Семион въезжал в Сорочье Гнездо победителем. Это был самый тусклый и сырой город, какой ему приходилось видеть за долгую жизнь. Дома из толстых бревен горели плохо, и дым, шедший от них ел глаза. Главная улица отличалась от других лишь шеренгами чахлых, словно обглоданных деревьев, которые, казалось, сдерживают низкое серое небо от неминуемого падения. Под копытами коня хлюпала грязь, и хотя поговаривали, что в жилах его расы течет ледяная кровь, Семион чувствовал, как торжество горячей волной затапливает все его существо.
Навстречу попадались лишь воины в чешуйчатых кольчугах, ни одного защитника или мирного жителя. Семион повернулся к Сациру, своему помощнику. Тот лишь пожал плечами:
- Из воинов никто не сдался живым, а жителей согнали к северным воротам... Арсен ждет ваших указаний.
- А она? Где она?
Малахитовые глаза с поволокой остались спокойными, словно он не заметил волне-ния в голосе повелителя и господина.
- Она находится под усиленной охраной.
Семион пришпорил коня, ведомый лишь чутьем, полетел по улице, словно птица. В центре полыхали громадные кострищи, лежали аккуратно сложенные трупы, то и дело мелькали белые балахоны координаторов. Они убирали преграды, прокладывали коридоры, через которые в лагерь доставлялось все наиболее ценное.
У какой-то хибары он увидел столпотворение своих людей, Раджу. Тот напряженно кивнул, и они плечо к плечу завалились внутрь. Выбеленные стены со следами сырости, низкий потолок и маленькие окна наводили тоску. На единственном стуле лежала груда полотенец, из-за нее выглядывало узкое горлышко кувшина. На полу стоял таз с водой.
У стены напряженно замер высокий мужчина. Бриллиант в остром ухе умудрялся пускать зайчики даже в этом скудном освещении. Изящная рука сжимала рукоять легкого меча, ноздри рассерженно раздувались. Семион проследил направление взгляда и почувствовал, что ледяная кровь вскипает невольным желанием.
В углу прямо на полу был навален ворох осенних листьев, покрытых сбившейся простыней. На ней лежала молодая девушка. Длинные косы растрепаны, влажные пряди об-лепили высокий лоб, щеки, шею. Тонкий нос с легкой горбинкой, плотно сжатые губы, дугой изогнутые брови, но прежде всего глаза, их мечущийся от светло-синего к голубому цвет. То холодная бездна, то раскаленное высокое небо.
Тонкая сорочка облепила тело, ткань прозрачными складками собралась на огром-ном выпуклом животе. Его первый внук скоро родится. И им станет не этот ребенок и не от этой женщины.
- Приветствую, Магда...
- Явился? - Тихий и злой голос вызвал новый приступ вожделения, но Семион знал, что такова природа ведьм.
- Ты не захотела ответить на мое приглашение, и мне пришлось взять штурмом город, чтобы наша встреча состоялась.
Он увидел, как дрогнула верхняя губа и поползла вверх. Блеснули сахарные клыки, ничуть не портившие роженицу. Зрачки вытянулись по вертикали и сузились. Глаза приобрели нестерпимо яркий голубой цвет, словно в них была заперта шальная молния. Оскал стал шире:
- Пошел вон.
За спиной возмущенно ахнули, однако больше никто не осмелился издать ни звука, помня, насколько опасным может быть загнанный в угол зверь. Она целый год водила всех за нос, умело заметая следы и обходя ловушки. Её ходы в этой партии были просты и гениальны. Смогла не только выжить, но и выносить плод. Лучшей жены для сына было не найти. Однако его раса не признавала полукровок. Особенно детей от дички. И все же он почти уважал ее.
Именно поэтому спокойно усмехнулся:
- Мне всегда хотелось посмотреть, как рожают ведьмы.
- Убирайся!
Рык получился слабым, полным муки. Тело содрогнулась, острые зубы впились в губу, гася крик. По подбородку побежала тонкая струйка крови.
Она не теряла его из поля зрения, словно надеясь на что-то. Он лишь покачал головой, в руку прохладной рыбкой скользнул фамильный кинжал. Два коротких удара - и легкая смерть для обоих. Смерть в чреве матери и до того, как новорожденный сделает первый глоток воздуха, до того, как сила первенца заструиться по жилам.
- Ты же знала с самого начала, что так будет.
Простынь затрещала и опала, разорванная на тонкие полоски, изящные пальчики в одно мгновенье выстрелили когтями и снова сжались в маленький безобидный кулачок.
- Мой... ребенок только мой. Никому... не позволю... не... допущу...
Он скорбно улыбнулся, не позволяя жалости и восхищению ни на миг прорвать оборону. Видел, как она сжалась, готовая взвиться, словно разъяренная кошка, отдать все за жизнь своего детеныша.
Потом вдруг вздернула острый подбородок:
- Когда-нибудь твой род склонит голову перед моим ребенком ...
- Драконы не склоняют головы даже перед богами!
От рева Семиона все повалились на колени, с потолка посыпалась земля, стекла мел-кими осколками брызнули на улицу.
Магда сжала зубы. За спиной вспыхнули белые искры, вытянулись в паутинку. Все обалдело смотрели, как в одно мгновение возникала нора. Затем граница протиснулась под роженицу. Переливающаяся сеть словно заглатывала девушку.
- Удачи!
Семион, рыча, кинулся вперед, но тут же был отброшен упругой волной отдачи. Сверкающие полосы слились в искры, а они в свою очередь - в одну сверкающую точку.
За окном послышались тревожные крики и топот. Из-за плеча выскользнул Раджа и принялся быстро и умело распутывать пульсирующий узел, а Семион смахнул тряпки и буквально рухнул на стул.
- Нужно было сразу, - пробормотал он, тут же рассердился на свой беспомощный лепет. И мгновенно воздвиг стену, когда нечто скомкало пространство, а затем расправило его с немыслимой силой. Их протащило по полу, вжимая в землю. Над головой пронес-лась опаляющая волна.
На один вздох стояла ничем не нарушаемая тишина. А затем стали прорываться крики, стоны раненых, треск огня и скрежет. Семион с трудом поднялся. Сверху все еще летели комья земли, горящий мусор, пепел. Стена напротив импровизированного ложа была снесена. Вместо нее осталась широкая борозда с валом из земли и камней по краям.
Семион не верил своим глазам. Грубый камень кладки был местами оплавлен, в провале видны выкорчеванные деревья. Ведьмам не дана такая сила.
Кто-то сдавленно ахнул, затем цветисто выругался. Семион дернулся, резко повернул голову и тут же поплатился. Перед глазами потемнело, стало трудно дышать. Когда зрение прояснилось, он увидел угрюмого Раджу, наспех затягивающего располосованную щеку. Поймав взгляд повелителя, он бросил:
- Множитель. Она поставила на выход норы множитель.
Видя непонимание и раздражение, он пояснил:
- Нора ветвится.
- Этого не может быть.
Координатор хмыкнул.
- Госпожа ведьма нашла точку отсчета и установила там обыкновенный множитель. Чем больше народу сунется в восстановленную нору, тем больше у нее появиться выхо-дов. Мы сдуру залезли всем скопом. Нора свернулась, прихлопнув нас отдачей. Так-то...
Он восхищенно покачал головой, но, спохватившись, нацепил мрачную улыбку.
- Ты забыл, - за ледяным спокойствием клокотала бешеная ярость, - забыл, что ведь-мы не обладают такой мощной разрушительной силой. Для этого они используют амулеты, природные источники или носителей Силы...
Он запнулся, пораженный догадкой.
- У нее был этот носитель. И даже носители.
Остроухий мужчина сидел на полу, прислонившись спиной к стене. Рассматривал что-то интересное на потолке. Семион, холодея, поднял глаза. Над тем местом, где они все стояли, зияла дыра, но по краю осталась серая штукатурка. На ней гасли остатки линий.
- Какой расчет!
Против воли в голове Раджи прорвалось благоговение.
- Какое поразительное везение, - возразил остроухий и хищно оскалился. - И какая знатная добыча!
... Сацир дождался, когда повелитель пустит коня рысью, и пристроился рядом и чуть позади. Он не смел подать голос, и лишь когда подъехали к главным воротам, осторожно поинтересовался:
- Господин, Арсен ждет вашего решения.
Тот оглянулся и вопросительно поднял брови.
- Город и оставшиеся жители...
- Уничтожить. Сжечь все и всех. Как все-таки жаль...
Из-под ресниц блеснуло что-то древнее и жестокое. Семион пустил коня в галоп. Ка-кое-то время Сацир смотрел всаднику вслед.