Я валяюсь и плачу на персидских коврах,
Очень хитро устроенный, мыслящий прах.
Нет ни смысла, ни цели, лишь свет смерти в конце,
Лишь пустые восторги на разбитом лице. 

Есть щемящая нежность, есть приятная боль,
Есть смешные надежды, земли есть и их соль,
Есть стремленьями полный удивительный мир.
Он сверкает на солнце, как расплавленный жир,

Он течет прямо в уши, между пальцев, в глаза,
А над ним пролетает любви стрекоза
И других насекомых шумный жалящий роль. 
Не святой я, не черт, не злодей, не герой. 

Я держу в руках кошку на фоне ковра
И еще много раз доживу до утра.
Свет отложенной смерти в неясном конце
Чертит блики восторга у меня на лице.