- В лесах за Сноудолом полно всякого зверья водится. Там не то что зайца - оленя добыть можно! А то и медведя!
Гном с огненно-рыжей бородой до пояса деловито вышагивал по узкой, давно нехоженой тропинке ведущей на самую вершину холма. Одет он был в зелёную куртку и того же цвета широкие штаны, а на плече у него громоздилось и сверкало на солнце длинным серебристым стволом ружьё. Подъём на холм оказался нежданно крутым, впрочем, и гном был не из хлипких. Тяжело дыша, он неуклонно продолжал восхождение, и свободной рукой смахивал с густых тёмно-рыжих бровей крупными каплями накатывавший со лба пот.
- А ты, значит, и медведя добывал? - поинтересовался голос из-за спины гнома. Голос принадлежал высокому широкоплечему человеку, облачённому в белую рубаху и заправленные в сапоги чёрные штаны. Его загорелое лицо украшали белый шрам, протянувшийся от левого виска почти до уголка рта, и густая чёрная борода. Он шёл по тропинке вслед за гномом и добродушно улыбался слушая рассказы старого друга, а на поясе у него покачивался короткий обоюдоострый меч в украшенных затейливым узором ножнах.
- Про медведя разговора не было, - напомнил гном. - Мы с тобой про зайца толковали.
- Ну да, я помню, - не вступая в спор, согласился чернобородый великан.
Завершив восхождение, они немного постояли на вершине холма, подставляя мокрые от пота лица тёплому летнему ветру. Гном осматривался, оценивая обстановку, а его спутник подумал, что неплохо было бы раскурить здесь трубку и немного полюбоваться прекрасным видом раскинувшейся внизу зелёной долины и древним Старвудским лесом, но едва его рука потянулась к кисету с табаком, как гном решился начать спуск, так и не отыскав взглядом предназначенной для этого тропинки. Ощутив внутренний протест, человек хотел было возразить, но, видя целеустремлённость друга, всё же решил оставить табак в покое до лучших времён и двинулся вслед за гномом.
- Вот мы и на месте, - объявил гном, когда они сошли к подножью холма. Во время спуска он пару раз серьёзно рисковал потерять равновесие и кубарем скатиться вниз, но совладал со своим телом и увесистым ружьём давившим плечо, и теперь его глаза сияли охотничьим азартом.
- А вон и тот кто нам нужен, - прибавил гном, покрутив по сторонам косматой и плотно прибитой к плечам головой и проникнув взором за каждую травинку. Человек попытался проследить за его взглядом, но ничего кроме колыхаемой легким ветерком травы не заметил.
- Не вижу, - признался он. - Где?
- Да вон же, - нетерпеливо буркнул гном и указал нужное направление грязным толстым пальцем с обломанным ногтем. - Сидит, кочку оседлал.
Только теперь великан действительно увидел зайца, сидевшего верхом на кочке и не ведавшего об уготованной ему участи. Гном, тем временем, снял ружьё с плеча, умелыми и быстрыми движениями зарядил его, ловко загнав свинцовую пулю в ствол. Тоненькой серой струйкой он налил на полку пороха, и достав из кармана две толстые линзы расположил их в специальных креплениях на гладкой поверхности серебристого ствола: первую утвердил на конце, возле самого дула, а вторую - непосредственно перед кремневым замком. Опустившись на одно колено, гном крепко прижал основание орехового приклада к плечу и старательно зажмурив левый глаз, правым устремил взор через линзу. Здоровенный заяц, бурый с белесым брюхом, безмятежно хрумкал сочную траву, но вдруг, будто что-то заподозрил, перестал жевать, и приподняв голову стал нервно стричь воздух ушами.
Всё это время человек стоял с неизменной улыбкой на лице, вонзив в бока руки, и с интересом наблюдал приготовления гнома. И вот, когда гном стоял преклонив колено и что-то высматривал через большие линзы, раздался оглушительный грохот, да такой силы, что человек отшатнулся в сторону, а воздух рядом затрещал по швам и наполнился едким белым дымом. Заяц даже в кошмарном сне не мог бы видеть для себя такого финала. Неведомая сила прилетела из ниоткуда со страшным свистом и скоростью урагана, больно шмякнулась в голову, разорвав её в клочья и разметав по луговой траве багряными ошмётками.
- Ну что, Торвальд, сможет так твой лучник? - из недр дымовой завесы раздался торжествующий голос гнома.
- Нет, Эльрик, пожалуй что не сможет, - согласился человек, вернув на лицо белозубую улыбку. - Вон ты сколько дыму и треску наделал, лучник так ни за что не сможет!
- Шути, шути, - посмеиваясь отозвался гном. Он быстро демонтировал линзы, убрал их обратно в карман и вновь закинул ружьё на плечо. Дым быстро рассеивался и Торвальд с Эльриком направились к месту трагической гибели зайца. Обезглавленная, в крапинках крови, туша лежала в траве беспорядочно раскидав лапы.
- Сто шагов, Вальдо! Как тебе?! - не унимался гном, требуя от друга устного признания своего инженерного гения и непревзойдённых стрелковых навыков.
- Какие сто? Тут и тридцати-то не наберётся!
Торвальд поднял заячью тушу за задние лапы и подержал на весу, давая окончательно стечь крови. Попался действительно неплохой экземпляр.
- Да признай же, наконец, что такого чуда тебе ещё никогда видеть не доводилось! - не отступался Эльрик. Он опустил ружьё прикладом на землю и нежно поглаживал мозолистой ладонью гладкую поверхность серебристого ствола на котором красовалась гравировка "Живи с улыбкой или умри!" Со временем Эльрик планировал дополнить надпись, чтобы она выглядела так: "Живи с улыбкой, если промахнусь или умри, если нет", но до этого как-то всё руки не доходили, да и без того гном считал смысл фразы более чем ясным. Торвальд улыбнулся.
- Признаюсь, Эл, что после принцессы Хелстхевена, это второе чудо, которое мне довелось лицезреть при жизни, - сказал он.
Гном презрительно фыркнул и махнул рукой, демонстрируя полное отсутствие какого-либо восторга по поводу внешних данных хелстхевенской принцессы, которую лично он считал тощей селёдкой.
- Не сомневаюсь, что твоё изобретение будет пользоваться огромным успехом у охотников, - поспешил тут же добавить Торвальд, справедливо полагая, что гному будет очень приятно это услышать. Однако Эльрик только усмехнулся в ответ.
- Охотников, - сказал он с лёгким пренебрежением. - Ты только представь себе многотысячные армии вооружённые такими малышками!
- Ну, это будет не совсем честный бой, - позволил себе заметить Торвальд.
- Ха! - воскликнул гном. - Кто бы говорил про честный бой! Ты вообще не оставляешь никаких шансов противнику, когда надеваешь свои доспехи.
- Я надеваю их только в самой безвыходной ситуации, - не согласился великан. - И, заметь, каждый раз спасаю нас обоих.
Эльрик ничего на это не ответил. Насупившись, он зачем-то протирал дуло ружья пальцем.
- Ладно, пойдём, - примирительно предложил Торвальд, потрясая тушей убиенного зайца. - По такому случаю неплохо бы нам навестить старика Сэдворма.
- Твоя правда. Совсем не помешает сейчас хорошенько выпить и закусить, - согласился Эльрик, и друзья зашагали обратно в Сноудол.
Сноудол был небольшим городком, уютно притулившимся у подножья горы Дэдрайт. Это был городок с узкими улочками, над которыми нависали разноцветные дома, плотно стоявшие друг к другу, а в просветах меж их островерхими черепичными крышами виднелось глубокое лазурное небо; это был городок с мощёными гладким булыжником мостовыми, одетыми в гранит набережными быстрой реки, делившей Сноудол на две части, с каменными лестницами, галереями и мостами, с аптеками и бакалеями, фонтанами и ателье по пошиву модной одежды, со старой церквушкой стоявшей на холме и бросавшей на город длинные тени остроконечных шпилей, с фермами и с единственной мельницей, без устали метелящей воздух своими монструозными крыльями. Иными словами, то было местечко, которое опытный путешественник со всей ответственностью назвал бы в своих путевых заметках глухоманью. Но главной достопримечательностью Сноудола были не цветные витражи старой церкви и не фонтаны Верхнего Города, а "Пыхтящий Дракон" - таверна старика Сэдворма и самое старое питейное заведение Нижнего Города, да, наверное, и всего Сноудола. Почему таверну назвали именно "Пыхтящий Дракон" никто уже толком не помнил, а история эта обросла весёлыми байками и небылицами, родом из тех историй, что первым делом рассказывают всякому вновь прибывшему гостю, и рассказывают каждый раз по-новому. Таверна же по вечерам, изо дня в день, неизменно собирала в своих стенах неутомимых рыцарей стакана и рюмки, к чьему славному ордену принадлежали и Торвальд с Эльриком.
Старик Сэдворм, имени его также никто не помнил, а он не особо и возражал, как обычно в это время дня стоял за барной стойкой в густых и белых, как моль, обвислых усах. Он был одет в изрядно поношенную красную рубаху с расстёгнутыми верхними пуговицами и кожаный фартук сложно определяемого цвета. Цвет же штанов и башмаков старика Сэдворма невозможно было узнать не перегнувшись для этого через барную стойку, но, безусловно, эти предметы одежды на нём были.
Перед ним на высоком табурете сидел подозрительного вида гражданин с незапоминающейся внешностью и о чём-то вполголоса толковал, тыча пальцем в разложенные на стойке карточки. При появлении в таверне Торвальда и Эльрика, гражданин поспешно сгрёб карточки в кучу, быстро упорядочил их в аккуратную стопку и спрятал в карман, после чего, стараясь не смотреть в сторону ранних посетителей, присосался к полупустой кружке с пивом.
- И вам не хворать, ребятки, - заулыбался старик, протягивая через стойку крепкую загорелую руку. - Кто хорошо проспиртован тому любые хвори нипочём.
Все трое весело рассмеялись, а подозрительный гражданин за стойкой залпом допил своё пиво и уставился на пустую кружку с выражением тревожного сомнения на лице.
- С охоты, значит, идёте? - спросил старик Сэдворм, кивнув на обезглавленную заячью тушу, которую Торвальд держал за задние лапы.
- Ага! - радостно подтвердил Эльрик. Торжественным жестом он снял с плеча ружьё и, взявшись рукой за серебристый ствол, установил его на пол таким образом, чтобы выдержать наиболее выгодный ракурс. Далее, по замыслу Эльрика, должен был состояться героический монолог, в восторженных тонах и мельчайших деталях живописующий события свершившейся охоты, которой позавидовали бы все существующие в природе цари и императоры, но, к великому счастью всех присутствовавших, Торвальд вовремя разгадал намерения гнома и не дав тому возможности раскрыть рта обратился к старику Сэдворму.
- А не зажарите ли нам эту зверюгу с луком и специями? - спросил он, подняв заячью тушу на уровень глаз старика Сэдворма. Момент был испорчен и замысел Эльрика был разбит в пух и прах.
- Для вас - всё что угодно, ребятки, - старик Сэдворм забрал у Торвальда многострадального зайца и подержав тушку на весу, будто прицениваясь, усмехнулся в усы и добавил, - только лучше оставьте мне зайца на суп, а я вас угощу чудесным мясом молодого кабанчика. Самое то к холодному пиву!
Друзья были совсем не против такого обмена, и пожав плечами признали сделку свершённой.
- Вот и ладно, - обрадовался хозяин таверны. - Ступайте, располагайтесь пока. Я тот угол скоро в вашу честь назову.
- А что, неплохая задумка! - весело отозвался гном. - Можно будет устроить торжественное открытие с оркестром и танцовщицами.
Прихватив с собой заячью тушу он удалился на кухню, а Торвальд и Эльрик, уверенной походкой завсегдатаев заведения, целенаправленно двинулись к своему столу в дальнем углу таверны. Торвальд любил сидеть именно за этим столом, всегда спиной к стене - сила привычки. Там они и разместились, а подозрительный гражданин с незапоминающейся внешностью, воспользовавшись ситуацией, куда-то слинял, оставив после себя только пустую кружку, одиноко стоявшую сейчас на барной стойке.
Только теперь Торвальд с Эльриком обнаружили, что они не были первыми за сегодня, если не брать в расчёт скрывшегося подозрительного гражданина, посетителями "Пыхтящего Дракона". Через пару столов от них устроила заседание стайка выглядевших совсем юно эльфиек. Остроухие, с причудливыми причёсками и в пёстрых платьях, они о чём-то тихонько щебетали, временами хихикая в ладошку, и пили что-то вроде сидра из малюсеньких серебристых стаканчиков. Торвальд был поражён даже не столько тем, что он никогда бы не заподозрил старика Сэдворма в хранении подобного рода посуды, из которой пили эльфийские девы, а больше фактом того, что он и не заметил этого сборища в тот момент когда они с Эльриком вошли в таверну. У самого Торвальда был весьма скудный опыт общения с эльфами, но вот гном знал о них непомерно много, и Торвальд сейчас вспомнил рассказ Эльрика о том, как эти твари хорошо умеют маскироваться, и что пройдя рядом с ними в одном шаге ты можешь даже не заподозрить об их присутствии. Занятый такими мыслями, Торвальд сидел и открыто пялился на эльфиек всё то время, пока Эльрик усаживался напротив него и прилаживал ружьё сбоку стола. Эльфийки же, судя по повысившейся среди них смешливости, приступили к обсуждению своих новоявленных соседей.
- А не приволокнуться ли нам за теми дамами, Эл? - предложил вдруг Торвальд, сам не очень хорошо понимая зачем он это сделал.
Гном округлил глаза и быстро глянул через два стола в сторону эльфиек.
- Ой, Вальдо, мы ещё и по первой не пригубили, - удивлённо заметил он, и оба расхохотались так громогласно, что эльфийские девы разом умолкли и вроде бы даже впали в некое оцепенение, но тут же быстро пришли в себя и, как ни в чём не бывало, продолжили безмятежно щебетать и хихикать дальше.
К счастью, на горизонте как раз появилась долгожданная Марта, краснощёкая и пышногрудая, в красном сарафане и белом переднике. В каждой руке она несла по большой кружке наполненной мутным пшеничным пивом. Марта являлась живым воплощением всех представлений Эльрика об идеальной особи женского пола, оставаясь этим воплощением даже тогда, когда у неё не было в руках кружек с пивом. Настоящая богиня плодородия! Это вам не какая-нибудь хелстхевенская плоскодонная лодка.
- Привет, Марта! А мы уж было заскучали, - приветствовал её Торвальд. Эльрик в такой ситуации каждый раз лишался дара речи, и каждый раз, впоследствии, мысленно казнил себя за это.
Марта, приветливо улыбаясь, поставила кружки с пивом на стол и в тот же миг взгляд, а вместе с ним и все мысли Эльрика направились в сторону её декольте. Будто издалека до гнома донеслись слова Торвальда:
- Правда здорово, что они такие огромные!
Марта уже ушла, и вернувшийся в сознание Эльрик, услыхав эти слова, покосился на друга.
- Чего?
- Я говорю: здорово, что кружки наливают такие огромные, - весело ответил Торвальд. Эльрик усмехнулся. Они чокнулись и отпили холодного ароматного пива.
Друзья не дошли ещё и до середины кружки, как в воздухе вдруг возникло странное напряжение, и сразу же вслед за этим Торвальд и Эльрик, почти что одновременно, почувствовали, что в следующий миг их блаженный покой будет разрушен самым бесцеремонным образом. Ни тот ни другой в своих предчувствиях не ошиблись, ибо обитая железом дверь старой таверны протяжно скрипнула петлями и взорам присутствующих явился Матеус, весь в чёрном и бледный как смерть. Окинув зал быстрым взором, он сразу определил местонахождение тех кто был ему нужен и его тонкие синюшные губы расплылись по мертвенно-бледному вытянутому лицу в хищной улыбке не сулившей ничего доброго.
Матеус был полукровкой: отец - людского племени, мать - эльфийка, и произошёл на свет в результате любви насильно навязанной его отцом будущей матери. Человеческого своего родителя он, разумеется, никогда не видел и о деталях своего происхождения предпочитал особо не распространяться. Он был чужим и для эльфов и для людей, но здесь, в Сноудоле, Матеус умудрился создать себе определённую репутацию - его боялись и те и другие.
Когда он направился к столику за которым сидели Торвальд и Эльрик, одна из эльфиек, до того безмятежно звеневшая о своих маленьких глупостях, вдруг ненадолго замолчала, окинув Матеуса холодным и надменным взглядом, полным презрения к персоне полуэльфа, и тут же отвернулась продемонстрировав гордый профиль. Поравнявшись со столиком эльфиек, Матеус в ответ хищно осклабился и отвесил шутовской поклон их белоснежным спинам перетянутым шёлковыми лентами.
Подойдя к столу Торвальда и Эльрика, полуэльф навалился на него обеими руками и навис подобно грозовой туче готовой вот-вот разразиться громом и молнией.
- Ну до чего же славная компания, - проговорил он приторным, недобрым тоном. - Отступник из Всадников Огненной Бури и гном изгнанный своим народом.
Произнося свою вступительную речь, Матеус хитро щурил глаза и медленно переводил взгляд с человека на гнома и обратно. Вот как раз за подобную осведомлённость полуэльфа в Сноудоле боялись и не любили. Складывалось впечатление, что Матеусу была известна родословная каждой собаки в городе, притом, что про него самого никто не знал ровным счётом ничего. И с информацией Матеус обращался просто-таки мастерски: собирал, копил, хранил, обрабатывал и, конечно же, продавал страждущим за приемлемую сумму - это и было его ремеслом.
- За что же тебя изгнали, гном? - зашипел Матеус, склонившись к самому уху Эльрика, и выдав таким вопросом, что даже ему известно далеко ещё не всё.
- Не дело наземнику под гору лезть, - грозно ответил в ответ гном, на глазах мрачнея лицом.
- Ты бы присел, Матеус, пивка что ли выпил, - предложил Торвальд, подвинув к полуэльфу свободный стул.
Матеус снова хищно осклабился, жестом показал направившейся было к нему краснощёкой Марте, что ничего ни пить ни есть он не намерен, и откинув полу чёрного плаща присел на предложенный стул. Затем он влез локтями на стол, широко раскинув их в стороны и, продолжая скалиться, самодовольно и не спеша вновь принялся переводить холодный взгляд своих чёрных змеиных глаз с Торвальда на Эльрика.
- Ты если по делу, так говори, не тяни, а то нам скоро мясцо принесут и мы станем пить по-взрослому, так что на твою харю любоваться времени не будет, - сказал Торвальд, подавшись вперёд и тщательно проговаривая каждое слово.
- Ничего, еретик, полюбуешься, не облезешь, - огрызнулся в ответ полуэльф.
Торвальд отодвинулся от стола и положил левую руку на рукоять меча. Матеуса это развеселило. Оружия при полуэльфе вроде бы не было, но в таком деле не стоило всецело доверять своим глазам, и Торвальд это отлично знал. Эльрик, тем временем, посматривал в сторону своего ружья, но всё же решил, что в случае чего лучше всего будет как следует приложиться пивной кружкой по башке этого пустомели.
- Ты к нам поболтать подсел? - осведомился гном, отхлебнув пива и поудобнее пристраивая к кружке руку. - Так топал бы лучше к родственничкам, - не дожидаясь ответа прибавил он и кивнул косматой головой в сторону притихших эльфиек. Матеус презрительно фыркнул.
- Я к вам по делу, алкашня немытая, - сказал он, будто смягчаясь, совсем иным, дружелюбным, доброжелательным даже, тоном. - Для вас есть хороший контракт, так что...
- Сейчас не нанимаемся, - перебил его Торвальд.
- Да, денежки пока есть, так что отваливай, - поддакнул ему Эльрик.
- Так ведь пропьёте всё не сегодня - завтра, - невозмутимо парировал Матеус, - а на что похмеляться будете?
- Ох ты ж, бога твоего в печень! - выругался Торвальд. - Мы на тебя работать не будем, если не понял!
- Как не понять, всё понял, не курица безмозглая, - Матеус всплеснул руками. - Да только контракт не от моего имени, а нанять вас хочет одна состоятельная дама. И за то, чтоб я вас, горных баранов, отыскал, она мне отвалила столько золотых монеток, что приличным людям тошно может сделаться от одного вида.
- Кто такова и чего ей надо? - мрачно спросил Торвальд допивая пиво.
- Вот это ты уж у неё узнаешь, а моя работа сделана. Живёт она в Верхнем Городе, поместье Уайверн-холл: высокие белые стены, большие зелёные ворота - мимо не пройдёте. Запомнили?
Матеус поднялся из-за стола.
- А если не явимся? - спросил гном, также покончив с пивом.
- Настоятельно рекомендую явиться, - Матеус снова навалился руками на стол и зашипел.
- А не то что? - не унимался гном.
- А не то, я тут слышал, что в Вареме гномы объявились, - шипел полуэльф, сощурив змеиные глазки до едва заметных щёлочек и обращаясь непосредственно к Эльрику. - Ищут некоего Крама, кузнеца из Ридврага.
По лицу гнома пробежала тень. "Пристрелить его прямо здесь и сейчас", - подумал он, поднимая взгляд на полуэльфа.
- Варем, - продолжал Матеус беспечным тоном, как ни в чём не бывало, и глаза его вновь обрели нормальные природные параметры. - Всего-то два дня пути от Сноудола. Ну, это верхом, конечно. Вот скажи, Крам-кузнец, могут гномы ездить в седле?
- Ты обознался, ублюдок, тут нет никакого Крама, - зло ответил гном, каменея лицом и медленно поднимаясь из-за стола.
- Тебе пора, Матеус, - вмешался Торвальд. - Ступай спокойно, к той даме мы обязательно зайдём и выполним что ей нужно, если плата будет достойной.
Эльрик, будто опомнившись, грузно плюхнулся обратно на стул, а полуэльф лишь торжествующе скалил зубы и пытался заглянуть гному в глаза дабы ещё больше насладится посеянным в его душе смятением.
- Какой к чёрту Крам? Не знаю никакого Крама, тем более кузнеца! Да вы пьяны, благородный гном! - воскликнул Матеус, громко рассмеялся и взмахом чёрного плаща едва не смёл причёски оказавшимся у него на пути к выходу эльфийкам.
Эльрик и Торвальд, один мрачнее другого, молча сидели уставившись на дно пустых кружек. Как всегда вовремя подоспела Марта. Она принесла широкое серебряное блюдо на котором горкой лежали куски жареного мяса, щедро переложенные луком, и по краю блюда взятые в окружение нарезанным дольками сладким перцем. Сверх того, ко всему этому благоухающему и будоражащему аппетит великолепию прилагалась ваза с острым томатным соусом, краюха свежего ржаного хлеба и ещё две большие кружки холодного пшеничного пива. Настроение сразу пошло на поправку.
Торвальд пронзил вилкой кусок покрупнее, утопил его в кроваво-красном озере соуса и отправив в рот тщательно прожевал, не забыв запить это дело ледяным золотистым пивом.
- Навестим эту даму, узнаем чего ей надо, с нас не убудет, - сказал он Эльрику, - а насчёт сородичей - не думай, мало ли чего гномам понадобилось в Вареме.
Торвальд был хорошим другом, и он был прав на все сто, а может даже и двести. Мало ли кто и зачем посещает Варем, а Матеус просто скотина, хотя и напугал изрядно. Посеревшее было лицо Эльрика вновь озарила улыбка. Он тоже подцепил вилкой кусок мяса, облепленный луковыми кольцами, и как есть обмакнул всё это добро в соус.
- Эх, один-то раз все умрём, - весело сказал он, прожевав мясо и окончательно придя в себя.
Они чокнулись и выпили пива.
Меж тем таверна потихоньку заполнялась. Шумно вошла троица остроухих искателей приключений. Все в чёрных куртках и чёрных штанах, с широкими красными поясами, каждое ухо проткнуто золотой серьгой. Молодые и наглые, о чём-то галдят не смолкая, взяли себе по кувшинчику сидра и телячьи отбивные. Что-то подсказывало Эльрику, что эти трое уж точно отыщут сегодня приключений.
Вслед за ними прибыла ватага полузнакомых прокалённых солнцем мужиков с мутными глазами и распушёнными бородами. Судя по общему виду и исходившему от них терпкому экстракту полевых цветов, перегара и пота - только что с покоса. Покивав в знак приветствия Торвальду и Эльрику, мужики проследовали за самый большой стол, стоявший возле наглухо задраенного тяжёлой синей шторой окна, и потребовали себе ореховой настойки и ржаного хлеба с тёртым хреном и чесноком.
На создавшийся гомон, откуда-то из кухни, подтянулись господа музыканты и под сводами таверны полились чарующие звуки лютни и флейты. Старик Сэдворм притащил дышавшую на ладан стремянку и полез по скрипящим её ступенькам под потолок, зажигать огни. Неунывающая Марта ловко сновала между столами, и Эльрик распорядился принести ещё пива, которым так славно было запивать кабанье мясо.
- Надо признать, время проходит просто замечательно, - сказал гном, отправляя в рот очередной кусок от которого отцепилась пара луковых колец и украсила собой его огненно-рыжую бороду.
Торвальд не успел согласиться с этим бесспорно верным замечанием, как откуда-то из тени, может быть даже из-за той самой тяжёлой синей шторы, вынырнул знакомый подозрительный гражданин с незапоминающейся внешностью, тот что сидел возле барной стойки, когда Торвальд и Эльрик прибыли в таверну. Без лишних церемоний он присел на свободный стул, оставшийся после ухода Матеуса, и заговорщицким шёпотом обратился к Торвальду:
- Я сделал наблюдение, между прочим, э, что господам с вашими увлечениями и образом жизни, э, могут быть интересны, э, "Весёлые открытки с озорными эльфийками" от Домби Дугласа.
Не дожидаясь ответа, он извлёк из-за пазухи стопку картонок и веером разложил их на столе перед взором Торвальда. На прочных белых картонках были изображены красками, в весьма недурном качестве, надо сказать, обнажённые эльфийские девы застывшие в самых призывных позах и соблазнительных ракурсах на фоне лесов, полей, рек и водопадов.
- Качество, как вы можете заметить, высочайшее, э, а цена - чисто символическая, - продолжал вещать Домби Дуглас (ибо это был именно он собственной персоной), и тяжело дыша склонялся всё ближе к Торвальду. Эльрик расхохотался.
- А что, неплохо! - воскликнул он, ударяя ладонью по столу.
Придавив пару открыток толстыми пальцами гном подтянул их поближе к себе и Домби Дуглас, придерживая под собой вероломно занятый стул, немедленно переместился на другой край стола, следуя за движением пальцев гнома, и придавленных ими открыток, по столешнице. Торвальд изобразил на лице полное безразличие и продолжал молча пить пиво, украдкой поглядывая на оставшиеся перед ним "весёлые открытки".
А публика всё прибывала. Подошёл мельник Кьяр. Высокий, седобородый, с огромными ручищами. Бордовая жилетка поверх белой рубахи и тёмно-синие штаны - вся одежда припорошена мукой, как и сам Кьяр. Он взял тёмного пива и подсел к мужикам-сенокосцам.
Притащился фермер Грен. Этот был толстый, как боров. Обут в невероятного размера сапоги, одет в бесформенные коричневые штаны на ремне с огромной вычурной пряжкой и полосатую бело-сине-зелёную рубаху с оторванной верхней пуговицей. Длинные рукава у этой рубахи тоже не застёгивались и будто непрерывно наполнялись ветром. Распространяя вокруг себя смесь ароматов сена, парного молока и навоза, Грен прошёлся вдоль стойки, не пожелал ничего брать, подсел к мужикам и стал пить их настойку.
Следом за Греном явились работники с фермы и из коровника. Уселись за отдельный стол, а от усталости мотало их так, что и брать-то ничего бы не надо, но они всё ж решились и попросили у Марты пива, сосисок, хлеба и кислой капусты.
- Возьму, пожалуй, вот эту! - выбрал, наконец, Эльрик. Он ткнул пальцем в открытку с изображением черноволосой эльфийки со смазливой мордашкой. Эльфийка располагалась на фоне водопада в позе название которой могли знать, пожалуй, лишь самые опытные йоги, а из одежды на ней был только жёлтый пояс и зелёные чулки.
- Замечательный выбор! - одобрил Домби Дуглас.
Получив причитавшиеся за открытку монеты, похабный рисовальщик выжидательно уставился на Торвальда, но тот хранил молчание, смотрел сквозь Домби Дугласа и отрешённо пил пиво. Решив не искушать судьбу, Домби Дуглас свернул свою лавочку и без лишних слов ретировался к барной стойке, где немедленно потребовал для себя кружку пива и бараньих рёбер.
- А пойдём-ка навестим нашу таинственную даму, - предложил Эльрик, с интересом разглядывая открытку. Торвальд в ответ неопределённо хмыкнул.
Мясо они уже подъели, так что он теперь тщательно собирал остатки мясного соуса вытирая серебряное блюдо хлебным мякишем.
- Пожалуй, можно, - согласился Торвальд, после того как с удовольствием прожевал получившийся в итоге деликатес.
Перед уходом решено было выпить по стаканчику янтарного рома. Марта ловко собрала со стола пустую посуду, презрительно поморщилась при виде открытки от Домби Дугласа, и, доставив посуду на кухню, вернулась к столу с двумя стаканами рома, которые тут же были осушены почти что залпом.
- Всё, в путь! - скомандовал Торвальд и грохнул кулаком по столу. Эльрик поднялся и закинув ружьё на плечо последовал за Торвальдом к выходу.
Их путь пролегал мимо столика с притихшими, но всё ещё надменными и гордыми эльфийками. Настроенный на игривый лад Эльрик никак не мог позволить себе просто так пройти мимо и демонстративно выложил открытку от Домби Дугласа на стол, аккурат пред ясные очи черноволосой эльфийки в голубом платье.
- Я тут ваш портретик набросал, извольте взглянуть, - весело сообщил гном, намереваясь употребить в добавок к содеянному ещё и какое-нибудь оскорбительное ругательство, но не успел, ибо, едва завидев крайне возмущённые и негодующие лица эльфийских дев, из-за стола остроухих искателей приключений тут же резко вскочил самый геройски настроенный молодчик и в следующий же миг оказался возле веселящегося Эльрика, исполненный желанием жестоко отомстить за шутовские издёвки над сородичами. Однако, это желание эльфа было мгновенно остужено могучим кулаком Торвальда, оказавшегося, как раз кстати, рядом с зазевавшимся другом. Мощнейший удар заставил несостоявшегося заступника влететь под стол к собутыльникам почти не касаясь пола, отбив, тем самым, у кого бы то ни было из них охоту резко вскакивать из-за стола и повторять его подвиг.
Увидев такое дело, за столом у мужиков одобрительно захохотали. Старик Сэдворм ухмылялся в усы и продолжал невозмутимо протирать стаканы, а где-то за задними столами даже прозвучал призыв: "Бей остроухих", но прозвучал слишком робко и тихо, и не был услышан. Под общий весёлый гомон Торвальд и Эльрик покинули таверну.
Тем временем, на Сноудол опустилась ночь. Две луны, голубая Кора и белая в светло-серых пятнах Тейя, ярко сияли на усыпанном звёздами небосводе, превосходно компенсируя недостаток освещения на погрузившихся во мрак улицах Нижнего Города. Торвальд и Эльрик направились к мосту Капитана-Героя Антанаманты, слегка пошатываясь из стороны в сторону и с усмешкой подталкивая друг друга. Оба пребывали в прекраснейшем расположении духа и Торвальд даже стал напевать дурацкую песенку про конюха Рори и его зазнобу Амелию. Эльрик тут же к нему присоединился и по мере их приближения к мосту Антанаманты песня про конюха звучала всё громче и агрессивнее, а гном разошёлся настолько, что окончание очередного куплета решил отметить выстрелом в воздух, но, к счастью, ружьё было не заряжено.
В общем, всё складывалось очень уж хорошо, а как говорят мудрецы в жёлтых одеждах, живущие в горах к востоку от Сноудола - всему своё время, и хорошему, и плохому, и всегда одно следует за другим, и оба соседствуют рядом. Впрочем, надо заметить, этих мудрецов не всегда можно было понять. Два раза в год они посещали Сноудол и приносили с собой знаменитейший на всю округу вересковый эль, секрет приготовления которого не знал никто кроме них. Эль они меняли на всевозможную кухонную утварь, кузнечный инструмент, плуги и бороны, одеяла, подушки и пледы. Собственно, любой трактирщик на вересковый эль готов был хоть родную мать с отцом обменять, ведь наличие в меню такого напитка гарантировало ему толпы посетителей и баснословные прибыли, в то же время как нерасторопному хозяину, не успевшему заполучить вересковый эль для своего заведения, это грозило мгновенной потерей всей постоянной клиентуры и наступлением такого момента, когда трактирщик вынужден был сообщить своей семье, что им всем придётся затянуть пояса потуже.
Так вот, эти мудрецы из восточных гор, сверкая в тавернах блестящими лысинами и с удовольствием угощаясь кедровой настойкой, любили говорить о том, что всегда в жизни есть место балансу между хорошим и плохим, и если кто сможет длительно и осторожно соблюдать равновесие, угадывая малейшее колебание баланса, то о нём можно смело сказать, что он познал суть вещей, которую мудрые стариканы с улыбкой называли "чтойностью". И если случилось с тобой в жизни что-то хорошее, то непременно ожидай в скором времени прихода беды, а попал в беду, жди скоро удачи, так было и так будет и не в наших силах что-то изменить, однако, в наших силах это предвидеть, а как всё это предвидеть, понять когда и, самое главное, как этим воспользоваться - это и есть сила равновесия и баланса.
Возможно, мудрецы с морщинистыми лицами и озорными, после кедровой настойки, глазами говорили несколько по-иному, но Торвальд запомнил их речи именно так, а вспомнились они ему прямо сейчас потому, что, как показалось Торвальду, он впервые в жизни действительно уловил в воздухе невидимое глазу колебание баланса, а кроме того, это удивительно совпало с тем, что именно в этот момент на мост ступили, преграждая дорогу Торвальду и Эльрику, три рослых эльфа, тут же опознанные как искатели приключений из "Пыхтящего дракона".
- О! Какая встреча! - воскликнул Торвальд, опуская широкую ладонь на плечо Эльрика. - Я вижу, господам эльфам показалось мало!
- Заткни пасть, последыш, - спокойно ответил один из эльфов, намереваясь сразу же открыть счёт по оскорблениям в свою пользу. Эльфы действительно считали слово "последыш" страшным оскорблением для людей, ведь известно, что Перворожденными были как раз эльфы, а люди, гномы и прочая мелюзга пришли в мир гораздо позже и никому не известно с какой целью, и могут считаться разве что неудачной шуткой либо досадной оплошностью Высших Богов.
- Что ж, предлагаю закончить беседу, - так же спокойно сказал Торвальд и потащил меч из ножен, всем своим видом показывая, что последним высказыванием эльфа он ничуть не обижен и даже не взбешён.
- Без оружия! - тут же выкрикнул один из остроухих.
- Ох уж эти условия, - проворчал Торвальд принимаясь расстёгивать ремень, и тут же мимо него, выплюнув из лёгких весь воздух и выронив из рук ружьё, пролетел Эльрик получивший страшный по силе удар в спину.
Развернувшись, Торвальд сразу увидел обидчика гнома - это был ещё один эльф в такой же чёрной одежде, как и первая троица. Для того, чтобы нанести Эльрику столь сильный удар он, видимо, взял хороший разбег, но куда деваться теперь заранее не решил, и получив от Торвальда нокаутирующий прямой в челюсть отлетел на перила моста и осел возле них бездыханным телом. Троица из "Пыхтящего Дракона", тем временем, с явным удовольствием пинала гнома ногами, не давая тому подняться. Торвальд бросился было на выручку к другу, но тут же его настиг сильный глухой удар по затылку, судя по ощущениям нанесённый неким тупым предметом, (эльфы были мастаками нарушать собой же установленные правила), отчего в глазах поплыли красные круги и чернобородый великан, пошатнувшись, рухнул на булыжники, которыми был вымощен мост.
Когда Торвальд вернулся в сознание, то первым делом обнаружил, что Кора на небе стоит выше Тейи, а значит время перевалило за полночь. Он позволил себе немного полюбоваться россыпью сияющих серебром звёзд, а потом понял, что лежит таким образом, что голова его покоится на коленях Эльрика, а сам гном сидит прислонившись спиной к перилам моста и тихонько всхлипывает.
- А-А-А! - заорал в ответ Эльрик, то ли от радости, то ли от испуга, и схватил Торвальда за бороду.
- Тише, тише, - Торвальд заулыбался, кривя разбитую нижнюю губу, и попытался отнять свою бороду у гнома.
- Ты меня до смерти перепугал, Вальдо, - заявил гном. Он всё же немного потрепал Торвальда за бороду, а потом помог другу подняться.
Торвальд прокашлялся и звучно сплюнул на мостовую вязкий кровавый сгусток. Белая его рубаха была безнадёжно заляпана кровью, один рукав был разорван, и в этом разрыве виднелась сделанная на плече татуировка в виде черепа с пустыми чёрными глазницами, объятого языками пламени.
- Ну, с этими тварями мы ещё поквитаемся, - сказал Торвальд, рукавом вытирая кровь с губ. Он посмотрел на гнома и снова попробовал улыбнуться. - Сам-то как?
Эльрик махнул рукой и тоже попробовал улыбнуться в ответ. Его внешний вид говорил всё без слов: заплывший левый глаз, нос, который и без того-то был картошкой, а сейчас и вовсе увеличился до размеров кормовой свёклы, перепачканные кровью лицо и борода. Был, впрочем, во всём этом и один позитивный момент - боль ещё не пришла.
- Кто много пьёт, тот хорошо дерётся ибо не чувствует боли, - сказал Эльрик, когда они с Торвальдом прихрамывая направились к ближайшему фонтану умываться. - Вроде так говорили те лысые стариканы в жёлтых пижамах.
- Что-то вроде того, - согласился Торвальд. - И хорошо дерётся до тех пор, пока сзади по башке чем-нибудь не огрели. Завтра же отыщем этих подлецов и будем их бить долго, жестоко и с чувством.
Умывшись у фонтана и попив воды, Торвальд и Эльрик продолжили восхождение в Верхний Город и вскоре оказались в Округе Поместий. Матеус не соврал - мимо Уайверн-холла действительно невозможно было пройти не заметив его. Поместье занимало весьма обширную территорию огороженную высокой стеной из белого камня. Одна створка массивных дубовых ворот, выкрашенных зелёной краской, была приоткрыта и Торвальд с Эльриком, никем не встреченные, беспрепятственно вошли в тисовую аллею, ведущую к большому белому дому, больше похожему на королевский дворец. Поражённые таким размахом и роскошью, а также грозным величием, исходившим от огромных каменных виверн, установленных по краям мраморной лестницы с балюстрадой, Торвальд и Эльрик поднялись на террасу и бывший Всадник Огненной Бури робко постучал в дверь колотушкой на цепочке, а гном осторожно шмыгнул сломанным носом и зачем-то перехватил ружьё поудобнее.
Дверь на удивление быстро и бесшумно открылась, и в тёмном портале возник благообразный дворецкий в чёрном фраке и седых бакенбардах. В руке он держал канделябр с тремя горящими свечами, который поочерёдно поднёс к самым лицам полуночных посетителей, едва не опалив бороды обоим.
- Прошу входить, господа, - пригласил дворецкий, словно бы узнав долгожданных гостей, после того как его взгляд задержался ненадолго на ружье в руках гнома.
Торвальд и Эльрик, слегка удивлённые оказанным приёмом, опасливо вошли в дом и направились вслед за дворецким по погружённому в кромешную тьму коридору. Дверь за ними бесшумно закрылась.
- Не послать ли мне за лекарем? - участливо осведомился дворецкий, не оборачиваясь и уверенно шествуя в темноте во главе процессии.
- Спасибо, не надо, - решительно отказался Эльрик. - Само заживёт. К тому же борода немного смягчила удары.
Коридор казался бесконечным и в какой-то момент Торвальду даже почудилось что они идут вовсе и не по дому, пересекая скрытые мраком покои и следуя за трепещущими в руке дворецкого огоньками свечей, а спускаются в чёрную бездну, и воздух вокруг, будто бы потакая этим не самым приятным ощущениям, становился прохладнее и наполнялся сыростью. Впрочем, совсем скоро все опасения развеялись, ибо дворецкий вывел их, наконец, в небольшую хорошо освещённую комнату. Стены комнаты были увешаны картинами в громоздких золочёных рамах, и облепленными воском серебряными канделябрами в которых ровным и высоким пламенем горели свечи. Однако, войдя в комнату, оба друга, не сговариваясь, из всего окружающего интерьера первым делом поощрили своим компетентным взором бутылку красного вина с наполовину высунувшейся из горлышка пробкой. Бутылка стояла в центре комнаты на круглом столе из белого камня с чёрными и зелёными прожилками, и казалась одинокой и беззащитной. Так что Торвальд и Эльрик, заметно повеселев, немедленно решили взять бедняжку под свою опеку.
- Графиня сейчас выйдет к вам, - сообщил дворецкий и опасливо покосился взглядом на бутылку, словно раздумывая можно ли оставить её одну в обществе этих двух господ со следами полуночного мордобоя на лице, но, посомневавшись, похоже преодолел свои опасения и всё ж таки удалился прочь.
Графиня? Вот те раз! Слыхом не слыхивали чтобы в Сноудоле графиня водилась. И угрожающе приближаясь к бутылке вина сиротливо стоявшей в центре стола, Эльрик и Торвальд начали уже смекать на двоих: а хороша ли собой эта графиня, и если хороша, то имеется ли при ней граф? Впрочем, это скоро будет известно, а пока что Торвальд взял в руки бутылку вина. Пробка охотно, без малейшего сопротивления, покинула горлышко и он сделал большой глоток, после чего передал бутылку Эльрику. Вино, пожалуй, было чересчур сладким. Гном отхлебнул немного и полностью согласился в этом с Торвальдом.
Они стояли возле стола передавая друг другу бутылку, когда внимание Торвальда вдруг привлекла одна из висевших на стене картин. Он отдал бутылку Эльрику и подойдя ближе к картине стал пристально её рассматривать. На ней было изображено купание дриад в лесном озере: на переднем плане две дриады стояли по пояс в воде и держались за руки; на заднем плане одна дриада сидела на берегу, опустив в воду лишь ступни ног, а другая возлежала на склонившейся к самой поверхности озера ветке цветущего дерева и, задумчиво глядя куда-то в сторону, выписывала на воде круги пальцами левой руки. Однако, так напрягать зрение, как это делал сейчас Торвальд, его заставило вовсе не мастерство художника, сумевшего так живо передать всю красоту голых тел лесных обитательниц и даже не то как здорово он подобрал бледно-зелёный оттенок для их кожи, а то, что рука лежавшей на ветке дерева дриады и в самом деле двигалась, касаясь пальцами тёмной воды. Торвальд не поверил своим глазам и продолжал напряжённо всматриваться, а эта дриада вдруг подняла голову и тут же встретилась с ним взглядом. Торвальд вздрогнул и отступил на шаг от картины, и в этот момент ожили остальные дриады. Те что стояли в воде разомкнули руки и медленно повернули головы в его сторону, вперившись в Торвальда блестящими ненавистью чёрными глазами, а та что сидела на берегу теперь поднялась в полный рост и вытянув вперёд руку указывала на него пальцем. Затем, дриада, лежавшая на ветке, ловко спрыгнула в воду, почти не подняв брызг, и все вчетвером они направились к Торвальду. Объятый непривычным ему страхом он обернулся, ища поддержки у друга, но, как оказалось, гном тоже был весьма увлечён изучением живописи. Эльрик стоял у противоположной стены и неотрывно смотрел как на полотне перед ним белоснежный единорог очень натурально потрошил единственным рогом какого-то непутёвого охотника.
Тем временем, дриады уже достигли невидимой границы отделявшей их нарисованный лес от освещённой пламенем свечей комнаты и Торвальду очень сильно захотелось её покинуть, но ноги вдруг будто приросли к полу и для отступления не было никакой возможности. Торвальда прошиб холодный пот. Дриады, ставшие высокими и страшными, легко перемахнули через нижнюю планку картинной рамы оказавшись в комнате прямо перед ним и его голову заполнили их крики и пронзительный визг. Выставив вперёд руки с растопыренными когтистыми пальцами и оставляя на паркетном полу мокрые следы, они бросились на Торвальда. Он не слышал ничего кроме их визга, не видел ничего кроме их злобных чёрных глаз и чувствовал только боль от вонзающихся в тело и проникающих под кожу когтей, а потом сознание его резко провалилось в невесомую пустоту и всё вокруг разом померкло и исчезло навсегда. Впрочем, так только показалось.
Довольно-таки скоро Торвальд очнулся. Он снова лежал на спине, но в этот раз на тёплом и сухом паркетном полу, и первым что он увидел была красивая женская нога выступавшая из бокового разреза чёрного платья. Нога была обута в чёрную туфлю на невероятно длинном и остром каблуке, так что Торвальд даже испугался за сохранность паркета, но потом спохватился и чуть повернув голову увидел вторую ногу, не менее красивую чем первая, обутую в точно такую же туфлю. Переведя взгляд выше, он смог лучше рассмотреть чёрное платье с боковым разрезом и декольте, а затем увидел и всю женщину целиком. Несомненно, перед ним, хотя в данном случае лучше сказать "над ним", стояла графиня. Графиня была очень хороша собой. Белая кожа, алые губы, зелёные глаза и длинные чёрные волосы. Однако, лёжа на полу приятнее всего было любоваться её длинными стройными ножками и Торвальд снова перевёл взгляд на них.
- Вставайте уже, господа, - сказала графиня ласкающим слух голосом. - Я думаю вы успели славно вздремнуть.
Торвальд вспомнил дриад и стал шарить руками по телу, ожидая обнаружить глубокие порезы и страшные увечья, но ничего этого не было. Руки, ноги и всё остальное находилось на положенном месте. Он быстро вскочил на ноги, ощущая невероятную лёгкость в теле и слабую боль в затылке, и подошёл к картине с дриадами. Дриады тоже были на месте, никто не балакал в воде рукой, не поворачивал голову и не сверлил Торвальда ненавидящим взглядом.
- Понравилась картина? - спросила графиня самым невинным тоном.
Торвальд не ответил. Он подошёл к Эльрику - тот сидел на полу и с глупой улыбкой на разбитом лице смотрел на графиню - поднял его с пола и утвердил на ногах.
- Простите, монна, но мы тут выпили ваше вино, - извинился гном. Графиня сделала неопределённый жест рукой.
- Вино предназначалось для вас, - сказала она.
- А, ну тогда всё хорошо, - успокоился Эльрик.
- Не совсем, - не согласилась графиня и скрестила на груди руки. - Вино было отравлено.
- Вы так шутите, монна? - не поверил гном, а стоявший рядом с ним Торвальд, кажется, снова впал в странное оцепенение.
- Я говорю вполне серьёзно, - сказала графиня и улыбнулась.
"Вот и понимай её как хочешь", - подумал Эльрик. Впрочем, графиня тут же всё объяснила.
- Постараюсь не утомлять вас долгими речами, - многообещающе начала она.
Как выяснилось, две недели назад неизвестные мерзавцы, не достойные никакого сочувствия, похитили прямо из Уайверн-холла единственную дочь графини - Тессу. Похитители хранили молчание и не выдвигали никаких требований, так что всё это время графиня не знала где её дочь и что с ней. Но вот, буквально вчера, благодаря одному знакомому графини, чьё имя она не хотела бы называть из личных соображений, ей удалось узнать где похитители держат Тессу. Оставалось лишь отыскать храбрецов, которые смогли бы справедливо покарать этих разбойников, вызволить Тессу и вернуть девушку домой. В этом, то есть в поиске храбрецов, графине вызвался помочь другой её знакомый, имя которого она охотно назвала, и им оказался Матеус, обещавший лично отыскать и направить к ней Торвальда и Эльрика - знаменитейших наёмников Сноудола и близлежащих окрестностей, способных лучше чем кто бы то ни было справиться с этой спасательной миссией. А яд в вине графиня использовала только для того чтобы иметь страховку на случай отказа Торвальда и Эльрика от этого опасного предприятия, он начнёт действовать лишь двое суток спустя, а до того не причинит здоровью господ наёмников абсолютно никакого вреда. Двух дней будет вполне достаточно для похода туда и обратно, а когда господа вернутся в Уайверн-холл и приведут с собой Тессу, они сразу же смогут принять приготовленное графиней зелье противоядия.
- Мы и без яда согласились бы, предложи вы хорошую сумму, - честно признался Торвальд.
- Само собой, по возвращении сюда вместе с моей дочерью, вас будет ожидать не только противоядие, но и щедрое вознаграждение золотом, - заверила его графиня. Торвальд немного успокоился.
- Так значит вы не знаете кто они и сколько их? - спросил он.
- Нет, - покачала головой графиня, - знаю лишь где их логово.
- Э-э-э, - протянул Эльрик, - а вам не кажется, монна, что вашу дочь мог похитить тот самый знакомый, который сообщил вам где её держат и чьё имя вы нам не назвали?
- Нет, не кажется, - графиня решительно отвергла это предположение. - Я очень давно знаю этого человека и полностью ему доверяю.
- Вам видней, монна, - обиженно пробурчал гном и шмыгнул носом. Он был сильно расстроен тем, что ему не дали продемонстрировать свой дедуктивный метод во всей красе.
- Что ж, торговаться больше не о чем, - сказал Торвальд. - Когда вы назовёте нам место, мы сможем уйти и начнём подготовку к походу.
- Конечно. Это место не так далеко, - графиня протянула Торвальду свёрнутую в трубу карту, невесть откуда появившуюся в её руке. - За фермой Грена есть лес, в лесу озеро, а на озере - дом. Тесса и похитители там. Путь к озеру отмечен на карте. Кстати, что с вами случилось?
На этом они и расстались. Эльрик на прощанье согнулся в поклоне, а Торвальд лишь угрюмо кивнул головой и всю дорогу до выхода, пока они вновь шли за освещавшим им путь дворецким, его не переставали терзать странные сомненья. Что-то не понравилось ему в этой графине. Не внешний облик, разумеется. Быть может, что-то не так было в её голосе и взгляде.
Когда друзья, наконец, покинули Уайверн-холл и вышли за ворота на улицу, Торвальд был почти уверен в том, что графиня довольно-таки неумелая лгунья.
Утром следующего дня, начавшимся ближе к полудню, друзья проснулись с головной болью и острым нежеланием покидать пределы постели. Торвальд долго лежал в кровати с закрытыми глазами и стойко переносил пытку солнечными лучами, которыми небесное светило нещадно терзало его через незанавешенное окно спальни. Наконец, терпение Торвальда лопнуло. Он сел на кровати издав подобие звериного рыка и враждебно посмотрел на незанавешенное окно. Солнце, словно издеваясь, прибавило в этот момент света и жара. Торвальд снова звероподобно зарычал, отбросил в сторону одеяло и спустив ноги на тёплый ворсистый ковёр принялся натягивать штаны.
Эльрик, чья комната располагалась этажом ниже, проснулся раньше Торвальда, и разбудила его незатухающая боль из-за сломанного носа. Всё лицо горело, будто его жгло огнём, а при малейшем прикосновении к носу вся лицевая часть черепа наполнялась сильной тупой болью. Гном ворочался с боку на бок, но легче от этого не становилось, скорее наоборот. В какой-то момент Эльрику жутко захотелось вырвать проклятый нос с корнем и вышвырнуть его за окно. Неизвестно насколько отрывание носа облегчило бы страдания гнома, потому что он забыл об этом своём желании как только услышал доносившийся из кухни звук шкварчащего на сковороде масла.
Через несколько минут, Торвальд и Эльрик сидели друг напротив друга за столом в кухне, голые по пояс, босиком, в одних штанах, и ели яичницу с помидорами, запивая её холодным пивом. Сидели молча, предпочитая отложить обсуждение деталей похода на более поздний срок. Гном с интересом рассматривал татуировки в изобилии нанесённые на тело Торвальда: странного вида кресты, черепа, пентаграммы, неизвестные Эльрику руны, окровавленные ножи, а на груди - устрашающего вида воин в тяжёлых доспехах, в каждой руке держащий за волосы по две отрубленные женские головы. Торвальд не любил разговоров про свои татуировки, да кроме Эльрика их, пожалуй, мало кто и видел, но гном знал, что с каждой из них связана своя история, и у этих женщин, чьи головы держал в руках страшный воин, когда-то были имена. Впрочем, Эльрик быстро отогнал прочь все лишние мысли. Он никогда не спрашивал Торвальда о его прошлой жизни, а Торвальд, хоть и всё знал, ни разу не заговаривал с гномом о том что тот натворил в подгорном Ридвраге, и никогда не винил его в содеянном. Поэтому Эльрик просто улыбнулся, встретившись взглядом с другом, (а тот улыбнулся в ответ), и одним глотком допил своё пиво.
После первой кружки оба с удовольствием отметили про себя, что боль в голове притупилась и Эльрик, не произнося ни слова, собрал пустые кружки и по хлипкой лесенке вновь полез в подпол, чтобы зачерпнуть из бочки ещё пива.
Выпив по второй друзья обнаружили, что теперь готовы к любым свершениям.
- Самое время выходить, - сказал Торвальд. - Дорога не дальняя, к вечеру как раз вернёмся.
Гном согласно кивнул головой и снова погрузил усы в пиво.
Сборы в дорогу не заняли много времени. Торвальд одел поверх новой белой рубахи наручи и кирасу из кожи носорога. Эльрик помог ему застегнуть ремешки на спине, для чего Торвальду пришлось присесть на низкий табурет. Штаны тоже были выбраны из походного варианта - кожаные, с многослойными накладками, дававшими дополнительную защиту бёдрам и голеням. Из оружия Торвальд предпочёл обойтись одним своим верным мечом. Полюбовавшись сиянием обоюдоострого клинка, он ловко вогнал меч обратно в ножны. Эльрик ограничился тем, что на рубаху и штаны одел сверху кольчугу, доходившую ему почти до колен, а вот к вопросу выбора вооружения гном подошёл более щепетильно. Помимо своего ружья, он взял с собой два небольших топора для метания, два кинжала с костяными ручками, огромных размеров боевой топор и тяжеленный, и не менее боевой, молот. Торвальд, понимая, что топор с молотом придётся тащить ему, уговорил Эльрика выбрать из них что-нибудь одно. Гном выбрал топор. Кроме того, Эльрик уложил в свой дорожный заплечный рюкзак мешочки с порохом и пулями, огниво и четыре странного вида металлических бруска, примерно с кулак величиной, перемотанных медной проволокой. В завершении всех сборов, к Торвальду в рюкзак отправились две фляги с холодным пивом, кисет с табаком, ржаной хлеб и кусок вяленой говядины.
Дом они покинули в ту самую пору, когда летнее солнце нещадно калит землю. Обливаясь потом под тяжестью всей амуниции, Торвальд и Эльрик вышли за южную окраину Сноудола и направились на юго-восток от города, по пыльной дороге мимо развалин старого форта, прямиком на ферму толстяка Грена.
Всю дорогу до фермы Эльрик, в виде развлечения, разбивал в пыль придорожные кочки своими тяжёлыми походными ботинками с усиленными металлическими набойками носами и подошвами. Гном очень любил эти ботинки. Помимо прочих преимуществ, они заметно добавляли ему устойчивости и Эльрик признался Торвальду, что очень жалеет о том, что этих ботинок не было на нём вчера, на мосту Капитана-Героя Антанаманты, во время их битвы с эльфами. Иначе он точно бы не упал и смог бы переломать ими немало костей. Торвальд согласился с другом и тут же поделился с ним своими опасениями по поводу честности графини.
- Мне показалось, что не больно-то она и переживает за свою дочку, - сказал Торвальд. - У неё что-то другое на уме.
- Что бы там ни было, а нам предстоит с этим разобраться и получить лекарство от отравы, - отозвался Эльрик и мощным ударом ноги обратил в пыль очередную кочку. - Иного пути нет.
К счастью, вскоре гному надоело пинать кочки и он успокоился. Остаток пути до фермы прошагали молча, потея как в парилке и думая каждый о своём. Владения Грена пересекли быстро, внимательно глядя по сторонам и даже слегка ускорив шаг. Фермер числился не самым приятным типом и лишний раз встречаться с ним Торвальду и Эльрику никак не хотелось.
- Всё, хватит. Стоп машина! - потребовал гном, едва они с Торвальдом достигли опушки леса. Эльрик грузно повалился на траву, в тень ближайшего дерева и стал стаскивать с себя рюкзак. Значение слова "машина" было не очень понятно Торвальду, скорее всего оно было связано с неведомой человеку подгорной механикой, а гном в этом деле был весьма сведущ.
- Привал, - объяснил он. - Дай-ка попить, Вальдо, а то нос опять разболелся.
Торвальд снял с плеч рюкзак, тоже сел на траву, прислонившись спиной к стволу огромного кедра, и достал из рюкзака фляги с пивом, успевшие к тому времени немного нагреться. Пиво, впрочем, после совместной дегустации было признано вполне годным к употреблению. Утолив жажду, Эльрик взял у Торвальда вяленое мясо и хлеб. Используя в качестве твёрдой поверхности боевой топор, гном нарезал на нём мяса и хлеба одним из своих кинжалов. Получившуюся закуску он передал Торвальду, а потом соорудил такую же и для себя. Не описать словами, насколько это было замечательно - сидеть в тени старого кедра, пить пиво и закусывать его ржаным хлебом с вяленым мясом, устало вытирать со лба пот и со счастливой улыбкой смотреть на видневшийся вдали на фоне высокой горы Сноудол, и при этом радостно ощущать, как с каждым глотком, с каждым куском, и в сочетании с непередаваемым ароматом леса, восстанавливаются силы и укрепляется дух.
Покончив с едой и допив пиво, Торвальд и Эльрик дошли до здешнего родника, чтобы наполнить опустевшие фляги водой, а потом углубились в лес, направляясь к озеру. Сверившись пару раз с картой, друзья определили, наконец, верную дорогу и приблизительно через час вышли на широкую лесную поляну. Тут Торвальд внезапно почувствовал то же самое, что и на мосту Антанаманты минувшей ночью - баланс снова грозил соблюсти сам себя. Скоро его опасения подтвердились.
С противоположной стороны, из леса на поляну грузно выдвинулись огромные и странные создания в количестве трёх экземпляров. Сотрясая землю, они тяжело переставляли короткие и толстые лапы с большими чёрными когтями. Из их чёрных, в оранжевых пятнах, панцирей выдвигалось по три зазубренных отростка с каждой стороны, а на гладких, тоже чёрных и, казалось, безглазых мордах тварей невероятно широко разевались отвратительные белые пасти полные острых зубов. Никогда до этого момента Торвальд и Эльрик не видели ничего подобного. Твари медленно приближались угрожающе шипя и их зазубренные отростки, извиваясь змеями, со свистом рассекали воздух в то же время вырастая в длину.
Эльрик сбросил рюкзак на землю и принялся заряжать ружьё, а Торвальд крепко сжал в руках гномий боевой топор. Зазубренные извивающиеся отростки, тем временем, достигли такой длины, что тварям и не нужно было особо приближаться к жертвам, они преспокойно могли нарезать мелкими ломтиками всё живое хоть с противоположного края поляны. И тут громыхнул выстрел. Ружейный залп действительно произвёл впечатление на неведомых лесных созданий - на мгновение они остановились и перестали шипеть - однако, не нанёс им никакого видимого урона, и они тут же продолжили неспешное, но оттого не менее страшное наступление. Тогда гном, помянув какого-то подгорного бога, отбросил ружьё в сторону, и открыв рюкзак достал оттуда свои таинственные металлические бруски и огниво. Торвальд, застыв с топором в руках, с интересом наблюдал за действиями друга, позабыв про приближавшихся монстров и их зловещие отростки свистевшие уже почти над самой головой.
Взяв один брусок в руки, Эльрик чиркнул им о кремень, отчего брусок зашипел и заискрил. Не мешкая, гном быстро размахнулся и швырнул его под ноги наступавшим тварям. Те, снова на несколько секунд, остановились и немного прикрыв пасти с любопытством уставились, если так можно сказать про того у кого нет глаз, на искрившую и дымившую внизу штуковину. Однако, перестав извергать фонтан искр и наделав много дыма, брусок пару раз фыркнул и больше уже ничем не мог их заинтересовать. Гном помянул другого подгорного бога и чиркнув о кремень вторым бруском, бросил его в том же направлении что и первый. На этот раз эффект был именно тот на который и рассчитывал Эльрик. Громыхнул оглушительный взрыв и ярко полыхнуло пламя. Мокрые от пота лица Торвальда и Эльрика обдало сильным порывом ветра, а одна из тварей противно заверещала, но, как вскоре выяснилось, сделала она так скорее всего от неожиданности и лёгкого испуга, потому что когда рассеялся дым зловеще шипящие существа продолжили наступление в полном составе.
- Пробовать топоры и кинжалы, думаю, не стоит, - в растерянности пробормотал гном.
- Мы говорили об этом, Эл, помнишь? - сказал вдруг Торвальд, не отрывая взгляда от ужасной разверстой пасти нацеленной прямо на него. - Однажды нам придётся заплатить за свои грехи. Не думаешь, что момент настал?
- Нет, Вальдо! - воскликнул гном, пытаясь перекричать наполнивший воздух жуткий свист от беспорядочно извивавшихся и вращавшихся над головой зазубренных отростков. - Давай поживём ещё немного, сегодня такой прекрасный день!
Торвальд усмехнулся. Он отбросил в траву боевой топор, снял с плеч и отправил следом походный рюкзак. Избавившись и от своего меча, он встал скрестив руки на груди, склонил голову и прошептал слова древнего заклинания, а затем резко раскинул руки в стороны. В ту же секунду воздух сотрясся от чудовищного раската грома, поднялся ветер и солнце заслонили тучи. Твари перестали шипеть и, насколько позволял панцирь, задрали головы к небу. А потом пространство вокруг стоявшего с воздетыми руками Торвальда начало с треском рваться в клочья, и из появлявшихся чёрных разрывов на поляну с гулом вырывались огненные смерчи и пепельные вихри. Туча серого пепла объяла Торвальда и скрыла его из вида, а когда она рассеялась Торвальд стоял на поляне облачённый в доспехи из застывшей крови Древних Богов. Доспехи излучали чистую ярость и вселяли в сердца смотрящих ни них первобытный ужас. Они переливались чёрным, красным и фиолетовым цветами. Они были наполнены космической тьмой и были прозрачны как лунный свет. Из яркого сияния в руках Торвальда появился огромный призрачный двуручный меч, почти не видный глазу, и по его прозрачному длинному клинку струилось потустороннее голубое пламя. Торвальд, и без того высокий и широкоплечий, теперь стал просто громадным. То место на шлеме, где должны были быть прорези для глаз, полыхало ярким огнём, а из-под забрала, в такт учащённому дыханию, с шумом вырывались клубы чёрного дыма. Держа меч одной рукой, параллельно земле, и отведя его в сторону, Торвальд двинулся к застывшим на месте тварям. Те вдруг быстро втянули свои зазубренные отростки обратно в панцирь и стали пятиться к лесу. Воздух над поляной наполнился ужасающим гулом, и Эльрик, наблюдая как из наплечников и наручей Торвальда с лязгом выдвинулись острые чёрные шипы, затрясся от страха и упал на колени. Последним что он видел, перед тем как его взор помутнел и заполнился мраком, было то как Торвальд приблизился к одной из тварей и описав мечом круг над головой отрубил ей лапу. Издав протяжный писк, тварь беспомощно завалилась на бок.
На другом конце континента, на берегу широкой реки пробудился от сна старый, убелённый сединами воин. Он лежал на траве, закутавшись в тёмно-красный плащ, но вдруг резко поднялся, принимая сидячее положение, и стал напряжённо всматриваться в плывущие над горизонтом клочья белых облаков, наблюдая то, чего обычный глаз никогда не заметит. Неподалёку от старого воина едва теплились угли погасшего костра, а рядом с кострищем стоял большой покрытый сажей и копотью котелок, с торчавшими из него шестью ложками. В стороне, возле леса, отдыхали и мирно щипали траву свободные от тяжёлой сбруи кони, а пятеро воинов спали, закутавшись в плащи, по другую сторону от потухшего костра. Один из них вдруг поднял голову и увидел, что Мастер не спит и неотрывно следит за облаками над горизонтом. Воин, - он был одет в одни только штаны и всё его тело пестрело от чёрных и красных татуировок в виде черепов, пентаграмм, отрубленных женских голов, и девушек сгоравших заживо на костре, с искажёнными болью и отчаянием лицами, - освободился от плаща и осторожно подкрался поближе к Мастеру. Он присел на корточки рядом с ним и хранил молчание, не смея прерывать бдение Мастера своим разговором. Наконец, Мастер закрыл глаза, а когда снова открыл их то повернул голову к сидевшему рядом с ним воину и тот сильно удивился, узрев сколько печали и сострадания было в глазах старика.
- Я чувствую нашего брата, - тихо сказал Мастер слабым голосом. - Он призвал доспехи.
- Далеко отсюда? - спросил его воин.
- Очень далеко, - ответил Мастер.
- Когда мы найдём Отступника, я лично перережу ему глотку, - с ненавистью в голосе заявил воин.
- Что за варварство! - Мастер нахмурил брови. - Он всё ещё наш брат, несмотря ни на что. Мы должны справедливо судить его и заживо предать очищающему огню. Буди братьев, помолимся за его душу.
Мастер отбросил плащ и встал, выпрямившись во весь свой исполинский рост. На его совсем не дряхлом теле не было ни единого живого места. От шеи и до ступней ног оно всё было красно-чёрным от татуировок.
Эльрик пришёл в себя и обнаружил, что сидит на коленях и смотрит в землю перед собой. Подняв голову, он увидел, что две лесные твари лежат на поляне с разбитыми панцирями и отсечёнными нижними конечностями, а из их жутких на вид ран всё ещё бьют фонтанчики оранжевой крови. Третью тварь, завалившуюся на спину и слабо мычащую, Торвальд яростно рубил мечом сжимая рукоять обеими руками. Прорубив и искорёжив весь панцирь, он отбросил в сторону меч, который тут же исчез в яркой вспышке ослепительно белого света, и кулаками принялся выбивать зубы уже мёртвому, на тот момент, порождению леса. Эльрик знал, что сейчас лучше держаться от друга подальше. Выбив твари все передние зубы и сломав нижнюю челюсть, Торвальд не удовлетворился этим и обхватив голову поверженного монстра руками, он с противным хрустом оторвал её от туловища вырвав вместе с ней и кусок чего-то, что отдалённо напоминало часть позвоночника. Торвальда обдало фонтаном оранжевой крови, но, с резким шипением, кровь тут же испарилась с поверхности доспехов. Мощным пинком отправив оторванную голову в чащу леса, Торвальд упал на колени и подняв голову к небу издал вопль от которого кровь стыла в жилах. И сразу же после этого элементы страшных доспехов стали отрываться от него и исчезать в изрыгающих пламя, гудящих разрывах пространства. Последним отцепился и скрылся в небытие шлем. Разрывы захлопнулись, гул стих. Тучи исчезли и солнце вновь обратило свой взор на поляну. Там, на выжженной огнём из другого мира земле, поодаль от трёх изуродованных трупов неизвестных созданий, сидел весь перемазанный сажей, пахнущий дымом и холодной сталью Торвальд.
- Это было невероятно, Вальдо! - восхищённо воскликнул Эльрик, приблизившись к другу и похлопав его по плечу. - Только вот, обязательно было устраивать эту драму в конце?
- Я подумал, что так будет эффектнее, - улыбаясь ответил Торвальд.
- Ну да, что-то эдакое было в том вопле, - посмеиваясь согласился гном. - Пожалуй, ты тут надолго всю живность распугал.
Посмеявшись, попив родниковой воды из фляги и ополоснув ею лица, друзья осмотрели почерневшую землю на поляне и обугленные вдоль её края стволы деревьев. Опасности возгорания не было. Потом они задержались ненадолго возле истерзанных и источавших мерзкое зловоние останков лесных тварей, и, подобрав своё снаряжение, снова вошли в притихший лес, намереваясь как можно скорее достичь берега озера.
Озеро оказалось даже ближе чем они думали. Оно было очень большое и уходя к горизонту разливалось вширь так, что не было видно никаких признаков дальнего берега. Водная гладь была сейчас абсолютно спокойна и неподвижна, и в ней, как в зеркале, отражалась гряда скал со снежными вершинами, возвышавшаяся за лесом над правым берегом. Остров и стоявший на нём дом с поросшей зелёным мхом крышей и стенами были хорошо видны с берега на котором переминались с ноги на ногу Торвальд и Эльрик, но добраться туда вплавь, а иного варианта не предвиделось, по силам было, пожалуй, только человеку.
Посовещавшись, друзья решили, что Торвальд доплывёт до острова, оценит обстановку и спасёт девушку из рук похитителей, а оставшийся на берегу Эльрик, в случае надобности, прикроет их отступление ружейным огнём.
Только Торвальд принялся стягивать сапоги, как над озером вдруг поднялся густой туман, скрывший из виду и сам остров, и стоявший на нём дом. Пока Торвальд стоял в одном сапоге и раздумывал, стоит ли пускаться в опасное плавание при новых обстоятельствах, к берегу из тумана выплыла пустая лодка без вёсел и шаркнув днищем по отмели, бесшумно уткнулась носом в поросший травой невысокий берег. Торвальд и Эльрик переглянулись. Ясно было, что они непременно должны были сесть в эту лодку и направиться к острову, но именно из-за этого садиться в неё не очень-то сильно хотелось. Однако, сейчас этот путь выглядел единственно возможным. Торвальд натянул свой сапог обратно на ногу и вместе с Эльриком они осторожно вошли в лодку.
Не успели они присесть, как лодка резко дёрнулась, снимаясь с отмели, и, развернувшись на месте, легла на обратный курс. Торвальд и Эльрик чувствовали себя весьма неуютно сидя в этой самодвижущейся посудине, и сжимая в руках оружие смотрели по сторонам во все глаза. Туман понемногу рассеивался, но остров всё ещё был скрыт от них, и тут в днище лодки что-то ударилось. Торвальд выглянул за борт и увидел под водой рядом с лодкой нечто человекообразное, чешуйчатое и белесое, имевшее перепонки между необычайно длинными пальцами на руках и ногах. Это нечто плыло почти у самой поверхности и с интересом смотрело на Торвальда большими выпученными глазами. Существо беззвучно открывало лишённый зубов рот, смыкая и размыкая уродливые рыбьи губы. Торвальд отодвинулся подальше от борта и сообщил Эльрику, что лучше не смотреть в воду.
Когда лодка пристала к острову, туман полностью рассеялся, и друзья увидели поджидавшую их на берегу красивую девушку в простом белом платье. Высадившись и подойдя ближе к ней, они заметили поразительное внешнее сходство девушки с графиней из Уайверн-холла. Только в отличие от графини у неё были не чёрные, а рыжие волосы, и глаза у этой девушки различались цветом: правый глаз был карим, а левый - голубым. Торвальд знал что означает такое различие и не удивлялся теперь ни встреченным в лесу тварям, ни самодвижущейся лодке, ни внезапно появляющемуся и исчезающему туману над озером.
- Ну, кто вы такие и зачем убили моих стражей? - спросила Тесса, а это была именно она, голосом в котором присутствовали нотки негодования. Она скрестила на груди руки и, нахмурившись, направила строгий взгляд на Торвальда. Торвальд ничего не ответил и молча смотрел на неё сверху вниз, держа на плече гномий боевой топор.
- Эти твари, то есть твои стражники, напали на нас, так что мы должны были защищаться, - объяснил гном.
- Напали? - искренне удивилась Тесса и перевела строгий взгляд на Эльрика. Теперь уже она смотрела на собеседника сверху вниз. - Да они в жизни ни одному живому существу не сделали ничего плохого!
На глазах у Тессы выступили слёзы.
- Они поставлены там чтоб отпугивать тех, кого посылает за мной моя мать, и ни разу они ни на кого не нападали, - сказала девушка, поджала губы и шмыгнула носом. Гном машинально повторил за ней и тоже шмыгнул носом.
Тесса сменила взгляд со строгого на сострадательный и присмотрелась к цветущим синякам на лицах Эльрика и Торвальда.
- Кто это вас так? - обеспокоенно спросила она.
- Да никто, пустяки, - ответил Эльрик и небрежно махнул рукой.
- Болит? - Тесса указала пальцем на распухший нос гнома.
- Ага, - подтвердил гном.
- Пойдёмте в дом, - пригласила Тесса. - Я сделаю примочки и отвар - он снимет боль.
- Постой-ка, - вступил в разговор Торвальд. - Ты знаешь кто я такой?
Тесса пристально посмотрела на него, потом сделала шаг вперёд и встала перед Торвальдом уткнув в бока сжатые в кулаки руки.
- Конечно, знаю, - сказала она и обворожительно улыбнулась. - Все ведьмы Старвуда и Полесья знают кто ты такой.
- И зная об этом, ты, ведьма, приглашаешь Палача в свой дом и думаешь, что он будет пить твой отвар для снятия боли? - теперь уже Торвальд улыбнулся, тоже вполне себе обворожительно, но взгляд его оставался суровым и хмурым. Тесса усмехнулась.
- Поверь, многие из нас хотят твоей смерти, но не я. - Сказала она и насмешливо добавила, - к тому же, я слышала, что Палач стал Отступником, и теперь прячется в лесах от своих братьев, совсем как мы.
Они стояли напротив друг друга и соревновались в том кто кого пересмотрит. Впрочем, вскоре у Тессы затекла шея, потому что она хоть и была высокого роста, но всё же макушка её головы едва доходила Торвальду до плеч, и Тесса вынуждена была смотреть на него высоко задирая голову вверх, так что она махнула рукой и развернувшись пошла к дому.
- Хотите стоять тут до ночи - стойте, - обернувшись, сказала она и скрылась в доме, оставив дверь открытой настежь.
Эльрик посмотрел на Торвальда, тот только пожал плечами, и они направились вслед за Тессой.