Читатель, тебя, если ты, конечно, будешь, я обязан предупредить: эти строки начинаю писать с одной лишь целью - это очередная бездумно-механическая попытка определить себя, бред разума, мечты пустоты. Если ты не хочешь ни читать, ни понимать - выбрось эти листки в корзину. Я... Я не обижусь, мне все равно. Ровно настолько все равно, насколько тебе безразличен я. И это правильно, не так ли?
Я... Я не знаю что сказать, на самом-то деле. Так иногда бывает. Когда человеку... человеку задают вопрос: "Кто ты?", то он чаще всего не может на него правильно ответить. Да и есть ли на этот вопрос правильный ответ?
И все же начать с чего-то надо.
Я родился пять тысяч лет назад. Я бессмертен. Жизнеутверждающее выражении, не правда ли? Я был рабом. Царем. Меня называли дьяволом. Меня называли Богом. Пять тысяч лет - это по-настоящему долгий срок.
Теперь же... Теперь же я не знаю, кто я. Я... Я... Я...
Ох...
Это надо уметь - по прошествии пяти тысячелетий не суметь ничего рассказать о себе. Ну да ладно. Все равно это не имеет ровным счетом никакого значения. Что гораздо более важно, так это причина, побудившая меня написать эти строки. Я решил создать мир.
Я решил создать новый мир для забавы, в нем не будет почти никакого смысла. Он будет лишь моей попыткой познать себя, как бы это странно не звучало из уст существа, которому пять тысяч лет. Этот мир сотрет все привычные мне грани, он повергнет меня на грань безумия, он поможет мне перейти эту грань, и, быть может, поможет мне вернуться обратно. Хотя... На возвращение я не особо рассчитываю. Какой смысл сходить с ума, если боишься далеко отойти от привычных стереотипов? Абсолютно никакого - поверьте уж мне на слово, ладно?
Итак, какими бы скомканными предыдущие стоки не были, они окончены, и пора начинать то, ради чего они были написаны.
***
Я открыл глаза. Черная безразличная пустота ласкала мое тело.
Я выдохнул из себя огонь. Огонь осторожно подвинул пустоту, не решаясь прикоснуться к ней. Глупый.
Я рассмеялся.
А потом я ради забавы создал твердь. Безграничную плоскую твердь, которая, впрочем, тоже боялась коснуться пустоты.
Огонь, который я выдохнул из себя в самом начале я поднял высоко-высоко, что бы он осветил всю созданную мною твердь.
Потом я создал воду, затем - травы и деревья, зверей, птиц, ну и, само собой, человека.
В этом я решил не отклоняться от привычных шаблонов. Без этого будет не столь интересно, поверьте мне.
Гораздо важнее другое - забавы ради, я сделал так, что человек физически не способен сотворить зло. Да, конечно же, я понимаю, что это не слишком-то правильно - нет ни свободы выбора, ни безграничных способностей к творчеству, ни полноценной души, ни особого смысла в их существовании. Наверное, это даже страшно - создать целый мир, наполненный бессмысленными существами. Но я Бог. Кто меня остановит?
Я расхохотался, и переливами грома пронесся смех по вновь сотворенной земле, мой смех над своим всемогуществом, мой смех над бессмысленными людьми.
А Бог ли я? И уж не дьявол ли?
Быть может... Но как же мне сейчас весело! И пусть ликование мое едва ли похоже что-то светлое и доброе, пусть оно наполнено уже подступающим безумием, пусть!
Ликуйте же со мной, смертные, посмейтесь над моим всемогуществом и своей бессмысленностью!
Я перестал смеяться. Смертные... Вновь сотворенные мною смертные лежали в грязи, в страхе закрыв руками уши. Ну что ж, здесь и сейчас мне делать нечего. Теперь я должен сойти с ума.
Пространство и время - ничто для меня. Закрыв глаза, я перенесся на несколько тысячелетий вперед, во время, когда смертные уже сумели исказить свою суть и стал одним из них. Так ведь проще сойти с ума, не правда ли?
***
Еще один день. Какой в нем смысл? Какой смысл во вчерашнем дне? Какой в завтрашнем? Зачем мне вставать с кровати?
Пусто.
Холодно.
Безразлично.
- Кто мы? - неожиданно спросил я себя. Вопрос гулко отразился от тонких бетонных стен.
Как я не люблю эти стены, как меня раздражает это невнятное эхо. Давно бы уже повесил на какую-нибудь из равнодушно-мрачных стен ковер, но... Как-то не сложилось.
Странный я человек. С одной стороны, меня раздражает это эхо полупустой квартиры, с другой стороны, мне не хочется ничем ее ничем заполнять. Да, именно так - не хочу, не знаю, не умею.
Говорят, квартиры похожи на своих хозяев. Отражение души, понимаете?
В таком случае, я полностью согласен с теми, кто так говорит.
Зло ухмыльнувшись, я резким и безжалостным рывком вырвал себя из неги кровати. Подобным образом я встаю уже несколько лет, но так за эти несколько лет я и не нашел ответ на вопрос... Нет, позвольте поправиться, даже не на вопрос, а всего лишь на короткое слово: "Зачем?".
- Ну что ж, добро пожаловать в этот мир злых демонов, отравленной мечты и дешевой, - тут я с некоторым наслаждением сделал паузу, предвкушая следующее слово, - лю-юбви.
Да, именно так.
Я всунул ноги в холодные и омерзительно склизкие кожаные тапочки. Сырость, от нее никуда не деться мне.
Быстро протопал к стулу, на котором валялись домашние штаны и майка, взглянул на часы и решил, что, пожалуй, смысла надевать свое любимое поношенное трико уже нет, потому что я, как и всегда, проспал и, судя по всему, как и всегда, опоздаю на работу.
А потому, я, как и всегда, пошлю работу к чертям.
Быстро совершив обычные утренние процедуры, я одел джинсы, майку, толстовку, и уже собирался уходить, когда кинул взгляд на зеркало.
Там был демон.
Багрово-красный, перевитый синими прожилками вен, покрытый гнилостно-желтой слизью, с гнойными маленькими белесыми глазами, абсолютно лысый, он все своим видом вызывал отвращение.
Я улыбнулся ему.
Демон растянул свои рваные, вывернутые губы в неприятной усмешке, обнажая обломанные, кариесные, разваливающиеся зубы.
Я раскрыл ему свои объятья.
- Безумья черного посланник к тебе явился в дом, - тихо пропел я.
С легкостью прорвав пелену зеркала, демон протянул мне руку.
Осклабившись, я легонько, ласково и нежно прикоснулся к склизкой руке.
Мелко захихикав, демон вцепился мне руку и начал вылезать из зеркала. Пахнуло нестерпимой вонью. Что-то глухо хрустнуло. "Этот... Он сломал мне руку" - равнодушно подумал я.
Дождавшись, пока из зеркала вылезут плечи демона, я наклонился к его голове, ласково обнял здоровой рукой его голову... и резко свернул ему шею. Он безвольно обмяк.
Демонов очень легко победить, если знать как.
Я весело рассмеялся. Ну что ж, Господь, смиренно выполняю я твою волю, преумножая добро и убивая зло.
Таков... этот мир.
Переломленная рука противно заныла. Я взглянул на нее - она распухла и стремительно синела. Ну и ладно.
Я рассеяно открыл дверь и вышел на крыльцо. Встреча с демоном несколько выбила меня из колеи, поэтому словно забыв, что куда-то собирался, бесцельно побрел в сторону главной площади. Почему именно туда? Ну... У нас все дороги либо ведут туда, либо ведут оттуда.
Странное чувство... После встречи с этим демоном, мне кажется, что я забыл что-то, какую-то неуловимую мелочь, эфемерную и зыбкую.
Внезапно заболела голова. Заболела настолько сильно, что я на миг потерял сознание и рухнул на дорогу. Эта боль заполнила меня всего, я перестал соображать, перестал осознавать себя, свое существование, я обратился в прах, в бессмысленный серый пепел давно отгоревшего костра...
Мгновение... Другое... И боль резко прекратилась. А взамен я вспомнил ту неуловимую мелочь, о которой думал десяток секунд назад.
Ах да, совсем забыл... Я - Бог.
Два десятка лет я жил как простой смертный, как недоделанный человек без смысла существования, без выбора, жил без жизни. Забавно.
Наверное, я, несмотря на то, что двадцать лет сам был человеком, так и не могу до конца их понять. Ну правда же, они ведь не живут, наоборот - они каждый день понемногу умирают.
Нет, конечно, я сам виноват, в этот раз не сделал нормальных людей, так - наполовину сломанные игрушки, но и в том мире они жили не особо лучше... Впрочем, неважно. Главное - мой разум достаточно расшатан, чтобы сойти с ума. И... Кто знает, что будет?..
Я глубоко вздохнул. Третий шаг начинается.
Я пошел по улице, сквозь столетия, позволяя своей воле самой выбирать, куда мне направиться.
Шаг...
Вокруг танцует ночь.
Ее бархатное платье устилают проплешины костров.
На главной площади казнь.
Помню... Это ночь Добра, когда люди принялись искоренять ростки зла, что, как им показалось, проросли в их душах. Сколько тогда тысяч людей отправили на костер? Двадцать? Тридцать?
Шаг...
Виселица, на которой раскачивается тельце ребенка. Знаю... Кажется, он пожадничал и не захотел поделиться со сверстником игрушкой.
И так бывает... Понятия добра и зла субъективны.
Шаг...
Дом, где женщины одаряют всех и каждого, кто бы ни попросил, своей любовью.
Блуд? Да что вы такое говорите... Любовь, ибо любовь... А, впрочем, неважно.
Что? Так нельзя? Одна любовь и навсегда? Не будь жадным... Попользовался - передай другому.
Шаг...
Выжженное пепелище на десятки километров. Помню... Тут был город, но он не прошел проверки на добропорядочность, и ревизоры из столицы в своих отчетах посоветовали уничтожить этот рассадник греха.
Почему не прошел? Ну... Я же уже говорил, что понимание добра и зла у каждого человека свое?
А ревизорам оказалось не просто угодить...
Шаг...
Шаг...
Шаг...
Лица - маски, люди - звери... В какой-то миг я понял, что перестал воспринимать их. Ассоциации стали расплываться, понятия исказились, разум стал куда острее бритвы, но стал столь же полезен, сколь полезна бритва при попытке достать рукой звезду.
Звезду... Я посмотрел на небо. Оно было безжизненно черным. Ну да, я же не сотворил здесь звезды.
Здесь? Где здесь?
Как где? В этом мире.
А что такое мир?
Мир... Не знаю. Или нет... Знаю. Это сборище убогих смертных, которые убивают, умирают и рождаются.
Убивают, умирают и рождаются... И это все, что они делают?
По большей части - да. По крайней мере, всему остальному они придают до удивления маленькое значение.
Бедные... Им, наверное, скучно. Давай их развеселим?
Давай... Но как?
Как? Ну, раз им важно только убийство, смерть и рождение...
Я тебя понимаю. Но... Рождение? Я, насколько помню, их уже когда-то создал.
Тогда убей. Что же еще остается?
***
Обрывки мыслей, разума бред... И обрушился я на смертных тысячеглавым, тысячеликим зверем. И не было мне преграды.
Рожденный мной мир я же и уничтожал, уничтожал точно так же, как творил - для забавы, для развлечения, чтобы прогнать скуку. Вот только теперь я был наполнен безумием, безумием, к которому стремился, безумием... Безумием? Что такое безумный бог? Боги всемогущи... Для них нет границ. Безумие же - это выход за границы. Где граница всемогущества? Есть ли она? Наверное, боги все же не могут сойти с ума... Бог ли я? Безумен ли я?
Но, на самом деле это не имеет никакого значения.
Люди, сотворенные мной когда-то люди умирали. Причем умирали не так, как привыкли - день за днем, год за годом в серых тоскливых буднях. Нет, они умирали так, как хотел бы умереть я - в яростном битве с самим... Богом? Дьяволом?
А есть ли разница, как меня назвать?
Умереть в яркой, всепоглощающей вспышке, напрягая все свои силы, бросая вызов неизбежному, сойтись в безумной битве с Богом - разве не восхитительно ли это? Разве лучше уныло умирать день за днем? Так почему же смертные не наслаждаются этим? Почему они умирают валяясь в грязи и бессвязно лепеча что-то то ли о прощении, то ли о ненависти? Почему они не могут найти в себе отваги хотя бы встать и выпрямиться? Почему, в конце концов, на их лицах в момент смерти застывает искаженное страхом выражение, а не презрительная усмешка в адрес палача?
Хотя... Я, наверное, знаю почему. Они всю жизнь боятся любых мало-мальски серьезных вызовов, скорбят и горюют над своими проблемами, желая, чтобы пришел кто-нибудь и исправил их положение. Да что уж там - они боятся лишний раз подумать, лишний раз шевельнуть конечностью, боятся меняться - а вдруг я потеряю себя, такого умного и хорошего? Так как они тогда могут принять величайший вызов их убогих жизненок - смерть? Как они могут достойно умереть, если они не то что смерти - они боятся даже самой жизни?
Смертные, как же я вас презираю и ненавижу!
***
Мир разлетелся на тысячи осколков, не выдержав напора моей ярости. Надо же, вначале я просто хотел развлечь смертных, но потом, когда увидел, как они умирают, я пришел в бешенство. Наверное, я все же безумен.
Итак, моя игрушка, мой мир сломался.
Я один в безразличной пустоте, полон ненависти и злобы.
Наверное, я все же не Бог.
Почему?
Бог не может быть столь бездушен.
Я бездушен? Что значит - бездушен?
Бездушен - значит безразличен и жесток.
Но я не безразличен, наоборот, я стремился сделать смертных лучше!
И потому ради забавы создал мир, и ради забавы же его разрушил?
Я... Но... Я...
Ты бездушен.
Нет!
Да. Ты ради забавы сотворил целый мир, полный живых, но бессмысленных, не способных ни на что людей, обреченных на унылое существование без всякой сколь-либо значимой цели.
Но... Я сотворил этот мир давно, за это время я же мог изменится?
Напомнить? Недавно ты этот мир разрушил.
Но разве не лучше ли ему было перестать существовать?
Спроси об этом у тех, кого ты убил.
Я был безумен.
Был? Сейчас ты нормален? Спорить с самим собой об обоснованности уничтожения мира - это нормально?
Я безумен? Послушай... А ведь это и было моей целью...
Ну да. Ты хотел сойти с ума. А не помнишь, зачем?
Помню. В безумии своем я жаждал обрести себя.
Очаровательно. И как успехи?
Я... Кто я?
Дьявол?
Нет. Я не хочу. Я не полон злобы.
Бог?
Нет. Но хочу ли я им быть? Не знаю.
Существо должно стремиться к развитию. Бог - высшая форма развития, не так ли?
Да. Но я не Бог. Стремлюсь ли я?..
Стремишься, в другом случае ты не стал бы сходить с ума.
Тогда... Могу ли заново обрести себя в стремлении стать Богом?
Могу.
И обретаю.
***
Безумие прошло. Настолько, насколько оно может у меня пройти. Я вспомнил то, что забыл.
Я потерял себя потому, что потерял одну мелочь... Любовь имя ей. Что я без нее?
А без нее я лишь безумный и жестокий демон, не знающий самого себя. Я мог творить миры. Я мог творить людей. Но какой в этом смысл? "Ради забавы"... Просто потому, что скучно. А скучно потому, что бессмысленно.
Творя мир, творя смертных, я не испытывал ни капли любви. Именно поэтому они получились такими.
Теперь же... Теперь я собираюсь сотворить еще один мир. Зачем? Чтобы развиваться. Чтобы стать Богом.
Этот мир я буду творить с любовью. Но... Является ли любовь тем самым чувством, которое позволит мне стать Богом? И вообще - не ложно ли это стремление? Не сгублю ли я снова все вокруг себя, алча слишком многого?