Бессонов Павел : другие произведения.

Убийство

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Робот-грузчик в продмаге сталкиваетсч с нарушениями что вызывает конфликтные ситуации с персоналом.случайное отключение вызывает панику в магазинеПрибывшие авторы проекта увозят робота на перепрграммирование

Убийство в гастрономе

(из времен дефицита)

   Вечером Василий Дерунов, грузчик гастронома "Дружба" ушел с работы последним из бригады рабочих в состоянии легкого - по его понятиям,- подпития. Он благополучно преодолел опасную зону от задних дверей родного магазина до автобусной остановки, какие-нибудь двести метров, и в ожидании своего автобуса подпер один из тополей, заботливо взращенных службой "Зеленстроя" на газонах центральной улицы Прибреженска.
   Автобусы идущие от центра на окраину в эти часы полупустые, и Василий, взобравшись в подошедший свой, плюхнулся на свободное сиденье, отвалился к спинке, опустил голову и прикрыл глаза. В автобусе пахло потом, косметикой и выхлопными газами. Василия мутило все тридцать минут, пока не услышал долгожданное: "Двадцать третий микрорайон. Конечная остановка".
   Двадцать третий микрорайон - это скопище серых девятиэтажек, года два тому назад выброшенных на этот окраинный пустырь Прибреженска. Получив здесь квартиру по случаю аварийного состояния домишки в старой части города, Василий с полгода путал свой дом с соседним, пока однажды не подрался с незнакомым ему мужиком, когда пытался силой вломиться к тому в квартиру на этом же этаже и под тем же номером, но в другом доме. Этот мужик потом и разъяснил ему его же адрес.
   На этот раз Василий благополучно добрался до своего жилья. Жена хлопотала на кухне и выглянула оттуда, когда Василий уже сбросив туфли, вешал на гвоздик хозяйственную сумку, на этот раз пустую.
   - Вась, ты зеленый горошек принес?- спросила жена вполне миролюбиво, еще не зная, что нет ни горошка, ни денег, выданных под этот дефицитный продукт Василию.
   - Горошек?- Василий, снявший уже плащ и кепку, сделал удивленное лицо.- Нет. Не принес.
   - А деньги где?- жена стала перед Василием, загораживая проход в комнату. Она скрестила руки на своей груди, и эту знакомую Василию позу он про себя называл прокурорской. Он поднял на жену глаза, пожал плечами, усмехнулся ничего не ответив.
   - Все с тобой ясно, Вася,- жена говорила не повышая тона голоса.- Зачем обещал тогда? Я бы сама... Эх, Вася!..
   "Попробуй сама... За двойную цену не купишь. Его только в инвалидном и дают по банке в руки, по списку..." Говорить с ней, как считал Василий, было бесполезно. Привыкла к тому, что он не раз и не два приносил самый что ни на есть дефицит, какой люди по госцене живьем давно не видят.
   Зайдя в комнату Василий не стал включать телевизор, а подсел к столу, на котором уже горела настольная лампа под розовым в цветах стеклянным абажуром. Мутило, но не так. Василий раскрыл потрепанный том "Военных приключений", стал читать. Он любил книги о сыщиках и ворах. Жизнь, совсем не похожая на ту, в которой он жил теперь, притягивала. Ему нравилось и то, что все эти романы и повести оканчивались, несмотря на все трудности и даже трагедии, как правило счастливым и справедливым концом. Роман, который Василий читал в этот раз, был написан лет сорок тому назад, но вызывал у Василия интерес не меньший, чем недавний футбольный матч между киевским "Динамо" и командой ФРГ для соседа по лестничной площадке Виктора, с которым Василий чаще встречался в пивном баре по субботам, чем во дворе общего дома. Василия клонило ко сну, и он закрыл книгу.
   Сон на Василия навалился сразу, как только он упал в кровать и голос жены Марии из кухни звучал то ли молитвой, то ли колыбельной песенкой. Промелькнули видения дневных событий в магазине. Падающая из рук пьяного Петровича коробка с дорогим импортным вином и ловко подхваченная им, Василием. Две бутылки "Агдама" на радостях поставленных прижимистым Петровичем, и четко, в деталях, то укромное место в полуподвальной "комнате отдыха", куда Василий перед уходом запрятал недопитую бутылку.
  

***

  
   Ровно за неделю до этого вечера на автобусной остановке вблизи гастронома "Дружба" стояли трое мужчин. Двое из них одетые в джинсы не нашего производства и куртки из отечественного кожзаменителя,- погода была пасмурной и прохладной,- выглядели озабоченными и даже встревоженными, что просматривалось в их беспокойных взглядах и суетливых движениях. Третий мужчина, одетый в плащ бурого цвета, в фетровой шляпе, был с виду совершенно спокоен.
   Был послеобеденный час, когда на улицах города наступает некоторое затишье, исчезают женщины одетые строго по деловому с хозяйственными сумками в руках, мужчины с пакетами, в общем все, кому надо до конца рабочего дня еще побывать на своих рабочих местах за столами контор, управлений, бюро. Некоторое оживление наблюдалось только у боковой, не очень приметной двери гастронома "Дружба", где зашевелилась и двинулась очередь к вынесенному отдельно отделу алкогольных напитков.
   Трех мужчин на остановке кажется не интересовала эта очередь, ни ассортимент напитков, хотя первые из отоварившихся граждан уже подходили со свертками, оттопыренными карманами, а то и просто с бутылками в рука.
   - Ну, Витя, теперь все зависит от тебя.- один из мужчин, не старый еще, но с окладистой, широкой, как совковая лопата, бородой, в очках, легонько хлопнул обладателя бурого плаща по плечу, словно благословляя на какой-то подвиг. Тот повернул к нему голову и слушал.
   - Нилич, дорогой, не подкачай!- второй, без бороды и без очков, помоложе первого, молитвенно сложил руки вроде бы всхлипнул. Обладатель бурого плаща неторопливо повернул голову к нему.
   - Еще раз напоминаю..!- бородатый поднял руку и стал говорить раздельно, словно диктуя - Витя или Нилич повернулся к нему:- в стрессовых ситуациях начинай говорить или действовать только после мысленного отсчета до десяти. В особо опасных ситуациях - дави на аварийную кнопку.
   - И дави поэнергичнее, пожалуйста!- у безбородого от волнения дрожал голос.- Запомни!
   - Я запомнил.- ровным голосом ответил одетый в бурый плащ мужчина и то ли поправил, то ли дотронулся до собственной щеки, в том месте, где у него темнела родинка.
   - Тогда с богом!- бородатый опять легонько хлопнул его по плечу.
   - Вас не понял.- ровным голосом сообщил Нилич глядя на бородатого.
   - Фу ты, черт!- пробормотал бородатый и отчеканил: Иди, Витя!
   - Мне кажется, Игорь Венедиктович, в этот раз удача будет,- потирая руки безбородый не отрываясь глядел на удалявшегося в сторону "Дружбы" человека в буром плаще.- Ведь столько мы карточек учетных проанализировали, со столькими людьми побеседовали...
   - Ну, это еще как сказать, Вадим.- задумчиво произнес Игорь Венедиктович, поглаживая свою бороду-лопату.- Специфика деятельности этой отрасли настолько сложна, что могут опять возникнуть непредвиденные, нештатные, так сказать, ситуации.
   - А почему тогда вы решили внедрить Нилича инкогнито? Ведь можно было уведомить администрацию, договориться, наконец...
   - Э, нет!- бородатый прищурился.- Тогда бы нашему Ниличу постарались создать нужные условия, а мы-то хотим реальной обстановки.
   - Трудно ему будет. Ох, трудно! Но зато потом..! Ведь мы избавим сотни, нет - тысячи людей от тяжелого и неблагодарного ручного труда для того, чтобы они занялись другим, более творческим, интересным...
   - Постой, постой.- бородатый предостерегающе поднял руку.- Насчет "другого" еще многое неясно. Нам надо за свою конкретную работу получить конкретную плату, это главное.
   - Я согласен с вами, но, Игорь Венедиктович, общенародные, даже общечеловеческие интересы должны быть выше...
   - Вадим, не заносись! У нас не космос и не атомная энергетика. И вообще, пусть думают другие, а нам надо свое не упустить. Ты меня понял?- Игорь Венедиктович потрепал Вадима по плечу.- Пойдем-ка в лабораторию, там потолкуем.- И он решительно, не оглядываясь, двинулся по Главному проспекту в сторону центра города, а Вадим пошел вслед за ним, озабоченно оборачиваясь и ища взглядом неказистую фигурку в буром плаще отечественного производства среди разросшейся очереди возле спецотдела.
   Этот в сущности незначительный эпизод, незаметно прошедший для жителей города Прибреженска имел место примерно за неделю до того злополучного утра, в которое Василий Дерунов проснулся с дикой головной болью и отвратительным вкусом во рту, что по меткому определению остряков прошлого века называется "эскадрон во рту ночевал". Василий, конечно ни сном, ни духом не ведал ни о бородатых и безбородых интеллигентах, ни о странном мужчине в буром плаще. Не присутствовал он и при беседе, которая состоялась в уютном служебном кабинете заведующей гастрономом "Дружба".
  

***

  
   Лира Эдуардовна, цветущая, с крупными формами женщина, разгоряченная только что закончившимся разговором с прорвавшимся к ней покупателем, сидела за завтраком.
   - Войдите!- сказала она в ответ на ровный стук в дверь кабинета и взглядом проверила, что компоненты ее завтрака не включают остродефицитное и предосудительное.
   - Здравствуйте! Вы заведующая магазином? Я к вам по поводу объявления о приеме на работу...- мужчина в буром плаще смотрел спокойно, стоял ровно держа шляпу в руке и даже показался Лире Эдуардовне знакомым.
   Мужчина неспеша извлек из внутреннего кармана бумажник, из него достал книжечку, подал Лире Эдуардовне.
   - Вот моя трудовая книжка.- и опустив руку остался в той же позе уважительного внимания.
   Пока посетитель доставал бумажник и трудовую, Лира Эдуардовна бегло его осмотрела, что называется, с ног до головы. Она убедилась, что этого человека видит она впервые, хотя отдельные черты его лица, сама фигура, напоминали ей знакомых по работе представителей уважаемых в торге мужских профессий.
   Эти глаза с припухшими веками, лиловатый нос, плохо выбритые скулы давно уже ей примелькались и могли принадлежать отдельно или вместе кладовщикам и грузчикам базы, экспедиторам мясокомбината или молокозавода, или даже слесарю ЖЕКа, недавно получившему от Лиры Эдуардовны скромное вознаграждение в виде синенькой пятерки за срочно отремонтированный на кухне ее квартиры кран. Больше всего человек этот смахивал на грузчика гастронома Дерунова, то есть Василия или Васька.
   Несмотря на легкий запах вина, распространившийся по кабинету с приходом посетителя, Лира Эдуардовна прониклась к нему определенным доверием. Трудовая книжка полностью подтверждала ее первое впечатление о владельце. Записей о месте работы в ней хватило бы на троих. Имелись и благодарности - к праздникам. Причина увольнения была одна - по собственному желанию. Последнее место работы было научно-исследовательская лаборатория, должность - разнорабочий.
   Пока Лира Эдуардовна изучала трудовую книжку мужчина в буром плаще стоял перед ней со снятой шляпой не высказывая признаков нетерпения или усталости. Это тоже было отмечено Лирой Эдуардовной положительно, значит не наглый, понимает свое место в служебной иерархии.
   - А в торговле вы, я вижу, не работали? У нас, знаете, специфика... Да вы садитесь!- Лира Эдуардовна словно спохватившись мило улыбнулась.- Вот вам образец заявления. Пишите.
   Мужчина, пристроившись на уголке ее широкого стола стал писать, а она еще раз оглядела его. Обратила внимание на его серый костюм из комбинированной ткани Заозерского текстильного комбината. Именно в такие костюмы были одеты манекены в витрине городского универмага три-четыре года тому назад. Белая, в тусклую синюю полоску сорочка, лиловые, цвета школьных чернил галстук, поношенные, но крепкие на вид полуботинки на шнурках тоже были не обойдены вниманием Лиры Эдуардовны. Весь облик будущего грузчика, внешность, поведение и даже костюм говорили в его пользу.
   Мужчина писал медленно, часто поглядывая в образец, нажимая на шариковую ручку так, словно резцом выводил узоры на полированной крышке стола. Дописав он встал и подал листок Лире Эдуардовне, вновь показав разницу общественного положения завмага и рабочего, и опять этим порадовал Лиру Эдуардовну.
   - Ну вот ... э... э Виктор Робертович, теперь идите в наш торг. Знаете где он? Оформляйтесь. Комиссию пройдете в профпункте. И приступайте к работе.- Лира Эдуардовна поощрительно улыбнулась.
   Этот Нилич по всем данным, с производственной, конечно, точки зрения, был мужчина вполне подходящий. Смутила несколько Лиру Эдуардовну большая, похожая на пластмассовую пробку, темная родинка на левой скуле будущего сотрудника. "Фу! Как он только мирится с такой гадостью!"- брезгливо оттопырив полные губы, подумала Лира Эдуардовна и тут же вспомнила, что ей надо позвонить Веронике Арнольдовне.
   Веронику Арнольдовну знали все женщины из культурного слоя Прибреженска, но в близких и приятельских отношениях с ней, естественно, находились немногие. К этим немногим принадлежала и Лира Эдуардовна. Вероника Арнольдовна заведовала единственным в городе косметическим кабинетом.
   Нилич все еще неспеша укладывал в бумажник трудовую книжку, а Лира Эдуардовна уже набрала номер телефона и, изобразив на лице сладкую улыбку, начала не говорить, а напевать в трубку:
   - Ника, зайка, это ты? Добрый день, золотце! У меня уже есть то, что ты просила... Да-а.... Два кг. О, если б ты знала! Был спецзаказ, все шло мимо. Куда? Сама понимаешь! Для тебя выбила, выцарапала.... Да пустяки! До свидания.... Нет, нет! Это не тебе. Тут у меня товарищ один был.... Ну что ты! Он из наших...
   Лира Эдуардовна еще минут пять поболтала с Вероникой Арнольдовной, потом убрала остатки завтрака, вновь села к телефону и уже не отрывалась от него - созванивалась с базой, торгом, молокозаводом, тарным складом, кондитерской фабрикой. Звонила и домой сыну шестикласснику, который не пошел в школу, сказавшись больным, и теперь, наверное, крутил новый японский магнитофон. За магнитофон заплатила дикие деньги, но ничего не поделаешь, ребенок растет без отца, увлечен музыкой.... Ей позвонила Анжела, заведующая кафе "Белая акация", самая близкая, можно сказать интимная, подруга; потом Елена Саввишна, старший врач санэпидстанции, справилась о поступлении в "Дружбу" конфет типа "Стрела" и "Курочка ряба"; Валентина Васильевна, завмаг "Дома одежды" известила о поступлении шубок из натурального меха: "Всего две! Тебе, Лирочка, звоню первой.... Обе твоего размера..."
   В общем, все было, как обычно. Вдобавок был решен вопрос с грузчиком.
  

***

  
   Сновидения очень редко посещали Василия Дерунова. Были тому виной частые выпивки или так уж был устроен его головной мозг, но засыпал он мгновенно и словно проваливался в темную безгласную пучину из которой его вызволял только звон будильника или чувствительный толчок жениного кулака. Но в это утро задолго до дребезжания будильника Василий проснулся от того, что явственно увидел собственную руку, ставившую недопитую бутылку "Агдама" в потайное место. Сразу появился вкус горечи и сухость во рту, заломило в висках. Пришло немедленное решение, ехать на работу.
   Василий потрогал небритый подбородок, сполоснул холодной водой лицо и, не тревожа Марию, сладко посапывающую во сне, быстро оделся и вышел из квартиры.
   Утренний воздух был прохладен и чист, пах тополиным листом и еще чем-то, напоминающим далекое детство на орловщине, родине Василия. Младшему из четырех братьев, Ваське, надо было отогнать Бурьку, корову-кормилицу, в стадо. С хворостинкой в руке Васька шлепал босыми ногами по прохладной пыли деревенской улицы. Бурька шла сама, изредка помыкивая и иногда кося на Ваську лиловым глазом...
   Шаркая по асфальту стоптанными полуботинками, Дерунов доплелся до остановки, кулем повалился на сидение подошедшего автобуса.
   Магазин был уже открыт. Пришла Инна Семеновна, помощник заведующей и Василий, постаравшись бодро поприветствовать начальство, прошел по коридору в раздевалку. Он предполагал, что в такую рань никого из грузчиков на работе не будет - и ошибся. Его опередили.
   На стуле около столика, стоящего посередине раздевалки, сидел худощавый с лица мужчина лет сорока пяти на вид одетый в синий рабочий халат. Сидел он тихо, а при появлении Василия глянул на наручные часы. "Ишь, козел, время по мне проверяет!"- с недовольством подумал Василий, но промолчал и первым делом заглянул в шкафчик с надписью "ПК". Бутылка стояла на месте, и уровень жидкости в ней со вчерашнего вечера не понизился.
  -- Ну, здорово! - кивнул Василий неизвестному в синем халате и достал бутылку. - К нам на работу что ли?
   Неизвестный перевел на Дерунова взгляд серых глаз и сообщил:
  -- Здравствуйте! Меня зовут Виктор Робертович Нилич. Приступил к работе с сегодняшнего дня.
  -- Витек, значит, - констатировал Василий, опустив отчество и фамилию, прикинул на глаз объем остатка вина, запрокинув голову, отпил из горлышка примерно половину, - Хлебнешь каплю? Значит фамилия твоя Нилыч?
  -- Я не Нилыч. Я Нилич. - спокойно поправил новый грузчик.
  -- Подумаешь, важность - Нилич, Нилыч.... Меня вот Васек зовут и ничего, не обижаюсь, что Василием Павловичем не величают. Так хлебнешь?
  -- Я не пью спиртного, - твердо, но спокойно сказал Нилич.
   Василий, приподняв брови, удивленно оглядел Нилича, но тот не обратил на это ровно никакого внимания. Он только опять глянул на часы и, выпрямившись, с поднятой головой, стал глядеть прямо перед собой.
   Василий допил вино, покрутил с огорченным видом головой и положил пустую бутылку в ящик под скамейкой, на которой сидел.
   Нет, конечно не безразлично было Василию Дерунову как его называют и в душе он всегда обижался, когда в кругу достойных людей называют его "Васек". Но об этом никому, а тем более незнакомому Ниличу, он говорить не собирался. С ожесточением, сплюнув в угол, Василий облачился в порванный халат, надвинул на лоб берет и переобулся в "керзачи". Все это он проделал молча. Молчал и Нилич.
   Пододвинув к столу пустой ящик из-под вина, Василий подсел к Ниличу поближе, внимательно оглядел нового грузчика.
   - Ты раньше-то в торговле работал?- как бы между прочим поинтересовался он у Нилича.
   - Нет,- Нилич перевел на Василия взгляд спокойных глаз,- я из научно-исследовательской лаборатории.
   - Выгнали?
   - По собственному желанию.
   - Кого выгнали?- спросил, заходя в раздевалку, Иван Петрович, третий грузчик смены. Был он туговат на оба уха, но уж если что ему удавалось расслышать, он обязательно рассказывал аналогичный случай из своей жизни. А жизнь у него была долгой - шел Петровичу, как его все звали из уважения к возрасту,- шестьдесят пятый год. Был он, как принято говорить, на заслуженном отдыхе, то есть на пенсии, однако работал, пенсией распоряжалась жена.
   - Значит выгнали?- продолжал он, начиная переодеваться в рабочую одежду.- У нас тоже вот так выгнали одного, это когда я еще в цехе работал, а он в профсоюз, да к юристу.... Выплати ему по среднему за три месяца.... А то - выгнали, выгнали....
   - Да никто его не выгонял, дядя Ваня. Сам он ушел,- прокричал Василий, наклоняясь к Петровичу.- Мы тут о другом говорим, о том, что человек первый раз в торговлю попал, специфику не знает....
   - Чего орешь-то, слышу,- огрызнулся Петрович.- Специфика, специфика.... Наша с тобой специфика - бери больше, кидай дальше.
   - Ну, не скажи!- покрутил головой Дерунов. Заметив, что Нилич опять взглянул на часы, спросил:
   - А что это ты все на часы смотришь?
   - Пора работать,- сказал Нилич, вставая.
   - Сиди!- твердо сказал Василий и Нилич послушно сел.
   - Ты, Нилыч, кто теперь? Член нашего коллектива, а значит против него, против коллектива, не выступай. Может ты перед начальством выслужиться хочешь? Так я тебе скажу, Нилыч, что ты в нашем деле человек темный, а я семнадцать лет в торговле. Сиди, говорю! Слушай! Специфику понимай.
   Петрович, за все время разговора Василия с Ниличем державший правую руку ковшиком возле уха, принес из коридора еще один ящик из-под вина и сел на него, придвинувшись поближе к столу.
   - Расскажу один случай,- Дерунов снял берет, хлопнул им по столу.- Был у нас на базе заведующий Акимович, Михаил Акимович. Ты, Петрович, помнишь Акимыча?
   - Он в ОРС от нас ушел, на завод,- закивал Иван Петрович головой.- Как же, помню.
   - Ушли его. Кто с такого места сам уходит! А человек какой был! И на базе у него все было. Все! Икра черная, икра красная, гречка.... Бывало, перед праздником, легковые машины от склада так и отъезжали....
   - Не знал я.... А за что его помели-то?- Петрович наклонился к Дерунову. Ладонь, приставленная к уху, мелко дрожала.
   - Не знал? На сгущенке он погорел. Когда наценка была он на дальний склад перекинул двести ящиков. Я еще тогда с кумом Николаем грузил. Заложил его кто-то....
   - Лихо он со сгущенкой!- Петрович плотоядно облизнулся.- Вон, значит, за что!
   - Я работать пошел,- сказал Нилич и вышел из раздевалки.
   - Это кто, новенький что-ли?- спросил Петрович у Василия.
   - Новенький. Не нравится он мне.- Василий пошарил под столом, достал пустую бутылку, зачем-то посмотрел ее на просвет и опять положил под стол.- Не нравится....
   - Это чем он тебе не нравится?- Петрович внимательно смотрел на манипуляции Василия с бутылкой.
   - А тем,- Василий из кармана халата достал помятую пачку сигарет, закурил, пыхнул дымом в сторону от Петровича. - А тем, что молчит, смотрит на меня, как на пустое место. И выпить отказался. Не пьет, мол.
   - Может он больной? У нас в сорок седьмом магазине тоже один не пил. А потом в больницу его положили, язва откуда-то у него взялась. А не пил...- Петрович засмеялся, показав стальные коронки и пустоты между ними.
   - Да и фамилия у него тоже какая-то, не поймешь - Нилыч...- Василий задумался.- Берут, понимаешь, на работу людей прямо с улицы, а свои ребята ходят без работы. Толька Давыденко, кум мой недавно встретился. Не работает временно. С ним я на шестом складе вкалывал.
   - Это там, где сахар в подвале залило?
   - Ну да. Только это после меня было. А Толик парень-гвоздь! Выпивает, конечно. По пьянке он вместе с Серегой, когда в девяностом у Шуры Яковлевой работал, два ящика масла сливочного упер. По пьянке. По трезвому такое ни-ни!
   - Это что!- Петрович звучно высморкался в передник.- Вот со мной Пашка работал, так он раз не такое учудил. Привезли нам уток потрошеных ящиков, наверное, тридцать. Он один ящик взял да под пустую тару поставил. А торговала утками Григорьевна, ей тогда до пенсии полгода оставалось. Когда всех распродала и деньги сдала, я у нее спросил, как сошлось. Она отвечает: "Порядок!". И трояк мне еще дала за то, что помогал грузить.
   - А Пашка?
   - Что - Пашка. Вечером уток в халат завернул и домой унес, вот и все...
   - Ну вот она, Петрович, специфика!
   - Опять ты орешь. Слышу, не глухой.- Петрович поднялся из-за стола.- Пошли в зал. Подавать товар надо.
   В гастрономе "Дружба" начался и полным ходом шел трудовой день, напряженный и полный непредсказуемых событий.
  

***

  
   Накануне этого дня, перед самым закрытием магазина привезли тридцать фляг сметаны из районного молокозавода и у Аллы Алексеевны, старшего продавца отдела молочной продукции на завтра предстояла ответственная операция. Привезенная сметана была так называемый концентрат, по густоте и жирности отличалась от продукции городского гиганта - молокозавода как сливки от водопроводной воды. Разбавленная кислым молоком, простоквашей или на худой конец просто водой, она пользовалась спросом и расхватывалась покупателем. Алла Алексеевна пришла пораньше, чтобы подготовить товар к продаже. Ей нужен был грузчик. Увидев замаячившую в пустынном еще торговом зале фигуру в темном халате, Алла Алексеевна замахала руками и визгливо закричала:
   - Васек, родненький, скорее сюда!
   Когда фигура в халате приблизилась, Алла Алексеевна заметила свою ошибку, это был вовсе не Василий Дерунов, а чем-то похожий на него новый грузчик, но дело было срочное и она торопливо стала давать указания:
   - Значит так. Мы сейчас спустимся в подвал, вы погрузите семь фляг со сметаной, поднимете лифтом, поставите в коридоре, у входа на эстакаду. В зал не вывозите. Но вначале вытащите в коридор вот эти фляги. Поставьте отдельно. И пожалуйста побыстрее, я вас очень прошу. Вас как звать? Вы кажется наш новый грузчик?
   Все это Алла Алексеевна выпалила на одном дыхании, но при этом заметила, что новый грузчик понял буквально все.
   - Меня зовут Виктор Робертович.
   - Виктор Робертович, голубчик, я вас очень прошу, побыстрее!
   "Исполнительный!"- отметила она про себя, видя как ловко Виктор Робертович с тяжелыми алюминиевыми флягами.
   - Идите за мной!- скомандовала Алла Алексеевна, как только фляги были аккуратно расставлены вдоль стены в коридоре.
   Твердо стуча каблучками туфель - обувь на низком каблуке Алла Алексеевна не признавала,- она пошла вниз по лестнице в подвал, где в камере-холодильнике хранились молочные продукты. Нилич также быстро молча шел за ней вслед.
   Алла Алексеевна в гастрономе "Дружба" была единственной, если не считать заведующую, сотрудник с высшим образованием. Она закончила Прибреженский металлургический институт по специальности доменное производство, но не проработала на заводе ни одного дня. Фактом наличия у нее диплома с высшем образовании она не кичилась, была со всеми весьма демократична, даже с грузчиками разговаривала исключительно "на вы".
   Не без основания считая себя интеллигентной женщиной в разговорах не применяла крепких слов и выражений, обходясь так сказать парламентскими.
   Как все красивые женщины,- а она считала себя именно красивой женщиной,- Алла Алексеевна любила окружать себя красивыми вещами, была ли это шуба, люстра или спальный гарнитур.
   Именно спальный гарнитур на двенадцать предметов не отечественного производства, приобретенный ею недавно с крупной переплатой, заметно снизил ее покупательский потенциал и, самое главное, поставил под угрозу срыва выполнение плана других покупок. В такой сложной ситуации получение сметаны из районного молокозавода было как нельзя кстати.
   Кроме того на Алле Алексеевне "висели" двадцать пять ящиков кефира "Таллинский". Поставляемый магазину "Дружба" городским молокозаводом этот кефир совершенно не находил себе покупателя среди жителей ближайших улиц. Даже только что привезенный, так сказать свежий, он представлял собой мутноватую жидкость с плотным белым осадком на донышке каждой бутылки.
   Теперь, уже слитый из бутылок во фляги, кефир можно будет пустить в дело, разбавить им сметану, заодно покрыть расходы и получить некоторый "навар". Часть от выручки надо передать Лире Эдуардовне, стараниями которой районный молокозавод отпускает "Дружбе" такой концентрат, а Лира Эдуардовна в свою очередь, поделится с руководством молокозавода.... Все это Алла Алексеевна четко представляла и хотя у нее всегда в таких случаях были колебания морального порядка, выгодные случаи она не упускала. И вот в этот раз с помощью Нилича спешила довести ценный продукт до товарной, так сказать, кондиции.
   - Виктор Робертович, перелейте пожалуйста половину сметаны в этот бак. Спасибо!- Она не забывала добавить "Спасибо!" ко всякому своему приказанию. Алла Алексеевна была в этом смысле вполне интеллигентной женщиной. И ее место было, конечно не за прилавком гастронома. Но не судьба! Ее выдвигали на освобожденного секретаря комсомола торга и она уже соглашалась да выскочила замуж за своего Олега, тогда только что окончившего институт морского флота. А могла бы она, как ее подруга Светка, сидеть теперь в собственном служебном кабинете в белом здании на центральной площади Прибреженска, открывать там всякие фестивали и слеты, встречать и провожать делегации.... Вот и сейчас, глядя как Нилич сноровисто выполняет работу что-то вспомнилось из того, далекого.
   Алла Алексеевна вернула мысли в реальное русло, к трудностям и некоторому риску предстоящей реализации сметаны. Да, новый грузчик работал ловко и аккуратно. Василий Дерунов, Васек, за это время не сделал бы и половины работы, при этом умудрился бы разлить, раз пять употребил бы нецензурные выражения, а точнее, мат, каждый раз внутренне оскорблявший Аллу Алексеевну.
   - Теперь из этой фляги налейте сюда,- показала она на флягу с кефиром "Таллинский", не нашедшем своего потребителя.
   Нилич быстро и ловко откинул крышку фляги и вдруг остановился словно мгновенно парализованный.
   - Не могу.- кратко, но вполне определенно сказал он, став перед Аллой Алексеевной подобно дисциплинированному солдату перед командиром.
   - Как это - не могу?- искренне удивилась Алла Алексеевна.- Может быть одному вам тяжело поднимать? Давайте вместе...
   Она в растерянности стояла перед Ниличем разведя руки в стороны. Ведь только что этот человек играючи перебрасывал пятидесяти килограммовые фляги и вдруг словно сломался.
   - Вместе с вами тоже не могу,- помедлив с ответом несколько секунд, не меняя тона и глядя на Аллу Алексеевну совершенно покойно сказал новый грузчик.
   Если бы кто мог в этот момент посмотреть на Аллу Алексеевну, он совершенно бы ее не узнал, так изменилось в одно мгновение ее лицо. Аккуратно подбритые бровки ее поднялись на некрасиво наморщенный лобик, рот приоткрылся, показав мелкие зубки, углы губ опустились, придавая лицу плачущее выражение.
   Через пару мгновений, впрочем, Алла Алексеевна обрела свой обычный вид.
   - Ну что ж, можете идти Виктор Робертович...
   Глядя вслед быстро уходящему Ниличу Алла Алексеевна вполголоса произнесла энергичную фразу из непечатных. Теперь ей был нужен Василий Дерунов, незаменимый Васек.
  

***

  
   Отдел спецобслуживания в гастрономе "Дружба" самый трудный и неприбыльный. Неприбыльный потому, что товар здесь штучный или фасованный, а среди покупателей всегда найдутся желающие опустить в карман или спрятать за пазуху приглянувшийся товар. А товар тут самый разнообразный. На полках, стеллажах, в контейнерах. Горчица и детское питание, сахар и соль, чай и лавровый лист, пиво и минеральная, мыло и супы в пакетах...
   Сюда же поступают прямо в мешках крупы всех сортов и продавцы их фасуют, развешивают в двух-трех килограммовые пакеты.
   Трудный отдел и поэтому сюда направляют работать молодежь, девушек после торгового училища, давая им бригадиром кого-либо из опытных продавцов. В тот день, когда Василий Дерунов пришел на работу с дикой головной болью и когда в магазине впервые начал работать Нилич, бригадиром была Люся.
   В магазине было уже много покупателей и Люся была вся внимание, следя как за снующими по отделу покупателями, так и за своими молодыми подчиненными. Но вот откуда-то издалека донеслось: "Люся, к телефону!" и Люся, она же по паспорту Дарья Егоровна, шепнув "сидящей на кассе" молодой девушке: "Галочка, я счас!"- бегом устремилась через весь торговый зал в комнату, где заместитель заведующего Инна Семеновна, немолодая, симпатичная женщина в кудряшках, сидя за столом, заваленным книгами учета, весь свой рабочий день сверялась с продавцами, расписывала по графам поступающий с базы товар, принимала и "готовила" деньги, то есть составляла ведомость и укладывала пачки денег в сумку инкассатора, опломбировала сумку. Вот в этой комнате и был телефон.
   По телефону и произошел разговор Люси с неведомым Инне Семеновне абонентом. Разговор был коротким и, похоже, закодированным так, что не посвященный в дела торговли ничего бы из него не понял. Однако для Инны Семеновны суть разговора не составила секрета и она не прекращая писать, тут же предупредила Люсю:
   - Смотри, Люся!
   - Семеновна, все будет в порядке!- заверила та.
   - Учти, я ничего не знаю!- так же не глядя на Люсю и продолжая писать сказала Инна Семеновна.
   - Все на мне, если что..- подтвердила Люся.
   Бегом Люся возвратилась в отдел самообслуживания и занялась текущей работой - перекладыванием бутылок с минеральной водой из ящиков в контейнеры,- часто поглядывая при этом на наручные часики, золотым колечком браслета перехватывающими полную Люсину руку выше запястья.
   Так, то звякая бутылками, то окидывая зорким взглядом с утра еще не заполненный покупателями отдел, Люся проработала минут двадцать, после чего быстрым шагом направилась в коридор, ведущий из зала к служебным помещениям.
   Коридор из-за недостатка площадей, использовался в "Дружбе" под складирование стеклотары, бутылок из-под пива и прохладительных напитков.
   Ящики громоздились вверх по шесть рядов, в узком проходе между ними стояли транспортные тележки. Единственная лампа под потолком скорее подчеркивала темноту, чем освещала свободное пространство коридора. Окон в коридоре не было.
   Зайдя из светлого зала в темень коридора, Люся с трудом различила в глубине его фигуру человека, показавшегося ей знакомой. Человек переставлял ящики, выравнивая кое-где наклоненные, готовые упасть, стопы.
   - Васек, идем со мной!- крикнула Люся, полагая, что работает здесь грузчик Василий Дерунов.
   Человек оглянулся и Люся с неудовольствием убедилась, что это вовсе не Васек, а похожий на него новый грузчик. Она уже хотела идти дальше, в комнату приема пищи или кухню, как ее называли, где и мог находиться нужный ей Василий, но в дверь служебного входа, именуемого "черным", кто-то крепко забарабанил. Люся бегом кинулась к двери, а Нилич,- это был он в коридоре,- так и остался стоять, глядя на дверь "черного" входа, за которой шел быстрый деловой разговор:
   - Привет, Дашка! Где мешок?- басовито спросил мужчина.
   - Тише, ты! Сто раз тебе говорила, что здесь меня Люсей зовут,- свистящим шепотом частила женщина.- Сейчас будет мешок.
   - Давай я сам вынесу,- гудел бас.
   - Ты что, сдурел? Люди ж кругом.... Жди.
   Люсе было несколько за сорок, хотя она это тщательно скрывала. Фигура ее была порядком подпорчена поздними ужинами с рюмкой спиртного и любовью к мучной и сладкой пище. Однако она была твердо уверена в своей неотразимости в глазах мужского пола. А в пределах гастронома "Дружба" особой симпатией пользовалась она у Василия Дерунова. Эта симпатия подкреплялась регулярно тем, что Васек часто занимал у Люси рубль или два, клятвенно обещая отдать в получку. Зато он безотказно выполнял все поручения ее как по работе, так и прочие. Например, мог привезти с рынка мешок картошки или добыть ведро алебастра на ближайшей строке. В общем, симпатия между Люсей и Василием была взаимная.
   Васек в такой нужный для Люси момент отсутствовал. Раздумывать было некогда и, немного поколебавшись, запыхавшаяся от беготни Люся вновь подошла к стоявшему как бы в раздумьи Виктору Ниличу.
   - Товарищ!.. Извините, как вас зовут. Погрузите пожалуйста мешок. В подсобке он стоит, отдельно...
   Новый грузчик, не говоря ни слова быстро направился в подсобку и буквально через мгновение вышел оттуда держа пятидесятикилограммовый мешок с ячневой крупой перед собой так легко, словно это была буханка хлеба. "Крепкий мужик!"- со знанием вопроса в оценке мужчин отметила про себя Люся.
   - В машину его неси,- указала она Ниличу на "черный" ход, но грузчик таким же ровным шагом и так же быстро прошел обратно в подсобку с тем же мешком в руках.
   - Куда же вы?- только и успела крикнуть растерявшаяся Люся, а новый грузчик уже вышел из подсобки и вновь занялся выравниванием ящиков с тарой.
   Не зная, что и сказать Люся оторопело смотрела на его спину в синем халате.
   - Что это за тип у вас работает?- спросил, заходя со двора мужчина средних лет современного сельского вида.- Выскочил с мешком, глянул на меня, на мой "Москвичек" и - ходу обратно. Да вот и он! Эй, земеля, ты зачем мешок-то обратно унес?
   - Запрещено правилами. Не могу.- спокойно проговорил грузчик, ясным взором глядя на Люсю и ее гостя.
   Такого нахальства и наглости со стороны грузчика Люся, конечно не могла стерпеть. Не выдержала она, "отвязалась" на него, выдала ему, как говорится, по первое число.
   Любой флегматик по натуре услышав в свой адрес только половину того, что прокричала Люся в течении какой-нибудь минуты, вышел бы из себя, ответил ей тем же, а этот новенький спокойно присел на пустой ящик и смотря куда-то вперед, еле заметно зашевелил губами, словно произнеся молитву или считая про себя.
   Набрав полную грудь воздуха, Люся приготовилась уже огласить пространство коридора новой, еще более цветистой тирадой и -.... Ее словно осенило - неспроста молчит этот тип. По инерции она еще секунду-другую выговаривала: "Пьяница! Нажрутся с утра, ни стыда, ни совести..." и замолчала, расширенными глазами уставившись на как ни в чем не бывало сидящего Нилича.
   Потом глаза Люси вдруг сверкнули искрами вдохновения и тут же, повернувшись к мужчине сельского вида она закричала аж повизгивая, теперь уж на него:
   - А ты откуда здесь взялся? Чего тебе в служебном помещении надо? Здесь материальные ценности, а тут всякие ходят.... выходи сейчас же!
   - Ты чего, Дашка?- мужчина пятился к дверям "черного" хода.
   - Иди, говорю, отсюда!- наступала на мужчину Люся, отчаянно при этом ему подмигивая и кивая. Наконец, вытолкав его и прикрыв за собой дверь, она зачастила там свистящим шепотом:
   - Ты что, дикий что ли? Он может, уже твой номер машины записал, может сейчас звонить будет куда-то! Да уезжай ты быстрей, ради бога!
   Люся захлопнула дверь "черного" хода, задвинула засов и улыбаясь полным набором золотых и пластмассовых зубов, подошла к новому грузчику, который продолжал сидеть на пустом ящике.
   - Бывает же такое! Я этого нахала в синей куртке приняла за экспедитора. Ну, прямо кино! А он-то рад стараться! Ты извини, что мешок туда-сюда пришлось таскать, как-никак полсотни килограммов в нем, и зазря.... А как, кстати, вас зовут?
   - Виктор Робертович!,- Нилич встал с ящика. Люся стояла почти вплотную к нему подперев бедра руками и выпятив грудь, на что Нилич словно и не обращал внимание.
   - Вы отдыхайте, Виктор Робертович. Устали вы наверное. Все бегом да бегом. Эти ящики ворочаете... А сильный какой вы! Можно я вас Витей буду звать?- еще раз сверкнув своей золотой улыбкой, Люся двинулась неспеша в сторону отдела самообслуживания походкой, по поводу которой любой нормальный мужчина обязательно сказал бы: "Вот это дает!" или еще что-либо покрепче и поконкретнее.
   В подсобке, однако, Люся перевела дыхание и оценила обстановку. Обстановка обнадеживала. Если этот Робертович "оттуда", то все равно он ее за руку не поймал. Степан уехал, ищи ветра в поле, свидетелей нет. В крайнем случае все это будет стоить четвертной. А если он не "оттуда", то придурок всего-навсего. Надо будет только девочек в отделе предупредить.
   В это время, нарушая течение мыслей Люси, дверь подсобки широко распахнулась и на пороге возник Василий Дерунов. Слегка покачиваясь он старался изобразить на непослушном лице улыбку. Так и не совладев с мимикой собственного лица, он глубоко вздохнул и привольно выдохнул, напитав не слишком обширное помещение подсобки, заставленной коробками, ящиками, мешками и пакетами, среди которых, занимая почти все оставшееся свободное пространство округлой фигурой стояла Люся, густой смесью свежих винных паров и вчерашнего перегара.
   - Люсь, ты меня звала?
   - Васек, родненький, далеко не отходи. Понадобишься.
   - Люсь, рубль до получки...
   - Васек, подожди пока...
   - Жалко?- Василий опять попытался улыбнуться.
   - Дам, дам. Потерпи немного.- Люся подошла к Василию, поигрывая выпуклыми глазами и он не выдержал, попытался ее обнять. Люся вывернулась, погрозила Василию пальцем:
   - Вот расскажу Марии, какой ты баловник...
   - Ну и шельма ты, Люська!
   - Слушай, Вася, а что это за человек, новый грузчик?
   - Нилыч? Случайный человек. Ему у нас нечего делать...
   - А он не оттуда?- кивнула Люся куда-то вверх.
   - Не знаю. Чего не знаю, того не знаю. Врать не буду. Но что он не наш, это точно. Люсь, а он не пьет! И не курит наверное. Во! Иди за него замуж. Получку всю тебе будет приносить...
   - Фу! Нужна мне его получка!... Ну ладно, Васек. Я сейчас позвоню, приедет один товарищ на зеленом "Москвиче", Степаном зовут, так ты ему вынеси вот этот мешок. Не ошибись, вот этот, не расшитый. Только глянь сначала, чтобы Нилыч или как его там, и близко не был. Понял? Потом ко мне подойдешь...
   - Так дашь до получки?
   - Дам, куда от тебя денешься, горе ты луковое...
  

***

  
   Василия нисколько не удивила просьба Люси и он отлично справился с ее заданием. Мешок с ячневой крупой подъезжал в багажнике зеленого "Москвича" к усадьбе Степана, где в добротном хлеву похрюкивала пара боровков, когда Василий Дерунов направил свои стопы от подсобки самообслуживания к ликеро-водочному отделу, служебная дверь которого выходила в тот же коридор. Рубль, полученный Василий от Люси "до получки" придавал ему некоторую уверенность в том, что Ольга, продавец этого спецотдела, даст ему в долг бутылку вина. Однако он был непрочь заполучить еще пару-тройку рублей в долг, ну хотя бы у этого не пьющего Нилыча. Васек притормозил перед заветной дверью и в раздумьи уставился на быстро двигающегося Нилича, который покончив с выравниванием ящиков, выносил на эстакаду незаполненные.
   - Стой!- Васек простер пятерню навстречу Ниличу, который немедленно остановился и положил ящик, какой нес в руках перед собой на пол.- Ну отдохни ты малость. Заработался.... Все равно больше ста двадцати Лира не выпишет. Не старайся.
   Нилич молчал, словно ожидая следующей команды, но Дерунов говорил мягко, доверительно.
   - Ты вот, Нилич, в торговле, можно сказать, первый шаг сделал, а я семнадцать лет в ней. Сем-над-цать! - Васек качнулся, но устоял, вовремя ухватившись за плечо Нилича.
   Они стояли прямо перед закрытой дверью ликероводочного отдела и оттуда слышался похожий на рокот прибоя глухой басовитый гул мужских голосов. Иногда, как крик чайки поверх рокочущих волн моря, прорывался голос Ольги.
   - Вот у нас с тобой, к примеру, сейчас будет обеденный перерыв,- продолжал Васек, не отпуская плечо Нилича.- Какие у тебя будут соображения? Мочишь... А у меня рубль есть. Люська дала. За что дала не будем обсуждать. И еще сорок копеек за пустые бутылки получу, из дома принес их. У Петровича есть полтора рубля... Будь человеком, добавь, чтоб на бутылку хватило. Добавишь - пообедаем вместе. Закуска - во! Петрович литровую банку капусты принес. У меня огурцы есть. Теща солила. Во - огурцы! И сало есть. Свойское, не магазинное. Братуха прислал из деревни. Соломой палил, не лампой паяльной... Так как насчет выпить?
   - Я спиртное не пью. Вредно.- Нилич глядел Василию в глаза.
   - Вредно?- Василий исподлобья измерил взглядом Нилича с головы до ног.- Верно... Вредно. Вредно даже дышать. Процесс окисления идет. Жить, между прочим, тоже вредно. Чем дольше живешь, тем ближе знаешь куда? Туда. Ты не пей. Правильно. А мне дай два рубля, до получки, а? Отдам, клянусь честью... Э.э.. что за человек ты, Нилич?
   Толкнув Нилича в плечо и поправив берет на голове, Василий трижды стукнул в дверь ликеро-водочного отдела, а когда она через некоторое время приоткрылась, протиснулся через нее, подмигнув Ниличу на прощанье. Нилич безучастно смотрел смотрел ему вслед.
   За плечами у Василия Дерунова была длинная и запутанная трудовая биография. Ее можно было бы назвать и славной, так как до семнадцати лет в торговле, за которые он три раза увольнялся по собственному желанию, пять раз переводился из одной торговой точки в другую, довелось ему поработать и на комсомольско-молодежных стройках, великих, как их называли. Ходил он и в ударниках и в передовиках, портрет его вывешивался на досках почета.
   Побывал он и на Крайнем Севере, и на Дальнем Востоке, добывал в шахте слюду, работал проходчиком-тоннельщиком в горах на юге. Правда, кроме славы были и дикие затяжные пьянки, и проигрыши в карты, когда под заклад шла рубаха, отлеживание в больницах после драк, где Василий всегда выступал разнимающим и всегда получал больше, чем обиженный. Но все это было далеко позади, и последний раз его называли Василием Павловичем на собрании в торге лет десять тому назад, когда получал грамоту за успехи в труде. Вася, Васек, Васька... И разговаривая с Ниличем у дверей ликероводочного отдела думал Василий не столько о своем желании хорошенько добавить к уже выпитому, сколько о желании доказать этому Нилычу, что он, Василий Дерунов, человек прошедший огонь и воду, да пожалуй и медные трубы, повидавший мир до того, как стал грузчиком в торге. Конечно, ему сейчас двух рублей не хватает на бутылку, а было время, когда текли через его руки тысячи "длинных" рублей. И пусть этот Нилыч не хвастается своей научной лабораторией, где он всего-то работал подметалой.
  

***

  
   Обедали грузчики в раздевалке. Можно было обедать и в кухне, но туда заходили продавцы, мог заглянуть и посторонний нежелательный гость. А здесь была святая-святых грузчиков.
   На столе, на постеленной газете, в живописном беспорядке были навалены куски хлеба, луковицы, соленые огурцы. Здесь же лежало, золотясь поджаренной корочкой, то самое "свойское" сало и конечно, стояла литровая банка с квашеной капустой. Бутылка водки и граненый стакан,- за этим строго следил Петрович, стаж которого в торговле был еще более долгим, чем у Василия Дерунова,- стояли под столом.
   Виктор Нилич сидел за столом вместе с Деруновым и Иваном Петровичем, ел предложенную еду и запивал минеральной водой.
   Василий хвалил "свойское" сало, но сам нажимал в еде на капусту. После принятия стакана водки красноречия у него прибавилось и имея в виду Нилича, он поучал:
   - У нас, грузчиков, здесь какая работа? Сказали принести - принес, сказали унести - унес. Куда принес, кому унес - не наше дело. Спросят со стороны - не видел, поинтересуются - не знаю....
   - Я видел, как продавец Алла Алексеевна разбавляла сметану кефиром "Таллинским"- сообщил Нилич.
   - А твое какое дело? Она разбавляла, она и ответит. Если спросят, ты ничего не видел, так и запомни. Вот если она тебе или мне разбавленную нальет, когда для себя берем, вот тогда ей надо сказать по рабочему...- и Дерунов произнес оригинальную по смыслу, но совершенно не литературную фразу.
   Петрович покряхтел в смехе, Нилич не отреагировал старательно разжовывая "свойское" сало. Василию Дерунову это не нравилось, хотя он был совсем не жадный, тем более на закуску. Он нахмурился и пристально, словно пытаясь загипнотизировать, всмотрелся в Нилича.
   - Вот ты, Нилич, зачем в торговлю пошел?- резко спросил он.
   - Работать.- коротко и четко ответил Нилич.
   Василий, так же пристально глядя на нового грузчика, криво усмехнулся, поглядел на насторожившегося Ивана Петровича и опять всмотрелся в Нилича.
   - Работать, говоришь?- Василий сбавил тон от короткого и неоригинального ответа.- Работать - это не все. Я тебе, друг Нилыч, скажу, что у нас в торговле это и не главное. У нас главное дефицит. Поясняю для дебилов на примере. Вот копченая колбаса дефицит. Я ее не ем, зубов на нее у меня нет, а куме моей она вот так нужна, до зарезу. Опять же не ей лично, а для дела. Отец ее лежит в больнице, операцию ждет. Вот туда и надо. Или вот братухе моему в село надо такой колбасы палку послать, за сало отблагодарить, за вот это, какое ты жуешь. Надо? Надо. Сгущенка тоже дефицит. Меня лично от сладкого, если знать хочешь, тошнит. Век бы эту сгущенку не видал, а привезут в магазин возьму. Банок двадцать возьму...
   - Ты говоришь сгущенка,- перебил Василия Петрович, вроде бы до этого и не слышавший разговор,- так у нас, когда я в девятке работал, Сеня, грузчик, ящик сгущенки увел. По пьянке, конечно, кто же такое по трезвому делает. Ну, узнали. Заведующая в получку у него стоимость удержала. А он, чудила, потом смеялся, потому что за банку брал три номинала. И ты, Васек, тоже ящик хочешь прихватить?
   Дерунов, до того тупо глядевший перед собой, при упоминании своего имени вскинул голову.
   - А ты меня, Петрович, с этим Сеней не путай! Я не воровал и воровать не буду, понял?- угрожающе уставившись в стену против себя и с каждым словом покачивался взад и вперед.- Я не Сеня!- уже кричал он,- козел ты старый! И вообще,- понижая голос, словно затухая, Васек говорил медленно,- иди ты знаешь куда...
   Нилич сидел, спокойно и методически разжевывая хлеб. Петрович не обращал внимание на слова Дерунова, встал из-за стола, замусоленной синей тряпицей вытащенной из кармана передника вытер губы и вышел из раздевалки.
   Василий Дерунов пересел с ящика на лавку, стащил с головы берет, улегся, подложив берет под голову и закрыл глаза.
  

***

  
   Дерунов спокойно спал в раздевалке, Петрович ушел на эстакаду, а Нилич мотался по магазину, безропотно и четко выполняя все просьбы и указания продавцов, когда пронеслась тревожная весть о том, что будто бы должна нагрянуть комиссия.
   Комиссий, проверяющих, контролирующих было много, к ним привыкли, о них всегда знали заранее. Но тут пронесся слух о комиссии не "своей", из торга, а куда выше, чуть ли не из министерства...
   Инна Семеновна, ввиду того, что Лира Эдуардовна еще до обеда уехала по срочному делу, оставила свой стол с накладными и ведомостями, бурей носилась по торговому залу в полупрозрачном, сверкающем белизной халате. Продавщицы срочно доставали припрятанные для подобных случаев накрахмаленные кокошники, уборщицы, разгоняя покупателей, протирали мокрыми тряпками полы, Мария Кузминична, профорг магазина, спешно выписывала нужные показатели, фамилии передовиков производства и другие данные в многочисленные перечни, графики, сводки, развешенные на стенах конторки.
   И как всегда оказалось, что в наглядной документации отражены, так сказать, данные позапрошлого квартала, что лучший по профессии грузчик отбывает пятнадцать суток и что из состава ответственных за противопожарное состояние никто уже в магазине не работает.
   Но более всех известие о комиссии, да еще о такой, небывалой, взволновало Лену Шуршалову, кладовщицу. Причин к волнению было у нее хоть отбавляй. Чуть ли не бегом Лена пересекла торговый зал в поисках грузчиков. Их не было видно. С эстакады доносилось равномерное постукивание - кто-то ремонтировал ящики. Лена бесшумно - она была обута в комнатные тапочки, обычной ее рабочей обуви,- взбежала по ступенькам на эстакаду. Там был Иван Петрович. Он сидел на ящике и неспеша, осторожно, даже любовно, легкими ударами молотка загонял гвоздь в планку. Петрович не только постукивал, но и напевал что-то себе под нос, что свидетельствовало о его отличном настроении, в котором, к слову, всегда находился после обеда.
   - Дядя Ваня, идите со мной!- голос Лены звенел от внутреннего волнения.
   - А что привезли?- продолжая постукивать поинтересовался Петрович.- Груз-то какой пришел?
   Он перестал стучать и повернул к Лене длинное, похожее на добрую лошадиную морду, лицо сплошь покрытое радужными склеротическими пятнами, но с места не сдвинулся.
   - Господи, опять пьян...- Лена махнула рукой, сбежала с эстакады, вновь заскользила по залу, острым взглядом простреливая все его укромные уголки, где обычно присаживаются передохнуть усталые грузчики. И вдруг она увидела нового грузчика. Лена о нем уже знала. Она вообще обо всем в магазине знала первая. Сведения о Ниличе, полученные от Лиры Эдуардовны, были только положительные.
   Нилич шел навстречу быстро и деловито. Он был сама готовность выполнять любые приказания и распоряжения, вообще работать, трудиться. Родинка на его левой скуле матово поблескивала.
   Энергичная походка и бодрый вид нового грузчика обрадовали Шуршалову, но что-то не совсем понятное в его облике и поведении ее смутило и она с некоторым усилием произнесла заготовленную фразу:
   - Срочно идите за мной!
   Что ее смутило при взгляде на Нилича Лена и позже не могла припомнить. Скорее всего, что был он совершенно трезв, смотрел ясным и, как показалось ей, внимательным взглядом.
   - Сейчас мы сделаем кое-какие перестановки в кладовой, кое-что перенесем...- она говорила на ходу, шла быстро. Грузчик не отставал.
   - Вас зовут, кажется, Нилыч?
   - Меня зовут Виктор Робертович Нилич.
   - Но это же длинно!- на ходу выбирая из большой связки ключей нужный, убежденно сказала Лена.- Буду звать вас Нилыч. Хорошо?
   - Хорошо.- немного подумав проговорил грузчик.
   По длинному коридору подвала где рокотали компрессорные установки холодильных камер, пахло фреоном, мышами, стиральным порошком "Лотос" и еще какой-то дрянью, Лена довела Нилича до нужной кладовой, открыла ее, включила свет.
   - Значит так. Эти ящики вы снимите, поставите вниз. И вот этот тоже. А потом все уложите на место.
   Лена показала на кучу ящиков со стеклянными банками, в которых бурые шарики маслин плавали в зеленоватой жиже - не очень аппетитная продукция какого-то закавказского предприятия. В тех ящиках, какие надо было поставить вниз, банки были жестяные, с этикетками, на которых были изображены зеленые стручки горошка.
   Поколебавшись самую малость, Нилич сделал все, что было сказано Шуршаловой. Сделал он это быстро, точно, ни разу не споткнулся и не выронил ни одной банки из рук. У Лены мелькнула мысль: "Вот все бы грузчики были такими - трезвыми, работящими, исполнительными". Работу Нилич делал молча и это особенно нравилось Лене Шуршаловой. У нее разглагольствования Дерунова, глухота и непонятливость Петровича, заигрывания Вовчика из другой смены грузчиков сидели, что называется, в печенках.
   Ей самой захотелось поговорить с молчаливым грузчиком и она неожиданно для себя разоткровенничалась:
   - Уж эти комиссии!- начала она, вздохнув.- Понимаете, Нилыч, сколько я из-за них, этих комиссий, сама работы переделала и грузчикам задала! Вот хотя бы этот зеленый горошек. Третий месяц перекладываю. Или кофе растворимое... Ну, хотя бы это мне самой надо было, а то ведь "мама" просит, для кого-то. Отказывать нельзя...
   - Ваша мама просит?- поднял голову Нилич.
   - Наша. Это мы так за глаза Лиру Эдуардовну зовем, заведующую. Так что, давай Нилыч, эти ящики с кофе сверху прикрой вон теми коробками с перловым супом. А с этого боку, чтоб не видно было, киселем фруктовым загороди.
   - Я не буду прикрывать и загораживать.- твердо сказал Нилич.
   - Нилыч, да ты что, не понял что ли?- округлила глаза Лена.
   - Товар прятать нельзя. Не положено.- Нилич стоял выпрямленный, опустив руки вдоль туловища и глядел прямо в глаза Шуршаловой с невозмутимым видом.
   - Виктор Робертович, послушайте,- немного перепугавшись такого необычного для грузчика поведения Лена лихорадочно соображала, что ей делать и что сказать этому чекнутому, что ли, и вообще непонятному человеку в синем халате.- Вы, Нилыч, меня неправильно поняли. Это вполне законная перестановка. Ну, из производственных соображений и необходимости...
   "Откуда взяли такого в грузчики? И вообще он словно с луны свалился...- думала Шуршалова, глядя как Нилич все-таки начал переставлять коробки и ящики.- Ведь вот-вот нагрянет комиссия, а у нее в кладовой три ящика армянского коньяка на виду, батон сыра "Российского" - хоть выбрасывай, тушонки говяжьей больше полсотни банок, молоко сгущенное..."
   Лена достала из кармашка халата блокнотик, шариковую ручку и черкнула несколько слов, сложила записку конвертиком.
   - Виктор.. Робертович,- от волнения с трудом справившись с длинным не удобным отчеством она протянула конвертик Ниличу,- отнесите это Инне Семеновне, заместителю заведующей, вы ее знаете наверное...
   В записке было написано: "И.С.! Пришлите ко мне В.Д." Нилич четко повернулся "налево кругом" и бодро зашагал к выходу из подвала, а Шуршалова смотрела ему вслед и думала о несправедливости судьбы - расторопному, явно не пьющему Нилычу не хватает уменья жить, как все живут, а Василий Дерунов, пьяница и порядочный лентяй, отлично ладит с давно заведенным порядком в советской торговле. В характере же самой Леночки Шуршаловой расторопность и приспособляемость сочетались самым удобным для нее образом.
  

***

  
   Надежда Павловна Терпухина работала последний год перед пенсией и хотя выполняла работу по магазину прежнюю, то есть подметала, мыла полы, протирала окна да еще ходила с разными поручениями на рынок и в соседний овощной магазин, числилась не борщицей, а грузчиком и получала соответствующую зарплату. Будущая пенсия ее благодаря заботам Лиры Эдуардовны и закону должна была достичь того потолка, о котором мечтает каждый гражданин. На добро тетя Надя, так все ее звали в магазине, отвечала добром, то есть старалась угодить в меру своих способностей и возможностей. Например, когда намечалось прибытие в "Дружбу" гостей из торга или других вышестоящих или контролирующих органов, тетю Надю вызывали из дома,- жила она неподалеку,- приготовить обед и она в свой законный выходной колдовала у газовой плиты в комнате приема пищи.
   В этот день, не обращая внимания на панику по поводу слухов о комиссии, тетя Надя занималась нужным делом. Раскрыв упаковку с куриными яйцами и разложив лоточки, она выбирала особо крупные. Упаковки накануне полученные с местной фабрики стояли в коридоре высокими штабелями.
   Нилич, посланный Леной Шуршаловой с запиской, шел быстро и не обратил бы внимание на тетю Надю, если бы она его сама не окликнула.
   - Виктор Робертович, помоги пожалуйста! Сними вон ту коробку, а эту поставь на ее место...
   Нилич услышав свое имя круто повернулся и стал перед тетей Надей словно ожидая повторения команды.
   - Вон ту подай,- отирая росинки пота с низкого жирного лба свободной рукой показала тетя Надя.
   Нилич снял упаковку и тетя Надя раскрыв ее стала споро перекладывать лотки с уложенными в гнездах разнокалиберными яйцами, снайперски изымая крупные и кладя в них мелкие из других лотков. Нилич какое-то время наблюдал за действиями тети Нади, которая решила посвятить нового в торговле человека в нехитрый смысл операции:
   - Это нам нестандартные привезли, по самой низкой цене идут, а смотри я из них крупняка навыбирала! Высший сорт! А ты что, себе домой яички не будешь брать?
   Нилич еще раз оглядев разложенные лотки, твердо заявил:
   - Вы нарушаете правила торговли. Вы подсортировываете. Это запрещено.
   Тетя Надя распрямилась, уперла руки в бока, выпятила грудь.
   - Свят, свят!- изобразив на своем круглом, полном лице нарочитый страх, словно бы защищаясь от обвинений Нилича, подняла руку,- Напугал ты меня до смерти правилами торговли...
   Нилич стоял, смотря ей прямо в глаза.
   - Ну и что - подсортировываю?- тетя Надя вновь подперла руками объемистые бока.- Я тут работаю и не могу для себя яйца выбрать? На кой ляд тогда мне эта работа? Иди-ка ты, Нилыч, своей дорогой...
   - Я иду,- бодро откликнулся Нилич и пошел в направлении конторки, не противореча тете Наде.
   "Иди-ка ты, Витя..."- в более энергичной форме про себя подумала тетя Надя, но вслух фразу, как женщина скромная, не сказала. Она только ускорила процесс переборки, так как ей надо было отобрать по лоточку для Лиры Эдуардовны и Инны Семеновны.
  

***

  
   Нилича Инна Семеновна послала перебирать забродившее от тепла и, конечно, качества, вино. Вино выбивало пробки из бутылок, фонтанировало, пеной розоватого цвета забрызгивая беленые стены кладовой. Нилич подключился к грузчикам и уборщицам, переставлявшим невзорвавшиеся бутылки в свободные ящики. Немного погодя сюда же прибежала Шуршалова и появился Василий Дерунов, помогавший Лене в "производственной необходимости". Опытный в таких стихийных бедствиях, Васек принес с собой объемистую алюминиевую кастрюлю, в которой на всю бригаду грузчиков варили суп и стал сливать в нее пенящиеся остатки из открытых бутылок.
   Ящики с полными закрытыми бутылками составили в стопы, Шуршалова записала число пустых бутылок - на списание по акту, а Василий отнес кастрюлю в раздевалку, и водрузил ее на середину стола. Уставшие участники работы приступили к дегустации. Женщины выпив по полстакана ушли. Петрович выпил полный стакан, но сказал, что эта кислятина не для него и присев на ящик закурил. Нилич вино пробовать не стал.
   Василий Дерунов, выпив первый стакан поморщился, но тут же налил и выпил второй. Потом третий. Оставалось еще добрых полкастрюли бьющего в нос напитка и Василий, неспеша цедя четвертый или пятый стакан хмуро оглядывал то сидя задремавшего Петровича, то невозмутимо сидящего Нилича.
   Припоминались разные жизненные ситуации, когда его, Василия Дерунова, не уважали, даже унижали и оскорбляли, считая человеком второго сорта и ему ничего не оставалось делать, как лезть в драку доказывая равенство, а то и превосходство перед всяким там чиновным или полублатным сбродом. А тут возник какой-то особый случай, Нилич, новый грузчик, лично ему, Дерунову, ничего плохого не сделал. Даже слова плохого не сказал, а вот неприязнь к этому Робертовичу у Васька росла, как снежный ком, от стакана к стакану.
   И в самом деле, откуда взялся в магазине этот Виктор Робертович? Ничем не примечательный, такой же щуплый как сам Василий, даже чем-то похожий на него, Дерунова, он с первого часа почему-то заслужил такое внимание чуть ли не всех работников "Дружбы". Может потому, что со всеми на "вы", бегом бежит выполнять любую работу и пьет только минеральную воду? И получается, что его, Дерунова, проработавшего в торговле сенадцать лет, в коллективе как звали Васьком, так и зовут, а этого Нилича - по имени и отчеству!
   Конечно, когда работал проходчиком на одной из великих строек и портрет его в костюме и при галстуке висел на Доске Почета самого главного строительно-монтажного управления, то о нем даже в газете два раза писали. Обещали даже гостинку выделить, так как тогда он женился на Марии, работавшей в том же управлении и как и он проживавшей в общежитии, только в другом, женском. Не дали гостинку и проводили они с Марией медовый месяц, благо, что летний, в кустарнике пока еще не застроенного пустыря. И смех, и грех! Один раз в самый интересный момент прихватили их дружинники во главе с милиционером. Пришлось предъявлять паспорта со штампом ЗАГСа. Вот тогда и напился до потери пульса, пошел "права качать" у начальства на жилье и получил полный отказ. А работа там была настоящей, честной. Когда сюда, в Прибреженск переехал, пошел в магазин работать из-за проклятого дефицита - то мяса нет, то масла сливочного, то еще чего. А тут сын растет, второй ребенок родился, дочь, Мария на вредном производстве, маляром работает.... И стал Васькой, Васьком-грузчиком. Правда, все здесь в магазине и на базах он знает, всю эту специфику, всю эту механику , в которой и он, Васек, нужная спица в колесе. А этот Нилыч? Что ему в торговле нужно, если от сгущенки отказывается, если плукопченая колбаса, которую любой нормальный покупатель с руками отрывает его не интересует? А главное - худая морда Нилыча, с родинкой в двухкопееечную монету размером на скуле надоела Дерунову за один только день до чертиков, опостылела так, что невмоготу, сил нет...
   Василию показалось, что невозмутимо сидящий напротив него Нилич смотрит на него свысока, презрительно, как на козявку какую-нибудь. Он тяжело поднялся, покачиваясь постоял в упор вглядываясь в ставшее ненавистным до последней степени лицо Нилича:
   - Ну, гад твоей морде!- злобно ощерившись, выдохнул Василий и кулак его, описав дугу, закончил свой путь точно под левым глазом Нилича.
  

***

  
   Известия о непонятном и даже подозрительном поведении нового грузчика стали поступать Лире Эдуардовне с самого утра, когда забежавшая в кабинет Алла Алексеевна вкратце поведала об инциденте со сметаной.
   Вопрос со сметаной был, конечно, довольно щекотливым, но с другой стороны Лира Эдуардовна хорошо знала нервную, поистине интеллигентскую натуру Аллочки, которой часто чудились в обыкновенных, рядовых покупателях то народные контролеры, то работники ОБХСС.
   О случае с мешком крупы в отделе самообслуживания Лира Эдуардовна не знала, потому, что Дарья Егоровна, она же Люся, оптовую продажу своему земляку и куму Степану совершила без ее ведома.
   Рассказу Аллы Алексеевны Лира Эдуардовна особого значения не придала, но в памяти ее, памяти опытного администартора, новый грузчик уже запомнился с неким знаком минус. А перед обеденным перерывом Лира Эдуардовна уехала в торг.
   Она уехала в торг объясняется по поводу жалобы покупателя. При этом покупатель жаловался прямо на нее. Прихрамывающий, лысый, морщинистый старичок вошел в ее кабинет без стука, без "здравствуйте" и тем уже вызвал у Лиры Эдуардовны, уважающей как она говорила на всех собраниях, принцип взаимной вежливости, чувство неприязни.
   Конечно, в рыбном отделе "Дружбы" продавец Мария Хижак этого покупателя обвесила. Обвесила нахально, наказав его копеек на пятьдесят, не меньше, да еще и облаяла вдобавок когда тот попросил завесить повторно. Но ведь и он, пусть ветеран войны и труда, должен порядок знать. Ну, зашел бы в кабинет, культурно все объяснил. Ему бы и деньги вернули и товар довесили. Все было бы по-хорошему.. А он раскричался, стал доказывать, что его в магазине всегда обвешивают и обсчитывают, что он ветеран и тому подобное. Кто же такое вытерпит! Не вытерпела, тоже накричала, обозвала этого старикашку как-то. Хорошо еще что не при свидетелях, не при посторонних. Так вот он не успокоился, пожаловался в торг. Вот и пришлось ехать к самому Никите Никитовичу, "на ковер".
   В обед,- обедала она дома,- к Лире Эдуардовне зашли друзья ее бывшего мужа. Двадцать капель армянского коньяка и несколько солененьких анекдотов почти полностью сгладили неприятности первой половины дня. О грузчике Ниличе Лира Эдуардовна забыла начисто, а старикашка-ветеран вспомнился только в связи с одним из рассказанных анекдотов.
   Приехав в магазин Лира Эдуардовна сразу прошла в кабинет. Поправив перед зеркалом высокую двуцветную прическу и убедившись, что румянец, заигравший по всему лицу после обеда ей даже идет, Лира Эдуардовна села за свой стол и пододвинула к себе стопку нерассмотренных бумаг. И тут, как всегда неслышно, проскользнула в кабинет Шуршалова с известием, что вот-вот нагрянет комиссия. Да еще какая!
   Лира Эдуардовна остановила поток информации Леночки величественным движением руки:
   - Комиссия у нас сегодня не будет.- Лира Эдуардовна улыбнулась, заметив как радостно и удивленно раскрылись узкие глазки Шуршаловой.- Да, да. Это мне сам Никита Никитович сказал. И вообще, Лена, ты знаешь, что о таких неприятностях у меня есть кому проинформировать. Заранее...
   Лена Шуршалова потупилась в деланном смущении, потому что знала, конечно, кое-что, кое о чем догадывалась, кое про что специально выведала. Вздохнув, она подняла на Лиру Эдуардовну глаза полные восхищения и преклонения перед возможностями "мамы".
   - Ох! Лира Эдуардовна! Гора с плеч... Вот только... Этот новый грузчик, Нилыч или Нилич... Не поймешь, кто он...
   - Его Виктором Робертовичем зовут, кажется. Так что он там?
   Лира Эдуардовна знала Шуршалову давно, в ее способностях не сомневалась и к ее мнению прислушивалась.
   В небольшой головке Лены Шуршаловой, снабженной, остреньким личиком, мысли были всегда разложены по порядку, как товар в подведомственных ей кладовых. Поэтому ее рассказ о всем случившемся в подвале, Лира Эдуардовна выслушала с неослабленным вниманием и нарастающей тревогой.
   - Неужели все так и было?- округлое лицо Лиры Эдуардовны, прияло самое серьезной выражение.- Он оттуда?
   - Наверняка! Такое уже было, Лира Эдуардовна!- Шуршалова понизила голос и потянулась к уху начальницы.- Вы наверное слышали об этом случае. Вот так же поработал тип один, а потом...
   - Да, да. Что-то припоминаю,- Лира Эдуардовна приподняла брови, напрягая память.- Но ведь наш-то замухрышка какой-то!
   - А ловкий и сильный какой? А про тот случай я подробно знаю, как и что. Многое совпадает...
   Леночка Шуршалова работала в торговле, можно сказать, с детства, помогая матери, продавцу овощного магазина. Она тонкости в работе продавца все знала, а уж все случаи в торге, закончившиеся судом и различными сроками заключения, подвергала самому кропотливому анализу. поэтому за весь почти десятилетний стаж работы не было у нее, говоря попросту, ни одного "прокола".
   Еще на практике, когда училась в торговом училище, было у нее все в ажуре, хотя ученикам обычно давали штучный товар - печенье в пачках, молоко в бутылках или овощные консервы. У ее подружек, тоже практиканток, пусть копеечная, но недостача, из своего кармана платят, а у нее, бывало, рублик-другой за смену набежит. Уже тогда она знала маленький секрет - из тарелки, где лежала у нее разменная монета, Леночка выбирала копеечные монеты и прятала в кармашек своего всегда чистенького, выглаженного халатика. Ну кто из покупателей, если это не сквалыжная пенсионерка, будет трястись из-за копейки, когда продавец такая молоденькая и такая вежливая, улыбнется, "извините" несколько раз скажет за то, что на сдачу копеечной монетки нет? А настырных старух Леночка издали примечала и копейку на сдачу находила, как из-под земли, сразу. Этим секретом, еще от родной мамы познанным, Леночка ни с кем из подружек не делилась. Потом приглядываясь к работе других своих наставников усвоила она другие секреты беспроигрышной торговли поважнее копеечного. Младший продавец, продавец, старший продавец - эти ступени карьеры в торговле прошагала Лена без задержки. Когда в магазин "Дружба" заведовать пришла Лира Эдуардовна возвысилась Леночка до кладовщицы. Кладовщица - доверенное лицо, хранитель всех тайн дефицита. Более высокого положения Леночка и не хотела. Знала, как жестоко бьются, падая с высоты...
   - И помните, Лира Эдуардовна, чем там все кончилось?
   - Судили? Да, да. Я этот случай помню. Так неужели..?
   Лира Эдуардовна не успела договорить, когда в дверь кабинета тихо постучали. Лира Эдуардовна оборвала фразу на полуслове, а дверь стала медленно открываться. Вместе с шумом, доносящемся из торгового зала, в кабинет зашла тетя Надя, неся на вытянутых руках лоток с выбранными одно к одному яйцами, крупными и чистыми.
   - Ну куда вы идете, Надежда Павловна?- страдальчески скривив полные губы, замахала руками Лира Эдуардовна, но тетя Надя то ли не поняв, то ли не расслышав, с умильной улыбкой уже подплывала к столу, держа перед собой лоток.
   - Ну поставьте сюда что ли... Лена, возьми у нее лоток!- в голосе Лиры Эдуардовны послышались металлические нотки.
   - Не могли вы, Павловна, оставить это где-нибудь?- свистя шепотом, сверля тетю Надю сузившимися глазками, почти прошипела Шуршалова, проворно ставя перехваченный лоток на подоконник и мгновенно, как фокусник, прикрывая его невесть откуда взявшимся листом оберточной бумаги.
   - А где его там ставить?- пользуясь случаем побеседовать с начальством тетя Надя монументально, уперев руки в крутые бока, стала посередине кабинета.- У нас народ, сами знаете, какой. сопрут или подменят, а ведь для вас, Лира Эдуардовна, одно яичко к другому подбирала. А тут еще этот Робертович...
   - Что, что?- встрепенулась Лира Эдуардовна, до этого не особенно вслушивавшаяся в речь Павловны.
   - Я говорю, грузчик новый, Нилыч. Нельзя, говорит, нарушение...
   - Какое нарушение?- глаза Лиры Эдуардовны округлились, а Леночка Шуршалова вся так и подалась к тете Наде и черточки мышиного не ее лице стали еще явственнее.
   - Ну, выбираю для вас яички. Еще и Инна Семеновна просила для нее выбрать тоже, а он, Нилыч, увидел и говорит...
   Лира Эдуардовна повернула побледневшее лицо к Леночке, а та скорбно поджав губы, несколько раз кивнула головой - вот, мол, и я вам об этом докладывала.
   - ...И говорит,- продолжала Павлона,- нарушение торговли, значит...
   Лира Эдуардовна, уже не слушая тетю надю, безвольно откинулась на спинку стула, плечи ее обмякли...
   - Уходи, уходи сейчас же!- замахала Шуршалова на тетю Надю тонкими ручками. А та не понимая причину внезапного изменения состояния Лиры Эдуардовны отступала к двери задом, еле переступая толстыми ногами в глубоких резиновых калошах.
   Тетя Надя уже протянула руку, чтобы нащупать дверную ручку, когда дверь распахнулась настеж и на пороге кабинета возникла тощая фигура грузчика Василия Дерунова. Голосом полным отчаяния и печали, запинаясь после каждого слова, чтобы перевести дыхание, он проговорил:
   - Лира... Эдуардовна... звони... в милицию... я... Нилича... убил...
   - Ах!- крик ужаса с оттенком какого-то облегчения вырвался из мощной груди Лиры Эдуардовны и из плоской, как доска, грудки Лены Шуршаловой. Павловна истово перекрестилась.
   Сделав два нетвердых шага Дерунов рухнул на стул, стоявший у стены, обхватив голову руками, замер. Женщины ринулись вон из кабинета.

***

  
   В просторной комнате со шторами на окнах в жестких казенных креслах сидели двое. слышалось легкое гудение и пощелкивание, мерцали светящиеся цифры и метались какие-то кривые линии на экранах дисплеев, а они неспеша прихлебывали из низких широких пиал.
   - Да, чай воистину хорош!- Игорь Венедиктович поставил пиалу на стол, достал сигарету, прикурил. Он помолчал, поправил очки в тяжелой оправе - память об одной из зарубежных командировок, погладил свою лопатообразную бороду.- А ведь держится наш Виктор Третий! На этапе внедрения у него все гладко прошло.
   - Да, да. Гладко.- Вадим говорил озабоченно.- Но, боюсь, что позднее это скажется отрицательно. Легкий запах спиртного от грузчика, при всем моем уважении к Семену Тарасовичу, по моему, дань прошлому.
   - Бугаев - светило отечественной науки, хотя за последние пятнадцать лет он во всех открытиях был соавтором. Зато кандидатов наук печет, как блины. Он и тебя обязательно вытянет!
   - Конечно!- подхватил Вадим с готовностью,- профессору Бугаеву, дорогому Семену Тарасовичу, я по гроб жизни буду благодарен, но адаптация за счет снижения моральных факторов пожалуй скоро не найдет понимания там.- Вадим указал куда-то вверх.- Вы знаете, Игорь Венедиктович, у меня возникла недавно совершенно новая идея. Не надо оберегать объект от стрессовых и конфликтных ситуаций. Пусть он твердо ведет свою линию честного и бескомпромиссного трудящегося до конца. И запах винный надо убрать. Надо же смотреть в будущее!... Ведь ведется борьба за трезвость и, как иногда пишут, кое-где успешно.
   - Вот именно иногда и кое-где!- иронически улыбнулся Игорь Венедиктович.- У нас вообще были и будут только отдельные недостатки на фоне всеобщего благоденствия.... Но главное, не вздумай свои свежие мысли высказывать вслух своему научному руководителю профессору Бугаеву. Тарасович на коммуникабельности и адаптации докторскую диссертацию защитил еще тогда, когда ты в детский сад ходил. Отметет он своим авторитетом все твои доводы и сгорит синим огнем твоя же диссертация. А она поважнее всех новых идей. Защитишься, тогда и борись за них. И учти, область внедрения нашего объекта особая, с нераскрытой еще до конца спецификой.
   - Неужели в период гласности и плюрализма, в наше-то перестроечное время, все в этой области как было, так и останется?- ужаснулся Вадим.
   - Нет, конечно. Кое-что уже сдвинулось. Куда, правда, пока не понятно. Но торговля это не поле и не завод. Тут намного сложнее, Вадим Константинович.
   - Но надо что-то в ней менять, ломать, может быть,- Вадим встал, нервно взъерошил негустую шевелюру.
   - Ну вот, разволновался.- Игорь Венедиктович грустно улыбнулся.- Мы с тобой технари, а тут экономистов и социологов надо. Может быть и философам работа найдется. А нам своей работы хватит при внедрении Третьего. Смотри сюда.- Игорь Венедиктович стал считать, загибая пальцы на руке,- Полеуребетинол у нас пока не производится, за валюту покупаем. Заменитель ему нашли, третий год внедрить не могут. Сухая плазма ни к черту не годна, ее и за рубежом еще не научились делать качественно, серийные дешифраторы рефлексов от нашего опытного как земля от неба отличаются.... Толкачом тебе, Вадя, придется ехать в Семихолмск, иначе они такую кожу поставят, что впору только носорогу и будет...
   - Какой из меня толкач!- Вадим Константинович, которого все сотрудники, включая лаборантку Симочку, звали любовно Вадя, опять потянулся к своей прическе.- Это уж вам надо ехать, Игорь Венедиктович. И солидность у вас, и степень кандидата наук...
   Пронзительный зуммер звуковой сигнализации перекрыл звуки голосов. На стенде замигала лампа в красной рамке.
   - Ну вот, началось!- рванулся Вадим к рубильнику.
   - Терциум нон датур. То есть погорел наш Третий.- Игорь Венедиктович поднялся из кресла.- Вперед, Вадим!

***

  
   Виктор Робертович Нилич лежал на полу раздевалки рядом со столом, на котором все еще стояла кастрюля с остатками забродившего вина, вытянув руки вдоль тела и ровно сложив ноги.
   Прибежавшая Лира Эдуардовна не увидела ни лужу крови, ни видимого повреждения тела пострадавшего, то есть всего того, что ей представлялось, пока она в смятении, с испуганным выражением лица бежала сюда в сопровождении Лены Шуршаловой через весь торговый зал. Бледное лицо Виктора Робертовича с закрытыми глазами и все той же коричневой родинкой на левой скуле не говорило о насильственной смерти.
   - А может быть он... Ну, как это, живой?- оглядывая столпившихся вокруг тела Нилича Инну Семеновну, Лену Шуршалову, Ивана Петровича, Павловну и нескольких женщин-продавцов, которые поставив на прилавки таблички "Отдел не работает" устремились за руководством магазина, несколько нерешительно произнесла Лира Эдуардовна.
   - Не дышит.- заметила Лена Шуршалова.
   Тетя Надя, работавшая в давние годы няней в детской больнице и поэтому сведущая в медицине, вытерев руки о передник, взяла безвольную руку Нилича за запястье. Все молчали, и только шумное коллективное дыхание нарушало тишину раздевалки.
   - Пульса нет и холодный совсем, страдалец,- снизу вверх оглядывая вытянутые от печального предчувствия лица известила тетя Надя. Выпрямляясь, она отпустила руку Виктора Робертовича, и та упала на пол с деревянным стуком.
   Трагическая гибель в рабочее время сотрудника магазина сулила Лире Эдуардовне множество неприятностей и расходов, и она цеплялась мыслями за малейшую вероятность избежать такого исхода.
   - А может сердце еще бьется? Может быть, как это говорят, у него клиническая смерть? А если ему воротник посвободнее, расстегнуть?- Лира Эдуардовна оглядывалась в поисках добровольцев и не обнаружив такового прямо обратилась к Ивану Петровичу- Может быть вы, Петрович, это сделаете, как мужчина?
   Иван Петрович на этот раз четко расслышал, что сказала Лира Эдуардовна. Покряхтывая, медленно он опустился на колени возле тела Нилича и стал расстегивать пуговицы халата, потом рубашки.
   Под рубашкой, в глубоком вырезе серенькой майки на том месте, где у представителей сильного пола чаще всего наличествует волосяной покров, тускло блеснула выпуклая пластмассовая крышка коричневого цвета с никелированными головками болтов по краю. На крышке, прямо по ее верху, четко значилось "НИЛИЧ", а ниже, помельче - "Тип III".
   При общем молчании Петрович осторожно постучал по крышке пальцем.
   - Вот тебе и Нилыч!- недоуменно протянул Иван Петрович, с трудом поднимаясь с колен и надевая на лысую голову фуражку, которую, уважая покойника, до этого держал в кармане передника.
   Толпа вокруг лежащего тела пришла в движение. Задние, тесня передних, ринулись вперед, чтобы своими глазами убедиться в поразительной новости - наличия нагрудной крышки с фамилией владельца. Могло произойти еще смертоубийство в такой свалке, но начальственный голос разом остановил всех.
   - Граждане, спокойствие! Прошу пропустить! Где труп? Отойдите все! Отойдите!
   Двое в форме и один в штатском быстро очистили пространство вокруг лежащего Нилича, отодвинули стол с злополучной кастрюлей, один из них мелом стал очерчивать контур лежащей фигуры. Но в этот момент к трупу протиснулись двое мужчин интеллигентного или даже научного вида. Один из них, постарше, повыше ростом и с бородой, видимо сразу определив, кто из представителей власти здесь главный, вытащил из нагрудного кармана куртки лист плотной бумаги, развернул его и все присутствующие увидели короткий печатный текст и две большие гербовые печати, размашистые подписи и штамп в правом верхнем углу.
   Главный в форме, посолиднее других, углубился в чтение документа и опять все притихли, напряженно вглядываясь в профессионально невозмутимых работников милиции и бросая косые взгляды на лежащего, теперь уже неизвестно кого.
   Прочитав документ главный наклонился над лежащим Ниличем, и глядя то в бумагу, то на грудную крышку сличил надписи. Все видимо сходилось, и он распрямившись удовлетворенно прокашлялся и передал бумагу бородатому.
   - Ваш, значит?- уточнил уважительно главный.
   - Наш.- В один голос сказали в ответ оба, с бородой и без.
   - Опытный образец, значит?- уже неофициально поинтересовался главный.
   - Третий вариант. Придется опять программу дорабатывать. Не потянул.- застегивая пуговицы на рубашке Нилича, пояснил бородатый.- Будем дорабатывать, это факт.
   - Ну, тогда желаю удачи!- козырнул главный в форме, а двое других уважительно вытянулись и улыбнулись. Видимо такой исход дела их вполне устраивал.
   Интеллигентного вида мужчины подхватили неподвижного Нилича под руки и поволокли к выходу через торговый зал. Представители власти шли вслед за ними.
   - Еще день белый, а он, виш, как нализался!- негодующе проговорила старушка, стоящая возле кассы.
   - Дружки его тоже хороши! Ишь, вдвух еле-еле волокут, ногами заплетают.- Добавила другая.
   - Ничего!- злобно осклабила щербатый рот третья,- Сейчас за этих алкашей взялись здорово! Вот сообчат по месту работы да штраф влепят...
   Тело Виктора Нилича усадили на заднее сидение такси. Вадим сел рядом. Рука Нилича, нелепо поднятая, виднелась сквозь стекло, словно он посылал прощальный привет магазину, где так мало пришлось ему потрудиться.
  

***

  
   В пустом кабинете заведующей магазином "Дружба" сидел на стуле Василий Дерунов.
   С того момента, когда почти отрезвевший от сознания что Нилич убит именно им, Василием Деруновым, Васьком, он ничего и никого не видя перед собой кроме страшно белеющего лица Виктора Робертовича и его медленно закрывающихся глаз, расталкивая покупателей, бежал по торговому залу, чтобы повиниться, сообщить куда следует об этой страшной случайности, для него начался новый отсчет времени.
   Все, что было с ним до удара его кулака в скулу несчастного Нилича казалось теперь таким светлым, прекрасным и таким уже недосягаемым. Это прекрасное прошлое как бы уходило, растворялось в небытие, а близкое будущее неумолимо приближалось, неся самые мрачные перспективы.
   Василий сидел в пустом кабинете в горестной неподвижности, ожидая, что вот-вот зайдут те, чей короткий телефонный номер быстро набрала эта крыса подвальная, кладовщица Шуршалова и с кем потом, путаясь от волнения в словах, говорила заведующая магазином.
   Мысленно прощался Василий со всеми близкими, с Машей, женой его единственной и дорогой. Сколько натерпелась она за годы мытарств по общежитиям, баракам и частным квартирам, пока наконец получили они это государственное жилье, сколько неприятностей доставил он ей своими пьянками. "Прости меня, Маша!"- шептал Василий. Прощался мысленно с сыном, живущим со своей семьей в другом городе, с дочерью и зятем, хорошим, не пьющим мужиком, шофером автобуса. И со своим коллективом магазина "Дружба" он прощался. Есть, конечно, среди него и подлые души, но хороших больше, гораздо больше. А Нилыч? Разве он был подлый? Нет же! Эх, Нилыч!
   Одинокое сидение в тиши кабинета становилось для Василия невыносимым. Вначале шепотом, потом все громче, начал он разговаривать с убитым им Виктором Робертовичем.
   - Что же ты, Витек, так легко скопытился? Ведь и зацепил-то я тебя самую малость. Лично я и не такие удары принимал и - ничего! Только хмель, бывало, выбьет. Может поэтому ты такой квелый, что ничего не пьешь кроме минералки? Конечно, моя вина, выпил лишку, задираться стал. Во всем это проклятое зелье, водка, виновата. Не буду я теперь и в рот ее брать, разве что по праздникам. Ну, в получку еще. И пусть кум Николай не обижается, и кум Михаил тоже, но не буду я с ними, как бывало, по три дня гужевать.... Только чего это я обещания даю? Теперь моя дорога туда.... А когда я еще вернусь? Эх, жизнь!... Вернусь я. Выдюжу. Но в торговлю больше не пойду. Устроюсь хотя бы в кузнечный цех, на штамповку ту же. Ведь когда приехал сюда из Нурека так и хотел сделать, да тут кум Николай потянул грузчиком на базу. Сколько выпили там с ним! На кума обиды не держу, у самого голова на плечах есть, надо было думать. Теперь был бы у меня горячий стаж, пенсия хорошая.... А это за дурость расплата. Прости меня, друг Нилыч, за то, что я натворил, за твою смерть раннюю. Теперь сполна по закону отвечу....
   Василий говорил, порою замолкая, уставившись в одну точку. И чем дальше беседовал вот так он с убитым, тем все более хорошим человеком представлялся ему Робертович.
  

***

  
   Лира Эдуардовна и Леночка Шуршалова, возбужденные от всего пережитого, перекидываясь только одними междометиями: "Ну и ну!", "Вот это да!", "Надо же!" и подобными, быстро шли по пустеющему торговому залу к кабинету. Василий Дерунов сидел к их удивлению там же, где они его оставили и глядя куда-то в пространство бормотал что-то вполголоса.
   - Васек, ты еще здесь?- игриво проговорила Шуршалова и тут же оглянулась на Лиру Эдуардовну - как она отреагирует.
   - Василий Павлович, идите домой, рабочий день окончился,- задушевно, прямо таки по-матерински, проговорила Лира Эдуардовна, усаживаясь за свой стол,- устали наверное, пора отдохнуть.
   - Смеетесь?- Василий поднял голову и с недоброй улыбкой уставился на Лиру Эдуардовну.- Я же человека убил! Отдохните... Сколько мне теперь "отдыхать" придется?
   - Какого человека убил? Кукла этот Нилич, чурбан с глазами!- с визгливым смешком, не скрывая рвущейся из нее радости, выпалила Шуршалова.
   - Врешь! Это ты кукла! И все вы куклы и...- тут Василий добавил народное слово, не часто употребляемое в литературе. - А Нилыч, может быть, один тут и был настоящим человеком...
   - Рехнулся!- быстро зашептала Леночка на ухо Лире Эдуардовне.- Не перечьте ему Лира Эдуардовна! Он Нилича этого звезданул, а теперь может и на нас кинуться!...
   - Нилыч - человек!- продолжал Василий не обращая внимания на испуганных женщин. Он встал. Придерживаясь за спинку стула, стоял, покачиваясь.- Был, вот... человек, а я его убил. На суде... все расскажу. Все-е!
   Оттолкнувшись от стула, который с грохотом отлетел к столу и тем самым обеспечив себе нужный импульс для начала движения, Василий Дерунов покинул кабинет, выразительно хлопнув дверью.
   - Что с ним?- недоуменно уставилась Лира Эдуардовна на Шуршалову.- Он и вправду думает, что человека убил? О суде каком-то говорил. И что он подразумевает под словами: "Все расскажу"?
   - А мне, Лира Эдуардовна, даже жаль, что Нилич не человек,- маленькие глазки Шуршаловой злобно сверкнули.- Припаяли бы этому пьянчуге Дерунову лет семь...
   - Ну зачем так, Лена!- поморщилась Лира Эдуардовна,- Василия я знаю давно, привыкла доверять ему. Но, такая выходка, конечно!... Наверное все-таки пора избавить наш здоровый коллектив от этого алкоголика. Сегодня в моем кабинете выступал, а завтра еще где-нибудь... болтать начнет? Конечно, с кадрами грузчиков у нас не густо, но подобрать подходящего можно, я думаю. Вот, например, недавно Давыдченко приходил. Ты его, кажется, знаешь, Лена?
   - Толика? То есть Анатолия Давыдченко?- щечки Шуршаловой пятнами покрыл розовый румянец.
   Конечно, Лира Эдуардовна кое-что знала сама о Толике и о том, как относится к нему Леночка и вопрос ее всего лишь проверка Шуршаловой.
   Леночка справилась со своим волнением.
   - Давыдченко я, конечно, знаю. Одно время вместе работали, в сорок восьмом магазине...
   - У него что-то случилось... с маслом сливочным, какие-то неприятности? Он выпивает?
   - Выпивает, конечно. Только кто сейчас не пьет?- Леночка сверкнула глазками.- Коллектив у нас крепкий. Поддержим, подправим...
   - Да, да. Ты, Леночка, права,- Лира Эдуардовна говорила уверенно, как уже о решенном.- Недостатки у него есть, но по крайней мере, известные. Зато человек он наш, не с улицы, как этот, как его, Нилич. Погоди-погоди! Нилич...- глаза Лиры Эдуардовны полыхнули огнем.- Как же я, дура, не догадалась раньше! Не дошло до меня - ни-лич! Это же от первых букв "Научно-исследовательская лаборатория искусственного человека"! Надо же! Именно мне подсунули они своего недоделка. А ведь я даже знакома с женой ихнего главного. У Вероники Арнольдовны встречались. Интеллигентная такая дама, вся в золоте, кольцо обручальное с бриллиантом... Надо ж!
   Лена Шуршалова сидела у стола подперев скуластенькое личико сухими кулачками, мечтательно сузив глаза, улыбаясь чему-то своему.
  

***

  
   Игорь Венедиктович и Вадим Константинович медленно шли по улице, не обращая внимание на спешащих после работы по своим делам прибреженцам.
   - Ну вот, кое-что и прояснилось.- Игорь Венедиктович сделал внушительную паузу.- Для четвертой модели составим новую программу с учетом, так сказать, уточненной специфики. Коммуникабельность для полной адаптации в коллективе надо, я полагаю, значительно усилить.
   Вадим шел рядом с Игорем Венедиктовичем глубоко задумавшись, иногда встряхивая головой, словно отгоняя навязчивые мысли.
   - Что молчишь-то?- Игорь Венедиктович подтолкнул Вадима плечом.- Я говорю, надо еще поглубже вникнуть в специфику, подправить кое-что в программе...
   - Подправить? Да менять ее надо, в корне!- словно взорвавшись воскликнул Вадим Константинович.
   - Чего это ты?- удивился Игорь Венедиктович, впервые заметив у подчиненного наличие духа противоречия.- Ну, учтем последние руководящие документы, посильнее характер вылепим, общественной активности добавим - и порядок! Да мы его...
   Игорь Венедиктович вдруг замолчал, сигарета выпала из открывшегося рта.
   - Смотри!- он опять толкнул Вадима Константиновича плечом.- Ты смотри!
   - Вроде наш Нилич Третий ожил и идет?- удивленной заметил Валим.- Да нет, плащ у него другого цвета. И фуражка на нем...
   Навстречу им действительно шел среднего роста худощавый мужчина в плаще тусклого зеленоватого цвета и фуражке из буклированной ткани, весьма похожий на Нилича. Шел он медленно, покачиваясь и неуверенно переставляя ноги. Лицо его хоть и похожее отдаленно на обличье Нилича третьей модели, было по-человечески грустно.
   - Послушайте!- Игорь Венедиктович решительно шагнул навстречу человеку в зеленоватом плаще, преграждая ему путь.- Можно вас на минуточку?
   - Что?- человек остановился и словно разбуженный уставился недоуменно на Игоря Венедиктовича.- Ты кто такой? Вот что, я тебя не знаю, ты ко мне не цепляйся...
   - "Пьяный"- понял Вадим и потянул игоря Венедиктовича за рукав куртки:
   - Оставьте его, Игорь Венедиктович! Не видите что ли?...
   - А тебе что надо?- человек в плаще похожий на Нилича перевел взгляд на Вадима.- Я может, теперь сам хочу поговорить с товарищем, горем поделиться...
   "Ну конечно, это тоже грузчик. Художник-дизайнер с него, наверное, внешний облик нашего Виктора Третьего взял,- отметил про себя Игорь Венедиктович,- это же удача, что он нам встретился!"
   - Правильно, друг!- он приобнял мужчину в зеленоватом плаще,- Ты молодого не слушай, выкладывай, что у тебя там случилось в личной жизни...
   - А в общем-то мне тебе сказать нечего,- мужчина, наморщив лоб, тупо смотрел на Игоря Венедиктовича.- Но скажу. Кто ты, я не знаю, ну а я человека убил. Убивец я. Домой иду. Буду ждать, когда за мной придут, им известно, позвонили туда. Не придут сегодня - завтра сам пойду к участковому. Добровольная явка - меньше дадут...
   - Как - убил? Кого?- Игорь Венедиктович отстранившись от мужчины при слове "убил" нервно потирал ладони, словно стирая с них недавнее прикосновение к убийце.
   - Кого-кого... Человека. Грузчиком у нас работал. Нилычем звали. Да и врезал-то ему один раз, а он коньки отбросил...
   Игорь Венедиктович и Вадим переглянулись.
   - Ну-ну, рассказывай, как было. Может мы и поможем чем-нибудь,- Игорь Венедиктович дружески положил на плечо мужчины руку.- Так это в "Дружбе" случилось?
   - Да, там. Озлился я на него... Напрасно, конечно, человек-то он правильный... был. Ну и врезал. С пьяну, конечно, дурак. Побелел он, и - все...
   - Да не все это, поправить можно!- засуетился Вадим.- Тут недалеко наша контора. Зайдем, побеседуем, обсудим. У нас есть кое-что. Правда, технический...
   - Не надо мне этого "кое-что". Я - все! Зарекся. Срок отсижу, там видно будет. Нет, к вам не пойду я...
   - Ну тогда здесь прямо на пару вопросов можешь ответить?- Игорь Венедиктович уже умолял.
   - Интервью, что ли с преступником?- грустно улыбнувшись, пошутил мужчина в плаще.
   - Не то слово,- Игорь Венедиктович, боясь, что тот раздумает, торопливо подыскивал нужные выражения.- Ну, пусть интервью, по другому вопросу. Меня, вернее - нас с Вадимом,- интересует специфика работы грузчика в гастрономическом магазине, понимаете?
   - Чего? Вам-то она зачем, эта специфика? А может быть вы из отдела ОБХСС? А в общем-то мне все равно... Эта специфика у меня вот где,- мужчина решительным движением ладони поперек горла показал свое отношение к вопросу.- Нет, дорогие товарищи, вы лучше другим делом займитесь, а не спецификой этой. Ты, вот, газеты читаешь? Телевизор смотришь?- мужчина ткнул твердым указательным пальцем в грудь Игоря Венедиктовича.- Ее, эту специфику, помяни мое слово, никакая власть не изменит. А я пойду. До нескорого свидания!
   Мужчина в плаще тускловатого цвета приподнял буклированную фуражку и неровно, но быстро ступая, пошел от них не оглядываясь.
   - Слышал, Вадим, как он сказал? Провидец!
   - А что, Игорь Венедиктович, наверное так и будет. Должно быть так. А этот несчастный уж насмотрелся специфики торговли...Невмоготу стало...
   - Так что, Вадим, будем программу подправлять или ждать, когда вся ломка закончится?- иронически улыбаясь Игорь Венедиктович глядел на Вадима.
   - Не знаю.- Вадим развел руки.- Не знаю.
   - А я думаю, что эта специфика у нас еще долго сохранится и ты успеешь кандидатскую защитить. Так что не волнуйся, завтра с утра программу начнем переделывать.
   - Не знаю,- опять повторил Вадим. Он был из другого поколения и оптимизма у него было куда меньше чем у старшего товарища по науке.
   А Василий Дерунов,- был это он,- уходил все дальше в неизвестное будущее, все еще уверенный, что он убил человека по имени Нилич.

Послесловие

   Стремительные перемены в обществе и государстве последних лет отразились и на судьбах героев нашего рассказа. Лабораторию лишившуюся бюджетного обеспечения Игорь Венедиктович по дешевке приватизировал и при наличии запасов биоматериалов наладил выпуск контрацептантов, получивших одобрение молодежи Прибреженска.
   Вадим не нашел применение своим знаниям, и получив статус ликвидатора атомной станции, стал бесплатно привозить всякую мелочь, пользующяся спросом на рынке и торговать с рук, без лицензии и патента.
   Василий Дерунов, отсидевшись дома в ожидании ареста, рассчитался с работы в "Дружбе" и стал грузчиком на мусоросборочной машине.
   Лира Эдуардовна приватизировала "Дружбу" на паях с фирмой "Санлайн". С ней работает Леночка Шуршалова и Толик Давыдченко - экспедитором и охранником. Сын Лиры Эдуардовны окончив Прибреженский металлургический институт, возит на отсуженной у папы БМВ бизнесменов какой-то совместной фирмы.
   Люся, она же Дарья Егоровна, работает реализатором сельхозпродукции, поставляемой Степаном из ее родной деревни. Она сильно растолстела, но ее золотозубая улыбка и походка по-прежнему не оставляют мужчин равнодушными.
   Павловна ударилась в религию и предлагает на улицах города библейскую литературу. Петрович, под конец жизни став миллионером, упокоился на Старом кладбище.
   Виктор Робертович лишенный компьютерной начинки, безмолвный и неподвижный, стоит в углу сырьевого склада бывшей лаборатории "НИЛИЧ". Игорь Венедиктович изредка заходя на склад останавливается перед ним и с грустью вспоминает свою спокойную научную деятельность в компании с романтичным Вадимом. Теперь Игорь Венедиктович носит куртку из кожи турецкого производства, джинсы фирмы "Левис" и борода у него сильно побелела. В остальном он почти не изменился.
   Знаков с пробелами104400
   Листов авт. 2,6
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"