Скрывая за маской юность, скрывая за маской старость, не был собою вовсе - так получалось.Получая у Господа Бога билет на повторный, прекрасно себя почувствовал в желудке попкорном. Переваренный в очередной раз, стал одинокой звездой, а после коровой страдающей от беспрерывных доек. Говядиной третьего сорта пройдя через круговорот,сижу, озираясь, думаю, что кто-то нальёт. Это не худшее место, это не худшая жизнь.Если родишься по-новой, на бывшей пиле не женись, на тле, на звонке телефонном, мангусте, улитке, вше, на полезной морской капусте, на лапше для ушей. Господи, помоги мне в жизни добыть свой приз! Господь меня битой стукнул и повторил,- не женись. Я, превращенный в мячик, шарик, футбольный мяч, испинан , исхлёстан, загнан в ворота,- как же иначе? Приз получают другие, я же изодранный в хлам, смотрю как проходят мимо в окруженьи прекрасных дам, любимцы богов и, словно посланцы богов на земле. Я становлюсь беспощадней, безбашенней, злей. Я зарезанный в стычке на задворках в какой-то дыре, вновь рождаюсь опять же нищим. Это повторный бред. Я надеюсь на самую малость, на покой и на тишину, а меня разлучают с мамой и вышвыривают на войну. Я войной иду на Бога,- где я принц, хотя бы богач? А меня возвращают Йогом, без штанов не иначе. В этой книге перерождений, миллионом пробыв вещей, помню был и брелком, и ящиком, и гвоздём для ключей. Почему я всё это помню, я не должен, ошибка в том, что я где-то недопроверен, недоучтён.
Нет, я не файл устаревший, о чёрт! Опять удалён. Поищите меня в корзине, возвратите хоть чем-то опять! Но, боюсь,что уже удалили того, кто мог поискать.
Меня не вытесняют, я ухожу сама...
Да, да, конечно, родной. Тени всегда интересней, если же нет ни одной тени то как же непросто выстоять в пекле дней. Дети.
Дети цветок на чужом за окном подоконнике, мне они не мешают поднимать и решать проблемы которые тонут в дне. Дна не желаю видеть. Детство такая (г)радость, каждый готов уди(а)вить.
Свирепые игры детей знает лишь только тот, кто не боится помнить себя в постоянном гнёте каждого чуть постарше и не сбиваясь в стаю как выживать не знаю как не сломаться мальцам. Вспомнить боишься сам?
Грядущий мир всегда незряч, он давит всех кто лишь недавно свои нелепые расправил пёрышки и тайны ещё не смог раскрыть ни маленькой одной. Кварк - нету пташечки и той второй наверно тоже не будет вскорости. Как жаль истаяли надежды на льющуюся нежность и незалежнисть - невозможность и прежде батьки в пекло опять пойдёшь. А прожитые годы не дарят опыт, и каждый раз... влипаешь мордой в ту же грязь.
Дети не вытесняют нас и это большая нелепость. Они, понимаешь, совсем иначе решают быть. И часто просто не быть. Потому что несуществованье легче переносить. Здание наших побед держит нас на плаву, у детей даже стен часто нет, они на весу своей наглости всего лишь растут, и держит их лишь их плоть которую так терпеть невыносимо и гибнут они, гибнут словно слепые волны накатывают и стекают под ноги океану времени. Пожалей их
Меня не вытесняют, я ухожу сама туда где я узнаю как пустота сильна.
И мой забытый праздник меня возьмёт назад, когда устану плакать сто тысяч дней подряд
Одушевить эти камни, одушевить всю нелепость, что между тенью и светом прошелестела ветром.
Ватною душной былью не заменить надежды на ненадёжность счастья на повторенье прежнего
Нет, не вернёшь. А как же... дальше?
Дальше запойный дождь. Дождь без конца и края, я уже даже не знаю где ты меня найдёшь, я истекаю памятью. Мне её не заткнуть, это какая-то прорва. Она хочет лить и лить. Ты её раньше спрятал телом своим прикрыл. Но шаг только в сторону сделал.
И я ушла в распыл.
А постоянства не существует. Оно природе не свойственно вовсе,
И если ты постоянен то просто, наверно это недолго продлится, ты хочешь сам убедить себя в чём-то, и литры времени сменишь на метры. И постоянства ты тем не добавишь, ты только время к пространству притянешь магнитом боли своей и страсти. Но лишь приблизишься к непостоянству, ведь постоянства не существует.
Шуметь большинством голосов. Так казалось привычно искренне, но это вдруг большинство осуществило свой рост, превратившись в единственность.
И нет больше вариантов не из чего выбирать, просто шагай и стой, где надо стоять и шагать. Выбор твой элементарен, тайны в нём нет никакой,
Каждый мудрец бездарен, каждый сократ - слепой, что там ещё о бетховене хочешь мне прокричать, даже шептать не стоит, могу по губам читать, сдать всё быстрей безволию книги и буквари, проще всего быть в сбруе, или распить наразлив.
Ангелы разрыдались, люди их не берут, ангелы даром летают, сами нектар свой пьют тот что когда-то лили в жадные рты людей. Столько нытья и боли , но ни за что не верят в то что исправить можно, хоть самого себя. Бейся неосторожно лбом свою мысль губя. Нечего думать, не о чем, надо всю жизнь шустрить, бегать по кругу делать мышцы качать говорить. И в говорильне вечной ангелов крылья жгут, это не так уж долго пять или десять минут. Волглая тайна тонкая может крылья спасти, только их некому будет спрятать и унести и возвратить плачущим прячущимся ангелочкам. Как же они устали быть ничьими и притчами.
Моё зло совсем бездарное. Тупое какое то зло, другие умеют как-то, а мне с ним не повезло.
Вот думаю, как грохну молнией по башке, но расхохочусь дробно и рядом приткнусь налегке с какою-то небылицей пуговицей или комариком, мне весь этот мир напарник и я с ним в одном лице.
Вот так и перестаёшь разрешать себе верить в искреннесть, сам себе руки изрежешь испробовав зло за злом, и нежить эти ладони искровавленные и озлобленные как смогут? Чёртовый это опыт. Рад бы ещё обмануться. Но топит и топит не в море даже, а в блюдце.
Приложи мою жизнь как меру к своей, ей Богу, иного ей приложения не найти. Птиц горлышек тайна вибрации, дай остаться мне в некоем ещё пространстве незабвенья тобой и странствий по моим нелепым словам спи и не просыпайся если не хочешь. Можно длиться и не быть просто, отпусти меня на мой остров пустоты там я буду пепел и пыль
Будушее черно? Только лишь от того, что чёрным кажется тем, кто в нём дыру провертел. Будущее оно просто где-то вдали, а птицы летят ввысь, а травы шуршат у земли, и страсти все перемелет планета срывая злость на тех кто в неё не верит. И веруя будь так прост как первый летящий снег как чистый воздух и лес тот что там вдалеке и первый летящий лист
Я говорю "только ты" всматриваясь и стыд меня не пробивает током потому что я верю в то, что сейчас говорю. Только словам ничьим не получается верить. Видно мне не почину. Всё растеряла время веры и неуязвимости только ведь это не страшно. Горсть моей бывшей гордости выплеснется на пламя боли и не погасит, ярче наверно станет пламя моё пылать. Не затухая плавясь не затихая помня всех кто лишь нежное слово так же как я и более
Детям некуда отступать, дальше лишь только тьма, сами же будете злы если они во тьму вместе с вами уйдут. Нет пусть хоть мало но всё же радость губами пьют нежат ладонями лень пальцами растирают трепет и выдыхают тающее отчаянье реже еще реже и почти задохнувшись полной грудью однажды сильно и мощно вздохнут. Так полюбить весь мир как до тебя наверно многие и опять... после уже тебя.