Зулу я встретил согнувшегося над барной стойкой и молча наблюдающего за вечерними новостями.
- Мне пиво и арахис, - сказал я разливалке, дремлющей в раскладном шезлонге.
- Паспорт, - вальяжно потянулась она.
- Я его тебе в задницу сейчас засуну. Чертова коза, - гнусно было так выражаться, но на тот момент я был просто взбешен, - мы с тобой в классе одном учились.
Она приподнялась и стала всматриваться в меня.
- Ты мне пива нальешь?
- Да, - недовольно ответила она и подошла к пивному крану.
- Ты Гоша кажется?
- Ага. Лей-лей, не жалей, Гошенька хочет нажраться до умопомрачения. - пробурчал я в ответ.
Она подала мне стакан, я кинул ей деньги и отбежал к барной стойке, отъехав легкий подзатыльник Зуле:
- Не спи солдат, - сказал я, - Бой только начался.
Зула приподнял голову и покосился на меня, все своим видом давая понять, что искренне ненавидит все человечество.
- Слышал, тебя тоже уволили? - спросил он.
- Не совсем так, я сам подал в отставку и Поликарпов немедленно её принял.
- Чертова преисподняя. Мы с тобой в полном дерьме.
- Да-да, я уезжаю. Не могу больше здесь оставаться. У меня отняли все: любовь, счастье, работу. На следующей неделе у меня не будет квартиры. Болотные люди из военкомата собираются лишить меня свободы. Все кончено.
- Я давно тебе говорил, чтобы ты бежал пока есть возможность. А ты балбес, меня не слушал.
- Не ругайся, Зул. Я был слишком глух, а порою и туп, чтобы послушать твои советы. На неделе пойду к нотариусу и оформлю завещание. Хочу, чтобы все было, как надо. Врубаешься? - вопросил я, глядя на Зулу отхлебнувшего слишком много портвейна и подавившегося им, - Я как кошка. Чую смерть и пытаюсь скрыться от посторонних глаз, спеша доделать свои дела.
Зулин немного подумал.
- Вознеси дух мой Иисус. Подними меня на корявый крест. О что за славный день... - напевал Зула, глядя в телевизор, где развозили трупы погибших от взрыва иракцев.
Я понимал его чувства, ведь его, так же как и меня просто вышвырнули на улицу, словно беспородных щенков от элитной псины-мамаши изтраханной в подворотне стаей бездомных собак. Нас не стали топить, просто дали немного времени у соска уму разуму понабраться, а потом безжалостно избавились от нас.
- Я копирайтер. Я профессионал. И меня уволили. Понимаешь, Гош? - прервал мои размышления Зула. - Я профессиональный безработный копирайтер.
- Кописрайтер ты, - не без издевки сказанул, подсевший к нам Дима. - И жизни твоей конец.
Зула резко повернулся к нему и вцепился ему в горло руками.
- Я тебя убью, чертов изращенец, - проорал он. - Не учи меня жить, черт возьми, лучше просто трахай свою подружку, которую ты в этот город уродливый заманил.
Выслушав его с надменным вниманием, Дима парировал ему:
- Ты шизанулся урод гребанный. Я тебя жизни не учил. Ты сам сказал, что ты профи, значит побольше меня знаешь.
- Успокойтесь, - вмешался я, рубанув по рукам Зулы, что он тут же отпустил шею Димы, - нас всех уволили, у нас куча проблем и меньшее, что нам нужно в трюм попасть.
Зула отступился и заказал три пива и несколько бутербродов.
- Я безумно есть хочу, - проворчал он, - Прости Дим и ты Гош, прости. Простите ребята, что впутываю вас во все это. Просто наступил конец, о котором я давно вам говорил.
Ловким движением руки моя бывшая одноклассница, а ныне разливало в баре, перещёлкнула каналы телевизора и нашему взору предстал MTV, где крутили клип Basement Jaxx - Take Me Back To Your House с танцующими русскими, медведями, серпами и молотами и суровыми русскими ветрами, а так же пьянкой, балалайками и под конец, въезжающим во все это воякой на танке.
- Пиздец, ребята, - проговорил Зула, - Мы были медведями танцующими неизвестно под чью дудку.
Внезапно мою задницу затрясло, звонил мобильник, отчего я чуть ли не всем телом вибрировал. Я достал его и долго всматривался, в мерцающий синим цветом, корпус. Не отвечай, подумал я, к черту любые звонки, это ни к чему.
- Что не отвечаешь? - поинтересовался Дима.
- Надоело. Я устал.
Одноклассница принесла поднос с пивом и бутербродами.
- Давайте поедим, а потом подумаем, как нам троим в одной петле повесится. - предложил Зула, - Умрем сытыми.
- А, черт! - воскликнул я, и поведал Диме историю о моей вчерашней встрече с извращенкой, которая оказалась совсем не извращенкой.
- Не страшно, - отозвался он, - Бывает и хуже. Наташа совсем из ума вышла. Она даже больше не готовит, а только ворчит вечерами. Совсем дурой стала, словно Юля Волкова.
- Что ты имеешь против Волковой. Она заслуженная дура, если на то пошло, - вмешался Зула, - я видел её в период расцвета тату, когда она нежилась в Шаповаловских руках. Так что не ври мне тут.
- А мне "не верь, не бойся, не проси" нравится. - воскликнул я, - Сейчас напьемся и пойдем орать эту песню. Она правильная. Она в тему. Нам не следует бояться, верить и просить.
- Он прав, - вымолвил Зула, глядя на Диму, - Он чертовски прав. Врубись? Жизнь кончена, давай полетаем напоследок.
Мы допили пиво, взяли три бутылки перцовки и выбежали на улицу, заорав: "Разные ночи, разные люди. Хочет, не хочет, любит, не любит. Кто-то отстанет, кто-то соскочит. Кто-то устанет и перехочет." Охранники посмотрели на нас, намереваясь, во что бы то не было нас измутузить дубинками и сдать ментам, но потом одумались и мирно ушли в бар. Мы шли по тихим апрельским улицам Сарова и орали во все горло ТАТУ, я вспоминал времена ПОДнебесной и прежде всего Иру и Славу и с задором подпевал моим полупьяным товарищам. Мы были счастливы. Славные безработные романтики с давно отъехавшей планкой и забывших про Закон. Три очередных человека Способных бежать из провинции и найти счастье в большом городе, но по разным причинам так и не осуществивших это, три очередных урода, утопивших потенциальную возможность в море мечтаний.