- Хорошо, в таком случае я окуну тебя в суровую правду жизни.
Она покосилась на меня своими зелеными, бездонными и наивными глазами, причудливо приземленными на её ангельское, совершенно неиспорченное жизнью, лицо, после чего вопросила:
- Ну же?
- Ты. О ты. Ты еще одна молоденькая девушка с милейшим личиком и прекрасными глазами, ты девушка с отвращением наблюдающая убогость этого мира. Порой ты хочешь все сменить к чертовой матери, но потом мирно идешь спать. В будущем станешь одной из таких загадочных агентов или менеджеров среднего звена, человеком некогда хотевшим изменить мир, но со временем, успокоившимся и смерившимся с происходящим.
- Что? - вскрикнула Аня.
Но я её не слушал, а с упоением наблюдал на затерявшееся среди мрачных девятиэтажек заходящее солнце. С юга дул свежий прохладный ветер, раскачивающий ветви старых тополей еще не успевших обремениться новой зеленью. Приятная мирная обстановка располагающая к устаканиванию всех внутренних и внешних споров. Смоля очередную сигарилу Pacific, я всматривался в небольшую компанию, расположившуюся на лавке школьного двора. Все они, за исключением парня с гитарой, были вооружены одноразовыми стаканчиками, периодически подставляемыми под горло бутылки дешевого портвейна. Все это было знакомо: лавки, школьные дворы, портвейн, стаканчики, девицы с обезумевшими лицами и взъерошенными, как у Кортни Лав, волосами, полупьяные надрывные стоны, разносящие на всю округу песни ДДТ.
Наконец, наше молчание прервал ворвавшийся на балкон Дима, искусно балансирующий подносом с тремя кружками пива:
- Заскучали? - вопросил он, пялясь то на меня, то на мою юную спутницу.
- Ничуть нет, - пробормотал я, схватив одну из кружек.
Элегантно вспорхнув со стула, Аня завладев одной из кружек пива, стала пританцовывать и мурлыкать какую-то восточную мелодию, не отводя от меня глаз. Вся эта ситуация меня сильно напрягала, сказывался большой недосып и предстоящая нервотрепка в суде:
- Сядь, черт тебя дери, не привлекай внимание, мы отдыхаем, а не дебош наводим. - проговорил я.
Она состроила обиженную гримасу и убежала в квартиру.
- Женщины. - констатировал Дима, - Всё таки загадочные существа.
- Ага, всю жизнь разгадываешь, а потом понимаешь, что дико ошибся.
- Твое здоровье, - слегка махнув кружкой, ответил он.
- Но все-таки они восхитительны.
- Наверное.
Солнце уже почти скрылось за горизонтом, оставив огромное ярко-красное пятно на темнеющем небе. Черный полиэтиленовый мешок для мусора причудливо летал в потоках ветра, заставляя птиц резвившихся в прохладе апрельского воздуха менять маршруты своих полетов.
- В такие моменты я искренне радуюсь, что вообще живу.
- О чем ты? - вопрошающе посмотрел на меня Дима.
- Прохладный ветер, птицы, заходящее солнце...
- О да. Знаешь, Гош, я дико скучаю по грибам.
- То есть?
- Да просто хочется увидеть вновь всё то, что видел тогда. Посмотреть на мир в Цвете, а то уже надоела вся эта чертова серость.
Наши размышления прервал дикий вопль, доносящийся из школьного двора, это были те самые пьяные подростки ни с того ни сего вспомнившие песни гражданской обороны и запевшие "А на границе ключ переломлен пополам..."
- Вот уроды, - вспылил Дима, согнувшись с балкона, - Сейчас я им устрою границу.
- Успокойся, мы ведь были такими же. Те же песни пели, тот же портвейн жрали.
- Знаю... И нас тоже гоняли недовольные соседи, теперь Гош, все поменялось. Теперь мы недовольные соседи, а они пьяные подростки. - выпалил он и убежал в комнату, столкнувшись в дверях с успокоившейся Аней.
- Что это с ним? - поинтересовалась она.
- Да так. Не обращай внимания. Просто вспомнил про грибы. Радуется.
- Ты меня кстати обидел.
- Я? Вот еще. Если бы я хотел тебя обидеть, то скинул бы с балкона. Ну это я так к примеру.
В этот момент на балкон ворвался Дима, держа в руках таз, в котором барахтался презерватив, наполненный водой.
- Сейчас повеселимся, - вскрикнул он и перевернул таз так, что презерватив стремительно полетел вниз прямиком на ту компанию, распевающую песни. Пара секунд и крики снизу, глядя сквозь щель в ограждении балкона, мы наблюдали, как вся эта компания хорошенько обдатая водой и пылью разбегается во все стороны.
- Чертов псих, - изрек, наконец, я, - Бедные дети.
- Пусть привыкают. Этот мир еще не раз будет на них мочиться, - ответил он, развертывая план, - Не серчайте, гораздо лучше будет хорошенько курнуть.
- Ты прав мы ведь профессионалы, как никак.
Несколько затяжек и я вновь любовался вечером апреля, нежась в прохладных дуновениях южного ветра. Ничто не мешало, из квартиры доносился мягкий и расслабляющий джаз, в руках дотлевала очередная сигарета, а я следил за последними ласточками, причудливо порхающими посреди почти ночного неба. С этажей находящихся ниже веяло палёной кашей, семейными неурядицами и вонью неочищенных туалетов, но всё это или почти всё пролетало мимо наших органов чувств, ведь мы были на балконе девятого этажа. Мы летали или были на курсах предполетной подготовки, точно не скажешь, одно понятно, - мы были Выше всего этого безумия и отвратной пляски ненависти.
Три отличных человека в дуновениях ветра ожидающих дуновений судьбы. Отличная мизансцена.