Не обессудьте, но в программу обязательных каникулярных чтений данное творение по школьной программе моего детства не попадало. Уверена, что у Федора Михайловича не меньше, чем у Николая Васильевича, было причин так одиозно назвать своё творенье. Странно только, что если педагогика до сих пор уверена в том, что современный подросток способен адекватно воспринять все хитросплетения экономических исканий Чичикова в "Мёртвых душах" Гоголя (в той части, что доступна современности), то по поводу адекватного усвоения социальных причин зарождения романа Достоевского "Бесы" на заре созревания революционного сознания масс, до сих пор остаются сомнения.
И я, будучи в детстве нормальным подростком, любящим поиграть в лапту и выжигало со своими ровесниками, его тоже не читала. Отчасти и потому, что в моей домашней библиотеке данный труд Федора Михайловича отсутствует. Может быть как-то на досуге и доведется еще раз проникнуть взором писателя в социальные глубины российской истории, хотя, после статьи Свирского А. И. Мир нищих и пропойц в сборнике "Нищенство: Ретроспектива проблемы" (СПб.:Книга, 2004.- С. 92-126) желание всерьёз заниматься такими проблемами вне современности поостыло.
Замечу только то, что не изменилось до сих пор со времен ленинских лозунгов, так это характеристика любой революционно-созревшей ситуации: верхи не могут, а низы не хотят, но приводит к ней по прежнему ситуация обратная: верхи не хотят, а низы не могут. Вот тут-то среднестатистическая масса непрерывного эволюционного движения человечества по социальной лестнице своего развития и сметает всякие мешающие "турбулентности" заскорузлых социальных проблем со своего пути. Современным политикам и администраторам следовало бы уже давно учесть оба эти процесса и механизмы их возникновения.
В своей повседневной практической жизни я, помня о существовании обоих процессов и незыблемости фундамента их возникновения, придерживаюсь разумного "срединного" пути развития (правда только до тех пор пока он кардинально не начинает расходится с остальными столь же незыблемыми принципами моего личного развития). Поэтому, когда я говорю, что принципа не осталось, это может означать только его отсутствие во внешней среде моего обитания.
Как менять среду, сохраняя её в гармонии со своими внутренними стандартами?
Это инструкция для существа, убежденного в нерушимости своих внутренних принципов (сказал к маме, значит - к маме). Когда знаешь чего хочешь, оно как то и помирать спокойнее, а там где есть спокойное незамутненное сознание, приходит и осознавание.
Намедни у нас в учебной библиотеке ИАТ случай был: привиделся мне всё же так долго искомый мной достоверный портрет современника с печатью осознования на челе. Ну, скажу я вам, не страшно. Я боялась худшего. Смущают несколько копыта и лицевые подробности свойственные ряду домашних животных, но на данном этапе можно рассмотреть их как то, что нас всех на этой планете объединяет: поддержка и моральная порой и материальная повсеместно (не зачахла ведь ещё совсем сельскохозяйственная индустрия в стране нашей - нет!). Пристальное внимание моё к "пятой точке" проявленного индивидуума хвоста в обычном его понимании не выявило, однако и совсем безхвостым существом я его назвать не могу. Есть там нечто такое, энергетическое, есть! Но с чертями обыкновенными или бесами натуральными его не спутаешь уже. Не чета, не чета. Ждёт, видимо, своего писателя сие откровение эпохи.
Как там у Александра Сергеевича было: "О сколько нам открытий чудных готовит просвещенья дух!". Ждёт и дождётся непременно. Потому как место он выбрал удобное и молодёжь с отсутствием консерватизма во взглядах и неуемной энергией и план учебный, образовательный как домоклов меч над администрацией. Так эти два жернова не хуже природных эволюционных всякую чертовщину социальную перетрут.
Так что может и не важно уже, что творение Федора Михайловича осталось для меня "за кадром". Уж в современности проступает явленное всё четче. Подчеркну лишь, что этнография подобных наших современников весьма пестра и отличия наблюдались мной практически в каждой из пропущенных через мои руки библиотек. Потому и фразу "боялась худшего" из текста убирать не стала. Есть чего бояться и поныне, дорогие мои современники. Не перевелась ещё мразь на земле русской. Да и неудивительно - столько дерьма хлынуло на нас за годы гласности и свободы совести, что последнюю то в людях уже днем с огнем искать приходится.