное участие в застолье. Серебряная кукла подымает вместе со всеми свой бокал за императора и империю , славное графство Валинор, братство по оружию и, разумеется, за прекрасных дам. Гости провозглашают тосты вставая, хозяину положено сидеть. Стоящий по правую руку от графа герольд читает его тосты, написанные для этого случая еще юношей Гиацинтом - выпускником Школы Пажей, в ночь перед завершающим ритуалом Испытания Тьмой.
   - У инков, кажется, был подобный обычай, или в какой-то другой андской цивилизации. Только там не куклы в доспехах, а мумии принимали участие в пирах и советах, - обращается Борис Исаевич к Логвинову. Тот молча кивает.
   На нагретой послеполуденным солнцем палубе граф Валинорский, извиняется устами герольда перед своими гостями: он вынужден покинуть их, ему пора отправляться в Чертоги Предков. Берегом среди конных пажей идет в поводу белый пони. Его подводят к сходням, по обеим сторонам которых шпалерами стоят закованные в сталь кавалеры. Лязгает салют почетного караула. Раздаются звуки марша "Платок королевы". Неестественно прямо сидящая в седле фигура, мерцающая как снег под луной, скрывается со своей свитой за поворотом петляющей меж зеленых холмов дороги.
   После отбытия хозяина вниманию гостей предлагается подготовленный питомицами принцессы Орхидеи спектакль: назидательный водевиль о раскаянии и обращении некоего маг-штандарт-кавалера, пренебрегавшего дамским обществом ради служебных занятий.
   - Водевиль? Назидательный? На похоронах... - Борис Исаевич не может никак привыкнуть к порождаемым электронным мозгом парадоксам.
   - Отчего ж? У римлян в похоронных процесиях участвовали комедианты, изображавшие покойного, а порой и высмеивавшие его, - отзывается Женя.
   - Ну, в имидж римлян это вполне вписывается, - вступает в разговор Логвинов, - широта взглядов, приличествует владыкам мира. Универсальное государство эллинской цивилизации: так что ли у Тойнби? Эллинская цивилизация... Театр: школа для взрослых. Император Август, спрашивающий, лежа на смертном одре, у близких: хорошо ли он сыграл комедию жизни. Однако у ваших элоев, Женечка, все это не лишено приятности.
   С дисплея излучают озорное лукавство хорошенькие девичьи мордашки с нарисованными жженой пробкой усами, туго натянутые гвардейские лосины обрисовывают волшебные линии прелестных ножек. Сцену вахт-парада сменяет другая - куртуазная: мелькают подвязки и кружевные юбки обойденных вниманием бессердечного службиста дам, цветут миндальным румянцем стыдливого томления лица вошедших в образ юных артисток. В последнем акте коленопреклоненный маг-штандарт-кавалер умоляет патронессу Гимназии Пламенных Лилий поручить ему службу пугала для птиц в гимназическом саду: "дабы милые девицы..."
   - Но все ж скорбь о безвременно ушедшем... - вклиняется в монолог кающегося грешника Толстов.
   - Как пришедшем, так и ушедшем, - в свою очередь перебивает его Логвинов. - В хорошо поставленном кукольном театре незаменимых нет. Равно как и единственных и незабываемых. Отыграл свою роль и... "Кукол снимут с ниток длинных и посыпав нафталином..." Или ежели по Соросу нашему Джорджу... - Андрей Кириллыч листает книжицу с фотографией вскрытого сейфа на обложке, найдя нужную страницу, читает: " Личность - это абстрактное понятие, и как таковому ему нет места в неизменном обществе... Точно также, как не существует личность как абстракция, социальное целое существует не как абстракция, а как действительный факт".- он захлопывает книжку и продолжает:
   - Неизменное общество: театр в котором из поколения в поколение играют один и тот же спектакль, никаких импровизаций и озарений, никакого непосредственного общения с высшим началом. Какая тут может быть высшая религия. Все по-простому: "так было, так будет", и хозяин театра каждому персонажу найдет, если надо, дублера.
   - Низшая религия, традиционный тип мышления. Обожествленный коллективный опыт дает ответы на все возможные вопросы. - подает голос Женя. - Вот, об этом чуть выше:
   "Все таково, каким было всегда, следовательно, по другому быть не может. Это можно считать центральным догматом традиционного типа мышления...
   Неизменное общество характеризуется отсутствием альтернатив. Есть только один набор условий, данных разуму: то, что существует в настоящий момент...
   Поле для размышления, абстрактного теоретизирования и критики ограничено..." Соответственно: коллектив все, личность... Да ее просто нет, да и не нужна она: пожалуй, еще займется абстрактным теоретизированием. Опять же: скорбь о безвременно ушедших единственных, неповторимых и незаменимых... Народу это не нужно.
   Люди, сидящие в плетеных креслах перед импровизированной сценой на навощенной как паркет палубе, благодарно внимают прелестному жеманству водевильного действа. Действа, задуманного и подготовленного очаровательной Орхидеей, дабы заставить ее спутников поскорее забыть тревогу и страхи, рожденные событиями прошедшей ночи. Неустанно шагают впряженные в лямку доблестью Меченосцев самоходные истуканы. В абрикосовом вечернем свете незакатным солнцем Империи горит золото погон на плечах повелителей медных исполинов.
   - Эллинская цивилизация... - нарушает молчание Борис Исаевич, уже минут пять погруженный в какие-то размышления - Помните у Грейвса описание брачных обычаев у предков светлых эллинов. Выбранный из числа чемпионов по стрельбе и бегу временный муж священной царицы... - Она же: священная блудница, - подает реплику Логвинов.
   - Да, так вот, этот временный муж священной царицы-блудницы... - продолжает Толстов, кивком поблагодарив Логвинова за подсказку. - Он, этот временный муж по истечении годичного срока службы торжественно убивался и сьедался подругами царицы-блудницы.
   - Но ведь он был из числа чемпионов, победителей, - замечает Женя, - следовательно: сам выбирал свою участь.
   - Методом "свободного волеизлияния", - добавляет Андрей Кириллович. Свобода как осознанная необходимость и никаких единственных, неповторимых и незабываемых...

* * *

   - Солнце уже высоко, благородный Гиацинт, пора вылезать из под одеяла и облачаться во всемилостивейше пожалованный вам мундир, - Орхидея держала в руках кукольных размеров конногренадерский мундир с ротмистрскими погонами. Лежащий на ее кровати игрушечный толстоголовый львенок, укрытый до подбородка одеялом, облик имеет воинственный, но притом весьма мил. На его плюшевой морде ясно написана готовность служить прекрасным дамам как во всемилостивейше пожалованном мундире, так и без оного.
   - Вашего нынешнего друга, господина Финвэ зовут не Гиацинт, а Гладиус и он не ротмистр, а портупей-кавалер. Ротмистром был недавно исполнивший свою последнюю волю господин Гиацинт Оромэ, - подала голос сидящая в ногах кровати новая любимица Орхидеи: большеглазая, худенькая как воробышек Уина Ламмерс, - вам, благородная патронесса, прийдется пришить на мундир для львенка другие погоны.
   Между Орхидеей и Уинной давно уже установились особенные отношения: у гимназистки влюбленные, у патронессы - нежно любовные. Впрочем, временами от застенчивости Уина дерзила старшим, не делая исключения и для Орхидеи.
   Орхидея, медленно протянув руку, взяла Уину за мочку уха. Ухо и щеки тотчас же залились румянцем. Утопая по щиколотку в устилающем пол каюты пушистом ковре, патронесса подвела дерзкую девчонку к висящему на стене императорскому портрету и заставила опуститься на колени.
   - Орхидея! Ты не права. - Андрей Кирилович, с интересом наблюдавший за происходящим на дисплее, адресовал свою реплику также и сидящей рядом Жене, - барышня-то дело говорит: личности как абстракции нет места в вашем неизменном мире... Только данный вам в ощущениях, отдельно взятый друг: на текущий момент: портупей-кавалер Гладиус Финвэ. Да-с! И никаких сантиментов с земным воплощением ротмистра Гиацинта Оромэ в облике мягкой игрушки.
   Женя, не отвечая Логвинову, нажала клавишу, ускорив течение времени во вверенном ее попечению мире. На дисплее крупным планом показан оббитый коричневым сукном, заляпаный свечным салом и сургучом стол. На столе - стопка шнурованных книг, связка ключей: представитель Сокровенного Присутствия в Форносте, ротмистр Гарданна, сдает дела исполняющему обязанности плац-адьютанта подполковнику Гимли. Брызгающим пером подполковник ставит на разграфленном листе подпись, ротмистр снимает со своего пальца и протягивает подполковнику вороненый перстень с печатью. По дисплею плывут бесформенные пятна, затем его заливает яркий солнечный свет, появляется как бы снятое с высоты птичего полета изобращение полуразрушенного амфитеатра. На поросшей травой арене пасутся пестрые, горбатые, карликового, под стать элоям, роста коровенки. Снова какие-то бесфоменные пятна. Свет ясного дня сменяют стылые, зеленоватые сумерки подземки. Золотой леопард застыл в яростном броске на навершии знамени. Комендант Форноста с брюзгливой миной салютует храбрецам, отправляющимся в очередной поход к Сердцу Тьмы. Их малочисленная, до полуроты, пешая колонна под пенье труб выходит из крепостных ворот и углубляется в лабиринты Подземного Мира. Впереди колонны, громыхая механическими сочленениями, вышагивает видавший виды самоходный истукан, на его мостике, в водительском кресле сидит, нахохлившись, Эрнест Гарданна. Мельканье кадров. Белая барка, пришвартованная к голубой дощатой пристани. На дебаркадере гора баулов, сундуков, корзин, картонок. Принцесса Орхидея командует снующими взад, вперед по сходням насильщиками. Рядом стайка ее гимназисток. Они пересмеиваются между собой, машут руками оставшимся на барке пассажирам. Снова мелькание кадров: пегий беломордый ослик, меланхолически жующий ромашку, бравый портупей-кавалер Финвэ, помогающий принцессе Орхидее занять место в дилижансе, смеющиеся мордашки ее питомиц в окнах дилижанса, белая дорога бегущая мимо зеленых холмов в затянутую голубой дымкой даль. Золотисто-голубую дымку вновь сменяет сумрак подземки. Мерно качающиеся острия алебард, топот сапог в гулкой, уходящей в тьму циклопической каменной трубе. Эрнест Гарданна на ходовом мостике истукана облачается с помощью оруженосца в полный, льдисто поблескивающий в зеленоватой полутьме доспех. Дисплей заливает теплый абрикосовый вечерний свет. Орхидея с девочками ужинают на покрытой мягкой кудрявой травкой поляне. Посреди поляны весело потрескивает костер. Кирасиры эскорта шагом едут вдоль опушки темнеющего невдалеке леса, зорко вглядываясь в его чащу. Смена кадра. Опять мерный топот сапог в огромной, гулкой каменной трубе. Из-под ног марширующей колонны выкатывается трухлявый морлокский череп, катится, подскакивая на ступеньках, вниз, по крутой, почти отвесной лестнице, уходящей в кромешную тьму.

* * *

   В имперской столице Камелоте властвует золотой и зеленый полдень. Плотные бордовые шторы ограждают от его солнечного буйства кабинет Генерального Инквизитора. Возле уставленного бутылками и блюдами резного столика сидят уже известный демиургам маркиз Арнорский, Арагорн Гарданна и хозяин кабинета Роберт Гендальф, немолодой уже военный: узкое со слегка провалившимся ртом лицо, небольшие, близко посаженные, светло-серые глаза глядят на собеседника с доброжелательным любопытством.
   - Эрнест рожден в двадцатом или двадцать первом браке моего благородного отца. Старик попасся таки в Цветнике Леопарда, можно только позавидовать, - Арагорн Гарданна говорил, держа против света миниатюрную, тонкого стекла, рюмочку, любуясь теплым золотистым цветом ее содержимого. Гендальф с улыбкой покивал; выцедив свою рюмку и цепляя на вилку ломтик лимона, спросил:
   - Ну и какие отношения у начальника охраны Гимназии с братом его Эрнестом? Вы не единоутробные братья, насколько я знаю...
   - Нет, его мать уже состояла в браке с неким созидателишкой, когда...
   - Я знал его отчима, - перебил Гендальф, - некий Балу, книготорговец из Камелота, лучшего отчима для будущего Меченосца трудно пожелать. Так, а все таки: о твоих отношениях с Эрнестом Гарданной.
   - Да никаких отношений, виделись мельком на банкете, когда наш старик выполнил свою последнюю волю.
   - Жаль, - Гендальф взялся за покрытую столетней плесенью бутылку, вопросительно глянув на сотрапезника. Тот кивнул, приняли еще по одной, помолчали.
   - Черное Зеркало? - первый нарушил молчание Арагорн Гарданна.
   - Да, и Зеркало тоже.
   - Думаешь, оно существует в действительности, некоторым образом имеет место быть? - в манере разговаривать маг-полковника Арагорна Гарданны прорезалось нечто от Логвинова Андрея Кирилловича: - представителя НПО "Завод им. В.И. Михельсона".
   - Последнее официально зарегестрированное Откровение Зеркала снизошло двести семь лет назад на Араторна Каллинга(тогда еще простого генерала) и подвигло его... Хронику царствующего дома тебе, полагаю, напоминать не надо. Однако... Ну ты знаешь эту историю... - Гендальф неопределенно пошевелил в воздухе пальцами.
   - Как же наслышан, - отозвался его гость, - дело Брэгвэ, оскорбление Величества. Ты про это?
   - Про это самое, - кивнул Гендальф, - письмоводитель имперской счетной палаты Брэгвэ спьяну(как это у наших созидателишек принято) дофилософствовался до того, что имел наглость утверждать, будто бы нетленный шедевр "Меч вновьобретенный" не более как поэтическая интерпретация параграфа пятьдесят седьмого Положения о Недреманном Попечении. И сотворен сей шедевр отнюдь не во времена первых Каллингов. И вообще, дескать, вся Книга Зеркала...
   - Эта Книга Зеркала: типичная такая нетленка низшей религии: она же обожествленный коллективный опыт. - дал свою интерпретацию философствований диссидента-письмоводителя Логвинов, - А что, этот Араторн Каллинг действительно сподобился получить ценные руководящие указания через посредство Черного Зеркала? Может от демиурга Сидорова... "Меч вновьобретенный"... Пустые ножны, брякающие на поясе доблестного... Что-то я в этом роде видел заархивированное... Чего это там маркиз задушевно так вытягивает из инквизитора?
   - Ну хорошо, это недоспившийся созидателишка Брэгвэ так полагает. А что думает на сей счет глава сокровенки? Впрочем, Бобби, если в твоем кабинете только ты задаешь вопросы... - Гарданна прищурив левый глаз смотрел на собеседника сквозь янтарное содержимое рюмки.
   - В моем кабинете, Арагорн, можешь задавать любые вопросы. Вот ответы... Но, мы слишком уж заговорились и ... За силу и славу нашего оружия! За дам! - Гендальф протянул свою рюмку к рюмке Гарданны, они чокнулись и выпили с торжественностью, подобающей тосту. Зажевывая лимонной долькой Генеральный продолжал: "М-да, Зеркало... Проблемы и неприятности от него во всяком случае действительно "имеют место быть". Конечно, наличие Книги Зеркала и комментариев к ней большинство этих проблем снимает, - Гендальф мотнул головой в сторону шкафа, заполненного рядами вишневых с золотым тиснением корешков, - но не все и не всегда. Опять же, Книгу читать и, тем паче, комментировать могут лишь Хранители, а до Зеркала может дорваться... В общем: лучше бы Зеркала не было, чтобы его можно было выдумать".
   - Чем ты и занимаешься с переменным успехом, - заметил гость, - я понимаю: допустима любая религия, не вредящая добрым нравам, обычаям, проверенным вековым опытом. И кому ж стоять на страже добрых нравов и отеческих обычаев как не Хранителям и твоему ведомству.
   - Этот ваш, Женечка, маркиз Арагорн Гарданна говорит прямо как римлянин, современник Цезаря и Цицерона. - вклинился в диалог на дисплее Логвинов, - У тех религиозный беспредел доходил до того, что отпетые атеисты были верховными жрецами. Охраняли добрые нравы и доохранялись. Пришлось позаимствовать у евреев Иисуса из Назарета и все равно: Эллинская их цивилизация приказала долго жить. А Генеральный Инквизитор Гендальф гнет свою линию по образу и подобию развитого католицизма: рядовому католику Библию читать ни к чему: на то есть идеологические работники.
   - Развитой католицизм: это до Лютера и Реформации? - усмехнулась Ветчинкевич,- Когда за перевод Библии с латыни на какой-нибудь фламандский, к примеру ...
   - Да, за библию на фламандском или ином языке широких христианских народных масс... - с готовностью отозвался Андрей Кириллович. - Помните, как за эту самую библию на фламандском языке с отцом Тиля Уленшпигеля разобрались компетентные органы. Пепел его до сих пор стучит ... Стучит... "Стучите по телефону..." Однако, что это там вещает Генеральный Инквизитор Гендальф?
   -Да, добрые нравы, освященные столетиями тяготы и вольности сословий, - с оттенком некоторой назидательности говорил Генеральный.
   - Вольности сословий? А вольности человека, просто человека? - с живостью возразил Гарданна.
   - Просто человека?! Я тебя не понимаю, Арагорн. У каждого свое предназначение и по этому предназначению: и тяготы и вольности. Чтобы сдерживать поползновения слуг Тьмы, Меченосец возлагает на себя бремя насилия: льет свою и морлокскую кровь. Созидатель Насущного от этого бремени освобожден. Зато, когда надо у пастбищных элоев на всякую дребедень выменять роскошные дары природы ... Тут незаменим созидателишка, с его алчностью и пронырством. С другой стороны: Меченосцу дарован Цветник Леопарда, чтобы вернувшись из очередного похода в Тьму, он мог излечиться от ее кошмаров, преодолеть соблазн небытия. - инквизиторский взор при этих словах затуманился, - Помнишь у Сеннэ: "Дамы прелестные: соперницы Вечности". Да-с. А созидателишке нужна единственная до гроба супруга, дабы она, проедая ему у семейного очага плешь, подвигала благоверного своего на неустанное стяжание.
   - А все ж, - начал было Гарданна.
   - Нет "просто человека", друг мой, не будем отрываться от здравого смысла, - мягко прервал его Гендальф. - Так же как нет "просто самоходного истукана", к примеру, а есть самоходный истукан, помогающий морлокам, и есть самоходный истукан, тянущий по Темзе плавучий Цветник Леопарда. И для каждого из этих истуканов есть своя статья в уставе и своя инструкция.
   - Красиво излагает Генеральный, - подал голос Логвинов.- В неизменном, органическом обществе нет места абстракциям: есть набор конкретных ситуаций и отработанных веками инструкций по их разрешению. Следственно: нет места и "человеку вообще" и его правам. Есть права и обязанности Меченосцев и Созидателей Насущного, пасбищных элоев ну и прочих органов органического общества. Однако же маркиз что-то там про плюрализьм вякает.
   - А все ж, - не дал себя сбить гость Генерального (это была роковая фамильная черта семьи Гарданна: не давать никому сбивать себя в разговоре), - а все ж , Бобби, поговорим и о человеке вообще. Ведь мир наш подобен кораблю, плывущему в неведомое, а такому кораблю всегда может встретиться нечто, с чем не справиться ни Меченосцу, ни Созидателю Насущного, а вот человеку, "просто человеку"...
   - Мне больше по душе образ корабля, крепко пришвартованного к тихой пристани, - снова перебил сотрапезника Гендальф, - для того и протираем здесь штаны. А касательно всяческих "нечто", вроде маг-штандарт-кавалера Джорджа Элронда...
   - Это тот, который... Из-за его странной выходки морлоки под Форностом прорвались на континент? - полемический пыл у Гарданны, как-то сразу иссяк, маркиз поигрывал золоченой лопаточкой, затрудняясь в выборе между рыбным рагу и салатом из креветок.
   - Он самый, - Гендальф, не спрашивая, снова налил себе и Гарданне, - а брат твой Эрнест, вместо того, чтобы раскопать..
   - Брат мой Эрнест... - маркиз выцедил свою рюмку первый и теперь поигрывал ею, - брат мой Эрнест кто угодно только не ... Дураки, паче того: дураки ревностные в твоем ведомстве не ко двору. А ты, Бобби, уверен, что всерьез хочешь раскопать эту душещипательную историю ? Впрочем... Извини, это я так... Пошли на это дело Рауля Берена: весь преисполнен служебным рвением и незатейлив как грабли. Какую ни на есть версию он тебе доведет до ума.
   - Рауля Берена? - Гендальф поставил на стол недопитую рюмку, - Лопоухого портупей-кавалера, даже еще не мага, на такое дело?!
   - Отчего ж нет? Люди должны расти. Опять же благородная патронесса Гимназии Пламенных Лилий просит за этого молодого человека. Надоел он ей, да и мне, признаться, тоже, хуже... Смотрится в Гимназии как лошадь в салоне. А в Форносте как раз будет на своем месте. Допотрошит потребное ему для диплома мага количество морлоков, получит, наконец, вожделенный поплавок, - маркиз шелкнул по висящему у него на шее овальному бронзовому щитку с эмблемой Корпуса Магов.
   - Допотрошит?
   - Да. Тема у него: что-то о строении морлокской плоти, - Гарданна поморщился, - ну, нам этих, нынешних, не понять: резание дохлых морлоков, бесконечные хождения в... Когда девочки в Цветничке ждут ... Нет, я тоже отдаю должное Темной Охоте, без этого, знаешь, и Цветничок...
   - Может и правда... - Генеральный взялся за рюмку, - А брат твой Эрнест пусть себе, от греха подальше, отправляется к Сердцу Тьмы.
   - К Сердцу Тьмы? Он же и так не вылазит, как я слыхал, из подземки.
   - Да, он затеял туда экспедицию, набрал ставших на путь доблестных свершений... Пендрагон выделил ему даже истукана из машинного парка Форноста. Ну что ж... Пусть сдает дела Берену, и: вперед... Тьма все спишет. Но, подошел, кажется, черед десерта. Гендальф дернул за шнурок звонка. За бордовыми портьерами у входа в кабинет началась тихая суета, послышался шепот. Портьеры раздвинулись и в кабинет впорхнула молодая женщина с яркой окраской синих глаз и влажных губ, с тоненьким решительно вздернутым носиком. В руках - поднос с дымящимися чашками. Войдя нежно и медленно улыбнулась Гендальфу, стрельнула глазами в сторону Гарданны, засеменила к столику, стала расставлять на нем чашки, блюдечки с дарами Элойского Эдема. Гарданна сидел с видом несколько отрешенным. Женщина, глянув на него, надула губки. Маркиз, как бы спохватившись, пробормотал, открыв в улыбке длинные желтоватые зубы, какой-то дежурный комплимент. Когда женщина с легкой гримаской выплыла из кабинета, Гендальф бросил вскользь: "Знаешь, Арагорн, я недавно подписал циркуляр о негласном надзоре за Меченосцами, пренебрегающими Цветничком, ради хождений в Тьму, особенно за теми, чье происхождение делает их возможными претендентами на трон в случае... Брат твой Эрнест, не принц крови, но... Конечно, Темная Охота: благородный обычай Меченосцев, их почетная обязанность. Поход к Сердцу Тьмы тем паче покрывает нетленной славой. Ежели б ... "
   - Ежели б ... - Гарданна усмехнулся, - ежели б не это: "В пустоте Сердца Тьмы светом нездешним сияет для всех откровение Черного Зеркала". Заметь себе: "для всех", дозволения твоего ведомства, надо полагать, не требуется. - Может и правда... - Генеральный взялся за рюмку,
   - Черное Зеркало: терминал для прямой связи разумной твари с Творцом; признайтесь, Женечка, это: ваша выдумка, - Логвинов улыбался Ветчинкевич покровительственно-поощрительно.
   - Нет, это Юрий Григорьевич, - сухо ответила Женя.
   - Сидоров: почивший в бозе демиург, - Андрей Кириллович, воздел очи горе, - а скажите: "Хроника Четвертого Рима" это не его опус? Весьма широко известное произведение в некоторых узких кругах. - Женя только пожала плечами.
   На дисплее Гарданна с Гендальфом наблюдали за чем-то сквозь щелочку в оконных занавесках. В расположенном под окнами кабинета Генерального Инквизитора мраморном бассейне с радостным визгом плескались только что прибывшие в столицу выпускницы Гимназии Пламенных Лилий. Солнечные зайчики от колышащейся под легким ветерком листвы танцевали на воде, стенках бассейна, девичьих телах. Сияли сотни крошечных радуг. Гимназистки, звонко шлепая по воде, играли в мяч, потом затеяли с помощью желтой атласной ленты обмер талий, бедер... За этим апофеозом женственности исподтишка подглядывал из цветущих кущей юный паж.
   - Посмотрим, что происходит в собственной его величества канцелярии. Арагорн VII должен быть сейчас у себя в оффисе, - произнесла в пространство Ветчинкевич и набрала на фоне гирлянды позолоченных ласковым солнцем девичьих тел карамельно-розовую командную строку:

ARAGORN7\ OFFIS

   - О каких обезглавливании с четвертованием вы говорите, Ваше Высокопревосходительство: столичный экзекутор папаша Арагорн недавно отпраздновал свое девяностолетие, - Женя прибавила звук и раскаты монаршего голоса достигли слуха сидевших перед компьютером, - как имперский прокурор вы должны пресекать бессмысленные утопические мнения, а не распространять их.- Арагорн VII Громоподобный, седеющий статный человек в сизом с серебром колете, занимал почти весь дисплей, прокурор представлен был лишь покрытой бисерным потом, почтительно склоненной лысиной.
   - Это отнюдь не утопическое мнение, - прокурор поднял голову, стал виден выглядывающий из шитого ворота голубого мундира багровый затылок, - ежели Ваше Величество всемилостивейше соизволит посетить подвал имперской прокуратуры: рядом, в этом же здании.
   - Подвал прокуратуры... - Арагорн VII брезгливо повел усом.
   - Разумеется, инкогнито, Ваше Величество, там есть эдакая, знаете колоннада, - прокурор вытер взмокшую лысину клетчатым носовым платком.
   - Инкогнито... Пригласите сюда нашу кузину принцессу Орхидею и коменданта Кветлориена полковника Гарданну, попросите их обождать, - монарх обращался к кому-то, не видному на дисплее, вероятно, дежурному адьютанту.
   Визуальный план переменился. На дисплее теперь была видна лишь затянутая в голубое необьятная спина капрала-факелоносца. Затем появился лес приземистых, чешуйчатых колонн. Факелоносец отступил в сторону, пропустив своих высоких спутников вперед, к входу в скупо освещенную плошками с кокосовым маслом небольшую пешеру.
   В центре пещеры стояла массивная, вся в темных потеках, колода. Возле нее неуверенно поигрывал тяжелым топором бритоголовый, щуплый паренек в набедренной повязке из траченой молью шкуры морлока.
   На колоде, притянутый к ней железными цепями, лежал какой-то длинный, накрытый мешковиной предмет. Несколько золоченых стульев стояли у стены прямо напротив оставшихся в сумраке колоннады императора и прокурора. Гуськом вошли в зал и разместились на стульях члены собранной по инициативе имперской прокуратуры комиссии.
   Посредине, сидел чиновник для особых поручений министра полиции: хлыщеватый молодой человек, взиравший на все происходящее с выражением легкого презрения и скуки. Справа от него поместился представитель прокуратуры - замшелого вида тайный советник, слева - столичный градоначальник: потрепанный в битвах с морлоками, а более в житейских передрягах, генерал. За спинками стульев стоял его адьютант, игравший в предстоявшем действе роль распорядителя.
   - Подойди поближе, - скомандовал пареньку возле колоды адьютант. Тот слегка замешкался, не зная: следует ли оставить топор возле плахи или же надо взять его с собой. Наконец он взял свой инструмент на плечо, подойдя к членам комиссии, стал, выкатив грудь колесом, сдвинув вместе босые пятки и держа топор в положении как бы "на-караул".
   - Экий нескладеха, - проворчал градоначальник, - где вы такого выкопали?
   - Это, Ваше Превосходительство, - с готовностью отозвался адьютант, - внучатый племянник экзекутора Арагорна Убо, который вследствие преклонных лет...
   - И этот, э... юноша изьявил согласие..., представитель прокуратуры говорил медленно и невнятно, - изьявил согласие....
   - Выполнять обязанности своего дедушки, - почтительно перебил адьютант, - других желающих, - он развел руками, - не нашлось.
   - Весьма похвально, - чиновник для особых поручений счел нужным внести свою лепту в обсуждение, - как звать тебя, любезный?
   - Арагорн Убо, - ответил за парня адьютант, находясь в некотором смущении.
   - Как и этот тоже Арагорн Убо, как его дедушка? - чиновник для особых поручений несколько оживился.
   - Так точно, некоторым образом династия, - отвечал адьютант.
   - Арагорн Второй Убо... Мы скоро будем именовать экзекуторов как монархов, - покосившись на тайного советника, чиновник для особых поручений примолк, воздерживаясь от развития этой темы.
   Наступившую паузу прервал градоначальник, скептически разглядывавший кандидата в экзекуторы.
   - Пусть покажет, на что он способен, - просипел старый воин.
   - Покажи свое умение высокой комиссии, - обратился к Арагорну Второму адьютант.
   Парень подошел к колоде и снял покрывающую ее мешковину. На темной поверхности колоды, прикованная к ней ржавыми цепями лежала ничком сморщеная мумия морлока.
   - Сей кадавр, конечно, не вполне отвечает натуре... - адьютант снова развел руками, - но ничего более свежего не нашлось. С тех пор как доблестью ...
   - Хорошо, пусть попробует на этом. Обезглавливание с последующим четвертованием, - чиновник для особых поручений снова заскучал и торопился поскорее все закончить,- если не будет других мнений господ членов высокой комиссии, - он глянул налево и направо на своих коллег, они полупоклонами выразили свое согласие.
   - Приступай, - скомандовал парню адьютант. Тот некоторое время переминался с ноги на ногу, потом с какой-то плаксивой гримасой стал подымать топор. Эта его гримаса, видимо, навела на мысль тайного советника, подавшего со своего места реплику:
   - Минуточку... Э... Экзекутор должен иметь на себе при исполнении, - он примолк, шевеля в воздухе пальцами. Адьютант собрался было прийти к нему на помощь, но советник уже сам облек свои соображения в слова:
   - При исполнении приговора... своих обязанностей ... Он должен надеть личину Благодетельного Устрашения.
   После соответсвующей команды адьютанта племянник папаши Арагорна напялил на свою бритую голову жутко разрисованный капюшон. Капюшон был ему явно велик, смотровые щели на нем, малы и неудобно для Арагорна Второго прорезаны. Это сыграло свою роковую роль: сделав страшный замах, кандидат в палачи попал не по шее лежащего на плахе кадавра , а по одной из опутывающих безответный труп цепей. Топор со звоном выскочил из рук незадачливого мастера и угодил своей десятифунтовой тяжестью на его босую ногу. Парень взвыл и запрыгал на здоровой ноге, держась двумя руками за ногу травмированную. Адьютант добавил ему ножнами палаша пониже спины и обратился к членам комиссии с какими-то извинениями, пояснениями и обещаниями.
   Жене, наблюдавшей эту сцену на дисплее, она напомнила эпизод из телесюжета августе 1991 года, когда во время приснопамятной пресс-конференции телекамера остановится на дрожащих руках первого и последнего вице-президента СССР Геннадия Янаева.
   Арагорн VII на дисплее гремел шпорами мимо сгибавшихся в поклонах чиновников и салютующих часовых, у дверей своего кабинета он остановился и со зловещей любезностью пригласил войти, едва поспевавшего за ним, взмокшего прокурора.
   - Ваше величество, в неизреченном милосердии своем, может заменить краснодеревщику Розану смертную казнь через четвертование Ввержением во Тьму, - сделал отчаянную попытку сохранить лицо прокурор.
   - Ввержением во Тьму?! - Арагорн VII глянул на прокурора с брезгливым интересом.- А вам приходилось слышать голоса Тьмы? Нет? Рад за вас. А мне случалось, знаете ли. И не только слышать, но и видеть несчастных созидателишек, кои в неразумии своем вздумали тягаться с Меченосцами, прошедшими Испытание... Двое таких увязались, помнится, за нами... Я тогда только что принял морийский экспедиционный корпус после исполнившего свою последнюю волю старины Эда. Факт ношения неприсвоенного мундира обнаружился, когда мы были уже в трех переходах от ближайшего выхода из подземки. Один из этих молодцов сразу разбил себе голову о какой-то кстати подвернувшийся камень. Второй долго всех донимал своим воем. Даже морлоков, кажется, проняло. - император моргнул усом . - На четвертый день(уже в госпитале наверху) он, как мне докладывали, выбросившись с пятого этажа, исполнил свою последнюю... То-есть... Ну как это называевается у созидателишек?
   - Голоса Тьмы, генераторы инфразвука в подземке. - живо отозвался Логвинов. - И как это клинически.
   - У Меченосцев: боевая ярость с последующей депрессией разной тяжести, - все так же без особой охоты стала рассказывать Женя. - Их потом лечат в Гимназии, прописывают им курс чувственных наслаждений, - она не ответила на понимающую полуулыбку Андрея Кирилловича и продолжала тоном замотанной жизнью учительницы:
   - Меченосцы ведь проходят соответствующее тестирование на первых стадиях Испытания Тьмой, потом их специально обучают, особенно тех, кто приписан к Корпусу Магов. Ну а у прочих: простых советских элоев: малые дозы вызывают панический страх(Благодетельный Ужас: по терминологии товарищей из Сокровенного Присутствия). А передозировка Благодетельного Ужаса вызывает стресс, кончающийся, как правило, суицидом. Ну вы же слышали, как про это рассказывал только что Арагорн VII.
   - То-есть это самое Ввержение в Тьму для простого советского, - Андрей Кириллович улыбнулся, - элоя будет вещь посильнее четвертования. Интересно... Ниспосылаемый генераторами инфразвука страх, некоторым образом, божий. И принцип отбора элиты: у кого штаны не мокры от Благодетельного Ужаса... Не худо бы и нам взять эту систему на вооружение... - он осекся, покосившись на Женю. - Впрочем, не надо простому советскому демиургу, Женечка, брать эти мои разговоры в голову. Нездоровое это занятие...
   - Экзекутор не способен держать в руках топор, а имперский прокурор ,его начальник ,предлагает своему государю... - Арагорн VII, стараясь не расплескать до поры бешенство, говорил тихо, почти кротко, - Вы, Ваше Высокопревосходительство, понимаете, о чем у нас с Вами речь?
   - Последняя казнь в Камелоте произошла пятьдесят три года назад. Папаша Арагорн был тогда в расцвете сил. Созидателишки трусливы, Ваше Величество, достаточно одной, двух отрубленных голов в столетие, чтобы держать их в рамках Предвечной Гармонии, - дожидавшийся вместе с Орхидеей в кабинете полковник Гарданна решил прийти на помощь прокурору. Сановного стража закона казалось вот вот хватит удар: лицо то краснело то бледнело, тугой ворот мундира врезался в короткую шею. Император кинул в сторону полковника такой взгляд, что Орхидея сочла за благо тоже вмешаться в разговор.
   - Вы забываете, маркиз, что его высокопревосходительство имперский прокурор, как и все его подчиненные, тоже принадлежит к благонамереннейшему сословию Созидателей Насущного, - медоточиво пропела принцесса, - и это не мешает им, как бы выразиться поточнее... - она глянула в сторону августейшего кузена, словно ожидая от него помощи. Тот, несколько выбитый из колеи, прошелся по кабинету как барс по тесной клетке. Мановением руки отпустил прокурора, решив, видимо, что полковник мишень, более достойная громов и молний высочайшего неудовольствия .
   - Благодаря либералам вроде вас, полковник, мы дожили до того, что какой-то жалкий созидателишка, пьяный столяр осмеливается появляться в обществе, напялив на себя овеянный бессмертной славой сизый колет Серых Кирасир, - прозвище "Громоподобный" и грозное имя династии Каллингов обязывали к рокоту еле сдерживаемого царственного гнева в голосе.
   - Во вверенном мне Вашим Величеством гарнизоне пьяные столяры по штату не числятся, - Гарданна был как-то расслабленно спокоен , - находящийся же в непосредственном подчинении не моем, а Министра Двора мастер-краснодеревщик Розан действительно позволил себе...
   - Позволил себе... Да он и в кошмарном сне помыслить о таком не должен был, - перебил император.
   Полковник поклонился в знак согласия с августейшим собеседником и продолжал:
   - Ежели бы тогда я присутствовал в театре, то незамедлительно обьяснил бы это наглецу с помощью трости, разумеется, пригласив созидателишку за кулисы... Сделать это прямо в зрительном зале, означало бы усилить и так возникший вокруг сего прискорбного инцидента ажиотаж. К тому же в зале присутствовала супруга означенного Розана... Уважение к домашним устоям, а следственно и сбережение авторитета главы семьи, если я правильно понимаю дух и букву... - он полувопросительно глянул на собеседника, император машинально кивнул, а полковник вел далее:
   - Но, увы, в таких делах угнаться за господами из Стражи Благочиния... Их проворство... - император поднял бровь, полковник усмехнулся. Усмешка эта была как бы реликвией семьи Гарданна. Многим из этой семьи она стоила придворной карьеры, а иным и головы. Первый маркиз Арнорский с такой усмешкой был изображен на заупокойном медальоне.
   - Да, полковник, проворство, рвение по службе при исполнении, своих прямых служебных обязанностей, - фамильная усмешка маркизов Арнорских помогла вырваться на свободу громоподобному монаршему гневу , - но болван этот ... - Арагорн VII, похоже, нарочно распалял свой гнев, чтобы не дать место в душе другому чуству. - Если бы там было только ношение неприсвоенной формы, а то он признался в том, что купил родовой замок у этого забулдыги, ротмистра...
   - Урунгарна, - посказала Орхидея .
   - Да, Урунгарна, отличный боевой офицер, но... - кивком поблагодарив кузину, продолжал император. - Впрочем, требовать от кирасира добродетелей Созидателя Насущного, это, пожалуй, дурной тон. Урунгарна придется разжаловать(ему к этому не привыкать) и заткнуть им и его людьми какую-нибудь дыру на Линии Каллинга. А вот этот болван, супруг Жасмины... Ему грозит...
   - Статья девятьсот семнадцатая Положения о Недреманном Попечении, - полковник позволили себе перебить венценосного собеседника, но никто из двух других участников этой сугубо конфиденциальной беседы, кажется, не обратил внимание на такое нарушение этикета,- ее не применяли уже лет сто. " Поползновение на родовое имущество, сиречь майорат, благородного Носителя Меча, совершенное посредством обольщения означенного благородного Меченосца звоном золота или иными презренными путями и способами..."
   - Применение девятьсот семьнадцатой в мое царствование, к человеку, приближенному ко двору, мужу Жасмины, быть может отчиму... Не представляю, как она это перенесет! Ее благоверный...
   - Я, Ваше Величество, не представляю себе этого чисто практически, - снова позволил себе нарушение этикета Гарданна, - папаша Арагорн(наш с вами тезка и, некоторым образом, коллега его высокопревосходительства имперского прокурора)...
   - Экзекутор Арагорн не коллега, а служащий имперского прокурора , - монарх решил все же несколько одернуть не в меру раскованного маркиза.
   - Прошу великодушно простить меня, Ваше Величество. Получив образование в основном в подземке, я думал, что все, выполняющие грязную работу по Очищению(нет, я понимаю ее полезность)... Однако вернемся, с Вашего позволения, к экзекутору Арагорну Убо. Он недавно отпразновал свое девяностолетие(ему бы давно пора на покой, но в имперской прокуратуре никак не могут найти желающего на эту столь важную для государства должность). Папаша Арагорн держится молодцом, но вряд ли способен сейчас и кролика разделать, а мэтр Розамунд Розан, помнится, мужчина комплекции весьма солидной. - маркиз говорил все это с приличествующей теме разговора скорбно-торжественной миной, но в глазах его играл веселый огонек.
   Император приметил этот огонек, на душе его несколько отлегло, он проговорил, пристально поглядев на Гарданну:
   - Вашего образования, маркиз, вполне достаточно, чтобы знать, сколько мужей, составивших украшение рода Гарданна, но излишне испытывавших терпение моих предков... Вам, друг мой, рановато исполнять свою последнюю волю. Ну-ка, выкладывайте, что у вас там есть, не вводите в праведный гнев вашего государя. Разве вам неведомо, что гнев венценосцев подобен грому небесному.
   Мужчины на дисплее обменялись улыбками, облаченная в кринолин цвета золотистой луковой кожуры патронесса в глубине задрапированной коричневым рытым бархатом комнаты смотрела на них с легкой тревогой.
   - Я позволил себе, Ваше Величество, побеспокоить вашу благородную кузину, - полковник отвесил куртуазный поклон патронессе. Я всегда рад случаю лицезреть прекрасных дам, чье очарование подобно лучам... - император сделал нетерпеливый жест, но Гарданна продолжал в том же тоне:
   - Если бы я не был комендантом Кветлориена, - полковник успокоительно улыбнулся августейшему собеседнику, - я просто явился бы к порогу кабинета патронессы Гимназии Пламенных Лилий, дабы испросить место сторожа либо фонарщика, а ежели бы я оказался недостоин этой величайшей милости, просто, - он улыбнулся мечтательно и меланхолично, - место пугала для птиц в гимназическом саду. "Если б милые девицы так могли летать как птицы"... Но! - полковник так и не дал себя перебить, - в данном случае мы должны еще вызволить из беды даму, письмо коей... - он взял из рук патронессы надушенный розовый конверт и с поклоном передал его императору.
   - Это прошение от Жасмины Розан квартальному попечителю нравов, - император недоуменно пробежал глазами содержащийся в конверте листок бумаги, - она просит поместить мужа в пансион строгого режима при Народном Лицее на предмет излечения от пагубного пристрастия к горячительным напиткам...
   - Доведшего этого верноподданого Вашего Величества, скромного допропорядочного обывателя и прекрасного семьянина до безумия, - в который уже раз перебивая государя сказал Гарданна. - И только в припадке означенного безумия...
   - Он влип в эту дурацкую историю с кирасиром, его замком, колетом и прочим... - император в свою очередь перебил собеседника. - А безумец не может отвечать за свои действия, его надо лечить, а не карать. Прекрасно! Что ж, быть по сему.
   Император на дисплее потянулся к порфировой чернильнице с ястребиным пером. Комендант Кветлориена, чрезвычайно импозантно смотревшийся в черном с золотом полковничьем мундире, всеподданнейше сообщал государю о каком-то новом аспекте обсуждаемого казуса. Патронесса, подойдя к венценосному кузену, положила свою лилейную ручку на среброкованный с чернью погон сизого императорского колета, умоляя не проявлять торопливости в решениях.
   - Вы, маркиз, говорите "Но" своему государю? - Арагорн VII снял изящную ручку кузины со своего окованного серебром плеча и держал ее в ладонях, как бы отогревая.
   - Увы, Ваше Величество, чуство долга по отношению к моему государю, побуждает меня сказать ему это злополучное "Но". - полковник был серьезен и даже несколько печален. - Я говорю: "Но, выводя из-под удара мужа, мы собираем тучи над головой жены, достойнейшей из жен, Ваше Величество ".
   - Мы собираем тучи над головой госпожи Розан, Жасмины?! император выпустил руку патронессы из своих ладоней, положив их на край стола.
   - Да, Арагорн, мой дорогой кузен, - этикет давно уже был непоправимо нарушен и Орхидея сочла возможным в присутсвии маркиза Гарданны выбрать более интимный тон разговора, - жалоба жены на мужа согласно статье двадцать второй все того же Положения о Недреманном Попечении есть прегрешение, подлежащее рассмотрению Сокровенного Присутствия.
   - Что?! - впервые в течение этого разговора Арагорн VII действительно оправдал прозвище "Громоподобного", - отдать им Жасмину, нашу любимую аквалеристку, мою... - он примолк, как бы спохватившись, затем забушевал с новой силой:
   - Я скорее собственноручно четвертую всех столяров империи вместе с...
   Его собеседники переглянулись и Гарданна заговорил тоном торжественным и даже, пожалуй, несколько высокопарным:
   - Верные слуги Вашего Величества сочли бы себя покрытыми несмываемым бесчестьем, если бы не смогли предложить Вам более... он помолчал, выбирая выражение, - решение, во всех отношениях отвечающее правилам высшей благопристойности.
   - Говорите, маркиз, да поживее, пока я действительно собственноручно не взялся за работу нашего с вами тезки: папаши Арагорна, - император встал из-за стола и положил руку на плечо полковнику, не давая тому подняться.
   - Согласно духу и букве недавно подписанного Вашим Величеством всемилостивейшего рескрипта, о восстановлении добрых древних нравов... - полковник поднялся все же, отодвинув назад свое кресло, и продолжал говорить стоя, - Ваш рескрипт, государь, воскрешает заповеди Божественной Уины во всей их первозданной чистоте. Рескрипт этот позволяет передать госпожу Розан на попечение благородной патронессе Гимназии Пламенных Лилий. Примем в рассуждение, что согласно духу и букве рескрипта и других законоположений благородная госпожа Орхидея, имея о гимназистках материнское попечение, приобретает тем самым право и обязанность по матерински журить их и, паче того, наказывать, соразмерно велению своего любящего сердца.
   - И такое наказание... - проговорил начинавший кое-что понимать император, - заменяет другое, грозящее Жасмине по статье двадцать второй Положения о Недреманном Попечении.
   - Восхищен проницательностью Вашего Величества. Именно: дважды наказывать за одно и то же противно всем человеческим и божеским законам. И Жасмина Розан, получив из собственных ручек божественной госпожи Орхидеи...
   - Я понял, - произнес император, испытывая некоторую неловкость, - но как это по бумагам? И вообще... - он кинул взгляд на трость Гарданны с золотым набалдашником в виде нагой купальщицы, затем - на нежные ручки своей кузины, перебиравшей пальчиками оборку на платье.
   - Все бумаги, государь, уже готовы, - скромно обьявил Гарданна, - надо лишь дать им ход в нужной последовательности: сначала жалоба госпожи Розан квартальному цензору относительно пьяного безумия ее супруга, затем ее же прошение патронессе Гимназии Пламенных Лилий с признаннием в том, что подательница сего прошения допустила прегрешение, жалуясь на мужа.(В этом же письме просьба о наказании и готовность с благодарностью претерпеть оное). И наконец: Ваша всемилостивейшая резолюция на всеподданейшее отношение из канцелярии Сокровенного Присутствия: мужа на излечение в пансион при Народном Лицее, жену - под крылышко к патронессе Гимназии Пламенных Лилий.
   - А насчет того, как это будет "вообще", - проворковала с лукавой улыбкой Орхидея, - предоставь Арагорн, мой милый кузен, эти хлопоты мне. Не беспокойся: все будет сделано по-домашнему, под твоим портретом в моем кабинете, потом будет, как у нас заведено, чаепитие, ее любимый торт со сливками...
   - Я вижу, дамы и господа, - Арагорн VII ответил на улыбку кузины, - налицо заговор с целью превратить монарха в механическую куклу для подписывания бумаг, содержание которых предрешено его советниками, и, - он снова улыбнулся Орхидее, - советницами.
   - Вы слишком добры ко мне, Ваше Величество, - шаловливая улыбка на личике Орхидеи сменилось жеманной миной. - Вам, должна всеподданейше заметить, самому придется приложить некоторые усилия, чтобы эта, - она сложила губки наподобие розового бутона, -небольшая неприятность, которую надо будет стерпеть Вашей любимой акварелистке... Чтобы эта небольшая неприятность была воспринята в свете как жертва, принесенная на алтарь семейных устоев. Соответствующие знаки внимания со стороны Вашего Величества к моей провинившейся гимназистке должны... В общем, не тебя мне учить, Арагорн...
   Какое гуманное учереждение эта Гимназия, - ерническим тоном замечает Логвинов, - Впрочем, программа TOYNBEE начинает циклить: эти воспитательные процедуры за кремовыми шторами... Уже была подобная пикантная ситуация с гимназисткой Лили Тэтчер... Нет, это мы понять могем: гибкость традиционного мышления, позволяющего выдавать новое за хорошо забытое старое: склепанный с подачи либерала Гарданны рескрипт, восстанавливает древлее благочестие. Статус алкаша для Розана: терпимость органического общества, предпочитающего дурацкий колпак плахе и и т. д. и т.п. Опять же исторические аналогии: принцесса Орхидея, играющая в дочки-матери, выдержана в стиле матушки-государыни Екатерины Алексеевны. В золотой век Екатерины, ежели верить Данилевскому, "небольшие неприятности" порой приходилось претерпевать не то что гимназисткам-акварелисткам, а и, паче того, блиставшим при дворе генеральшам, помните: в "Княжне Таракановой", - он искоса глянул на Женю, - Но где же тема доблестных свершений? "А за стеной раздавались удары молота..."
   - Да, а ротмистр Урунгарн, - вспомнил император.
   - Ротмистр Урунгарн доблестно исполнил свою последнюю волю в недавнем деле под Форностом, дав хороший урок морлокскому сброду, - полковник адресовал императору железную усмешку, Орхидее - успокоительный жест рукой.
   - Вот значит как: под Форностом, - усмешка представителя НПО "Завод им. В.И. Михельсона" почти ни в чем не уступала таковой 19-го маркиза Арнорского.- А кстати, Женечка, что там у нас творится в Форносте. Как там наш перспективный сотрудник Службы испытания Тьмы, Рауль Берен?
   На потемневшем дисплее играли багровые сполохи, слышны были голоса, порой заглушаемые гулом бушующего пламени. Разговор, похоже, шел на повышенных тонах.
   - О какой немедленной передаче дел может идти речь?! Ротмистр Гарданна, ваш коллега, в момент взрыва истукана находился на его ходовом мостике. Так показывают раненые. Почти полсотни наших товарищей доблестно исполнили свою последнюю волю, тела двадцати шести еще не опознаны, а вы, господин младший инквизитор, изволите чистописание разводить. Стыдно, портупей-кавалер! Где и как вы обучались правилам чести?!
   - Касательно того, как мною усвоены законы чести... - Берен, словно бы невзначай, взялся за эфес палаша. - Я надеюсь, господин подполковник, что вы изберете манеру беседы... - рык Медного Дракона заглушил конец фразы портупей-кавалера и позволил подполковнику Гимли игнорировать муторную перспективу дуэли со свихнувшимся на почве инквизиторского зуда мальчишкой. Вылетевшая из горловины ближнего тоннеля стреловидная парализующая ампула с чмоканьем ударилась о береновскую кирасу. На полированную сталь выдавился бледно светящийся сгусток. Вслед за первой ампулой вылетел целый рой их, взорвавшихся фосфоресцирующими брызгами на каменных колоннах и полу. Вороная кобыла подполковника медленно оседала под всадником. В ее шее торчала оперенная на конце, мертвенно светящаяся изнутри трубочка. Артиллеристы поспешно разворачивали дымящеесся жерло к горловине тоннеля. Медный Дракон изрыгнул язык пламени, из тоннеля потянуло паленым, послышадись истошные вопли морлоков. Гимли подвели запасную лошадь, он, вдев ногу в стремя, с раздражением оглядывался на подьезжающего к нему Берена. Младший инквизитор, судя по всему, не считал тему разговора исчерпанной.
   - Если я правильно понял вас, господин подполковник, место катастрофы самоходного истукана еще не обследовано и тело маг-ротмистра Эрнеста Гарданны не найдено , - Берен решил в интересах дела покамест отложить урегулирование вопросов чести.
   - Катастрофа с самоходным истуканом, мой юный друг, произошла при попытке форсирования свинцового потока. Вы знаете что это такое? Если нет: самое время посмотреть: там как раз начинает мести поземка, да и серый вихрь не заставит себя ждать. - Гимли уже сидел в седле, беседа с мальчишкой-инквизитором, казалось, начала забавлять его.
   - Я как раз хотел просить вашего разрешения... - с полупоклоном начал Берен.
   - Моего разрешения... - перебил его Гимли, - Вы не подчинены мне, господин младший инквизитор. И ежели вы торопитесь исполнить свою последнюю волю... Но никого из своих людей я вам не дам. Кавалерам и так хватает работы, а пажи и оруженосцы... Мальчишек, не пробовавших Цветничка, я не позволю... А где ваша собственная свита? Вы еще ее не набрали? Предвижу большие сложности в этом вопросе. Желающих начинать службу под началом такого... - появление пажа с пакетом от коменданта Форноста прервало этот вновь приобретавший опасный оборот разговор. Пробежав глазами содержимое пакета Гимли юмористически глянул на Берена.
   - Вы кажется, что-то бормотали о сатисфакции, молодой человек? Право выбора оружия и общего регламента нашего поединка принадлежит мне. Вы, надеюсь, не будете это оспаривать?
   - Разумеется, господин подполковник, - ответствовал младший инквизитор, - Говорите ваши условия. Время, место...
   - Время, место, - Гимли выдержал паузу, - генерал-командор Пендрагон просит по-возможности провести рекогносцировку места катастрофы истукана. По-возможности... Сегодня, похоже, не только у вас, портупей-кавалер, мозги набекрень. Так вот: я сей минут отправляюсь на эту прогулку и приглашаю вас составить мне компанию. Повернувший назад первым признает себя побежденным, если конечно... Вы согласны? - Берен кивнул,- Тогда поторопимся, серый вихрь это... Штандарт-командор Дагнир! Остаетесь за меня. Господин Берен! Вперед!
  
   ***
   Поток тускло поблескивающих частиц , завихряясь, обтекал погруженный в него по пояс искореженный остов самоходного истукана. На поверхности потока время от времени появлялись смерчи в рост человека, стремительно двигавшиеся от берега к берегу. На ходовом мостике истукана чадное пламя лениво лизало прикованный к водительскому креслу труп морлока. Черный шлейф смрадного дыма подымался к потолку тоннеля. В развороченном нутре механического чудища натужно пульсировала мутно-лиловая звезда. Берен повернул к ней голову , как бы принюхиваясь. Затем, вынул из портупейной петли палаш и отдал его Гимли. Тот машинально взялся за медную оковку ножен, вопросительно глядя на Берена. В следующее мгновение младший инквизитор дал своему жеребцу шпоры, заставив его прыгнуть на середину потока. Не успели копыта жеребца коснуться серой зернистой поверхности, как из недр потока выплеснулась громадная волна. Она бросила коня с всадником на изуродованное бронированное тулово. Вслед за первой волной явилась вторая, третья...
   Гимли, не без труда удерживая на месте свою лошадь, снимал с передней луки седла свернутое кольцами лассо. Бьющегося в агонии береновского жеребца уносил поток. Сам младший инквизитор успел ухватиться за перила ходового мостика и висел на руках, царапая носками сапог по медному корпусу. Вот он нащупал ногой какую-то вмятину, подтянулся, его хлестнула волна, Берен сорвался, нашел опору для другой ноги, перевалился, наконец, на настил мостика. Пополз по настилу на четвереньках. Гимли кинул ему веревку, Берен, как будто поглощенный поисками чего-то, не сразу заметил ее, наконец ухватился за петлю, обвязался вокруг пояса и продолжал лазить на четвереньках, шаря вокруг руками. Движущиеся в потоке свинцово-серые частицы стали подыматься в воздух, свиваясь в мглистые вихри.
   - Крутые у них младшие инквизиторы, - заметил Логвинов, впрочем, и среди наших... - Женя не ответила, вся поглощенная зрелищем на дисплее.
   Подполковник Гимли, не жалея сил и не выбирая слов, тащил на аркане из беснующейся мглы младшего инквизитора Берена. Вытащив наконец его, прихрамывающего, без каски, в одном сапоге, рявкнул, чтоб тот хватался за стремя, пустил лошадь рысью. Заметив, что Берен хромает, Гимли без лишних слов перебросил его через седло. Дал лошади шпоры и поскакал, сломя голову, по загроможденной какими-то ящиками галерее на звук каннонады. Уже в виду своих пикетов Гимли остановился. Берен сполз на землю, прижимая левой рукой к груди железную шкатулку в форме книжного переплета, глянул в тьму как сквозь щели забрала запухшими щелочками глаз. Все лицо его было в синяках и кровоподтеках. Гимли оглядел критически лик младшего инквизитора, сказал, иронически подняв бровь:
   - Какой хорошенький. Жаль, что принцесса Орхидея не может лицезреть охранителя устоев, подаренного ей сокровенкой... Нет, право, жаль... Ей было бы на что посмотреть. А позвольте полюбопытствовать, господин представитель Сокровенного Присутствия, из-за чего все эти ваши великолепные безумства? Неужто, все ради этого железного... Которое вы так трогательно прижимаете к груди.
   - Любопытствовать, господин подполковник, входит в мои, а не ваши служебные обязанности, - мучительно шевеля разбитыми губами Берен попытался изобразить примирительную улыбку.
   - А что это у него там в самом деле в этом железном переплете, - полюбопыствовал в свою очередь Логвинов, - "черный ящик" самоходного истукана?
   - Вроде того, - кивнула Женя, - вахтенный журнал, со схемой всех свинцовых потоков Подземного Мира Британии, Эрнест Гарданна не зря катался по этой транспортной сети то в контейнере с мясом элоев, то...
   - Эрнест Гарданна... Мне больше по душе его брат Арагорн Гарданна: маркиз Арнорский, - Андрей Кириллович подавил зевок, - однако, что-то мы сегодня засиделись.

***

   Из динамика раздавался адский шум, создаваемый едущей шагом по зеленой холмистой равнине цепью верховых-загонщиков. Из заплетенной лианами полуразрушенной ротонды выглянула на белый свет чудовищная клюворылая голова: небольшой рог на переносице, на лбу - еще пара больших, направленных вперед. Задняя часть черепа расширена в плоский и широкий гребень, покрытый мелкой чешуей, а по наружному краю - острыми зубцами.
   - Ты решила добавить к рыцарям и дамам еще и драконов, Женечка, - обернулся к Ветчинкевич Толстов.
   - Это парк юрского периода на Нормандских островах, сотворенный еще демиургом... - Женя осеклась, - Покойный Юрий Григорьич написал эту подпрограмму.
   - Юрского периода, - Борис Исаевич доброжелательно разглядывал чудище, - это что за диковина: динозавр?
   - Да, но, кажется, из мелового, а не юрского периода, - Женя вчиталась в бегущую строку внизу дисплея, - это трицератопс .
   Лианы затрещали под напором горообразного тела, взорам Толстова и Ветчинкевич явился весь трицератопс: массивное туловище покрыто панцырем из круглых аспидно-черных пластин, короткий толстый хвост служит туловищу опорой. Передние ноги ящера короче задних, крестец его поднят почти на два человеческих роста над землей.
   Тяжело повернувшиь всем телом в сторону виновников шума трицератопс, всхрапнув, двинулся, было, в их направлении. Но куст горящих стрел, выросший внезапно перед его носом, заставил рогатого динозавра изменить намерения. Сотрясая топотом землю ящер побежал к взморью.
   - А научное обоснование этого самого парка? - спросил Борис Исаевич.
   - Раздел Вейнгартена о перспективах генной инженерии. В промежуточном отчете за восемьдесят первый год, - Женя вытащила из груды переплетенных в зеленый коленкор машинописных томов один и протягивала его шефу. Тот отмахнулся, поглощенный зрелищем на дисплее.
   Трицератопс бежал по галечному пляжу между белопенной каймой прибоя и стеной изрытых вековой работой моря гранитных утесов. Всадники гнали динозавра к батарее тяжелых станковых арбалетов, занявшей открытую позицию поперек пляжа. Вот между батареей и тяжко сопящим чудищем остается триста шагов... двести... сто... Отрывистая команда, гул и звон могучих тетив, свист рассекающих воздух медноперых стрел... Две стрелы залипли каучуковыми наконечниками в зубчатой оторочке массивного костяного воротника. В их оперении тлеют запальные фитили. Яркие вспышки: одна за другой, громоподобные удары: булавовидные железные сердечники разворотили чешуйчатый загривок. Ящер валится на бок, затем - на спину, нелепо задрав к небу колонноподобные ноги. Паж из батарейной обслуги подбирается к его горлу с обнаженным палашом. Взмах палаша, последние судороги сотрясают тело гигантской рептилии, морские волны с шипением лижут ее кровь. И вот уже длинная вереница мулов влачит поверженного дракона к коптильне, где его ожидат молодцы папаши Наркисса. Заведение папаши Наркисса, еще со времен прошлого царствования процветает под красно-золотой вывеской:

ПИВО И ДРАКОНЫ

   Вывеска эта известна всему Камелоту. Именно в пивной папаши Наркисса устроил недавно дебош наследный принц Гладиус (демократизм Его Высочества постоянной источник головной боли для Генерального Инквизитора Роберта Гендальфа).
   - А что, вокруг принца Гладиуса действительно консолидируются прогрессивные, демократические силы? - спрашивает Борис Исаевич.
   - Как пишет Лев Николаевич Гумилев, в "мягкие" времена... - школьным тоном начинает Ветчинкевич.
   - Когда "для каждого находится лишний кусок хлеба и женщина", - перебивает ее Толстов, которого этот школьный тон временами начинает раздражать.
   - Да, когда для каждого находится лишний кусок хлеба и женщина, - как эхо отзывается Женя. - так вот: в эти мягкие времена лозунг: "Будь таким как мы" приобретает все большую популярность.
   Происходящее на дисплее вновь отвлекает Бориса Исаевича. На драконьей травле что-то не связалось. Еще один трицератопс мощно устремился на позицию арбалетной батареи. Между ним и арбалетчиками осталось шагов пятьдесят. Отскочившие от бронированного рыла стрелы, бесполезно догорали: расплющенные, втоптанные в галечник.
   Вырвавшийся вперед всадник на рыжем жеребце отвлекает на себя внимание разбушевавшегося динозавра. Это позволяет пажам и оруженосцам батарейной обслуги укрыться в расщелине скалы. Товарищи лихого кавалериста готовятся огнем седельных ракетометов загнать трицератопса в море. Ящер, взрыв ногами гальку, круто развернулся к всадникам. В следующий момент из темнеющего в стене утесов зева пещеры высовывается исполинская многосуставная металлическая рука. В мгновение ока динозавр схвачен ею как котенок поперек живота и вовлечен в мрак Подземного Мира. Всадник на рыжем жеребце в пылу охотничьего азарта пытается следовать за своей добычей, но не может справиться с напуганным чем-то конем...
   Толстов вопросительно смотрит на Женю. Та пожимает плечами и увеличивает масштаб времени. На дисплее некоторое время мелькают какие-то туманные образы, затем изображение стабилизируется.
   В кабинете Генерального Инквизитора сидит напротив хозяина приятель принцессы Орхидеи Гладиус Финвэ. На его погонах красуются три оскаленные пасти: Финвэ уже ротмистр.(Молодой офицер имел случай доказать свою отвагу и преданность кузине государя принцессе Орхидее. В свете много говорили о твердости и распорядительности, которые проявил блестящий кавалер Финвэ при ликвидации последствий катастрофы самоходного истукана. Катастрофа эта по роковому стечению обстоятельств случилась во время путешествия принцессы по Темзе).
   - Я потому позволил себе побеспокоить Ваше Превосходительство, - говорит ротмистр Финвэ , - что, эдакий феномен...
   - Еще бы не феномен: самоходный истукан, похищающий у охотников рогатого дракона, такое не было зафиксировано... - в голосе Гендальфа с утра некоторая брюзгливость: новый генеральский мундир жмет под мышками. - Весьма признателен вам, ротмистр, что не сочли за труд, прервать свой отпуск на Гернсее...
   - Всегда готов служить Вашему Превосходительству, - почтительно перебивает ротмистр.
   - Вы уверены, что это был именно самоходный истукан? - поблагодарив кивком за изьявление рвения спрашивает Генеральный.
   - Совершенно уверен, Ваше...
   - Что вы заладили Ваше... Зовите меня просто: сэр Роберт.
   - Ротмистр поклонился и продолжал:
   - И особенно примечательно, что на его ходовом мостике не было морлока-оператора...
   - Вот как... - брови Генерального поползли вверх, - а кто же?..
   - Некий кавалер в полном доспехе на манер заупокойного, закрывающем все тело, - отвечает на недосказанный вопрос Гендальфа Финвэ.
   - И этот кавалер...
   - Мне неизвестен, сэр Роберт. К тому же, хотя забрало было поднято...
   - Нет необходимости, ротмистр, рассматривать лицо того, кто... В империи только один человек умел управляться с самоходными истуканами без помощи морлока-оператора...
   - Умел?
   - Вам, ротмистр, некий офицер Корпуса Магов Эрнест Гарданна не знаком?
   - Не припоминаю, - ротмистр почесал мизинцем напомаженый затылок.
   - Вы, Финвэ, в считанные мгновения собрали информацию, которая... К тому же заставили Старого Боба проговориться, назвать имя одного из лучших своих... Это неплохое начало на вашей новой службе...
   - Я и в мыслях не имел, Ваше...
   - Сэр Роберт. Что еще за церемонии между коллегами. Впрочем, если у вас другие жизненные планы ...

***

   - Вследствие ваших действий, Элронд, равно как и вашего же бездействия, морлоки беспрепятственно преодолели полосу огня Форноста и прорвались на континент. В любом случае налицо нарушение боевого приказа. И только прояснение ваших мотивов позволит осветить это деяние в благоприятном, - Берен выдержал паузу, - либо неблагоприятном для вас свете. Неясность мотивов, вашу вину скорее отягощает, поскольку сводит все к тривиальной служебной халатности.
   Лицо подследственного Элронда производит на младшего инквизитора двойственное впечатление: крутой подбородок и твердые бугорки в уголках четко очерченного рта контрастируют с мягким и как бы отсутствующим выражением небольших глубоко запавших серо-голубых глаз.
   - Ну что ж, пусть будет служебная халатность, - устало заговорил Элронд, - это, по крайней мере... - конец его фразы заглушен мощным гулом, от которого, как казалось, завибрировали стены и каменный пол каземата. Затем послышались мерные тяжкие шаги, в такт им звякали ложечки в стоящих перед Береном и Элрондом чайных чашках.
   На боевой площадке бастиона призывно запела труба. Берен встал, собирая со стола бумаги, проговорил:
   - Вынужден прервать нашу беседу, дабы предоставить себя в распоряжение подполковника Гимли. У вас появляется время поразмыслить...
   - Я тоже был бы полезен... - перебил инквизитора подследственный, - там, - Элронд дернул головой в сторону трубных звуков.
   - Весьма сожалею, - в голосе Берена действительно слышалось сожаление, - но вы не имеете права участвовать в боевых действиях, ваша жизнь, до окончательного выяснения истины, принадлежит правосудию и рисковать ею... - конец инквизиторской сентенции потонул в грохоте сапог на винтовой лестнице.
   Элронд сгорбившись отошел к стоящему у дальней стены каземата креслу, уселся в него, высоко задрав колени. С чавкающим звуком закрылась тяжелая дверь, подследственный остался один, со скукой рассматривая картину на стене напротив. Картина изображает мифологический эпизод: встречу Странника с Божественной Уиной, ее спасение из стремнины. Коленопреклоненный Странник в мундире генерала-от-артиллерии любуется вытащенной им из реки Уиной. Уина глядит на своего спасителя сквозь опущенные ресницы, рдея каноническим румянцем стыдливого томления. Вынужденное купание не вредит блеску генеральского мундира солнечного покровителя элоев. Костюм Уины тем паче не может пострадать от воды: он состоит лишь из лепестков магнолии, которыми осыпает свою подругу Странник. Лепестки девственно белеют на нежной, жемчужно-розовой коже Божественной...
   Тяжкий удар ... Картина срывается со стены. Еще серия таких же ударов. Штукатурка на стене пошла трещинами, из которых неопрятно лезут наружу клочья звукозащитной прокладки. На месте картины из стены выпирает громадный медный кулак. Кулак вдвигается назад: надо полагать для повторения удара. На пол каземата с грохотом сыпятся камни из стены. Элронд выскальзывает в освободившуюся брешь, под ней бесформенная груда камней, он карабкается по камням на парапет Северного бастиона. Выскакивает на парапет, едва не попав под противооткатный выхлоп Медного Дракона. Видит как сгусток жидкого огня накрывает призрачно-белую фигурку на мостике самоходного истукана. Истукан замирает в нелепой позе, согнув в колене одну ногу и балансируя на другой. Паж-заряжающий скрючился в три погибели над штабелем огнеприпасов: его неудержимо, с кровью, рвет. Элронд отталкивает пажа, заученным движением скармливает дымящейся медной утробе очередную порцию огнеприпаса. Оглядываясь назад видит Берена. Вцепившись мертвой хваткой в рукояти наведения инквизитор водит влево-вправо стволом дракона, выцеливая великанье колено. Но во втором выстреле нет необходимости: лишенный управления гигант тяжко клонится набок, со скрежетом шаря чудовищными руками по стене бастиона.
   Женя смотрит в дисплей, приложив ладони к вискам. Затем протягивает вперед правую руку и набирает новую командную строку.
   Арагорн VII с госпожой Розан прогуливаются по покрытой шуршащим ковром опавших листьев тенистой аллее. Нагретый полуденным солнцем воздух напоен одуряющим ароматом отцветающих магнолий. Благоуханные белые лепестки, тихо кружась, падают на плечи Арагорна и Жасмины. Государь читает своей любимой акварелистке последние главы поэмы "Цветник Леопарда", якобы присланные ему несущим службу в Дальнем Арморике автором - кавалером Адонисом Сэнне. На ажурном бронзовом мостике, переброшенном через журчащий по пестрым камням ручей, они встречают странствующего пастбищного элоя. Элой согбен тяжестью прожитых лет, зябко кутается в сиренево-голубое от ветхости рубище. Жасмина дает ему золотой, старик бормочет слова благодарности, ласково улыбаясь беззубым ртом, кружок тяжелого желтого металла с чеканным венценосным профилем сияет на коричневой морщинистой ладони подобно маленькому солнцу.
   По лицу монарха пробежала тень: в бормотаньи нищеброда ему почудились отеческие нотки, в глазах Жасмины - детское умиление перед стареньким дедушкой. Умиление его жалкой неопрятной старостью. Старостью, которая давно бы упокоилась в желудке какого-нибудь морлока, если бы не доблесть Меченосцев... Меченосцев, во цвете лет исполняющих свою последнюю волю во тьме Подземного Мира. Император вдруг поймал себя на том, что не отрывает взгляд от сгорбленной фигуры: нищенские лохмотья, казалось, стали подобны пурпуру древних мудрых королей , пурпуру высветленному cветом Верхнего Мира, а ореол седых волос обрамлял темную плешь серебряным венцом. Чушь! Лишь Доблестные и Прекрасные Носители и Повелители Мечей... А пастбищные элои и созидателишки... Созидателишки... Совсем уж некстати пришел на ум супруг Жасмины: придворный столяр Розан, который явился в театр при палаше и шпорах, в боевом, цвета грозовой тучи, колете Серых Кирасир. Событие это получило в обществе широкий резонанс. Призваный к ответу за ношение неподобающих члену касты Созидателей Насущного регалий почтенный ремесленник, не без труда ворочая отяжелевшим от винных паров языком, объяснил, что означенные предметы он на полновесные звонкие червонцы приобрел вместе с прочей обстановкой родового замка и самим фамильным гнездом у некоего кирасирского ротмистра, попавшего в долговую петлю вследствие свойственного, увы, многим представителям славного сословия Носителей Меча чрезмерного пристрастия к картам, вину и прекрасному полу.
   Это заявление сразу же дало делу серьезный оборот и привлекло к нему внимание внушавшего всем трепет Сокровенного Присутствия, с мнением которого был вынужден считаться даже царствующий монарх.
   Фамильное имение благородного Меченосца не могло ни при каких обстоятельствах перейти в чужие руки, а посягательство на него со стороны возомнившего о себе созидателишки было тягчайшим преступлением, стоящим в одном ряду с мятежом и государственной изменой. Машина правосудия стала набирать обороты, дело о кощунственных поползновениях столяра-краснодеревщика Розамунда Розана медленно, но верно двигалось к роковой для обвиняемого черте. Папаша Арагорн, экзекутор имперской прокуратуры, уже отвез с подобающей торжественностью в арсенал заржавевший от многолетнего неупотребления десятифунтовый топор ( на предмет заточки лезвия и замены топорища). Извлечена была уже из экзекуторского сундука и Личина Благодетельного Устрашения: траченый молью, жутко разрисованный капюшон из шкуры морлока.
   Незадачливого супруга, стоявшего, фигурально говоря, на первой ступеньке эшафота, спасла умница госпожа Розан, подавшая прошение о принудительном направлении его на лечение от пагубной тяги к горячительным напиткам.( Каковые горячительные напитки и довели этого прекрасного человека и семьянина до безумия). Невменяемость преступника снимала все проблемы: он был передан на попечение лекарям, пользовавшим жертв зеленого змия в специальном пансионе при Народном Лицее. Не дорожащий фамильными реликвиями ротмистр к тому времени сподобился исполнить свою последнюю волю, сделка его с Розаном обьявлена была не имевшей места.
   Правда, жалоба жены на мужа также была посягательством на традиционные моральные устои и бедняжка Жасмина могла попасть в лапы инквизиторов Сокровенного Присутствия. Но хитроумный маркиз Гарданна и очаровательная принцесса Орхидея сумели укрыть Жасмину под сенью Гимназии Пламенных Лилий...
   Инцидент этот теперь казался венценосцу не более чем забавным казусом. Настоящие проблемы навалились в связи с таинственным исчезновением Эрнеста Гарданны: представителя Генерального Инквизитора в Форносте и ходившими вокруг этого исчезновения слухами...
   Брат пропавшего инквизитора: маркиз Арнорский Арагорн Гарданна был со всей возможной поспешностью произведен через чин из полковников в полные генералы. Свежеиспеченному генералу-от-кавалерии был предложен портфель министра изящных искусств. На этом посту императору нужен был муж многомудрый, искусный в интригах, и притом с весом и связями в среде военных, равно как и в других сословиях государства. И главное: человек, на которого можно было положиться как на каменную гору. Наступали смутные времена, и только Арагорн Гарданна...
   Прикосновение нежной ручки Жасмины вывело ее августейшего друга из тягостных раздумий, он вернулся к действительности и милостиво кивнул нищеброду, предложив ему следовать за ними к охотничьему домику маркиза Арнорского, "где нашего убогого подданого ждет миска горячей похлебки и соломенный тюфяк в углу людской"...
   По просьбе появившихся в клетушке-кабинете Толстова и Логвинова Женя вновь переносит место действия в Форност.
   Уже больше часа продолжается неустанное шествие самоходных истуканов. Натиск их колонны на Форност не ослабевает. Крепостной ров запружен грудой искореженного металла, вздымаемой конвульсивными толчками. Когда очередной гигантский силуэт появляется из выхода сводчатой подземной галереи, у Берена с Элрондом уже исчерпаны огнеприпасы. Оклемавшийся паж безрезультатно копается на каменной осыпи в куче выгоревших гильз. Элронд окатывает ствол дракона водой, затем наводит его на истукана. Став на колени вжимается лицом в выхлопное сопло в казенной части дракона. Гулкая медная труба изрыгает поток странных, звучащих подобно заклятьям слов.
   Берен внимательно глядел на своего подследственного, повелительно говорившего что-то в выхлопное сопло Медного Дракона. Истукан в горловине тоннеля затоптался на месте, стал поворачиваться боком. В согласованном ритме движения циклопических механизмов что-то разладилось. Элронд закашлялся. Берен торопливо протянул ему флягу. В недрах тоннеля полыхнули алые зарницы. Громовые удары заглушили гул, сопровождавший марш самоходных истуканов. Когда громовые раскаты стихли, прекратился и гул. Истуканы застыли недвижимо, морлоки бестолково засуетились подобно белым муравьям, исторгнутым из муравейника. Загремели цепи подьемного моста, со скрипом раскрывались створки крепостных ворот, из них попарно выезжали кирасиры. Выезжали шагом, без пенья труб и боевых кликов, только конские копыта дробно стучали по настилу моста.
   - Кто-то заставил заткнуться голос Тьмы, - Элронд брезгливо смотрел на прелюдию кровавого действа, готового начаться внизу. Я знал только одного человека, способного добраться до морлокского певуна, исполняющего свою серенаду посреди колонны истуканов.
   - Я, к сожалению, лично не знаком со своим коллегой Эрнестом Гарданной, но наслышан... - сухо отозвался Берен, - Хотелось бы познакомиться поближе, потолковать... Для начала, давайте потолкуем с вами, Элронд, коль скоро вы оказались здесь. Меня интересует, в частности, серебряный доспех, серебряный кажется...
   - Не совсем, - без особой охоты отозвался Элронд, - его выковали не из тяжелого серебра, которое созидателишки откапывают на свалках, оставшихся после перволюдей, а из того: легкого ...
   - Легкого? - перебил Берен, - Вы, надо полагать, говорите о легком серебристом металле, которое сундук фей в дуврском арсенале извлекает из морской воды? Мой наставник смешивал его с магнитным порошком и добавлял в огнеприпасы. Я опробовал такую штуку на вступительных испытаниях... Простите, я прервал вас. Кстати, мы заслужили по глоточку, - он протянул Элронду флягу. Подследственный с поклоном принял ее, глотнув изрядно, передал инквизитору. Дождавшись, когда тот выпил в свою очередь, заговорил:
   - Да, вероятно, доспех Эрнеста Гарданны выкован из того же металла. Много было слухов, домыслов... Доспех этот ковали вроде бы с помощью пленных морлоков. Исполнивший свою последнюю волю благородный Эрнест Гарданна имел обыкновение возжаться с ними.
   - Исполнивший свою последнюю волю... - с непонятным выражением произнес Берен, - Впрочем, извините, это я так... Еще по глоточку?... Итак доспех этот...
   - Защищал все тело, наподобие заупокойного, - оторвавшись от фляги продолжил показания подследственный.
   - Защищал все тело, - переспросил Берен, - а зачем? Эрнест Гарданна излишней осторожностью вроде бы...
   - Вы, я слышал, уже познакомились со свинцовым потоком, - перебивает младшего инквизитора Элронд, - результаты, что называется, на лице, - содержимое фляги уже начинает оказывать некоторое действие на тон и манеру ответов подследственного, - а теперь представьте путешествие на гриве серого вихря в нашем обычном снаряжении. А коллега ваш, Эрнест Гарданна, по слухам...
   - Легкое серебро перволюдей это: аллюминий, - любопытствует Борис Исаевич, - а перволюди...
   - Вы же слыхали, что говорил маг-штандарт-кавалер Элронд: "из того же металла", - перебивает его Логвинов, в манерах которого сегодня присутствует нечто от гусарского поручика Ржевского. - Однако, мы рискуем пропустить конфиденциальную беседу Арагорна VII с его новым министром изящных искусств. Барышня - Смольный! Женечка! Сделайте нам красиво.
   Принцесса Орхидея на диплее склонилась в низком реверансе перед Арагорном Громоподобным. За подол алого платья принцессы держалась крохотная, пушистая, бархатисто-черная обезьянка. Госпожа Розан стоит под стеночкой в украшенной охотничьими трофеями маленькой гостиной, чуствуя себя несколько не в своей тарелке. Орхидея помогает Жасмине выйти из затруднения: подойдя к ней первая, обняла за талию и повела к стоящей в углу кушетке, щебеча что-то об их общих знакомых.
   Император, тронув рукой усы, вопросительно посмотрел на дам. Обрамленое рамкой темных кудрей личико Жасмины, беленькое и ясное, как звездочка, залила краска стыда. Женщина заерзала на кушетке, машинально обдергивая оборки на юбке. В ее сумочке лежало написанное изящным почерком Орхидеи письмо, адресованное квартальному цензору нравов. Госпоже Розан надлежало самой передать это письмо адресату. В письме сообщалось, что подательница сего была наказана за жалобу на мужа в соответствии с буквой и духом назидательных сочинений Мальвины Каллинг и устава Гимназии Пламенных Лилий. В посткриптуме до сведения господина цензора доводилось, как бы между прочим, что предписанный назиданиями бабушки нынешнего монарха пряник, был по негласному высочайшему соизволению заменен роскошным кремовым тортом.
   Почуствовав возникшую неловкость, монарх отвернулся к окну, сделав вид, что рассматривает, стоявшую в глубине парка, неподалеку от охотничьего домика, беломраморную статую крылатого сфинкса, немыслимо древнюю, словно изьеденную болезнью.
   Положение спас вошедший в гостиную хозяин - генерал Гарданна, пригласивший гостей проследовать в столовую. Он рассыпался в извинениях по поводу нарушений этикета, связанных с конфиденциальностью предстоящей трапезы. За столом прислуживал только один старый, давно оглохший слуга, без слов угадывающий желания обедающих.
   После первой перемены блюд Арагорн Громоподобный произнес один из своих знаменитых экспромтов,
   - Вчерашней ночью, дамы и господа, мне приснился странный сон, - он улыбнулся неожиданной на его жестком, костистом лице слегка смущенной улыбкой, - будто я - ястреб, парящий в потоках голубого эфира над Британией, Эйре, волнами океана, страшными в своей беспредельности просторами континента. Когда я проснулся меня посетила неожиданная мысль, еще более странная, чем только что виденный сон. Я подумал: быть может, я не человек, которому приснилось, что он ястреб, а ястреб, которому в его не в меру затянувшемся сне пригрезилось, что он человек, венценосец, обремененный властью, мешаюшей воспарить над каждодневной суетой вверенного ему людского муравейника.
   Обе женщины переглянулись между собой с выражением легкой тревоги в глазах. Генерал улыбкой выразил восхищение остроумием свого венценосного гостя и подхватил предложенную им тему застольной беседы:
   - В самом деле, не является ли наше бренное бытие всего лишь сновидением, грезой, плодом воображения некоего разума, нашего собственного или же вселенского Разума, плодом фантазии Творца. Ну что ж, если тот, кто сотворил нас, действительно всемогущ, у него могла быть только одна цель, доступная человеческому пониманию...
   - Какая же цель, генерал? - Орхидея сделала мину умненькой девочки, участвующей в разговоре взрослых.
   - Доставить себе развлечение, а может и высокое наслаждение наблюдая за своими созданиями, - ответил за своего министра монарх, взглядом приглашая Жасмину к участию в беседе.
   - Состоит ли в таком случае долг созданий перед своим творцом в том, чтобы быть прекрасными, или достаточно быть лишь забавными? - Орхидея смотрела на Гарданну смеющимися глазами.
   - Ну это: кому что дано. - На губах генерала играла любезная улыбка, - Кто рожден быть шутом... При всяком дворе есть шуты и дураки для забавы. Но благородный государь окружает себя прежде всего доблестными... - он сделал паузу, - то есть, конечно же, прежде всего: прекрасные дамы. - Гарданна поклонился Жасмине и патронессе. - А в качестве достойной оправы очарованию прекрасных дам: доблесть мужей битвы и совета.
   - Мужам совета приличествует еще и мудрость, - произнесла госпожа Розан, просто чтобы что-нибудь сказать.
   - Согласен с вами, прекрасная дама, - Гарданна незаметно для самого себя заговорил тоном несколько книжным и высокопарным, - но без доблести мудрость обречена прозябать во мраке безвестности или же забвения.
   -"Благородный муж, бестрепетный равно в бою и на трона ступенях, драгоценному камню подобен в венце государя". - процитировал император из "Меча вновьобретенного". Обезьянка забралась к нему на колени и играла темляком палаша.
   Показанный на дисплее крупным планом Гарданна глядел седым орлом. Андрей Кириллович рассматривал его изображение, бормоча:
   - "И если есть в этом мире справедливость, он идет сейчас сменять караул у престола Всевышнего". Откуда это? Кажется "Кукла" Болеслава Пруса... Там, вроде бы, престол не Всевышнего, а "венгерского Бога". Почему венгерского? Ну да: у Пруса там кто-то рассказывает про "весну народов" 1848-го года. Весна народов, парад суверенитетов, соответственно и Всевышний в духе национального самосознания. Кстати, а у нас какой теперь Бог и какое самосознание?
   Орхидея смотрела на витийствующего Гарданну с нежной иронией. Арагорн VII снял обезьянку с эфеса палаша и опустил на пол. Госпожа Розан скрывала под милой улыбкой тревогу. Ей еще предстояло сыграть до конца роль провинившейся девчонки, спасая мужа, посягнувшего на вековечные устои жизненного уклада. Застольное вольнодумство монарха и его министра казалось Жасмине опасным посягательством на эти устои. Обезьянка перебралась от императора к Гарданне и оседлала генеральский погон. Патронесса сняла ее с погона, нашлепала и усадила к себе на колени, дав кусочек миндального пирожного.
   Логвинов перед дисплеем продолжал бормотать:
   - Умилительная картинка. Любопытно, что у этого самого маркиза Гарданны, руки по локоть в морлокской крови. А ведь он один из немногих, кто понимает, что без морлоков элойская цивилизация... Что это нам напоминает? Рассказ Льва Николаевича Толстого "После бала"... Милейший папочка прелестной барышни на следующее утро после ее первого бала , забивает насмерть шпицрутенами дезертира... То-есть он, конечно, только руководит этим процессом, обеспечивая неукоснительность... Правда, полковник из толстовского рассказа вряд ли склонен был вольнодумствовать. Хотя: как знать, как знать... Жандармы николаевские все больше из александровских либералов были... Бенкендорф Александр Христофорыч партизанствовал в "грозу двенадцатого года". Сын Радищева сделал в Особом корпусе жандармов карьеру: стал как бы не единственным в России губернатором, не бравшим взяток. Православная русская цивилизация... Однако о чем это у них там беседа? Что за общество "Пурпурная бабочка"?
   - Их законоучитель: генерал-от-артиллерии сэр Хью Мерлин утверждает, что Владыка Тьмы не низвергнутый Всевышним мятежник, а ... - император пошевелил пальцами, затрудняясь в формулировке статуса диавола.
   - Коллега всеблагого Верховного, виноват, Всевышнего, - пришел на помощь монарху его министр, - И они, вместе впрягшись в служебную лямку, но порой не во всем...
   - Коллега! - император с упреком посмотрел на Гарданну, затем успокоительно улыбнулся Жасмине, на личике которой застыло испуганное выражение.
   - Высшая религия у них, я вижу, зарождается в формах... Толстов замялся, подбирая определение, - Эта "Пурпурная бабочка" что-то вроде гностиков первых веков христианства. Загнивание Эллинской цивилизации.
   - Да, гностики: два демиурга: добрый и злой. Какая роль вам больше по душе, Борис Исаевич? А вам, Женечка? - усмешливо отозвался Логвинов.
   - Я только пересказываю, государь, содержание всеподданейшей докладной Генерального Инквизитора, - говорил на дисплее министр изящных искусств, - Вообще же Гендальф своим чрезмерным усердием становится похож на Рауля Берена, нашего общего знакомого, - Гарданна обернулся к Орхидее. - Первая статья Положения о Недреманном Попечении устанавливает, что сочлены благородных первенствующих сословий вольны исповедовать любую религию, которая не препятствует им в выполнении долга перед короной. А как раз в "Пурпурной Бабочке" собрались служаки, до которых мальчикам из темняшки расти и расти. Странно, как это Гендальф не додумался еще завести дело на свою сестру Клару.
   - А что Клара? - с живейшим интересом спросила Орхидея.
   - Благородная Клара Крол(урожденная Гендальф) - официальным тоном начал Гарданна, - в своем трактате-поэме... Как бишь он озаглавлен?
   - "На коленях Всевышнего", - подсказал император министру.
   - Как? - переспросила Орхидея, кусая губы, чтобы не прыснуть со смеху, - "На коленях Всевышнего". Узнаю Клару. И чему же учит нас госпожа Крол, забравшись...
   - Однако! Дамы и господа, - император не знал, как урезонить свою кузину и министра, успокоить Жасмину.
   - Вы позволите, ваше величество, удовлетворить мне любознательность вашей благородной кузины, - посчитав молчание императора за согласие Гарданна продолжал патетическим тоном:
   - Благородная госпожа Клара Крол утверждает, что памятники, оставленные перволюдьми, в частности коллекции и библиотеки Фарфорового Дворца, не более как мистификация, затеянная Всевышним, на предмет испытания Веры в его неизреченную...
   - Перволюди? - вклинился в лекцию Гарданны Толстов.
   - Это люди нашей цивилизации. Цивилизации, руины которой обнаружил герой Уэллса: Фарфоровый Дворец-музей, роскошные здания, в которых ночуют элои и до сих пор функционируют "сундуки фей" устройства для копирования предметов, извлечения из ... - учительским тоном начала Женя.
   - А теорию, навроде Кларыной, развивал некий немецкий пастор, - перебил Женю Логвинов, - в осьмнадцатом столетии. Святой отец учил, что останки всяческих динозавров и мастодонтов ниспосланы Творцом, для проверки, значицца, лояльности... Студенты какие-то подсунули ему на раскопках компромат: окаменелости с фирменным знаком на иврите... Коллега Саваоф числился, надо понимать, в евреях... Ветхий-то завет написан на каком языке? Чевой это там?! Андрей Кириллыч покосился на дисплей, - Как бы между Арагорнами не пробежала черная кошка... Орхидея! Выручай!
   - Мистификация, всеблагого Верховного... - император на минуту сбился, затем снова зарокотал, - Всевышнего, додуматься только "мистификация Всевышнего"! Доверие, которым вы облечены, генерал, не дает вам права...
   - А почему "Пурпурная бабочка"? - Орхидея сочла не только возможным, но и необходимым вмешаться в мужской разговор.
   - "Пурпурная бабочка"... - Арагорн VII посмотрел на состроившую невинное личико Орхидею, потом на сжавшуюся в своем кресле Жасмину, улыбнулся им. Избегая глядеть на Гарданну зарокотал уже подобно льву, возлегающему у ног девы:
   - Хью Мерлин был у меня начальником артиллерии в морийском экспедиционном корпусе...
   - Однако, я вижу, - произнес Логвинов, - императора понесло. "Ближе к телу", ваше величество.
   - Представьте себе, прекрасные дамы, - императора действительно "понесло", - полк Медных Драконов, ревущий подобно дьявольскому органу, подчиненное единой воле буйство огня. Багровые сполохи на фоне черной бездны, подобные трепету крыльев взбесившейся, чудовищной...
   - С "Пурпурной Бабочкой" кажется ясно, - сказал Логвинов, этот разговор у них надолго, чтение виршей еще будет... А что у нас там в темняшке?
   Весь дисплей занимал штандарт Имперской Службы Испытания Тьмы с золотой совой на навершии. В ее выпуклых глазах играли кровавые отблески.
   - Мне нужен Эрнест Гарданна, без этого человека мы тут не скоро разберемся, - Гендальф говорил неторопливо, вытирая палаш о гриву коня. С парапета моста мешком свисал морлок с раскроенным черепом. На другом берегу подземной реки, весело потрескивая, горела груда каких-то ящиков, оброненная подбитым самоходным истуканом. Покореженый истукан лежал рядом воздев к потолку пещеры руки. Спешенные кирасиры оцепляли пространство вокруг костра.
   - Вы уверены, ваше превосходительство, что он жив? Показания раненых из его отряда... - Берен поставил свою лошадь почти поперек моста, закрывая Генерального от глаз Тьмы на том берегу.
   - Это в Кветлориене вы, портупей-кавалер, выучились становится поперек дороги своему начальнику? - брюзгливо спросил Гендальф, - Показания раненых опровергаются вашим рапортом о результатах ре- когноцировки предполагаемого места гибели ... Да уберите же, во имя Тьмы, вашу лошадь! Я хочу попасть на ту сторону.
   - Там опасно, ваше превосходительство. - Берен продолжал загораживать Гендальфу дорогу. - Действительно, я не обнаружил на мостике истукана тела ротмистра Гарданны, но оно могло быть сброшено взрывом в поток и...
   - Я не хуже вас, портупей-кавалер, понимаю разницу между подземкой и Цветничком, - Гендальф толкнул своим конем лошадь Берена и поехал шагом по мосту, - Да, вы не обнаружили там тела Эрнеста, но вы обнаружили труп морлока-водителя. Этого вполне достаточно, чтобы, мягко говоря, поставить под сомнение показания раненых. Эрнест Гарданна единственный из наших офицеров, освоивший заклятье истукана. Ему не нужно было морлокское быдло, чтобы... А записи в вахтенном журнале...
   - Отсутствие записей... - почтительно перебил Берен, - Почти за неделю. А касательно управления истуканом. Я уже имел честь докладывать Вашему...
   - Почти за неделю?! Чтобы такой службист как ротмистр Гарданна... - подковы гендальфова коня цокали уже по каменным плитам набережной на другой стороне реки, - А касательно его учеников, якобы овладевших заклятьем истукана... Если Джорджу Элронду удалось остановить истукана, то это еще... Человек, умеющий взять под уздцы лошадь еще не кавалерист. К тому же фокусы такого рода удаются через раз, точнее: крайне редко... Теперь о раненых: тех, что дали показания о гибели Эрнеста Гарданны... Все они из свиты ротмистра Феанора, кажется?
   - Да, их всего двое: оруженосец и панцер-паж, - Берен отстал на полтора конских корпуса от Гендальфа и теперь нагонял его.
   - Имена? - Гендальф придержал своего коня и повернулся к Берену.
   - Оруженосец Ричард Перегрин и панцер-паж Артур Феанор.
   - Феанор? Родственник ротмистра Джона Феанора?
   - Да, они братья. Кажется, даже единоутробные.
   - Единоутробные... Редкое обстоятельство и примечательное. Их нашли вместе: пажа и оруженосца?
   - Да, паж тащил на себе оруженосца.
   - Где они сейчас?
   - Паж уже в строю: у него легкая рана в голову, скорее царапина. А оруженосец... Он собственно уже не оруженосец, а гвардии портупей-кавалер: произведен именным высочайшим рескриптом по ходатайству маркиза Гарданны, коменданта Кветлориена.
   - Гвардии?... И при чем здесь комендант Кветлориена?
   - Не знаю, вероятно... - Берен пожал плечами, его лошадь и конь Генерального шли теперь рядом.
   - Ну и где теперь обретается свежеиспеченный портупей-кавалер?
   - В госпитале при Гимназии Пламенных Лилий: соответственно чину. Гвардейские офицеры исцеление от чар Тьмы получают...
   - А... Теперь понятно. Ох уж эта семейка Гарданна!
   - "И женщин им дать соответственно чину" - процитировал Михаила Светлова внимательно слушавший диалог на дисплее Андрей Кириллович.
   - Хорошо, а что с ротмистром Джоном Феанором? - Гендальф натянул поводья, его конь, всхрапнув, остановился шагах в десяти от развороченного тулова поверженного истукана.
   - Усыплен стеклянной морлокской стрелой. Из соратников Эрнеста Гарданны такая судьба постигла девятерых, остальные пропали без вести или исполнили свою последнюю волю. Ну, и эти двое раненых... - Берен обогнал Гендальфа и стоял теперь между ним и останками истукана.
   - Да, этот теперь ничего не расскажет, скорее всего. Из тысяч усыпленных пробудилось может с полдюжины, чтобы поведать нам: какое блаженство дарует всеблагой Верховный... - Генеральный говорил брюзгливо-ироническим тоном, вглядываясь в сгусток тьмы, за которым угадывалось огромное пустое пространство. На фоне этой угольной черноты вдруг появилось светящееся облачко, стремительно приближавшееся. Берен с седла барсом прыгнул на Гендаьфа, стащил его наземь, прижал к плитам пола, навалившись сверху. В следующее мгновение вокруг них стали лопаться тысячи парализующих ампул. Колонна морлоков подходила к мосту...
   - Что там в охотничьем домике маркиза Гарданна? - спросил Логвинов, Женя прошлась по клавиатуре.
   На дисплее появилось лицо Жасмины Она успокоилась, разрумянилась, ямочки в уголках губ, таили улыбку. Слышен был подобный весеннему грому голос Арагорна VII, декламировавшего:
  
   Томились в ножнах клинки, сокрушившие мрак
  
   Но, дабы сталь засверкала под солнцем,
  
   Дамы прекрасные: соперницы Вечности,
  
   Полные нежной заботы о доблестных рыцарях.
  
  
   Ад наслаждений для них приготовили,
  
   Чтоб возлиянья в честь радости жизни творились
  
  
   Кровью соперников алой
  
  
   Логвинов, вслушавшись, замотал головой. Женя вновь перенесла действие в Подземный Мир.
   Морлоки вступали уже на мост. Берен возился на мосту с запалом мины. Кирасиры гендальфовского экскорта прикрывали его огнем седельных ракетометов. Берен отбежал за поворот тоннеля. Подземелье потряс тяжкий грохот, в клубах дыма и пыли прорезались желтые молнии. Средняя часть моста обрушилась в воду.
   - Ладно. В Подземном Мире сейчас пойдет обычное мочилово, деловито сказал Логвинов, - давайте-ка, Женечка, обратно в общество прекрасных дам и доблестных рыцарей. "Ад наслаждений для них приготовили"... Это чьи ж вирши? Небось, А. Сэнне?
   - Нет не Сэнне. Это из последних творений Эндрью Лох-Гвена, есть у них там такой, диссиденствующий... - ответила Женя.
   - Лох-Гвена? Эндрью?... - Андрей Кириллыч выглядел озадаченно. - "Кто такой? Отчего не знаю?!". Ага, кажется, у Арагорнов пошел уже мужской разговор. Дайте звук, Женечка.
   На дисплее Арагорн VII и его министр вели беседу около стоящей в парке статуи Сфинкса, обмениваясь время от времени взглядами и улыбками с дамами на балконе охотничьего домика. Гарданна протянул монарху полуистлевший клочок пальмового листа с выцветшими от древности строками:
   Скрытый во тьме Носитель Меча
  
   С именем нежной звезды на устах
  
   Доблестью движимый и томлением Разума
  
   Отважно расширит пределы познанья.
  
   - Это из вновь открытого, забытого фрагмента книги книг "Рождение сущего", Ваше Величество.
   - И вы полагаете, маркиз, что это пророчество о вашем брате, - император помахал рукой дамам на балконе.
   - В добротно сделанной книге книг, Ваше Величество, должны быть пророчества на все случаи жизни, а "Рождение Сущего", поверьте вашему верному слуге, несомненно...
   - Да, у Сороса про то же самое, - Толстов раскрыл книгу выдающегося финансиста, философа и филантропа на заложенной очками странице, - вот: "Даже в примитивном и неизменном обществе иногда происходят необычные события, которым надо дать обьяснения. Новое обьяснение может вступмть в противоречие со старым, официальным, и борьба между ними может взорвать восхитительно простую структуру традиционного мира. Однако вовсе не обязательно, чтобы традиционный тип мышления рушился, когда происходят перемены в условиях существования. Традиция исключительно гибка и подвижна, пока ей не угрожают альтернативы "... и дальше: " Традиционный тип мышления исключительно гибок. Так как традиция вневременна, любое изменение сразу же принимается не только в настоящем, но и как нечто, что существовало с незапамятных времен". То-есть Гарданна в их цитатниках и первоисточниках сумел найти какие-то фрагменты... Чтоб брат его, нашедший что-то там в Подземном Мире, выглядел не первооткрывателем, ниспровергателем основ, а...
   - Ес-ств-но, - Логвинов доброжелательно покивал Борису Исаевичу, - Новое: хорошо забытое старое. А старший инквизитор Эрнест Гарданна это хорошо забытое старое лишь раскопал "и пыль веков от хартий отряхнув". Грамотно... Силен этот министр изящных искуств, ничего не скажешь, силен... Министр изящных искусств... Видно общение с девочками из Цветничка... "Красота спасет мир"... Если только: "ей не угрожают альтернативы". Помнится Генеральный Инквизитор говорил что-то о негласном надзоре за кавалерами, предпочитающими бла-ародным забавам в Цветничке, хождение в подземку. Кстати как он там сам, Старина Боб? Удачно ли отбился от морлоков? Не замочили бы его... Ему еще рано исполнять свою последнюю волю. Он ведь тоже ищет истину во тьме. Женечка! Разве не пора демиургам кинуть благосклонный взгляд на свои создания, которых нелегкая понесла искать истину в преисподней?
   В сумрачном лабиринте пел рожок. К воротам Форноста карьером неслась кавалькада под увенчанным золотой совой штандартом. Послышалась отрывистая барабанная дробь, за ней - подобная львиному рыку команда. Арбалетчики на бастионах Форноста приникли к бойницам. Из мрака бездны неостановимо приближался шум тысяч босых ног, согласно ступаюших по каменному дну гулкого тоннеля. Едва ворота крепости затворились за всадниками, из горловины туннеля выплеснулись призрачно-белые волны исчадий Тьмы.
   На стенах крепости лязгнул арбалетный залп, десятки неопрятно бледных тел забились в агонии. Первая волна морлоков на какое-то мгновение остановила свой бег, но на смену ей подстегиваемые комкающим душу прерывистым гулом уже накатывались другие. Передние перерезали себе глотки, задние сталкивали их в ров и валились туда за ними следом. Массивные тусклого металла пояса тянули их на дно. В считанные минуты ров заполнился судорожно шевелящейся, обильно политой дымящейся кровью, лохматой массой. Еще немного и эта масса образовала вал, почти достигавший парапета крепости. Штурмующие, зажав в зубах мясницкие ножи, отчаянно лезли вперед и верх по этому валу, устилая его своими трупами. Навстречу им ударили яростные, рыжие с дымными прожилками струи огня. Но морлоков как будто подменили: не было и следа от их страха перед огнем. Напротив: казалось, тошнотворный запах паленой плоти придал им новые силы. Истошно вопящие живые факелы дикими скачками продвигались вперед и вверх, как будто ища избавления от нестерпимой боли единственно там, на гребне крепостной стены. И избавление это приходило в виде короткой арбалетной стрелы, настигающей скачущую в каком-то фантасмагорическом танце, охваченную пламенем фигуру.
   - Какая муха укусила морлоков, - комендант Форноста генерал Пендрагон кривил губы в сардонической усмешке, - я такого не видел даже в Мории.
   - Элронда сюда! Живо! - не отвечая коменданту, бросил своему адьютанту Гендальф. Охваченый пламенем морлок выскочил на парапет, за ним другой, третий... Стоявшая наготове на боевой площадке бастиона шеренга гренадер двинулась вперед, работая алебардами как вилами. Пажи-арбалетчики по приказу Пендрагона покидали бастион. К зубцам стены придвинулись кавалеры с алебардами и ручными гранатами. Подполковнику Гимли, удалось заложить мину в дренажную трубу во рву, заваленном сейчас грудой морлокских тел. Призвав на себя заступничество Божественной Уины зажгли запал. Огненный смерч разметал в разные стороны оторванные головы, руки, ноги, изуродованные туловища. Среди защитников бастиона двое контужено. Чудовищная гора трупов осела. Натиск штурмующих ослаб.
   - Ваше превосходительство! Позвольте мне ввести в дело самоходного истукана. - Элронд глядел на Гендальфа ясными, выпуклыми, веселыми глазами, - Ежели сейчас выдернуть из этой каши морлокского певуна...
   Гендальф посмотрел на Пендрагона, тот молча кивнул, Элронд отсалютовал им обоим, повернулся, отошел. Гремя шпорами заспешил вниз по лестнице.
   Заскрипели, отворяясь, крепостные ворота, из них боком выдвинулась вся в черных пятнах окалины фигура истукана. Истукан повернулся, несколькими ударами ноги очистил пространство перед воротами от морлоков и вошел в их толпу, проваливаясь в нее как в снег по колено...
   - Это он что: стремится загладить своим геройством... Чтобы закрыли его дело, сняли судимость... - спрашивает Борис Исаевич, указывая карандашом на фигуру Элронда на мостике самоходного истукана.
   - Нет. - сухо отвечает Женя, - по их представлениям чем выше доблесть Меченосца, тем непростительнее для него нарушение боевого приказа. Доблесть в таких делах: обстоятельство отягчающее вину.
   - Это: грамотно, - усмехается Логвинов, - Доблесть: обстоятельство отягчающее. Как это у Анатоля Франса? "Республика должна неминуемо погибнуть, поскольку она может отправлять на гильотину генералов, терпящих поражения, но не может гильотинировать генералов, одерживающих победу." Великая Французская Революция: звездный час Западной христианской цивилизации. А вот на более высоком витке историческо-диалектической спирали Иосиф Виссарионыч научился и победителей... Чтоб наполеоны вяческие не путались под ногами у Друзей Народа... Глядите-ка: Элронд таки выцепил певуна и поломал всю эту морлокскую свадьбу.
   В руке истукана, стоящего перед крепостными воротами , как червь извивался морлок, отягощенный громадным золотым шлемом. На макушке шлема торчал напоминавший то ли корону, то ли петушиный гребень пучок излучателей инфразвука. Гнавший исчадий Тьмы на штурм Форноста голос замолчал, не слышно было уже его низкого прерывистого гула. Морлоки у ног истукана вяло разбредались в разные стороны. Победители не преследовали их. На это просто не было сил.
   - Давайте расслабимся поссле этих ужастиков, - сказал Логвинов, - Женя! Ха-ачу прынцессу Архыдэю!
   - Сокровенное Присутствие вновь обратило свое недреманное око на прекрасную госпожу Жасмину. Рози! Веди себя благопристойно, как подобает питомице... - последняя реплика Гарданны относилась к обезьянке, вновь оседлавшей его погон и дергавшей генерала за ус.
   - Сокровенное Присутствие! - короткая судорога свела лицо императора, ретивые соратники не давали дремать фамильному гневу Каллингов. - Этот Роберт Гендальф!
   - Он один из лучших слуг, вашего величества, он, затрудняюсь сказать, - Орхидея посмотрела на Гарданну, как бы прося помощи...
   - Я бы на его месте тоже... Прекрасная дама, - генерал обращался к Жасмине, - некий Балу, книготорговец из Камелота вам не знаком ли?
   - Балу... дядя Бен... В его доме в Камелоте ...
   - При чем здесь какой-то Балу? - в голосе монарха не было громоподобных нот, но после этого вопроса в воздухе повисла напряженная тишина. Гарданна снял со своего плеча обезьянку, отдал ее Орхидее, повернулся всем корпусом к императору.
   - При том, государь, - голос министра был тих, но тверд, - что означенный Балу: отчим Эрнеста Гарданны, овладевшего заклятьем истуканов, знающего сокровеннейшие тайны Подземного Мира, а также, как я позволяю себе предполагать, нашедшего Черное Зеркало.
   - Да пусть он будет хоть отчимом Владыки Тьмы! - монарший гром наконец грянул и все почуствовали облегчение, - Жасмину я не позволю...
   - Да, государь! - Орхидея решила, видимо, напомнить присутствующим, что в ее жилах тоже течет кровь Каллингов, - Состоящая под моим покровительством Жасмина Розан, - патронесса улыбнулась одними глазами своей гимназистке, - наша Жасмина должна быть надежно защищена от... - принцесса сделала брезгливое движение рукой, как бы отрясая прах Сокровенного Присутствия. - А такую защиту ей даст только долговременный статус первой дамы Империи, будущей матери принца или принцессы крови...
   Жасмина, зардевшись до корней волос, вскочила с места и выбежала из гостиной, в которой происходил разговор. Император также казался смущенным. Проводив взглядом Жасмину он проговорил:
   - Но я, в некотором смысле, уже...
   - Ваше Величество, изволили найти точное слово. Именно: "в некотором смысле", - перебила его принцессса, - весь Камелот знает, мой дорогой кузен, что вы с Магнолией "уже" полгода... Перед тем, как ехать сюда, я переговорила с ней... Пора бедняжке Магнолии выпорхнуть на волю из твоей золотой клетки. Экс-императрица в Цветнике, это будет...
   Теплый свет лился из окон охотничьего домика в окутавшую землю синюю ночь. В темных парковых аллеях звенели шпоры гвардейких патрулей.
   - Генеральный инквизитор: "Эрнест Гарданна", министер изячных искусств: "Эрнест Гарданна". Прямо свет клином сошелся на этом Эрнесте Гарданна! - раздумчиво говорил Логвинов, - А как обстоит дело с поиском следов его деятельности в районе Форноста?
   - А все же: какая муха укусила морлоков. Семнадцать попыток прорыва на континент за последнюю неделю. И каких попыток! - Гендальф кивнул вниз, откуда тянуло сладковатым смрадом. У подошвы крепостной стены самоходный истукан разгребал кучу жуткого грязно-серого крошева, из которой торчали обгоревшие дочерна руки и ноги, синюшного цвета головы. Управлявший истуканом морлок мелко дрожал нижней челюстью, стоявший возле него кавалер время от времени прикладывался к фляге, истукан двигался как пьяный.
   - Меморандум Мерлина... - начал было Берен.
   - Читал, читал я экстракт из этого сочинения, - доброжелательно перебил Гендальф. - Хью Мерлин помешался на своих математических выкладках. Хотя... Если посчитать просто на пальцах, то его тезис о том, что наша война с морлоками нарушает какое-то там равновесие между Светом и Тьмой просто не выдерживает... Лишили мы, видите ли, бедняжечек возможности кушать элоятину. Во-первых: давно известно, что парная человечина только для морлокских певунов. В рационе остальных это лакомство, жрут они в основном светящуюся плесень... Не завидую я тем, кто сегодня в наряде, - Гендальф сморщил нос, - конечно: хороший морлок: дохлый морлок, но вонь от них... Во-вторых: хорошо, если половина пастбищных элоев находит у нас защиту, в Дальнем Арморике и того меньше. Опять же: вместо защищенных нами пастбищных элоев тысячи Меченосцев остаются навеки в подземке, и их тела... Предания многих благородных фамилий предписывают оставлять мертвых морлокам, дабы и эта нечисть не была обойдена щедростью Меченосца, исполнившего свою последнюю волю. Только в последние десять лет устав предписывает выносить наверх тела усыпленных стеклянными стрелами, но выполняется это... А скольких урожденных Меченосцев, не смирившихся с провалом на первом туре Испытаний, поглощает Подземный Мир?! Юношей благородного происхождения, чье естество не приемлет Откровения Леопарда... От природы лишенные способности сопротивляться голосам Тьмы они идут на всяческие ухищрения... Как сейчас помню, в Морийской кампании был случай... Двое мальчишек, провалившихся в первом туре, обманом затесались... Когда обнаружился факт ношения ими неприсвоенного мундира, было уже поздно... Спасти их не удалось... Воняет все же нестерпимо, скорее бы Пендрагон привел смену, чтоб можно было наверх к солнышку. Соскучились по солнышку, Берен?
   - Экстракт из меморандума Мерлина, представленный вашему превосходительству не отражает всей полноты... - Берен никак не отреагировал на задушевные нотки в голосе начальника.
   - Знаю. Я внимательно читаю ваши докладные, - Гендальф улыбнулся Берену, - и даже держу у себя на столе копию вашего сочинения, представленного на соискание степени мага. Интересная у вас мысль: натиск Империи на Подземный Мир порождает в нем напряжение. А напряжение это заставляет морлокских мамочек отказаться от девственного зачатия...
   - Девственного зачатия?! - навострил уши Борис Исаевич, отвернувшийся было от дисплея с кучей посиневших, раздувшихся морлокских трупов на первом плане.
   - Да, девственного зачатия: партеногенеза. Стругацкие в "Улитке на склоне" описывают общество в котором мужчины ликвидируются , так сказать, "как класс". Но это фантастика. Современная наука не зафиксировала партеногенез у млекопитающих. - выдала справку Женя. - Но у каких-то ящериц(все таки позвоночные) такое явление открыто. А у беспозвоночных, например некоторых мелких рачков, это вообще часто основной способ размножения. Самцы у них появляются лишь в критических ситуациях, при резком изменении условий существования.
   - Это, стало быть, морлокские папочки, отслужившие свое, Гендальф брезгливым жестом показал на горсть тел, зажатых в гигантской медной пятерне, - что-то вроде трутней у пчел или нашего Серебряного Эскадрона.
   - Да, ваше превосходительство, это самцы, - упоминание в таком контексте славного имени Серебряного Эскадрона заметно покоробило младшего инквизитора, - большая часть морлоков, как известно вашему превосходительству бесполы, подобно рабочим пчелам.
   - Не занудствуйте, Берен. Мой собственный рапорт с просьбой об откомандировании в Эскадрон, который год уже пылится... Говорят, именно c хрычами из Эскадрона барышни в Цветничке бывают особенно милы и ... - взор Генерального затуманился, - Ну вот! Это морлокское быдло... устроило нам здесь амбрэ...
   Недовольное замечание Генерального относилось к неловкости водителя истукана, высыпавшего гроздь трупов в решетчатый железный короб. Часть трупов просыпалась мимо и с отвратительным чмоканьем лопалась на каменном полу, разбрызгивая гной и сукровицу. Стоявший рядом с морлоком-водителем кавалер ловко щелканул его по зубам. Истукан дернулся, выронив еще несколько безобразно распухших тел, затем, присев, стал собирать их в пригоршню.
   По пандусу, ведущему из Форноста наверх, зацокали сотни подков. Слышен был звон оружия и сдержанный говор всадников.
   - Так. Это, значицца, пришла смена. Гендальф с Береном, могут теперь выбраться из подземки, где тлен и ... - Логвинов поморщился, - давайте и мы последуем их примеру и послушаем беседу Арагорна Громоподобного с министером его Арагорном Гарданной. И снова у них речь о ком?! Да о нем же, единственном и незаменимом, навязшем у всех в зубах брате министера: старшем инквизиторе Эрнесте Гарданне.
   - Брат мой, государь, был отстранен заговорщиками от командования и исторгнут из отряда. На обратном пути командовал Джон Феанор, его пажи и оруженосцы несли вахту на ходовом мостике истукана. - генерал Гарданна говорил несвойственным ему обычно официальным тоном.
   - Пажи и оруженосцы несли вахту... Кто вообще разрешил мальчишкам, не пробовавшим Цветничка, участие в походе к Сердцу Тьмы? - император больше прислушивался к происходящему за палевыми портьерами в соседней комнате, чем к речам своего министра.
   - Свита Феанора состояла отнюдь не из мальчишек, в нее набирались офицеры разжалованные...
   - Разжалованные? За вопросы чести?
   - Да, в некотором смысле... Ричард Перегрин, к примеру, наловил морлоков, сколотил из них работный батальон и сдавал его в аренду на плантации ячменя в горной Каледонии.
   - Ячменя?
   - Да, ваше величество, ячменя для пивоварен.
   - Ну и что в этом предосудительного? Меченосец имеет право распоряжаться трофеями Темной Охоты по своему усмотрению.
   - Ричард Перегрин состоял при этих морлоках надсмотрщиком, втянул в это дело товарищей по полку.
   - Надсмотрщиком?
   - Да, то-есть работал сам по найму у созидателишек, пятная тем самым честь Повелителя Меча. За что и был разжалован в пажи.
   - Как вы сказали, генерал, Перегрин? Где я встречал это имя?
   - Ваше величество, недавно всемилостивейше...
   - Вспомнил... Я по вашему настоянию произвел его в гвардии портупей-кавалеры. Не очень понимаю, признаться, за что. Конечно участие в походе к Сердцу Тьмы... - Арагорн Громоподобный, деликатно покашляв, заглянул в соседнюю комнату. Жасмина лежала лицом вниз на кушетке, обнимая плюшевого тигренка. Уши ее по прежнему горели маковым цветом. Орхидея сидела рядом, поглаживая свою гимназистку по спине, тихо и настойчиво что-то ей говорила. Увидев кузена она приложила палец к губам. Монарх без особого удовольствия вернулся к всеподданейшему докладу своего министра.
   - Мудрый и милостивый акт Вашего Величества, вводящий Ричарда Перегрина в круг гвардейских офицеров, позволил нам поместить этого мужлана в госпиталь при Гимназии Пламенных Лилий, а там он проболтался некоей прелестнице... - Гарданна тоже мельком заглянул в соседнюю комнату, - Соперницы Вечности, государь, умеют развязывать мужские языки.
   - И на основании болтовни какого-то мужлана, потерявшего голову в Цветничке, вы, генерал, опровергаете официальную версию гибели вашего брата?
   - Это лишь последний штрих, государь, проясняющий картину. Последнее звено, позволяющее замкнуть цепь непонятных фактов: труп морлока-водителя на мостике истукана, отсутствие записей в его вахтенном журнале, потом этот странный случай во время охоты на драконов, случившийся с ротмистром Финвэ ...
   - Вам и про случай на охоте известно, генерал? Откуда? Впрочем, я догадываюсь... Орхидее и самой не помешало бы пройти повторный курс в Гимназии... Почаще претерпевая назидательные... Стоя на коленях под моим портретом... Уж очень тонко вникает в чисто мужские вопросы... - Арагорн Громоподобный и сам бы затруднился сказать какие чуства вызывает у него всеведение кузины. - Кстати, о драконах, маркиз. Вы, помнится, обещали мне охоту. Не на этих, я надеюсь, драконов? - император кивнул за окно, где вооруженные железными стрекалами пастухи гнали стадо небольших, размером с собаку, странного вида животных. Тело этих созданий покрыто аспидно-черной чешуей. На клюворылой голове торчат три рога. Шея закрыта массивным костным воротником с шипами. Задние ноги больше передних, туловище с поднятым высоко крестцом опирается на короткий, но толстый хвост.
   - Разве я позволил бы себе предложить праправнуку Араторна Каллинга охоту на такую дичь. Это, государь, молодняк, недавно вылупившийся из яиц, доставленных морем с Гернсея. Их гонят на откорм. А на драконьем ристалище ваше величество ждет монстр с рогами размером... - Гарданна собрался было свойственным всем охотникам жестом продемонстрировать размер рогов монстра, но ему помешала Орхидея, порывисто увлекавшая к окну Жасмину.
   - Это детеныши драконов? Какие уродцы! Полюбуйся на них, Жасмина! - щебетала принцесса, - И из такого вот монстрика вырастает чудовище размером с дом. Его величество завтра сразится в твою честь, глупышка, с огромным драконом. Ты разрешишь нам при этом присутствовать, Арагорн, мой дорогой кузен?
   - Патронесса Гимназии вмешивается в дела, относящиеся к компетенции Генерального Инквизитора? - Борис Исаевич был шокирован.
   - Элементы дворцового управления в государстве элоев, - академическим тоном отзывается Ветчинкевич.
   - Дворцовое управление? - переспрашивает Толстов.
   - Дворцовое управление: фактическое слияние госаппарата с придворным хозяйством монарха, - тем же тоном продолжает Женя. Характерная особенность древневосточных цивилизаций: египетской, шумерской, сирийской. Да и в Оттоманской империи дамы из султанского гарема...
   - Про это самое душевно описал Загребельный в "Роксолане", вклинился в разговор Логвинов, - Восток - дело тонкое... А гарем он и в Париже гарем. Вспомните, Женечка, маркизу Помпадур. На последних этапах своего функционирования она заведовала гаремом Луишки Пятнадцатого. И при том все государство французское было, некоторым образом, под ней. А ведь цивилизация-то: Западная. Ага это и есть, надо полагать, драконье ристалище. - Андрей Кириллыч с интересом воззрился на дисплей.
   - Морийская эскадра, государь, уже подходит к морским воротам Форноста: дуврскому шлюзу. Вес бортового залпа эскадры: восемь тысяч фунтов. Почти половина: бортовой залп "Вечерней Звезды". На ней держит свой флаг генерал-адмирал Торкват Каллинг, благородный дядя вашего величества. - Гарданна говорит, навинчивая на головку тяжелой трехперой медной стрелы каучуковый наконечник, обеспечивающий залипание в цели. Генерал с императором сидят в узкой норе-траншее, вырубленной в скальной породе поперек русла древнего высохшего канала.
   - А что: осадка "Вечерней Звезды" позволяет ей действовать в подземных водах Особого района? - спросил император, проверяя, легко ли ходит в лафетном вертлюге тело арбалета.
   - Да, государь, глубины Большого канала позволяют это на участке от Форноста до Лугбурза. На самом угрожаемом участке Особого района. - Гарданна навинтил наконечник и проверял теперь запал в хвостовике стрелы, - Промеры, произведенные младшим инквизитором Береном...
   - Младшим инквизитором... Служба Испытания Тьмы ... - император поморшился, - Испытания... Они, конечно, ревностные соратники, но... Поговорим о другом. Серебряному Эскадрону там будет много работы. Потребуются засады в глубине боевых порядков Тьмы для ликвидации морлокских певунов. В Эскадроне сейчас больше двухсот кавалеров в звании от подполковника до генерал-командора. Под Форностом многим из них представится случай доблестно исполнить свою последнюю волю.
   - Да, Серебряный Эскадрон, государь... - Гарданна сделал паузу, как бы собираясь с духом.
   - Об Эскадроне и думать забудьте, маркиз, - суховато проговорил император, - Вы мне нужны на вашем нынешнем месте. К тому же вы обещали дамам...
   Монарх намекал на события, предшествующие назначению Гарданны на пост министра изящных искусств. Получив на высочайшей аудиенции соответствующее предложение генерал совершенно неожиданно для многих, кто его знал, поверг к монаршим стопам рапорт с просьбой о переводе в Серебряный Эскадрон. Просьба была отвергнута, предложение оставлено в силе. Принцесса Орхидея организовала самую настоящую осаду дворца маркизов Арнорских служительницами прекрасного. Дамы эти, мобилизовав богатейший арсенал средств обольщения, пытались убедить Гарданну принять высочайшее предложенный ему министерский портфель. (Либеральные взгляды маркиза действительно снискали ему величайшую популярность в артистической среде). Через неделю генерал капитулировал, заметив, что противник выдыхается, а разнообразие его боевых приемов, увы, оскудевает.
   - Инквизитор занимается гидрографическими исследованиями, министр изящных искусств ведает обеспечением боевых операций, а какая-то дамочка влазит в компетенцию политической разведки?! - вновь возвысил голос демиург Толстов, протестуя против беспредела, захлестывающего виртуальную реальность программы TOYNBEE.
   - Такова се-ля-ви, милейший Борис Исаевич, - Логвинов одарил Толстова лучезарной улыбкой. - Такова наша безумная реальность. Достойнейший представитель изячной словесности Сомерсет Моэм был, как поговаривают, резидентом британской разведки в Петрограде. А Даниэль Дефо и вовсе: один из ее отцов-основателей. А отцами-основателями ЦРУ были какие-то университетские профессора. И с Дарвином нашим Чарльзом... Где ж, однако, обещанный маркизом дракон?
   - Его пока только ищут загонщики, - отозвалась Женя, - У вас, Андрей Кириллыч, еще есть время рассказать про Дарвина.
   Гарданна на дисплее, готовясь выполнить обязанности оруженосца при своем августейшем госте, не торопясь, занимался его охотничьим арсеналом. В нише, устроенной в передней стенке траншеи грозно поблескивали двуручные мечи, секиры, железные палицы. Арагорн Громоподобный улыбался Жасмине и Орхидее, стоявшим на ажурном кованом балконе небольшого краснокирпичного особняка. Особняк этот, до конька крыши увитый виноградом, стоял на самом берегу канала, шагах в двадцати от позиции охотников. Андрей Кириллыч тоже улыбнулся женщинам на балконе и со вкусом выдал обещанный анекдот про Дарвина:
   - Путешествовал, значицца, натуралист Чарльз Дарвин вокруг света на корабле "Бигль". Ну и занесла Чарльза нашего Дарвина со спутниками нелегкая в пампасы. И выезжает им, значицца, навстречу разведгруппа аргентинской армии. Война там тогда была. Аргентина воевала... Дай Бог памяти! Не помню с кем воевала Аргентина. С кем надо, с тем и воевала. И, значицца, майор: командир разведгруппы спрашивает: "Что вы за люди будете, и - зачем?". Ну со спутниками Дарвина все более-менее понятно: нереволюционные английские моряки. А касательно профессии натуралиста Дарвина переводчик по-испански так сказал: "Сеньор Дарвин у нас будут эль натуралисто ". Майор в непонятке: "Эль натуралисто? Это как?". Ну, переводчик расстарался: " Эль натуралисто: это, значицца, человек, стремящийся все знать". Майор: "Стремящийся все знать... Это мы понять могем. Собирает, значицца, информацию стратегицкую, нехороший человек: редиска, агент британского империализьма". Ну и повязали бы основоположника дарвинизма, если б не особо теплые и добрососедские аргентино-британские отношения. Чему вы смеетесь Женечка! Майор попал, оно канешно, не в десятку, но и не совсем чтоб в белый свет как в копеечку. Почитайте Киплинга. Герой его "Кима" жизненный путь начинает в отделе этнографических исследований, под чутким руководством такого себе полковника-сахиба, там же наличествует некий душман... Афганец, как бишь его? А английские археологи в штатском, в Иране, Месопотамии... Действительно, ведь и как археологи были достаточно круты... Эль натуралисто... Вот и ваш, Женечка, младший инквизитор Рауль Берен, занимающийся, между делом гидрографией подземки и анатомией морлоков. Он есть кто? "Эль натуралисто"... Кажется у Арагорнов начинается интересная жизнь. Дракон пошел... Жизнь стала легче, жизнь стала веселей.
   - Загонщики подняли дракона, государь, - Гарданна вслушивался в адскую какофонию стремительно приближавшуюся из-за поворота канала. Можно было различить охотничьи валторны, заливистый лай собак, тяжкий топот исполинских ног, от которого дрожала земля, крики загонщиков.
   Император кивнул, надел начищенную мелом до ослепительного блеска медную каску. Поправил подбородочный ремень, склонился к прицелу арбалета. Гарданна тоже надел каску, взял в руку запальный фитиль, в другую - спусковой шнур. Из-за поворота показалось облако пыли. Вот из него выткнулось чудовищное панцырное рыло с тремя направленными вперед и вверх рогами. Вот уже видны горящие рубиновым огнем глаза ящера. Император осклабился из-под усов, его громоподобный голос на мгновение перекрыл неостановимо накатывающий топот. Гарданна приложил к хвостовику стрелы фитиль, дернул шнур. Звона тетивы не было слышно за оглушающим шумом и топотом . Стрела на миг залипла в основании рога, затем скользнула вниз. Конус бледно-оранжевого пламени взрыл песок и ракушки позади мощно стремящегося вперед гигантского тела. Мощный толчок бросает охотников на дно траншеи. Сверху на них валится искореженный арбалет. У самых глаз императора тяжко ворочается застрявшая в каменной щели колоннообразная нога. Оказавшийся внизу маркиз выбирается из-под императора и оттаскивает его в сторону. Император мгновение сидит, привалившись спиной к стенке траншеи. Затем, резко повернув голову, осатанело глядит на Гарданну. Тот подает ему двуручный меч. Резкий выдох, удар снизу вверх в полоску кожи между двумя роговыми пластинами. По широкому лезвию струится кровь. Кругообразные движения стального клинка в огромной утробе, и кровавый потоп обрушивается на головы и плечи охотников. Отплевываясь Арагорн Громоподобный продолжает орудовать мечом, навалившись грудью на его литую рукоять. Маркиз Гарданна, вооружившись заранее припасенной салфеткой обтирает от драконьей крови лицо своего государя. Потом утирается сам. Глухой рев, громадная туша валится на бок. Рифленая рукоять меча вырывается из рук венценосного охотника, едва не задев его по лицу.
   Жасмина смотрела на действо эпической охоты, вцепившись руками в перила балкона, резко подавшись телом вперед, будто готовясь прыгнуть вниз. Ее большие темные глаза резко выделялись на белом как мел лице. Орхидея, не выпуская из виду свою подопечную, отдавала должное и зрелищу внизу. На лице патронессы играл легкий румянец, глаза сузились, тонко вырезанные ноздри чувственно трепетали. Прикусившая губу Женя протянула было руку к дисплею. Затем, оглянувшись на Логвинова с Толстовым, остановилась. Борис Исаевич жалостливо глядел на Жасмину и вроде бы даже успокоительно улыбался ей. Логвинов отодвинулся со своим стулом в уголок и наблюдал происходящее на дисплее и перед ним с подчеркнуто невинным выражением лица.
   Император с рычанием выбрался из траншеи. Гарданна подает ему железную палицу, имея на лице знаменитую фамильную усмешку маркизов Арнорских. Теменные кости допотопной рептилии трещат под богатырскими ударами палицы. Поверженный монстр с хрипеньем затихает. Стальную палицу сменяет изящный стилет с перламутровой рукоятью, Вскрыта вена, набухшая под тяжко отвисшей драконьей челюстью. Жалкие булькающие звуки сменили рев и топот. Жизнь покидает лежащее на дне высохшего канала громоздкое тело... Император, сняв каску, разглядывает вмятины на ее липко-пыльной поверхности.
   - Бедняжечка дракон! - томно-усмешливо говорит Жасмине Орхидея, - Такой большой и глупый. Необдуманно устремился в схватку с нашими мужчинами, столь умелыми и изощренными в искусстве смерти. Что с тобой, цветик?! Успокойся, все закончилось благополучно. Не для дракона, разумеется. Впрочем, сегодняшний дракон, кажется, очень стар и должен был бы искать случая исполнить свою последнюю волю. Так что, возможно, и для дракона... Ты должна привыкать к благородным забавам и зрелищам. Твое новое положение в обществе... Ты пробовала когданибудь филе дракона с черемшой?
   - Филе дракона? - Жасмина улыбалась бледной виноватой улыбкой, - Нет, только читала о нем... В книгах, которые давал мне дядя Бен...
   - Только читала...- Орхидея наблюдает за суетой кухонной челяди возле драконьей туши, - Это, милочка моя, непростительный пробел в образовании для будущей первой дамы империи.
   - Драконье филе с черемшой? - переспрашивает Логвинов, - Я тоже: только читал... В Арканаре, в салоне фаворитки некоего фаворита двое бла-ародных донов кушают дракона с черемшой.
   - Крокодила с черемшой, - поправила Женя, - давайте досмотрим, Андрей Кириллович.
   Шествие слуг, несших очередную перемену блюд, напоминало ритуал в честь некоего божества. Маркиз Гарданна несомненно был жрецом высоких степеней этого доброго и щедрого к человеку божества. Повар маркиза превзошел в этот день самого себя. Даже Жасмина, не забывшая еще своего недавнего ужаса перед драконом, отдала должное янтарным ломтикам драконьего филе. Орхидея, подавала своей питомице пример хорошего аппетита. Отмывшийся от крови чудовища император выглядел помолодевшим лет на десять. Сидевший по правую руку от своего августейшего гостя Гарданна откровенно благодушествовал. Во внешности и манерах Арагорна Громоподобного появилось что-то мальчишеское. Подкручивая усы он бросал на Жасмину победительные взоры.
   - Тестостерон: гормон победителей, - кивнул в сторону Арагорна Громоподобного Борис Исаевич. - У Докинза об этом хорошо в его "Эгоистичном гене".
   - Как же, как же, - отозвался Логвинов, - синдром герцога Мальборо. Душевно так пишет об этом в своем дневнике первая герцогиня Мальборо: "Его светлость вчера вернулся с войны, и не снимая сапог..." - Андрей Кириллыч искоса глянул на Женю и, не договорив, изяшно пошевелил в воздухе пальцами, подражая маркизу Арнорскому, предлагавшему вниманию своего государя шкуру дракона, распяленную на земле под балконом.
   - Ну, прекрасная Жасмина, победитель дракона, наш государь, ждет заслуженной награды от дамы своего сердца, - Орхидея говорила тоном учительницы, вызывающей ученицу к доске. Мужчины были увлечены охотничьими разговорами на балконе. Орхидея продолжила мечтательно-ностальгически:
   - Победитель!... Он напомнил мне Анемона, тогда совсем еще юного мальчика, возлагающего к моим ногам светоносный фиал: сердце сраженного им в поединке самоходного истукана.
   - Анемона? - спросила Жасмина, как плохо выучившая урок школьница, которая задает вопрос учителю, надеясь оттянуть время.
   - Ну да, я об Анемоне Урунгарне, с которым твой незадачливый супруг имел какие-то дела. - небрежно ответила Орхидея. - Это плохо кончилось для них обоих. Впрочем, в последнее время Анемон впал в ... Я не была на прощальном банкете Урунгарна, но историограф Серых Кирасир сделал для меня... И те, кто присутствовал на банкете, говорят, что было очень мило... Заупокойные тосты Анемона на всех произвели впечатление. Но тогда... Он был только оруженосцем, не успел пройти посвящение в кавалеры... Так что вход в Цветник Леопарда для него был до времени закрыт. Я, тоже еще девчонка в гимназическом платьице, решила, что могу, так сказать, авансом... И не раскаялась, как не раскаиваюсь и сейчас... Как он сам написал в одном из своих заупокойных тостов: "Был нежен как легкий утренний бриз и неутомим как прибой".
   - Как вы сказали, Борис Исаевич, - повернулся Логвинов к Толстову, - "Тестостерон: гормон победителей"?
   - Да, тестостерон, - отозвался Борис Исаевич, - А светоносный фиал, который юный Анемон подарил гимназистке Орхидее, это?...
   - Фиал, светоносный фиал , самосветный кристалл, самосвет : элойские термины, обозначающие плазменные аккумуляторы, источники энергии для самоходных истуканов и прочей морлокской техники... - пояснила Женя, - элоями используются как источники света, иногда с ритуальными ... ну и... - она посмотрела на погруженную в сладкую горечь воспоминаний Орхидею, - тому подобными целями.
   - Морлокской техники?... - переспросил Толстов, - значит пролетариат Подземного Мира овладел...
   - Подземный Мир это искусственная техногенная саморегулирующаяся экологическая система, - перебила его Ветчинкевич, - а морлоки один из ее биологических компонентов, отнюдь не самый важный: что-то вроде рыб-прилипал при акулах или этих птичек... которые чистят зубы крокодилам.
   - Наши ребята в МАИ заморачивались с лабораторными моделями шаровой молнии, а вышли на теорию этих самых плазменных аккумуляторов, фиалов, ежели по-простому, по элойски, - вставил Андрей Кириллыч, желая сгладить некоторую неловкость, возникшую между профессором и его аспиранткой.
   Принцесса Орхидея положив руку на локоть Гарданны увлекала его в парк, прочь из комнаты, где на покрытом тигровой шкурой диване Жасмина склоняла свою головку на колени Арагорна Громоподобного.
   Из глубины парка слышен тревожный, стремительно приближающийся цокот подков. Фельдегерь от Генерального Инквизитора спешит доставить в собственные руки его императорского величества донесение о ситуации под Форностом.

***

   Добродушно-приветственно рявкнули Медные Драконы береговой батареи. Дымы ответного салюта вспухли вдоль бортов ходко идущего огромного, закованного в темную бронзу шестидесятивесельного корабля с невиданным доселе в Дувре такелажем. Корабль уменьшил ход, желто-зеленые паруса из бамбуковых циновок повернулись вокруг мачт и замерли параллельно направлению ветра, трепеща подобно крыльям гигантской бабочки. Весла задвигались медленнее, удерживая судно на месте, затем втянулись в гребные порты, загремели якорные цепи, паруса наматывались на деревянные барабаны нижних рей со звуком, подобным шелесту тростника под ветром. К кораблю направлялась шаланда под полосатым черно-оранжевым флагом. На палубе шаланды свинцово поблескивали цилиндрические бочонки с "Магнолией" новым мощным огнеприпасом, прожигающим броню самоходных истуканов. (Галантный изобретатель этой адской смеси выразил свои верноподданические чуства, дав своему детищу имя первой дамы Империи). Пестревшая на молах толпа любопытных громкими криками приветствовала флагман Морийской эскадры, легендарную "Вечернюю Звезду".
   Приняв на борт дополнительный боезапас бронзовый левиафан снялся с якоря и пошел на веслах вдоль меловых утесов к темнеющей в их стене расщелине. Вот уже отвесные стены белеют по обеим бортам судна. Впереди в каменном кольце бездонно синеет водная гладь дуврского шлюза.
   Дуврский шлюз был одним из трех известных элоям морских ворот Подземного Мира. Двое других находились за Узким Морем: близ руин Кале и на одном из Нормандских островов. Женя, перелистывая потрепанную подшивку "Науки и жизни", разглядывала такелаж "Вечерней Звезды". Нашла, наконец, статью о начиненном электроникой японском танкере-паруснике с вращающимися башнями-мачтами. Стала соображать: кто бы это мог ввести эту информацию в компьютер: опять студенты или же братик Вовчик: подрастающий энциклопедист. Потом загрузила файл с комментариями, нашла там цитату из Фернана Броделя относительно средневековых китайских джонок с парусами из бамбуковой дранки, бравших на борт до тысячи человек. Еще раз занесла на диск информацию об этих океанских лайнерах времен Марко Поло. Вызвала файл с тактико-техническими данными: современных огнеметов и безоткатных орудий, "греческого огня" системы Калинника из Баальбека, китайских пушех-огнеметов эпохи Юань. Там же прочитала о корейском броненосце "Кобуксон", спущенном на воду без малого четыре столетия назад.
   Рядом с компьютером лежали стопки книг: Тойнби и Уэллс, Стругацкие и Ле-Гофф, Алексей Толстой и Урсула Ле-Гуин, краткий политехнический словарь, "Таинственный остров" Жюль Верна, Александр Грин и Иван Бунин, Майн Рид и Карл Поппер, Сорос и Тур Хейердал. Отдельно вороха журналов: "Знание - сила", "Техника молодежи", "Химия и жизнь". Журналы были потрепанные, многажды читанные, некоторые номера за шестидесятые годы. На подоконнике: рядом с "Плейбоем" и "Коммунистом" коротичский "Огонек".
   На дисплее флагман Морийской эскадры, вяло шевеля веслами, дрейфует в циклопическом колодце. Вечереет. Уровень воды в колодце медленно понижается, темнеет кружок небесной голубизны над головами людей, стоящих на палубе "Вечерней Звезды". Вот из воды показался красноватый металлический сегмент. Он растет на глазах, превращаясь в гигантскую, выше мачт корабля, полусферу. Полусфера поворачивается, через образовавшийся прямоугольный проем виден кажущийся бесконечным канал-тоннель. Вода в канале призрачно светится. Весла задвигались быстрей - "Вечерняя Звезда" вошла в воды Подземного Мира.
   Металлическая полусфера поворачивается в прежнее положение, отгораживая Подземный Мир от морской пучины. Женя переносит место действия в Камелот на заседание кабинета его величества. Припоздавший Борис Исаевич тихонько заходит и усаживается перед дисплеем, готовый погрузится в непростые будни обитателей иллюзорного мира.
   - Из камаргских охотников за тиграми можно навербовать несколько батальонов стрелков, - министр изящных искусств счел нужным высказаться по вопросу усиления гарнизона Форноста. - Для действий в подземке эти парни, конечно, не годны, но заменить ими кавалерийские подразделения, патрулирующие окрестности Убежищ Уины, вполне возможно. А высвободившуюся кавалерию можно тогда использовать в Особом районе.
   0x01 graphic
-На переброску ополченцев из Камарга потребуется несколько недель, - военный министр, наследный принц Гладиус, отреагировал на предложение маркиза Гарданны снисходительно, но вполне любезно, - А кроме того...
   - Вы полагаете, ваше высочество, что мы вылезем из каши, заварившейся в Особом районе, ранее этого срока? - прервал Гладиуса нервно расхаживающий за спинами заседающих император, - подземка что ни день задает новые загадки.
   - Разгадывание этих загадок, ваше величество, входит в обязанности его превосходительства Генерального Инквизитора. Его и надо спросить о сроках... - заметил Гладиус.
   Гендальф заметно осунувшийся, в темных очках, защищавших его глаза от солнца после подземного мрака, вопросительно посмотрел на императора:
   - Угодно ли вашему величеству, чтобы я немедленно...
   - Угодно, - перебил император, - и думаю не только мне...
   Гендальф молча поклонился, встал, и раскрыв папку, стал докладывать, часто цитируя Меморандум Мерлина. Смысл доклада в общем был тривиален и в основном сводился к рекомендации создания резервов для парирования сюрпризов, которые могла преподнести Тьма. Сидевший напротив маркиз Арнорский смотрел на докладчика с этакой ленцой. Женя отмечает для себя, что в докладе ни разу не упоминался брат маркиза: таинственно исчезнувший инквизитор Эрнест Гарданна.
   - А что это за место: Камарг? - спросил заскучавший Борис Исаевич.
   - Где-то на юге современной Франции, - ответила Женя, не отрываясь от дисплея, - В Камарг в течение лет двухсот ссылали опасных преступников из неблагородных сословий. С наступлением эпохи Просвещенного Попечения, когда была закончена строительством Твердыня Благочиния, Камарг перестал быть местом ссылки. В тех местах после какой-то катастрофы разбежался зоопарк, за тысячелетия зверье размножилось... Ну и богатая тропическая растительность: настоящие джунгли. Тамошние элои наряду с собирательством занялись еще и охотой.(Похоже, они научились этому у морлоков). Присваивающий тип хозяйства.
   - Что, действительно, и на тигров охотятся? - поинтересовался Борис Исаевич.
   - Да, и на тигров тоже, - рассеянно ответила Женя, прислушиваясь к происходящему на заседании кабинета.
   На дисплее разыгрывается перегруженная титулатурой и формулами вежливости пикировка между Генеральным Инквизитором и принцем Гладиусом. Речь идет об истощении стратегических запасов каких-то светоносных фиалов, необходимых для охраны Убежищ Уины. Упоминается поданый на высочайшее имя рапорт некоего гвардии портупей-кавалера Ричарда Перегрина. Портупей-кавалер вызвался добыть необходимое количество означенных фиалов, предприняв рейд по водным магистралям Подземного Мира. В рапорте испрашивалась для проведения такого рейда десятивесельная галера, укомплектованная по штату экипажем и артиллерией с приданой абордажно-штурмовой командой. Этот Ричард Перегрин был одним из двоих оставшихся в живых членов экспедиции Эрнеста Гарданны. Впрочем, имя последнего не упоминалось и в этом контексте.
   Женя загружает программу розыска элоя по имени Ричард Перегрин, Меченосца, гвардии портупей-кавалера. Блеск мундирного шитья и регалий сменяется игрой солнечных зайчиков на нежной коже женщины, лежащей ничком, обнимая подушку. Смена визуального плана: та же женщина в стрельчатом окне, машущаяся платком кому-то, не видному на дисплее... Белый пони, звонко бьющий копытом о смуглый булыжник замкового двора. Затем: небо, меркнущее в кольце циклопических стен, медленно вырастающих из темной воды, зеленая звезда, кротко мерцающая на нем. Еще одна смена плана: бронзовый форштевень, режущий мертвенно светящуюся воду. На фоне воды видны черные силуэты недвижимо стоящих гигантов. Их плечи поддерживают настил моста, гудящий под сотнями босых ног. Морлоки сплошной массой движутся по мосту, голова их колонны почти уже на середине его.
   - Мерлин считает морлокские способы ведения войны чем-то вроде суеты муравьев вокруг воткнутой в муравейник палки. Все нелепости вроде голого, защищенного лишь фальшбортом водителя на мостике бронированного самоходного истукана, с этой точки зрения понятны. Что с муравья в разворошенном муравейнике взять... Но сегодняшние морлоки, вроде бы, поумнели, - Элронд кивнул в сторону поддерживающих мост самоходных истуканов. Их ходовые мостики защищены прозрачными колпаками.
   - Это ж истуканы и морлоки из обслуги свинцового потока. отозвался собеседник Элронда, видный на дисплее только со спины, Как разгоношится серый вихрь, голышом на открытом мостике истукана не очень-то постоишь, а под этим пузырем не в пример способнее. А генерал Мерлин, сдается мне, дело говорит: в рассуждение того, что морлоки с нами не воюют, а ... Как бы ловчее выразиться? Ну скажем, завелась у хозяина в амбаре крыса... (Не в обиду кому-либо будь сказано, господин маг-штандарт-кавалер). И ежели он, хозяин то-есть, в нее запустит чем ни есть, что под руку попалось, какие ж это боевые действия ?
   Говорящий повернул голову, стало видно его широкое в скулах малоподвижное лицо с фатовски закрученными усиками. Надпись, замигавшая наподобие нимба вокруг головы, сообщала, что это и есть разыскиваемый портупей-кавалер Ричард Перегрин. Перегрин и Элронд беседовали, стоя на мостике самоходного истукана, буксировавшего "Вечернюю Звезду". На груди и спине истукана белой краской грубо намалевана жутко оскаленная образина. Образина сия должна изображать Леопарда Взьяренного с герба дома Каллингов. Все истуканы, захваченные в последних боях и поступившие на вооружение лейб-гвардии Его Величества несли на себе этот знак. Берен, управлявший истуканом, вполуха слушал беседу своего подследственного с затесавшимся по прихоти судьбы в ряды гвардейских офицеров мужланом.
   - Крысы в морлокском амбаре... - усмехнулся Элронд, - Или нет, не в морлокском... В амбаре Владыки Тьмы, а морлоки это старый башмак, которым швыряют в обнаглевшую крысу... Да вы, кавалер, как я погляжу, философ.
   На палубе "Вечерней Звезды" отдали буксирный канат. Истукан наматывал его себе на запястье. "Вечерняя Звезда" на веслах подошла к мосту и развернулась к нему правым бортом. Изображение ее корпуса занимало теперь весь дисплей.
   В окованном черно-зеленой бронзой борту со звоном и громом открылся ряд квадратных люков, из утробы судна наружу выглянули литые драконьи морды. Разверстые медные пасти с ревом изрыгнули длинные огненные языки. Они лижут броню истуканов, оставляя на ней слепящие розетки белого огня. Гиганты, плавясь и разваливаясь на куски, оседают в закипевшую воду. "Вечерняя Звезда", описав петлю, стала к мосту другим бортом и повторила залп. Средняя часть моста обрушилась в канал. Подгоняемые голосами Тьмы морлоки продолжали двигаться вперед, возникла давка, белесые тела градом посыпались вниз с развороченного настила. Колонна не останавливалась , уже сотни морлоков барахтались в воде среди искореженных останков механических монстров. Потом что-то изменилось, колонна попятилась назад, в ее гуще стали вздуваться прозрачные пузыри диаметром в рост человека. Укрывшийся за устоем моста уцелевший истукан горстями швырял их в сторону "Вечерней Звезды".
   Пузыри лопались на ее палубе, из них выбирались морлоки, размахивавшие длинными бичами с присосками, другие, оказавшиеся в воде, хватались за весла, не давая грести. Вот уже вся верхняя палуба заполнена толпой исчадий Тьмы, с обезьяньей ловкостью они лезут в иллюминаторы, люки, артиллерийские порты. Град новых капсул падает вокруг парализованного корабля, сотни их плывут к нему, подгоняемые винтообразными движениями бичей по воде. Возле грот-мачты в ощетинившемся сталью кольце своих офицеров стоит принц Торкват. Бич-лассо впивается в горло генерал-адмирала, зубчатая присоска рвет сонную артерию, ключом бьет алая древняя кровь Каллингов. Кавалеры свиты принца насмерть режутся с морлоками: обычай предписывает им теперь тоже исполнить свою последнюю волю в этом бою.
   Берен с Элрондом обмениваются взглядами. Младший инквизитор уступает место водителя своему подследственному. Отмеченный знаком Леопарда Взьяренного истукан вошел в воду, подойдя к носу "Вечерней Звезды", взялся за буксирную тумбу. По руке истукана тотчас же как белые муравьи поползли морлоки. Резким движением медной десницы они стряхнуты в воду. Трое, успевшие забраться на ходовой мостик, зарублены Береном и Перегрином. Механическая рука сгребает морлоков с носа за борт. Затем выворачивает с мясом из палубы сорокафунтового дракона, устанавливает его жерлом к корме. Другая рука ставит рядом с орудием Берена с Перегрином. Огненная струя с ревом сметает морлоков с верхней палубы. На нижних артиллерийских палубах идет ожесточенная резня. Элронд пытается отбуксировать "Вечернюю Звезду" подальше от моста. Забрасывающий корабль десантными капсулами истукан, появляется из-за своего укрытия. Слышен плеск весел: к мосту подходит малое посыльное судно, неся на мачте лейб-штандарт генерала свиты Его Величества. На носу суденышка видна фигура в золоченом панцыре. Вот оно уже у устоя моста, тень стоящего там истукана легла на его палубу. Золоченая кираса и каска с плюмажем летят за борт. Причальный канат обвивается вокруг исполинской ноги. Тростниковая лодка поспешно идет от посыльного судна к "Вечерней Звезде". Пришвартованная к великаньей ноге скорлупка изрыгает из своего нутра сноп сиреневых искр, прорезанный острыми языками белого пламени. Медное тулово клонится на оплавляющихся как свечки ногах. Еще мгновение и истукан рушится как подрубленный. Клубы пара вздымаются над ним. Волна, поднятая судорожными движеними поверженного монстра, опрокидывает тростниковую лодку. "Вечерняя звезда" вновь идет к мосту, разворачивается бортом к берегу канала. Раздающийся из непроницаемого мрака прерывистый гул заставляет морлоков повторить попытку абордажа. Сотни десантных капсул качаются на воде у берега. Огненный ливень обрушивается на них: отчаянные крики, чад и смрад горящей плоти. Маркиз Гарданна, оседлав пучок тростника, гребет широким, плоским навершием лейб-штандарта. Командуя переломившей ход сражения брандерной атакой маркиз нашел время освободиться от тяжелых доспехов и сапог, но не пожелал расстаться с генеральским колетом и палашом. Теперь, выгребая поближе к своим, Гарданна демонстрирует внешний вид и посадку вполне кавалерийские. Сложенная лодочкой великанья ладонь выуживает маркиза из воды, поднимает вверх, офицеры на мостике самоходного истукана салютуют генералу. Гарданна отвечает на приветствие, вглядывается в лица офицеров, говорит тоном светским и притом с нотками отеческими:
   - Ба! Знакомые лица! Кавалер Берен, кавалер Перегрин, а это, я полагаю, кавалер Элронд. - Гарданна вопросительно посмотрел на Элронда, тот поклонился в подтверждение, собрался было представиться по всей форме, но генерал остановил его, продолжая говорить все тем же отеческим тоном:
   - Вы, голубчик, поступаете в мое распоряжение. В гарнизоне Кветлориена сформирован дивизион самоходных истуканов и я желаю передать его моему преемнику полностью укомплектованным обученным личным составом. Ваш опыт в подготовке такого личного состава бесценен.
   - Но, ваше высокопревосходительство, я и здесь все время отдаю тому же, - возразил Элронд кивнув на Перегрина, сменившего его на водительском месте, - а в Кветлориене...
   - Если вы надеетесь, что в Кветлориене ваше время будет занято преимущественно девочками, то, боюсь, вас ждет разочарование, молодой человек. - с улыбкой перебил его генерал, - Хотя... Пренебрежение Цветничком тоже... Потомство, в жилах которого течет благородная кровь Меченосца: важнейший вклад доблестного кавалера в силу и славу Империи. Что это там делается? Кажется, морлокский певун решил поработать за нас: утопить свое быдло в канале.
   Все десантные капсулы были уничтожены огнем "Вечерней Звезды", но голос Тьмы не умолкал. Он гнал морлоков в воду, они барахтались в ней, течение подхватывало их и несло, большинство шло на дно, не добравшись и до середины канала. Оставив для наблюдения вельбот с боевым дозором "Вечерняя Звезда", буксируемая истуканом, пошла в направлении Форноста.
   Гарданна, прихватив с собой Элронда, перебрался на борт флагмана. На дисплее сменяют друг друга: вода, фосфоресцирующая в гранитных берегах, длинный ряд накрытых брезентом тел на палубе "Вечерней Звезды", мерцание заупокойных панцырей принца Торквата и кавалеров его свиты на ее носу. Затем: смертельно усталые лица чинов почетного караула, выстроенного для встречи генерал-адмирала, Арагорн VII, салютующий, исполнившим свою последнюю волю, аскетически скромный интерьер кабинета представителя Сокровенного Присутствия в Форносте.
   - Какой-то генерал-от-кордебалета уводит у вас из под носа Джорджа Элронда, подследственного, знающего вещи, которые... - Гендальф встал из-за стола и нервно зашагал по береновскому кабинету.
   - Флигель-адьютант его величества, генерал-от-кавалерии Арагорн Гарданна имел на руках именной высочайший рескрипт, предоставляющий в его распоряжение любого... - бесстрастно перебил Гендальфа Берен.
   - Знаю. - Гендальф уселся на место, - Вы правы, ротмистр, Элронда увели из под носа не у вас, а у меня.
   - Портупей-кавалер, - с аффектированной почтительностью поправил начальство Берен, - портупей-кавалер Берен, честь имею быть слугой Вашего Превосходительства.
   - У вас дурные манеры, Берен. Вы загораживаете своей лошадью дорогу начальнику, даже, - Генеральный улыбнулся, - бывает, сдергиваете его наземь с седла, а вот сейчас позволяете себе его поправлять. А зря, поверьте мне... - Гендальф встал, вслед за ним вскочил Берен.
   - Благородный Рауль Берен, - Генеральный говорил торжественно, заложив руку за борт мундира. - Имею честь довести до вашего сведения всемилостивейшее высочайшее решение о пожаловании вам чина гвардии маг-ротмистра. Поздравляю и ... - Гендальф вынул руку из-за борта мундира и протягивал Берену ротмистрские, с тремя оскаленными пастями, погоны. Погоны перевиты были муаровой ленточкой, на которой висел "поплавок": овальный бронзовый нашейный знак Корпуса Магов.
   Письменный стол мешал ритуальному обьятию товарищей по оружию: старшего и младшего. К тому же младший вместо приличествующих случаю чуств выказал некоторое недоумение:
   - Вы сказали: "маг-ротмистр", ваше превосходительство? Я не успел еще сдать экзамен на мага из-за всего-этого... - Берен кивнул головой в сторону зарешеченного окна-бойницы, из которого тянуло ставшим привычным уже за последний месяц смрадом горелого протухшего мяса.
   - Я позволил себе, - Гендальф отвернулся от окна, - убедить экзаменационную комиссию не злоупотреблять формальностями. Раздел вашего дипломного трактата с предложениями, направленными на окончательное решение морлокского вопроса... Я хотел бы послушать ваш доклад на эту тему. Ваш личный доклад в моем кабинете в Камелоте... Чуть позже, когда мы все вернемся... Кажется, опять началось... - Гендальф, сморшившись, слушал звук трубы на бастионе. У нас есть еще полминуты. Это странное признание Элронда у вас запротоколировано?
   - Вы, говорите о мотивах его поступка, Ваше...?
   - Да! О двигавшей им жалости к морлокам. Так запротоколировано или нет ?
   - Запротоколировано по всей форме, подшито к делу...
   - Из дела изьять, передать мне. Ежели я сегодня исполню свою последнюю волю... Тогда: Гарданне. Генералу-от-кавалерии Гарданне. Пойдемте на стены, ротмистр. Труба зовет...
   На дисплее: крепостной ров наполненный морлокскими трупами, плавающими в нем густо как клецки в супе , утыканый арбалетными стрелами пузырь с корчащимся внутри бледно-серым силуэтом, паж-артиллерист, отчаянно рубящий тесаком обвившийся вокруг его ноги бич-щупальце. Такое же щупальце, но побольше, цепляется за зубец крепостной стены. Ухватившись за него на стену карабкается морлок, его примеру следуют тысячи других, исчадия Тьмы уже на бастионах Форноста, его защитники отходят к цитадели.
   И вдруг, как это случалось за последние дни не раз, все меняется, как по мановению волшебной палочки. Чья-то рука в недрах Подземного Мира заставила замолчать голос Тьмы. Морлоки потерянно мечутся. Элои с застышими на лицах усталыми гримасами бешенства преследуют их режут, колят, рубят, сбрасывают со стен.
   - Я, кажется, начинаю понимать Элронда, - говорит Гендальф Берену, вытирающему окровавленный кортик о вздрагивающую в предсмертных конвульсиях бесесо-лохматую шкуру. Женя переносит место действия в Камелот.
   В оббитой персиковым атласом ярко освещенной гостиной принцесса Орхидея делает смотр барышням, претендующим на перевод из народных школ в Гимназию Пламенных Лилий.За окнами гостиной тревожно рокочут барабаны, лязгает сталь, слышен дробный цокот подков и тяжкая размеренная поступь пехоты. Весь день улицами Камелота двигались войска, направляясь к порту, где их дожидались готовые с отливом поднять якоря транспорты.
   Сидевшая у окна Жасмина оторвалась на минуту от работы над акварелью, иллюстрирующей кульминационный эпизод "Цветника Леопарда", и глянула вниз в узкий провал улицы. Неровный желтый свет уличных фонарей играл на мерно колышущихся в такт рокоту барабанов остриях алебард и эспантонов. Леопард на акварели нервно косил изумрудным глазом в сторону прихожей, где тихо рыдали отвергнутые соискательницы.
   Размеренный топот машинообразно движущихся колонн пехоты снова сменился раскатистым перестуком сотен лошадиных копыт. Орхидея на минутку остановила конкурсные испытания. Барышни облепили окна, надеясь увидеть обожаемого государя. Внизу , тускло поблескивая, текла по мостовой стальная река латников на мышастых пони. Это был прославленный полк Серых Кирасир, шефом которого был сам царствующий император. Впрочем, Арагорна Громоподобного не было и не могло быть сейчас в этих железных рядах: он с неделю уже как находился в Форносте. Доблестный монарх прилагал все усилия к истреблению морлокских певунов, рыская со своей свитой по подземным лабиринтам Особого района.
   Во втором ряду первого эскадрона среди пажей эскадронного командира ехал статный малый, облика никак не пажеского. Это был ставший в свете притчей во языцех Артур Феанор. Артур Феанор известен был своей храбростью, доходящей порой до безумной дерзости, равно как и полнейшей нечуствительностью к чарам и голосам Тьмы. Благодаря этим своим качествам он пользовался большим уважением в среде Меченосцев, но до сих пор не сподобился стать полноправным сочленом благородного воинского сословия. Формальной причиной была полная неспособность или нежелание означенного Феанора освоить азы стихосложения, дабы сдать соответствующий экзамен, без чего производство в оруженосцы, а затем и в первый офицерский чин портупей-кавалера было невозможно. Экзамен этот был письменным, пользование шпаргалкой доблестному Артуру простили бы. Но камнем преткновения в данном казусе была принципиальная установка самого Артура. Он полагал(подобно некоему поручику Толстому, из другой реальности) разбиение человеческой речи на строки и строфы столь же противоестественным, как, скажем, купанье в сапогах(прочие аналогии, приводившиеся пажом-философом, хождения в салонах не имели по причине полнейшей неприемлимости для дамских ушей).
   Другой интригующей общество чертой Артура Феанора было его полное, по крайней мере внешне, равнодушие к Цветнику Леопарда. Всему Камелоту известен был результат попытки расследования этого феномена некоей дамой. Дама поинтересовалась причинами предпочтения, отдаваемого Артуром пастбищным элоянкам. Паж-переросток ответствовал: "Что поделаешь, благородная госпожа, они - свежее".
   Участвуя в экспедиции Эрнеста Гарданны Феанор спас, вытащив на собственных плечах, своего товарища: оруженосца Ричарда Перегрина. Но избыточная оригинальность личности Артура Феанора была причиной того, что спасенному, а не спасителю был пожалован офицерский чин.
   Заметив на себе любопытные взгляды принцессы Орхидеи и ее абитуриенток вечный паж успел небрежно отсалютовать им прежде чем авангард Серых Кирасир скрылся за поворотом улицы. Женя перенесла место действия снова в Форност.
   - Постарайтесь, кавалер, вспомнить ваше самочуствие в этом пункте, - Хью Мерлин, остролицый худощавый пожилой генерал, кончиком пера указывал перекресток двух тоннелей на карте Особого района. Обросший трехдневной щетиной кавалер полупоклоном изьявил готовность. Мерлин продолжал:
   - А теперь, давайте определим чему сие самочуствие соответствует на цветовой палитре: синему тону покоя, алому: боевой ярости, лиловому: утомления и самопогружения, или же желтому: ярости бессильной.
   - Что-то вроде цветового теста Люшера, - спрашивает появившийся за спиной Жени Борис Исаевич, - или просто условные обозначения? Женя пожимает плечами. Мерлин, обмакнув перо в один из стоящих перед ним пузырьков с разноцветной тушью, ставит точку на карте. Обросшего кавалера сменяет другой, еще более обросший: его разведывательная группа неделю сидела в засаде, выслеживая морлокского певуна.
   В соседней комнате спит, укрывышись с головой мохнатым кавалерийским плащом, Арагорн Громоподобный. На столике перед кроватью лежит медальон: миниатюра на слоновой кости изображает темнокудрую белокожую женщину, лежащую на спине леопарда. Женщина обнимает зверя за шею и шепчет ему что-то на ухо, а может быть просто щекочет его своим дыханием.
   Отпустив последнего кавалера-разведчика Мерлин разглядывает карту с россыпью разноцветных пятнышек. Берет со стола миниатюрный стилет и втыкает его в бирюзовое пятно на карте, возле готорого гуще всего россыпь лиловых и желтых точек. Войдя в соседнюю комнату осторожно будит императора.
   - Я понял! - радостно восклицает Борис Исаевич.- Этот Хью Мерлин для обнаружения морлокских певунов использует метод биотестирования. Кавалеры-разведчики у него вместо белых мышей, которых держали когда-то на подводных лодках для тестирования состава воздуха. А работа с картой как у Беляева во "Властелине мира". Там сыщик, как его звали не упомню...
   Из ворот Форноста стремительно вылетает кавалькада под императорским лейб-штандартом. После нескольких минут бешеной скачки всадники переходят на рысь, затем - на шаг. Обходя скопления морлоков выходят в назначенный район, к небольшому подземному озеру. Посреди озера подымается прямо из воды серая усеченная пирамида. На одной из ее граней чуть выше уреза воды глубокая ниша. Сложенная из огромных каменных блоков дамба соединяет нишу с берегом. На берегу возле вьезда на дамбу - похожая на вкопанный в землю череп башенка-караульня. Возле нее стоит самоходный истукан, на его мостике прогуливается вахтенный морлок-водитель. Металлический щелчок, рык команды, лязг обнажаемых клинков, грохот конских копыт. Морлок-часовой мешком повис на поручнях мостика, из его разможженного затылка торчит наконечник арбалетной стрелы. Морлочье, выскочившие из караульни, порублено на всем скаку. Залп из седельных ракетометов в дверную нишу. На закрывающем нишу щите расцветают ослепительные сиренево-белые цветы. Они плавят и корежат броневой лист. Император, спешившись первым, бежит по дамбе с тяжелым молотом в руках. Его обгоняют кавалеры свиты. Удары молотов и палиц прогибают внутрь металлическую дверь. В шель просовывают толстый бамбуковый ствол, начиненный адской смесью из серы, селитры и угля, залитой сверху кокосовым маслом. К концу ствола поднесен запал - огненная стихия бушует в пространстве за дверью. Дверь сорвана с петель, из-за нее тянется едкий дымок. Абрикосовый свет фиала заливает вырубленный в толще пирамиды узкий коридор. Обгоревшие изувеченные тела разбросаны по коридору. Кавалеры свиты его величества рассматривают их, переворачивают, пиная сапогами. Наконец, в куче тел у запасного выхода находят оторванную от туловища голову в сферическом золотом шлеме. Шлем сплющен чудовищной силы ударом. Мерлин несколько минут пытается вытащить голову из покореженного золотого шлема, потом, гадливо сморшившись, засовывает ее вместе со шлемом в кожаный мешок. Мешок приторочен к седлу, кавалькада отправляется назад в Форност, часто переходя с шага на рысь, а временами на галоп. Встречающиеся всадникам морлоки боязливо разбегаются. Несколько, недостаточно проворных, сбиты с ног и растоптаны копытами элойских коней. Вот уже видно зеленоватое свечение крепостных рвов Форноста, гремят цепи опускающегося подьемного моста, открываются ворота, толпящиеся на стенах чины гарнизона воинственными кликами приветствуют своего императора и его соратников, успешно ликвидировавших морлокского певуна, заставивших замолкнуть голос Тьмы. Увы: это лишь один из многих голосов Тьмы, побуждающих морлоков с невиданным доселе остервенением штурмовать Форност, запирающий проход из Британии на континент.
   - Будем надеяться, что это настоящий, золотой, певун, а не из этих ... стеклянных, - откричав положенное по обычаю подполковник Гимли позволяет себе побрюзжать.
   - Стеклянных?... - переспрашивает стоящий рядом Берен.
   - Ну да, стеклянных певунов: обычных водителей истуканов с музыкой: в этих пузырях, что они носят на головах. Музыки этой хватает, вы знаете, ротмистр, чтобы взбодрить несколько сотен морлоков, не более. От силы сотен пять, больше в свите легких и средних истуканов не бывает, - Гимли сегодня словоохотливее обычного.
   - Чаще всего и того менее, - кивает Берен, - Но, должен заметить, господин подполковник, последний циркуляр предписывает включать в реляции и этих, стеклянных, певунов. Для поднятия духа войск. Да и в тылу...
   - Да уж, дух войск... - желчно отзывается Гимли, - Если бы не надежда, на этого неизвестного благодетеля, затыкающего в самые критические моменты глотку голосам Тьмы. Поговаривают, что это ваш пропавший коллега Эрнест Гарданна, - глянув искоса на Берена подполковник счел за благо сменить тему, - Да-с, чуства и настроения в тылу... Я в Цветничке не был, кажется, лет сто.
   - А, в самом деле, что поделывает принцесса Орхидея? - в тон подполковнику Гимли говорит демиург Толстов. Женя согласно кивает головой и загружает программу поиска означенной персоны. На дисплее седые стены цитадели Кветлориена, окрашенные лучами заката. На одной из башен алеет платье патронессы Гимназии. Рядом с ней кавалер в черном артиллерийском мундире - это береновский подследственный Джордж Элронд. По дороге, лежащей под стенами цитадели, самоходный истукан влечет огромный двухъярусный фургон. На боковой стенке фургона латунный тигриный череп: эмблема Камаргской стрелковой бригады. На верхнем ярусе расположились загорелые, полуголые, татуированные с ног до головы, диковинного вида люди: блеск кипенно белых зубов и серповидных кинжалов, пучки длинных пестроперых стрел за плечами. На чубатых головах лихо заломлены тигровые береты. В нижнем ярусе фургона помещены двуногие кони камаргцев: похожие на новогвинейских казуаров страусы.
   - Смотрите: он приветствует меня совсем как галантный кавалер! Как вы сумели их так выдрессировать? Бедные истуканы! Вы разрешите мне прокатиться на плечах такого вот прирученного чудовища? - восторги Орхидеи вызваны штуками самоходного истукана: оставив фургон на дороге, он приблизился к башне, на которой стояла принцесса, и преклонил перед ней колено.
   - Не в моей власти, благородная патронесса, что либо разрешать или запрещать. В этих стенах я лишь пленник Сокровенного Присутствия, - отвечал Элронд, внимательно следя за действиями истукана, А если бы я и обладал такой властью... Просьба ваша, простите, к лицу разве что неразумной маленькой девочке. Вы же не разрешаете вашим воспитанницам...
   - Я не ваша воспитанница, благородный кавалер, и поверьте: рада этому. Было бы ужасно: попасть в руки к такому противному... - она посмотрела на него снизу вверх, - Можно подумать, что вы обучались обращению с дамами у господина Берена. Нет, вы поглядите какая прелесть! - она послала воздушный поцелуй кавалеру, управлявшему истуканом. Истукан по-прежнему стоял на одном колене, прижав руку к груди. Камаргские лучники в фургоне выражали свой восторг гортанными возгласами и звоном оружия. Вызван был их восторг красотой дамы, штуками истукана или тем и другим вместе понять было затруднительно. Страусы внизу трубными криками и топотом ног по металлическому поддону вносили свою лепту в это шумное излияние чуств.
   Камаргские стрелки должны были усилить гарнизон Кветлориена, состоящий в последнее время в основном из легкораненых и выздоравливающих кавалеров. Присланная несколько ранее рота Стражи Благочиния могла лишь обеспечить надзор за состоянием запоров, оконных решеток и освещения. Командир роты, цензор-советник Цвирик имел некоторые опасения касательно эксцессов, могущих возникнуть между камаргцами и местными пастбищными элоями и, паче того, элоянками. Но жалоб от последних не поступало: темпераментные южные варвары в отношениях с прекрасным полом выказывали щедрость, широту души, а порой, как ни странно, некоторую робость. Проблемы, возникшие в связи с незнакомством детей Камарга с воинской дисциплиной, были успешно решены благодаря твердости и распорядительности ротмистра Финвэ. Ротмистр вынужден был покинуть ряды защитников Форноста в связи с серьезной травмой головы, полученной им при отражении очередного натиска морлоков.( Покореженый шлем ротмистра удалось снять с головы только с помощью гарнизонного маг-оружейника. Толстый пробковый подшлемник сделал возможным благополучный исход такой операции). Пагубные для здоровья последствия этой травмы, помогли, как поговаривали злые языки, блестящему кавалеру найти общий язык с камаргскими головорезами. Гладиус Финвэ сильно изменился за последнее время. И если б только он... Орхидее все чаще приходилось выслушивать жалобы подруг на холодность и невнимание к ним кавалеров. Даже милейший маркиз Гарданна бывал теперь в Гимназии только наездами: законы чести требовали его постоянного присутствия в боевой свите государя. Гарданну на посту коменданта Кветлориена сменил генерал Пендрагон - человек угрюмый, несветский и к тому же страдающий болями в плохо сраставшейся после перелома руке. Приезжавший на прошлой неделе для сдачи Пендрагону дел маркиз был как всегда небрежно ироничен, весел и изысканно любезен, но в беседах с патронессой с глазу на глаз не скрывал своей тревоги: в подземке творятся вещи доселе невиданные и неслыханные, у порога элойского мира стоит нечто неведомое, непонятное и оттого особенно пугающее. Орхидея и сама чуствовала присутствие этого неведомого, но внешне оставалась прежней принцессой Орхидеей, очаровательной патронессой Гимназии Пламенных Лилий : порхала по классам и дортуарам, одаривала воспитанниц и персонал улыбками вперемешку с назиданиями, флиртовала с находящимся под следствием маг-штандарт-кавалером Джорджем Элрондом. Джордж Элронд исполнял в кветлориенском гарнизоне обязанности инструктора в учебном дивизионе самоходных истуканов.(Дивизион этот был дислоцирован в Кветлориене по настоянию маркиза Гарданны. Маркиз считал концентрирование всех сил Империи в Форносте опасной безответственностью, каковое мнение и высказал с глазу на глаз Арагорну Громоподобному, в форме изящной, но достаточно ясной. В ближайшем будущем такие дивизионы предполагалось создать в гарнизонах Камелота и других крупных городов). Судьба, ожидавшая Элронда, была печальной: состав его преступления был налицо, соответственно неотвратим вердикт об исключении из списка Меченосцев. Согласно неписанному закону Меченосец, получивший уведомление Сокровенного Присутствия о таком решении, исполнял свою последнюю волю до утверждения вердикта царствующим монархом. Правда, не все и не всегда следовали этому закону: среди преуспевающих Созидателей Насущного встречались Меченосцы, исключенные из своего сословия. Но все, знавшие Джорджа Элронда, были уверены, что он не уклонится от соблюдения суровых правил чести: благородный сочлен воинского сословия, исполнивший свою последнюю волю, еще находясь в списках Меченосцев, оставался в них навечно. Обстоятельства эти были известны принцессе Орхидее, но не мешали ей наслаждаться любовной игрой с обреченным мальчишкой: повелителем самоходных истуканов. Противно элойской природе и обычаю было понапрасну терзаться тяжкими думами. Печальное и мрачное надлежало либо встретить во всеоружии, либо блаженно отринуть, впитывая всем существом радость бытия. Леденящее дыхание Тьмы да не коснется элойской души , тем паче души благородной элоянки. Благородные элои рождены для Света, вечного Света, наглядным подтверждением чего днем и ночью сияют фиалы в Чертогах Предков. Светоносные фиалы эти вырваны из обиталища Тьмы доблестью ныне здраствующих Меченосцев. Прелестные Соперницы Вечности, непрерывно сменяя друг друга, поют и танцуют в лучах фиалов, дабы вечно царили радость и красота в пристанище исполнивших свою последнюю волю.
   Солнце уже почти спряталось за горизонт. Орхидея одаривает камаргскую солдатню исполненными величавой ласковости улыбками, как ребенок радуется фокусам самоходного истукана, бросает в сторону Элронда пленительные взоры. Далеко от Кветлориена среди окружающих Камелот древних руин обсуждают судьбу Джорджа Элронда старые приятели-соперники Генеральный Инквизитор Гендальф и министр изящных искусств Гарданна.
   - Не я, Бобби, а ты: глава Сокровенного Присутствия, тебе и карты в руки, - Гарданна говорит, повернувшись в седле к Гендальфу, но взгляд его обращен к высоким мрачным пустым домам, обступившим с двух сторон мощеную брусчаткой дорогу. Темнеет. По брусчатке звонко цокают копыта коней Гендальфа с Гарданной и их свиты.
   - Я не всевластен в своем ведомстве, ты знаешь это Арагорн, отвечает Гендальф. Темнота за окнами пустых домов глядит на беседующих сановников выжидающе. - Если бы в Присутствии были только наши. Но там больше половины созидателишек, получивших статус Хранителя, протирая штаны в судебных канцеляриях ...
   - Или глотая книжную пыль, - вставляет с непонятной интонацией Гарданна.
   - Ну с книгочеями я бы сговорился, - игнорируя эту интонацию отвечает Генеральный Инквизитор, - настоящий книгочей, достойный статуса Хранителя, скроен на манер Джороджа Элронда: ему мало вычитать про заклятье самоходных истуканов, хочется ему, видите ли, испытать это заклятье в боевых условиях. Так что вопрос не в книгочеях, они бы мальчишку пожалели, а вот судейские...
   - Кстати, о жалости, - перебивает Гарданна, - ходят разговоры, что Элронд попал во всю эту историю, поддавшись какому-то странному чуству, чудно даже выговорить, чуству жалости к морлокам. У твоего Берена это, часом не запротоколировано? Ежели б было запротоколировано, тогда можно интерпретировать, как.... - маркиз крутит пальцем у виска, общепринятым во многих реальностях жестом из арсенала народной психиатрии.
   - Кто тебе выболтал? - скорее устало, чем гневно вопрошает Генеральный Инквизитор.
   - Не Берен, во всяком случае, - отвечает министр изящных искусств, - он в Цветничке не был уже... Вообще, инквизитор, не тягайся со старшими в чине. Ты всего то навсего генерал-командор, а я как-никак: генерал- от...
   - Я уже думал об этом, - говорит Генеральный Инквизитор, нет не вытанцовывается версия действий в состоянии помрачения рассудка. Случай не тот: это ж не шальная, не в меру любопытная девчонка и не одуревший от вина и гордости придворный краснодеревщик. Мне мои мудрецы из судейских скажут: ежели рассудок благородного Джорджа Элронда был помрачен, то как можно было доверить ему управление самоходными истуканами... Нет не вывезет здесь дурдомовская кривая... Разве что опять благородная патронесса Гимназии Пламенных Лилий... Может она... усмотрит в отношении Элронда к Цветничку... Если б ты уговорил ее дать показания Сокровенному Присутствию. Жалко парня. И опять же: единственный из наших офицеров, овладевший заклятьем самоходных истуканов. (Не считая, конечно, твоего пропавшего брата).
   - То-то же, - в голосе министра изящных искусств звучали нотки покровительственные, - я ж говорил тебе: не тягайся... Постараемся сделать что-нибудь. Но все ж остается, ты сам это говоришь, неувязочка: его превосходительство Генеральный Инквизитор Роберт Гендальф вкупе с комендантом Кветлориена доверяет безумцу формирование дивизионов самоходных истуканов.
   - Ну это я возьму на себя, дескать чрезвычайная ситуация... Опять же, когда женщина появится на заседании Сокровенного Присутствия, логика... Кстати, пора всем осознать чрезвычайность нынешней ситуации. Принц Гладиус на последнем заседании кабинета предлагал забрать для военных нужд часть самосветных фиалов из резерва. Чертогов Предков, - Гендальф кивнул в сторону возвышающегося на вершине темной горы белоколонного здания. Оно сияло в сумерках россыпями золотых огней и было подобно устремившемуся в звездное небо сказочному кораблю.
   - Его высочеству следовало бы меньше шляться по пивным и лобызаться там с созидателишками. - сухо отозвался Гарданна, - Лучше сдать морлокам десять Форностов, чем посягнуть на светоносные фиалы в Чертогах Предков. - маркиз смотрел важно и строго, подняв голову к сияющей в ночи обители Меченосцев, исполнивших свою последнюю волю. - Если померкнет свет Чертогов и прекратится вершащийся в их стенах праздник жизни, потеряют смысл и доблесть Меченосцев и нежность их подруг, и даже, сдается мне, своекорыстие созидателишек. А кстати о резервах фиалов... Что слышно про отправившегося за ними Перегрина. Он бы мог... Похоже, он вправду знает, где их взять...
   - Думаешь... - небрежно бросает Гендальф, - Впрочем, когда речь идет о соратнике Эрнеста Гарданны, я готов... Помню, помню: ты с братом твоим Эрнестом виделся лишь от случая к случаю... Нет, ничего не слышно уже с месяц про Ричарда Перегрина, его судно и людей. А касательно предложения принца Гладиуса... Знаю: ты допускаешь возможность сдачи Форноста. Но, пока государь там, об этом не может быть и речи.
   - Государь и в Камелоте... - начал было Гарданна.
   - Да, конечно же, - прервал его Гендальф, - но, когда император служит Империи мечом, первую скрипку играют люди из боевой свиты его величества, а не...
   - Генералы-от-кордебалета, - подсказал министр изящных искусств.
   Затрубил кавалерийский рожок. Знаменосцы впереди высоко подняли лейб-штандарты Гендальфа и Гарданны. Двигаясь по мощеному желтым кирпичом серпантину небольшая кавалькада приблизилась к Чертогам Предков. Сановники, прервав разговор, обнажили палаши для салютования, в честь исполнивших свою последнюю волю. Их примеру последовала свита. На беломраморных террасах обмахивались веерами отдыхавшие после танцев дамы. Изнутри слышалась музыка и веселый шум, непрерывно бушующего на арене Чертогов почти два столетия бала. Сквозь широкие оконные проемы верхних этажей видны были ряды сидящих в громадном амфитеатре недвижимых фигур в сверкавших подобно инею панцырях. Меченосцы, исполнившие свою последнюю волю больше ста лет назад, равно как почившие дамы, оруженосцы и пажи были представлены лищь заупокойными медальонами, покрывавшими густым ковром южную стену бальной залы. На обсаженном манговыми деревьями плацу дюжина метельщиков в желтых бархатных безрукавках отрабатывала танцевальные па: бал в Чертогах не должен был останавливаться ни на минуту, уборке арены и другим подобным операцииям придавался характер театрализованного действа. При появлении на плацу высокого начальства руководивший экзерсисами метельщиков танцмейстер нараспев подал команду. Двенадцать посеребренных швабр взяты "На-караул" движением четким и притом изысканным. Министр изящных искусств с удовлетворением отметил, что его отсутствие не сказалось на четкой работе вверенных ему подразделений, Генеральный Инквизитор испытал нечто вроде легкой служебной ревности.
   Исполнив положенные ритуалы кавалькада спускалась с горы навстречу приветливо светящимся огням вечерней столицы. За дальними холмами угадывалось море. Возле северных ворот бессонно горели окна громадного краснокирпичного здания камелотского арсенала, бывшего целью поездки. У ворот их встретил адьютант коменданта арсенала.(Сам комендант был в командировке под Форностом). Долго ехали вдоль закопченых стен, за которыми слышен был перестук молотков и скрип кузнечных мехов. Возле бронзовой двери со строкой каких-то знаков вверху остановились и спешились. Адьютант стал нажимать на эти знаки, набирая код, затем толкнул дверь, она плавно отьехала в сторону. Винтовой лестницей спустились в слабо освещенный зеленоватым светом подвал. Большую часть подвала занимала тихо жужжащая машина, подобная раковине гигантской улитки. Дюжина пажей в форме Корпуса Магов загружали в устье "раковины" слитки меди. Сидевший у противоположного конца машины маг-подполковник вскочил было при виде генералов, но Гарданна остановил его, попросив и приказав быть без чинов. Рядом с подполковником стоял старый, покрытый пучками неопрятной желтоватой шерсти морлок. Глаза его защищали от света темные очки в железной оправе, согбенная мохнатая спина вся исполосована зажившими и свежими рубцами.
   - Этот сундук фей выпускает в сутки тысячу двести гильз для восьмифунтовых ракетометных стрел, - начал обьяснения подполковник, не без запинки воздерживаясь от титулования посетителей.- При двухсменной работе можно было бы выпускать вдвое больше, но он, кивок в сторону морлока, - уже очень стар и ни добром ни палкой от него нельзя добиться чего-нибудь уже к концу первой смены. Комендант велел подкармливать его кониной и даже пообещал ему, нечто не имевшее до сих пор прецедентов... - подполковник сделал паузу.
   - Пообещал?! - живо откликнулся Гарданна, - Отношения между комендантом и морлокским быдлом у вас в арсенале столь приблизились к человеческим? Что же пообещал комендант?
   Маг-подполковник развернул плечи, чуть слышно брякнул шпорами и ответил торжественно-официально:
   - Комендант арсенала, гвардии маг-полковник сэр Арнольд Горлойс, пятый граф Тургонский изволил распорядиться, чтобы после того, как он, маг-полковник Горлойс, исполнит свою последнюю волю, тело его было отдано морлоку, обслуживающему сундук фей. Каковой сундук фей состоит на балансе камелотского арсенала. Буде же это обещание полковника Горлойса окажется невыполнимым, надлежит выдать означенному морлоку компенсацию в размере двухсот фунтов конины.
   - И чем же ответил означенный морлок на беспрецедентную доброту и щедрость благородного Арнольда Горлойса, - вопрос Гарданны звучал тоже вполне официально, улыбка была глубоко запрятана в уголках глаз маркиза.
   - Эта мразь понимает только... - бамбуковая трость в руке подполковника со свистом рассекла воздух, морлок затравлено вобрал голову в плечи.
   - Его так не надолго хватит, - заметил Гендальф, брезгливо оглядывая спину морлока, - а замены ему, если я правильно понял, нет.
   - Так точно, Ваше Превосходительство, - отвечал подполковник, - он захвачен еще в морийском походе, с тех пор морлоки, способные быть хозяевами сундуков фей, попадались к нам в руки очень редко, а наш сундук фей вообще слушается только этого морлока. Позвольте, однако же, показать сундук в работе.
   Подполковник отпер встроеный в стену железный шкафчик, достал оттуда сигаровидную медную деталь, протянул ее морлоку, сопровождая свои движения странно звучащими, похожими на шелест сухой травы словами. Затем отошел в сторону, поигрывая тростью. Морлок взял образец, положил его в нишу на узком конце "раковины". Взяв трехногий табурет уселся у ниши, что-то тихо сказал. Рубиновый лучик света забегал по поверхности образца, затем послышался звон, ниша закрылась свинцовой шторкой, в воздухе разлился еле уловимый запах свежести, как после грозы. Еще один мелодичный звонок, свинцовая шторка отодвинулась, морлок вынул образец, отдал его подполковнику, тот спрятал его назад в шкаф. Морлок одел на руку черную кожаную перчатку , повелительно бросил какое-то слово. Тотчас же в нишу из нутра сундука фей упала с гулким стуком медная сигара: точная копия образца.
   Морлок вынул ее, положил на стеллаж рядом с собой. Операция повторилась много раз, пажи убрали наполненный гильзами стеллаж, поставили новый, пустой. Затем накормили широкое устье "раковины" очередной порцией медных слитков.
   - А что, он не может приказать сундуку выдать, скажем, тысячу штук гильз, и отдохнуть, пока приказ выполняется? - спросил Гендальф.
   - Инструкция такого не предусматривает, - отвечал подполковник, - считается, что в отсутствии хозяина сундук фей работать не может.
   - Понятно. Вы все ж, подполковник, следите за его кормежкой, а тростью, - Гендальф поморщился, - не злоупотребляйте. Тысяча гильз в день, это лучше чем ничего.
   - Мне в общем все ясно, ваше превосходительство, - Гарданна в присутствии подчиненных счел за благо в разговоре с Гендальфом избрать тон сугубо официальный, - ежели у вас нет вопросов, то поблагодарим подполковника и... Окажите честь, ваше превосходительство, посетить мое скромное жилище, беседа за бутылочкой доброго винца нам сейчас будет весьма пользительна. На гостеприимство Вашего Превосходительства не напрашиваюсь: гостеприимство Генерального Инквизитора...
   Дворец маркизов Арнорских уютно светится своими окнами в глубине старого парка. Посланный вперед паж передал мажордому приказания хозяина: для свиты двух вельмож приготовлен ужин в большой зале на первом этаже. Для них самих накрыт стол на выходящем в парк балконе.
   - Остановка этого сундука фей вопрос недель, в лучшем случае месяца, двух, даже, ежели с ложечки кормить старого морлока парным мясом благородных и щедрых комендантов. - Гарданна прожевал ломтик акуьего балыка, запил длинным глотком вина и заговорил снова:
   - А оставить флот, крепостную артиллерию, подвижные огневые группы без снарядов к ракетометам это... Не поможет даже кощунственное изьятие светоносных фиалов из Чертогов Предков. Эти идиоты с их засиженными мухами инструкциями... Справиться с проблемой сможет разве что Джордж Элронд.
   - Или Эрнест Гарданна, - вскользь заметил Гендальф, вяло ковыряя вилкой в тарелке и отхлебывая маленькими глоточками из бокала.
   - Эрнест Гарданна находится вне пределов досягаемости ведомства, вверенного вашему превосходительству, - желчно отпарировал маркиз, со стуком поставив на стол свой бокал, - И, увы, поверь уж для разнообразия на слово, вне пределов моей досягаемости. Боюсь, что он вне досягаемости кого бы то не было, исключая разве что всеблагого Верховного... Давно что-то себя не проявляет Эрнест, а подземка...
   - Есть свежие донесения о том, что пастбищные элои видели рогатого дракона, выпасаемого самоходным истуканом. - перебил Гендальф, - это штучки твоего братца, больше некому. Но ты прав: Эрнест Гарданна вне пределов нашей досягаемости. На него можно уповать, но... Вернемся к Джорджу Элронду.
   - Который в пределах твоей досягаемости, я бы сказал даже, чересчур в пределах твоей досягаемости. Я конечно обращусь за помощью к Орхидее, и она что-то придумает. Все эти хитросплетения с помрачением сознания и доказательствами такового помрачения, исходящими из Цветничка... Ты не боишься, инквизитор, в один прекрасный день оказаться под каблуком у благородной патронессы Гимназии Пламенных Лилий? - Гарданна посмотрел на собеседника, прищурясь, - неужто нельзя в такой ситуации, для такого человека как Элронд сделать высочайший именной рескрипт с монаршей просьбой: повремените, дескать, благородный Джордж Элронд, с исполнением своей последней воли: вы нужны Империи живой. Сколько хрычей получили за последнее время такой рескрипт, по просьбе их дочерей, каких то баб, с которыми они когда-то... (Странные вещи творятся с нашими Соперницами Вечности).
   - Такой рескрипт означает возведение в сан Хранителя. - помолчав ответил Гендальф, - А возведение в сан Хранителя и исключение из списка Меченосцев по рекомендации Сокровенного Присутствия есть вещи несовместные. До окончания же суда и следствия вообще возбуждать ходатайство перед его величеством... Есть порядок прохождения бумаг, обычаи, освященные веками. Опять же Джордж Элронд: мальчишка, штандарт-кавалер... Еще никто не становился Хранителем, не перейдя рубеж сорокалетия. Потому-то там маловато наших: Меченосцу надо еще дожить до такого почтенного возраста, не замарав свою репутацию излишней осторожностью . А из созидателишек в Хранители попадают чаще всего маразматики, их то я и опасаюсь более всего... Я могу в приватных беседах с членами Присутствия подготовить почву для закрытия дела Элронда в связи с помрачением ума подсудимого. Но без принцессы Орхидеи...
   - Опять принцесса Орхидея, - говорит Борис Исаевич, - "Шерше ля фам". А этот, Эрнест Гарданна, он в пределах нашей досягаемости? Женя набирает снова программу розыска: на этот раз Эрнеста Гарданны, Меченосца, гвардии маг-ротмистра, старшего инквизитора Имперской Службы Испытания Тьмы. На дисплее зеленоватый сумрак, ватага морлоков тянет бечевой по подземной реке десятивесельную галеру. Стоит галере чуть замедлить свое движение, с ее борта в сторону морлоков бьет режущий глаза луч прожектора. В фокусе прожекторного зеркала, сияющий беспощадным белым светом кристалл. Другие светоносные кристаллы покоятся в трюме в опечатанных ящиках. Ричард Перегрин с триумфом возвращается в Форност: ему удалось найти клад фиалов, оставленный в лабиринтах подземки экспедицией Эрнеста Гарданны.
   После очередного поворота русла скорость течения резко увеличивается, бечева вырывается из рук морлоков, летящих кувырком наземь. Рулевой с трудом удерживает галеру на фарватере. Подана команда: гребцы заняли свои места. Табаня веслами они стремятся замедлить движение судна. Еще один поворот и галеру выносит в широкое водное пространство, раскинувшееся под сводами огромной пещеры. Луч прожектора выхватывает из мрака погруженные в воду гигантские медные руки. Их движения и создают течение, в плену которого оказался корабль Ричарда Перегрина. Медные руки тянутся к галере. Горн на ее борту играет боевую тревогу, артиллеристы выстроились с запалами возле заряженых драконов, абордажная команда готова к высадке. Но любые активные действия самоубийственны: зажатая меж двух великаньих пальцев галера медленно подымается к потолку пещеры. Во мраке вспыхивает яркий свет: ослепительная белая звезда горит на мостике самоходного истукана. Истукана этого отличают невиданные прежде размеры. Подобная скорлупке в руке ребенка галера подымается на высоту восьмитиэтажного дома. Верхняя палуба галеры находится теперь вровень с плечами медного гиганта. Стоящий на палубе галеры возле правого борта Ричард Перегрин видит в пяти шагах от себя на мостике истукана худощавого черноусого человека в темнозеленом егерском колете. Старший инквизитор Эрнест Гарданна, обнажив в невеселой улыбке зубы, говорит:
   - Благородный Ричард Перегрин?! Заходи, сынок, есть о чем потолковать.
   - Там Элронда, того и гляди, засудят, а вы тут неизвестно чем занимаетесь! - Логвинов стремительно появляется за спиной у демиургов, - Привет, Женечка! Мое почтение, Борис Исаевич! Что это у вас тут? Эрнест Гарданна прорезался? Тоже интересно, весьма... Но: Джордж Элронд юбер аллес! Женечка! Прямую трансляцию из допросной палаты Сокровенного Присутствия, плиз! Уже есть? Данке шун!
   - Его Высокопревосходительство комендант Фарфорового Дворца, генерал-от-магии сэр Гарольд Бедуир, 18-ый граф Лотианский. - герольдейстер Сокровенного Присутствия выдержал паузу, - Благородный Джордж Элронд! Доверяете ли вы решение вопроса о вашей виновности либо невиновности Его Светлости владетелю Лотиана?
   Тоннель допросной палаты залит ярким светом. В канделябрах и бра вместо свеч сияют небольшие призматические фиалы. Бронзовые барельефы надраены до корабельного блеска. Железное кресло подсудимого застелено тигровой шкурой. Стоящий возле кресла Элронд поклоном выразил свое доверие сэру Гарольду Бедуиру. Граф Лотианский, ответным поклоном поблагодарив подсудимого за доверие, занимает свое место за застеленным багряной парчой столом. За креслом графа помещается знаменосец с лейб-штандартом: на зеленом поле черная пантера, играющая с карминной семилучевой звездой.
   Снова стук герольдмейстерского жезла о каменные плиты пола:
   - Его Высокопревосходительство Имперский прокурор, лейб-советник Его Величества, Почетный Капрал Стражи Благочиния, Высочайшепоставленный председатель Гильдии Правоведов, Ректор-попечитель...
   - Это у них надолго. - деловито говорит Логвинов, - Мы успеем еще глянуть одним глазком: как там идут дела у Ричарда Перегрина и Эрнеста Гарданны.
   Женя набирает на фоне багрового прокурорского затылка:

SEARH:\PEREGREEN

   - У меня на борту дюжина парней абордажно-штурмовой команды, из гребцов и артиллеристов наберется столько же годных в дело арбалетчиков, можно снять с галеры носовой ракетомет. - Ричард Перегрин загибает пальцы на левой руке, - Все равно: для уничтожения настоящего, золотого, певуна силенок маловато. Не мне вам обьяснять, господин маг-ротмистр, какая свита у золотого певуна, как его стерегут на марше. Если б у нас еще была кавалерия...
   - Ты не понял: нам надо не уничтожить певуна, а захватить его корабль, чтобы попасть на сходку певунов всей Британии, - Эрнест Гарданна терпелив и настойчив, - ударим внезапно и в поднявшейся суматохе... Не мне вас учить, господин гвардии портупей-кавалер, как надо использовать суматоху и захватить что плохо лежит. Ну не буду, не буду... Давай ближе к делу, Перегрин.
   - Я извиняюсь, господин ротмистр, - набычившийся было Перегрин решил пока не портить отношений, - а на этой самой сходке певунов... В абордажной команде конечно бойцы не из последних, да и стрелки наши не подгадят, но все ж: сходка певунов всей Британии, сторожить эту самую сходку, я смекаю, будут...
   - На сходке певунов, если суждено нам туда добраться, работа будет не для бойцов, а для мясников, - старший инквизитор поморщился, - "Свобода - это осознанная необходимость". Не обращай внимания: это я так. Еще вопросы?
   - С вашего позволения, господин маг-ротмистр, в рассуждении захвата корабля. - раздумчиво начал Перегрин. - Может, чтоб значит дело выгорело, высадить десант с галеры под прикрытием огня бортовых драконов?
   - Это не обычное корыто из тех, в которых плавает морлочье, а посудина, что ходит по свинцовым потокам. Мы захватим ее и на гриве серого вихря подкатим прямо к парадному подъезду ассамблеи морлокских певунов. Охраны там практически не будет, их охраняет серый вихрь. - пояснил Эрнест Гарданна, - А касательно кавалерии, ты прав. Я придумал кое-что взамен.
   - Пустим вашего истукана? - спросил Перегрин.
   - Нет, мой истукан там не пройдет: потолки для него низковаты, - ответил старший инквизитор, - нечто другое. Листовой свинец на борту у тебя есть?
   - Теперь у них пойдут технические подробности, - замечает Логвинов, - нам это ни к чему. Женечка, давайте снова прямую трансляцию из сокровенки.
   - Благородный Джордж Элронд, - Гендальф говорил, протягивая Элронду палаш в воронененых стальных ножнах, - возвращаю вам ваш клинок в знак того, что с этого момента вы вольны не отвечать на чьи-бы то ни было вопросы, касающиеся ваших мыслей и побуждений. Вердикт Сокровенного Присутствия будет доведен до вашего сведения письменно. До получения означенного уведомления прошу вас находиться в распоряжении коменданта камелотского гарнизона.
   - Это что: оправдание? - спросил Борис Исаевич.
   - Нет, просто суд удаляется на совещание, - ответила Женя.
   В совещательной комнате Сокровенного Присутствия шла многословная бесплодная дискуссия: все понимали, что обвинительный приговор предрешен, но председательствующий Гендальф затягивал время обсуждения, чего-то или кого-то ожидая.
   - Давайте глянем, чего там удумал Гарданна наш Эрнест напустить на морлокского певуна вместо кавалерии, - предложил Логвинов. Никто из демиургов не возражал, дисплей затянула мгла Подземного Мира. Громадная фигура опустившегося на корточки самоходного истукана тускло поблескивает у входа в тоннель. В цепких великаньих пальцах барахтается рогатый дракон. Голова его закрыта свинцовым чехлом, маленький передний рог скрыт под ним, два задних, длинных, торчат из массивных втулок. Свинцовые кольца на хвосте уравновешивают чехол-наголовник. К корню хвоста толстой медной проволокой примотана зажигательная граната с длинным запальным шнуром. Стояший рядом Ричард Перегрин поджег шнур. Медная длань вдвинула ящера в горловину тоннеля, наподдала пониже крестца. Дракон тяжко топтался на месте; когда на копчике у него бешеной бабочкой затрепетало рыжее пламя, взревел и ринулся в глубь тоннеля. Морлоки на пути взьяреного чудища сметены и растоптаны, ящер устремляется навстречу другому самоходному истукану: размерами поменьше первого, стоящему в тоннеле среди призрачно-белесой толпы. На мостике этого истукана блестит золотой шлем морлокского певуна. Удар одетой в свинец рогатой головы сбивает несущего певуна истукана с исходной стойки, он опускается на одно колено. Громадная рептилия ворочается в обьятиях механического великана. Расщепленный рог прободает гофрированую трубку в сочленении медной руки. Из сочленения бьет фонтан бурой жидкости. Ринувшиеся вслед за ящером люди обходят место схватки двух монстров. Поток тускло серых гранул несет по дну циклопической каменной трубы металлическую сигару размером с двадцативесельную галеру. Сигаровидная капсула замедляет свое движение у портала, темнеющего в стенке трубы. С звоном в борту капсулы открывается люк. Легкий серебристого металла, трап соединяет люк с порталом. По обеим сторонам трапа шпалерами выстроились морлоки в мерцающих серых балахонах. Вдруг в портале вспыхивает резкий белый свет. Морлоки ослеплены, выпущенные ими наудачу парализующие ампулы бесполезно лопаются на каменных стенах и потолке. Светоносный зев портала извергает рой коротких арбалетных стрел. Каждая стрела находит свою жертву. Горстка новых соратников Эрнеста Гарданны со звериным рыком бросается на абордаж. Впереди: сам старший инквизитор. В мгновение ока трап очищен от живых и мертвых морлоков. Люк со звоном закрывается за последним бойцом из группы захвата. Серебристая капсула подхвачена серым вихрем и стремительно несется в его обьятиях. В ее чреве некоторое время слышны яростные боевые возгласы, стоны, предсмертные хрипы. Потом их сменяет исполненное напряженного ожидания молчание.
   - Вот и ладненько! - говорит Логвинов, - Эрнест Гарданна поехал незваным гостем на ассамблею морлокских певунов. А мы посмотрим, что делается на судьбоносном для Джорджа Элронда заседании Сокровенного Присутствия.
   - Благородная патронесса Гимназии Пламенных Лилий, Ее Высочество принцесса Орхидея Каллинг-Тангор, - герольдмейстер сделал паузу, набирая в легкие воздух, - штандарт-дама Ордена Леопардов и Лилий, статс-дама двора Его Императорского Величества, штандарт-примадонна Чертогов Предков, первоприсутствующая леди коллегии Министерства изящных исусств, графиня Бракемонтская и Аквитанская, маркиза Кавдорская, владетельница Утумно и Рохана, покровительница пастбищных элоев Кветлориена, удостоенная...
   Последние слова герольдмейстера утонули в лязге оружия и доспехов, звоне шпор и регалий : чины Сокровенного Присутствия стоя приветствовали появление в их собрании дамы.
   Орхидея вплыла в допросную палату, одаривая собравшихся в ней сановников милостивыми улыбками. Алмазная диадема, лежащая на ее золотисто-рыжих волосах, рассеивала вокруг дрожащие снопики оранжевых, синих, рубиновых лучей. Шелест изумрудного шелкового платья подобен был весеннему шуму молодой листвы. Заняв подобающее ей место в кресле на возвышении под балдахином принцесса улыбнулась еще раз всему высокому собранию, выражая тем самым готовность ответить на вопросы благородных и мудрых его сочленов. Сокровенное Присутствие с тем же лязгом и звоном уселось на свои места.
   Заметно оживший и приободрившийся Гендальф остался на ногах, заняв позицию между председательским местом и креслом принцессы. Он заговорил тоном официальным, но, вместе с тем, куртуазным:
   - Я позволил себе побепокоить Ее Высочество, - поклон в сторону балдахина, - дабы она осветила своим мнением вопрос о душевном здоровье подсудимого Джорджа Элронда. Каковое мнение...
   - Вашему превосходительству желательно знать мое мнение, как патронессы Гимназии? - учтиво перебила Орхидея. В глубине ее зеленых глаз весело танцевали золотистые огоньки.
   - Именно, Ваше Высочество. - отвечал Генеральный Инквизитор, - Высокому собранию известно, что подсудимый был примерно через месяц после совершения им известного деяния помещен в офицерский госпиталь при Гимназии Пламенных Лилий. (Это обычный порядок для кавалеров, отслуживших длительный срок в Подземном Мире). Там он оставлен был для излечения прелестным Соперницам Вечности, наблюдался ими в течение долгого времени. Посему нам важно знать мнение благородной дамы, чьему попечению вверен означенный госпиталь, равно как и вся Гимназия Пламенных Лилий. - он выдержал паузу, - Мнение Ее Высочества касательно наличия у Джорджа Элронда явных признаков помрачения рассудка...
   - Явных признаков помрачения рассудка? - вновь перебила Генерального Инквизитора Орхидея, - Разумеется, этот ваш Элронд молодой человек с большими странностями. Представьте себе господа: он назначил свидание сразу двум дамам, они, бедняжки, обе явились в условленное место, а сам он в это время копался, как донесли мне гимназистки, во внутренностях самоходного истукана. Служба, видите ли, прежде всего.
   - Как в анекдоте про студента-двоеженца, - замечает Андрей Кириллович, - Помните: "Первой жене скажу, что пошел ко второй, а второй - что пошел к первой. А сам буду чертить, чертить..." Или как в этом назидательном водевиле "Про раскаяние и исправление некоего маг-штандарт-кавалера, пренебрегавшего дамским обществом ради служебных занятий". Помните, воспитанницы Гимназии представили означенный водевиль на похоронах, то бишь на прощальном банкете, исполнившего свою последнюю волю... Тогда во время путешествия Орхидеи с девочками по Темзе... Чевой там, имперский прокурор вякает? Щас Орхидея ему обьяснит про текущий момент и политику партии...
   - Слова Вашего Высопревосходительства меня удивляют, - любезная улыбка играет на губах принцессы Орхидеи Каллинг-Тангор, - неужто, к примеру, вы, Ваше Высокопревосходительство, находясь в здравом уме, способны были бы предпочесть свиданию с прелестной дамой занятия с этим ужасным... - она в упор посмотрела на прокурора своими смеющимися зелеными глазами, - Должно быть, я неправильно поняла слова Вашего Высокопревосходительства?
   Прокурор стушевался и забормотал нечто в том смысле, что слова его действительно были поняты превратно: он с самого начала присоединялся к мнению предыдущего оратора, высокочтимого Генерального Инквизитора, и выступал за прекращение дела Джорджа Элронда в связи с имевшим место в момент совершения преступного деяния помрачением ума подсудимого.
   - Хорошо. Все как доктор прописал, - проговорил Логвинов, Орхидея ведет с большим отрывом в счете. Ага! Вот еще одному высокопревосходительству не терпится получить из собственных ручек патронессы Гимназии, точнее из ее божественных уст... Язычок у нее конечно, дай Бог каждому. Мало высокопревосходительству не покажется.
   Комендант Фарфорового Дворца в выражениях отменно любезных высказал недоумение тем обстоятельством, что помрачение ума подсудимого не помешало ему выполнять обязанности инструктора в дивизионе самоходных истуканов. Вопрос был обращен, собственно говоря, к Гендальфу, но инициативу снова перехватила Орхидея. Тоном столь же учтивым она осведомилась: не означает ли вопрос Его Высокопревосходительства сомнения в целительных возможностях чар Соперниц Вечности. Комендант Фарфорового Дворца с улыбкой склонился перед патронессой Гимназии Пламенных Лилий и тучи над головой Джорджа Элронда окончательно рассеялись.
   - Так... Элронд благодаря Орхидее успешно выскочил из этого муторного дела. Приговор об исключении из списка Меченосцев ему уже не грозит.(Помрачение сознания: что с психа возьмешь). Соответственно не грозит ему и досрочное выполнение евойной последней воли. Ищем Эрнеста Гарданну, - говорит Логвинов. На дисплее: беснующаяся мгла, стремительно несущая металлический веретенообразный ковчег. Вот беснование мглы утихает, ковчег плавно скользит по зернистой тускло-серой поверхности к нижним ступеням смутно белеюшей в полумраке мраморной лестницы. По обеим сторонам лестницы стоят морлоки с фосфоресцирующими шарами в руках. Со звоном открывается люк, люди с застывшими на лицах гримасами бешенства бегут вверх по лестнице, раздавая налево и направо беспощадно точные, смертельные удары. На пороге похожей на внутренность громадной раковины залы Эрнест Гарданна откидывает заслонку переносного прожектора. Парализующий морлоков яркий свет заливает залу. Арбалетчики взбегают на опоясывающую залу ажурную, серебристо-розовую галерею. Люди из абордажной команды занимают все входы и выходы. В зале несколько сот морлоков с золотыми шлемами на головах потерянно мечутся, пытаясь найти выход из ловушки, некоторые забились в дальние углы. Арбалетчики с галереи бьют на выбор. Ни одна стрела не пропадает даром. Когда стрелы заканчиваются, в дело идут палаши и кортики. Спустившиеся в зал арбалетчики подбирают стрелы, вновь подымаются на галерею: клинки могут передохнуть от кровавой жатвы. Жатва эта продолжается уже почти час. Стоящий возле прожектора Эрнест Гарданна глядит на растущую груду трупов окаянными глазами. Убийцы морлокских певунов ходят уже по щиколотку в крови. Еще четверть часа методичной резни и все их жертвы добиты. Связки золотых шлемов со звоном и дребезжанием влачатся по ступеням мраморной лестницы.
   Женя, не спрашивая, переносит действие в Камелот в трактир "Нектар Лилии", где в комнатах для приезжих квартирует Джордж Элронд.
   - Благородный кавалер! Хватит почивать, солнце уж высоко. Вас внизу дожидаются господин офицер с пакетом, велели разбудить. Я говорю: "почивают они", а офицер этот... - трактирный слуга осторожно тормошит Элронда. Тот сквозь сон мычит и отбивается, весь погруженный в реальность сновидения. В реальности этой маленький мальчик с деревянным, обклеенным серебряной бумагой мечом стоит перед разверстой в скале черной пастью, изрыгающей стремительный поток воздуха и душераздирающие вопли. Ветер сбивает мальчика с ног, но мальчик вскакивает вновь и вновь, с яростным плачем стремясь поразить своим оружием невидимого врага. Женщина в платье живого, пурпурно-красного цвета спешит на помощь мальчику. Ее деликатно удерживает за локоть, что-то при этом говоря, кавалер в вороненых доспехах. В словах кавалера мальчику слышится одобрение, он снова встает, готовясь уже молча встретить натиск Неведомого.
   Голос слуги возвращает Элронда в реальность, в которой его дожидается офицер с пакетом. В пакете: приговор. Леденящее дыхание Тьмы на какое-то мгновение коснулось души Элронда. Он закрывает глаза, стремясь вновь вызвать образ мальчика, бесстрашно встречающего Неведомое. Вспоминает: женщина в красном: это его мама, а мальчик с серебряным мечом: он сам, проходящий предварительный тест в Школу Пажей. Элронд резко встает, садится на кровати, велит слуге подавать умываться. Тщательнее обычного бреется, не торопясь одевается, застегивает портупею, вдевает в прортупейную петлю палаш. Ощущение от тяжелого эфеса под левой рукой, окончательно возвращает Элронду самообладание. Уверенно гремя шпорами он спускается вниз. Сидящий за столиком в углу офицер при его появлении встает. Они раскланиваются. Пакет действительно из Сокровенного Присутствия.
   - Не окажите ли честь, господин ротмистр, позавтракать со мной? Папаша Юлиус не поставщик двора , но его жаркое из игуаны достойно императорского стола, да и винный погреб в "Нектаре Лилии"... - Элронд не без удивления прислушивается к вполне естественному звучанию своего голоса. Пакет небрежно отложен в сторону. Племянница папаши Юлиуса : пышненькая, черноглазая Розина расторопно накрывает на стол. Элронд благодарно улыбается ей, Розина опустив плутовские глазки удаляется на кухню: поторопить десерт для благодных кавалеров. Отдав должное жаркому ротмистр говорит:
   - Генерал-командор Гендальф просит вас, кавалер, ознакомившись с содержанием решения Сокровенного Присутствия, явиться к нему. Я велел хозяину заседлать вашу лошадь.
   - Простите?... - Элронд отрывается от созерцания танца пылинок в солнечном луче.
   - Соблаговолите, кавалер, ознакомится с содержанием пакета немедленно, - улыбается Элронду ротмистр.
   Элронд подчиняется. В пакете лист голубоватой бумаги с черно-золотой эмблемой Сокровенного Присутствия в левом верхнем углу. Письмо за подписью Генерального Инквизитора Гендальфа доводит до сведения маг-штандарт-кавалера Джорджа Элронда решение о прекращении возбужденного против него дела. Ротмистр, не спускающий глаз с Элронда, наполняет стаканы живительной рубиновой влагой.

***

   - Не следует обольщаться, государь! Нынешнее затишье ненадолго. Мы слишком сильно нарушили равновесие Света и Тьмы. Ответный удар Тьмы не заставит себя ждать. Знать бы... - в провалившихся черных глазах Хью Мерлина безмерная усталость и тревога.
   - Генерал Мерлин путает военный совет с собранием адептов "Пурпурной Бабочки", - небрежно бросил принц Гладиус, - Какое еще нарушение равновесия? Просто морлокский сброд получил хороший урок. Будем надеяться, что этого урока им хватит надолго.
   - Ничто не дается даром, ваше высочество, - ответил Мерлин, и все должно куда-то деваться.
   - Этот Хью Мерлин цитирует законы экологии Коммонера, - замечает Логвинов, - он что: сам до этого дошел? Или...
   - У нас заложен словарь Реймерса, - ответила Женя, - и какие-то еще книги по экологии, в основном популярные. Предполагается, что элои из всего культурного наследия перволюдей лучше всего воспринимают детские книги типа "Таинственного острова" Жюль Верна. Кстати, многие технологические секреты элойских инженеров и ремесленников оттуда.
   - Куда-то деваться? - Гладиус сморщил аристократический нос, - Ну, в отношении дохлых морлоков эта проблема действительно... Комендантская рота не успевает сбрасывать их в колодцы Клоаки.
   - Все связано со всем, ваше высочество, - отвечал военному министру Мерлин, - и столь беспримерное избиение детей Тьмы, не может не ударить другим концом по детям Света.
   - Еще один закон Коммонера, - усмехнулся Андрей Кириллович, "Пурпурная Бабочка", часом, не элойский вариант "Гринписа". Хью Мерлин даже внешне смахивает на Кусто.
   - Вам, ваше высокопревосходительство, и вправду следовало бы вспомнить, что у нас не собрание общества Пурпурной Бабочки. вмешался в пикировку Мерлина с наследником престола Арагорн VII, -говорите яснее и конкретнее. Что с чем связано, и как? Для уяснения таких вопросов есть Имперская Служба Испытания Тьмы, и ежели что-то важное в природе вещей не попало в поле ее зрения, значит имело место служебное упущение должностных лиц, на то поставленных.
   - Лихо Арагорн наш Громоподобный разделывается с законами экологии. Ну да. Традиционный тип мышления, характерный для органического общества, ежели по Джорджу нашему Соросу. Что законы природы, что Положение о Недреманном Попечении: все едино. Ну-ка! Что на это ответит генерал-от-артиллерии Мерлин, - Андрей Кириллович не отрывался от дисплея.
   - Природа знает лучше, ваше величество. Есть вещи недоступные пониманию даже чинов Имперской Службы Испытания Тьмы. Притом, не из-за нерадения означенных чинов, - Мерлин кивнул в сторону Гендальфа, тот ответил благодарным взглядом, - а в силу непознаваемости некоторых свойств Света и Тьмы, невозможности их сведения к гармонии чисел. А несведение к гармонии чисел делает невозможным решения, основанием имеющие строго логические умозаключения. А лишь таковые решения благородный Меченосец, муж совета, может предлагать своему государю. Посему в положениях, подобных нынешнему, можно рекомендовать лишь величайшую осмотрительность.
   - Понятно, - сказал Логвинов, - Еще один закон Коммонера: "Природа знает лучше". А касательно "несводимости к гармонии чисел" и решений, основанных на формальной логике, хорошо у Генденштейна (есть такой сеятель разумного, доброго, вечного у вас в Харькове). Книжка у него есть, как бишь ее заглавие? Алиса... "Алиса в стране математики". Да, "Алиса в стране математики" в главе "Королевская логика". Еще есть хорошее предисловие к книжице эдакой, тоже занимательной: "Принцесса или тигр", Салливан, кажется, автор... Там про теорему Геделя. Внедрите, Женечка, эти книги в библиотеку Фарфорового Дворца, как-нибудь задним числом... как вновь обнаруженные каким-нибудь трудолюбивым книжным червем. Элоям полезно будет ознакомиться с откровениями пророков первочеловечества Геделя и Генденштейна... Гедель для них пока тяжеловат, а Генденштейн в самый раз, на уровне Жюль Верна... Вернемся, однако же, к боевым будням Форноста. Что у них там за ЧП стряслось?
   Со стены Форноста рявкнул сторожевой Медный Дракон. Арагорн Громоподобный, несколько утомленный не вполне, на его взляд, вразумительными сентенциями генерала Мерлина, вопросительно повернул голову к своему адьютанту. На пороге появился паж, посланный дежурным по гарнизону. Адьютант подошел к пажу, выслушав его, вернулся к столу, за которым шло заседание военного совета. Склонившись к уху императора тихо произнес:
   - Какая-то галера в виду крепости, ваше величество. Похоже: Ричард Перегрин вернулся.
   - Ричард Перегрин? - громко переспросил император, - тот, что отправился в рейд за фиалами. Господа! Полагаю необходимым на некоторое время прерваться. - Он первым направился к выходу, остальные последовали за ним. Cводчатыми коридорами и гулкими винтовыми лестницами вышли на западный бастион, стерегущий причал на Большом Канале. На опаловой водной глади чернел силуэт идущей под парусами галеры. Мощный ток воздуха подгонял судно, его силуэт рос на глазах. Вот оно вошло в освещенное надвратными прожекторами пространство. На палубе галеры груда сферических золотых шлемов. Худощавый человек в зеленом колете попирает сапогами эту сверкающую в лучах прожекторов груду. Глаза человека на резко белеющем лице кажутся бездонными провалами, звероватая улыбка открывает ровный ряд зубов под черными усами.
   - Эрнест Гарданна! - первым нарушает молчание принц Гладиус. - Похоже, он снял шлемы со всех морлокских певунов Британии. Вместе с головами, разумеется. Вот и разгадка, ваших загадок, Мерлин. Просто: как меткий удар доброго клинка.

***

   - Эрнест Гарданна замочил всех морлокских певунов Британии. В этой их компьютерной реальности. - Андрей Кириллович подошел к широко распахнутому окну гостиничного номера, посмотрел через площадь в сторону высящихся над старым парком башен унивеситета. Отхлебнув кофейку заговорил снова:
   - Надо же: ликвидировать певунов: авангард подземного пролетариата. Как же ж таперича быть без революцьонного ававнгарда классу-гегемону? Как бы чего не вышло с матчастью Подземного Мира... "Все колеса остановятся, если этого захочет твоя сильная рука".
   - Все колеса... - проговорил Дроздовский, обмакнув губы в кофейную чашечку. - Насколько я помню: морлоки: десятистепенной важности биологический компонент техногенной экологической системы Подземного Мира.
   - Ну это Жекачка Ветчинкевич их так аттестует, - отозвался Логвинов. - А вдруг это в корне неправильный, механистицкий подход? Может наоборот: морлоки: в жизни Подземного Мира фактор решающий и определяющий, класс-гегемон все ж таки.
   - Навряд ли... - Дроздовский поставил чашку на стол и внимательно изучал ногти на своей правой руке. - Я склоняюсь все-таки к точке зрения Ветчинкевич. Полагаю, что для сверхцивилизации, создавшей Подземный Мир, морлоки...
   - Эт-то мы понять могем: сверхцивилизация, развивавшаяся без малого миллион лет и морлоки: белокурые такие себе значицца... полуобезьяны, человекообразные муравьи... - с живостью прервал монолог Дроздовского Логвинов. - А вот вопросец тебе, Фил, на засыпку. Отчего это у нас, у перволюдей, такие вот неувязочки случаются и в наше судьбоносное время: недочеловеки-субпассионарии, наши простые советские морлоки, не токмо размножаются безмерно, а и оттесняют доблестных пассионариев... И ежели б только от кормушек оттесняли, а то ведь от академических лавров и кресел оттесняют...
   Дроздовский молчал, смакуя свой кофе по-венски и Андрей Кириллович снова с все возрастающим воодушевлением заговорил:
   - Касательно этого, душевно так говорит, этот... Эйнштейн из дурдома...
   - Эйнштейн из дурдома? - не сразу отозвался Дроздовский.
   - Ну да. У Дюрренматта это, кажется, в "Физиках"... Там некий персонаж(манечка у него, что он Эйнштейн). И вот он, Эйнштейн этот, в дурдоме сидючи, излагает эдакий пашквиль на прогресс: в рассуждении того, что для открытия электромагнитной индукции нужен был гений человечества Миша Фарадей, а включить рубильник сумеет любой идиот... Вот тебе, Фил, еще один механизм приведения в исполнение Мирозданием горя от ума. Фарадей гениальность свою не может придержать, чтоб значицца не лезла вперед батьки на виселицу... А от этого проистекают победы над природой, мир упрощается, жизнь становится легче, жизнь становится веселей. Превращается жизнь в сплошной рай для непуганых идиотов. И идиоты эти... Помнишь у Окуджавы: "Дураки обожают собираться в стаи, а впереди один: во всей красе." Один во всей красе... Даже ежели впереди и не дурак, а такой себе Миша, но: не Фарадей... Все равно: около всех рубильников стоят проверенные люди из "стаи товарищей" и Миша этот: нефарадей связан ими по рукам и ногам. А понимает это разве какой-нибудь добросердечный Старина Боб, не оцененный по достоинству всяческими беренами Генеральный Инквизитор, верхним чутьем ощущающий приближение рая непуганых идиотов Роберт Гендальф. Кстати, он сегодня слушает доклад Рауля Берена о возможности окончательного решения морлокского вопроса. Схожу и я послушаю. В лабораторию к моим демиургам. Тут недалеко, через площадь.

***

   - Полное уничтожение всех морлоков Британии в течение жизни двух, трех поколений? - Гендальф поставил свой бокал на стол, - Вы думаете, Берен, это практически осуществимо?
   - Я не позволил бы себе тратить время Вашего... - Берен поклонился превосходительному собеседнику , - Тратить ваше, сэр Роберт, время, ради пустых и бессмысленных прожектов. Теперь мы располагаем картами всех свинцовых потоков Подземного Мира Британии. Под руководством маг-генерал-командора Эрнеста Гарданны готовятся средства для переброски войск по свинцовым потокам. Возможна высадка десантно-штурмовых групп в любой точке подземки. Известны места скопления морлокских женихов...
   Но истребление морлокских женихов не решает проблемы, - перебил Гендальф, - морлокские мамочки способны к девственному зачатию, без участия самцов.
   - Я не предлагаю истреблять всех морлокских женихов, - ответил Берен, - отнюдь. Истреблять надо только лучших из них, освобождая тем самым место для худших: слабых, отягощенных наследственными болезнями, предрасположенных к одурманивающим снадобьям.
   - Снадобьям, одурманивающим и способствующим появлению нежизнеспособного потомства? - уточнил Генеральный Инквизитор.
   - Именно, сэр Роберт, одурманивающие и способствующие вырождению, - с готовностью откликнулся Берен. - Снадобья эти им и их потомкам можно будет поставлять даже в порядке, некоторым образом, товарообмена. Менять этот дурман на светоносные фиалы и другие сокровища Подземного Мира. В материалах дела Ричарда Перегрина есть подобный прецедент.
   - Цветник Леопарда наоборот? Очень интересно! - Гендальф, полувопросительно подняв нос, поглядел на Берена.
   - Цветник Леопарда? Простите, сэр Роберт... - Берен был несколько шокирован.
   - Не обращайте внимания, Берен. Это я набрался вольнодумства и цинизма от вашего бывшего начальника, маркиза Арнорского. Кстати, что это вы ничего не едите? Не Арагорн ли Гарданна внушил вам эдакую настороженность касательно гостепримства Генерального Инквизитора? Напрасно, напрасно: не брезгуйте угощением Старины Боба. Вот, извольте всенепременнейше откушать: драконий язык под белым соусом. И разрешите наполнить ваш бокал.
   - Цветник Леопарда наоборот? - повторил за Гендальфом Логвинов, - действительно интересно, весьма интересно. Ай да Берен, ай да сукин сын! Селекция вырожденцев: лучших морлокских женихов замачивать, а всякое дрянцо... Всяческих шариковых продвигать наверх, обеспечивать им успех у машинисточек Васнецовых... Как это делал Швондер у Булгакова в "Собачьем сердце". А ведь было эдакое идейное направление, как некие борзописцы полагают, в истории нашей цивилизации: Русской православной...
   - Православной? - с сомнением в голосе произнес Толстов.
   - А вы полагаете, Борис Исаевич, что ежели Храм Христа Спасителя заменили плавательным бассейном, так и цивилизацию поменяли? Уже, значицца, ежели без золотых куполов и лаптей с самоварами, то и не Русская православная? А вот Тойнби, Арнольд наш, он на все эти эксцессы со златоглавыми... Он в корень зрел, хоть философ и религиозный. Он так полагал, что коммунизм есть ответ цивилизации Русской православной на вызов Запада. И цитировал при сей удобной оказии не собратьев: философов религиозных: не Бредяевых с Флоренскими, отнюдь. А цитировал религиозный философ Тойнби касательно путей развития Русской православной цивилизации, - Андрей Кириллович выдержал паузу, - цитировал Арнольд Тойнби Троцкого Льва Давидовича. С полным, заметьте себе, уважением цитировал. И ежели в ходе этого ответа Русской православной цивилизации на вызов Западного Христианского мира... Ежели в ходе этого ответа различные Швондеры в союзе с зеленым змием и помогли пополнить казну... Опять же: в конечном счете наверху оказались не шариковы и не швондеры, а жуковы и королевы...
   - Ну, Троцкий... - Борис Исаевич пожевал губами. - Вообще ближайшей аналогией предложению этого... Берена... Аналогию следует, мне кажется, поискать в истории Эллинской цивилизации. Больше всего то, что предлагает Берен, похоже на террор, проводимый спартанцами в отношении наиболее смелых, умных и энергичных илотов.
   - Эллинской так Эллинской, - легко согласился Логвинов, - вообще этот Цветник Леопарда наоборот...
   - Цветник Леопарда... - перебил его Толстов. - Вам не кажется, Андрей Кириллович, что весь этот блок с Цветником Леопарда и Гимназией Пламенных Лилий выглядит несколько легковесно. Какая-то дамочка строит глазки Сокровенному Присутствию, задает нескромные, явно некорректные вопросы имперскому прокурору... И вот вам результат: серьезнейшее дело о нарушении Элрондом боевого приказа закрыто.
   - Легковесно? - с улыбкой отвечал Логвинов. - Отнюдь! Вы, глубокоуважаемый Борис Исаевич, не понимаете всей важности для государства того участка работы, за который отвечает принцесса Орхидея. У инков дама, выполнявшая ее функции, называлась, помнится, Высшая Мама. Она подбирала и воспитывала красивейших девушек: Дев Солнца. Эти самые Девы Солнца пополняли потом гаремы императора и знати. Направленная селекция элиты. В Эллинской цивилизации такую систему пропагандировал Платон, за что и попал у Карла Поппера в враги открытого общества.
   - Высшая Мама? - переспросил Борис Исаевич. - У инков?
   - Да-с! У инков. В универсальном, - Логвинов поднял вверх палец, - государстве Андской цивилизации. И пост этой Высшей Мамы был в империи инков одним из важнейших. Как же иначе: подбор и сохранение генофонда правящей верхушки... Этот процесс пускать на самотек никак нельзя. Ведь Андская цивилизация это вам не США какое-нибудь, не плавильный котел открытого либерально-демократического общества ... Куда это Гендальф засобирался?
   - Вынужден на полчасика оставить вас, Берен. Надеюсь, вас не заставят скучать. - Гендальф с улыбкой глянул на хорошеньких элояночек, убиравших со стола. - Девочки! Напоите кавалера нашим цветочным чаем и поболтайте с ним о чем нибудь не слишком серьезном: благородный Рауль Берен в такой беседе весьма нуждается. Мне пора приступать к обязанностям оруженосца Золотого Палладина.
   Золотым Палладином называлось самодвижущееся изваяние ростом, сложением и ликом представлявшее совершенную копию основателя династии Каллингов. Происхождение его было туманно, хронисты сообщали, что Золотой Палладин шел у стремени Араторна Каллинга при триумфальном вступлении последнего в Камелот, после похода в Гнездовье Истуканов. Согласно традиции эта жутковатая механическая кукла был наглядным воплощением Славы Каллингов. Посему Меченосцы, обвиненные в оскорблении величества, должны были сразиться один на один с Золотым Палладином.(Оскорбление Величества благородным Меченосцем трактовалось как вызов Славе Каллингов). Палладин был непобедим и неуязвим: остановить его смертоносный танец можно было лишь, отключив небольшой тумблер на левом плече, чего до сих пор в схватке с золотым истуканом не удавалось сделать никому. Отключали тумблер лишь во время мгновенной паузы в танце Палладина в день майского полнолуния в четыре часа пополудни. Этот момент использовался для замены фиала-аккумулятора. (Кощунствующий письмоводитель Брэгвэ утверждал, что Золотой Палладин есть порождение некоего сундука фей, скопировавшего Араторна Каллинга, подобно тому как другие сундуки фей копируют гильзы для снарядов в арсеналах Империи или одежду и обувь для пастбищных элоев).
   Гендальф в небольшой комнатке рядом со своим кабинетом сменил повседневную одежду на затканную золотыми леопардами багряную мантию. Тщательно проверил, нет ли в его облачении хотя бы железной булавки: приближаться к Золотому Палладину с железными предметами было смертельно опасно. Проверив облачение спустился в небольшой дворик-световой колодец. К опоясывающим дворик потемневшим от времени резным деревянным колоннам прибиты небольшие круглые щиты из драконьей кожи. Щиты по краям окованы красной медью, в центре их медный же умбон в виде горизонтального прямоугольника. В глубине выходящих к дворику коридоров видны, висящие над порталами другие щиты: тоже круглые с медной оковкой и квадратные с серебряными стрелами на лазоревом поле.
   Посреди дворика кружилась златокованная фигура, сверкая на солнце лезвиями двух длинных, в рост человека, мечей. Гендальф ступил на камни дворика, Золотой Паладин двинулся к нему навстречу. Когда их разделяло шагов пять Гендальф опустился на одно колено, опираясь на руки. Палладин, приблизившись почти вплотную, обошел коленопреклоненного человека и продолжал свой танец. Гендальф не спускал с танцующего истукана глаз. Высоко над двориком-колодцем стали бить часы. С их последним ударом истукан замер в причудливой позе. Гендальф рванулся к нему, щелкнул тумблером на золотом плече. Переведя дыхание подошел к опоясывающей дворик колоннаде, взял из рук пажа футляр с фиалом. Уже не торопясь подошел к застывшему истукану, открыл дверцу на его груди, заменил фиал, закрыл дверцу. Зайдя сбоку включил тумблер, резко отскочил в сторону, согнувшись в поклоне стал пятиться к колоннаде. Истукан ожил, стремительно повернулся к согбенному человеку, двинулся было в его сторону, человек исчез в полусумраке колоннады, истукан вновь закружился в своем танце.
   - Зачем же так рисковать, - нарушил тишину перед дисплеем Борис Исаевич, - можно дождаться, когда у этого золотого робота сядут батарейки и тогда...
   - Зачем? - отозвался Логвинов. - А зачем вообще? В самом деле: зачем вообще? Я, к примеру, только для ответа на этот вопрос и смотрю этот ваш компьютерный кукольный театр. Зачем вообще?... Для чего? Что цель, а что средство? Тойнби, помнится, считал высшие религии куколками, из которых появляются на свет божий новые универсальные государства. Дескать, когда у старого универсального государства маразм крепчает, оно, государство это маразматическое, не может удовлетворить потребность в высоком служении. Каковая потребность свойственна, как считал Тойнби наш Арнольд всякому нормальному человеку. Разумеется формы этого служения у какого-нибудь Васи Теркина и профессора Преображенского существенно разнятся. Но означенный Вася Теркин духовно ближе все же профессору Преображенскому или Борменталю, нежели Шарикову с Швондером. - в логвиновской манере говорить явственно прорезался Арагорн Гарданна. Так вот: когда государство маразматическое ни в чем уже, кроме "одобрямса", не нуждается, его духовные функции берет на себя высшая религия, собирает вокруг себя вступивших на Тропу Служения, становится эмбрионом грядущего универсального государства. Но при том государство это универсальное не цель, а средство. Цель: высшая религия, которая отнюдь не есть обожествленный коллективный опыт, а насупротив - результат прямого общения личности с началом каким ни есть, но - высшим.
   - А до того, как появился этот золотой робот... - спросил не особенно внимательно слушавший Логвинова Борис Исаевич. - Как осуществлялась высшая мера в отношении Меченосцев?
   - Меченосец покидает этот мир, исполняя свою последнюю волю. - отозвалась появившаяся у компьютера Женя. - Этот мотив присутствует в древнейших преданиях Детей Уины. А формы... Разные там были формы. Простейшая: "персона, подлежащая арестованию, оказала вооруженное сопротивление и исполнила свою последнюю волю в схватке с караульной командой". Более изысканные формы имеют аналоги в основном из Дальневосточной цивилизации: харакири(правильнее сеппуку) японских самураев, ну и у китайцев было такое: конфуцианский ученый-чиновник разрешал конфликт с властью самоубийством. Отец одного из сподвижников Хо Ши Мина таким образом исполнил свою последнюю волю.
   - Отец сподвижника Хо Ши Мина? - с живостью переспросил Логвинов. - Когда ж такое имело место быть? Вроде бы конфуцинство вещь древняя.
   - Да, конфуцианству больше двух тысяч лет, - ответила Веичинкевич, - но кофуцианские ученые составляли костяк местной администрации во Вьетнаме еще в конце девятнадцатого начале двадцатого...
   - Ну, председатель Мао призывал бороться с Конфуцием еще в шестидесятые годы, - заметил Борис Исаевич, - Видать: было с чем бороться. Многие вьетнамские коммунисты начинали свое духовное развитие как конфуцианцы. Так что ты хотела рассказать про отца этого товарища?
   - Он был губернатором провинции и, собрав, как положено, налоги, получил указание собрать их повторно. Руководствуясь конфуцианским принципом гуманности он написал наверх докладную о том, что повторный сбор налогов вызовет в подведомственной ему провинции голод. Получил втык: дескать не умничай, а выполняй, что велено. Благородный губернатор, предпочтя смерть злодеянию, покончил с собой. Его сын, как я уже говорила, стал коммунистом. Такая вот история. - Женя глянула на дисплей, - Гендальф, кажется, пытается охладить пыл Рауля Берена с помощью чар Соперниц Вечности. Чайная церемония у них выглядит не так чопорно как у японцев.
   На дисплее Генеральный Инквизитор развлекал элояночек рассказами о подвигах Рауля Берена. Элояночки, как положено, ахали, млея в присутствии доблестного кавалера. Берен, как и подобает герою, являл собой воплощение скромности и мужества. Чуствовалось, что мысли его витают где-то далеко от кабинета Гендальфа, наполненного нежным звоном серебра о фарфор, девичьим щебетом, цветочными ароматами. Как только представился удобный момент, Берен откланялся. На улице он встретил старого знакомца по Форносту: Джорджа Элронда. Бывший подследственный Берена, догуливал последнюю неделю отпуска, получив назначение старшим оружейным магом в Тангодрим: арсенал на небольшом островке в Узком море. Элронд предложил сьездить проветриться на взморье, Берен согласился, они направились к пристани на реке Камел, откуда на взморье ходили прогулочные барки.
   - Да, если бы на Украине в 33-ем году в креслах Скрыпника и прочих сидели такие вот конфуцианские чиновники, не было бы, пожалуй, голодомора. - подал голос Борис Исаевич. - Правда, Скрыпник застрелился... Потом... Но... Вы думаете, Андрей Кириллович, этот береновский проект полного истребления морлоков практически осуществим?
   - Осуществим ли береновский проект? - отозвался Логвинов. Отчего ж нет? Рауль Берен это... Этот - может...
   Берен с Элрондом не торопясь двигались к реке. Возле городских ворот дорогу им преградила толпа, глазевшая на работу самоходных истуканов. Один истукан разбирал ступенчатую пирамиду , сложенную из потемневших от древности пустотелых каменных блоков. Другой переносил блоки в решетчатом железном коробе через дорогу, где третий истукан складывал из них, как из кубиков, коробку-остов двухэтажного дома. Еще один медный гигант служил подьемным краном и строительными лесами каменщикам, обкладывавшим уже завершенный остов соседнего дома желтым кирпичом и керамическими плитками с растительным орнаментом . Истуканами управляли пажи саперной бригады, среди которых Элронд узнал своих недавних учеников. Строительная площадка была оцеплена камаргскими стрелками, щеголявшими высочайше пожалованными недавно белыми штанами и малиновыми мундирами. (По предложению Гендальфа из камаргцев был сформирован отдельный батальон жандармерии, находившийся в двойном подчинении: министра полиции и Генерального Инквизитора). Элронд окликнул командовавшего камаргцами капрала, тот зычно приказал толпящимся перед оцеплением созидателишкам и пастбищным элоям посторониться. Толпа почтительно расступилась перед двумя кавалерами, они прошли через строительную площадку, миновали городские ворота, широкой изьеденной временем каменной лестницей спустились к пристани. До посадки на барку оставалось с полчаса, Элронд решил заглянуть к приятельнице, державшей неподалеку винный погребок. Берен остался на пристани, прогуливаясь вдоль нее взад-вперед. Барку уже подали к причалу, спустили трап. Берен собрался уже, не дожидаясь Элронда, подняться на борт, но тут услышал за спиной знакомый женский голос. Обернувшись увидел перед собой Лили Тэтчер, которую знал еще гимназисткой в Кветлориене. Однажды Лили, зачитавшись допоздна в библиотеке Фарфорового Дворца, чуть не попала в лапы морлоков. Случай этот доставил много хлопот принцессе Орхидее, коменданту Кветлориена, да и самому Берену. Не в меру любознательная питомица Орхидеи спасена была тогда от исчадий Тьмы доблестным мечом младшего инквизитора Берена. Между спасенной и спасителем возник, как то было в обычае, роман, весьма схожий с отношениями Странника и Уины Купальщицы. Роман, протекавший в томительных рамках дозволенного для Лили, не переступившей еще возрастную грань, отделяющую девочку - гимназистку от Соперницы Вечности. Она так и не успела переступить эту заветную грань до того, как Рауля перевели из Кветлориена в Форност. Письма от Лили какое-то время находили инквизитора, мотавшегося по гарнизонам Особого района, трогательный образ спасенной гимназистки порой посещал инквизиторские сны. Но со временем образ этот вытеснили образы иные - щедро даруемые Меченосцу подземкой и Цветничком. И вот теперь - эта нежданная встреча на пристани. Лили превратилась в настоящую светскую даму. На лице ее было явственно написано радостное удивление, которое она не преминула высказать. Но тон ее вовсе не был похож на прежний, застенчиво-восторженный, она говорила спокойно, просто, и , как показалось Раулю, немного насмешливо. Когда Берен целовал ее руку, она слегка кивнула своей золотоволосой головой назад, через плечо и небрежно сказала: "Позвольте, благородный Берен, представить вам моего супруга". Из-за спины Лили выдвинулся лучащийся улыбкой толстячок в коричневом бархатном камзоле. Щепотно коснувшись протянутой для приветствия руки Берена толстячок проговорил: " Сэм Наркисс - к услугам благородного кавалера. Если угодно господину маг-ротмистру, просто: папаша Наркисс".
   Папаша Наркисс в особых представлениях не нуждался. Весь Камелот знал его трактир под вывеской "Пиво и драконы". В более узких кругах Сэм Наркисс известен был как финансист, кредитующий царствующий дом и многие благородные фамилии Империи. Сохраняя в основном образ жизни Созидателя Насущного достойнейший Наркисс в своих семейных отношениях приобрел сходство с Меченосцем, сменив на своем веку пару-тройку десятков жен. Его дети, бывшие жены, а более всего многочисленные благородные пасынки и падчерицы составляли могущественный клан, имевший своих представителей во всех сословиях государства и даже, как поговаривали, среди принцев крови. Многие созидателишки стремились приобрести престижный статус отчима Меченосца или его благородной сестры. Но папаша Наркисс преуспел в этом настолько, что Генеральный Инквизитор вынужден был создать для надзора за его матримональной деятельностью специальное подразделение в своем ведомстве. Берен был обо всем этом наслышан и не без интереса разглядывал супруга Лили. Тот тоже с благожелательным любопытством смотрел на ротмистра, находившегося, по слухам, в особом фаворе у председателя Сокровенного Присутствия. Несколько затянувшуюся паузу в разговоре прервало появление на причале Джорджа Элронда под руку с пышненькой синеглазой блондинкой в розовом атласном платье. За ними следовал нагруженный корзинами с вином и снедью трактирный слуга. Пора было подниматься на борт барки. Берен предложил руку Лили. Сэм Наркисс пошел вперед, чтобы распорядиться о максимально комфортном размещении на борту своей молодой жены и новых знакомых.
   Самоходный истукан отвел барку от дебаркадера и как бумажный кораблик пустил вниз по течению реки. Рулевые на корме направляли движение барки с помощью двух больших весел. На песчаной косе впереди маячила фигура еще одного истукана, помогавшего судам пройти узость в фарватере. Музыканты на уставленной белыми столиками верхней палубе настраивали свои инструменты. Лакеи в канареечных ливреях разносили легкое игристое пальмовое вино и фрукты. Наркисс и Эмма, приятельница Элронда, затеяли дискуссию о сравнительных кулинарных достоинствах филе рогатого дракона и игуаны. Элронд то же принял в ней живейшее участие, обнаружив незаурядное знание предмета. В ходе дискуссии выяснилось, что Берен за время своего пребывания в Камелоте так и не удосужился посетить одну из главных его достопримечательностей: трактир папаши Наркисса. Несколько этим шокированный муж Лили пригласил своих новых знакомых сразу же после возвращения с пикника восполнить этот пробел в гастрономической эрудиции.
   Канареечно-желтый капельмейстер обьявил первый танец. Наркисс пригласил Эмму, Берен - Лили. Пары кружились по нагретой послеполуденным солнцем палубе под жеманно-грустную музыку; навстречу барке медленно плыли желто-песчаные береговые откосы, древние циклопические руины на речных берегах, прилепившиеся к руинам как ласточкины гнезда разноцветные домики. Танец закончился, Лили пожелала осмотреть барку, Берен сопровождал ее. Прошлись по палубе, остановились у поручней. Повернувшись к Берену Лили глянула на него исподлобья. Берен процитировал приличествующее случаю четверостишие Лох-Гвена про красоту, ослепляющую подобно солнцу и подобно ему же согревающую.
   - Солнце... - c грустью проговорила Лили. - Я предпочла бы ночную тьму и пусть опять будут эти мерзкие морлоки. Лишь бы из этой тьмы явился ты и снова ...
   Берен несколько смешался, затем снял и протянул Лили медальон со своим гербом. Она грациозно склонила головку, он одел ей на шею медальон. Лили порывисто повернулась и дробно застучала каблучками к столику, за которым сидел ее муж. Подойдя, склонилась к его уху, что-то зашептала. Сэм Наркисс с важностью кивнул, отечески потрепал супругу по зарумянившейся щечке, она чмокнула его в лысинку, застучала каблучками обратно к Берену, пригласила его зайти минут через двадцать в каюту, на двери которой изображена стрекоза на ветке цветущей ивы. Когда Берен, тихонько постучав, появился на пороге каюты на него пахнуло почти семейным уютом. Широкий кожаный диван застелен туго-крахмальными простынями, на столике под иллюминатром - вино и бамбуковая плетенка со смугло-розовым виноградом. Лили стояла перед зеркалом в темно-вишневом халатике с белым кружевным воротничком. Берен поднял ее на руки, пола халатика завернулась, он стал целовать заголившееся тело... Логвинов искоса глянул на демиургов, встретился взглядом с Женей, улыбнулся ей. Визуальный план и масштаб времени изменились: в круглое окно каюты заглядывал тонкий серп месяца. Барка швартовалась возле поросшего пальмами островка, над кронами пальм темнело гигантское изваяние льва. Лев был очень стар, тысячелетия пролетели над его гривастой головой. Теплая синяя ночь вступала в свои права, в темноте слышен был нежный женский смех, шелест листвы под легким ветерком, плеск воды.
   - Ну ладно: для созидателишки великая честь, если его жена вступает в связь с Меченосцем и рожает своему законному супругу благородного пасынка или благородную падчерицу. - заговорил Борис Исаевич. - А Меченосцы как решают между собой такие вопросы?
   - По разному. - отозвалась Женя. - Дело кончается обычно разводом, настоящий отец усыновляет своих детей. Отвергнутый муж, как правило, вызывает счастливого любовника на дуэль, чисто ритуальную: до первой крови. Развод у элоев из благородных сословий процедура простая и не бросающая ни на кого тень. А вообще...
   - А вообще, - перебил ее Андрей Кириллович, - вообще у них это как у некоего короля из кельтского эпоса. Означенный король застал как-то свою любимую жену и лучшего друга в приятном тет-а-тет. Оскорбленный монарх собрался было замочить счастливых любовников, но вовремя вспомнил, что зависть: не королевское чуство, и - простил. Такой вот хеппи энд.
   - Кельты... - произнес Борис Исаевич, - Западная христианская цивилизация.
   - Не совсем... Это общество хоть и западное, но еще не вполне христианское. - уточнила Женя. - Но много элементов культуры, рыцарский этос в частности, в западной цивилизации от кельтов. Правда, кроме Ирландии кельтские язык и культура почти нигде не сохранились. Да и в Ирландии... Это не Украина, где борьба с национальным языком и культурой имела характер эпизодический. В Ирландии еще в восемнадцатом веке за преподавание на кельтском(гельском) языке можно было угодить на виселицу.
   - Замедли течение времени, Женечка. - прервал эту импровизированную лекцию Логвинов. - "А из зала кричат: давай подробности". Уж больно любезен был Генеральный с маг-ротмистром Береном. "Когда великий визирь мягко стелет, будь осторожен - будет жестко спать".
   Нежный утренний свет заливает каюту, в которой трогательно посапывает носиком в подушку Лили Наркисс. Осторожно ступая Берен покидает каюту, выходит на палубу, сходит на берег. Сбрасывает сапоги, пальцы его ног погружаются в прохладный еще песок. Берен направляется к пальмовой роще, над которой возвышается каменная львиная фигура. Вид собственных следов на розовеющем в утреннем свете песке наполняет душу Берена покоем. Он продолжает идти к подножию гигантской статуи, зеленые кроны смыкаются над его головой. На пальмах висят несозревшие кокосовые орехи, пышный кустарник осыпан белоснежными кустами, источающими сладкое, пьянящее благоухание. Возле самых плеч Берена парят в воздухе две бирюзово-бронзовые стрекозы. Не согретые еще живительными лучами солнца ящерицы-игуаны вяло ретируются в заросли. Здоровенные алые раки-отшельники бродят по песку, спрятав нежное брюшко в краденые раковины размером с куриное яйцо. В лагуне, прозрачно голубеющей между передними лапами каменного льва, плещется стайка юных элояночек. Появление Берена вызывает переполох: с мелодичным визгом нимфы убегают вглубь рощи, закрываясь руками, что делает их наготу еще более соблазнительной. Берен с улыбкой отступает, направляется назад к барке. Возле барки - вытащенная до половины на песок узкая черная лодка с высоко приподнятыми носом и кормой. На скамьях для гребцов с десяток дюжих камаргцев в малиновых жандармских мундирах. Джордж Элронд возле лодки беседует с пажом из свиты Роберта Гендальфа. К некоторому удивлению Берена Элронд в столь ранний час уже в полной форме и при палаше. При появлении Берена Элронд поспешно идет к нему с выражением лица смущенным и несколько виноватым. Подойдя вплотную кладет Берену руку на плечо и говорит с тем же выражением на лице: "Прости, Рауль, имею предписание: арестовать тебя и секретно препроводить в распоряжение коменданта арсенала на Тангодриме".

***

   Покрытое редкой сивой шерстью тело с хрипением корчилось на мостовой. В волосатой груди торчали три длинные пестроперые стрелы. Подстреливший бродягу-морлока патруль камаргских лучников, спешившись, прочесывал сад, окружавший кремово-белый особнячок. На крыше особнячка горел сигнальный красный фонарь, трещотка ночного привратника не умолкала ни на минуту. В подвале гоготали сторожевые гуси. Привязанные к садовой решетке верховые страусы камаргцев тревожно трубили. В саду послышался согласный звон тетив, - утыканное стрелами лохматое тело, ломая ветви, рухнуло к ногам стрелков. Зацокали подковы по торцам мостовой, - в желтый круг света от уличного фонаря вьехал кирасирский ротмистр со свитой. Старшина камаргцев подошел к нему с рапортом. Из дверей кремового особнячка устремилмся к кирасирам дворецкий в наспех накинутой, палевой с серебряным позументом, ливрее. Приседая от робости пригласил от имени хозяйки благородных кавалеров в дом на чашку шоколада. Ротмистр хмуро выслушал приглашение, оглядев свою свиту, сказал отрывисто:
   - Панцер-паж Феанор! Остаетесь до рассвета в этом доме. Поблагодарите от моего имени очаровательную хозяйку и приложите все усилия дабы у нее остались наилучшие воспоминания о...
   Тут ротмистра перебил появившийся рядом с дворецким хорошей упитанности мужчина в сиреневом парчевом халате, как выяснилось из дальнейшего разговора, - хозяин дома, член корпорации трактирщиков и рестораторов, поставщик двора Том Сногдрас. Почтеннейший Сногдрас попытался внести коррективы в приглашение своей благоверной: дескать приглашение госпожи Сногдрас относится лишь к господам офицерам, а панцырный паж, даже из полка Серых Кирасир... "Разумеется, мы преисполнены почтения ко всем сочленам воинской корпорации, но субординация..."
   Монолог поставщика двора был прерван пажом Феанором. Он вытянул Сногдраса ножнами палаша вдоль спины, сопроводив сей рыцарский жест зычной тирадой, в коей присутствовали сентенции о наглости созидателишек и несколько скоропалительные предположения о генеалогии хозяина дома и поведении его почтенной матушки. Обиженный Созидатель Насущного воззвал к ротмистру. Ротмистр был в явном затруднении. Его выручила выплывшая на крыльцо хозяйка: уютнейшая женщина, вся, казалось, состоявшая из прелестных округлостей и ямочек. Феанор в мгновение ока спешился, взбежав на крыльцо, приложился к ручке госпожи Сногдрас и, крепко обняв хозяйку дома за талию, увлек ее во внутренние покои. Ротмистр пообещал хозяину дома разобраться с пажом в дисциплинарном порядке... "Но вы должны понимать, милейший, что отмена приказа в условиях боевого дежурства..." Сногдрас изьявлял готовность к пониманию тонкостей военной субординации, но ротмистр уже отвернулся от него, обратив свое внимание на старшину камаргцев, отделяющего голову подстреленного морлока от туловища. Зрелище это окончательно выбило из колеи почтенного поставщика двора и он, опираясь на дворецкого, удалился в дом, дабы утопить все треволнения и огорчения нынешней ночи в добром вине. Ротмистр распорядился погрузить тела и головы морлоков на запасных верховых страусов, засыпать кровавые лужи песком и , прихватив с собой старшину камаргцев и привратника, отправился с рапортом к дежурному по гарнизону. Дежурный по гарнизону отправил ротмистра в кабинет представителя Службы Испытания Тьмы: подполковника Гладиуса Финвэ. Финвэ выслушал ротмистра, попросил его написать письменный рапорт, приложил к нему показания старшины камаргцев и привратника и отправился с утренним докладом к Гендальфу. Над столицей еще только занималась утренняя заря, но в кабинете Генерального горел свет. Адьютант в приемной сразу же пропустил Финвэ в кабинет. Обрюзгший Гендальф встретил его у порога, пожав руку, указал на кресло, уселся сам, достал из ящика стола плоскую серебряную флягу, две тонкого стекла рюмочки, наполнил их, подвинул одну Финвэ, выпил сам, стал листать папку с материалами утреннего доклада. Устало откинувшись на спинку кресла, спросил:
   - Уличные фонари на месте происшествия горели как положено?
   - Да, сэр Роберт, - ответил Финвэ, - было достаточно светло, привратник видел, как двое морлоков выскочили в освещенное пространство, из незапертого по небрежности канализационого люка и стали подобно слепым котятам тыкаться в садовую решетку. Привратник подал положенные сигналы тревоги. Подоспевшие камаргцы уничтожили морлоков еще до прибытия патруля Серых Кирасир. Виновные в преступной халатности с люком чины Стражи Благочиния устанавливаются.
   - Значит, страх морлоков перед светом уже не гарантирует... Уничтоженные Эрнестом Гарданной морлокские певуны были носителями не просто голосов Тьмы, но Благодетельного Ужаса. Похоже, старый маразматик Хью Мерлин дело говорил: удар по детям Тьмы не пройдет без последствий и для детей Света. - Гендальф говорил как бы сам с собой - Это уже пятнадцатый или шестнадцатый случай появления в городе морлоков за эту ночь. Такого в Камелоте не было уже лет пятьдесят.
   - Вот так-то, - сидящий перед дисплеем Логвинов назидательно поднял палец, - "Все связано со всем", согласно статье первой "законов экологии" Коммонера. Похоже, морлокский вопрос усложняется. А где же предлагавший его коренное решение Берен наш Рауль?
   Женя загрузила программу поиска. На дисплее из золотисто-голубого марева между небом и морем медленно вырастал скалистый остров. Затем: циклопические каменные коробки арсенала, каземат, обставленный дубовой мебелью с траченой молью шелковой оббивкой. Картина, изображающая спасение Уины Странником, на обклеенной замызганными обоями стене. На обоях - рисунок углем на тот же, как можно понимать, сюжет, что и картина. Впрочем, на рисунке трактовка этого сюжета, мягко говоря, не вполне канонична. В узкое, похожее на бойницу окно виден двор арсенала, уставленный самоходными истуканами всех типов и размеров. Один из истуканов с развороченным нутром лежит ничком. Возле него Джордж Элронд, что-то обьясняющий принцу Гладиусу и офицерам его свиты. Чуть поодаль стоит, внимательно вслушиваясь, Рауль Берен.
   - Вы говорите, штандарт-кавалер, что офицер может не управлять самоходным истуканом вручную, а отдать ему устный приказ? - наследный принц, против своего обыкновения, казался весьма заинтересованным докладом Элронда. - И этот приказ будет выполнен?
   - Да, ваше высочество, отданный по всем правилам приказ самоходным истуканом будет выполнен. - отвечал Элронд. - Вопрос в том: кто может отдать этот приказ? Говоря иначе: кого самоходный истукан признает своим хозяином.
   - То-есть? - принц поднял бровь.
   - Самоходный истукан узнает хозяина по голосу. Можно научить истукана признавать своим хозяином какого-то одного человека, одну вполне определенную персону... - начал обьяснение Элронд.
   - Это неудобно, - перебил его принц, - а если этой персоне, этому кавалеру, подошел черед отправиться в отпуск в Цветничок. Он что: не может сдать вверенное ему подразделение самоходных истуканов товарищу?
   - Есть другое решение, ваше высочество, - ответил Элронд. Можно научить истукана слушаться любого человеческого голоса. Но при большом скоплении истуканов в одном месте это чревато неприятными сюрпризами. Какой-нибудь безумец, зарвавшийся созидателишка или даже морлок...
   - Вы чушь городите, штандарт-кавалер, - прервал его принц. Безумцев мы, хвала Страннику, научились вовремя сплавлять принцессе Орхидее на излечение, кому как не вам...(Впрочем, это к делу не относится). Созидателишки же, истуканов, как и всего, что связано с подземкой, боятся как огня. А насчет того, чтобы нельзя было по голосу отличить человека от морлока... Вы напоминаете мне, штандарт-кавалер, старину Хью, генерала Мерлина. Кстати, почему вы, исполняя обязанности старшего оружейного мага, остаетесь до сих пор в чине штандарт-кавалера?
   - Это вопрос не ко мне, ваше высочество, - ответил Элронд. - Да, в самом деле, в вашей служебной карьере присутствовали некоторые... э... некоторые обстоятельства. - принц повернулся к адьютанту:
   - Скромби! Подготовьте представление на высочайшее имя о пожаловании Джорджу Элронду чина маг-ротмистра. Нет, погодите... Старший оружейный маг Тангодрима должен быть, по крайней мере, штандарт-командором. Пишите представление на чин маг-штандарт-командора. Не благодарите меня, Элронд. Вы это заслужили. Только, во-имя Уины, умствования поберегите для Цветничка. Дело надо делать, а не умствовать! Отчего это, скажите на милость, лучшие наши офицеры взяли моду умствовать?! Кстати о Цветничке, господа. - лицо принца Гладиуса прояснилось, - рядом, на Гернсее сейчас находится принцесса Орхидея со своими питомицами. Имею честь передать ее приглашение... Так что вечером, все свободные от службы... Что у вас тут еще интересного штандарт-кавалер? Виноват: штандарт-командор...
   - Последнего образца прожигающие стрелы для ручных арбалетов, ваше высочество, - ответил Элронд и новые облегченные доспехи для абордажно-штурмовых команд.
   - Для абордажно-штурмовых команд, которые будут посажены на легких истуканов? - спросил один из офицеров свиты, седоватый подполковник в мундире камаргской жандармерии.
   - Да, для полков, перевооружаемых на манер Громоносного, ответил Элронд, - соблаговолите, ваше высочество, проследовать на полигон.
   На полигоне принц Гладиус со скучающей миной наблюдал за действиями команды арбалетчиков. Ударил залп. На мишени: броневом щите, снятом с фальшборта самоходного истукана, нестерпимо ярко засветились язвочки бледно-сиреневого огня. Бронещит плавился, роняя наземь капли добела раскаленного металла. Элронд приводил какие-то цифры скорострельности и плотности огня при одновременном уменьшении веса арбалета, Гладиус позевывал. Скука наследного принца еще усилилась возле манекенов, облаченных в чешуйчатые доспехи старого образца и новые - с основой из драконьих кишок. Элронд предложил принцу самому произвести контрольные выстрелы из трофейного морлокского парализатора. Затем, сняв доспехи с манекенов, стал обьяснять:
   - Вы видите, ваше высочество, что усыпляющий яд стеклянной морлокской стрелы проникает в щели между стальными пластинами и просачивается сквозь акулью кожу подкладки. Я говорю, ваше высочество, о доспехах старого образца. В новых доспехах первый защитный слой: кольчужная сетка, второй: рубаха из драконьих кишок. Этот второй слой не пропускает к телу яд стеклянных стрел.
   - Но ведь добрая кираса тоже защищает от стеклянной стрелы, заметил принц, чтобы хоть что-то сказать.
   - Совершенно верно, ваше высочество, - ответил Элронд, - но примите в расчет уменьшение веса почти вдвое, в сравнении со стальной кирасой.
   - Да, конечно, для бойца абордажно-штурмовой команды каждая лишняя унция веса... - согласился принц. - Что это вы там рассматриваете, подполковник? - Последний вопрос относился к подполковнику-жандарму. Он стоял перед соседним манекеном и внимательно разглядывал надетую на него кирасу. Кираса в нескольких местах была пробита арбалетными стрелами.
   - Феномен действительно примечательный, - отреагировал на вопрос принца Гладиуса сидящий перед компьютером Андрей Кириллович. - кирасы и арбалеты есть только у элоев, у морлоков ничего подобного и в помине нет. Следственно, кто-то у них там, - Логвинов кивнул на дисплей, - прорабатывает вариант вооруженного столкновения между элоями. Между тем, убиение элоя элоем... Впрочем, экзекутор, папаша Арагорн, не ради красоты у них там наличествует...
   - В жилах папаши Арагорна течет малая толика крови морлоков. Во всяком случае официально он: полуморлок. Всякий, претендующий на должность палача, по законам империи должен удостоверить, что среди его предков были морлоки. - дала справку Ветчинкевич. - В Камелоте есть нотариус, котрый за умеренную плату выдает такие удостоверения.
   - Интересно! Это как в Эллинской цивилизации у афинян. Там в полиции могли служить только рабы-скифы. - заметил Борис Исаевич. - Как писал Энгельс: свободный афинянин скорее согласен был дать себя арестовать вооруженному рабу, чем заниматься самому гнусным полицейским ремеслом. И у римлян палачами и тюремщиками были только рабы, которых не считали за людей. А в нашей Русской православной цивилизации в девятнадцатом веке палачами были, почти исключительно, сидящие в тюрьмах уголовники.
   - Гнусное полицейское ремесло, - ироническим тоном повторил Логвинов. - А как же чины конвойной команды, в схватке с которыми "подлежащая арестованию особа исполняла свою последнюю волю." Помнишь ты рассказывала, Женечка, как они приводили в исполнение высшую меру до появления Золотого Палладина.
   - Такой исход воспринимался всеми как несчастный случай, вследствие неосторожного обращения с оружием. Подобных эпизодов за всю историю Империи вообще-то было немного. К тому ж во всех из них тот, кого брали под стражу, фактически сам бросался на мечи конвоя. По-существу это было самоубийство, стилизованное под схватку.
   - Что-то вроде харакири у японцев, в Дальневосточной цивилизации, - сказал Борис Исаевич. - Когда осужденному самураю, предоставлялась возможность самому привести смертный приговор в исполнение.
   - Да, что-то вроде, - согласилась Женя.
   - Но отработка на полигоне действий арбалетчиков против кирасир этот вряд ли случайность. Это нечто совсем из другой оперы. Эдакий симптомчик... - Логвинов покачал головой. - Однако, не будем впадать прежде времени в мрачность. Глядите какое у них в природе ликование.
   Подобная гигантскому скорпиону галера под лейб-штандартом наследного принца швартовалась к дебаркадеру напротив беломраморной лестницы. Стоявшие на верхних ступеньках лестницы питомицы принцессы Орхидеи приветственно махали руками принцу Гладиусу и прибывшим с ним кавалерам. Стоящая впереди патронесса Гимназии выражала свою радость сдержанней, оставаясь в образе исполненной величавой приветливости знатной дамы , но чуствовалось, что это дается ей не без труда В глубине подступавших с обеих сторон к лестнице садов загорались разноцветные фонарики, слышалась музыка.
   - Бывает, правда, еще дуэль со смертельным исходом: "до первой и последней крови" - заметила Женя.
   - "До первой и последней крови"? - переспросил Логвинов. Это как?
   - Один из дуэлянтов выражает пожелание, исполнить свою последнюю волю.- пояснила Женя. - Его противник принимает это пожелание к сведению и ...
   - Приводит в исполнение? - спросил Борис Исаевич.
   - Да, приводит в исполнение последнюю волю своего противника. - ответила Женя.
   В затопившей дисплей синеве теплой ночи, легкий ветерок шевелит листву садов. Волны с рокотом набегают на берег. Вдоль полосы прибоя прогуливаются двое.
   - Исполнить все желания Вашего Высочества: мой долг! - Элронд преклонил колено, положив руку на эфес палаша. - Ваше Высочество...
   - Орхидея, глупый мальчик, Орхидея... Меня зовут Орхидея, для некоторых: Хидди, - принцесса присела перед Элрондом, протянув руки, взьерошила его волосы. Затем, расстегнув платье, коснулась пальцем своей груди, сказала смешливо-повелительно:
   - Поцелуйте ее, доблестный Джордж Элронд!
   Он целовал ее тело, нежно мерцающие звезды смотрели из небесной выси на Джорджа и Орхидею , неутомимый прибой лизал им ноги.
   Из ярко освещенного павильона, стоящего в померанцевой роще неподалеку, раздавался веселый гомон дружеской пирушки. Внезапно шум застолья стих, послышался твердый, слегка насмешливый голос.
   - Я вижу, молодой человек, ваш клинок томится в ножнах, - в голосе Гарольда Бедуира, коменданта Фарфорового Дворца ощутимы были отеческие нотки. - Я и сам в ваши годы... - Бедуир вздохнул ностальгически, - Итак, я утверждаю, что дамы, ну, скажем, Лотиана, затмевают своей красотой Соперниц Вечности из вашего родного Валинора. А вы... - Бедуир поощрительно посмотрел на сидящего напротив юного портупей-кавалера. Тот встал и с коротким поклоном сказал:
   - Я прошу Ваше Высокопревосходительство взять свои слова обратно и признать, что никакие красавицы в подлунном мире не сравнятся с дамами славного графства Валинор.
   Бедуир одобрительно кивнул юноше и проговорил свою реплику:
   - Взять свои слова назад... Даже, если бы господину портупей-кавалеру и вправду было бы желательно... Впрочем: что это я... Прошу великодушно простить: годы, знаете ли... Я бы охотно признал, благородный кавалер, справедливость ваших слов, если бы неземная красота дам Лотиана... Как бишь это говорится? В общем: я отказываюсь взять свои слова обратно.
   - В таком случае я надеюсь, что Ваше Высокопревосходительство окажет мне честь принять вызов и разделить со мной схватку до первой крови, - портупей-кавалер снял с запястья и бросил на стол перед Бедуиром чеканный серебряный щиток.
   - До первой крови... Отчего так скромно, молодой человек? Бедуир накрыл брошенный ему серебряный щиток ладонью и изучающе смотрел на портупей-кавалера. - Сегодняшний вечер прямо таки создан для последнего пролития крови. Впрочем, лучше, если это произойдет на рассвете, ночь так нежна... Вы не откажетесь, я надеюсь, портупей-кавалер, помочь старшему товарищу исполнить его последнюю волю. Возраст знаете ли... Ощущения и краски этого мира уже меркнут...
   - До последней крови... - юноша побледнел, на лбу у него выступили бисерные капельки пота. Затем, весь подобравшись, он звякнул шпорами под столом, сказал напряженным голосом:
   - Желание Вашего Высокопревосходительства будет в точности исполнено. Соблаговолите назначить время, место и род оружия.
   - Вот оно это самое: "схватка до первой и последней крови", Андрей Кириллович оживился - Но, вроде бы, власть предержащие отнюдь не собираются замочить Гарольда Бедуира? Или уже были звонки, вызовы на ковер? Как там его личное дело, Женечка?
   - Чистое личное дело, никаких звонков, вызовов на ковер, напротив того: готовится высочайший рескрипт на его имя с просьбой не торопиться с исполнением своей последней воли. - отвечала Женя, Просто...
   - Просто... "Наслаждения и краски этого мира уже меркнут..." - понимающе кивнул Андрей Кириллович.
   - "Ощущения и краски..." - поправила Женя.
   - Ну да, конечно же, "Ощущения и краски..." - с готовностью отозвался Андрей Кириллович. - Впрочем, и по части наслаждений... "Ночь так нежна"... Этот Гарольд Бедуир не теряет времени даром.
   Ветер стих. Море тихо дышит, посеребренноев светом Луны. По лунной дорожке плывет в призрачном нежном свете черная гондола. Мерцающий нимб седых волос окружает голову сидящего на корме Гарольда Бедуира. Рядом с комендантом Фарфорового Дворца простенькой внешности, смешливая элояночка - вся как наливное яблоко. Бедуир развлекает свою даму , излагая в лицах какой-то придворный анекдот. Экспромт этот вознагражден вполне : слушательница, изнемогая от смеха, валится на колени расказчику, тычась в них разгоряченным лицом как слепой кутенок. Генерал, поглаживая элояночку по спинке, говорит ей что-то ласково-урезонивающее.
   - А что, Женечка, Бунин и Амаду присутствуют в списке литературы, - спрашивает Логвинов, - или их вытеснила Эммануэль Арсан?
   - Присутствуют, не вытеснила, - сухо отвечает Женя.
   Подняв голову к звездам Бедуир, выходит из моря, неся на руках подругу, дарованную ему под занавес программой TOYNBEE. Они вступают под сень прибрежной рощи. Бедуир бережно опускает драгоценную ношу на мягкий ковер из опавших листьев. В бархатной теплой ночи молочно белеет тело женщины, мужчина благодарно целует ее руки, женщина притягивает его к себе, обняв за шею.
   - Я давно хотел спросить, - кашлянув говорит Борис Исаевич, - откуда на Британских островах кокосовые пальмы, страусы, игуаны?
   - В отчете Вейнгартена это обосновано. Успехи генной инженерии позволят акклиматизировать в Британии тропические виды животных и растений. Ну и британский климат изменится к лучшему. Согласно Уэллсу за восемьсот тысяч лет произошло значительное потепление: за счет процессии земной оси или по другим естественным причинам. - выдает справку Ветчинкевич. - В концепции покойного Юрия Григорьевича причина потепления другая: в Верхнем Мире, в космосе то-есть, перволюдьми создана система спутников, управляющих климатом, защищающих Землю от падения астероидов и т. п.
   - Системой противоастероидной защиты заморачиваются уже сейчас. - замечает Логвинов, - Можно бы и климатом управлять, но опасение имеют касательно непредвиденных последствий, нет математических моделей, удовлетворительно описывающих все стороны такого вмешательства в природу.
   - Сейчас нет, со временем появятся, - бодро говорит Борис Исаевич, - нет пределов познанию.
   - Нет пределов? - Логвинов с сомнением качает головой, - Ой ли? Один из законов имени Коммонера как раз об этом . "Природа знает лучше". Опять же, и теорема Геделя на сей предмет не обнадеживает. Помните наш разговор об этом, когда Хью Мерлин еще опортунизьм разводил касательно желательности полного решения морлокского вопроса. Перед тем, как на арене истории появился Эрнест Гарданна, замочивший всех певунов Британии.
   - Помню, - кивнул Толстов, - Кстати, Женечка, где можно достать книгу Генденштейна, которую рекомендовал мне по данному вопросу прочесть Андрей Кириллович? Эту самую "Алису в стране математики". Харьковский автор, а книгу его у нас невозможно достать.
   - Я попробую связаться с самим Львом Элиевичем, - отозвалась Женя, - через 27-ую школу, она теперь будет лицеем.
   На дисплее Бедуир стоял возле чернеющей на полосе прибоя гондолы. Достав из нее одежду пошел к дожидавшейся в роще подруге. Помог ей одеться, закутал в плед. Она неотрывно смотрела на него, будто желая получше запомнить. Он, исполненный благоговения и благодарности не смел больше касаться ее, только целовал ее руки и молчал от перехлестывающего через край ощущения полноты бытия.
   - А как же перволюди, сумевшие создать космическую систему управления климатом, новые экологические системы, превратить Британию в цветущий сад? - нарушил молчание все время о чем-то размышлявший Борис Исаевич. - Им удалось обойти этот самый закон Коммонера?
   - Как раз на нем они и обломались, - отозвался Логвинов, было немало глобальных катастроф, пока все устаканилось. Цивилизация перволюдей приказала долго жить, элои и морлоки обитают на ее руинах. Правда, осталась работающая как часы космическая система, стабилизирующая климат, делающая погоду абсолютно предсказуемой, ну и всякие приятные мелочи вроде сундуков фей - копирующих разные-всякие предметы первой необходимости от дамского неглиже до ракетометных снарядов включительно. Потому-то элои и уверены, что достаточно Цветничка и мочилова в подземке для сохранения навечно их прекрасного мира(То-есть разумеется: не для всех прекрасного, но для простого элойского человека, не берущего лишнего в голову, будь он Меченосец, созидателишка, или пастбищный элой ... Эти: пастбищные, пожалуй, счастливей всех).
   Утреннее солнце красит нежным цветом прибрежный утес. По краям вмурованного в вершину утеса бронзового диска стоят секунданты: по семь человек от каждого из дуэлянтов. Под их пенье посреди диска кружатся в мерцающем мареве звенящей смертоносной стали Бедуир и его противник - юный портупей-кавалер. Пенье секундантов подобно весеннему рычанью играющих леопардов. Вот, этот хрипловатый хорал на мгновенье пресекся. Женя порывистым движением перевела дисплей на режим покадрового просмотра. Дуэлянты застыли во встречном выпаде. Бедуир улыбнулся своему противнику, тот еле заметно кивнул, приставив острие палаша к сердцу коменданта Фарфорового Дворца. Бедуир рванулся вперед, затем резко качнулся назад, на его белой рубашке расплывалось алое пятно. Портупей-кавалер, отбросив оружие, шагнул навстречу противнику, заключил в обьятия его бессильно оседающее тело.
   - Я где-то видел нечто подобное, - заметил Логвинов, - в каком-то польском фильме.
   - "Пепел и алмаз", - отозвался Борис Исаевич, - там сын, террорист из Армии Крайовой, убивает отца-коммуниста, а потом сам...
   - Да, "Пепел и алмаз", отец и сын. Польша: форпост Западной христианской цивилизации... А Россия... - взгляд Андрея Кирилловича затуманился. - Что у них там дальше? Ну да, все обычным порядком: подготовка к прощальному банкету благородного Гарольда Бедуира. А что: юный герой, сразивший Его Высокопревосходительство, тоже примет участие в этом банкете?
   - Нет, это было чересчур даже для Меченосцев.- ответила Женя. - Элронд под каким-то благовидным предлогом забирает его с собой в Тангодримский арсенал. Вот они уже туда плывут.
   На дисплее в морской синеве белел парус посыльного судна. Вот судно уже входит в тангодримскую гавань - узкую полоску воды между стеной гранитных скал и полуразрушенным молом. Элронд поручил вновьприбышего портупей-кавалера заботам дежурного пажа, принял рапорт сменного оружейного мастера, вместе с ним направился к тростниковому навесу, под которым лежал на земле длинный ряд белесых, мохнатых тел. Возле одного из них стоял, разглядывая, Берен.
   - Мрут как мухи, - тоном скорее утвердительным, чем вопросительным произнес Элронд, кивая в сторону лежащих на земле морлоков.
   - Да, не помогает даже дополнительный мясной рацион, - отозвался Берен.
   - Дополнительный мясной рацион? - рассеяно переспросил Элронд.
   - Ну да, парочка крыс ежедневно. Ты же сам дал команду устроить крысиный питомник в подвале морлокских казарм, - Берен поморщился, - Экая мерзость!
   - Морлоку: морлоково, - примирительно сказал Элронд. - Надо же что-то предпринять. Если они будут подыхать и дальше по две, три дюжины в день, через месяц арсенал остановится. Пусть уж лучше жрут крыс.
   - Пусть бы дохли хоть сотнями. Этого добра теперь... - Берен сделал пренебрежительный жест. - Толпы морлокского быдла болтаются нынче по подземке, не зная куда себя деть ... После истребления певунов морлоков можно брать голыми руками.
   - Да, сырого морлокского материала предостаточно: необученного, небитого. Но пока они попривыкнут к арсеналу, проходит время, муштровать их поначалу хлопотно ... Опять же, если по человечески... - покосившись на Берена Элронд примолк.
   - По человечески... - саркастически повторил Берен. - Твои трогательные заботы о бесесом сброде остаются втуне: как они дохли , так и продолжают дохнуть: прикорм из крысятины делу не помогает, не от плохой пищи эта напасть на них...
   - Ты прав, пожалуй, - согласился Элронд, - не от плохой пищи они мрут. А отчего, как думаешь?
   - Отчего? - Берен пожал плечами. - Подземный Мир подобен огромному муравейнику. А зачем жизнь муравью из муравейника исторгнутому?
   - Муравью, потерявшему свою муравьиную Тропу Служения... задумчиво проговорил Элронд. - Потерять Тропу Служения или перестать чуствовать сокровенный смысл Служения... Видал парня, который прибыл со мной? Он сегодня утром помог генералу Бедуиру исполнить свою последнюю волю...
   - Генералу Бедуиру? - Берен, похоже, не слишком заинтересовался. - Коменданту Фарфорового Дворца? Дуэль до первой и последней крови?
   - Да, до первой и последней, - отозвался Элронд. - Бедуир сам спровоцировал вызов на дуэль. Потом дал понять, что желает исполнить свою последнюю волю. Дескать: ощущения и краски этого мира начинают меркнуть...
   - Ты это к чему? - Берен глядел на Элронда сощурившись. - К чему ты заговорил про Бедуира?
   - Да так. Все таки человек исполнил свою последнюю волю. Ты его знал, кажется. - Элронд отвел взгляд. - Пошли глянем: как там бронеколпаки для истуканов.
   Элронд отпустил сменного мастера, вместе с Береном двинулся к порталу, темнеющему в закопченой стене кузнечного цеха. Посреди огромного зала возвышался самоходный истукан, водружавший на плечи другому, коленопреклоненному, цилиндрический железный колпак. У дальней стены цеха стояло десятка два истуканов, уже увенчаных такими колпаками: грубосклепанными, покрытыми окалиной.
   - Это для Громоносного? - кивнул головой в сторону истуканов Берен.
   - Нет, Громоносный уже укомплектован и передислоцирован в Камелот. Еще два полка: Егерский и Конногренадерский будут посажены на самоходных истуканов. Подземка беспокоит. - ответил Элронд.
   - Беспокоит? - переспросил Берен. - Разве с тех пор как Эрнест Гарданна ликвидировал морлокских певунов...
   - Муравьи, даже исторгнутые из муравейника, способны причинить немало хлопот, возможно... - грохот кузнечных молотов, приклепывающих бронеколпак к ходовому мостику истукана, заглушил последние слова Элронда. Он поморщился, переждал грохот и продолжал:
   - Боюсь, что Хью Мерлин прав: от хаоса, воцарившегося в подземке, будет больше беды, чем от направлямых певунами активных действий морлоков против наших гарнизонов.
   - Понятненько: дьявол святого Августина это будет вещь посильнее дьявола манихеев, - вклинился в диалог на дисплее Логвинов.
   - Как вы сказали: дьявол святого Августина? - переспросил Толстов.
   - Этого я набрался у Роберта Винера, - отозвался Андрей Кириллович.
   - У Роберта Винера, отца кибернетики? Он что: писал об ипостасях дьявола. - Борис Исаевич не вполне чуствовует стык наук демонологии и кибернетики.
   - У него самого, - любезно осклабился Логвинов, - и именно в предисловии к какому-то труду по кибернетике. Как бишь он называется? Я читал еще в годы туманной юности, название запамятовал. Может что напутал. В общем значицца так: Бог это сила, водворяющая во Вселенной порядок, а может - просто одно из имен этого самого порядка. Дьявол манихеев: нехороший человек(то-есть не человек, а демон там или...). И этот самый редиска, вредитель: дьявол манихеев активно и целенаправленно мешает Богу навести в мире порядок.
   - Вредитель: это понятно, - кивнул Борис Исаевич, - с дьяволом манихеев мне понятно. Активный носитель злого начала, вроде морлокского певуна, организующего натиск слуг Тьмы на Форност и другие цитадели Империи. А дьявол святого Августина?
   - А дьявол святого Августина: просто мировой хаос, противостоящий мировому порядку. Ежели в терминах термодинамики: энтропия. Хаос, воцарение коего в подземке так беспокоит Элронда и Мерлина. - Андрей Кириллыч несколько неожиданно для самого себя заговорил тоном выспренным. - Беспокоит потому, что беспорядок устанавливается сам собой, а для поддержания порядка необходимы усилия( так, ежели по-простому, формулируется второй закон термодинамики).
   - Но устранение морлокских певунов: направляющей и организующей силы... - начал Толстов.
   - Именно, дражайший Борис Исаевич, - на губах Логвинова играет улыбка снисходительного сожаления, - наши доблестные Меченосцы замочили певунов, дьявола манихеев, активное зло, направляющую и организующую силу подземки. Теперь им предстоит столкнуться лицом к лицу с дьяволом святого Августина: хаосом, лезущим из всех щелей. С беспределом наподобие того, что имел место быть при кончине Эллинской цивилизации. Когда варвары пытались спасти захваченную ими империю, а коренным римлянам все было глубоко параллельно... Загрузите-ка нам Камелот, Женечка.
   Натужно с хрипом дышаший морлок бежал по середине улицы, шарахаясь от фонарных столбов. Его настигал стук конских копыт по брусчатке. В конце улицы показались двое кирасир. Передний поравнялся с морлоком, привстал на стременах. В желтом свете уличного фонаря блеснуло лезвие палаша. Морлок пошел боком, упал, схватившись руками за рассеченную грудь. Под ним растекалась по мостовой темная лужа крови. Ночной сторож, высунувшийся из чердачного окна серо-розового углового дома, указывал кавалеристам на две белесые фигуры. Они бестолково метались в пятне света, падающего на мостовую сквозь кремовые шторы из защищенного узорной решетчатой ставней окна. Второй кирасир повернул лошадь, поднял ее на дыбы. Всхлип стали, рассекающей живую плоть. Служитель Тьмы развален надвое: от плеча до бедра. Его товарищ пытается спастись бегством из светлого круга, натыкается на дерево, сползает наземь с разрубленым черепом, обнимая ствол дерева руками. Кирасиры, не успев обтереть кровь с клинков, поворачивают лошадей и спешат на зов трубы, раздающийся со стороны дворцовой площади. В возвышающейся на площади громаде здания военного министерства огни горят лишь в кордегардии, комнате дежурного адьютанта, да еще в трех окнах на втором этаже. Стоящий у одного из этих окон маркиз Гарданна смотрит вниз на площадь, на памятник Араторну Каллингу, у подножия которого конные латники крутятся в толпе похожих на призраки белых существ. Всадники размахивают палашами как пьяные, их лошади, храпя, тяжело подымаются на дыбы, морлоки бьются в агонии под копытами элойских коней.
   - Что там, маркиз? - спрашивает принц Гладиус, сидящий на атласной кушетке в охотничьем камзоле и заляпанных грязью сапогах. У ног принца его любимый охотничий пес. Гладиус кормит его жареной драконьей печенью из порцелинового бочонка. Перед кушеткой стоит солидной комплекции мужчина в золотисто-коричневом бархатном кафтане: мэтр Сногдрас, член гильдии трактирщиков, поставщик двора. Чуть поодаль, прислонившись спиной к двери, стоит глава этой почтенной гильдии: Сэм Наркисс. Папаша Наркисс, против своего обыкновения, вид имеет строгий и даже, пожалуй, суровый.
   - Морлоки, ваше высочество, - отвечает на вопрос принца маркиз, - дюжины две или три. Должно быть вылезли из незапертого канализационного люка.
   Морлоки... - брюзгливо повторяет принц, - Морлоки в столице, под моими окнами. Продолжайте, любезный.
   Последняя фраза относится к Сногдрасу, читающему, запинаясь, многословную жалобу на неподобающее поведение панцер-пажа Артура Феанора. Означенный паж оскорбил почтеннейшего Сногдраса действием и, паче того, словом, задевающим фамильную и сословную честь поставщика двора. Суть происшествия была в следующем.
   Ночной покой домочадцев Сногдраса был нарушен появлением в его саду морлоков. Привратник подал положенные сигналы тревоги, на которые явился сначала дозор камаргских стрелков и вслед за ним патруль полка Серых Кирасир, в коем означенный панцер-паж Артур Феанор нес службу в свите командира одного из эскадронов. Хозяйка дома пригласила доблестных кавалеров почтить своим присутствием ее жилище . По сложившейся традиции один из кавалеров, должен был оставаться в доме до утра, дабы рассеять страх и тревогу обитавших в нем дам. Начальник патруля поручил эту приятную миссию Артуру Феанору, чем уже нарушил приличия, ибо принять такое приглашение мог только Меченосец в офицерском чине. Сногдрас позволил себе обратить внимание начальника патруля на сие обстоятельство за что подвергся оскорблениям словом и действием со стороны злополучного пажа...
   Принц Гладиус с трудом преодолевал искушение позвать лакеев и приказать им вытолкать докучливого жалобщика взашей. Но репутация "народного принца" обязывала. К тому ж Сэм Наркисс ввязался в эту историю явно неспроста. Добрейший Сногдрас склонен был простить Феанору его выходку, вполне обьяснимую юношеской горячностью. Но гильдия трактирщиков в лице ее главы потребовала от пострадавшего защиты всеми доступными средствами его личной чести, равно как чести корпорации и сословия Созидателей Насущного. Буде оскорбленный Сногдрас потребует сатисфакции, он может рассчитывать на поддержку всей корпорации. В противном случае он вынужден будет покинуть ряды славной гильдии трактирщиков. Все это было изложено Сногдрасу Сэмом Наркиссом, посетившим коллегу на дому с изьявлениями сочуствия и поддержки. Наблюдавший их беседу на дисплее Борис Исаевич Толстов усомнился было в успехе предпринятого Сэмом Наркиссом демарша. Но Женя Ветчинкевич привела аналогичный пример, отраженный в мемуарах Стендаля. Некий мелкий стряпчий был оскорблен в театре принцем крови. Дело происходило во Франции незадолго до великой революции, изменившей лицо Западной христианской цивилизации. Стряпчий склонен был простить принцу оскорбление. Но корпорация, к которой он принадлежал, заняла позицию, аналогичную позиции Сэма Наркиса. Стряпчий подал в суд на принца и выиграл дело. Этот прецедент убедил Бориса Исаевича, усмотревшего к тому же в позиции Сэма Наркиса принципы, схожие с положениями статьи В.И. Ленина "Партийная организация и партийная литература".
   - Эти, с позволения сказать, художества, перлы красноречия означенного панцер-пажа Артура Феанора, - обильно потея читал Сногдрас, - наносят моральный урон сословию Созидателей Насущного, представляющему собой основание государственной пирамиды...
   - Вот как: основание государственной пирамиды, - принц и его пес с вежливым интересом посмотрели на жалобщика.
   Под этими взглядами Сногдрас попятился назад, Наркисс отделился от дверного косяка, готовясь прийти на помощь собрату по гильдии.
   - Как вы сказали любезнейший: "художества", - маркиз Гарданна решил вмешаться в беседу принца с представителями обожаемого им народа. - у вас, полагаю, приведены эти "перлы красноречия"? Вы позволите? - маркиз взял из рук Сногдраса жалобу и стал внимательно ее изучать. Гладиус воззрился на Гарданну недоумевающе, Сногдрас со страхом, Сэм Наркисс - заинтересованно. Маркиз некоторое время читал, что-то отмечая ногтем на полях, потом, обращаясь к принцу, заговорил:
   - Я усматриваю, ваше высочество, в приведенных в этом документе речениях Артура Феанора рифму и размер, присущие сочинениям поэтическим...
   - Послушайте, маркиз, какие, во имя Тьмы, "сочинения поэтические", - перебил Гарданну Гладиус, - Любой капрал Стражи Благочиния... Впрочем, нет, далеко не любой... Артур Феанор по части... э... словесности мастер непревзойденный. Но все ж... - принц умолк в некоторой растерянности.
   - Речь идет не о поэзии, а о сквернословии, с позволения Вашего Высокопревосходительства, - с достоинством заговорил Сэм Наркисс, - каковое сквернословие...
   - Но здесь нет ни слова о сквернословии, - с живостью перебил Гарданна, - напротив: пишется о художестве и перлах красноречия.
   - О художествах, с позволения Вашего Высококопревосходительства, - подал голос несколько осмелевший Сногдрас. - во множественном числе.
   - Тем более: во множественном числе, - с улыбкой подхватил маркиз, - художества и перлы красноречия во множественном числе...
   - Не вижу какое это имеет касательство к настоящему делу? прервал его принц. - Ну хорошо, допустим, эта... словесность Артура Феанора имеет черты поэтического творчества, допустим: в ней есть даже художественные достоинства. Что из того?
   - С позволения Вашего Высочества и Вашего Высокопревосходительства, - Сэм Наркисс, поклонился принцу и Гарданне, дождался разрешающего кивка принца и продолжал:
   - Слова "художества" и "перлы красноречия" упомянуты в жалобе достопочтенного мэтра Сногдраса в переносном смысле, если позволено так выразиться, иронически...
   - Иронически?! - возвысил голос Гарданна. - Задета честь сословия Созидателей Насущного, кое являеется основанием государственной пирамиды, ее, можно сказать, седалищем, - маркиз воздел очи горе. - И один из столпов этого сословия, - Гарданна отвесил легкий поклон в сторону жалобщика, - позволяет себе иронизировать по сему поводу? Не верю! Мэтр Сногдрас! Подтвердите, я прошу Вас, что в вашей жалобе нет ни грана низкого зубоскальства, что слова "художества" и "перлы красноречия" упомянуты вами вполне серьезно.
   Вконец потерявшийся Сногдрас лишь беззвучно открывал и закрывал рот, подобно рыбе, вытащенной на берег. Сэм Наркисс попытался было прийти на помощь собрату по гильдии, но его опередил принц Гладиус.
   - Да, он признает, что... Признает истинными, все утверждения Вашего Высокопревосходительства, - Гладиус повернулся к Гарданне. - А теперь, когда он это признал... мы, да мы все признали, что Артур Феанор в ту злополучную ночь услаждал слух мэтра Сногдраса высокой поэзией , а не... Скажите, во имя Тьмы, маркиз, для чего вам это нужно?!
   - Для того, ваше высочество, - отвечал серьезным тоном Гарданна, - что единственным препятствием к пожалованию Артуру Феанору офицерского чина было полное отсутствие у означенного Феанора способностей к стихосложению. К такому выводу пришли в свое время чины аттестационной комиссии. Теперь, коль скоро выяснилась ошибочность этого вывода...
   - Я, кажется, начинаю, понимать, - перебил его принц, - и что вы предлагаете?
   - В связи с вновь открывшимися обстоятельствами считать Артура Феанора давно уже состоящим полноправным членом славного офицерского корпуса Империи. - тем же тоном продолжал маркиз. - С учетом этого обстоятельства ночной инцидент между мэтром Сногдрасом и Артуром Феанором предстает совсем в другом свете.
   - То-есть, Ваше Высопревосходительство, Вы изволите считать этот инцидент дружеским обменом любезностями? - с ухмылкой спросил Сэм Наркисс.
   - Да, - отвечал Гарданна, - это был дружеский обмен любезностями, в ходе которого Артур Феанор, несколько вышел за рамки этикета, будучи в состоянии поэтического вдохновения. Состоянии, вполне понятном, учитывая красоту, несравненной госпожи Сногдрас, - Гарданна улыбнулся жалобщику.
   - Вот еще один пример гибкости традиционного образа мышления, -академическим тоном прокомментировал Андрей Кириллович. - Артур Феанор : мэтр элойской словесности. В нашей Русской православной цивилизации такие тоже были - Барков, к примеру. Впрочем, наша нынешняя литература и Баркова бы в краску вогнала; Помнится, одна дама в "Огонек" по сему поводу жаловалась: "Что ни откроешь: либо голая баба, либо Брежнев. Хорошо еще, что не голый Брежнев...".
   На дисплее Сногдрас и Наркисс с умильными физиономиями пятились к двери, принц Гладиус провожал их с кисло-сладкой миной. Маркиз Гарданна уже успел откланяться и ехал ночным Камелотом в карете с занавешенными окошками. Команда камаргских стрелков возле памятника основателю династии Каллингов навьючивала на своих страусов трупы морлоков. Гарданна рассказывал сидевшей рядом с ним, плачущей от смеха круглолицей девушке перипетии рассмотрения дела об оскорблении Сногдраса Феанором. Карета выехала на набережную и покатила по ней вдоль фасада Главного Управления Имперской Службы Испытания Тьмы. На втором этаже хмуро-помпезного здания Управления бессонно горели зашторенные красным окна.
   Небо на востоке чуть заметно посветлело, в кабинете Генерального Инквизитора догорают свечи в массивных бронзовых кандеблярах. Нахохлившийся, как больная птица, Гендальф сидит за своим столом и слушает рапорт столичного полицмейстера. На диван у стены брошен мохнатый кавалерийский плащ, из-под его обшитого золотым галуном воротника виден уголок потертой кожаной подушки.
   - Сорок семь случаев за эту ночь, ваше превосходительство, говорит полицмейстер: моложавый, подтянутый cтатс-советник в небесно-голубом, с иголочки, мундире Стражи Благочиния.
   - Пятьдесят три, советник, - поправляет полицмейстера Гендальф, - еще о шести мне доложили как раз перед вашим приходом. И во всех случаях морлоки попали в город через канализационные люки. А за состояние запоров на люках отвечает столичная полиция. Не мешало бы вам подтянуть своих людей, советник.
   - Столичная полиция старается быть на высоте своего положения, генерал. - не дождавшись от собеседника положенного по табели о рангах титулования "превосходительством", статс-советник решает и сам упростить служебный этикет.- Как показало расследование, все люки были взломаны изнутри, морлоками, с помощью каких-то устройств большой мощности, коими Владыка Тьмы снабжает своих слуг .
   - И свет уличных фонарей им не помешал? Свет не отпугнул морлоков? Или фонари были неисправны? - Гендальф, кажется, не заметил протокольного демарша статс-советника.
   - Фонари были в полной исправности, ваше превосходительство. - всосанное с молоком матери чинопочитание перевесило в душе полицмейстера соображения личного престижа. - Но, видимо, что-то гонит морлоков из Подземного Мира. Что-то более сильное, чем их врожденный страх перед светом.
   - Да, именно "что-то". - Гендальф устало смотрел мимо собеседника. - Что-то, не имеющее ни имени ни образа. Благодарю вас, ваше превосходительство. Прошу простить мне мой тон. Не вашему, а моему ведомству следует подтянуться. Не смею более задерживать, ваше превосходительство. Прошу вас поддерживать самую тесную связь с моим представителем подполковником Финвэ.
   - "Что-то не имеющее ни имени ни образа". - Логвинов подмигнул Толстову, - Хаос, беспредел, дьявол святого Августина, ежели по-простому. Гендальфу можно только посочуствовать. Дьявол святого Августина: это тебе не морлокские певуны, вредители, ликвидацию коих так лихо провел Эрнест Гарданна. Да и морлокам не позавидуешь. Каково простому морлокскому человеку из развитого сатанизма, руководимого и направляемого певунами, попасть в беспредел... Сменить дьявола манихеев на дьявола святого Августина... Да, у пролетариата Подземного Мира положение сейчас, как у этих бедняжечек, которым Михаил Сергеич спустил указание проявлять инициативу, но не обьяснил: как проявлять...
   Гендальф устало откинулся на спинку кресла. За окнами кабинета светало. В дубовую панель сзади письменного стола кто-то тихо поскребся. Сэр Роберт прорычал нечто добродушно-утвердительное. В панели приоткрылась дверка, в кабинет скользнула худенькая, легкая как солнечный зайчик молодая женщина. Посмотрела на Гендальфа, потом на застеленный плащом диван, укоризненно покачала русой головкой. Взяв Генерального Инквизитора за руку как ребенка повела в жилые покои. Прошли в облицованную пестрым мрамором ванную комнату. Гендальф с отеческим ворчанием позволил освободить себя от палаша, портупеи и прочей сбруи охранителя империи. Сбросил одежду, с наслаждением погрузился в теплую воду, смежил веки. В сладкой дреме ему привиделась залитая солнечным светом широкая река, медленно приближающийся желто-песчаный берег, пестреющая легкими светлыми одеждами толпа на берегу. На фоне этой толпы сгустком мрака выделялся кавалер в полном, вороненой стали, доспехе. Лицо кавалера закрыто решеткой забрала, но фигура его кажется Гендальфу смутно знакомой. Сквозь сон Генеральный слышит два пререкающихся голоса: негодующий своей домоправительницы Линды и другой: ломкий, юношеский , почтительно настойчивый, упоминающий имя Эрнеста Гарданны. Это имя возвращает сэра Роберта к реальности. Он вылезает из воды, накинув халат, выходит к посетителю.
   - Имею честь передать Вашему Превосходительству, срочное послание от Его Превосходительства Главного Хранителя Фарфорового Дворца генерал-командора Эрнеста Гарданны. - лихо отсалютовав камер-паж протягивает Гендальфу небольшой коричневый конверт. - Велено вручить лично в руки точно в час первой утренней стражи. Гендальф берет у пажа конверт, вскрывает. На вынутом из конверта листке бумаги твердым угловатым почерком написано:
   Сэр Роберт!
  
   С прискорбием душевным вынужден побеспокоить Ваше Высокопревосходительство. Что поделаешь - "Свобода - это осознанная необходимость". Так полагает некто мудрый и всеблагой, скрывающий свой лик за Черным Зеркалом. Означенная персона осчастливила Вашего покорного слугу неким пророчеством - скорее гаданьем, на манер гаданья уличной ворожеи. По смыслу сего гаданья покорнейший слуга Ваш доживет до лет столь преклонных, что вряд ли такое долголетие прилично истинному Меченосцу. Но гаданье сие дает случай, подобного коему не зафиксировано в анналах нашего ведомства. А именно - узнать истинную цену слову Всеблагого Всевышнего. Для чего покорнейший слуга Ваш вознамерился, как то прилично инквизитору, провести некое испытание. Испытание Всеблагого Всевышнего на предмет правдивости его, Всеблагого Всевышнего, слов. Я разумею прорчество-гаданье касательно моего долголетия. Означенное испытание я намерен провести посредством поединка с Золотым Палладином. Поединка, из коего, как известно Вашему Высокопревосходительству, никто еще не вышел живым. Но не может же железка в руках свихнувшейся механической куклы оказаться сильнее слова Всеблагого Всевышнего. А ежели означенная железка все ж окажется сильнее поименованного слова, то тогда какие же мы с вами, сэр Роберт, инквизиторы. Впрочем, при любых обстоятельствах, мыслимых и немыслимых, полагаю себя, инквизитором до мозга костей, способным, ежели того требует служебный долг, и у Всеблагого Верховного спросить ответа по всей строгости . А не спросить, сэр Роберт, не имею душевных сил! Ибо оправдать Всеблагого Верховного возможно, лишь получив доказательства того, что он не всесилен, что он не полновластный владыка людской судьбы, что порой железо и воля свихнувшегося на почве служебного рвения инквизитора могут оказаться сильнее Слова Его. Каковые доказательства, - за или против, надеюсь представить Вашему Высокопревосходительству, посредством поединка, начинающегося в дворике Золотого Палладина, в ту самую минуту когда Вы, Ваше Высокопревосходительство, читаете эти строки. Поспешите, Ваше Высокопревосходительство! Зрелище того стоит.
  
   Честь имею быть слугой
   Вашего Высокопревосходительства
  
   Эрнест Гарданна
  
   P.S. Не оставьте своим попечением моего самоходного истукана.
  
   - Линдочка! Одеваться, быстро! - Гендальф резко повернулся к пажу, - Дежурного адьютанта ко мне! Наряд внутренней охраны к дворику Золотого Палладина. Поживее, во-имя Тьмы!
   - Женя, а что у нас там с Черным Зеркалом? - Волнение Генерального Инквизитора Гендальфа передалось демиургу Толстову.
   - Я заложила в его файл детскую книгу-игру по экологии. Такая себе мини-энциклопедия по всем вопросам бытия, с примерами из мировой истории, законами Коммонера, принципом Ле-Шателье и прочим... Как бишь она называется? - Женя наморщила лоб. - "Человек и Вселенная"? Нет, заковырыстей: "Человек и Ойкумена", "Людина i Ойкумена" по украински, она на украинском языке издана. Тоже наши, харьковские авторы сделали по заказу Фонда Сороса.
   - А Золотой Палладин это, помнится, самоходный истукан, в поединке с которым исполняют свою последнюю волю Меченосцы, обвиненные в оскорблении величества. - лениво поинтересовался Логвинов. Но ведь Эрнест Гарданна, кажется, совсем наоборот: в фаворе?
   - Да, - кивнула Женя, - но формально с Золотым Палладином может сразиться каждый желающий. Правда, не зафиксировано случаев, чтобы кто-нибудь вышел из такого поединка живым. А Эрнест Гарданна действительно в фаворе, и обвинение в оскорблении величества ему не грозит.
   - Так какого ж!... - начал было Борис Исаевич, но осекся.
   Посредине дворика-колодца схватились золотая механическая кукла и человек в темнозеленом генеральском мундире. Человек шагнул навстречу мертвенному мерцанию вращающихся в руках золотого болвана стальных клинков. Егерский палаш опустился на плечо Палладина рядом с тумблером-выключателем, со звоном взлетел высоко вверх и, описав дугу, вонзился в оконную раму на втором этаже. Голова Эрнеста Гарданны покатилась по плитам дворика. Из перерубленных шейных артерий двумя тугими струями ударила кровь. Золотой истукан продолжал свой танец над обезглавленным трупом.
   - Вместе с генералом Бедуиром это уже пятый подобный случай. - угрюмо проговорил Гендальф, обращаясь к адьютанту. - Срочно подготовьте мне материалы о сановниках Империи, исполнивших свою последнюю волю в этом году. Особо обратить внимание на их связи с Хью Мерлином и "Пурпурной бабочкой". Поработать с братом исполнившего свою последнюю волю Эрнеста Гарданны. - Генеральный кивнул на труп внизу. - Да, поработать с братом Эрнеста Гарданны, Арагорном: маркизом Арнорским, министром изящных искусств. Пусть Арагорном Гарданной займется Имперская Прокуратура, так будет лучше. Теперь вот еще что: немедленно откоммандировать Джорджа Элронда в Фарфоровый Дворец, пусть обследует самоходного истукана Эрнеста Гарданны. Немедленно вытащить труп из дворика и обыскать. Вызовите камаргцев с петлями на шестах. Ну вы знаете: шесты , которые они используют при ловле страусов. Эти камаргцы ловкие, расторопные ребята, к тому ж отнюдь не робкого десятка...

***

   Пламя факелов загоняло мрак в дальние закоулки, освещая мозаичную карту на полу пещеры и сидящих вокруг нее членов Лилового Братства.
   Посреди простирающейся на три стороны, обозначенной лазуритовой пылью морской сини лежали Британия и Эйре, изображенные с помощью пестрой гальки и обломков раковин.
   Британия на карте вся была покрыта изумрудными, золотистыми, оранжевыми лоскутками пальмовых рощ и фруктовых садов, густо усеяна россыпями белых камешков, обозначавших города и Убежища Уины.
   Череп Неизвестного Первочеловека, вкопаный по самые глазницы в глину символизировал место, где происходило собрание.
   В стороне, куда был обращен взор пустых глазниц Неизвестного Первочеловека, лежал выложенный на карте красноватым песком Великий континент. В центре его на прорезанных древними каналами и каньонами пустынных равнинах тысячелетним сном дремали в знойном мареве мертвые города с исполинскими, смотрящими в небо изваяниями на площадях, руинами музеев и библиотек, хранящих тайны перволюдей.
   Ближе к живительному дыханию океана простиралась золотисто-изумрудная зона райских садов, теснимая кирпично-красным цветом пустынь. На побережье Срединного моря по обе стороны от дельты Роны темнела камаргская сельва.
   Арагорн Гарданна, опустив на лицо капюшон сиренево-серого балахона, сидел на табурете из драконьего позвонка среди окружавших мозаичную карту людей в таких же балахонах. Звуки полузабытого среди живых языка звучали под сводами пещеры: брат-пилигримм из Нижнего Камарга читал со связки пальмовых листьев вновь открытые фрагменты древнего эпоса "Рождение сущего". Напротив Гарданны сидел тощий как мумия человек, внимательно слушавший чтеца. Они обменялись едва заметными кивками и, дождавшись конца чтения, встали и направились к зиявшему черной пастью в стене пещеры выходу. Некоторое время шли по слабо освещенному плошками с пальмовым маслом лабиринту, наконец остановились перед обшитой листовой медью подобно днищу корабля дверью. Спутник Гарданны ударил в висящий в неглубокой нише маленький гонг, в двери на уровне человеческой груди открылось небольшое окошечко, за ним мелькнуло лицо, затененное козырьком вороненой каски. Гарданна протянул в окошечко два бронзовых жетона. Дверь со скрипом отворилась, открывая взгляду небольшое, вырубленное в скале помещение. Их встретил портупей-кавалер в форме отдельного батальона гвардейских егерей, охранявшего Фарфоровый Дворец.
   Портупей-кавалер, побрякивая аммуницией, подвел пришедших к стоящей напротив весело горящего камина конторке, за которой стоял абсолютно лысый, похожий на аиста-марабу безбровый старичок. Гарданна молча протянул старичку сложенный вчетверо листок пергамента с черно-золотым вензелем в уголке.
   Марабу придвинул поближе подсвечник с оплывшей свечой, огонек которой тускло отражался в темной поверхности полированного дерева, достал из конторки пухлую шнурованную книгу, царапая по пергаменту плохо очиненным пеликаньим пером, стал записывать что-то в книгу, часто сверяясь с переданным ему Гарданной документом. Покончив с этим, с поклоном вернул документ предьявителю , предложил следовать за собой во внутренние помещения Хранилища Неканонических Реликвий. Старичок явно без особого удовольствия покидал свое место рядом с живительным теплом очага и углублялся в сумрачные коридоры неканонического реликвария, уставленные бесконечными рядами шкафов с запыленными стеклами, прикрытых клеенчатыми покрывалами фаянсовых ванн, мраморных столов с лежащими на них запеленутыми мумиями. Серенький свет проникал откуда-то сверху через систему таких же запыленных как и стекла шкафов металлических зеркал. Они долго шли этими коридорами, спускаясь и подымаясь по каким-то лестницам, пока не достигли зала с куполообразным, выложенным полированной сталью потолком, с которого сочился все тот же сумеречный свет. Посреди зала возвышался громадный вздыбленный костяк, вдоль стен в застекленных витринах и на железных стояках размещались скелеты и чучела поменьше, принадлежавшие существам, казалось созданным горячечной фантазией какого-то безумного художника. Здесь были страусоподобные создания в два, а то и три человеческих роста, мощные, размером со слона животные, чешуйчатые панцыри которых обличали их родство с рептилиями, а шипастые снабженные массивными костными воротниками черепа наводили на мысль о носорогах, монстры, обьединяющие в себе черты крокодилов и летучих мышей.
   Гарданна сбросил на плечи капюшон, в сумраке зала тускловато заблестели золотые оскаленные пасти на пурпуре стоячего воротника генеральского мундира.
   Яркое пурпурно-золотое пятно в сочашейся с дисплея изжелта-серой мути привлекло внимание Толстова, набиравшего какой-то текст на клавиатуре соседнего компьютера.
   - Это что еще такое? Что делает в этом их палеонтологическом музее министр изящных искусств? Ох уж этот старый черт Гарданна! Все ему неймется... - Борис Исаевич загрузил файл с коментариями. - Ну да, это он, так сказать, в комиссии по научному наследию своего брата Эрнеста Гарданны. А музей неплох. Что у нас там заложено научно-популярного по допотопным чудищам? Обручев "Плутония", "За- терянный мир", ну дальше это уже специальная литература... Собственно говоря, для элоев не все эти чудища допотопные: есть ведь парк юрского периода на Нормандских островах.
   Под сенью огромного скелета за треногим столиком сидел чернобородый медвежковатый человек, подкрепляясь, как можно было судть по запаху, страусиной с чесночком колбасой и запивая ее вином из вместительной оловяной фляги.
   - Так это вы были художником-реставратором на последнем месте службы моего брата? - Гарданна направлялся к человеку за столиком, протягивая руку для приветствия. - Любезнейший кабинет-советник, генерал кивнул в сторону своего спутника, - много рассказывал мне о вас.
   - Имел честь и , можно сказать, счастье, - ответил чернобородый, с неожиданным для его комплекции проворством и даже не без грации выбираясь из-за столика и с поклоном щепотно касаясь генеральских пальцев, - Розамунд Розан, к услугам Вашего Высокопревосходительства.
   - Весьма рад знакомству. Однако, - генерал обращался теперь к своему спутнику, - чем, я как министр изящных искусств, могу быть вам, господа, полезен? Вам следовало бы снестись с моим товарищем по министерству, адмиралом свиты его величества Кверкусом Лакостом. Старина Кверкус собрал впечатляющую коллекцию бабочек, для которой в галерее принцессы Мальвины ... Но эти экспонаты... - генерал повел вокруг себя рукой, - впрочем, я, увы, не могу быть судьей в вопросах красоты. Наш несравненный балетмейстер Тулипон Вайя неоднократно говаривал мне, что я безнадежно путаю приятные пропорции с изящными, - он примолк, устремив взгляд на скелет существа, схожего с танцующим менуэт крокодилом. Неподалеку от витрины с этим скелетом возле стены зала стояла небольшая, примерно в полтора человеческих роста, ступенчатая пирамида, сколоченная из брусьев тяжелого красно-коричневого дерева. На ее ступенях скалили зубы потемневшие от тысячелетнего лежания в земле черепа: в самом низу обезьяньи: с мощными челюстями и низким покатым лбом, чем выше ступень тем больше челюсти поступались местом мозгу, на предпоследней ступени белел череп первочеловека с мощно вздымающимся лбом. Рядом с ним в порядке, явно обличавшем некоторую растерянность классификатора лежали грацильные элойские черепа и черепа морлокские: более грубые, с огромными глазными впадинами и острыми клыками . На вершине пирамиды стоял железный сундучок, с многочисленными сургучными печатями на крышке.
   Генерал походил вокруг пирамиды, глянул прищурившись на стоявший наверху сундучок и вернулся к треногому столику. Усевшись на пододвинутый Розамундом Розаном чурбачок какого-то окаменевшего дерева, по многолетней, вьевшейся в плоть и кровь привычке, щелкнул пальцами. Наступила неловкая пауза, потом Розамунд Розан сказал:
   - Если не побрезгуете, ваша светлость, вот, - Розан взялся за фляжку, - не сочтите за обиду-с...
   - Не сочту, голубчик, не сочту. Налейте и советнику немного. Ему это необходимо. Чрезмерная трезвость охранителю устоев ни к чему. Можете мне поверить: уж кому кому, а мне по службе... Ну и сами, конечно же выпейте с нами, трезвый пьяному не товарищ. Недурственно, даже весьма. Где вы, любезнейший Розан, нашли источник этого нектара? Как у вас тут, кстати, в отношении закуски?
   - Позволю себе порекомендовать вашей светлости вот это произведение папаши Мозеса, его трактир...
   - Какой же Лиловый Брат не знает заведения старины Мозеса? Этой фаршированной страусиной шеей он превзошел самого себя. Или это я нагулял аппетит, блуждая лабиринтами вашего хранилища, мимо этих... Бр...!
   - Еще вина, ваша светлость?
   - Благодарю, мэтр. Но все таки, расскажите же про источник нектара.
   - Прошу великодушно простить, ваша светлость. Здесь неподалеку в предместье живет вдова некоего виноторговца. Одинокая женщина, ваша светлость, нуждается в утешении и руководстве на кремнистой тропе жизни...
   - Да вы философ, господин Розан. А философия учит нас, что добродетель сама в себе несет награду. За прекрасных дам, друг мой Розамунд! Доброе винцо. Надеюсь и вдовушка...
   - Я попросил вас о встрече, ваше превосходительство, - вклинился в их беседу кабинет-советник, - не как министра изящных искусств Его Величества, а как брата и законного наследника исполнившего свою последнюю волю генерал-командора Эрнеста Гарданны. Его опасные умствования...
   - И из-за этой дребедени... - перебил его Гарданна, - из-за этих черепов на Пирамиде Сущего... В конце концов их разложила на ее ступенях человеческая рука, исходя из досужих рассуждений моего брата. Конечно на свете немало тайн и чудес, не предусмотренных Положением о Недреманном Попечении... Эти останки человеко-зверей в Пещере Каменных Топоров, морские раковины на вершинах гор, затонувшие города на дне морском... Мертвые города перволюдей, наконец, с их собраниями чудес... Опять же - ничто не вечно под луной. Какие-то изменения происходят в этой жизни. Наш государь пожаловал камаргским стрелкам штаны, пред тем ими не носимые. Быть может, всеблагой Всевышний даровал миру все эти курьезы: кости полулюдей-полуобезьян, окаменевшие останки чудовищ, морские раковины в горах, чтобы не в меру пытливым Хранителям вроде моего покойного братца было над чем поломать свои бедные головы. Возможно, собранные в этом зале редкости просто причуды Творца? В самом деле: что за государь без причуд? Государь без причуд - просто делопроизводитель на троне. Неужто на троне Вселенной сидит простой делопроизводитель?!
   - Ваш брат имел дерзость мыслить, что мы не сотворены по образу и подобию Всевышнего, а произошли от этих мерзких созданий, кабинет-советник негодующим жестом указал на черепа, разложенные на полках-ступенях Пирамиды Сущего. - Более того: мы, по его мнению, имеем с морлоками общих предков: перволюдей.
   - По образу и подобию... - Гарданна мельком глянул на говорящего, - не вижу противоречия, в конце концов можно помыслить, что эти, как вы изволите говорить, "мерзкие создания" просто черновые наброски к автопортрету Творца. Вообще не возьму в толк, чего ради сушить мозги над тем, что постижению заведомо не подлежит. Помнится, в бытность мою комендантом тангодримского арсенала некий маг-ротмистр подал рапорт по команде касательно уменьшения калибра Медных Драконов с одновременным расширением их утробы на предмет увеличения дальности боя. Толковый рапорт со всеми до него относящимися расчетами. Проверили сначала означенные расчеты, потом испытали во всей огнемечущей натуре на полигоне. Действительно, дальность боя стала не в пример больше. Правда, податель рапорта на первых испытаниях по несчастной случайности исполнил свою последнюю волю, Но истинность его утверждений была доказана к вящей силе и славе Империи.
   - Высшие Тайны... - начал было кабинет-советник, но Гарданна перебил его:
   - Я это к тому, что такие, к примеру, вещи как калибр, емкость утробы, дальность боя Медного Дракона может измерить любой выпускник Школы Магов, а измерив, проверить справедливость мнений коллеги касательно влияния калибра и емкости утробы на дальность боя. Притом проверить не единожды, дабы исключить влияние случайностей. А сотворение мира и человека Всевышним... Кто при сем присутствовал, и кто посмел бы повторить эти опыты Творца? Следственно: судить о таких предметах есть легкомысленная самонадеянность, а для лица, суждения коего об этих предметах есть его служебный долг... - он покосился на внимательно слушавшего его кабинет-советника, - Такое лицо должно руководствоваться исключительно преданиями и установлениями, данными нам от века, ибо само неизменное существование построенного на сих установлениях мира есть доказательство их истинности. Посему, я умствования своего покойного брата касательно общего устройства Вселенной всегда осуждал и осуждаю. К тому ж он и сам, насколько я знаю, от них в свое время отрекся. - Он снова посмотрел на кабинет-советника. Тот взял в руки глиняную кружку с вином, понюхал, поморщился и поставил кружку на стол. Гарданна, чуть пожав плечами, отвернулся от него, обращаясь к Розамунду Розану:
   - Тулипон Вайя рассказывал мне историю жизни своего дедушки по материнской линии Аконита Тофеллы. Этот Тофелла в бытность младшим архивариусом имперской канцелярии , сочинил поэму "Превращения Сущего", на страницах коей среди прочего высказал мысль о том, что эти симпатичные существа, - генерал кивнул в сторону обезьяньих черепов, - суть наши с вами предки. Писаниной этой заинтересовалось, Сокровенное Присутствие, дело дошло до коронного канцлера, светлейшего принца Соана (предобрый, как вспоминают современники, был старичок). Тот, чтобы выручить попавшего в беду по незрелости ума молодого человека из почтенной семьи, доложил обо всем вдовствующей императрице Гортензии. Государыня перво-наперво соизволила полюбопытствовать обстоятельствами, в коих набедокуривший архивариус писал свой опус. Ей было доложено, что Аконит Тофелла соорудил сей шедевр, во время ночных дежурств в канцелярии. После чего высочайше было определено расследовать следующее: не писал ли оный щелкопер свой пасквиль, находясь под воздействием помрачающего разум воздействия архивной пыли. Или же: безумные и безобразные идеи не посетили ли голову молодого человека вследствие чрезмерного употребления камаргского рома - обычного средства от тоски, рожденной возней с казенными бумагами . Предпринятое расследование полностью подтвердило августейшие предположения. Аконит Тофелла был переведен в канцелярию Училища Искусств с высочайшим предписанием о неукоснительном посещении всех балов, дававшихся в означенном Училище. На одном из балов он встретил прелестную Конвалию Валанк во всем сиянии ее тогдашних шестнадцати лет... . - генерал отхлебнул из кружки и ностальгически сощурился. - Да-с, одним из последствий этой встречи была новая поэма "Сад Сущего", в коей провозглашалось, что очарование похитительниц наших сердец, их душевные и телесные совершенства источник не могут иметь никакой иной, кроме как небесный и божественный... Правда, женившись на ней, злосчастный Аконит вскоре снова стал впадать в прежние заблуждения... Еще раз за прекрасных дам, а также их утешителей и наставников, Ваше здоровье, достойнейший господин Розан!
   В сумеречном пространстве дисплея с призрачными силуэтами чудовищных костяков присутствовал впечатляющий натюрморт: золотистой струей лилось в подствавляемые кружки вино: дар очаровательной вдовушки, нуждающейся в утешении и руководстве достойнейшего Розамунда Розана , сочно алела нежная плоть надкушенных помидоров. Аппетитный аромат чесночной колбаски, казалось, проникал сквозь светящееся стекло дисплея и щекотал ноздри демиурга Толстова, бормотавшего себе под нос:
   - Значит делопроизводитель на троне... А кстати, надо же довести до ума устав для этих кооперативщиков, как там их шарага зовется? "Одуван-89". И посмотреть, что там за книгу внесла Женька в файл Черного Зеркала, да и самому иногда пообщаться с народом через зеркало это самое... Этот прокол с Эрнестом Гарданной... Нет, сначала отредактировать и распечатать устав "Одувана": сроки поджимают. В какой это у меня директории? - Он отошел к соседнему компьютеру. Вернувшись застал свои создания, продолжающими чревоугодничать. Впрочем, активное участие в поглощении произведений папаши Мозеса и нектара от очаровательной вдовы принимали только генерал Гарданна и мэтр Розан. Кабинет-советник, имевший сходство с экспонатами Хранилища Неканонических Реликвий , глядел на их трапезу с улыбкой то ли снисхождения, то ли презрения. Борис Исаевич снял с полки книгу Сороса, найдя нужную страницу, стал читать вслух, поглядывая на дисплей:
   - " То, как общество обходится с этими людьми"... то-есть с вольнодумцами вроде Аконита Тофеллы... "лучше всего показывает, насколько оно жизнеспособно". Да, императрица Гортензия... ... Действительно выдающаяся женщина... Покарать автора цинических умствований, подрывающих веру в основы мирового порядка, женив его на прелестной барышне... Ведь, это пожизненно, развода у созидателишек, кажется, не было, или он был крайне затруднен. Однако, Сэм Наркисс как-то ухитряется... Все возрастающая власть денег... Разложение органического общества. Впрочем, кажется, если супруга Созидателя Насущного ходит на сторону с Меченосцем, ее благоверный тоже свободен от уз Гименея... Или нет? Надо спросить Женю... А может: эта Конвалия по своему любила злосчастного Аконита и была ему верна... Мрачная история... Теперь, дальше что там?"Подавление неэффективно, потому что оно непременно провоцирует конфликт, и результат может быть обратным - развитие альтернативного способа мышления". Понятно, как Ярузельский в Польше: плодить героев-великомучеников - себе дороже. И как практический итог: "Терпимость пополам с недоверием - возможно, самый эффективный способ. Ярлык "сумасшествия " и "ненормальности" может оказаться особенно полезным в отношениях к инакомыслящим, а примитивные общества известны своей терпимостью к юродивым и душевнобольным."Ну да, поэму "Превращения Сущего" обьявили плодом помрачения ума Аконита Тофеллы, вызванного алкоголизмом. (Стоп! А как же этот Розан? Он ведь тоже, кажется... Это он так лечится от алкоголизма?! Впрочем и в нашем обществе развитого... Чего развитого? Ладно, как говорит Логвинов, чего надо, того и развитого...). Да, а что в железном сундучке на вершине Пирамиды Сущего? Проклятый склероз! Надо будет загрузить файл DEMIURG и оживить в памяти собственные предначертания. А что это они там разглядывают?"
   Гарданна с кабинет-советником и мэтром Розаном стояли перед витриной, через стекло которой на них смотрело глазами-щелочками явно человекообразное существо, покрытое аспидно-черной чешуей, четырехпалое, с бородавчатым гребнем вдоль спины и куцым, наподобие овечьего курдюка, хвостом.
   - А это где раскопали? - генерал брезгливо поморщился. - Что то совсем свеженькое: того и гляди заговорит.
   - Это муляж, изготовленный, согласно... - начал было обьяснять мэтр Розан, но его перебил кабинет-советник:
   - Это плод умствований брата Вашего Высокопревосходительства, чудовищных умствований, как Вы сами можете судить... - он кивнул в сторону витрины, - и умствования эти превосходят по опасности для короны всяческие незрелые опусы вроде "Превращений Сущего". Кстати, должен довести до сведения Вашего Высокопревосходительства, что дело о дерзостном покушении на основы того, что подлежит Недреманному Попечению, посредством написания пасквиля, имеющего до сих пор хождение в списках, под заглавием "Превращения Сущего", отнюдь не закрыто.
   - Простите, советник, я не понял вашего пассажа касательно недреманного попечения, посредством написания пасквиля... - Гарданна усмехается фамильной усмешкой маркизов Арнорских...
   - А что это в самом деле? - любопыствует появившийся у дисплея Логвинов.
   - Это их аналог Dino sapiens - отвечает Борис Исаевич, сверившись с бегущей строкой внизу дисплея.
   - Dino sapiens? "Кто такой, почему не знаю?!" - цитирует героя фильма "Чапаев" Андрей Кирилловмч.
   - Сейчас сверимся со справочным файлом. - Борис Исаевич рад случаю щегольнуть своей компьютерной грамотностью. - Так, Dino sapiens: гипотетическая разумная рептилия, которая могла бы возникнуть в результате эволюционного развития прогрессивной ветви динозавров. Окаменевшие останки представителей этой прогрессивной ветви найдены...
   - Могла бы да не возникла... - перебивает Логвинов, - вымерли динозавры и прогрессивные и непрогрессивные, не оставив достойного потомства.(Крокодилы, как говорится, в долю не конают). По причине своей чрезмерной экологической невинности вымерли. В книге книг "Человек и Ойкумена" оченно об этом проникновенно изложено...
   - Книга книг " Человек и Ойкумена"? - переспрашивает Толстов.
   - Да, "Человек и Ойкумена", ежели по национальному: "Людина ? Ойкумена", ее спонсировали какие-то хохлы из Фонда Сороса. Жекачка наша Ветчинкевич сделала ее книгой книг, священным откровением, заложив в файл Черного Зеркала. - Андрей Кириллович подымает глаза к потолку, - Интересно: что там такого страшного вычитал бедный, глупый, доверчивый Эрнест Гарданна.
   - А что говорится там о вымирании динозавров? - напоминает Борис Исаевич.
   - Ну, там сначала пассаж о виде Homo sapiens: Человек разумный.- Андрей Кириллович заговорил тоном назидательным, - Существо сие, Человек разумный, самой натурой создано для экологических кризисов и прочего беспредела.
   - Конечно, - покивал Борис Исаевич, - Сахару и другие цветущие земли, превратили в пустыни древние скотоводы, безо всяких там ядерных реакторов и научно-технических революций, просто вытоптали своими стадами, а мамонты были истреблены еще в каменном веке.
   - Истребление мамонтов и прочих шерстистых носорогов это, Андрей Кириллыч сделал эффектную паузу, - Истребление мамонтов, как пишет к примеру Реймерс, это будет симптом уже второго экологичесого кризиса в истории человечества.
   - Второго? - переспросил Борис Исаевич. - А первый?
   - А первый... - не без торжественности ответил Андрей Кириллович. - Первым экологическим кризисом в истории человечества принято считать резкое изменение природных условий, заставившее обезьяну встать на задние конечности и взять в передние ручное рубило. И вот, авторы книги книг "Человек и Ойкумена", вопросец такой задают, интересный: а ежели, к примеру, вид этот злополучный, Человек разумный, вообще не осквернил бы своим появлением лик Земли, быть может, наша старушка-планета существовала бы себе без экологических кризисов и излишеств прочих, нехороших?
   - А динозавры? - напомнил снова Борис Исаевич. - Они вымерли задолго до появления человека.
   - Имянно, имянно, - оживился Андрей Килиллыч, - притом вымирание это носило характер катастрофический, так что, как говорят специалисты, рептилиии сейчас: это не класс, а обломки класса в типе позвоночных.
   - Изменение климата... - начал было Толстов.
   - Изменение климата, - перебил Логвинов, - по одной из последних гипотез это изменение климата связано с падением на Землю астероида. Кратер на месте взрыва этого астероида нашли где-то там...
   - Что-то вроде эффекта "ядерной зимы", - вставил Толстов.
   - Да, - согласился Логвинов, - облака пыли, поднятой в атмосферу, дым от грандиозных пожаров затеняют небо. Солнечные лучи не достигают земной поверхности: наступает новый ледниковый период. Действительно, ежели бы мы, скажем, сами взорвали все свои боеголовки на собственной территории, нам бы кранты сразу, а американцы чуть погодя медленно, но верно вымерли б от голода и холода. Эта впечатляющая картинка оченно помогла вразумлению сторон на переговорах о ядерном разоружении. На отдельном отрицательном примере братьев наших меньших, динозавров, была развернута воспитательная работа... По сему поводу автору астероидной гипотезы вымирания динозавров, ребята из Пентагона шили, кажется, даже дело о коммунистических происках...
   - Но такое может случиться и в наше время, - заметил Борис Исаевич, - астероидная опасность...
   - Вот, вот - радостно откликнулся Логвинов, - А этот самый имеющий реакторы и прочие излишества нехорошие Человек разумный, может себе позволить сбить астероид, именно потому, что у него есть эти самые реакторы и прочие излишества нехорошие: дары научно-технического прогресса. В отличие от динозавров, которые ядерных реакторов не строили, и потому Dino sapiens имеет место быть лишь в форме муляжа в Хранилище Неканонических Реликвий. Кстати, о чем там беседуют возле означенного муляжа кабинет-советник и маркиз?
   - Могу вам сказать, советник, то же самое, что говорил в свое время лицу, вас пославшему. - скучливым голосом говорил маркиз Арнорский. - Я с братом своим, Эрнестом Гарданной, виделся в жизни раза два или три, последний раз это было лет десять назад. Притом беседовали мы при этих встречах с братом о предметах малозначительных, к компетенции не то что Всевышнего, но и Генерального Инквизитора никоим образом не относящихся.
   - Ваше Высокопревосходительство, - сделал протестующий жест кабинет-советник.
   - К сему могу добавить, - проигнорировав этот жест продолжал маркиз, - что местонахождение Черного Зеркала мне неизвестно. Думаю, что оно не там, - Гарданна кивнул в сторону железного сундучка на вершине деревянной пирамиды, - Уже не там: в противном случае вас, дражайший советник, к этому сундуку и близко бы не подпустили. - Уже не там? - насторожившись переспросил кабинет-советник.
   - Да, - не удостоив его взглядом проговорил маркиз, - не такой человек был брат мой Эрнест, чтобы, готовясь исполнить свою последнюю волю, оставить в руках Сокровенного Присутствия Черное Зеркало. Если бы еще Роберт Гендальф способен был понять, что мир наш подобен кораблю, плывущему в Неведомое, а не старой лохани, стоящей на мертвых якорях...
   - Вот, вот корабль, плывущий в неведомое, - повторил за Гарданной Логвинов, а не старая лохань, с которой столь поэтицки сравнивает маркиз Арнорский органическое общество элоев. А в этом неведомом может и камушек с неба свалится, да мало ли чего еще... Пока элоев защищает сработанная перволюдьми система противоастероидной защиты. Но... Ничто не вечно в этом мире. И ежели они будут цепляться за старую лохань, органического общества, за традиционный способ мышления...
   - Элоев от астероидной опасности защищает космическая система, сотворенная перволюдьми. - задумчиво проговорил Борис Исаевич. - А нас?
   - А мы, Борис Исаевич, и есть эти самые перволюди, - несвойственным ему обычно серьезным тоном ответил Логвинов. - Подождите, послушаем: чего это там кабинет-советник гоношится.
   - Мой долг состоит в том, чтобы в точности передать слова Вашего Высокопревосходительства ... - кабинет-советник склонился в поклоне перед маркизом Арнорским.
   - Для того это вам и говорилось, милейший, - пренебрежительно говорит маркиз. - Это, кажется, к господину Розану?
   Последнее замечание Гарданны вызвано появлением лакея с императорскими вензелями на ливрее. Лакей вопросительно смотрит на Розамунда Розана, стоящего поодаль, потом на Гарданну и кабинет-советника. Появление дворцового лакея, вызывает некоторое замешательство у кабинет-советника. Гарданна приходит ему на помощь, спрашивая лакея:
   - Вы за мэтром Розаном, любезный ?
   - Да-с, известная господину Розану особа просит его проследовать за мной, - отвечает лакей.
   - Я не смею задерживать мэтра Розана, полагаю, что господин кабинет-советник также...
   Кабинет-советник машинально кивает. Розамунд Розан поклонявшись ему и Гарданне идет следом за лакеем. Миновав лабиринт сумрачных коридоров они подымаются стертыми ступенями наверх, караульный оруженосец открывает перед ними небольшую железную дверцу. Розамунд Розан щурится на солнышко. На поляне возле южной стены Фарфорового Дворца стоит запряженная шестерней цугом карета с императорскими гербами. Чуть поодаль картинно держат под уздцы своих лошадей лейб-кирасиры конвоя. Из окошка кареты выглядывает улыбающееся личико Жасмины. Розамунд подходит к карете, протискивается внутрь. Жасмина жалостливо смотрит на непутевого своего Розамунда, целует его в повинно склоненную голову, достает из недр кареты какие-то пакеты, коробки, корзинки...
   - Это тот самый Розамунд Розан? - спрашивает Логвинов. Из-за него , помнится, столько было головной боли у Сокровенного Присутствия, Арагорна Громоподобного, Имперского прокурора и примкнувших к ним товарищей.
   - Он самый, - отвечает Борис Исаевич. - Придворный столяр, посягнувший на регалии и фамильное гнездо благородного Меченосца, ротмистра Урунгарна. Этому Розану не сносить бы головы. Но маркиз Гарданна, принцесса Орхидея и ...
   - Помню, - кивает головой Логвинов, - умопомешательство на почве злоупотребления горячительными напитками, как это у них сплошь и рядом случается со всяческими диссидентами и прочими нарушителями Предвечной Гармонии. А почему он здесь, а не в специальном противоалкогольном пансионе при Народном Лицее?
   - Откоммандирован по просьбе Главного хранителя Фарфорового Дворца, - отвечает Толстов. - Срочно потребовался квалифицированный столяр и художник-оформитель.
   - А Жасмина его благоверная, - продолжает любопытствовать Андрей Кириллович, - они вроде бы нынче императрицы у нас будут-с?
   - Да, что-то вроде, - Борис Исаевич, видимо, не вполне владеет этим вопросом, - титулуют эту даму теперь Ее Императорским Совершенством, и, кажется, ей надо еще родить маленького Каллинга, чтоб...
   - Ну да, - понимающе кивает Логвинов, - таких императриц как Жасмина у Арагорна Громоподобного... Достаточное количество у него имеется таких императриц... А в плане, так сказать, политическом императрицей у них является только вдовствующая мать царствующего монарха.
   - Как в Османской империи, - вставляет Борис Исаевич. - Вообще, система престолонаследования у них очень похожа на османскую. Я недавно прочитал в "Роксолане" у Загребельного...
   - Похожа, - соглашается Логвинов, - только гуманнее, без янычарского мочилова. Принцев крови, не востребованных престолом, не режут, а регулярно выгуливают в Цветничке, чтоб значицца все мысли только об нем, о Цветничке... А вот ежели кто Цветничком пренебрегает, над такими отщепенцами Генеральный Инквизитор Гендальф учреждает негласный надзор...

***

   На дисплее - зеленая равнина, уставленная терракотовыми пирамидами. Возле ближней из них в кольце верховых камаргских стрелков белеет облезло-лохматая толпа морлоков. В покатой терракотовой стене открылась железная дверца. Подгоняемые ударами морлоки скрылись в открывшемся за дверцей мраке, дверца со скрежетом затворилась за ними. Из котлована возле дальней подошвы пирамиды высунулась огромная медная рука, высыпала в отвал горку мела. Над краем отвала показались плечи самоходного истукана. Его ходовой мостик пуст. Помогая себе руками механический монстр выбрался из котлована, выпрямился во весь свой огромный, с восьмиэтажный дом, рост. Зашагал к кургану на вершине которого видна небольшая группа всадников под развевающимся на ветру императорским лейб-штандартом. Маг-ротмистр в форме гвардейской саперной бригады, стоявший несколько ниже по склону кургана, поднял рупор и прокричал что-то в сторону истукана. Истукан остановился, повернулся налево кругом и затопал назад к котловану. Дойдя до его кромки застыл недвижимо. Камаргцы, салютуя императору ятаганами, вихрем промчались у подошвы кургана и выстроились за ним в две шеренги.
   На гребне дальнего холма сверкнуло зеркало светового телеграфа, раз и еще несколько раз с короткими и длинными интервалами. Худощавый полковник, свитский офицер связи, манипулируя вогнутым серебряным щитом, отправил сигнал, подтверждающий получение депеши, подьехав к императору, доложил:
   - Громоносный на подходе, ваше величество, через четверть часа они будут здесь.
   Арагорн VII кивнул, поглядев вдаль, спросил:
   - Когда они вышли из Камелота?
   - В два часа пополудни голова колонны прошла Северные ворота, ваше величество. - отрапортовал полковник.
   - Четыреста миль за суточный переход?!
   - Состоящие у них на вооружениии средние самоходные истуканы развивают на марше по бездорожью скорость до сорока миль в час. выдал справку полковник. - С учетом привалов...
   - Вот они. - Арагорн VII жестом прервал говорящего.
   На петляющей между пирамидами белой дороге показалась подобная гигантской медной змее колонна самоходных истуканов. Земля дрожит от их тяжкого топота. Колонна стремительно приближается, вот она развернулась в цепь, еще несколько минут и ближайшая к императорскому наблюдательному пункту пирамида с томящимися в ней морлоками взята в броневое кольцо. Удары великаньих кулаков прошибают бреши в гранях пирамиды. На простертых медных дланях изготовились к штурму гренадеры Громоносного. В бреши летят багровеющие светляками запалов свинцовые шары. Подобно крыльям взбесившейся бабочки трепещут отсветы пламени в сумраке проломов. Весь дисплей занимает изображение корявой морлокской руки. Побелевшие пальцы судорожно вцепились в крошащийся край бреши. Смена кадра: на ходовом мостике одного из истуканов со скрежетом поворачивается железный колпак. В бойнице ходит вверх-вниз ствол Медного Дракона, спареный с лотком тяжелого арбалета. Огненный язык лижет неровную кромку пролома с ухватившейся за нее рукой. В следующую минуту град тяжких ударов обрушивается на пирамиду, превращая ее в груду дымящихся обломков. Еще мгновение - и на вершине этой груды водружено знамя Громоносного лейб-гвардии Его Величества бронегренадерского полка.
   - Превосходно! - обращается к свите Арагорн VII. - Двумя, тремя такими полками как Громоносный можно защитить от морлоков всю Британию, а высвободившиеся силы перебросить в Дальний Арморик. Генерал Мерлин!
   Хью Мерлин, тронув шенкелями своего гнедого жеребца, подьехал к императору, поклонился.
   - Сколько бронегренадерских полков можно укомплектовать тем количеством истуканов, которым мы располагаем в настоящее время? спросил император.
   - В тангодримском арсенале в полной готовности стоит сотня средних истуканов: этим количеством можно укомплектовать еще три полка. - ответил Мерлин. - В лабиринтах Особого района стоят тысячи истуканов, потерявшие своих хозяев-морлоков.
   - Хозяев-морлоков? - переспросил император.
   - После уничтожения морлокских певунов Эрнестом Гарданной, морлоки не способны к каким-либо целенаправленным действиям, - пояснил Мерлин, - они бестолково тычутся во все щели, как слепые котята, их скопления так же легко рассеиваются, как и собираются.
   - То-есть: нет никаких препятствий к тому, чтобы вывести из подземки все эти армады истуканов и использовать их во славу и силу Империи? - Арагорн VII глядел вниз, к подножию кургана, где в блеске меди и скрежете железа шла парадным маршем колонна Громоносного полка. - что ж: откомандируйте в Форност этого... Джорджа Элронда.
   - C позволения Вашего Величества... - проговорил Гендальф, выдвигаясь из рядов свиты.
   Император кивнул, и Генеральный Инквизитор продолжил:
   - Штандарт-командор Элронд в настоящее время опекает самоходного истукана, с помощью которого Эрнест Гарданна совершил свой подвиг. - Гендальф указал рукой на медного монстра, занятого погребением в котловане следов, столь блестяще проведенного показательного штурма . Стоя на коленях механическое чудище ладонями гребло к себе кучу терракотовых обломков, из которой местами вытыкались обугленные руки и ноги, головы с лопнувшими в огне глазами.
   - Ну так пусть возьмет этого истукана с собой в Форност, проговорил император, отворачиваясь от котлована.
   - Из последней записки Эрнеста Гарданны, государь, следует, что в этом истукане таится некая опасность... - начал было Гендальф.
   - Разгадывать подобные загадки: ваша прямая служебная обязанность, генерал. - прервал его император. - Расследуйте, все установленным порядком, не мешкая, и представьте доклад принцу Гладиусу. Пусть он решает: в конце концов эти вопросы в компетенции военного министерства. Все свободны, господа.
   Император сьехал с кургана, свита последовала за ним. Гендальф поотстал, свернул влево в проулок между двумя рядами пирамид, пустил свою лошадь рысью по вымощенной гулкими шестиугольными плитами дороге. Поднявшись на гребень холма стал спускаться к небольшому саду, над деревьями которого возвышались каменные постройки, и одно, выше других, краснокирпичное здание с стеклянным куполом , блестевшим на четырехскатной крыше. Проехал мимо покореженых остовов каких-то машин с раскиданными кругом них обломками серого тусклого металла. Перейдя с рыси на шаг вьехал под садовую сень, под копытами лошади зашуршал ковер опавшей листвы. Миновав полуразрушенную арку, оказался на широком дворе. В глубине его стоял дом, тяжеловесной мрачноватой архитектуры. Кирпичные стены дома суживались кверху и заканчивались позеленевшим от древности бронзовым карнизом. В стенах - длинные и узкие окна, подобные глубоко сидящим настороженно прищуренным глазам. Широкие, по всему фасаду здания ступени вели к низким, окованным железом дверям. Средние двери раскрылись, сбежавший по ступеням паж подержал Гендальфу стремя, принял у него лошадь. В темноватом вестибюле Гендальф кивком ответил на салютование дежурного офицера, прошел в высокую залу. Свет проникал в нее сквозь прозрачный, запыленный купол в потолке. Зала была почти пуста: несколько опечатанных железных шкафов вдоль стен, на одном из шкафов стояла большая, шероховатого камня, поясная статуя улыбающейся плосколицей женщины. Рядом, разглядывая статую, стоял Джордж Элронд. Гендальф направился к нему, пожимая руку, проговорил торопливо:
   - Пойдемте, Элронд, надо потолковать.
   Через боковую дверь они вошли в длинную, очень высокую комнату с хорами и резной, черного дерева, баллюстрадой. Внизу и наверху - на хорах стояли массивные дубовые шкафы с застекленными дверками. Иные зашторены, заперты и опечатаны. В других, приоткрытых, неопечатанных, - видны на полках книги, в пыльных переплетах, какие-то приборы, причудливого вида инструменты, стеклянные цилидры, из которых глядят погруженные в мутную жидкость востроносые, пучеглазые морлокские головы. Гендальф присел за стоящий посреди комнаты низкий круглый мраморный стол, глазами указал Элронду на кресло напротив своего, побарабанив пальцами по столу, спросил:
   - Какого рода опасность, по-вашему мнению, может таить в себе самоходный истукан Эрнеста Гарданны?
   - Все последвия деяний Эрнеста Гарданны вполне предвидеть невозможно, но наиболее вероятна, сэр Роберт, опасность взрыва истукана. Элронд сделал паузу, посмотрел собеседнику в глаза. - Эрнест Гарданна почти наверняка заложил в заклятье своего истукана команду на самоуничтожение. Весьма вероятно, что такая команда может выполняться, так сказать, по умолчанию.
   - По умолчанию? - Гендальф поднял брови.
   - В том смысле, сэр Роберт, что заклятье предписывает истукану самоуничтожение, если по истеченнии определенного срока не поступило команды, это предписание на самоуничтожение отменяющей. пояснил Элронд. - Означенную команду, отменяющую самоуничтожение истукана, может подать лишь его хозяин.
   - А поскольку Эрнест Гарданна уже не может отменить команду на самоуничтожение истукана... - Гендальф примолк, выжидательно глядя на Элронда.
   - То взрыв истукана Эрнеста Гарданны возможен в любой момент, - ответил на молчаливый вопрос Генерального Инквизитора Элронд.
   - И потому вы настаивали на передислокации означенного иcтукана на полигон, сюда, в район Полых Холмов, подальше от... - покивав головой проговорил Гендальф.
   - Да, сэр Роберт, - сказал Элронд. - Но, поскольку, такое предложение базировалось лишь на моих умозрительных предположениях, его императорское высочество, принц Гладиус...
   - Я знаю, Элронд, - прервал его Генеральный Инквизитор, - военный министр не любит умствований... А твердо установленных фактов у нас с вами нет и , боюсь, в принципе быть не может: Эрнест Гарданна теперь подведмствен лишь Всевышнему и лишь перед ним держит ответ.
   - Как с "ядерной зимой"... - замечает Логвинов. - Утверждать на все сто, что атомная война следствием будет иметь новый ледниковый период, нельзя, но и подтверждать или опровергать это "умозрительное предположение" на практике всем как-то сразу расхотелось... "Природа знает лучше"... Конечно, взрыв истукана имени Эрнеста Гарданны или явление из его нутра Черного Зеркала, ядерной зимы не вызовет... Что именно произойдет, никто сказать не может, но, надо думать, мало никому не покажется. Генеральный Инквизитор полагает, видать, что в сем случае, лучше перебояться, чем недобояться и умствования Джорджа Элронда воспринимает оченно серьезно.
   - Разве гипотеза "ядерной зимы" не была доказана компьютерными экспериментами? - спросил Толстов.
   - Доказана? - Логвинов сощурился. - Компьютеры выдали чуть ли не несколько тысяч вариантов экологических и климатических последствий глобального ядерного конфликта. Были варианты прогнозов и более оптимистические, чем "ядерная зима". Но, сами понимаете... Когда на кону существование человечества, самые крутые генералы теряют свою крутизну. Опять же, фактор чисто психологический: вывод о невозможности победы в атомной войне им выдал не гуманитарий какой-нибудь занюханый, а компьютер... А эти ребята в своих вест-пойнтах твердо усвоили, что с дисплея компьютера равно как и с экрана радара должна поступать только провереннная информация. Ибо иное чревато трибуналом.
   - Действительно, компьютер... - начал Борис Исаевич.
   - Почитайте Генденштейна "Алиса в стране математики", - не дал ему договорить Логвинов, - глава "Королевская логика", касательно блеска и нищеты математического описания вообще, хоть на компьтере, хоть на манжетах... Об чем там зашла речь у Гендальфа с Элрондом?
   - А вы не допускаете, Элронд, возможности... - Гендальф на мгновение замялся, - Вы не исключаете возможности, что Черное Зеркало, спрятано Эрнстом Гарданной в утробе истукана? От сего могут проистечь события , кои проще пресечь в зародыше, чем предугадать все их возможные последствия.
   - Черное Зеркало?... - Элронд пожал плечами. Я не имею обыкновения, ваше превосходительство, размышлять о таких предметах. Но если это действительно так... - Элронд несколько мгновений помолчал, - В этом случае твердо можно сказать одно: всякая попытка проникнуть в утробу истукана чревата опасностью его взрыва.
   - Ответ, достойный мага-оружейника, - Гендальф с улыбкой откинулся на спинку кресла. - Однако же, пора нам заморить червячка. И не вздумайте, молодой человек, отказаться от гостеприимства Генерального Инквизитора. Прошу следовать за мной.
   Генеральный с юношеской живостью встал с кресла, поднялся по крутым, потемневшим от времени ступеням на хоры, прошел вдоль баллюстрады к оббитой коричневой кожей двери. Элронд следовал за ним. За оббитой кожей дверью обнаружилась небольшая светлая комната, выходящая узкими окнами в сад. Стены и потолок комнаты были обтянуты соломенно-желтыми циновками, пол устелен пестрыми звериными шкурами. Посредине стоял овальный стол, уставленный множеством тарелочек с паштетами, салатами, фруктами, круглыми черепашьими яйцами. Гендальф широким движением пригласил Элронда к столу. Хрустящие, величиной с орех, хлебцы таяли во рту, от густого темного вина по жилам пошло бодрящее тепло. Генеральный, сам отдавая должное стоящим на столе яствам, добродушно наблюдал за своим гостем, с волчьим аппетитом набросившимся на столичные деликатесы. Когда дошел черед до кофе с ликером, Гендальф, чуть пригубив из крошечной, хрупкой как цветок чашечки, заговорил:
   - Я буду с вами откровенен, Элронд. Мне, всем нам, тянущим лямку Служения, достаточно Книги Зеркала. Само же Черное Зеркало, попади оно в руки безумца, праздного мечтателя, тирана, одержимого благими намерениями... Да мало ли, в чьи руки оно может попасть?! И тогда мнения и пристрастия этого человека приобретут силу абсолютной истины. Допустима любая религия, не вредящая добрым нравам Созидателей Насущного и законам чести Меченосцев. На протяжении двух тысяч лет Меченосцы и Хранители, постигали эти законы, идя Тропой Служения. Их опыт, опыт не только свершений, но ошибок и преступлений запечатлен в Книге Зеркала. А само Черное Зеркало... Те откровения Черного Зеркала, которые дошли до нас, туманны и допускают произвольную трактовку. Трактовка этих откровений Книгой Зеркала, прошла горнило испытаний на Тропе Служения. А теперь какой-нибудь бездельник, которому идея Служения так же непонятна, как морлоку идея человеколюбия, может получить в свои руки власть и авторитет...
   - Я думаю, сэр Роберт, - почтительно перебил Элронд. - Я имею основания полагать, что Эрнест Гарданна мыслил подобным образом. Во всяком случае, его последнее письмо к вам, позволяет предполагать...
   - Если Черное Зеркало не спрятано где-то в Подземном Мире, оно может быть только в чреве истукана Эрнеста Гарданны, - в свою очередь перебил собеседника Гендальф, - я прошу вас, Элронд, официально возглавить подразделение, охраняющее означенного истукана. Вы будете представлять в этом подразделении военное министерство, согласие принца Гладиуса: это моя забота. От своего ведомства я выделю в помощь вам подполковника Монтроза.
   - Нет надобности просить меня, - начал Элронд, - Выполнение приказа вышестоящих...
   - И все же, я прошу вашего согласия, Элронд. - поставив кофейную чашку на стол, проговорил Гендальф, - И если вы его даете, приказ о вашем назначении будет подписан сегодня же.
   - Я согласен, - просто сказал Элронд.
   - Хорошо, благодарю вас. - Гендальф взялся за чашечку и, не донеся ее до рта, снова поставил на стол. - Итак, все бумаги будут сегодня готовы, через два часа мне назначена аудиенция у его высочества, на ней мы все и решим. Ждите официального уведомления о вашем назначении здесь. Первый эскадрон Громоносного сразу же поступит в ваше распоряжение, его командир и все офицеры: ваши ученики еще по Кветлориену. Эскадрон послужит экскортом истукану Эрнеста Гарданны, который как можно скорее должен быть передислоцирован в в Особый район. Вы сможете выступить сегодня в ночь? С тем, чтобы достичь района Форноста послезавтра к вечеру. Чем скорее Черное Зеркало вернется в Подземный Мир тем лучше.
   - Да, это возможно, сэр Роберт. - ответил Элронд. - Возможно даже быстрее. Условия подземки теперь позволяют двигаться на максимальной крейсерской скорости : морлоки уже не представляют помехи. А в Громоносном все чины экипажа способны подменить водителя истукана. Бронебашни снабжены гамаками для сна подвахтенных. Так что бронегренадерское подразделение, если надо, движется круглосуточно и безостановочно, подобно морскому судну.
   - В такой поспешности нет необходимости, - ответил Гендальф, - сделайте привал под Камелотом, там к вам присоединится подполковник Монтроз со своими людьми. Передадите ему на ночь командование, а сами отдохните по человечески в городе... Разумеется, истукана Эрнеста Гарданны оставите в подземке на безопасном удалении от столицы... Если заклятьем ему определено в ближайшее время взорваться вместе с Черным Зеркалом... Может даже лучше, если это произойдет под Камелотом... Все слухи и сплетни о Черном Зеркале в чреве истукана Эрнеста Гарданны пресекутся естественнейшим образом.
   - Разрешите идти, готовиться, сэр Роберт, - Элронд встал из-за стола.
   - Да, идите, - кивнул Гендальф, - впрочем, погодите, присядьте на минутку, у меня к вам еще одна просьба: не рискуйте, ведь вы можете управлять истуканом Эрнеста Гарданны на расстоянии, голосом.
   - Такая осторожность, сэр Роберт, не вполне согласуется... начал было Элронд.
   - Да, конечно же, - нетерпеливо прервал его Гендальф, - как Меченосец, как человек чести, я понимаю ваше желание во время этого марша быть на ходовом мостике истукана Эрнеста Гарданны. Но как Генеральный Инквизитор должен сказать следующее: Джордж Элронд! Вы нужны Империи живым. Все, не смею более задерживать. Желаю успеха!
   Элронд встал, отсалютовав Гендальфу, повернулся, звякая шпорами, вышел из комнаты. Гендальф вышел вслед за ним, подойдя к одному из открытых шкафов, взял наугад стоящий на полке фолиант, изьеденный червями, легкий, пухлый, полистал осторожно, поставил на место. Морлокские головы в стеклянных банках глядели на Генерального Инквизитора огромными выпученными глазами. Гендальф щелкнул по одной из банок пальцем, кликнул пажа, велел подавать парадный мундир и седлать лошадь: пора было ехать на аудиенцию к принцу Гладиусу.
   Элронд, выйдя из кабинета, спустился вниз, вышел в вестибюль, толкнул маленькую дверку в обшитой дубом стене. Она открывалась на кованую железную лестницу, ведущую в свежевыбеленый сводчатый коридор. Вдоль стен и в нишах коридора стояли бронзовые и железные опечатанные ящики, пробковые манекены в ржавых, помятых доспехах, грудами лежали стопки перевязанных бечевками, заляпанных сургучом пыльных книг. Забрызганый мелом каменный портал вел во внутренние покои. Элронд зашел в отведенную ему боковую комнатку, сел, вытянув ноги, в кресло, задремал, смежив веки. Проплыли какие-то лучезарные пятна, как игра солнечных зайчиков на водной глади. Потом пригрезилась Орхидея, царственно обольстительная, в наброшенном на голое тело легком, золотистого шелка, разлетающемся халатике ...
   Стук в дверь пробудил Элронда от дремоты. Он подошел к двери, открыл ее. На пороге стоял паж с пакетом от Гендальфа. Как и обещал Генеральный, все формальности были улажены, необходимые бумаги выправлены. Отпустив пажа, Элронд наскоро собрался, вышел во двор. Там уже была выстроена шеренга самоходных истуканов, командир первого эскадрона Громоносного, подходил с рапортом о полной готовности к маршу. Приняв рапорт, Элронд пожал руку эскадроному, направился к его истукану, медная длань поднесла их к люку бронеколпака. Внутри бронеколпака царил полусумрак, солнечные квадраты от отворенных люков лежали на настиле ходового мостика. Элронд распорядился двигаться к Черной Улитке: ближайшему входу в Подземный Мир. Эскадронный подал команду, над бронеколпаком командирского истукана взвились сигнальные флажки, механические монстры повернулись на месте, поблескивающая железом и медью шеренга, превратилась в колонну, потянувшуюся через арку ворот со двора. На полигоне прихватили истукана Эрнеста Гарданны. Элронд поместил его в голове колонны шагах в ста позади головного дозорного истукана. Такое построение должно было сохраняться в течение всего марша. Через четверть часа подошли к зияющему в земле жерлу Черной Улитки с уходящим вглубь спиральным пандусом. Стопы истуканов загремели по плавленому базальту пандуса. Через два часа спуска оказались перед темным зевом уходящего в недра Подземного Мира исполинского штрека. Над головой в померкшем круге голубого неба безжизненно висел тонкий серп месяца. Колонна втянулась в штрек. Дно его постепенно становилось все более пологим. Миновали мост, круто вздымающийся над бездонным провалом, вышли в горизонтальную, идеально прямую и ровную подземную галерею, вдоль нее тянулись канавы с бледно светящейся водой, потолок терялся в сгустившемся мраке. По команде Элронда истуканы прибавили шаг, затем перешли на обвально грохочущую рысь. Элронд передал командование эскадронному , а сам, устроившись в одном из подвешеннных в бронеколпаке гамаков, погрузился в сон. Часа через полтора проснулся оттого, что грохот стремительного движения прекратился: колонна топталась на месте. Впереди колыхалось, неясно белея, скопище морлоков. С головного дозорного истукана на них рявкнул Медный Дракон. Послышались вопли, потянуло паленой шерстью, толпа морлоков шарахнулась назад, затем обратилась в паническое бегство, рассеявшись по боковым галереям. Подошедший было к командирскому люку Элронд вернулся в свой гамак, закутавшись в плащ, снова заснул, приказав разбудить себя только в случае каких-либо неясностей с истуканом Эрнеста Гарданны. В следующий раз он проснулся уже под Камелотом. Закатное солнце светило в цилиндрический штрек, по дну которого цокала подковами небольшая кавалькада. Ехавший впереди непримечательной внешности офицер был, как догадался Элронд, представителем Генерального Инквизитора подполковником Монтрозом . Подьехал, поднявшись на ходовой мостик истукана, представился. Вместе с необходимыми документами и и маршрутными картами передал Элронду приглашение на бал к Имперскому Канцлеру Артуру Келеберну, предложил свою лошадь, чтобы добраться в Камелот. Элронд склонен был сменить на ходовом мостике эскадронного командира и продолжить марш, но отклонить приглашение Имперского Канцлера была вещь невозможная.
   Одолженный Монтрозом пони бойко преодолевал подьем штрека навстречу растущему на глазах золотому в розовых перистых облачках кругу закатного неба. Абрикосовый вечерний свет, нежно окрашивал угрюмые древние руины вокруг Камелота, ярко горел в оконных стеклах. Выбравшись на ведущую к Западным воротам дорогу Элронд пустил пони рысью. Ему удалось успеть до вечернего сигнала к закрытию ворот, и он не спеша двинулся улицами столицы к гостинице "Нектар Лилии". С тротуаров убирали столики, вазы с цветами, приказчики модных лавок и кафе запирали массивные, тикового дерева двери, в окнах домов со звоном захлопывались решетчатые железные ставни. Чины Стражи Благочиния замыкали канализационные люки, зажигали уличные фонари. Элронду все чаще стали встречаться патрули камаргских стрелков верхом на страусах, возле самой гостиницы он не без труда разминулся в проулке со знакомым кирасирским штандарт-кавалером и его свитой. Штандарт-кавалер на нынешнюю ночь назначен был в боевое дежурство. Перекинувшись с ним парой слов Элронд узнал, что в гарнизоне обьявлено состояние повышенной готовности: морлоки, которых на улицах Камелота не видели уже лет пятьдесят, все чаще давали о себе знать. Стоящий у дверей своего заведения папаша Юлиус: хозяин "Нектара Лилии" радушно приветствовал старого постояльца. Розина: племянница хозяина повела Элронда наверх, в отведенную для него комнату. В комнате Розина первым делом, встав на стул, задернула шторы на окне. Стоя на этом своем пьедестале посмотрела сверху вниз на Элронда, прикусив нижнюю губку. Он отработанным приемом снял ее со стула, поднял на руки, она обняла его за шею. В дверь постучали. Элронд, помянув Владыку Тьмы, поставил Розину на застеленный потертым ковром пол, пошел к двери. На пороге, празднично сияя золотым шитьем ослепительно белого мундира, стоял ротмистр, статей явно адьютантских. Еще раз помянув, на этот раз про себя, Владыку Тьмы Элронд пригласил ротмистра в комнату. Розина тихонько выскользнула в дверь. С улыбкой проводив ее взглядом ротмистр передал Элронду настоятельнейшее приглашение на сегодняший бал к имперскому канцлеру.
   - Ежели у господина маг-штандарт-командора, возникнут сложности с экипировкой, в коей прилично явиться на бал к Его Высокопревосходительству(Его Высокопревосходительству известно, что благородный Джордж Элронд, в Камелоте, некоторым образом, проездом)... - ротмистр улыбнулся извиняюще.
   - Я действительно, некоторым образом, проездом, - грубовато ответил Элронд. - С позволения господина ротмистра, я только что из подземки.
   - С бала, на котором... э... танцуют с морлоками, - подхватил с той же улыбкой ротмистр.
   - Вот именно, - ответил на улыбку адьютанта Элронд, - и потому мой наряд действительно больше подходит для, как вы изволили выразиться, "танцев с морлоками", чем для бала в дворце Его Высокопревосходительства. Быть может это обстоятельство послужит мне извинением, я чрезвычайно польщен приглашением Его Высококопревосходительства, но...
   - Можете считать, благородный Джордж Элронд, что этой проблемы не существует, - учтиво перебил адьютант. - Ежели вы соблаговолите последовать за мной в некий дом, там вам будет предложен самый широкий выбор парадного обмундирования и мастера, которые в мгновение ока подгонят его по вашей фигуре. Достопочтенный Сэм Наркисс был настолько любезен, что...
   - Сэм Наркисс? - переспрашивает Элронд. - Папаша Наркисс?
   - Да, господин маг-штандарт-командор, - отвечает ротмистр. Папаша Наркисс, наш папаша Наркисс...
   - Этот Сэм Наркисс... - Борис Исаевич пожевал губами. - Созидателишки, конечно, не классическая буржуазия... Главный источник прибавочной стоимости у них: неэквивалентный обмен с пастбищными элоями. Ну и скупка у Меченосцев по бросовым ценам трофеев Темной Охоты. С последующей перепродажей с целью наживы. Опять же: чиновничество, судейский корпус сформированы из Созидателей Насущного.
   - Навроде как "дворянство мантии" во Франции было сформировано из буржуазии. - отзывается Андрей Кириллович. - из всяких- разных стряпчих, которые не только судились с герцогами и прочим "дворянством шпаги", но и перенимали их повадки, вступали с ними в родственные связи...
   - Сэм Наркис тоже делает, похоже, ставку на родственные связи с благородными Меченосцами, - замечает Толстов, - послушайте, как он обрабатывает Джорджа Элронда.
   - Я надеюсь, господин маг-штандарт-командор, вы позволите папаше Наркиссу оказать посильную помощь вам: нашему доблестному защитнику. - Сэм Наркисс склонился перед Элрондом в церемонном поклоне. Элронд поклонился в свою очередь, папаша Наркисс мановением руки открыл шествие служителей моды и комфорта. Впереди несли три блистающие шитьем парадных мундира: артиллерийский, лейб-бронегренадерский и Корпуса Магов. Элронд выбрал мундир бронегренадерский: цвета черной розы с алой шелковой подкладкой. Примерил: мундир сидел как влитой. Папаша Наркисс снова подал знак и вокруг Элронда завертелся хоровод портных и портняжек, сапожников и их подмастерьев, куаферов и белошвеек. Когда эта круговерть утихла, штандарт-командора можно было обернуть в шелковую бумагу, уложить в коробку и отправить в самый шикарный салон мод в Камелоте. Сэм Наркисс, склонив голову несколько набок, проговорил удовлетворенно:
   - Вот теперь, благородный кавалер, вы готовы к балу у Его Высокопревосходительства Имперского Канцлера. У нас есть еще с полчасика времени. Окажите честь: не побрезгуйте домашним угощением папаши Наркисса. Открою вам небольшой секрет: моя супруга лично следила за сервировкой стола. Соблаговолите следовать за мной в малую столовую.
   Отказаться было невозможно, Элронд проследовал за хозяином дома в небольшую круглую, пунцового атласа комнату. В центре подобного алтарю яшмового стола под выпуклой серебряной крышкой томился последний шедевр папаши Наркисса - страусиные мозги, запеченные с корневищами водяной лилии в чреве индука, каковой индюк помещен был в чрево чудовищного вепря, оный же вепрь зашит в чрево дракона. На семейном ужине четы Наркиссов в этот вечер кроме Элронда присутствовал только сухонький благообразный старичок в лиловом глазетовом кафтане: мэтр Лафкин, глава гильдии судовладельцев. За десертом зашел разговор о Компании Сены и Луары, состоящей под покровительством имперского канцлера Келеберна и самого царствующего монарха. Благодаря этому покровительству суда Компании безопасно совершали регулярные рейсы по сети рек и каналов, покрывавшей Арморик и Камарг. В факториях компании были размещены защищавшие их от морлоков гарнизоны. Приданные этим гарнизонам, самоходные истуканы тянули бечевой грузовые баржи и пассажирские яхты. Мэтра Лафкина интересовало мнение маг-штандарт командора Элронда о возможности замены морлоков - водителей истуканов чинами инженерных подразделений императорской армии. Элронд ограничился сентенциями обнадеживающими, но неопределенными. В том же духе отвечал он и на вопрос о замене элоями морлоков, обслуживающих сундуки фей(папаша Наркисс подумывал о приобретении в аренду у казны еще одного сундука фей для своей шелковой мануфактуры в Рочестере). Собеседники Элронда были несколько разочарованы уклончивостью его ответов, но вида, впрочем, не подали, входя в положение господина оружейного мага. Сгладить возникшую было неловкость помогла очаровательная хозяйка дома, заговорившая о ставшем в свете притчей во языцех романе имперского канцлера с юной Уиной Ламмерс, только что выпорхнувшей из стен Гимназии Пламенных Лилий. Роман этот, подаривший канцлеру, как говорили в свете, вторую молодость, породил множество сплетен, приобретавших в устах Лили Наркисс характер поэтических легенд.
   Герой творимых прелестной Лили в застольной беседе сплетен-легенд: имперский канцлер Артур Келеберн сидел в этот вечерний час у себя в кабинете, протирая замшевой салфеткой долы палаша. Протерев, щелкнул ногтем по клинку, повернув покрытое седым пухом ухо, вслушался в звон стали. Затем стал разглядывать палаш: слегка выгнутое лезвие, черненую серебряную рукоять без гарды, с чеканным клювовидным навершием. Вложил клинок в ножны, повесил палаш на стену. Подойдя к зеркалу, сморщившись, стал вглядываться в отражение своего лица: обрюзгшего, с мешками под глазами. Воспоминания о последней Темной Охоте вызывали чуство муторной неловкости: он ощущал себя не охотником, а мясником на бойне, морлоки печально-безнадежно поникали и падали под ударами его палаша, не делая ни малейшей попытки сопротивления или бегства.
   В небольшую, выложенную драконьим зубом дверку в дальнем конце кабинета тихонько постучали, Канцлер хмыкнул разрешающе, перед ним явился невысокий бледный офицер в черном поношенном мундире. Вынув из-за борта мундира каменный флакончик офицер протянул его Келеберну, раздельно проговорил:
   - Три капли на бокал вина и на целых три часа краски этого мира вновь обретут для вашего высококопревосходительства яркость и очарование. Но, лицо, посылающее вам этот эликсир, предупреждает о таящейся в нем смертельной опасности.
   - Смертельной опасности... - канцлер отмахнулся. - Исполнить свою последнюю волю с излишком хлебнув радостей этого мира... Вы свободны, ротмистр. Передайте лицу, вас пославшему, изьявления моей искренней благодарности.
   Офицер, сдвинув каблуки, приглушенно звякнул шпорами, попятился к дверке, она беззвучно захлопнулась за ним. Келеберн подошел к небольшой акварели, висящей на стене в резной, розового дерева, овальной рамочке . Уина Ламмерс шаловливо улыбалась ему с акварели. Келеберн сдвинул в сторону панель, на которой висел портрет; открылась ниша с небольшим, инкрустированным перламутром буфетом черного дерева. Подошел к буфету, налил в вызолоченную чарку густо-красного как кровь вина. Покапал в чарку из каменного флакончика, залпом выпил. Морщины на его лице разгладились, глаза потемнели и увлажнились. Келеберн задвинул панель на место, звонком вызвал лакея. Вошедший лакей доложил о том, что приглашенные на бал начали сьезжаться. Канцлер, бодро побрякивая шпорами, двинулся в аудиенц-зал: встречать гостей. Там уже стояла небольшая толпа: Сэм Наркисс с супругой, имперский прокурор с двумя дочерьми-близнецами, которых он вывез на первый в их жизни бал, рядом с семейством Наркиссов - Джордж Элронд. Келеберн пожал руку прокурору, потрепал зардевшиеся щечки его дочерей, приложился к ручке Лили Наркисс, дружески похлопал по плечу ее благоверного. Доверительно взяв Элронда под локоть повел его к амбразуре ближайшего окна, распрашивая: не слыхал ли тот чего о давно не появлявшемся в обществе Рауле Берене. Элронд находился в явном затруднении, его выручила Уина Ламмерс, появившаяся на пороге аудиенц-зала. Келеберн устремился к Уине, Элронд облегченно вздохнул. Гости прибывали толпой, через полчаса бал был уже в полном разгаре. Под бесстыдно-грустную музыку сплеталось в причудливые гирлянды пестроцветье изысканных дамских туалетов и блестящих мундиров. По зеркальному паркету подобная цветку лилии на воде тихого лесного озера плыла экс-императрица Магнолия. В паре с ней шел Элронд, пользовавшийся в тот вечер необычайным успехом у дам. Успех этот приводил в некоторое замешательство скромного штандарт-командора, тем более, что его партнерши, как незадолго перед этим имперский канцлер, проявляли повышенный интерес к личности Рауля Берена, человека также весьма скромного, на роль светского льва никак не претендовавшего. Поэтому, когда пробило три часа за полночь и очередной танец закончился, Элронд, не без труда отделавшись от Магнолии, поспешил откланяться. Через четверть часа он был уже в гостинице, где быстро сменил парадную форму на походную, а еще через час стоял на мостике самоходного истукана, неустанно шагавшего в сумраке Подземного Мира. Между тем в оставленной им бальной зале происходили события, весьма важные для судеб мира, рожденного в чреве компьютера разработчиками и исполнителями темы "ПЕРЕСТРОЙ".
   Сверкающая шитьем мундиров, играющая нежными красками дамских туалетов вереница танцующих шествовала под ликующие звуки музыки по середине белоколонного зала. В первой паре шли Артур Келеберн и Уина Ламмерс. Нежно-призывно запели рожки. Кавалеры преклонили колени перед дамами, устремив на них восторженные взоры. Седые волосы Келеберна окружали серебряным ореолом помолодевшее лицо, в темных глазах канцлера горела юношеская страсть. Уина стояла перед ним потупясь, рдея каноническим румянцем стыдливого томления. Снова затрубили рожки. Кавалеры, встав с колен, подхватили дам на руки... Неожиданно произошла заминка... Продолжавший стоять на коленях перед Уиной Келеберн медленно клонился долу. Лицо его налилось черной кровью, он захрипел и рухнул ниц. Уина глядела на лежащего у ее ног кавалера, беззвучно тряся губами, личико ее побелело. Стоявший между колонн дежурный офицер стремительно шагнул вперед, накрыл упавшего плащом, подхватил Уину на руки, усадил ее к себе на плечо. Вновь грянула музыка, остановленный на мгновение дыханием смерти бал вновь вступил в свои права. Дежурный офицер с испуганно улыбающейся Уиной на плече вел танец. После окончания танца кавалер отнес Уину не на ее место, как требовал этикет, а к маленькой двери, скрытой за лиловыми бархатными портьерами. Осторожно поставил на пол, попросив обождать минутку, скрылся за дверью. Почти тотчас вернувшись, с поклоном отворил перед ней дверь. Уина вошла в небольшую, похожую на бонбоньерку комнату с сиреневыми обоями.и
   - Иди сюда, девочка, присядь, успокойся, - встретившая Уину на пороге комнаты принцесса Орхидея взяла ее за плечи, подвела к кушетке у стены, усадила рядом с собой, стала поглаживать по спине. Приведший Уину офицер вернулся в бальную залу, нашел там Сэма Наркисса, зашептал ему что-то на ухо. У того выступила испарина на мясистом носу. Овладев собою, Сэм Наркисс обратился, улыбаясь, к офицеру:
   - Окажите мне, господин штандарт-кавалер, еще одну услугу; за папашей Наркиссом не пропадет. Найдите мою супругу и скажите, что я сей минут отправился к мэтру Лафкину, а ее вверяю на эту ночь вашему попечению. Моя карета будет в вашем распоряжении через полчаса: я пришлю ее от Лафкина.
   Офицер коротко поклонился и удалился в лабиринт покоев, окружавших бальную залу. Проходя мимо дверей, за которыми беседовали Уина с Орхидеей, остановился и прислушался.
   - Смотри какая прелесть! - Орхидея поправляла на Уине миниатюрный, тончайшей работы кулончик с гербом Артура Келеберна. - Теперь почисть перышки и иди снова веселиться. Все должны видеть, что избранница Имперского Канцлера, носительница его гербового медальона...
   - Избранница Имперского Канцлера? - Уина посмотрела на Орхидею с тревогой. - А что с Артуром?
   - Благородный Артур Келеберн исполнил свою последнюю волю, глупышка, - отвечала патронесса, - не забивай такими вещами свою хорошенькую головку. Искусством смерти, надлежит заниматься мужчинам. Нам же подобает...
   - Но мы с Артуром еще... - жалобным голоском промолвила Уина.
   - Я полагаю: не будет недостатка в желающих помочь исполнившему свою последнюю волю благородному Артуру Келеберну, - с мимолетной улыбкой отвечала ей Орхидея. - Да и твой будущий муж... Я уже присмотрела для тебя: солидный преуспевающий коммерсант, ну и... Мужчина, как говорится, в полном соку. Притом, для созидателишки, весьма галантен.
   - Все таки эта принцесса Орхидея... - Борис Исаевич был шокирован. - Конечно: процесс распространения в популяции элоев генов доблестных Меченосцев исторически прогрессивен. Но в данном случае подход к организации этого процесса у Орхидеи какой-то формальный: Уина Ламмерс и ее потомство будет сохранять гены, если я правильно понял, на самом деле не благородного Артура Келеберна, а каких-то непроверенных... Возможно даже вместо келеберновских будут гены какого-то созидателишки: законного мужа Уины.
   - Гены-то может будут и бла-ародных Меченосцев, а вот мемы... - откликается Логвинов, - с мемами , как принято ныне говорить, "вопрос, канешно, интересный".
   - Простите, как вы сказали, Андрей Кириллович, - переспрашивает Толстов, - Мемы?
   - Это из Ричарда Докинза, - приходит на помощь шефу Женя, - из его книги "Эгоистичный ген". Мем: единица духовной наследственности, предложенная Докинзом по аналогии с геном: единицей наследственности биологической.
   - Да, я про это самое, - кивком поблагодарив Женю говорит Логвинов. - Мем: единица ментальности. И вот спрашивается в задаче: какие мемы прорезаются у этих кукушат, подбрасываемых Меченосцами в семейные гнездышки Созидателей Насущного? Воспитывают-то будущих Меченосцев отчимы-созидателишки. Вроде того как правящую элиту Русской православной цивилизации случалось, что воспитывали дядьки-крепостные, разные-всякие Савельичи вкупе с нянями Аринами Родионовнами.
   - Да, но ведь есть еще Школа Пажей и Гимназия Пламенных Лилий, - возражает Борис Исаевич.
   - Разумеется, - соглашается Логвинов, - и Школа Пажей, и Гимназия Пламенных Лилий, и прочие лицеи вкупе со смольными институтами благородных девиц. Но ведь неспроста Имперский Канцлер, благородный Артур Келеберн имел отношение к делам гильдии судовладельцев. О чем там, кстати беседуют папаша Наркисс с мэтром Лафкиным. Женечка! Прибавьте звук.
   - Кто бы ни сел теперь в кресло канцлера, лучше покойного Артура Келеберна ему не бывать, - Сэм Наркисс скорбно качал головой над пуншевой чашей.
   - Удивляюсь вам, достопочтенный мэтр Наркисс! - проскрипел Лафкин из глубины старинного кожаного кресла . - Что значит "кто бы не сел"? А если это будет безумный Хью Мерлин, призывающий ограничить войну с морлоками, вставляющий палки в колеса всем, кто мог бы довести до конца священное дело их полного истребления?! Мы не можем отдаваться на волю случая.
   - Полное истребление морлоков? - Сэм рассеянно разглядывал гобелен с изображением охоты на дракона. - Конечно тогда бы мы могли во много раз расширить оборот и благородные господа с палашами, не совали бы нос в дела славного сословия Созидателей Насущного. Сейчас без этих господ, увы, нельзя обойтись. Морлокский Ужас это... - Наркисс зябко повел плечами. - Но, ежели в рассуждении того, что без морлоков остановятся сундуки фей ...
   - Сундуки фей ? - вопросительно смотрит на Женю Толстов.
   - Это оставшиеся от перволюдей устройства для копирования предметов. - отвечает Женя. - Помните: в арсенале была такая раковина: в устье ее загружают медные слитки, а она выдает гильзы для снарядов к ракетометам.
   - Помню, - кивнул Борис Исаевич, - там был еще старый морлок: рабочий при сундуке фей. Спина - вся струпьях от элойских батогов, даже Генеральный Инквизитор Гендальф, кажется, пожалел.
   - Негоцианты вроде Лафкина и Наркисса ведут меновую торговлю не только с пастбищными элоями, но, фактически, и с морлоками, замечает Женя.
   - Меновую торговлю с морлоками? - Борис Исаевич несколько озадачен.
   - Ну да, - развивает свою мысль Ветчинкевич. - Пастбищные элои загружают приемники сундуков фей растительным волокнистым сырьем: увядшими цветочными гирляндами, очистками от фруктов. Помните: у Уэллса в описании дворцов, где жили элои, упомянуты круглые отверстия куда бросают обьедки.
   - И эти круглые отверстия: приемники сундуков фей, куда поступает сырье от пастбищных элоев, - кивает Толстов, - а внизу, на выходе: одежда, обувь, прочие предметы обихода, которыми морлоки снабжают пастбищных элоев в обмен на это сырье...
   - И элоятину... - ерническим тоном замечает Логвинов.
   - Действительно партнерство, что-то вроде классового мира, проигнорировав замечание Логвинова продолжает Толстов. - И эти предметы обихода делаются по образцам...
   - Образцы давали пастбищные элои, загружая в приемники сундуков фей для обновления свою одежду. - продолжила Женя. - Так было до появления Странника. Позже, когда элойская цивилизация Детей Уины стала развиваться вглубь и вширь, некоторые дельцы стали открывать в Камелоте и других городах специальные ателье. Модели одежды и обуви из этих ателье через посредство пастбищных элоев доходят до морлоков, обслуживающих сундуки фей. Сундуки фей тиражируют эти модели...
   - И позволяют перейти от единичного образца к серийной продукции, к мелкотоварному производству - продолжает мысль Борис Исаевич.
   - Да, - соглашается Ветчинкевич, - товарное(иногда, отнюдь не мелкое) производство, рыночная экономика. Серийная продукция, производимая в Подземном Мире морлоками с помощью сундуков фей, опять через посредство пастбищных элоев, поступает на внутренний рынок Империи. И не только на внутренний: идет на экспорт в другие элойские страны, которых коснулось цивилизующее влияние Детей Уины: на Эйре, Сардинию, в Туле, Рейнландию.
   - Следственно: продукция сундуков фей из подземки поступает к Детям Уины через посредство пастбищных элоев? - прежним ерническим тоном начинает Логвинов.
   - Путем меновой торговли. - поспешно поясняет Женя. - Сэм Наркисс как раз об этом рассказывает мэтру Лафкину.
   - Изволите видеть, достопочтенный собрат, - Сэм Наркисс достал из кармана ярко раскрашенную бонбоньерку. - Обыкновенные дары природы, нарезанные кружочками, звездочками, посыпанные сахарной пудрой и расфасованные в привлекательного вида упаковку... - он подвинул к собеседнику бонбоньерку. - Такая упаковка стоит гроши, но притом оказывает на пастбищных дикарей, а паче того дикарочек... - папаша Наркисс сощурился как кот. - Яркая коробка оказывает на братьев и сестер наших пастбищных действие, так сказать, магическое... За такую коробку сластей они готовы снять с себя и отдать последнее. Открывающиеся коммерческие перспективы...
   - Вы меня удивляете, достопочтенный собрат Наркисс! - Лафкин встал с кресла, его ладная сухощавая фигура, казалось, замешалась в толпу кавалеров, изображенных на висящем сзади на стене гобелене. - Я думал, что вы давно переросли папашу Наркисса: содержателя трактира "ПИВО и ДРАКОНЫ". Полное решение морлокского вопроса: это священная миссия Детей Уины. Ставить ее в один ряд с соображениями материального порядка. Нет я решительно отказываюсь вас понимать! Только полное уничтожение морлокской мрази, победа Света над Тьмой обеспечит процветание и Созидателям Насущного и всему элойскому народу! Никакие сюеминутные выгоды не должны... Что это там происходит? - Лафкин подошел к окну, глянул вниз.
   Внизу, на затененной вековыми деревьями улице мельтешили белые силуэты. От дальнего конца улицы, где на углу возвышается тяжеловесно-помпезный особняк Лафкина, слышен был стремительно приближающийся грохот конских копыт. Дисплей заняло лицо морлока: все в шрамах, лоскутах чумазой лоснящейся кожи, с выжженными глазами. Повернувшись к товарищам слепой морлок прохрипел нечто призывно-повелительное. Морлоки торопливо выстраивались в каре поперек улицы, держа в руках заостренные металлические прутья, ломики, кувалды. У некоторых извивались в руках бичи-лассо. На пучеглазые морлокские физиономии нахлобучены были глухие черные колпаки. Вырвавшийся из-за угла кавалерийский разьезд на всем скаку врезался в гущу морлоков и завяз в ней. Слепой морлок кошкой прыгнул на командира разьезда, стащил его с седла, вцепившись пальцами в горло, закостенел на нем. Спешеный кавалер бешено боролся с морлоком, стараясь вытащить из-за голенища запасной кинжал. Оруженосцы и пажи его свиты отчаянно резались, кто пеший, кто верхом, с взявшими их в плотное кольцо исчадиями Тьмы. Пронзительно ржали потерявшие седоков лошади.
   - Это у них что-то новенькое. - раздумчиво проговорил Логвинов. - Лихо действуют эти морлокские парни с черными колпаками на головах. Притом, действуют при наличии отсутствия руководящей и направляющей силы: певунов в золотых шлемах. Видать: прорезалась новая руководящая и направляющая, вроде этого народного вождя с выжжеными глазами. (Глазыньки у него небось выжжены огнем грозной и славной элойской артиллерии), Не очень это похоже на поведение "муравьев из муравейника исторгнутых". Может "муравей, из муравейника исторгнутый" иногда норовит вновь вести себя по-человечески.
   - По-человечески?- переспросил Борис Исаевич, не отрываясь от дисплея.
   - Имянно, дражайший Борис Исаевич, имянно: по человец-цки, помнится я про образ ангельский ничего и не говорил. - осклабился Логвинов. - Ага, вот у них и хеппи энд, некоторым образом: бог из машины...
   Мостовая задрожала под тяжкими шагами, из-за поворота улицы появился самоходный истукан. Над ним реял штандарт императорской фельдъегерской службы. Гигантская тень накрыла насмерть схватившихся с кавалерийским разьездом морлоков. В бронеколпаке истукана со звоном откинулись люки, из них летят наружу десантные тросы. Держа в зубах обнаженные кортики горохом посысыпались в гущу свалки чины фельдъегерской свиты.
   Ну здесь управятся без нас. - отвернулся от дисплея Андрей Кириллович. - Так о чем бишь я? Ага, вспомнил. Элронд, наш Джордж, маг-штандарт-кавалер, старший оружейный маг и прочая, и прочая... Он есть кто? Инженер, который могильщик пролетариата. Не только и столько потому, что мочит морлочье, сколько потому что... Послушаем: об этом как раз речь у Наркисса с Лафкиным.
   - Я тоже, как и Вы, достопочтенный собрат, позволяю себе мыслить, что доблестные офицеры Корпуса Магов, неустанно овладевающие заклятьями машин ... - Наркисс запутался в длинном периоде. - То-есть я в рассуждении того, что ежели Элронд, обучил Меченосцев управлять самоходными истуканами без помощи морлоков...
   - Да, для управления истуканами в морлокском быдле уже нет необходимости, теперь на очереди морлокская обслуга сундуков фей. - Лафкин раскачивался с каблука на носок, стоя спиной к поверженному дракону на гобелене. - Работные морлоки станут в жизни элементом излишним, их исчезновение с лика Земли станет лишь вопросом времени.
   - То-есть изволите полагать, что вскорости место работных морлоков займут благородные Меченосцы, - ввернул Наркисс тоном нарочито невинным, вперив взгляд в бронзовую статуэтку Уины Купальщицы, украшавшую письменный прибор на массивном, палисандрового дерева, резном бюро. Лафкин нахмурился и Наркисс торопливо заговорил снова:
   - Совершенно верно изволили выразиться, достопочтенный собрат: "вопрос времени". То-есть в рассуждении того, что полное устранение работных морлоков от машин это - вопрос времени. Некоторым образом: журавль в небе. А нашему брату-коммерсанту больше подходит синица, но - чтоб в руках. А ежели морлоки будут истреблены, то и эта синица из наших рук может выпорхнуть. Хоть вы, ваша милость, и высоко воспарили над лодочником Томом Лафкиным, который начинал когда-то свое дело, имея за душой лишь...
   - Благородные Меченосцы и сейчас несут вахту возле машин, управляемых морлоками, - перебил Наркисса Лафкин, строго на него глядя. - Речь идет не о "замене морлоков Меченосцами", как вы изволили выразиться. Когда морлокская нечисть будет устранена за ненадобностью, наступит царство Света, закончится эра Великого Страха. Но это: дело отдаленного будущего, идеал, быть может недостижимый...
   - Недостижимый... Тогда зачем нам, смиренным созидателишкам, лезть в эту кашу? Пусть ее расхлебывают благородные господа. - Наркисс перевел взгляд с бронзовой купальщицы на собеседника. - Вкладывать деньги в предприятия, преследующие недостижимые цели, от этого увольте, ваша милость.
   - Я что-то тоже не понимаю этого... Лафкина, - вклинивается в беседу негоциантов на дисплее Борис Исаевич. - с Сэмом Наркиссом все понятно: классический буржуа, опасающийся перемен, опасных для его налаженного бизнеса.
   - Ну а Лафкин будет у нас буржуа аристократствующий, что ли, - перебил Толстова Логвинов, - "аристократствующий", красивое получилось словцо, конечно до таких перлов как "волеизлияние" мы еще не доросли, но могем еще... Ладно, скажем по простому. Созидателем Насущного у них там, - Андрей Кириллович мотнул головой в сторону дисплея. - созидателишкой там быть "хорошо, но - обидно". Особливо хорошо, но, притом, особливо обидно, ежели мошна набита туго, просто лопается мошна от денег... У Лафкина как раз этот случай. У пророков первочеловечества Стругацких этот клинический случай душевно так описан. Помните эти... кадавры - модели чеаека будущего, сотворенные профессором Выбегаллой. У него эт-та самое: все возрастающие материальные и духовные , а тут революционный пролетариат в лице всяких-разных Меченосцев укорот дает. Абыдно, панымаеш...
   - Меченосцы - пролетариат?! - профессор Толстов был явно шокирован и озадачен.
   - А то, кто ж? - ответствовал представитель НПО "Завод им. В. И. Михельсона", - даже, с позволения сказать, ультрапролетариат. Ну не так как морлоки, у которых не токмо собственности, а и половых признаков у большинства нет, но достаточно ультра и достаточно пролетариат. Пролетариат это, ежели по Марксу, нашему Карлу, кто? Отнюдь не обязательно Леня Голубков или Вася - сантехник из ЖЭК-а, возжелавшие при первой же удобной оказии дивидендов от пирамид, ударными темпами сооружаемых партией народного капитала. Пролетариат это те у кого, окромя своих рабочих рук никакой собственности не имеется. А ультрапролетариат это у нас будут всякие-разные, кому ничего и не надо, кроме своих рук, уверенно лежащих на эфесах казенных мечей... или же там на клавиатуре компьютера. Ну, само собой, к рукам нужна еще и деталь такая небольшая - голова, чтобы ей думать, а иногда и отвечать.
   - Нет, но классы... - попытался вклиниться в логвиновский поток сознания Борис Исаевич.
   - "Группы, имеющие разное отношение к собственности на средства производства" - отпарировал цитатой из классика не в меру расходившийся ультраклассик . - Меч, оно канешно, не вполне средство производства, равно как и компьютер. Но, ежели подойти диалектицки... Антон Иваныч Деникин своих офицеров считал интеллектуальным пролетариатом. К чему это я? А вправду - к чему? К примеру, стрелочник, охраняющий безопасность движения, ежели его снабдить берданкой для защиты от... он как - пролетариат или же нет? Запутался я, однако... Давайте опять по-простому: есть два класса - буржуазия и пролетарьят. Буржуазия - это у кого деньги определяют статус, а у кого насупротив - статус определяет деньги... Этто у нас будут кто? Этто у нас будут бедняжечки, жившие на одну зарплату: японские самураи, китайские конфуцианские чиновники, ну и... А где у Маркса сказано, что самураи, к примеру, не пролетариат. Нет - укажите мне том, страницу... Замки и прочие майораты... Скажите еще, что госдачи... Нельзя, нельзя было распоряжаться майоратом как собственностью. Вспомните-ка Розамунда Розана, за за свои трудовые приобретшего палаш, замок и колет у ротмистра Урунгарна. Оченно быстро он, Розан то-есть, оказался в подвалах Сокровенного Присутствия. Да и ротмистр... Разумеется, статус должен был быть почетным, но не шибко уютным. Чтоб, значицца, соблюдался коммунистический принцип распределения благ: от каждого по способностям - в мрачное Средневековье никому, к примеру, не приходило в голову требовать, чтобы какой нибудь созидателишка таскал на себе латы в тридцать кило весом, да еще мечом махал. Опять же - каждому по потребностям: на кой ляд созидателишке этот самый неподьемный доспех. А кому положен доспех - получи доспех, а в нагрузку - какую нибудь кабанью голову с цукатами - лопай, чтоб ноги не протянуть, доспех энтот таскаючи. А кто доспех на себе не таскает, тому и кабанья голова с цукатами без надобности - лишние калории эт-та, значицца, лишний вес, для здоровья неблагоприятственно, опять же помыслы всякие высокие начинают копошиться в голове, как у мэтра Лафкина. Затеоретизировался я что-то. Что там Лафкин? Дает полный отлуп несознательному Сэму Наркиссу, не желающему вкладывать деньги в недостижимые цели? Зовет на вымощенную благородными... Слушаем вас, мэтр Лафкин.
   - Недостижимые цели, - Лафкин глядел как бы сквозь Наркисса, - Направляет же кормчий свой путь по звезде, не надеясь никогда достичь ее. Но давайте, мэтр Наркисс, действительно опустимся с небес на землю. Речь у нас с вами о чем? О том, что, ежели Хью Мерлин станет канцлером...(А это весьма возможно - адепты "Пурпурной бабочки" прочно угнездились на ступенях трона). Так вот: имперский канцлер Мерлин способен круто изменить политику нашего государя. Война с морлоками, стремление к окончательному решению морлокского вопроса, уже не будут играть в ней роль главенствующую.
   - Ну так, быть может оно и к лучшему... - начал было Наркисс, но Лафкин повелительным жестом остановил его. Глава гильдии судовладельцев прошелся вдоль гобелена, как бы перед строем почетного караула. Затем взгляд его остановился на Уине Купальщице. Лафкин улыбнулся какой-то своей мысли и спросил собеседника:
   - Как вы полагаете, достопочтенный Наркисс, зачем постоянно меняют место дислокации Гимназии Пламенных Лилий? Нынешний Кветлориен шестнадцатый по счету, я помню еще пятнадцатый - он размещался миль на двести севернее нынешнего. Лет двадцать назад морлоки окончательно перевелись в тех краях и новый: шестнадцатый Кветлориен был дислоцирован в древнем замке поблизости от Фарфорового Дворца.
   - Вы, собрат Лафкин, сами, некоторым образом, ответили на ваш вопрос. Когда в окресностях очередного Кветлориена исчезают морлоки, Гимназию переводят на новое место. Морлоки назначение имеют быть дичью Темной Охоты, а благородные кавалеры из кветлориенского гарнизона должны постоянно упражняться в этой самой Темной Охоте. Да и для гимназисточек... - Наркисс снова сыто, как кот, сощурился. - Присутсвие морлоков, дыхание Тьмы, помогает им лучше восчуствовать благодать Недреманного Попечения.
   - Вот именно, - Лафкин благосклонно улыбнулся Наркиссу, - дыхание Тьмы позволяет лучше восчуствовать благодать Недреманного Попечения. И отнюдь не только юным девицам. А ежели бы, от чего спаси и защити Уина, война с Тьмой прекратилась бы?! Исчез бы Благодетельный Ужас, многие из черни покинули города, перестали бы зарабатывать хлеб насущный в поте лица своего, вернулись к дикой жизни предков: пастбищных элоев. Потеряла бы смысл не только доблесть Меченосцев, но и труды именитого купечества, к коему и мы , любезный собрат ...
   - Это он: грамотно, - заметил Логвинов, - в рассуждении того, что без Благодетельного Ужаса, цивилизация норовит скатиться к блаженному дебилизму. Благодетельный морлокский ужас: вызов, ответом на который стала цивилизация Детей Уины. Нужно что нибудь эдакое: образ врага там, или иной какой страх божий... Послушаем, как насчет этого позволяет себе мыслить Сэм Наркисс.
   - Но Хью Мерлин, сдается мне, именно в рассуждении этого опасение и имеет, как бы благородные господа, развлекаясь Темной Охотой, морлоков совсем не извели под корень. Ведь тогда... - Сэм Наркисс собрал гармошкой морщины на лбу.
   - Морлоков на наш век хватит, - отмахнулся Лафкин, - а вот разговоры адептов "Пурпурной Бабочки", подрывающие веру в необходимость войны с ними до победного конца, во имя ....
   Шум за окном заглушил последние слова Лафкина. Слышны были азартные голоса камаргских стрелков, топот и трубные клики их страусов, треск ломаемых ветвей. Лафкин нахмурился и дернул за шнур звонка. На пороге явился мальчик в палевой с серебряными позументами курточке, весь в ржавых веснушках, как воробьиное яйцо.
   - Что там, Джим? - Лафкин кивнул подбородком в сторону окна.
   - Морлок... - запинаясь проговорил мальчик.
   - Что: "морлок" - строго переспросил Лафкин.
   - Морлок забрался в наш сад, дядя Джослин покричал камаргцам (они сидели тут неподалеку в таверне)... Они ловят морлока, никак не поймают, шустрый такой морлок оказался, - торопливо стал обьяснять Джим.
   - Камаргцы из таверны?... - Лафкин поднял бровь.
   - Госпожа Розалия послала было за офицерами... Ну... которых вы поселили в флигеле... - под взглядом хозяина мальчишка окончательно стушевался и замолк.
   - Ты говоришь, Джим, про благородных кавалеров, которым я оказываю гостеприимство? - голос Лафкина был ровен и тих, - И что же эти благородные кавалеры?
   - Они, то-есть кавалеры эти благородные, - Джим замялся, они почивать изволят, выкушавши намедни ведро хлебного вина. Беспокоить не велели.
   Шум за окном усилился. Послышался пронзительный, полный предсмертной муки вопль. За дверьми кабинета дробно застучали по паркету каблучки. Двери распахнулись, в кабинет вбежала домоправительница Лафкина, Розалия: тонкая, длинная, в гранатовом капоте, голова повязана платком, из-под платка длинными завитками висят вдоль щек черные букли. Не замечая Наркисса заговорила, прерывающимся голосом:
   - Том! Я больше не могу! Эти морлоки и камаргцы!
   - Успокойтесь, госпожа Розалия, - голос Лафкина был по прежнему тих и ровен. - У нас гость: достопочтенный мэтр Наркисс. Мэтр Наркисс! Позвольте вам представить госпожу Розалию. Уюту моего жилища я обязан ее заботам и хлопотам.
   Розалия растерянно улыбнулась Наркиссу. Наркисс поклонился ей почтительно. Лафкин продолжал тем же ровным голосом:
   - Вы говорили, Розалия, что-то о камаргских стрелках.
   - Они, эти камаргцы, - Розалия состроила презрительную гримаску, - они хотят, чтобы вы вышли к ним.
   - Чтобы я вышел к ним? - пожал плечами Лафкин, - Ну что ж...
   Он встал, приосанился, прошел на балкон, Розалия семенила следом. Столпившиеся под балконом камаргцы встретили появление Лафкина и Розалии приветственным ревом, в воздух полетели тигровые береты. Лафкин сказал несколько благодарственных слов. Толпа под балконом зацвела улыбками, в ней началось какое-то движение. В следующий момент Лафкину была предложена для обозрения окровавленная морлокская голова. Дюжий стрелок под хохот товарищей поднял ее на бамбуковом шесте вровень с балконом. Розалия испуганно вскрикнула, Лафкин нахмурился. Смех прекратился, камаргцы растерянно переглядывались между собой. Возникшую было неловкость помог преодолеть вышедший следом за хозяином дома на балкон Сэм Наркисс. Благосклонно покивав пребывающим в растерянности детям Камарга, он сказал Лафкину:
   - Ваша милость! Эти добрые люди, - он показал глазами вниз, - засвидетельствовали вам свое рвение и ждут изьявлений признательности. Вышлите им какую-нибудь мелочь на водку и продолжим наш разговор. Время не ждет. Ежели вас не устраивает Хью Мерлин, то, может быть, поговорим о маркизе Арнорском...
   - Да, имянно, имянно, об нем, об маркизе Арнорском, Гарданне нашем Арагорне, министере искусств изячных, - откликнулся на слова Сэма Наркисса Андрей Кириллович, - предьявите нам Женечка сего достойнейшего мужа битвы и совета. Женя простирает длань над клавиатурой. На дисплее: бессонно светящее окно на втором этаже фамильного особняка маркизов Арнорских. Затем: шум колес и тревожный зов трубы в глубине темного парка. Несущиеся безумным галопом лошади с оборванными постромками. Опрокинутая карета. Топот сапог на широкой дубовой лестнице. Багровое пламя факелов, его отсветы на полированной стали.
   Побелевшая как мел принцесса Орхидея вжалась спиной в садовую ограду. В подол ее платья вцепился скрюченными пальцами морлок, извивающийся под ударами на мостовой. Охаживающий исчадие Тьмы сапогами рослый оруженосец, потеряв терпение, ткнул морлока острием палаша между лопаток. Морлок захрипел, горлом у него пошла кровь, скрюченные пальцы разжались.
   - Как ты неловок, Персиваль! Ты , кажется, замарал кровью морлокского быдла наряд этой дамы, - голос маркиза Арнорского возвращает Орхидее силы.
   - Не браните его, маркиз, - Орхидея бледно улыбается оруженосцу. - Если бы он не подоспел...
   - Его работу сделал бы я, притом, уверяю вас, сделал бы не в пример лучше. Вечно эти молокососы... Однако же: зачем мы здесь стоим? Вам нехорошо, принцесса? - подхватив Орхидею на руки Гарданна несет ее садовой аллеей к дверям особняка. Седой как лунь коренастый швейцар торопится открыть массивную резную дверь. Гарданна подымается по широкой, мореного дуба, лестнице, заносит Орхидею в гостиную, кладет на диван. Сбегаются заспанные слуги. Маркиз, приглушив голос, отдает распоряжения: готовить ванну для ночной гостьи, привести в порядок покои для нее.
   - Не надо столько беспокойства, маркиз, - Орхидея уже сидит на диване, поправляя волосы. - Отошлите слуг. Мне надо с вами немедленно переговорить.
   Гарданна отсылает слуг, подойдя к двери, проверяет: не подслушивают ли они, садится на диван рядом с Орхидеей, говорит:
   - Я кажется догадываюсь, что случилось. Артур Келеберн?
   - Да, Артур Келеберн. Скоропостижно. На балу в собственном доме. - пристально глядя на него отвечает Орхидея. - Я знаю, маркиз: ваша проницательность граничит с ясновидением. Но ничто не предвещало ...
   - Застольные мужские разговоры, принцесса, - отвечает на недосказанный вопрос Орхидеи Гарданна. - Задушевное общение за бутылочкой доброго старого... Жаль старину Келеберна... В дружеском застолье не было ему равных. А как имперский канцлер... Для созидателишек был хорош, пожалуй даже чересчур хорош... А для товарищей по оружию... Впрочем, хороший канцлер: тот, кто не мешает работать.
   - В нынешней ситуации лучшей кандидатуры на пост имперского канцлера чем Арагорн Гарданна, маркиз Арнорский... - начинает Орхидея.
   - Вы ли это говорите, прекрасная Орхидея? - маркиз, похоже, действительно удивлен. - Мне стать канцлером? Зачем? Министр изящных искусств и патронесса Гимназии значат на ступенях трона гораздо больше, чем... Нет, право, как бы это сказать?... Ваша красота, принцесса, все же затмевает ваш... Нет, нет, это я, наверное, поглупел...
   - Ваш ум, дорогой маркиз, наверняка превосходит вашу красоту, - улыбается Орхидея, - Все же позвольте мне, не черпающей из колодезя мудрости в мужском дружеском застолье, сообщить вам нечто...
   - Созидателишки жаждут сильной руки?... - с интонациями скорее утвердительными проговорил Гарданна. - И это что: серьезно?
   - Сэм Наркисс, - утвердительно кивнув отвечает принцесса, он преисполнен почтения к вам, но если вы сами не протянете руку к жезлу имперского канцлера...
   - Значит Сэм Наркисс у нас уже: делатель канцлеров, - с усмешкой говорит Гарданна, - Сэм Наркисс, папаша Наркисс, "ПИВО и ДРАКОНЫ"...
   - Да, друг мой! - Орхидея села ровнее, одернула юбку на ногах. - Да, именно - Сэм Наркисс. Его влияние растет не по дням, а по часам, его траты на представительство превышают секретный фонд Сокровенного Присутствия, его связи...
   - Принц Гладиус и исполнивший свою последнюю волю канцлер распустили созидателишек, только и всего, ничего более. - с любезной миной перебивает Орхидею Гарданна. - Конечно, власть золота... Но, пока в нашем мире наличествует Великий Страх, он же: Благодетельный Ужас, есть и другая власть. И потому-то, прекрасная Орхидея, ваш покорнейший слуга, - Гарданна поднес холодные пальцы Орхидеи к своим губам, - покорнейший из ваших слуг отправляется немедленно в Форност, оставив мышиную возню вокруг канцлерского кресла Сэму Наркиссу.
   - В Форност? - переспрашивает Орхидея.
   - Да, принцесса,- взяв ее руку в свои отвечает Гарданна. - Я как раз собираюсь в Форност, в Особый район. Туда сейчас набежали чуть не все морлоки Британии: счет им уже давно идет на миллионы. Они не нападают, просто собираются в скопища, бестолково о чем-то своем галдящие, без малейшего труда рассеиваемые военной силой Империи. Пока... А вот когда эти толпы сожрут весь... Не пугайтесь, принцесса, меры принимаются, там уже наш военный министр: Его Высочество принц Гладиус, завтра в Форност войдет эскадрон Громоносного и при нем этот умопомрачительных размеров самоходный истукан...
   - Тот самый истукан, с помощью которого ваш брат... - спрашивает Орхидея.
   - Он самый. - отвечает Гарданна, успокоительно улыбаясь Орхидее. - Тот , относительно которого ходит столько толков. А Джордж Элронд, при означенном истукане состоящий...
   - Элронд, - живо откликается Орхидея, - Джордж?
   - Да, принцесса, - кивает Гарданна, - Джордж Элронд, ваш старый знакомый, обязанный вам...
   - Да, я помню, - небрежно говорит Орхидея. - А что за толки? Говорят о Черном Зеркале, скрытом в чреве истукана.
   - Да, и о Черном Зеркале тоже, - отвечает Гарданна. - Притом, Джордж Элронд, в силу своей склонности к умствованиям, всячески предостерегает командование от использования означенного истукана в Особом районе, грозя неведомыми бедами, а принц Гладиус, который на дух не переносит всяческих умствований...
   - Я поняла, - Орхидея печально и нежно улыбается Гарданне, вы там в самом деле необходимы, маркиз. У меня к вам просьба: прихватите с собой мою гимназистку, Уину Ламмерс.
   - Гимназистку в подземку?! Я, видимо, и вправду окончательно поглупел. - Гарданна разводит руками.
   - Она носит теперь медальон с гербом исполнившего свою последнюю волю Артура Келеберна. Пока расследование обстоятельств, при которых имперский канцлер исполнил свою последнюю волю, не завершилось... Ну вы же знаете Роберта Гендальфа. Помните: какую паутину Генеральный Инквизитор плел вокруг Жасмины Розан... Я предпочла бы, чтобы Уина пожила месяц другой у одной моей старой подруге в Дувре. - Орхидея примолкла, за окном слышен тревожный стук подков несущегося во весь опор кавалерийского разьезда. Переждав этот шум принцесса продолжает. - Все городские ворота по приказу Гендальфа заперты, все дороги под недреманным оком людей Сокровенного Присутствия. А вас и людей вашей свиты никто не посмеет задержать или досматривать. Для Уины сейчас возможен только путь через Подземный Мир... Нет, я понимаю... Но вы же сами говорили, что после истребления вашим братом Эрнестом морлокских певунов...
   - Да, голоса Тьмы уже не звучат в подземке, - кивает Гарданна, - там, пожалуй, практически безопаснее, чем наверху. Почти везде(кроме Особого района, разумеется). Большую часть пути мы проделаем по водам Подземного Мира - в мое распоряжение предоставлен "Олифант": крупнейший транспорт флота Его Величества. На его борту, в моей каюте, вашей протеже будет комфортно и безопасно. Как раз под Дувром транспот будет стоять почти сутки: надо догрузить гостинцы для морлоков, я не должен появляться в Форносте с пустыми руками... - Гарданна встал и прошелся по гостиной. - Но как мне незаметно провести барышню в свою каюту на "Олифанте"? Женщина в подземке, на борту военного судна это...
   - Переоденьте ее вашим пажом. Она прелестно исполняет в водевилях роли...
   - Водевильный персонаж, с нарисованными жженой пробкой усами, и панцер-паж боевой свиты это не совсем одно и то же , прекрасная Орхидея. К тому ж, в моей свите есть люди Гендальфа. Я этому не препятствую, - Гарданна усмехнулся, - надо же дать форы Старому Бобу. Сделаем вот как: я скажу своему адьютанту, что у меня обьявился сын от некоей пастбищной элояночки.(Такое случается сплошь и рядом). Я, эдакий сивоусый шалун, узнал о существовании означенного отпрыска славной семьи Гарданна совсем недавно. Теперь, с некоторым опозданием, я приучаю его к подземке. Как наречем отпрыска? Скажем... Пусть будет Артуром, в честь... Уине Ламмерс легко будет запомнить такое ее временное имя. Найдется у вас в костюмерной кавалерийский плащ с капюшоном? Возьмете у меня. Он должен быть длинным и просторным, чтобы укутать и скрыть прелестные формы... До посадки на "Олифант" я поручу Артура-Уину заботам Персиваля: малый туповат по части прелестных форм, вообще умом не блещет, но язык на привязи держать умеет.
   - Так, пропускаем технические подробности, - деловито говорит Логвинов, - Вперед, в Форност, к светлому будущему элойского человечества. А вот подробности общения Уины Ламмерс и Арагорна Гарданны пропускать не будем: тут есть момент политицкий и вообще, Андрей Кирилович вытянул губы дудкой, - мы народ любознательный.
   На дисплее, в полумраке гигантского цилиндрического штрека цокает подковами коней боевая свита генерала Гарданны. Рядом с генералом едет его старший оруженосец Персиваль. На крупе персивалева коня - закутанная в мохнатый плащ фигурка, под капюшоном плаща белеет худенькое, большеглазое личико. Затем: тихий плеск черной воды, текущей в гранитных берегах, громадная туша "Олифанта" с рядом ярко светяшщихся иллюминаторов вдоль борта. За одним из иллюминаторов видно лицо Гарданны, что-то читающего. Соседний иллюминатор задернут кремовой занавеской. По плитам набережной гулко протопали буксирные истуканы. Слышны слова команды, отданы швартовы, грохот медных стоп по камню набирает темп, затем приобретает тяжеловесную размеренность. На дисплее: интерьер отведенной маркизу Арнорскому каюты. За иллюминатором проплывают назад выхваченные из тьмы светом корабельных прожекторов полустертые письмена на стенах тоннеля, остовы каких-то механизмов, порталы боковых подземных галерей. Гарданна встал, захлопнул книгу, поставил на спиртовку серебряную кастрюльку для глинтвейна, занялся специями. В дверь, ведущую в соседнюю каюту, поскреблись.
   - Да, прошу вас, прекрасная дама. - отозвался генерал.
   На пороге появилась Уина Ламмерс, весьма мило смотревшаяся в мужской сорочке, позаимствованной из генеральского гардероба.
   - Можно к вам, сэр Арагорн, - жалобно-капризным голоском спрашивает она, - мне одной там страшно и скучно и вообще...
   Гарданна с поклоном делает приглашающий жест, извинившись, возвращается к хлопотам с глинтвейном. Уина, походив по каюте, прилипает носиком к стеклу иллюминатора. В темной воде за бортом что-то смутно белеет. Вглядевшись Уина с испуганным восклицанием отшатывается. Рядом с иллюминатором, видимо зацепившись за какую-то корабельную снасть, плывет безобразно распухший труп морлока. В следующий момент труп отталкивают от борта багром. Гарданна, обняв Уину за плечи, отводит ее от иллюминатора, усаживает в кресло, садится с ней рядом, успокаивающе поглаживает напуганную барышню по худенькой спинке. Отойдя на минутку возвращается с двумя стаканами глинтвейна. Уина некоторое время сидит тихо как мышка, маленькими глоточками пьет из стакана. Затем порывисто поднимается и вновь подходит к иллюминатору. Гарданна пододвигает ближе к иллюминатору кресло, ставит на его широкий подлокотник стаканы. Уина вглядывается в тьму за толстым стеклом, зябко поводит плечиком, повернув голову, смотрит на Гарданну. Генерал, слегка нашлепав вверенную его попечению даму, сажает ее к себе на колени. Они тесно сидят вдвоем в глубоком кожаном кресле, глядят в круглое окошко каюты, за которым властвует тьма. В этой тьме роятся бледные призрачные фигуры, играют багровые сполохи огня: яростного , послушного элойской воле огня, превращающего бледные, блуждающие во мраке призрачные фигуры в дико скачущие и вопящие живые факелы. Влекомый неустанно шагающими истуканами "Олифант" упорно стремится сквозь мрак и пустоту бездны к цели своего рейса. Лучи его прожекторов пронзают тьму Подземного Мира, форштевень режет тяжелую, мертвую, маслянисто поблескивающую воду Большного Канала. Упорно движется вперед трудяга "Олифант". Его обгоняют боевые корабли, щеголяющие стремительно-хищными обводами, навстречу ему идут такие же трудяги-транспорты, возвращающиеся порожняком из Форноста. На корме боевых кораблей и транспортов часто можно видеть работающего огромным веслом истукана. Тяжкие шаги других покорных доблестным Меченосцам самоходных истуканов слышны в боковых тоннелях. Гигантские силуэты механических человекообразных чудищ видны у мостов, на перекресках подземных путей, на пристанях. Мимо этих силуэтов, сторожевых постов, батарей Медных Драконов плывет водами подземного мира "Олифант". В его чреве, хранящем свет, тепло и запахи Элойского Эдема, спит разбросавшись на смятых простынях Уина Ламмерс. В уютном полусумраке приглушенно блестит золотая цепочка на ее тонкой смуглой шейке. В ложбинке меж двух нежных округлостей заблудившимся солнечным зайчиком лежит чешуйка с гербом Артура Келеберна: имперского канцлера столь неожиданно безвременно ушедшего из реальности, созданной програмой TOYNBEE. Сон юной избранницы Келеберна неспокоен: она вертится на своем ложе, порой вскрикивает жалобно. На верхней палубе "Олифанта" взревывают Медные Драконы: раз, затем еще раз. Этот грозный звук вносит умиротворение в сновидения Уины Ламмерс, она, поменяв несколько поз, укладывается в конце концов на живот, почмокав пухлыми губками, затихает, дыша ровно и спокойно. Гарданна укрывает ее , поправляет подушку, тихо натягивает сапоги и ,тщательно заперев за собой дверь каюты, подымается на палубу. Капитан "Олифанта" подходит к генералу с рапортом: на набережной, возле самой воды было обнаружено скопление морлоков, огнем судовой артиллерии означенное скопление исчадий Тьмы рассеяно. Гарданна кивает капитану одобрительно: командир "Олифанта" действует в соответствии с приказом, предписывающим всем флотским и войсковым начальникам рассеивать скопления морлоков, паче того скопления морлоков, целенаправленно куда-либо движущиеся. Отпустив капитана Гарданна прогуливается по палубе, вдыхая сырой воздух подземки. Возле большого арочного моста, "Олифант" замедляет ход, а затем и вовсе останавливается, пришвартовавшись к длинному дебаркадеру рядом с другими судами, ожидающими, когда разведут мост. На дебаркадере возвышается самоходный истукан. У его медных стоп беседуют два офицера: бронегренадер и артиллерист, судя по всему давние приятели.
   - Могу дать только половинный боекомплект, и то: только для тебя, Эд, - говорит артиллерист, - сам понимаешь: оставить батарею без огнеприпасов, оказаться в какой-нибудь отнюдь не прекрасный момент голым перед морлокским сбродом... Неизвестно, какой еще сюрприз преподнесет подземка. Послушай! - артиллерист оживляется, - Зачем тебе вообще огнеприпасы? Дави себе просто белесую мразь подошвами своего истукана.
   - Надоело, Джонни. До омерзения надоело! - отвечает тот, кого называют Эдом. - Вчера целый день топтались по колено в этом... он кивает через плечо в сторону истукана. Ноги истукана замараны запекшейся кровью с прилипшими клочьями сивых волос, присохшими ошметками кала и мозга.
   Из горловины выходящего к мосту бокового тоннеля послышался звук трубы, следом за ним - грохот идущего рысью самоходного истукана. Охрана моста засуетилась, сгоняя идущие по нему вьючные обозы к перилам. В горловине тоннеля, показался огненный глаз прожектора, полотнища желтого света легли на настил моста. В следующую минуту истукан выскочил на мост, стремительно преодолел его. Вот механический монстр уже шагает по дебаркадеру, медная великанья длань ставит на палубу "Олифанта" салютующего генералу Гарданне фельдъегеря.
   - Высочайший рескрипт. Срочно, совершенно секретно, в собственные руки Вашего Высокопревосходительства. Всенепременнейше, не позже завтрашнего утра, ответ Вашего Высокопревосходительства должен быть на столе у Его Величества. - фельдъегерь протягивает Гарданне пурпурный пергаментный пакет, опломбированный массивными золотыми пломбами.
   Вынув из ножен кортик Гарданна вскрывает пакет. В тоне дружеского письма Арагорн Громоподобный сообщает своему всеведущему министру о случившемся с имперским канцлером Артуром Келеберном. Вакантное место должно быть срочно заполнено - государственный аппарат Империи не может функционировать без канцлера. Государь спрашивает у маркиза Арнорского совета касательно возможных кандидатур и оставляет на его усмотрение: вернуться ли маркизу в столицу или же продолжать выполнять возложенную на него в Особом районе ответственную миссию.
   Поспешно спустившись к себе в каюту министр изящных искусств пишет ответ. Он предпочитает служить своему государю в Особом районе, в вопросе же о кандидатуре нового имперского канцлера не смеет ничего советовать, уповая на мудрость своих сотоварищей по кабинету и свите Его Величества.
   Самоходный истукан фельдъегерской службы грохочет по мосту уже в обратном направлении; вскоре грохот его затихает в черной бездне; средняя часть настила моста отьезжает в сторону, давая возможность стоящим у дебаркадера судам двигаться дальше. Через несколько часов "Олифант" уже под Дувром, Гарданна тихонько тормошит сонную Уину - ей уже пора собираться в Дувр, под крылышко к приятельнице принцессы Орхидеи. В доме этой дамы избранница Артура Келеберна должна пересидеть время, в течение которого будут расследованы обстоятельства смерти имперского канцлера и определена кандидатура его преемника. Так решила мудрая и заботливая патронесса Гимназии Пламенных Лилий.
   - Ладно, с одеванием Артура-Уины генерал Гарданна справится без нас. - говорит Логвинов. - Смотрим: что там в Камелоте, на заседании Тайного Совета.
   На дисплее: Дворцовая площадь в Камелоте, усиленные наряды Серых Кирасир, медленно проезжающие по ней. Лязг стали, лошадиное ржанье. Размеренный топот гренадерского караула, идущего полутемным коридором мимо целомудренно белеющих мраморных нимф, громадных яшмовых ваз, закованных в латы монархов и полководцев, глядящих с заключенных в золоченые рамы полотен. Хью Мерлин в своем обычном, несколько поношенном, генеральском мундире подходит к дверям кабинета, светящиеся далеко за полночь окна которого внушают подданым Его Императорского Величества благоговейную мысль о неусыпном отеческом попечении. Дежурный адьютант сразу же идет докладывать о пришедшем сановнике, моментально вернувшись, приглашает в кабинет. Арагорн Громоподобный, сидит в дальнем конце длинного полированного стола , спиной к начинающему светлеть окну. Кивком ответив на приветствие Мерлина просит его сесть поближе, побарабанив пальцами по столу, говорит:
   - Генерал Мерлин! Я попросил вас прийти несколько ранее других для того, чтобы сугубо конфиденциально обсудить некий щекотливый вопрос. Вас, генерал, обвиняют в том, что вы содействовали Артуру Келеберну в исполнении его последней воли.
   - Обвиняют, государь?! - в голосе Мерлина звучит искреннее удивление. - С каких это пор помощь благородному в исполнении его последней воли является преступлением? Тогда следует обьявить преступным, к примеру, все, что делается в Саду Грез...
   - Что еще за Сад Грез такой? - любопытствует Андрей Кириллович.
   - Сад Грез... - Борис Исаевич морщит лоб, припоминая. - Сад Грез: это что-то вроде отделения добровольной эвтаназии для благородных дам при Чертогах Предков.
   - Не только для дам... - вносит коррективы Ветчинкевич, Также и для кавалеров , которые не сподобились вовремя исполнить свою последнюю волю в боевой схватке, а между тем...
   - А между тем, - подхватывает Андрей Кириллович, - А между тем: "ощущения и краски этого мира меркнут..."
   - Да, - продолжает Женя, - и чтобы вернуть себе мироощущение невозвратной молодости, они пьют Эликсир. (Так он и называется: Эликсир Молодости - в их реальность попал из перспективных разработок Вейнгартена). Доза Эликсира все время увеличивается, рано или поздно происходит передозировка и... Официальная формулировка: "Благородная(имярек) исполнила свою последнюю волю в Саду Грез". Чтоб подготовиться к такому исходу, они курят что-то наркотическое, постепенно входя в мир грез.
   - Понятненько, - кивает Логвинов, - Подобное практиковала Дальневосточная цивилизация. В конфуцианском Китае старикам официально разрешено было курение опиума. Всех прочих оченно за это гоняли, а старикам... Они вообще всячески старались сделать старость лучшей порой жизни, чтоб, значицца, народишко не дергался на жизненном пути, а дисплинированно так следовал путем этим самым жизненным, в соответствии с предначертаниями начальства.
   - Вы говорите о Саде Грез, генерал?! А это, надо полагать, Эликсир Молодости? - Арагорн VII поставил на стол перед Мерлином каменный флакончик. - Вот это, - монарх брезгливо ткнул пальцем в флакончик, - было найдено людьми Генерального Инквизитора в покоях исполнившего свою последнюю волю имперского канцлера Артура Келеберна.
   - С позволения Вашего Величества. - Мерлин взял в руки флакончик, откупорил, понюхал, потом лизнул пробку. - Да, это снадобье можно назвать Эликсиром Молодости. Кажется, это тот самый флакон, который я посылал Келеберну. С соответствующими разъяснениями и предостережениями, разумеется. Никто, я надеюсь, не сомневается, что благородный Артур Келеберн исполнил свою , я подчеркиваю, Ваше Величество, свою последнюю волю.
   - Нет, никто в этом не сомневается. - Арагорн Громоподобный поспешил забрать у Мерлина флакончик. - Но все же - согласитесь, Ваше Высокопревосходительство, должна быть разница между имперским канцлером и дамой... - император помолчал, подбирая слова, - и дамой, которой годы уже не позволяют быть Соперницей Вечности.
   - "Дамой, которой годы не позволяют уже быть Соперницей Вечности". - повторил за Арагорном Громоподобным демиург Толстов. Западная христианская цивилизация немало таких дам отправила на костры инквизиции. Достигнув бальзаковского возраста эти несчастные женщины с помощью всяческих Эликсиров Молодости вызывали у себя эротические галлюцинации, а потом сами же себя оговаривали , рассказывая про свои любовные приключения на шабашах ведьм. А что у них там, - Борис Исаевич кивнул на дисплей, - если благородная дама не может уже быть Соперницей Вечности, то ей - прямая дорога в Сад Грез?
   - Вовсе нет. - отвечает Женя, - Большинство женщин у них живут ведь обычной семейной жизнью Созидателей Насущного. Бабушка, пользующаяся успехом у внуков... Извините, Борис Исаевич, давайте послушаем, что там говорит Хью Мерлин.
   - Вас смущает, Ваше Величество, что благородный Меченосец исполнил свою последнюю волю с помощью Эликсира Молодости. Но Эликсир Молодости отнюдь не яд, государь. Позволю предложить вашему величеству наглядную аналогию. Представьте себе чашу доброго вина. Можно осушить ее залпом. Ощущение будет кратким, но полнота этого ощущения с лихвой возместит его кратковременность. Так испивает чашу жизни благородный Меченосец. Но можно обойтись с чашей жизни иначе: пить долго, маленькими глоточками, а затем вылизывать края чаши, тщетно пытаясь, как это свойственно созидателишкам...
   - Я понял насчет чаши, - перебил Арагорн Громоподобный, - но причем здесь Эликсир Молодости? Емкость чаши он ведь, насколько я понимаю, не увеличивает?
   - Совершенно верно, ваше величество. - отвечал Мерлин поощрительно улыбаясь августейшему собеседнику. - Давайте заменим в нашей аналогии чаши бутылями. Бутылями, с горлышками столь узкими, что содержимое означенных бутылей можно лишь цедить через соломинку. Созидателишка так и поступает с вином жизни, а благородный Меченосец...
   - Отбивает горлышко бутылки и пьет, не отрываясь, до дна, не боясь пораниться острыми краями, - глядя на Мерлина затуманившимся взором перебивает его император.
   - Поэтической образности речи вашего величества мог бы позавидовать сам Адонис Сэнне, - не без некоторого лукавства говорит Хью Мерлин.
   - А Эликсир Молодости, это, ну скажем, рукоять кортика, которой отбивают горлышко бутылки, если, как в случае с Артуром Келеберном, нельзя просто припасть к чаше... - продолжает свой поток сознания Арагорн Громоподобный.
   - Вы, изволили найти точные слова, государь. - вклинивается в этот поток сознания Мерлин. - Именно: "нельзя просто припасть к чаше". Темная Охота уже сейчас не опаснее охоты на диких индюков.
   - Ну, для элоев, рост которых, ежели по Уэллсу, нашему Герберту, не более чем метр двадцать, и индюк... - замечает вскользь Логвинов, но повинуясь недовольному жесту Жени, замолкает, вслушиваясь в диалог на дисплее.
   - Следует задуматься, государь, что станет с благородными Меченосцами после полного истребления морлоков, после полной победы над силами Тьмы. - голос Хью Мерлина звучит патетически. - Моему государю ведомо, что я неустанно тружусь, приближая час этой победы.
   - Ваша верность и рвение ни у кого не вызывают сомнения, сэр Хью, - отвечает император, - но тон, которым вы говорите о грядущей победе Света над Тьмой... Право, иногда я думаю, что вы боитесь этой победы.
   - Вы близки к истине, ваше величество. - голос Мерлина тих и внятен. - Но не победы боюсь я, а потери Тропы Служения.
   - Ну да, - кивает император, - Темная Охота потеряет всякий смысл, а вы, Мерлин, облагодетельствуете товарищей по оружию вашим Эликсиром Молодости. Оставшиеся без дела рубаки смогут исполнить свою последнюю волю подобно старым, истеричным... Подобно дамам в Саду Грез.
   - А вы хотели бы, государь, чтобы Меченосец умирал в своей постели подобно жалкому созидателишке? - вопрошает Мерлин, строго глядя на императора, своими глубоко посажеными черными глазами.
   - "В деревне, счастлив и рогат, носил бы стеганый халат... Скончался б посреди детей, слезливых баб и лекарей", - цитирует Логвинов из "Евгения Онегина". - Этот Хью Мерлин хочет внести эвтаназию в медицину светлого будущего, ожидающего доблестных Меченосцев. Красиво звучит: "Эвтаназия - медицина будущего". Это как у римлян. У них частенько консилиум медиков вкупе с семейным советом, рекомендовал безнадежно больному операцию вскрытия вен на предмет достижения благополучного летального исхода. Случалось, что и государство в лице какого-нибудь Цезаря Калигулы или же Нерона посылало к диссиденту центуриона внутренних войск с аналогичной медицинской рекомендацией. Варварские, конечно, методы политической медицины. Эллинская цивилизация, что с них возьмешь. А рядышком с римлянами: у кельтов и германцев благородный муж пуще всего боялся умереть дома, в постели. Прилично было исполнить свою последнюю волю только с мечом в руке на поле битвы. А чтоб значит бла-ародный и умер дома в постели... О подобном даже помыслить немыслимо! Скандал, позор несмываемый! Этого не может быть, потому что не может быть никогда. Здорово Мерлин застращал этакой перспективой Громоподобного, нашего Арагорна. Чего это там сэр Хью вкручивает сейчас своему государю?
   Хью Мерлин расстелил на столе черно-белый свиток с двумя эталонными линиями жизни: густо-вишневой: Меченосца и кофейной - Созидателя Насущного. Линии эти были построены на основании усредненных оценок, сделанных дамами, имевшими случай общаться с представителями мужской части двух означенных сословий.(Десятибальная шкала для такой оценки была результатом многолетних изысканий, проведенных самим Мерлином и его сотоварищами по обществу "Пурпурная Бабочка" в Цветнике Леопарда).
   Кофейная линия, вначале набирала некую, достаточно скромную, высоту на белом поле графика. Далее она плавно опускалась к царящей внизу черноте, простираясь почти на всю длину свитка. Достигнув границы белого и черного полей, символизирующих Свет и Тьму, линия жизни созидателишки долго извивалась на оси времени, пока наконец не погружалась окончательно в Тьму.
   Вишневая линия круто( более чем вдвое по сравнению с кофейной) подымалась вверх. Достигнув максимальной высоты вишневая линия примерно до половины свитка шла почти параллельно оси времени, затем отвесно падала вниз. Коснувшись границы Света и Тьмы линия жизни Меченосца вновь шла вверх. К ее густому багрянцу на этом участке добавилось золотое окаймление, подобное галунам на пажеских погонах. У верхней границы свитка багряно-золотая линия превращалась в многолучевую звезду. Мерлин пояснял как раз своему августейшему слушателю, что багряно-золотая линия со звездой отражает впечатления дам, коим во сне являлись исполнившие свою последнюю волю доблестные кавалеры.
   - Это мы понять могем, - комментирует Логвинов, - как известно: самое лучшее мнение о своих мужьях имеют, обычно, вдовы. Следственно: муж есть существо, некоторым образом, духовное.
   Императору аспект, отраженный красно-золотой со звездой линией, тоже, более или менее, понятен. Этого, увы, нельзя сказать о прочих положениях, излагаемых Хью Мерлином. Мужественно борясь с зевотой монарх пытается вникнуть. Он помнит, какую пользу принесла однажды мерлиновская дребедень с графическим отображением эмоциональных состояний. Арагорн Громоподобный рыскал тогда со своей боевой свитой, истребляя морлокских певунов в Особом районе. Мерлин донимал командиров разведгрупп, требуя чтобы они оценивали силу чар Тьмы по какой-то цветовой шкале. Император относился к этим занятиям сэра Хью снисходительно, считая их полезными для отвлечения личного состава от излишних и вредных в боевой обстановке мыслей и чуствований. Отношение это резко изменилось, когда на одном из военных советов Мерлин продемонстрировал усеянную разноцветными пятнышками карту расположения убежищ морлокских певунов.
   Венценосец на дисплее сонно клюнул носом. Встряхнул головой, отодвинул свиток, глядя в глаза Мерлину, зарокотал задушевно:
   - Сэр Хью! Я никогда не мог понять, почему человек вашего ума до сих пор не имперский канцлер. Погодите, - монарх положил ладонь на рукав Мерлина, пресекая его попытку возразить. - В свое время я предлагал вам другой ключевой пост - председателя Сокровенного Присутствия. Вы отказались, пришлось посадить в это кресло Боба Гендальфа... Нет, для кирасирского полковника он вполне... Я порой, признаюсь вам, даже поражаюсь его прыти. Сейчас мне, Империи нужен канцлер, не чета исполнившему свою последнюю волю Артуру Келеберну. В свое время он был хорош на этом месте, для некоторых даже чересчур хорош. Но теперь наступают такие времена... - император повернул голову к окну, прислушиваясь. - И в эти времена, я могу доверить жезл канцлера немногим: маркизу Арнорскому, Вам, ну еще может двум, трем испытанным боевым товарищам... Гарданна отказался, он, видите ли, предпочитает служить короне под Форностом... Может он и прав... Ну что ж пусть расхлебывает эту кашу, заваренную его братом...
   - Рискуя навлечь на себя гнев вашего величества... - почтительно перебил Мерлин. Император, досадливо поморщившись, кивнул приглашая Мерлина продолжать.
   - Я прошу откоммандировать меня в Форност, в помощь генералу свиты вашего величества Гарданне. - продолжал Мерлин. - Оттуда, из Особого района на нас, государь, надвигается нечто неведомое. Против этого неведомого любая человеческая мудрость может оказаться бессильной. Мне хотелось бы встретиться с этим неведомым лицом к лицу, с мечом в руке.
   Арагорн VII только плечами пожал, ничего не ответив на эту речь. Повернувшись к Мерлину спиной подошел к окну. За окном послышался стук копыт несущейся галопом кавалькады. Из лабиринта прилегающих улиц на дворцовую площадь вырвался верхом на взмыленном вороном жеребце знаменосец. Увенчаный золотой совой черный штандарт плескался над его головой. Следом за знаменоносцем появился нещадно пришпоривающий своего коня Роберт Гендальф. Чины свиты Генерального Инквизитора отстали на один-два лошадиных корпуса. Когда кавалькада поравнялась с оградой дворцового парка, тонкая стеклянная стрела ударилась о грудь золотой совы, пятная ее желтовато-белой сывороткой. Тотчас же лязгнули арбалеты чинов свиты. Утыканый короткими арбалетными стрелами морлок рухнул из густой кроны столетнего платана и повис на остриях парковой решетки. С головы морлока сорвался и покатился с дребезгом по мостовой золотой шлем.
   - Займитесь этим морлоком и его шлемом, Стивен, - бросил через плечо своему адьютанту Гендальф. Торопливо спешившись Генеральный стремительно миновал часовых у дверей, почти бегом стал подыматься по парадной дворцовой лестнице. Навстречу ему плыла принцесса Орхидея, подобная фантастической бабочке в своем легком, пурпурного шелка, платье. Гендальф остановился, салютуя принцессе палашом, как того требовал дворцовый церемониал в подобных случаях. Орхидея склонилась перед салютующим ей Генеральным в реверансе, чарующе улыбнулась Гендальфу, ловя его взгляд. Несколько смешавшийся Гендальф, произнеся приличествующие моменту комплименты и извинения, вновь заспешил в аппартаменты государя.
   - Все члены Тайного Совета в сборе, Ваше Величество. Кроме находящихся в Форносте Его Высочества принца Гладиуса и генерала Гарданны, а также ... - дежурный адьютант несколько замялся.
   - Генеральный Инквизитор сейчас будет, - перебил адьютанта император. - у него, как обычно, чрезвычайные обстоятельства. Войдем в его положение. Попросите прочих членов Совета обождать минутку. Надо дать Старому Бобу отдышаться.
   Адьютант с осторожной улыбкой поклонился и вышел из кабинета. Император подошел к окну. Люди Гендальфа забрасывали в дощатый темно-зеленый фургон труп морлока . Серые Кирасиры прочесывали парк. Сопровождаемая сильным экскортом карета принцессы Орхидеи выезжала из парковых ворот. Император скривил губы, отошел от окна, предшествуемый адьютантом проследовал в совещательную комнату Тайного Совета. Члены Совета встретили его стоя у своих кресел. Коротко поздоровавшись Арагорн VII попросил их садиться, брюзгливо заметил, обращаясь к Гендальфу:
   - У вас, генерал, сегодня, надо полагать, была веская причина опоздать на зов своего государя.
   - Да, Ваше Величесто, - отвечал, вставая, Гендальф. - Случилось нечто до сих пор неслыханное. Морлоки появились на улицах Вашей столицы во всеоружии, построившись в боевой порядок.
   - В боевой порядок ?! - переспросил император. - Не перепутали ли вы, генерал, улицы Камелота с подземкой?
   - Я понимаю, государь, ваше удивление. - продолжил свой импровизированный доклад Генеральный Инквизитор. - Такого не было никогда. Те морлокские бродяги, которые проникали в Элойский Эдем, никогда не являли такой боевой выучки как в подземке.(Для охоты за пастбищными элоями она и не нужна). Но этой ночью патруль встретился на улице Цветов с морлокским каре, ведомым неким исчадием Тьмы с выжжеными глазами...
   - "С выжжеными глазами?!" - вполголоса переспросил Хью Мерлин. - Слепые Поводыри на улицах Камелота! Слепые Поводыри заняли место певунов. Только этого нам не хватало.
   - Что вы там бормочете сэр Хью, подобно старухе в Саду Грез? - раздраженно обратился к нему Арагорн VII. - А вам, Гендальф, я говорю в который уже раз: ваша служебная обязанность состоит в том, чтобы разгадывать загадки, преподносимые нам Тьмой, а не...
   - Если Вашему Величеству неугодна моя служба... - начал Гендальф, берясь левой рукой за портупейную петлю, а правой за ножны своего палаша.
   - Перестаньте, генерал, - заметив этот жест император сморщился как от зубной боли. - Все мы тянем одну, общую лямку. И лямка эта в последнее время... Прошу извинить мой тон, сэр Роберт. Примите мои извинения, господа. Давайте ближе к делу. Вам всем известна причина, по которой мы здесь собрались. Империи нужен новый канцлер...
   - Так, сейчас начнется "мышиная возня вокруг канцлерского кресла", как изволил выразиться Арагорн Гарданна, маркиз наш Арнорский, типичная такая мышиная возня, "о необходимости которой..." - Логвинов отвернулся от дисплея, стал глядеть в окно на памятник В. И. Ленину. - Надо бы глянуть одним глазком, что там творится под Форностом. Женечка! Дайте-ка нам материал из Особого района.
   Подобная громадной гусенице колонна морлоков ползет в зеленоватом полусумраке, подолгу останавливаясь, временами пятясь назад. Под безнадежно тоскливый напев над белесыми головами в черных колпаках колышется металлическая щетина грубо откованых пик. Вот в тоскливо-жалостном напеве прорезались ноты призывно-повелительные. Морлоки прибавили шаг, гигантская белая гусеница наползала на батарею, защищавшую подступы к мосту на Большом канале. Со стороны батареи по глазам исчадий Тьмы ударил свет прожекторов. Черные колпаки опущены до сиво-мохнатых подбородков, пики взяты наперевес. Передний ряд шарит пиками по земле, ощупывая дорогу. Морлоки второй шеренги положили свои пики на плечи товарищам из первого ряда. Рык Медных Драконов от моста - голову морлокской колонны прорезали огненные струи. Вопли обожженных перекрывают маршевый напев. Но в следующее мгновенье он вновь набирает силу, призывно звучит под стылыми сводами. Охваченные пламенем фигуры устремляются вперед, отставшие, беспорядочно мечущиеся находят смерть на остриях неостановимо надвигающихся сзади пик.
   До батареи осталось шагов двадцать не более. Гренадеры прикрытия, работая алебардами как мясники на бойне, нагромождают вал морлокских трупов. Жуткая призрачно-белесая гусеница переползает через этот вал, слепо тыкающие в разные стороны пиками морлоки затопляют позицию батареи. Через мост на помощь батарейцам спешат конные латники под лейб-штандартом наследного принца Гладиуса. Над батареей вздымается дымно-багровый гриб. На всем скаку кавалеры свиты Гладиуса врезаются в колонну морлоков. Напрочь отсечена лохматая рука, ухватившая повод элойского коня. Скользящий удар клинка разрезает черный колпак, открывая чудовищно изуродованную ожогами морлокскую голову: чумазые, лоснящиеся проплешины, пустые, гноящиеся глазницы, разинутый в боевом песнопении рот. В следующее мгновение голова эта летит с плеч владельца под копыта коней. Тоскливо-призывный напев пресекается и замолкает. Толпа морлоков теряет сходство с гусеницей, начинает расползаться подобно клочьям седого тумана. В недрах подземелья слышен тяжкий с металлическим скрежетом топот. Затем скрежет сменяется воплями морлоков и сочно чавкающими звуками. В свете чудом уцелевшего прожектора виден приближающийся самоходный истукан. Ноги его забрызганы кровью, на груди - ожерелье из безглазых морлокских голов. В бронеколпаке истукана открывается люк, поджарый жандармский офицер скользит по десантному тросу вниз, рысцой подбегает к принцу Гладиусу, рапортует:
   - Подполковник Монтроз, честь имею быть слугой Вашего Высочества. Направлен с устным донесением для вашего высочества от его превосходительства генерал-командора Пендрагона.
   Гладиус кивает и Монтроз продолжает свой рапорт:
   - На подходе к Форносту значительные массы Черных Колпаков, водительствуемых Слепыми Поводырями. Генерал Пендрагон просит срочной посылки подкреплений. Считает необходимым усиление гарнизона Форноста эскадроном Громоносного полка.
   - Эскадрону Громоносного хватит работы и здесь. И именно с Черными Колпаками, водительствуемыми Слепыми Поводырями. - Гладиус обводит взглядом место недавней схватки: там и тут разбросаны лохмотья растерзаных взрывом тел, обгорелые щепы зарядных ящиков и орудийных лафетов. - Достаточно будет передислоцировать в Форност истукана Эрнеста Гарданны, тесно ему там не будет.
   - Но, с позволения Вашего Высочества, - почтение к наследному принцу борется в душе подполковника Монтроза со служебным долгом. Дождавшись разрешающего жеста принца подполковник продолжает:
   - Штандарт-кавалер Элронд в категорической форме предупреждал о недопустимости дислокации означенного самоходного истукана в непосредственной близости к Форносту.
   - Я уже советовал однажды Джорджу Элронду приберечь умствования для Цветничка. Пишите, Гай. - Гладиус поворачивается к своему адьютанту. - Бронегренадерский эскадрон придать подвижной группе, подчиненной командиру "Вечерней Звезды", все мосты на Большом Канале готовить к взрыву. Да и всенепременнейше: пункт, касательно передислоцирования в подчинение Пендрагону этого монстра, которого Эрнест Гарданна, не тем будь помянут...
   - Ваше Высочество! Мой долг... - воззвал к принцу Монтроз.
   - Ваш долг, подполковник, состоит в выполнении приказа, оборвал его Гладиус. - Каковой приказ соблаговолите получить в письменном виде у моего адьютанта и принять к неукоснительному исполнению. Однако же, господа, хотя охота на морлокское быдло - занятие, быть может, и не лишенное приятности, сейчас перед нами стоят другие задачи. Прикажите, Гай, трубить сбор.
   Последнее замечание принца вызвано тем, что чины его свиты рассеялись по близлежащим тоннелям, преследуя морлоков. Настигали, топтали шипастыми подковами коней, давали вволю испить крови сияющим голодным блеском клинкам, утоляли взлелеянную веками злобу.
   - Зрелище, "быть может и не лишенное приятности", но пора сменить пейзаж, - говорит Логвинов, глядящий в дисплей с кислой миной. - Женечка! Давайте заглянем в Форност. И отмотайте на шкале времени минут, эдак, шестьсот.
   На дисплее в зеленоватом свете, излучаемом крепостными рвами Форноста, видно нагромождение его приземистых башен, бастионов, контрфорсов, подпирающих наспех залатанные стены . Облокотившись на парапет надвратной башни беседуют подполковник Гимли и штандарт-кавалер Перегрин.
   - Все же: каким медом намазано морлокам у Форноста? Певунов сменили Слепые Поводыри, и все равно... - оборвав фразу на полуслове Гимли прислушался. Из сумрака Подземного Мира на Форност наползал подобный шелесту полчищ саранчи шум тысяч шаркающих шагов.
   - Рыба ищет где глубже, а человек... - Ричард Перегрин тоже прислушался.
   - Человек? - переспросил Гимли.
   - Это поговорка такая, господин подполковник, - отозвался Перегрин. - Папаша мой, бывало, говаривал: "Рыба ищет, где глубже, а человек - где лучше". Под человеком, господин подполковник, я разумею морлока(не в обиду кому-либо будь сказано). Вот его, морлока то-есть, и тянет на континет, в Дальний Арморик. Потому как там благородных кавалеров, услаждающих себя Темной Охотой, не в пример меньше. И Убежищ Уины, где пастбищный элой прячется от морлока, тоже не в пример меньше. Потому жизнь там у морлока легче, жизнь там у морлока веселей.
   - Но ведь это давно уже так. Отчего же морлоков потянуло на континент, как мух на мед, только в этом году? - спросил Гимли, не без любопытства слушая философствования "пивовар-кавалера"(так за глаза прозвали Перегрина сослуживцы).
   - Видать, выбили мы у них настоящих служак, которые и прочих заставляли лямку тянуть. Как у нас в Дорварде, когда многие старые офицеры исполнили свою последнюю волю в подземке... Ну а эти, из новых, все больше якшались с пивоварами и ячменными плантаторами... - Перегрин примолк, припомнив, видимо, некие не самые похвальные страницы собственной служебной карьеры.
   - Этот Ричард Перегрин шпарит прямо по Льву Гумилеву: упадок Римской империи превзошел оттого, что в солдатских мятежах выбили лучших офицеров-пассионариев. - оживился Логвинов. - Опять же эпоха солдатских императоров опосля "золотого века Антонинов" тоже вроде как потому же самому. "Кадры решают все, учти, Лаврентий". Вот и накрылась Эллинская цивилизация. В этой, - Андрей Кириллович кивнул на дисплей, - отдельно взятой реальности, правда, не свои солдатики выбили, а морлоки. Ну, да все едино: кто ни выбил, а умер хорошо. Пассионарий-то склонен лезть на рожон, а "якшаться с пивоварами" это лучше получается у других, которые жисть правильно понимают... Глядим таперича в оба: что у них там деется, под Форностом-та...
   К шуму тысяч шаркающих по камню морлокских ног прибавился тоскливо-призывный напев. От главной башни Форноста раздался звук трубы. Прикорнувшие у крепостных зубцов и орудий люди вставали, занимая свои места. На боевой площадке надвратной башни в сопровождении свиты появился комендант - генерал Пендрагон. Выслушав рапорт Гимли стал вглядываться красными от бессонницы глазами в подступавший к воротам Форноста мрак.
   Раздававшийся из этого мрака напев вдруг захлебнулся, сменившись какофонией отчаянных воплей. Послышался размеренный громоподобный топот.
   - Истукан Эрнеста Гарданны? - полувопросительно проговорил Пендрагон.
   На противоположном берегу Большого Канала показался исполинский силуэт механического монстра. Вот он вошел в призрачно мерцающую воду. Вот он уже погрузился в нее по колени, по пояс. Волны от неостановимо движущегося в воде медного тела с шумом накатываются на гранитные ступени, ведущие от ворот к причалу. На плечах гиганта лихорадочно замигали огни - белый и красный.
   - Истукан Эрнеста Гарданны вышел из повиновения. Подполковник Монтроз, находящийся на его ходовом мостике, вызывает огонь на себя. - заговорил стоящий рядом с Пендрагоном начальник артиллерии. - Жду приказаний вашего превосходительства. Истукан находится в зоне досягаемости огня тяжелых ракетометов.
   Пендрагон кивнул, как бы во сне. Артиллерист посмотрел на него удивленно-вопросительно.
   - Да, разумеется. И немедленно, всеми огневыми средствами, как бы выходя из забытья произнес комендант, - пока мы не оказались в зоне его досягаемости .
   Артиллерист отсалютовал, повернулся к сигнальщику. Огненные линии прочертили сумрак от бойниц к середине канала, где чернело на фоне опаловой воды чудовищное безголовое тулово. Мгновение - и тулово это изьязвлено во многих местах ослепительно-сиреневыми кавернами. Еще мгновение и из прорех в медной плоти забили фонтаны светящейся белой субстанции. Через минуту на месте истукана Эрнеста Гарданны находилось слепящее глаза, лихорадочно пульсирующее облако. Оно растет, ширится, окутывает оба берега Большого Канала, башни и стены Форноста. Слепящее облако проникает в казематы, заполняет тоннели под Узким Морем, вползает на пандус, ведущий наверх из Подземного Мира в Элойский Эдем...

***

   Растянувшаяся на добрую милю колонна детей Тьмы остановилась шагах в пятидесяти перед мерцающей завесой. Задние напирали, передние пытались их осаживать, возникла давка, пронзительно кричали морлоки, оказавшиеся под ногами мятущейся толпы сородичей. Бедлам достиг апогея, но внезапно стих - колонна замерла как по мановению волжебного жезла. В стылом сумраке послышался согласный стук железных посохов о каменный пол и шаркающие шаги. Сбоку колонны от хвоста к голове двигалась вереница изуродованных элойским огнем морлоков-слепцов. Вел слепцов одноглазый, прихрамывающий старый морлок. Слепцы заняли место в первой шеренге, морлоки второй шеренги натянули на головы черные колпаки, положили руки на плечи слепцов, третья шеренга также одела черные мешки, положила руки на плечи впередистоящих, ее примеру последовали четвертая, пятая ... Одноглазый хромец выждал, пока эта волна достигнет конца колонны, замешался в толпу и из ее гущи затянул нечто уныло-монотонное. Вся толпа подхватила этот напев и ведомая своими слепыми поводырями двинулась вперед. Больше часа продолжалось это движение. Последние ряды морлоков уже втягивались в мерцающую пелену слепящего облака, когда в сумраке позади них захлопали седельные ракетометы. Белые фигурки заметались, шарахаясь от распускавшихся в их толпе огненных цветов.
   Сразу же после залпа мерцающая пелена двинулась вперед, скрывая детей Тьмы от элойских глаз. Кирасирский разьезд повторил залп. Слепящее облако увеличило скорость своего движения. Ротмистр Феанор, командир разьезда, дал команду отходить. Развернувшись двинулись сначала шагом, затем перешли на рысь, затем на галоп, через несколько минут слепящая пелена накрыла несущихся карьером кирасир...

***

   - Вы говорите, брат Гаук, что весь Форност накрыт этим слепящим облаком? - Хью Мерлин откинулся на спинку кресла, вертя в руках оправленную в потемневшее серебро чашу из драконьей теменной кости.
   - Не только Форност , а весь Особый район, все тоннели ведущие на континент, все подходы к ним, выходы на поверхность. В плену Слепящего Облака весь гарнизон Форноста, вся группа войск под командованием принца Гладиуса. - собеседник Мерлина, неприметной внешности ротмистр, отхлебнул из своей чаши, слегка поморщился и продолжал:
   - Попавшие в плен Облака не могут уже из него выбраться. Мерцание его ослепляет смотрящего, а длительное созерцание вызывает припадок наподобие...
   - Эпилептического. - договаривает за брата Гаука Андрей Кириллович. Частоты мерцания этого облака видать совпадают с альфа-ритмом.
   - Альфа-ритмом? - переспрашивает Борис Исаевич.
   - Имянно, -отвечает Логвинов, - альфа-ритмом. Есть такой в энцефалограмме человека. Ежели ритм этот самый подавать человеку через зрительный анализатор, можно вызвать нечто вроде эпилептического припадка. Я полагаю, что также: ежели и через слуховой анализатор, посредством музыки... В истории Западной христианской цивилизации был момент, когда католическая церковь оченно не одобряла ритмическую музыку, считая ее дьявольским наваждением. Что там они гутарят касательно Гарданны нашего Арагорна, министера искусств изячных?
   - Что вам известно, брат Гаук, касательно Арагорна Гарданны и Джорджа Элронда? - Мерлин поставил чашу на стол и потянулся к поставцу с батареей разноцветных графинов.
   - Согласно последним донесениям Арагон Гарданна находится на борту транспорта "Олифант" в трех часах хода от ближайшей границы Слепящего Облака. - с военной четкостью отвечает ротмистр Гаук. Джордж Элронд за день до возникновения Облака был затребован в столицу, в распоряжение нового имперского канцлера.
   - Гендальф, видимо, полагал, что при истукане Эрнеста Гарданны достаточно подполковника Монтроза. - вскользь заметил Мерлин, смешивая в своей чаше ингредиенты из графинов. - Хорошо: с нашими все более или менее ясно. А морлоки?
   - Морлоки используют появление Слепящего Облака чтобы совершить исход из Британии на континент, - отвечает Гаук.
   - Да, исход морлоков из Британии дело месяца, от силы - двух. Эра Великого Страха закончилась. А вместе с ней и эпоха великих деяний. Победа Света над Тьмой свершилась как бы сама собой, прожекты свихнувшегося на Тропе Служения Рауля Берена теперь не более, чем курьез. - на губах Мерлина играет печальная полуулыбка. Что государь?
   - Оставил Гендальфа за себя в столице, а сам кинулся с горсткой свитских в Форност. - с такой же полуулыбкой говорит брат Гаук.
   Мерлин встает, подходит к выходящему на набережную окну. Толпа зевак возле беломраморной статуи Уины Купальщицы наблюдает за чинами Стражи Благочиния, выгружающими какие-то стеклянные банки из запряженной пегим беломордым осликом повозки. Вот банки расставлены на ступенчатом цоколе у ног Божественной. Сквозь мутноватую жидкость глядят из банок на застывшую в страхе толпу снятые этой ночью с плеч морлокские головы. Зрелище это устроено для народа по личному указанию нового имперского канцлера. Его Высокопревосходительство наблюдает за толпой возле статуи с другого берега реки из окна своего кабинета. Рядом с Гендальфом его адьютант для особых поручений - полковник Гладиус Финвэ.
   - Подземка пуста, сэр Роберт, - говорит Финвэ, морлоки устремились к Слепящему Облаку, очищают Британию. Останавливать их бессмысленно, да и опасно - применение по морлокам огнемечущего оружия провоцирует рост Облака. Почти на всей территории Британии морлоков нет уже сейчас.
   - А это? - Гендальф кивает подбородком в сторону белеющей на том берегу статуи Купальщицы.
   - Случайный улов, - пренебрежительно говорит полковник, - какие-то приблудные, пришлось добавить к ним отработанный материал...
   - Из морлоков, обслуживавших ранее самоходных истуканов понимающе кивает Гендальф.
   - Да из них, - кивает Финвэ, - поснимали им головы, чтобы придать больше выразительности вернисажу, который Ваше Высокопревосходительство прописали созидателишкам.
   - Как вы сказали Гладиус: "вернисаж"? - улыбается Гендальф. Да, такой вернисаж из морлокских голов необходим, дабы в иных элойские головах не засвистал ветер... Ветер... Ветер перемен. Бедняга Берен! Морлокский вопрос нечаянным образом разрешился помимо его прожектов. А сколько было из-за этих прожектов головной боли... Морлокский вопрос решен, а Благодетельный Ужас... Раз Благодетельный Ужас из подземки приказал долго жить, прийдется нам выдумывать другой - не менее благодетельный и неотличимый от старого, к которому все привыкли ...
   - Гендальф, наш Роберт излагает прямо как Вольтер. - замечает Логвинов. - Тот эту мысль формулировал короче: "Если бы Бога не было, его следовало бы выдумать". И памятник поставил у себя в имении с надписью - "Богу от Вольтера". Чего только она не видела, матушка - Западная христианская цивилизация. А как он, Вольтер то-есть, про святую католическую церковь - "Раздавите гадину!" Нехорошо. Ведь высшая религия, однако. Не плюй в колодец. Сам он, Вольтер энтот, как пришел черед помирать, помирился со святой матерью - католицкой то-есть церквой. Возжелал, редиска, христианского погребения - "Я не хочу, чтоб меня после смерти выбросили на свалку". То-то же. А куда это полковник Финвэ у них там засобирался?
   - Загляните ко мне через часок, Гладиус. Мне сейчас надо принять герольдмейстера. Государь вместе с рангом маршала Империи пожаловал мне титул графа Орфалькского. Теперь я не только третий баронет Барад-Дурский, но и первый граф Орфалькский. Надо внести измения в герб. - Гендальф развел руками: мол - положение обязывает. Финвэ откланялся и вышел из кабинета, едва не столкнувшись на пороге с герольдмейстером Сокровенного Присутствия - похожим на чучело хищной птицы старым генералом.
   Графство Орфальк представляло собой циклопический котлован, вырытый в незапамятные времена перволюдьми в толще девонских известняков. На дне его, заросшем буйной растительностью, во множестве обитали слоновые черепахи - обьект промысла, приносившего папаше Наркиссу немалую толику его доходов . Стены котлована были совершенно отвесны, доступ в него был возможен только через систему штреков. Вход в эти штреки закрывал Барад-Дур - выпирающий из земли, мутно-радужный, растрескавшийся, стеклянный купол. В накрытом этим куполом подземном лабиринте издавна гнездились морлокские певуны. Дед Роберта Гендальфа, первый баронет Барад-Дурский, истребил певунов и их присных. Орфальк, благодаря означенному доблестному деянию , стал свободен от чар Тьмы, рачительные Созидатели Насущного ввели древний котлован в хозяйственный оборот. Слегка обустроенный внутри Барад-Дур высочайшим повелением получил статус родового замка, его владетелям был пожалован титул баронетов Империи и право сбора пошлины с караванов ловцов черепах. Само же право охоты в Орфальке в жалованной грамоте не было четко оговорено, что порождало бесконечные тяжбы между баронетами Барад-Дурскими, министерством двора и коммерц-коллегией. Арагорн VII одним росчерком пера прекратил эти тяжбы, пожаловав новому имперскому канцлеру титул графа Орфалькского.
   На дисплее свежеиспеченный граф стоит рядом с престарелым герольдмейстером у гербового щита. Они что-то оживленно обсуждают, обмениваясь улыбками и поклонами. В небольшом кабинете, расположенном рядом с канцлерскими аппартаментами, полковник Финвэ беседует с похожим на аиста-марабу старичком. Как можно понять, беседа у них о доставке в столицу партии заспиртованных морлокских голов из запасников Хранилища Неканонических Реликвий.

***

   - Это может быть только он. Он, как я слышал, со скоростью необыкновенной дорос до ротмистра, оставаясь все тем же виртоузом неизящной словесности. - Заслонив глаза рукой генерал Гарданна подьехал ближе к горловине тоннеля. В тоннеле гремел голос Артура Феанора, выводившего родословную своей лошади непосредственно от Владыки Тьмы. Мерцающая завеса не позволяла увидеть происходящее в тоннеле, но не препятствовала благодарным слушателям внимать красочным подробностям из интимной жизни диавола, сообщаемым бравым ротмистром. Не без удовольствия дослушав очередной период ротмистрского красноречия Гарданна окликнул Феанора и приказал ему и его людям замотать чем нибудь головы свои и своих лошадей. Когда это приказание было исполнено, генерал тоже замотал голову своего буланого пони плащом. Паж привязал к узде генеральского коня волосяной аркан, подал генералу легкую бамбуковую пику с каучуковым наконечником. Гарданна опустил на глаза околыш берета, ощупывая пикой землю перед собой шагом вьехал в мерцающую мглу. Паж тихонько разматывал веревку, чутко прислушиваясь. По команде Гарданны стал тянуть аркан. С томительной медлительностью из горловины тоннеля показались сначала Гарданна, потом влекомый им за древко пики Феанор, за Феанором вереницей, как нанизанные на веревку верховые его свиты. Шагом двинулись к набережной Большого Канала, где стоял на приколе "Олифант". Гарданна подозвал к себе Феанора, выслушал его донесение о произошедшем. Выехали на набережную. Грузная туша "Олифанта" темнела у пристани, светя иллюминаторами. Впереди, шагах в двухстах поперек Большого Канала переливалась мерцающая стена Слепящего Облака. Катер с "Олифанта" стоял у гранитной стены набережной. Люди на катере осторожно вели его вдоль этой стены, цепляя за ее неровности баграми. С кормы катера свисал в воду буксирный трос, потихонечку потравливаемый с носа транспорта. Гарданна спешился, взошел на борт "Олифанта", пройдя на нос, вопросительно посмотрел на капитана транспорта и на катер.
   - Часа через два, двигаясь таким манером, они будут на траверзе Форноста, - ответил тот на немой вопрос маркиза Арнорского. - Если поможет Божественная Уина или Владыка Тьмы, им удастся найти бон , стоящий на мертвых якорях напротив Западных ворот и закрепить на нем трос. Тогда, под личную ответственность вашего высокопревосходительства, я попробую провести "Олифант" фарватером до Форноста. А там... - капитан развел руками.
   - Там наши товарищи, - отвечает ему Гарданна, - Возможно наследник престола. Да, разумеется, все - под мою личную ответственность.

***

   - Я не могу сейчас быть в боевой свите государя, обязанности канцлера держат в столице. - Гендальф подвигал кожей на лбу. - А надо бы. Отсутствующий всегда неправ.
   - У вас, сэр Роберт, и в Камелоте найдутся дела поважнее, чем служить мишенью для громов и молний высочайшего неудовольствия. Представьте себе государя, в бессильной ярости мечушегося перед завесой Слепящего Облака... Все шишки посыпятся прежде всего на вас, как главу Службы Испытания Тьмы. - в беседе с глазу на глаз Финвэ разговаривал с Гендальфом, не утруждая себя излишним политесом.
   - Да, перед неодолимой завесой, за которой остались товарищи, престолонаследник... - Гендальф встал и прошелся по кабинету. Наше бессилие перед этой завесой может стоить мне кресла Генерального Инквизитора. А лишь совмещая полномочия Генерального и канцлера...
   - Тем важнее вывести сейчас из игры других претендентов на это кресло, - сказал Финвэ. - Собственно говоря, из сановников, находящихся в Камелоте, сейчас только...
   - Хью Мерлина пора снимать с шахматной доски, - кивнул Гендальф. - Моих нынешних полномочий достаточно для приказа об его аресте. Да и материал по "Пурпурной Бабочке" растет и множится... Но теперь, когда его пророчества гуляют по всем салонам и кабинетам Камелота... Я могу отдать секретный приказ... Но кто сумеет сделать это без шума? Старый болтун Хью теперь у всех на виду. Завтра он отправляется в подземку вслед за государем. От желающих отправиться с ним нет отбоя. Свидетелей будет более чем достаточно. К тому же - трудноустранимых свидетелей. Десятки известнейших в обществе прославленных кавалеров не разошлешь по дальним гарнизонам под гласный надзор. Это Берена тогда удалось тихонько так запереть в Тангодрим.
   - Вот Берену и поручите, тайно арестовать Мерлина. Так чтобы это имело вид таинственного исчезновения в подземке. - оживляется Финвэ. - Слепящее Облако все спишет. Берен такую штуку сумеет провернуть. По части тайн подземки он...
   - Пожалуй это неплохая мысль. - Гендальф перестает ходить по кабинету, садится за стол, почесывая указательным пальцем кончик носа. - Я передам Мерлину из своего резерва полдюжины самоходных истуканов, как он просил. А при них будет Рауль Берен и с ним наши люди . Рауль Берен сделает с выдумкой и чисто. Меня всегда поражала в этом парне какая-то странная смесь хитроумия с простодушием. Берен официально находится еще гласным надзором?
   - Да, в свете известно, что Рауль Берен отдан под гласный надзор в связи с неким таинственным прожектом - кивает Финвэ, так что, пара-тройка крепких, расторопных ребят из фельджандармерии при его персоне никого не удивят.
   - Берен находится под гласным надзором? - переспросил Борис Исаевич. - Ему же, помнится, поручено дело "Пурпурной Бабочки". Поднадзорный расследует особо важное политическое дело?!
   - Бывает, - небрежно отвечает Логвинов. - Случается и не такое в судьбоносные моменты истории. В осьмнадцатом столетии некая персона из судейского сословия за смертоубийство закатана была в Сибирь. А там в Сибири как раз ощущался острый дефицит судебных кадров...
   - И что: этот убийца посажен был в судейское кресло?! - Борис Исаевич не может смириться с тем, что в реальностях, данных ему в ощущениях, абсурд все чаще бесстыдно заявляет о своих правах
   - Естс-свенно. "Кадры решают все." - цитирует классика Логвинов. - Означенная персона не без успеха совмещала судейские обязанности с зэковским статусом. Русская православная цивилизация она испокон веку на том стоит, что "у нас героем становится любой". Так что поднадзорный Берен, шьющий на Хью Мерлина и на "Пурпурную Бабочку" дело... О чем там у них там, кстати, дело?
   - В последние полгода среди высших сановников Империи настоящая эпидемия... - начинает выдавать справку Женя.
   - Вспомнил, - кивает Логвинов, - Ни с сего ни с того исполняют свою последнюю волю. Забывают, что "смерть надо еще заслужить", помните как это говорил Мюллер Штирлицу у Юлиана Семенова в "Семнадцати мгновениях". Вернемся к делам нашим скорбным: Гендальф полагает, что дело нечисто - раз столпы Империи повадились ни с того, ни с сего исполнять свою последнюю волю , значит - "это кому-нибудь нужно"... И, конечно же, не обойдется при решении означенного ребуса без Элронда, нашего Джорджа.
   - А кстати, чем сейчас занят приятель Берена Джордж Элронд? Берен настоял, чтобы я вызвал его в Камелот для участия в расследовании дела "Пурпурной Бабочки". - Гендальф снова расхаживает по кабинету. - Если бы Элронд оставался в Форносте, может и не было бы этого растреклятого Слепящего Облака... Монтроз оказался слаб...
   - Делом "Пурпурной Бабочки", как раз и занят сейчас Элронд. Ничем другим кроме дела "Пурпурной Бабочки". - оставив без внимания последнее замечание Гендальфа отвечает Финвэ. - Зарылся в бумаги по уши. Что-то его там заинтересовало.
   - Что там может быть интересного для мага-оружейника? Зачем вообще Берену потребовалась в этом деле помощь Элронда? - Гендальф подошел к окну, выглянул в него. - Ладно, пусть зарывается в бумаги - лишь бы не рвался в свиту Мерлина. Что он думает о Слепящем Облаке? Я имею в виду соображения, высказываемые в разговорах с товарищами по оружию. Его официальную докладную я читал. Интересно, но - в пределах компетенции мага-оружейника.
   - Отмалчивается, - отвечает на вопрос Гендальфа Финвэ. - Считает, что касательно Слепящего Облака любые умствования...
   - Еще бы! - желчно перебивает Гендальф, - Если бы все всерьез и вовремя воспринимали его, Джорджа Элронда, умствования касательно опасности, таящейся в истукане Эрнеста Гарданны...
   - Эрнест Гарданна у них "и сейчас - живее всех живых". - замечает Логвинов. - Как, кстати, Женечка в программе TOYNBEE решаются проблемы загробного существования? Только исключительно материалистиц-ки? То-есть в рассуждении того, что человек живет в своих деяниях...

***

   - Где маркиз Арнорский, куда, во имя Тьмы запропастился "Олифант"?! Что вы, киберон-кавалер, тычете рукой в какую-то полосатую бочку - Арагорн VII в полной мере оправдывал сейчас прозвище Громоподобного.
   - Имею честь доложить вашему величеству, - начал было немолодой флотский с золотыми актиниями киберон-кавалера на вороте мундира.
   - Молчать, когда ваш государь спрашивает с вас по службе! император понесся неизведанными пучинами элойской словесности, достигая порой стилистических высот Артура Феанора.
   - Киберон-кавалер побагровел, отступил на шаг и взялся левой рукой за портупейную петлю, а правой - за ножны палаша, готовясь вернуть государю всемилостивейше пожалованный им меч.
   Заметив этот сакраментальный жест император взял себя в руки, и киберон-кавалер получил возможность обьяснить, что "полосатая бочка" является боном, на котором закреплен кормовой буксирный трос "Олифанта". Капитан "Олифанта", пришвартовавшись к этому бону, облегчал себе возвращение из Слепящего Облака. Он же, киберон-кавалер Торин, оставлен с командой на двух вельботах для охраны означенного бона и связи.
   Услыхав, что маркиз Гарданна находится на борту "Олифанта" и руководит спасательной операцией, император несколько успокоился. Некоторое время он мерил шагами набережную Большого Канала потом сказал, обращаясь к Торину:
   - Я намерен войти с несколькими товарищами в Облако и соединиться с маркизом Арнорским, прикажите подготовить один из вельботов с гребной командой, старшим поставьте кого-нибудь потолковей.
   - Я прошу разрешения Вашего Величества самому... - начал был Торин.
   - Нет, благородный Торин, ваше место здесь. Возле этой полосатой бочки необходим человек, способный противостоять громам начальственного гнева, - император улыбнулся киберон-командору.
   Торин распорядился, вельбот подошел к гранитным ступеням. Со стороны Форноста раздался тяжкий грохот, по воде пошла рябь.
   - Кто-то сослепу сунулся с огнем в артиллерийские погреба.-тихо проговорил Торин.
   Арагорн VII, осклабившись под вставшими торчком усами, прыгнул в вельбот, рявкнув, чтобы гребли к бону. Несколько свитских, стоявших поближе, успели вскочить в вельбот следом за императором.
   Вельбот уже выгребал на середину фарватера, когда бон накренился в воде, привязанный к нему трос натянулся. На гранитные ступени стали набегать волны от ходко идущего по каналу большого судна. Из-за мерцающей завесы послышались хрипловатые слова команды, скрип наматываемого на барабан каната. Несколько томительных минут и из Слепящего Облака выткнулась крутая корма "Олифанта".

***

   - Мерлин и его люди разминулись с "Олифантом", Берен повел их тоннелями, параллельными Большому Каналу: там путь удобнее для самоходных истуканов. - полковник Финвэ стоял возле карты Подземного Мира, ведя по ней кортиком как указкой.
   - Это - очко в нашу пользу, - замечает Гендальф, - Какие известия с борта "Олифанта"?
   - Генералу Гарданне удалось эвакуировать из Слепящего Облака гарнизон Форноста и принца Гладиуса со свитой. Его высочество получил ранение по вине своей лошади - расшиб голову, вылетев из седла. Значительная часть эвакуированных будут вынуждены на какое-то время покинуть строй - насмотрелись на мерцание Облака: действует это мерцание на человека наподобие голосов Тьмы. - несколько монотонно докладывает Финвэ.
   - Крепость головы его высочества общеизвестна, будем надеяться на милость Божественной, - перебивает Гендальф, - исцелением же от чар Тьмы до сих пор успешно занимались Соперницы Вечности, ниспошли им помощь Уина... А что с укреплениями Форноста и "Вечерней Звездой"?
   - Капитану "Вечерней Звезды" удалось уйти от Облака и добраться до Дуврского Шлюза. А Форност... - Финвэ делает паузу. Форност превращен в груду развалин.
   - Истукан Эрнеста Гарданны... - кивает Гендальф.
   - Нет, сэр Роберт, - говорит Финвэ, - не истукан Эрнеста Гарданны. Генерал-командор Пендрагон.
   - Пендрагон?
   - Он отказался покинуть Форност и взорвал погреба цитадели, чтобы морлокской мрази не достался...
   - Вот как, и Пендрагон значит тоже, - Гендальф хрустнул пальцами. - Его связи с "Пурпурной Бабочкой" установлены?
   - Во всяком случае, он не чурался... Но... - Финвэ сощурился скептически. - Вряд ли удастся подшить это к делу Мерлина. Взорвать себя вместе с покинутой гарнизоном крепостью, дабы не допустить в нее исчадий Тьмы... Что может быть естественней для служаки-коменданта?
   - Что может быть естественней? - вклиняется в диалог на дисплее Логвинов. - Что может быть естественней самоубийств генералов, чья крепость без боя попадает в руки противника? А ведь поди ж ты - и у нас болботали про зомбирование-кодирование, когда кое-кто попрыгал без парашюта со всяческих высоких этажей. Нельзя никак нашему человеку без чудес... Цивилизация наша такая - Русская православная.
   Андрей Кириллович, брезгливо сморщившись, некоторое время глядит в окно, затем обращает свой взор на дисплей. На дисплее Генеральный Инвизитор обсуждает со своим адьютантом технические подробности устранения Хью Мерлина с политической арены. Упоминается секретная лаборатория Фарфорового Дворца и некий Меченый. Этому Меченому надлежит, как можно понять, получить в означеннной лаборатории и доставить Берену средство для усыпления лидера "Пурпурной Бабочки".
   - Меченый? - вопросительно поорачивается к Жене Логвинов.
   Женя набирает на клавиатуре программу поиска означенной персоны.
   На дисплее - интерьер, папоминающий внутренность огромной реторты из черного стекла. Сквозь "реторту" пропущена винтовая лестница - по виду тоже из стекла, но прозрачного, играющего хрустальным блеском в падающем сверху столбе света. В "горлылышко реторты" выведены трубы от переносного горна и вытяжного колпака, нависшего над мраморным столом. У стола колдует над чем-то седенький подвижный человечек, похожий на волнистого попугайчика. На ступеньках лестницы сидит ротмистр в буро-пятнистой походной униформе 1-го Морийского полка фельд-жандармерии. На бритом черепе ротмистра багровеет змеевидный шрам - след от боевого морлокского бича. Фельд-жандарм обращается к человечку у стола - "милейший Геберн". Тот отвечает формулой более официальной - "господин ротмистр". Над головой ротмистра мигает надпись, сообщающая, что этот персонаж значится в файле действующих лиц среди прочих наменований еще и под конспиративной кличкой "Меченый". Настоящее же его имя Стивен Фингон, послужной список - в файле с таким же именем в директории PERSONS. Затем весь дисплей занимает мраморный лабораторный стол, заставленный причудливой формы сосудами и поблескивающими медью и стеклом приборами. На миниатюрную бронзовую наковальню кладется стеклянная морлокская стрела. Геберн осторожно разбивает ее серебряным молоточком. Ноздрей сидящего на лестнице ротмистра достигает одуряюще-приторный запах, похожий на запах гниющих цветов. Ротмистр морщится. Геберн выковыривает из разбитой стеклянной трубочки густое желтовато-белое содержимое, смешивает его в фаянсовой ступке с каким-то жиром, растирает эту смесь с древесным углем. Полученную черную мазь тщательно втирает в лохматую поверхность сшитого из морлокской шкуры мешка. Выворачивает мешок шерстью внутрь, с поклоном протягивает ротмистру.
   - Вы гарантируете нужное действие, милейший Геберн? - спрашивает ротмистр. - Дело, как вам известно, государственной важности.
   - Господину ротмистру желательно удостовериться? - спрашивает Геберн.
   Ротмистр машинально кивает, Геберн проворно напяливает ему на голову мешок. Ротмистр дергается и тотчас же закостеневает. Геберн немедленно освобождает ротмистра от мешка, брызгает фельд-жандарму в помертвевшее лицо воду, заботливо стирает со лба и щек черные следы, оставленные мешком. В остекленевших глазах ротмистра мало-помалу появляется осмысленное выражение, он принужденно улыбается Геберну. Тот с достоинством раскланивается и говорит:
   - Время пребывания в состоянии усыпления зависит от времени нахождения головы усыпляемой персоны в мешке. Для вашего, господин ротмистр, да позволено будет так выразиться, пациента...
   - Да, сколько нужно держать его голову в мешке, чтобы он проспал суток, эдак, четверо? - оклемавшийся ротмистр говорит уже с интонациями начальственными.
   - Полчасика, - отвечает Геберн, скручивая мешок в трубку. больше не надо: во-избежание...
   - Понятно, - кивает ротмистр.
   Скрученный в трубку мешок, засовывается в свинцовый цилидр. Цилиндр закрывается плотно завинчивающейся крышкой и опечатывается. Геберн вручает цилиндр ротмистру, присовокупляя при этом:
   - Соблаговолите, господин ротмистр, распечатать непосредственно перед применением. Мешочек сжечь не забудьте, а футляр, не сочтите за труд, вернуть нам - для отчету-с.
   Ротмистр прощается с Геберном, взбегает по звенящей под сапогами лестнице. Он идет какими-то коридорами, спускается уже по другой лестнице - железной, попадает в заключенный в гигантские базальтовые кольца штрек. В штреке стоит колонна самоходных истуканов, накрытых железными бронеколпаками. Возле истуканов в авангарде колонны штабель каких-то ящиков, Хью Мерлин лично руководит их погрузкой. Ротмистр торопливо идет вдоль колонны, салютуя Мерлину, рапортует о своем прибытии. Мерлин кивает головой, ротмистр движется дальше к авангарду колонны, минуя его, идет к головному дозорному истукану, стоящему шагах в двухстах далее. Возле стоп головного истукана стоит с видом несколько отрешенным Рауль Берен. Чуть поодаль прогуливается один из приставленных к Берену фельд-жандармов - белобрысый глыбообразный портупей-кавалер.
   Брезгливо поглядывающий в окно Логвинов просит Женю перенести место действия в Камелот в кабинет имперского канцлера. В беседе, происходящей в этом кабинете, еще не исчерпана тема об естественности поведения генерала Пендрагона, исполнившего свою последнюю волю, то-ли по наущению адептов "Пурпурной Бабочки", то ли просто - из чуства чести. Имперский канцлер Гендальф втолковывает адьютанту для особых поручений полковнику Финвэ основы своей политико-правовой концепции:
   - Что может быть естественнее, говорите вы, поступка коменданта, взрывающего себя вместе с оставляемой врагу крепостью ?.... Наше ведомство, Гладиус, не может бороться с естественным ходом вещей. Мы можем, в лучшем случае, фиксировать этот самый естественный порядок вещей, и то - преимущественно для себя: сугубо для служебного пользования. Наша работа начинается, когда появляется конкретная причина - виновник, вредитель. Если такого виновника нет - мы не нужны... А в глазах элойского народа и его обожаемого монарха виновными можем оказаться мы: ибо наша служебная халатность и преступное бездействие, попустительство Владыке Тьмы и его присным...
   - Вот, вот - оживляется Андрей Кириллович, - это как с охотой на ведьм в Европе. Сначала католическая церковь и законоведы относились к ведьмам как мы к экстрасенсам - может что-то и есть, но всерьез это воспринимать не следует - кто в колдовство не верит, на того оно не подействует. А потом добавилась к этому политика. Западная христианская цивилизация раскололось - появились альбигойцы, катары и прочие манихеи - на юге Франции. Для борьбы с ними нужно было новое научное обоснование. Наука тогдашняя, служанка богословия, оказалась на высоте - точно было доказано, что колдуны и ведьмы существуют - значицца нужна святая инквизиция. Ну инквизиция, доказала таки, что она недаром свой хлеб ест. Но главное мочилово началось, когда ведьмами занялись не инквизиторы, а обычные суды присяжных, в которых, кстати, наличествовал и адвокат. Инквизиторы-то судили тайно и совершенно произвольно - могли и оправдать, ежели к тому была душевная склонность. А суды присяжных нет. Потому как, к примеру, случилось где нибудь бедствие стихийное: наводнение там, буря или падеж скота... Ну а владетельный князь тамошний склонен считать, что это явление, относящееся, как говорит Гендальф, к естественному ходу вещей... Ан нет - народ не обманешь: народу точно известно: что на сей предмет говорит современная передовая наука(ему об этом батюшка рассказывал у церкве). А наука, передовая, современная, велит искать вредителя - виновника бедствия, колдуна или ведьму. Вот и приходится князю этому владетельному, во-избежание народного возмущения находить означенного вредителя и предавать его суду присяжных. Юридические всяческие уголовности, вроде аблаката, делу не помеха - как ни судили , а горел хорошо.
   - Средневековье.. - начинает Борис Исаевич, но Логвинов с живостью перебивает его:
   - Отнюдь... Средневековье как раз охотой на ведьм особо не баловалось. Главное мочилово началось как раз в светлую эпоху Возрождения. Притом в самом центре Европы - в Германии, Франции, Швейцарии. Темные окраины - Турция, Россия заметно отставали в этом процессе от передовых стран. А вот в Кельне, в центре Европы, в середине семнадцатого века, чуть не все население отправили на костер. А последняя казнь ведьмы случилась в демократической Швейцарии, на исходе века осьмнадцатого.
   - Ну у нас и сейчас всяческие "белые колдуны", снимающие порчу и сглаз, действуют по лицензии Минздрава, - замечает Женя, сама сегодня видела афишу в метро.
   - Так можно и без "белого колдуна", попроще, - отзывается Андрей Кириллович, - топориком тюк по головушке... Случай недавно был: некая шизофреничка сыночку сказала, что дескать во всех ее страданиях виновата соседка - сглазила. Ну сыночек взял топорик и...
   - Тоже, наверное, шизофреник... - с полувопросительной интонацией произнес Толстов.
   - Нет, не шизофреник, - отвечает Логвинов, - экспертиза признала вменяемым. Зачем шизофреник? Грамотный парень. Читает современную научно-популярную литературу - про экстрасенсов, полеты в астрал... Вообще когда есть научное мировозрение, просто и понятно обрисовывющее образ врага - ведьмы там, евреи или мировая буржуазия... Вот послушайте, как грамотно излагает про это самое Гендальф.
   - Грядут великие потрясения, друг мой Гладиус, - Гендальф положил Финвэ руку на плечо. - Потресения опасные для основ нашего мира. Мерлин говорит об этих опасностях языком темным и невнятным, припутывая пресловутый естественный порядок вещей. А мы скажем просто и понятно - Владыка Тьмы ведет с нами войну, а Хью Мерлин и присные его - льют воду на мельницу означенного Владыки.
   - И потому должны занять в нашем деле место прежних исчадий Тьмы - морлоков, - хмуро говорит Финвэ.
   - Ну, насчет морлоков, надо будет еще думать. - Гендальф снимает руку с плеча своего адьютанта. - Главное: Хью Мерлин должен быть немедленно арестован. Все привыкли к тому, что людей, опасных для Империи арестовывают. Следовательно: арестованные - опасны для Империи. И вот еще что - необходимо готовить триумфальную встречу государю.
   - Триумфальную?! - Финвэ сбит с толку. - Форност разрушен, с трудом удалось эвакуировать его гарнизон...
   - Триумфальную, триумфальную, - Гендальф добродушно улыбается, - морлоки исчезли, развеялись как дым, не беспокоят уже подданых его величества. Конечно же триумфальную. Триумфальные встречи устраивают победителям. Следовательно: тот, кому устраивают триумфальную встречу - победитель.
   - А всяческие умствования Мерлина, омрачающие этот триумф, не просто неуместны... - раздумчиво проговорил Финвэ. - Они эти умствования попахивают... Нет, умствания эти - самая, что ни на есть государственная измена, чреватая встречей с Золотым Палладином. Понял, сэр Роберт. Разрешите исполнять, Ваше Высокопревосходительство?!
   - Да, не смею более задерживать, - кивнул Гендальф, - готовьте Берена и его людей. Только - еще одно слово. Вы, Гладиус, тут помянули Золотого Палладина... Я прошу вас запомнить: Хью Мерлин нужен нам, нужен Империи живым...

***

   За смотровыми щелями бронеколпака стоит зеленоватый сумрак подземки. Истукан сделал несколько шагов, подошел к перекрестку двух тоннелей, повернул за угол. Впереди натужно пульсировала призрачная стена Облака. В сполохах белого света виден сидящий в водительском кресле Берен. За его плечами два внушительного телосложения офицера фельджандармерии. Третий, помеченный змеевидным шрамом ротмистр, стоит возле Хью Мерлина и его адьютанта.
   - Я не могу поручиться за управляемость истукана, ваше высокопревосходительство, - говорит Берен, повернув голову к Мерлину. - Слепящее Облако: феномен доселе неизвестный и...
   - Подойдите вплотную к Облаку - говорит Мерлин, - я беру ответственность на себя.
   - Я прошу ваше высопревосходительство выдать мне на сей предмет письменный приказ и копию этого приказа передать командиру нашего авангарда. Вашему высокопревосходительству известно, что я нахожусь под гласным надзором, - Берен кивает в сторону жандармов, - нахожусь, позволю себе заметить, по причинам, мне неизвестным. Это вынуждает меня к особой осмотрительности, в вопросах, касающихся моей чести.
   Задержка раздражает Мерлина, но он не может не признать обоснованности береновской просьбы. Просимый приказ написан, адьютант с копией спускается вниз и направляется к стоящим неподалеку истуканам авангарда. Берен подводит своего истукана вплотную к светящейся завесе. Жандармский ротмистр посылает через смотровую щель в глубину бокового тоннеля тонкий луч карманного фонаря. В глубине тоннеля хлопает седельный ракетомет, потом еще один. Две хвостатые красные звезды устремляются к Слепящему Облаку. Облако стремительно реагирует, движется вперед, мгновение - и управляемый Береном дозорный истукан окутан мерцающей пеленой, скрыт ею от глаз людей из авангарда. Тотчас же Мерлин схвачен, на голову ему надет мешок, сэр Хью чуствует на своих щеках прикосновенье морлочьей шкуры. Вдохнув приторно-гнилостный дух Мерлин проваливается в темную пустоту. Берен разворачивает истукана и с предельной осторожностью, зажмурившись, ведет его в слепящей мгле боковым тоннелем. Шагов через пять, услышав условный свист, останавливает истукана, два вжавшихся в стены жандарма присоединяются к товарищам, оставив во мгле на произвол судьбы своих испуганно ржущих лошадей. Еще сотня великаньих шагов и слепящее мерцание Облака сменяется привычной тьмой подземки. Впереди в этой тьме брезжит зеленоватый свет. Еще полсотни шагов и истукан выходит на берег подземной реки. К гулкому, рифленого красного металла, дебаркадеру пришвартована десятивесельная галера с золотой совой на высокой корме. Запеленутого с головой в плащ Хью Мерлина переносят на борт галеры. Берен покидает ходовой мостик истукана последним, наговорив в черный гофрированный раструб на пульте управления какие-то команды. Подчиняясь этим командам истукан вновь входит в Облако, пройдя в его толще с десяток шагов, с грохотом валится на бок и затихает. Галера отдает концы и ходко идет по направлению к Камелоту. Через пару часов хода она пристает к небольшой скальной платформе. На платформе ожидает самоходный истукан с эмблемой лейб-гвардии Егерского полка на груди. . Медная длань переносит спеленутого Мерлина, Берена и жандармов на ходовой мостик. Егеря на мостике удивительно схожи выражением лиц с жандармами - спутниками Берена. Истукан пущен с места в карьер , через пару часов небольшой отряд уже милях в двадцати от Камелота, в гулкой пещере со сферическим потолком. Посреди пещеры небольшое озерцо бледно светящейся воды. В стенах чернеют входные отверстия гротов. Берен заходит в один из гротов, помеченный грубо намалеванной суриком бабочкой. В гроте сухо, тепло, журчащий ручеек наполняет его зеленоватым свечением. Берен пробует воду - она вполне пригодна для питья, хоть и отдает сырым запахом подземелья. Жандармы заносят в грот ворох одеял из морлочьих шкур, мешок вяленых бананов. Наконец в грот заносят Мерлина, распеленывают, осторожно уложив на морлочьи шкуры, обыскивают на предмет изьятия острых и прочих, пригодных для исполнения своей последней воли, предметов. По команде Берена истукан подтаскивает к гроту массивную бронзовую дверь. Дверь прилажена к гроту , обложена глыбами камня, заперта снаружи на засов. В щель между камнями просунута труба - дабы облегчить людям Генерального Инквизитора надзор за их пленником. Снаружи труба занавешена черным покрывалом. Берен напоследок инструктирует жандармов и направляется к самоходному истукану - Гендальф в Камелоте с нетерпением ждет донесения об успешной изоляции Мерлина.

***

   Боевая свита Его Величества идет на рысях вдоль поросшего травой и кустарником бесконечно длинного штабеля свинцовых статуй. Изваяния эти одинаковы как близнецы-братья и изображают благородной и приятной внешности мужчину, простирающего вперед руку. Можно предполагать, что простертая вперед свинцовая десница указует путь к некоей цели: безусловно благородной, а возможно - не лишенной приятности. Ничего более определенного никому из элойских мудрецов не известно. Существуют разные, более или менее правдоподобные, версии. Почти во всех из них наличествует потерявший некогда регулятор свермощный сундук фей.
   - А в самом деле - откуда взялся этот штабель памятников? любопытствует Борис Исаевич.
   - Ну... - рассудительно отвечает Логвинов. - у них тоже ведь случались перестройки и тому подобные...
   На дисплее императорская свита, не меняя аллюра, сворачивает за угол свинцового штабеля. Знаменосец Его Величества едва не сталкивается с всадником, несущим канцлерский лейб-штандарт.
   - Счастлив первым поздравить Ваше Величество! - сияя улыбкой и шитьем маршальского мундира Роберт Гендальф салютует государю, осадив на всем скаку своего коня.
   - Никогда не ожидала, сэр Роберт, что вы забудете пропустить вперед даму. - Принцесса Орхидея сидит в седле боком, по-дамски, но уверенно, как то подобает штандарт-даме Ордена Леопардов и Лилий. Ее мундирное платье являет собой апофеоз державных цветов пурпурного, черного и золотого. - Впрочем, победителю сил Тьмы надлежит принять первые поздравления от старого товарища по оружию. Позвольте и мне, Ваше Величество, присодиниться к этим поздравлениям.
   - Победителю, поздравления?... - Арагорн Громоподобный явно не владеет ситуацией. Кавалькада перестраивается: впереди везут императорский штандарт, на половину лошадиного корпуса сзади канцлерский. Затем следует сам император, справа от него - Гендальф, слева - Орхидея. Сзади к ним тихо подьезжает генерал Гарданна. Гендальф подает знак рукой своему знаменосцу, тот обменивается парой слов с носителем императорского штандарта. Кавалькада сворачивает в сторону и подымается на вершину заросшего цветущим шиповником холма. Копыта коней глухо стучат по серпантину, выложенному все теми же свинцовыми статуями. Статуи уложены в землю лицом вниз. Дорожное это покрытие выглядит достаточно ровным мощный выпуклый лоб изваяния впечатляет, но в отношении прочих частей тела неизвестный скульптор явил заметную робость творческого воображения и тенденцию к уплощению. Арагорн Громоподобный, опустив взор на попираемые копытами его коня свинцовые телеса, молчит, спутники венценосца тревожно переглядываются. Достигнув гребня холма император подымает голову, протягивает руку вниз и спрашивает канцлера голосом тихим, почти кротким:
   - Это - что?!
   У подножия холма волнуется людское море, играющее многоцветьем праздничных одежд, букетов, триумфальных венков и знамен корпораций. Появление на вершине холма монарха вызывает шквал привественных криков.
   - Добрые граждане Камелота вышли навстречу своему обожаемому государю не в силах сдержать радостных чуств по поводу славной победы над силами Тьмы. - Улыбка на лице Гендальфа подстать сиянию его мундира, небольшие серые глаза смотрят ясно и твердо, нос победительно приподнят. Орхидея смотрит на сэра Роберта со сдержанным восхищением, Гарданна тихонько кивает головой, как бы соглашаясь с невидимым собеседником.
   - Вот как... - Арагорн Громоподобный снова опустил взгляд в землю.
   - Вашему величеству надлежит явить знаки своей милости добрым гражданам Камелота, - прервала ставшее нестерпимым молчание Орхидея. - А вашему высокопревосходительству, - она улыбнулась Гендальфу, - спуститься вниз и обьяснить верноподданным его величества, что государь утомлен бранными трудами и опечален раной наследника престола. После того, как будет отдана дань приличиям, мы сможем спокойно все обсудить, уединившись в этом прелестном замке. - принцесса показала хлыстом на кремовые с беломраморным кружевом башни, возвышавшиеся над одичавшим садом на соседнем холме. Император дернул повод, его лошадь взвилась на дыбы, всадник совладал с нею у самого обрыва, явив восхищенным подданым пример своего кавалерийского искусства. Совладав с лошадью приветственно помахал рукой, изобразив на лице нечто, сошедшее на расстоянии за милостивую улыбку. Отулыбавшись добрым гражданам, повернулся к Орхидее и, не глядя на нее, сказал:
   - Как ни приятно нам дамское общество, я вынужден просить Ваше Высочество незамедлительно заняться ранеными и подпавшими под действие чар Тьмы. Займитесь этим женским делом, предоставив нам решать дела мужские. Полагаю, что этот замок, - он показал глазами на соседний холм, - пригоден для дел наших мужских, - император сделал ударение на слове "мужских", - не менее любого другого.
   - Право, я сам незамедлительно отдал бы себя в руки наших Соперниц Вечности, в заботах коих мы все нуждаемся, но... - Гарданна улыбнулся Орхидее, потом вопросительно поглядел на императора.
   - Да, вы сейчас мне необходимы, маркиз, - кивнул Арагорн Громоподобный, - а Соперницы Вечности... - он успокоительно улыбнулся кузине, - а про Соперниц Вечности мы думаем...
   - Про Соперниц Вечности вы начинаете думать, пусть простит вас Уина Купальщица, только управившись со своими противными, скучными мужскими делами, - ответила на улыбку кузена Орхидея. Жду вас всех сегодня у себя. Особенно вас, маркиз - она коснулась своей рукой запястья Гарданны . И вас граф, - принцесса поощряюще улыбнулась Гендальфу.
   - Чего это он? - спросил Борис Исаевич указывая глазами на изображение Арагорна Громоподобного. - Его встречают как победителя, а этот .... Конечно - Форност разрушен, но не бывает побед без потерь. Морлоки ведь действительно очистили Британию.
   - "Незнаменитая война" тоже закончилась победой - финны очистили Карельский перешеек, а головы в боевой свите Иосифа Грозного все равно полетели. - отзывается Логвинов. - Помните, как это у Пушкина Александра Сергеича: "Песня - песней, а виселица - виселицей, одно другому не помеха". Правда у них это все вроде помягче цивилизация не та - не Русская православная. Ладно, давайте посмотрим, как у них там Гендальф выкрутится.
   Арагорн VII в молчании мерил шагами небольшую, похожую на коробку от торта, залу. Гарданна устало глядел на него, опершись двумя руками, как на трость, на длинный боевой палаш. Гендальф стоял в позе почти церемониальной, являя собой наглядное воплощение преданности, не опускающейся до низкого угодничества.
   Император перестал метаться и, подойдя к канцлеру, спросил с официальной улыбкой:
   - Здоровы ли вы, сэр Роберт, - не выдержав взятого тона монарх загремел. - В здравом ли вы уме Ваше Высопревосходительство?! Форност превращен в груду руин, а вы устраиваете тримфальные встречи, ставя своего государя в идиотское положение, по существу - оскорбляя его.
   - Вы, Ваше Величество, сочли себя оскорбленным проявлением искренней радости верноподданых... , - Гендальф склонил голову. Что ж: встреча с Золотым Палладином для меня - дело привычное.
   - Бросьте о Золотом Палладине, Гендальф, - отмахнулся император, - Это от всех нас никуда не денется. И оставьте в покое ваш палаш и портупейную петлю - мне нужен дельный совет, а не драматические жесты.
   - Боюсь, ваше величество, что нам действительно прийдется счесть произошедшее под Форностом победой. Все британские морлоки уже по ту сторону Узкого Моря, на континенте. В Британии остались лишь случайно отбившиеся от своих. Их горстка, они уже ни для кого не представляют серьезной опасности - вмешался в разговор Гарданна. - Мы можем либо обьявить это результатом стоившей многих жертв победоносной военной кампании, либо...
   - Либо что?! - резко повернулся к маркизу император.- Обьявить, что морлоки давно сами собирались очистить Британию, а Форност этому мешал... Получается, что доблестные защитники Форноста... Нет, вы просто издеваетесь надо мною господа! - император схватился за эфес палаша, затем за верхнюю часть ножен и портупейную петлю.
   - Успокойтесь, государь! Мы все - заложники судьбы, ниспославшей Детям Уины этот нежданный подарок. - Гендальф шагнул вперед, положил руку на плечо императору. Глянул, как бы с удивлением, на свою руку, но с монаршего плеча ее не снял и продолжал проникновенно:
   - Как глава Сокровенного Присутствия должен сказать, что не вижу другого выхода, кроме того, который предлагает нам Его Светлость, маркиз Арнорский - Гендальф снял все же руку с августейшего плеча и отвесил церемонный поклон Гарданне. - Но не следует обьявлять о полной победе, о том, что морлоков уже нет в Британии.
   - Маршал Гендальф прав, государь. - Гарданна говорил брюзгливым тоном, не отвечая на поклон канцлера. - Следует обьявить о победе, об еще одной победе. Победе великой, но не окончательной. Морлоки ушли, вместе с ними покинул нас Великий Страх - Благодетельный Ужас. Но нам надлежит сделать вид, что ничего не случилось. Все осталось по старому. Дети Уины должны жить так, как если бы ничего не случилось. Иное чревато хаосом, быть может - братоубийственной смутой.
   - Вот, вот, - Логвинов слушал сентенции маркиза Арнорского с величайшим вниманием, - Мир изменился и будет еще меняться, но надо жить в этом меняющемся мире, как жили в мире неизменном. Как сказал бы Сорос, наш Джордж: было общество, жившее в мире неизменном органическое, а теперь будет общество, которое прикидывается, что мир неизменен, то бишь - общество закрытое.
   - Нам следовало бы носить траур по Великому Страху, подобно тому как созидателишка носит траур по почившему, державшему его в строгости отцу. - вел далее Гарданна: - Но нет, мы должны будем обьявить Великий Страх еще живущим. Не завидую маршалу Гендальфу, взявшему в час сей роковой в свои руки кацлерский жезл. Тяжел, ох тяжел он теперь будет...
   - Но остались еще морлоки на континенте. - возразил Арагорн Громоподобный.
   - Эта опасность, государь, для наших созидателишек, так сказать, умозрительная.... - отвечал маркиз Арнорский.
   - Вроде астероидной опасности для нас, - ввернул Логвинов.
   - Простонародью нужен враг конкретный. - продолжал Гарданна, До сих пор образ его рисовать не нужно было: споконвеку были морлоки, выходившие из Подземного Мира, чтобы пожирать элоев. Не надо было ничего придумывать, каждый видел воочию это воплощение Великого Страха, побуждающее строить и поддерживать здание Империи.
   - Морлоки для них, как для нас немцы, а потом, после Хиросимы, американцы. - раздумчиво проговорил Борис Исаевич.- Собственно говоря, политработа должна была только давать яркие примеры из жизни...
   - Традиционный тип мышления собственно и дает такие "яркие примеры" из жизни неизменного органического общества. Традиционное мышление дает конкретные ответы на конкретные вопросы, ответы, проверенные опытом поколений. Оно не прибегает ко лжи. Соответственно: нет необходимости в насилии, для того, чтобы заставить замолчать тех, кто эту ложь может разоблачить. Те, кто говорит, что-то противоречащее вековому опыту - люди странные, на них лежит клеймо безумия. - Женя Ветчинкевич во всеоружии подключилась в обсуждении проблем элоев, лишившихся Великого Страха.
   - Ну да, у них до сих пор к инакомыслящим отношение было трогательно заботливое, как к людям головою скорбным. - поддержал Женю Логвинов - Помните: Гарданна в этом их палеонтологическом музее, попивая под сенью динозавра винцо, рассказывает про некоего письмоводителя, сочинившего эволюционную теорию в стихах. Письмоводителя признали психом и отправили на излечение в балетную школу, где он встретил некую прелестную барышню, повязавшую диссидента узами Гименея. А теперь тот же Гарданна...
   - А теперь, государь, боюсь, что потребуются меры принудительные, дабы не дать сомнениям в реальных основаниях Благодетельного Ужаса распространиться среди ваших подданых. - Гарданна говорил тоном печальным и торжественным. - Существование Благодетельного Ужаса должно стать догмой, обсуждение коей небезопасно.
   - Догматическое мышление, присущее закрытому обществу, и поддерживающий его аппарат насилия... - тоном несколько скептическим проговорил Борис Исаевич.
   -"В отличие от традиционного типа мышления догматический тип неразрывно связан с определенной формой принуждения. Принуждение необходимо для того, чтобы обеспечить господство над существующими и потенциальными альтернативами". - ответила Женя цитатой из Сороса.
   - Пагубные сомнения в реальности оснований для Великого Страха могут возникнуть прежде всего в среде благородных Меченосцев, лучше созидателишек осведомленных о состоянии дел в подземке. осторожно начал Гендальф. - В связи с этим я позволяю себе обратить внимание Вашего Величества на опасные умствования некоторых сановников...
   - Меченосцам следует найти работу за пределами Британии и поскорее... - несвойственным ему резким тоном перебил канцлера маркиз Арнорский. - Нужны новые походы к Сердцу Тьмы, новые славные кампании на континенте, превосходящие по масштабу кампанию Морийскую. Хью Мерлину в этих кампаниях...
   - Прежде всего надо подумать о том, как предовратить возвращение морлоков в Британию, - в свою очередь прервал Гарданну император. - Мы потеряли Форност, неведомо когда Слепящее Облако освободит его. Значит - надо экстренно усиливать Линию Каллинга.
   - Линию Каллинга может постичь судьба Форноста. - отвечал императору Гарданна, - надо готовить новые бронегренадерские полки для мобильной обороны и упреждающих ударов по морлокам на континенте.
   - И оберегать спокойствие внутри Империи, - вклинился Гендальф. - а всяческие опасные умствования...
   - Сейчас у них пойдут технические подробности. - заметил Логвинов. - А как Цветничок? Готов ли крепить тыл Империи? Отмотайте, Женечка, пару-тройку часиков вперед. Принцесса Орхидея, помнится, ждала у себя вечером благородного Роберта Гендальфа, канцлера и маршала Империи, третьего баронета Барад-Дурского, первого графа Орфалькского и прочая и прочая... Не будем заставлять ее томиться в ожидании...

* * *

   - Тебе так мешает Хью Мерлин, Бобби? Разве ты не достиг всего, о чем только может мечтать благородный Меченосец, третий - при слове "третий" Орхидея легонько усмехнулась, - баронет Барад-Дурский. Кстати, Бобби, правду говорят, что в твоем родовом замке щели в стенах замазаны глиной, смешанной с соломой и навозом? Ну, ну не дуйся: ты же знаешь - я люблю подразниться. Всем ведомо, что стеклянный купол Барад-Дура, сотворен перволюдьми, простоял тысячелетия и простоит еще столько же. - Орхидея гляделась в зеркало , подняв голые руки к волосам и выставив вперед полные груди. Как бы сотканная из прозрачной паутины ночная сорочка струилась с ее плеч вниз на котрастирующие с осиной талией полновесные бедра к утопающим в пушистом ковре легким, точеным щиколоткам.
   - Трещины в куполе Барад-Дура действительно замазаны глиной, точного рецепта я не знаю - его унес в могилу мажордом моего деда. - Гендальф, улыбаясь устало, сидел в одном сапоге и без мундира на золоченом пуфике. - А Хью Мерлин ... Хью Мерлин способен своими умствованиями подорвать веру в реальные основания для Великого Страха. А без этой веры , прекрасная Орхидея, созидателишки разбегутся по солнечным полянкам, петь и танцевать вкупе с пастбищными элоями. А ежели такое случится, потеряет смысл служба Меченосцев, вознаграждающая за эту службу прелесть и нежность Соперниц Вечности и даже - пронырство нашего общего друга Сэма Наркисса. канцлер управился со вторым сапогом и поставил его рядом с первым, возле стула, на котором аккуратно был повешен мундир. Мундир, сапоги, синяя муаровая орденская лента, портупея с палашом, поцепленная на спинку стула : все вместе эти предметы являли собой некую композицию на тему славы и силы элойского оружия. Брошенные сверху чулки Орхидеи с желтыми атласными подвязками вносили в эту композицию элемент фривольно-легкомысленный, но необходимый.
   - Надеюсь, Бобби, из-за тебя Мерлин не исполнит раньше времени свою последнюю волю? Это было бы... - Орхидея поворачивается к Гендальфу, держа в губах шпильки.
   - Я не Мерлин, прекрасная дама, - канцлер, оттянувший большими пальцами подтяжки, возвращает их к себе на плечи. - Это Мерлин взял привычку помогать товарищам в исполнении их последней воли. А я... Я, прелестная Орхидея, не был и не собираюсь быть служителем Смерти - этой костлявой, курносой старухи, под дудку которой пляшут все наши...
   - Да конечно же, Бобби, - томно-насмешливо протянула Орхидея, - никто и не считает тебя служителем Смерти. - принцесса подошла к канцлеру и стала гладить его по щеке. - Эта "костлявая, курносая" старая дама явно не в твоем вкусе. У тебя вкусы попроще. А кстати, Линда, твоя домоправительница, не выцарапает мне глаза? В свете говорят, что с тех пор, как эта малышка появилась в аппартаментах Генерального Инквизитора, благородный Роберт Гендальф посещает Цветничок только, чтобы подать достойный подражания пример своим офицерам...

***

   Поперек зеленой лощины аккуратно расставлены сияющие начищенной медью стволов ракетометы и фисташково-желтые зарядные ящики, чуть поодаль ездовые распрягают коренастых буланых лошадок. На гребнях окрестных холмов толпятся любопытствующие пастбищные элои. На полигон Ард-Гален, находящийся в подчинении коменданта столичного арсенала, едут берегом журчащей по дну лощины речки Берен с Элрондом.
   - Помнишь, Джордж, наш разговор по поводу работных морлоков, подыхающих неведомо от чего? - спрашивает Берен. - Тогда в Тангодриме... в арсенале, ты там был, помнится, старшим оружейным магом... и еще велел разводить крыс для прикорма этим морлокам...
   - Морлоков и крыс помню, разговор - нет, - отвечает Элронд, похоже, не особенно расположенный к беседе.
   - Это было в день, когда исполнил свою последнюю волю генерал Бедуир, на дуэли с каким-то молокососом. - настаивает Берен. Этого мальчишку, противника Бедуира, ты привез тогда с собой...
   - Как это ты исхитрился припутать генерала Бедуира к дохлым морлокам? - не без ехидства осведомляется Элронд.
   - Это не я, а ты Джордж. - Берен пристально глядит в глаза Элронду. - Ты в нашем разговоре, там, под навесом с морлоками, сказал: "Зачем жизнь муравью из муравейника исторгнутому, зачем жизнь муравью, потерявшему свою муравьиную Тропу Служения?" или нечто в этом роде. Я думаю: может и Бедуир и другие, без явного к тому повода исполнившие свою последнюю волю... Может "Пурпурная Бабочка" тут ни при чем? Может они все просто потеряли Тропу Служения? Может мы все давно потеряли Тропу Служения, но не заметили этого... А они: генерал Бедуир, Эрнест Гарданна, канцлер Келеберн и прочие... Они увидели, что мы заплутали на Тропе или сошли с нее...
   - Сравнивать высших сановников Империи с какими-то морлоками или исторгнутыми из муравейника муравьями... - Элронд качает головой. - Давно ли ты, Рауль, перестал состоять под гласным надзором? Еще снова влипнешь в какую-нибудь историю - ссылкой в Тангодрим не обойдется. Зачем ты вообще взялся за это муторное дело? Мало тебе было моего? До сих пор не пойму, какая нелегкая меня тогда дернула. Вроде как голос какой изнутри... Насмотрелся на издыхающих под копытами наших коней морлоков. Я знаешь - с детства жалостливый... К собакам, кошкам... Нет,право, отказался бы ты от дела "Пурпурной Бабочки", пусть его распутывает сам Старый Боб за компанию с Владыкой Тьмы.
   - Я понять хочу, Джордж. Для себя понять... - залп ракетометной батареи заглушает последние слова Берена. Они вьехали уже на территорию полигона, огражденную охраняемой камаргскими стрелками низкой, полуразрушенной каменной оградой. Вслед за залпом гремят разрывы ракет, дальний конец лощины становится подобен жерлу действующего вулкана. Зрители на вершинах холмов разражаются восторженными криками, грозный голос имперской артиллерии ничуть их не испугал - пастбищные элои боялись только явлений, связанных с Тьмой. (Эту их особенность отмечал Странник на страницах книги "Машина времени", принадлежащей перу пророка перволюдей Герберта Уэллса). У колеса крайнего орудия стоит чернобородый, медвежковатый человек в одежде мастерового и с интересом наблюдал за работой пажей орудийной прислуги.
   - Розамунд Розан?! - Борис Исаевич тычет карандашом в изображение чернобородого на дисплее. - Что он делает на полигоне? Столяр-краснодеревщик, созидателишка, в пьяном виде осмелившийся напялить на себя гвардейский мундир, вдруг оказывается в расположении артиллерийской части! Вылечили его, в конце концов, от алкоголизма или нет?
   - Да нет, скорее наоборот - в процессе лечения он, кажется, действительно становится алкоголиком. Перед самой выпиской из спецпансиона учинил пьяный дебош в трактире папаши Наркисса. - отвечает Ветчинкевич. - концы в воду спрятать никак нельзя было место уж больно многолюдное. Отправили назад в спецпансион - для прохождения повторного курса лечения. Но в трактире Наркисса он успел подать наследному принцу Гладиусу всеподданейшую записку.
   - Всеподданейшую записку... Наследному принцу... В трактире... - понимающе кивает головой демиург Толстов. - И о чем записка?
   - "О гармонии чисел, равно пригодной, как для постижения женского естества, так и для расчисления огнемечущей натуры полевой, крепостной и корабельной артиллерии" - цитирует по памяти название всеподданейшей записки Женя.
   - "Наши жены - пушки заряжены", - вмешивается в беседу аспирантки с профессором Логвинов. - И что принц Гладиус? Уразумел сей трактат?
   - Во всяком случае, заитересовался, - говорит Женя, - распорядился направить записку вместе с автором в артиллерийский департамент Корпуса Магов. Там прочитали, сочли бредом сивой кобылы, но... Все таки - наследный принц одобрил... Отослали мэтра Розана сюда, в Ард-Гален для постижения азов артиллерийской науки.
   - Это он грамотно, Розамунд Розан то-есть, пришил в своей докладной женское естество к артиллерии. - замечает Логвинов. - У нас был аналогичный случай: какие-то сугубо цивильные ребята пробивали себе финансирование - что-то там о пользе голографии для войск ПВО. И в ходе своего всеподданейшего доклада демонстрировали голограммы: истребитель-бомбардировщик, крылатая ракета, ну и прочие скучные материи. А потом, как бы по неожиданной случайности, продемонстрировали голограмму с женским естеством, в самом что ни на есть натуральном виде. Ну эти ребята сразу извинились - ошибочка мол вышла. А им говорят: что вы, дорогие товарищи, какая ошибка, совсем насупротив - самая что ни на есть приятная неожиданность. И прошел их доклад на ура, выделили им просимое финансирование - как можно было не выделить... Так как озаглавлена розановская записка? "О гармонии чисел... - Андрей Кириллович прислушался к разговору персонажей компьютерного действа. - Берен с Элрондом, нашим Джорджем, вроде как бы тоже гутарят, - Логвинов кивнул на дисплей, - касательно гармонии энтой самой...
   - Да, большая часть этих случаев произошла после того как Хью Мерлин начал проповедовать учение "Пурпурной Бабочки" - говорит Элронд, разворачивая на зарядном ящике какие-то записи. - До проповедей Мерлина был один случай, и то сомнительный - тогдашний дворцовый комендант утонул в бочке с вином. А вот, когда "Пурпурная Бабочка" распростерла свои крылья над Камелотом, двадцать шесть сановников в чинах от генерал-командора до маршала Империи исполнили за год без видимых причин свою последнюю волю. Просто потому, что "ощущения и краски этого мира меркнут", как сказал Бедуир перед своей последней дуэлью ... Сейчас таких случаев зарегестрировано уже сто тринадцать за семь лет. И все эти люди тесно общались с Мерлином и другими членами "Пурпурной Бабочки"... А вот в Дальнем Арморике подобные случаи не зафиксированы даже среди кавалеров Серебряного Эскадрона - люди труса не празднуют, бывает, конечно, исполняют свою последнюю волю, но только в связи с выполнением боевой задачи.
   - В Дальнем Арморике не до проповедей Хью Мерлина, - кивает Берен. - За столом в офицерском собрании там говорят все больше о чинопроизводстве и о Цветничке, ну и конечно о подземке - служба там никому медом не кажется. Впрочем и здесь, когда морлокское быдло брало за глотку... Сам сэр Хью тогда больше был озабочен вылавливанием певунов, чем... Хорошо, изложи все это письменно, по всей форме.
   - Понимаешь, Рауль! - Элронд сдвигает на лоб берет и скребет пятерней в затылке, жестом распространенным в иной цивилизации и в иной реальности. - Это может быть совпадение. Нет не случайное. Просто и у "Пурпурной Бабочки" и у этих... странных случаев исполнения своей последней воли нашими генералами есть одна и та же причина. Причина, которая действует в столице и не действует в гарнизонах Дальнего Арморика.
   - Естественная причина... - с каким-то странным выражением говорит Берен. - Ну что ж, приложи к своей служебной записке, отдельный рапорт с этими своими соображениями. Но пусть это будет отдельный рапорт, приложение так сказать.
   - И его прочитают? - Элронд возвращает берет в предписанное уставом положение.
   - Твои рапорта сейчас будет внимательно читать даже принц Гладиус. Прочитают. Поймут ли?...
   - Но судьба Хью Мерлина...
   - Судьба Хью Мерлина будет решаться на заседании Сокровенного Присутствия и твои показания как эксперта, твои умствования там будут заслушаны: это Старый Боб обещал твердо, я его слову пока верю. Он, кстати, велел подготовить на тебя представление к подполковничьему чину. А мне, видать, еще долго гулять в ротмистрах состоявшему под гласным надзором быстрая карьера не светит. Ты уж подготовь мне свою часть к завтрашней вечерней аудиенции, не сочти за труд. А пока: забудем о моих бумажках, займемся твоими железками. - Берен направиляется к ближайшему орудию. Возле дальнего ракетомета Розамунд Розан о чем то распрашивает пажей орудийной обслуги. Пажи форсят перед созидателишкой, но любознательность его удовлетворяют охотно. Ослепительно сияют в лучах полуденного солнца императорские вензеля на стволах ракетометов и офицерских погонах, уверенно басят, изрыгая огонь, медные глотки. Ликует нежноцветная толпа элоев на окружающих полигон зеленых холмах

* * *

   - Да, любезнейший мэтр Лафкин, Великий Страх покинул Британию, наступают новые времена, первенствующие роли в Империи должны теперь играть новые люди. - ротмистр Гаук отпил из стоящего перед ним бокала и доброжелательно-строго посмотрел на главу Компании Сены и Луары.
   - Новые люди... - начал было Лафкин. Шум в прихожей помешал ему. Оттуда слышался жалобно протестующий голос мальчика для поручений, затем другой голос, грозящий оборвать мальчишке уши. Протесты стража лафкинского кабинета пресечены увесистой затрещиной, на пороге появляется угрюмый плотный человек в гороховом мундире с латунной розой в петлице. (Эта латунная роза пожалована сословию пенсион-пажей императрицей Гортензией в качестве своеобразной компенсации за то, что пенсион-пажи не допускаются в Цветник Леопарда).
   - Прошу извинить, достойнейший господин Тофелла, но вам назначено на два, а сейчас... - Лафкин глянул на часы, затем на Гаука.
   @1.3Вошедший шевельнул редковатыми, жесткими усами сказал, обращаясь больше к Гауку, чем к хозяину дома:
   - "Полагаю - я прибыл как раз вовремя. Пенсион-паж Эдмунд Тофелла, честь имею быть слугой господина ротмистра".
   - Вы, господин Тофелла, не нуждаетесь в представлениях, - любезно отозвался Гаук. - кто же не знает предводителя столичных пенсион-пажей.
   - Пенсион-паж... это как? - спрашивает Логвинов у Жени, с интересом разглядывая нового персонажа.
   - Девяносто процентов пажей выходят в отставку вместо того, чтобы сдавать экзамены на чин оруженосца. Те, кто прослужил в пажах более семи лет и не дослужился до оруженосца, выходят в отставку с мундиром и пенсионом. Такие именуются пенсион-пажами. Это, так сказать, прослойка между Созидателями Насущного и Меченосцами. - поясняет Ветчинкевич. - Им, в отличие от Меченосцев, разрешена работа по найму и коммерческая деятельность.
   - Девяносто процентов?! - Борис Исаевич неприятно удивлен.
   - Естес-с-т-вно, - реагирует на недоумение демиурга Толстова Логвинов. - Одно дело ломать службишку в пажах за крепостными стенами : арбалетчиком там или в артиллерийской обслуге. А ежели и не за крепостными стенами, то за спинами бла-ародных кавалеров, в третьей боевой линии. А совсем другой коленкор: в первой линии, на правах этого самого бла-ародного. Сколько их, в среднем, бла-ародных то-есть, исполняет свою последнюю волю в подземке. Выдайте-ка нам Женечка эту славную статистику.
   - За этот год: одиннадцать процентов списочного состава кавалеров и шесть процентов оруженосцев. - по памяти выдает справку Женя. - Гендальф докладывал на последнем Тайном совете. Правда этот год был особенно тяжелым. Есть потери и среди пажей, чего раньше практически не бывало. Но пажей погибло человек сорок: какие-то доли процента. А обычно ежегодные потери среди офицерского состава процентов пять.
   - А оруженосцев? - спрашивает Борис Исаевич.
   - Оруженосец это, так сказать, кандидат в кавалеры. - отвечает Женя. - Их принято беречь, а вот им самим беречься считается зазорно. На этой почве случаются порой любопытнейшие моральные коллизии. Не помню среднюю цифру по оруженосцам. Кажется: процента два.
   - "Кавалергарда век недолог и потому так сладок он" - подитоживает Андрей Кириллович цитатой из Булата Окуджавы. - Притом заметьте: чем выше по Лестнице Служения и Чести, тем больше шанс на исполнение своей последней воли. Грамотно... За все надо платить. Нашим бы Меченосцам так.
   - Так ведь так и было, - замечает Борис Исаевич. В гражданскую войну: очередной прием в партию обьявили, когда Деникин был у ворот Москвы... и в Великую Отечественную. Одна моя знакомая связывала наш нынешний застой с тем, что лучшие были выбиты на войне.
   - Так, да не совсем, - замечает Женя, - по моим наблюдениям ветераны-фронтовики не больно жалуют политработников.
   - Да, нынешний год год у них был тяжелым, ничего не скажешь, раздумчиво говорит Логвинов. - Зато теперь: вообще нет работы для бла-ародного чеаэка. Вот у них, - Андрей Кириллович кивает на дисплей, - междуусобный разговор как раз об энтом.
   - Благородным кавалерам пора немного потесниться. Наших под знаменами впятеро больше, а если еще посчитать тех, кто ушел на покой, но еще не превратился в старую развалину... Опять же: солдатню в армейских частях кто держит в ежовых рукавицах? Наш брат : капрал из пажей. А спрошу я вас, господа хорошие, кого простой человек видит своим защитником ? Армейцев, которые морлочье гоняют здесь, наверху. Гвардия-то больше фигурирует в подземке и Цветничке.
   И, клянусь Голосами Тьмы, вояки мы не из последних. Истинная смелость в том, чтобы рискнуть ради ценного приза, не теряя при этом головы. - ораторствовал Тофелла.
   - Не теряя головы... - повторил за ним Гаук.
   - Вот именно, - с тонкой улыбкой проговорил Лафкин, - не стремясь сломать себе шею, ради восхищения дурех и... - глава гильдии судовладельцев сделал паузу, подбирая слова.
   - Да, Артур Феанор правильно тогда резанул этой фифочке: пастбищные бабы ядренее. И возни с ними меньше. - пришел ему на помощь пенсион-паж. - Побоку вся эта канитель в Цветнике Леопарда, ради которой благородные пляшут в подземке с безносой. Надеюсь, господин ротмистр нас правильно понимает? - Тофелла говорил с Гауком тоном почтительным, как подобало в отношении благородного кавалера, и вместе с тем грубовато-покровительственно.
   - Да, мы потеряли Тропу Служения, - как бы, обращаясь к самому себе проговорил Гаук, - Давно следует искать другую тропу, иные поприща. Вместо Темной Охоты в подземке происходит спектакль, поставленный Генеральным Инквизитором. И, похоже, исчезновение Мерлина - одна из мизансцен этого спектакля.
   - Спектакль, говорите вы, - Лафкин поднялся и положил руку на плечо ротмистру. - Этот недостойный спектакль, оплачиваемый народным потом и нашими деньгами... Все должны убедиться, что Великий Страх умер, дабы наш добрый канцлер не утруждал себя... Его твердость и распорядительность найдут другое примененение. Десятки, сотни простых людей должны воочию...
   - Как затащить в подземку эти десятки и сотни свидетелй? перебил Лафкина Тофелла. - Их туда калачом не заманишь.
   - Должны произойти некие события, которые заставят людей из народа искать убежища в Подземном Мире. - сурово отвечал Лафкин. спектаклю Его Высокопревосходительства мы должны противопоставить свой спектакль.
   - Кровавый? - полувопросительно произнес Гаук.
   - Да, - небрежно кивнул Лафкин, - победа истины требует жертв. Собрат Тофелла! Найдем ли мы среди ваших товарищей достаточное количество людей, способных не только держать в руках меч, но и ...
   - Артиллеристов и флотских среди наших достаточно, - кивнул пенсион-паж, - а вот тех, кто умеет обращаться с самоходными истуканами... В гвардейских экипажах истуканов служат только оруженосцы и кавалеры: устав велит им взорвать себя вместе с истуканом, если...
   - Чтобы победить Неведомое, недостаточно умения рисково играть ради ценного приза. - покровительственно улыбается соучастникам ротмистр Гаук.

* * *

   Элронд возвышался посреди гостиной во всем сиянии парадного подполковничьего мундира. Четырехлетняя Ровена, его дочка, глядела на отца снизу вверх, как на праздничную елку. Мать Ровены, Эмма, законная супруга бакалейщика Пенкрофа взирала на эту сцену с улыбкой радостной и чуть тревожной. Пенкроф стоял возле камина с видом самым радушным. Элронд присел на корточки и , вынув из-за обшлага обернутого в серебряную бумагу шоколадного дракона, протянул его дочке. Ровена, ухватив дракона двумя ручками, затопала к Пенкрофу и, спрятавшись за ним, наблюдала из своего укрытия за Элрондом. Эмма рассмеялась несколько принужденно, Элронд вторил ей, Пенкроф улыбался Элронду сочуственно. Вконец оробевшая Ровена уцепилась за штанину отчима, вымазанной в шоколаде ручонкой. Произошедший от этого непорядок в праздничном туалете почтенного бакалейщика требовал срочного исправления. Пенкроф извинился перед гостем и вышел из гостиной, Следом за своим благоверным, тоже с многословными извинениями, последовала Эмма - отмывать Ровену, успевшую порядком извазюкаться в шоколаде.
   Оставшийся в одиночестве Элронд подошел к окну. За окном на площади шумела толпа, окружившая деревянную эстакаду, вздымавшуюся до третьего этажа серого хмурого здания Дворца Правосудия. Нижний конец эстакады подымался на высоту примерно в полтора человеческих роста. Возле него на дощатом помосте стояло с полдюжины крепких молодцов в голубых мундирах Стражи Благочиния. Они возились с чем-то длинным, белым, лежащим поперек эстакады. Приглядевшись Элронд увидел старого облезлого морлока, притянутого ремнями к широкой неструганной доске. Два шедших по всей длине эстакады массивных бронзовых желоба тускло поблескивали в лучах клонившегося к закату солнца. Молодцами в голубом командовал полуголый, похожий на высохшую мумию человек. Наряд его состоял лишь из белесо-лохматой набедренной повязки и такого же жутко разрисованного колпака, скрывавшего лицо. Элронд догадался, что это столичный экзекутор папаша Арагорн. К помосту подьехал адьютант градоначальника. Папаша Арагорн как-то боком по-крабьи, но с диковинным для его возраста проворством сбежал с помоста, о чем-то доложил адьютанту. Тот спешился, взошел на помост. Толпа притихла, адьютант развернул свиток с болтающимися на ленточках сургучными печатями, стал что-то читать. Окончив чтение, повернулся к палачу, папаша Арагорн сделал знак рукой. На верхнем конце эстакады в темном проеме показалось бронзовое изваяние на бронзовой же подставке, снабженной шестью железными колесами. Статуя изображала безобразного, оскалившегося в идиотской ухмылке демона. Железные колеса имели острые, режущие кромки, закатный свет играл на них кровавыми бликами.
   - Колесница Владыки Тьмы, - проговорил за спиной Элронда Пенкроф, ее не пускали в ход лет триста, со времен Джозефа Железного. И вот теперь новый канцлер... Ровене не нужно на это смотреть, да и Эмме... Я сказал, чтобы они остались в столовой.
   Элронд кивнул. Затем проговорил официально:
   - Его Высокопревосходительство желает показать твердость своих намерений по поддержанию Предвечной Гармонии. Дабы добрые законопослушные граждане могли воочию... - Элронд примолк, не окончив фразу, потом сказал уже другим тоном, как бы извиняясь:
   - Пойду, пожалуй, к Эмме с Ровеной, я на все эти штуки с морлоками, - он кивнул за окно, - достаточно насмотрелся в подземке.
   - А я с вашего позволения, благородный кавалер, останусь. Пенкроф усмехнулся. - Его Высокопревосходительство, имперский кацлер подготовил это зрелище для нас, неразумных созидателишек. Было бы невежливо с моей стороны не посмотреть. А вы, господин подполкованик, идите действительно в столовую. Эмма и Ровена могут услыхать крик, испугаться, вы их успокоите.
   Элронд снова кивнул, прошел в столовую. Эмма выстраивала по ранжиру на крахмальной скатерти бокалы, графины, тарелки и тарелочки. Ровена после долгих уговоров матери подошла к Элронду, умостилась у него на коленях, стала играть темляком. За окнами послышался грохот железа, катящегося по бронзе, раздался полный смертного ужаса и нестерпимой боли вопль. Толпа охнула как один человек. Девочка сорвалась с колен Элронда, кинулась к Эмме, прижалась к ней дрожа. Элронд вскочил на ноги, машинально схватившись за эфес палаша. Сняв руку с эфеса сел, ощущая в душе неосознанное до конца чуство безмерного унижения.
   Пенкроф стоял у окна гостиной пристально глядя на растерзанное железными колесами, окровавленное тело, лежащее на дощатом помосте поперек эстакады. Сорвавшаяся с эстакады колесница Владыки Тьмы врезалась на всем ходу в предусмотрительно подготовленную кучу песка. В кружке боязливо жавшихся друг к другу элоев лежала на забрызганой кровью мостовой оторванная от тела морлокская голова. В ее огромных остекленевших глазах играли блики закатного золота.

* * *

   { Краткое содержание происходящего в романе далее.
   Не помогли Империи назидательные спектакли с Колесницей Владыки Тьмы. Рухнул весь, казавшийся несокрушимым и нерушимым строй жизни. Маркиз Гарданна создает в Фарфоровом Дворце оазис доблести, разума и свободы в захлеснувшем элойский мир хаосе и безвременье. В оазисе этом со временем вызревает сила, одолевшая и хаос и безвременье. Элронд, бывший все эти годы рядом с маркизом, становится комендантом освобожденного от популистской пены Камелота. Тем временем бывшая скромная гимназистка Уина Ламмерс объединяет вокруг себя выброшенных за борт жизни людей. Они провозглашают ее феей-императрицей, идут походом на Камелот , чтобы посадить Уину Вторую на престол. Во главе их армии оказывается Берен, после многих злоключений возведенный феей-императрицей в звание генералиссимуса. Во время своих странствий в Подземном Мире бывший инквизитор Берен нашел Черное Зеркало и, после попыток общения с ним, пришел к выводу, что никакого Всеблагого Всевышнего нет и реальностью, в которой пребывают элои, никто не управляет. Ситуация усугубляется тем, что один из творцов этой реальности, программист-демиург профессор Толстов обнаруживает сердечную склонность к Уине Второй. Внимая ее молениям, он регулярно совершает чудеса, нарушащие порядок вещей, которые Берен привык считать естественным. Моления прекрасной Уины и послушная им воля доброго демиурга-программиста Толстова пробуждают в подземке "палладинов" - боевых роботов (именуемых Береном "свихнувшимися золотыми куклами"). Грозные колонны палладинов следуют за войском феи-императрицы, бредущим на Камелот. Все это окончательно приводит бывшего инквизитора на грань безумия. Но чувство долга сильнее всего. Дабы избежать кровопролития, Берен вступает в переговоры с Элрондом, комендантом Камелота, к которому подходит армия Уины Второй. Сценой встречи Берена с Элрондом на старом кладбище заканчивается роман.}
  

* * *

   Элронд глянул на часы, вылез из-за стола, накинул поверх своего генеральского мундира легкий серый плащ - старый, ношеный: чтоб не привлекать лишнего внимания на улицах. Спустился во двор, паж подвел ему золотисто-рыжего красавца Сполоха, подержал стремя, крикнул дневальным, чтоб открыли коменданту ворота. Элронд поехал не торопясь, благо - время еще было, боковыми малолюдными улочками к Западным воротам. Возле садовой решетки королевского дворца дорогу ему загородила небольшая толпа горожан, благоговейно внимавшая доносившимся из раскрытых окон второго этажа звукам клавесина. Элронд вспомнил, как, приезжая в Камелот, водил в этот дом маленькую Ровену на детские балы, устраиваемые папашей Наркиссом, вздохнул чему-то и свернул в проулок, чтобы не мешать слушающим музыку добрым гражданам.
   Возле Западных ворот шумело пестрое людское торжище. Преобладали клетчатые сюртуки фермеров, разбавленные хитонами пастбищных элоев с вкраплениями голубых и горчичных мундиров. Это были беженцы, изгнанные из Элойского Эдема страхом перед приближающимися палладинами, морлоками, а также головорезами из расплодившихся в последннее время отрядов народной гвардии(или, народной же, самообороны). В толпе сновали пажи саперного батальона, размещавшие людей в наспех приспособленных под Убежища Уины древних зданиях вокруг Камелота. Великий Страх и не думал умирать, он лишь одно время поменял ипостась: свирепые морлочьи хари, сменились ликами не столь откровенными. Не просто было поначалу разобраться со всеми этими ликами. Но теперь, благодарение Уине Купальщице, все более или менее определилось и Меченосцы опять видят перед собой противника, против которого можно применить их оружие. Комендант Камелота вглядывается в клубящееся на дальней дороге длинное облако пыли - полк тяжелых ракетометов выдвигается на восток, к Эйксу.
   Элронд свернул к кладбищу, у его ворот оставил на попечение дряхлого сторожа своего жеребца, перекинув саквы через плечо, зашагал по главной аллее, высматривая местечко поукромнее, но такое, чтоб можно было углядеть Берена, когда тот появится. В кущах чайных роз увидел монументальную мраморную плиту, наподобие стола, с двумя мраморными же скамейками по бокам. Над надгробной плитой возвышалась стелла с горельефом лучащегося доброжелательством круглолицего толстоносого человека. Под выкрошившимися бронзовыми письменами, обозначавшими даты прихода в реальность программы TOYNBEE и ухода из нее, высечена на мраморе эпитафия:
  

ПОД СИМ КАМНЕМ ВКУШАЕТ ВЕЧНЫЙ ПОКОЙ

МЭТР ДЖОНАТАН ВЭЛЕР - ОСНОВОПОЛОЖНИК

НАХОДЯЩЕЙСЯ ПОД ВЫСОЧАЙШИМ ПОКРОВИТЕЛЬСТВОМ

  

КОМПАНИИ СЕНЫ И ЛУАРЫ.

  
   Хранимые Божественной Уиной Купальщицей и доблестью благородных Носителей и Повелителей Мечей суда означенной Компании достигают самых отдаленных уголков Арморика, неся нашим пастбищным собратьям плоды искусств и ремесел, коими славны Созидатели Насущного, и доставляя роскошные и диковинные дары Элойского Эдема в Камелот, равно как и в иные прочие города и веси Империи.

МЫ ДОСТАВИМ ВАШ ГРУЗ В СЖАТЫЕ СРОКИ

С ГАРАНТИЕЙ СОХРАННОСТИ.

ТАРИФЫ ЗА ДОСТАВКУ ВАС УСТРОЯТ.

ПОСЛЕ МОЕЙ КОНЧИНЫ БРАЗДЫ ПРАВЛЕНИЯ ВЗЯЛИ

В СВОИ РУКИ

МОЯ ВДОВА - МАРТА ВЭЛЕР

И

СТАРШИЙ ЗЯТЬ - ТОМАС ЛАФКИН,

  

ПОКОРНЕЙШЕ ПРОШУ ПОЧТЕННЕЙШИХ

ГОСПОД ГРУЗООТПРАВИТЕЛЕЙ

ОБРАЩАТЬСЯ К МОИМ ВДОВЕ И ЗЯТЮ

ПО АДРЕСУ:

Камелот, улица Менял, дом номер шесть.

  

(Под вывеской с золотым корабликом).

  
   Элронд с улыбкой поклонился изображению достопочтенного Джонатана Вэлера, мысленно испросив у его духа позволения, водрузил на могильной плите внушительного обьема оплетенную бутыль - еще из запасов папаши Юлиуса. Занялся закуской. В изукрашенных чеканными листьями и плодами оловяных мисочках сладострастно белела сквозь янтарное желе заливная курятина. Радовало глаз многоцветье даров моря и земли, из коих прекрасная Розина сотворила, по лишь ей известному рецепту, рагу, достойное трапезы небожителей. Дивное благоростворение этого шедевра, соперничало с ароматом страусиной, с чесночком, колбаски. Прельстительно лиловел в разрезе запеченный с кореньями окорок. Окорок этот был, не так давно, частью чудовищного вепря из дикой пущи в низовьях Роны. Получив гостинцы с далекой милой родины камаргские стрелки посчитали не лишним задобрить супругу коменданта. С ветчиной из дебрей Камарга достойно соседствовал смугло-телесный драконий окорок - подношение Стивена Фингона.
   - Здравствуй Джордж! Вышел-таки в генералы? Молодец! - Берен появился не со стороны ворот, а откуда-то из покрывающей кладбище зеленой чащи.
   - Привет Рауль! Ну... что такое генерал перед лицом генералиссимуса? - Элронд смотрит на Берена, щурясь от бьющего через разрывы в листве солнца.
   - Да, сделала судьба главнокомандующим при фее, ведущей за собой полчище свихнувшихся золотых кукол. - говорит Берен, пожимая руку Элронду. - И если бы, Джордж, за ней были только палладины!
   - Управимся и с палладинами и со всем прочим. - отвечает Элронд. - Управимся - куда мы денемся... Ты как - не откажешься помочь? Палладины, кстати, следуют уже не за феей, а за... Вы ведь оставили их далеко позади. Как перешли Эйкс, так резво рванули на Камелот. А брошенные феей бедняжечки палладины топтались на месте, под Утумно. Вот их там и подобрал некто или нечто... С этим на трезвую голову не разберешься. Садись, давай по первой - за встречу.
   Из кладбищенской чащи за встречей старых сослуживцев наблюдает потасканного вида человечек, по виду - спившийся и прогнанный со службы чиновник. Благородные кавалеры подзывают нищеброда, щедрой рукой наливают ему стакан божественного нектара, Элронд протягивает нечаянному сотрапезнику изрядный ломоть драконятины. Тот благодарит, пьет, закусывает, получив кое-что еще "сухим пайком" удаляется восвояси. Увы - нашим Меченосцам нельзя столь же просто избавиться от свидетелей, наблюдающих за ними из иной реальности.
   В келье древнего пещерного монастыря, повернувшись спиной к забранному бронестеклом узкому окну, смотрит на дисплей Андрей Кириллович Логвинов. За окном, натужно ревя моторами, ползет через высокогорный перевал колонна тяжелогруженых трехосных камуфлированных грузовиков. Днем и ночью ползут грузовики через перевал: Лейлысарайский филиал НПО "Завод им. В.И. Михельсона" неостановимо набирает обороты. В неправдободобно фиолетовом небе над перевалом завис летательный аппарат, как бы сошедший с обложки какого-нибудь посвященного проблеме НЛО издания. Происхождение означенного аппарата вполне земное - лейлысарайские маги-оружейники, уступая несколько своим элойским коллегам в благородстве, в плане чисто профессиональном достаточно сильны.
   - Слезы и моления прекрасной Уины тронули сердце вселенской мясорубки... - говорит с дисплея Элронд, наполняя опустевшие было стаканы. - Возьми этого рагу, Рауль, Розина приготовила его по рецептам...
   - "Сердце вселенской мясорубки"?... - переспрашивает Берен. - Ты что - тоже?...
   - Ну, лично с Черным Зеркалом не общался. - Элронд нацелился на ломоть ветчины посочнее. - Но читал докладные Эрнеста Гарданны, касательно того, что за Зеркалом всего лишь...
   - Лучше бы за ним ничего не было. - перебивает Берен. - Тогда можно было бы придумать нечто, более согласное с Предвечной Гармонией, чем вселенская мясорубка, запущенная и оставленная без присмотра Верховным... Всевышним, которому прискучило тянуть служебную лямку. Мы освящали Его авторитетом добрые нравы и обычаи, выработанные многими поколениями на Тропе Служения. Если всеблагой Верховный всего лишь нерадивый смотритель при вселенской мясорубке, то кто тогда я?! Гвардии маг-ротмистр и старший инквизитор или кукольный генералиссимус?
   В бункере, размещенном в толще скалы, тремя этажами ниже кельи Логвинова, сидит, попыхивая своей неизменной трубкой, Филипп Павлович Дроздовский. С некоторых пор он сменил карандаш и бумагу на компьютер: этого требует переход от абстрактной сухой теории к рассчетам вещей конкретных и практических. Беседы с Андреем Кирилловичем о роли в предначертаниях Мироздания недочеловеков-субпассионариев и сверхчеловеков-пассионариев как-то сами собой пресеклись. Соотечественники-субпассионарии бодро двинулись на исторические стройки неких пирамид, рассчитывая самим пробиться к их вершинам, а других, поглупей, оттереть к основанию. Некоторым это удалось - возможно они и есть истинные пассионарии. Пассионарии же иного рода... Филипп Павлович в данный момент трудится, увы, не над проблемой защиты земного человечества от астероидной опасности. По сему поводу некоторым утешением для ведущего научного советника Дроздовского служит афоризм разработчика ФАУ Вернера фон Брауна: "Я целюсь в звезды, но иногда попадаю в Лондон". Рядом с рабочим компьютером Филиппа Павловича стоит другой: на его дисплее разворачивается эпический сюжет кутежа Джорджа Элронда и Рауля Берена.
   - Получается, значит, что всеблагой Верховный сдал дела. Давай, за них... - за славу и силу!... - говорит комендант Камелота поднимая свой стакан. - Ну что ж... Ты как-то, в Цветничке, говорил нечто эдакое: касательно того, что порядочный человек должен быть секундантом Всевышнего в его вечном поединке с Владыкой Тьмы. А дуэльный устав, как известно, разрешает секунданту заменить одного из противников. И раз всеблагой Верховный... - Элронд примолк на мгновение, потом заговорил снова. - Ты же знаешь, я всегда любил принять в приятном тет-а-тет гретого с лимоном валинорского, а потом забраться с хорошей девочкой в кровать. Мысль о других барышнях(ну, не только о барышнях) оставшихся тет-а-тет с морлоками мешала бы плавному протеканию этого процесса. А как шуганешь морлокскую мразь, чтобы отбить у нее охоту даже нос показывать из подземки... Не знаю, что заставляет меня тянуть лямку Служения. Может привычка... Годы, знаешь, уже не те, чтоб отказываться от привычек молодости.
   В клетушке на десятом этаже университетской башни смотрит на дисплей Евгения Львовна Ветчинкевич, только что привезшая из Киева ВАК- овский диплом кандидата философских наук. Евгения Львовна могла бы сказать, что терпящее крах мировозрение Рауля Берена имеет явные черты низшей религии - обожествленного коллективного опыта. А Джордж Элронд, не мудрствуя лукаво, напрямую общается(так сказать тет-а-тет) с неким началом. Можно ли назвать это начало высшим? Вопрос, как принято с некоторых пор говорить, конечно - интересный. Опять же - процесс общения камелотского коменданта и ему подобных с означенным началом в общем-то способствует становлению нового универсального государства элойской цивилизации. Можно ли на этом основании считать порождением высшей религии суждения мага-оружейника Элронда касательно условий плавного протекания неких процессов в Цветничке? Прощаясь с читателями автор вынужден признаться, что он весьма смутно представляет себе ответы на эти вопросы. Может, выручит Евгения Львовна - дипломированный философ?
   Но Женя, кажется, этими философскими вопросами не задается. Она просто любуется пирующими на старом кладбище бравыми собутыльниками - секундантами программы TOYNBEE.

Харьков, 1998 год

  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"