С месяц назад я через сеть арендовал офис на Манхэттене и почти сразу приобрёл неподалёку квартирку - небольшую совсем, четыре комнаты.
Американцы, которые предложили открыть представительство моей фирмы в Нью-Йорке, только руками развели, когда я через сутки сообщил им адрес.
Открываться в Америке, возможно, было на тот лишним момент: фирма, владельцем и бессменным директором которой являюсь, как раз начала расти, как на дрожжах. Мне нравилось: когда создаёшь новое, жить намного интереснее. Главное - силы рассчитывать.
Но... отказаться от предложения открыть в Большом Яблоке представительство я оказался не в состоянии.
Вообще не понимаю людей, которые говорят, что не любят Нью-Йорк.
Я в него влюбился еще в детстве, по фотографиям и кинофильмам - зрелищно американцы свой город снимают, он получается живой и с характером. Фантастический город.
Так что отказаться я не смог. Прикинул, что на кого можно оставить - команда была подобрана неплохая - позвонил, поставил перед фактом. Народ понял, вздохнул, сказал, что справятся.
Персонал мне в новый офис американцы на первое время подобрали - секретаря и двух менеджеров русского происхождения. Дескать, на первое время сойдут, а там сам разберешься, кого оставить, кого заменить. Я их предупредил, что кроме меня поедет ещё один человек.
Мне не хотелось возвращаться в пустую квартиру, будь она хоть на трёх Манхеттенах. Кандидатуру определил сразу, - Лидку.
Лидке двадцать два, она недавно окончила университет и, когда я предложил пожить со мной домохозяйкой годик в Нью-Йорке, сразу согласилась. Сказала, что очень хочет подтянуть английский. Лидка хорошая девушка: милая, неглупая и нескандальная. По внешности - натуральная блондинка, чуть выше Венеры Милосской, сложена также несовременно. Главное, что нескандальная: в этом успел убедиться, пока она подрабатывала секретарём в нашей фирме.
Дальше всё происходило очень быстро - нам с Лидкой за неделю сделали визы, мы оказались в каменных джунглях, и началась у нас новая американская жизнь. Я в основном эту жизнь видел ночью - когда возвращался из офиса домой после полуночи.
Работы оказалось намного больше, чем представлялось из Петербурга. Сотрудники справлялись неплохо, но перерабатывать в Америке принято на таких условиях, что платить такие деньги я просто не мог. В результате - исчезал из дома в полседьмого, пока Лидка еще спала в своей комнате, возвращался около полуночи, ужинал и падал спать.
Дней через десять после приезда, дождавшись моего возвращения и накормив на убой, Лидка взмолилась:
- Ты мне хоть собаку купи.
- Непременно, - ответил я, убрёл к себе и провалился в сон. Утром на кухонном столе рядом с накрытыми белой салфеточкой аппетитными сырниками меня ждала записка: 'Хочу чау-чау'.
Я решил не откладывать покупку в долгий ящик: у Лидки в ближайшую субботу был день рождения. Двух зайцев одним выстрелом, подумалось мне.
Секретарь нашла адрес ближайшего магазина по продаже животных. К счастью, тот оказался на параллельной улице, в пяти минутах ходьбы, и нашёл я его без труда.
Вывеска на магазине гласила:
"Домашние любимцы. Абсолютная стерильность. Не аллергичны. Бесшумны"
- Бесшумны - у них что, бархат к лапам подшит? - поинтересовался я у продавца - старого китайца.
Тот встал, оказавшись почти на голову ниже меня.
- Посмотрите, пожалуйста, наш товар сами, и всё поймёте, - поклонился он мне. - Ни одного лишнего звука не услышите вы от наших петов! Пет - это домашнее любимое животное по-английски, - пояснил он, видя, что я не очень понял.
Я прошёлся вдоль рядов клеток. В них на подушках лежали крохотные пушистые создания с огромными глазами. Я ими залюбовался - и было кем.
- Это мопс, это чихуа-хуа, это...
Я прервал его:
- Мне нужна собака породы чау-чау.
Китаец заметно расстроился:
- Мы никогда не работали с чау-чау, но я могу позвонить...
- Мне потребуется чау-чау в субботу, через два дня. В подарок.
-Хорошо, но вам придётся сделать авансовый платёж,- сообщил мне китаец. - Это будет недешёвая работа.
Я дал ему свою кредитную карточку. Он проверил её, поклонился:
- Вы получите чау-чау... - китаец подошёл к календарю, недовольно поцокал языком, - через два дня, в это время. Аванс заплатите сейчас, половину от, - и он назвал такую сумму, что я присвистнул.
Но - согласился. Места в квартире на собаку хватало, а Лидку явно надо было чем-то, кроме сырников и английского, занять.
Через два дня я пришёл за собакой. Китаец открыл мне дверь, широко улыбаясь.
-Ваш заказ готов, господин, - сказал он, кланяясь.
В углу на толстой палке, привязанной к ошейнику, сидел громадный рыжий пёс, совершенно непохожий на крохотных обитателей Пет-хауса. Он, вывалив язык, свирепо скрёб себя задней лапой.
- У него что - блохи? - поинтересовался я.
- Блох у него нет и быть не может, - решительно сказал китаец. Он подошёл к псу, потянул того за ухо, и...
Вы когда-нибудь видели голого медведя?
Я был поражён не меньше.
- Все наши животные, - гордо сказал китаец, - носят только искусственную шкуру, совершенно безопасную для аллергиков.
Он дёрнул за палку, и голенький чау-чау повернулся ко мне боком, зажав хвост между задних лап.
- Обычно мы держим животных не меньше месяца, - извиняющимся тоном произнёс китаец. - Вам придётся самому каждый день три недели смазывать его мазью, от которой перестает расти шерсть. А костюмчик одевается вот так и застегивается вооот таак...
Чау-чау открыл пасть и попытался гавкнуть. Я не услышал ни звука.
- Полная бесшумность! - гордо сказал китаец. - Уникальная специальная операция на голосовых связках, и ваше животное никогда не напугает соседей!
- А кусаться оно может? - спросил я.
- Вы можете купить в комплекте замечательные назубники, - и китаец тут же мне продемонстрировал на чау-чау, как это выглядит. - Они совершенно не мешают вашей собаке есть специальный рацион, но собака просто не в состоянии будет укусить кормящую её руку. Особенно бы рекомендовал назубники, когда будете его мазать.
- Чёрт знает, подумал я. Никогда не сталкивался в быту с китайскими собаками. Может, и правда их нужно содержать только так? ... гавкать по утрам не будет...И аллергии от него - кстати, что такое "аллергия"? - не будет.
- Как хотите назвать его? - китаец достал чуть неровную рисовую бумагу, тушь и кисточки.
- Честно говоря, не знаю, - растерялся я. - А как его раньше звали?
Китаец всей своей позой выразил, что это не имеет ни малейшего значения.
- Мы создали для вас настоящее произведение искусства, - гордо сказал он, подняв палец. - Поэтому имя должно быть особенное!
- Медведь, - выпалил я.
- Это подходит такой большой собаке, - поклонился китаец и взял кисточку.
Переименование пса и окончательный расчёт заняли немало времени, потом китаец передал мне палку, привязанную к ошейнику:
- Полагаю, что собака оправдает ваши самые заветные ожидания.
Он поклонился, и мы с чау-чау ушли, взяв с собой документы, назубники, месячный запас мазей для шкуры и запас специального рациона на первое время. Китаец пытался мне всучить ещё специальную воду, но я решительно отказался.
***
Пришлось ловить такси.
- Мне вот по этому адресу, - сказал я таксисту, загнал чау-чау на заднее сидение, кинул туда же всё остальное, и мы поехали. Пёс пытался чесаться, у него из-за тесноты и палки не очень получалось.
- Ничего! - сказал я ему. - Всего месяц, парень, и у тебя всё будет нормально.
Таксист подождал у цветочного магазина, пока мне набрали и упаковали розы. Оказалось всё очень непривычно, дюжинами.
Лидка встретила нас на пороге нарядная, с сияющими глазами. За её спиной открывался великолепный вид на Нью-Йорк, в квартире вкусно пахло жареным мясом.
- Какая прелесть! - сказала она, открывая коробку с розами, и тут же присела на корточки, нос к носу с собакой:
- Как тебя зовут?
- Его зовут Медведь, - гордо заявил я, снимая с пса ошейник. - Сейчас...
Но было поздно. Лидка полезла к псу целоваться, схватила за мягкие уши, и искусственная шкура сползла, как чулок.
Лидка завизжала.
Пришлось всё рассказать про петов и про китайца.
- Это же Америка, Лидия. Цивилизация. В городских условиях, видимо, только так и можно собак содержать, чтобы ни шерсти, ни шума от них не было. И ещё...Китайцы, наверное, лучше знают, что нужно китайским собакам, - несколько неуверенно закончил я.
Спустя час Лидка всё ещё горько плакала у меня на плече.
Чау-чау стоял у широкого окна, глядя на Нью-Йорк с высоты сорок третьего этажа и медленно, с достоинством, колыхал голым, сложенным в колечко, хвостом.