'Страх, сводящий с ума и не выпускающий из цепких лап. Неспособность думать не о чём, не возвращаясь к мысли о нём. И когда тебе кажется, что ты сумел, научился, смог отвлечься, он снова накрывает тебя и становится хуже. Ощущение, что ты среди ночи карабкаешься из узкой и тёмной ямы в которой свет наверху подобно воспоминанию о прошлом мироощущении, мироощущении без страха, и чем ближе тебе удалось подтянуться к нему тем больнее тебе падать. И с каждым падением отчаянье возрастает, а силы убывают. И лишь мысли о победах дают силы и уверенность. Ничто так не вдохновляет как мысли о том, что ты уже сделал, казавшееся тебе невозможным.
Лёгкие болят от частого и глубокого дыхания, доведённое до предела нервное состояние, начинает проявляться физически: дрожащие руки, дёргающееся левое веко, содрогающиеся волны по всему телу. Не знаю, надолго ли меня ещё хватит, каждый шаг по колено в воде сильнейшей усталостью отдаётся в бёдрах. Мне уже дважды сводило ноги. В глазах плывёт, а я всё равно тащусь за неумолимой спиной Барса. Но и ему не по себе. Я чувствую, что заболею, обязательно заболею: воспалением лёгких, экзотическим гриппом или малярией. Если мне суждено умереть, как бы я хотел умереть от них лёжа в сухой тёплой кровати. Ад может наступить и при жизни.
Барс остановился, до него было метров пять. Но мне казалось, что я плёлся к нему вечность.
- Думаешь, мы ходим кругами?'
Холодный ветер остужал горящие вспотевшие лица. Барс и Лутос уже давно не бежали и даже не шли, а с болью переставляли уставшие ноги, они медленно плелись в неизвестном направлении. Барс шедший впереди и с уверенностью указывающий направление не мог даже представить где они могут находиться. Лутос начал склоняться к тому, что они уже полностью потеряли направления и уже несколько часов ходят кругами. Но спрашивать об этом у Барса даже не пытался: в то, что они заблудились, он не признается, а в то, что всё в порядке Лутос сам не поверит.
- Нет! мы не ходим кругами,- ответил, поймав на себе вопросительный взгляд, Барс во время заминки при выборе очередного направления.
- А я этого и не говорил.
- Дождя нет, а уровень воды поднимается, о чём это тебе говорит?
-О том, что мы в ж.... И ещё я устал, замёрз и хочу есть.
-Нет! Идиот - это говорит о том, что мы здесь ещё не были, а значит, мы не ходим кругами и я не заблудился.
В том, что они не ходят кругами, Барс так и не убедил, а вот уровень воды часа через полтора дошёл почти до пояса, и двигаться стало почти невозможно.
-Барс, а ты плавать умеешь?
- Только с кругом.
Но менялся не только уровень воды деревья стояли менее плотно и ветки у них росли только ближе к макушкам. Их окружали лишь голые стволы деревьев. Вода здесь стала ещё непроглядней, и они начали бояться неизвестности у них под ногами. От нестерпимого холода немело всё тело, и даже постоянное движение уже не могло согреть их.
-Может, вернёмся и попробуем это обойти?- дрожащим голосом спросил Лутос.
-А с чего ты взял, что здесь опасней, чем в обход?
- Предчувствие.
Между стволов деревьев замаячил какой-то торчащий из воды холм, на нём прижавшись к дереву, застыло чьё-то неподвижное тело.
- Хотя ты прав предчувствие могучий фактор - неожиданно сказал Барс, снимая с груди автомат.
- Барс там кто-то есть, может, ещё жив?
- Ну, это сомнительно, показывая дрожащей рукой на верхушки деревьев, ответил Барс.
В пол сотне метров от них над холмом с массивных веток свисали четыре повешенных тела. Лутос увидев их, невольно попятился назад, снимая с плеча автомат. Отщёлкнул предохранитель и передёрнул затвор.
- Ты это слышал?
- Что?! - отчаянно спросил он.
- Всплеск, кажется, в воде кто-то есть!
- Хватит меня пугать, я и так схожу с ума от страха, - навзрыд прокричал Лутос, тщетно вглядываясь в окружавшую его чуть колеблющуюся гладь тёмно-зелёной воды.
Барс хотел что-то ответить, но не успел, что-то сбило его с ног и утащило под воду. Лутос дёрнулся к нему, но на него навалилась какая-то тяжесть так, что он еле устоял на ногах. Что-то мерзкое сдавило шею. Он даже не сразу понял, что кто-то запрыгнул на его спину и пытается задушить. Резкий удар выбил автомат из ослабших рук и он с плеском исчез в мутной воде. Потеряв равновесие, Лутос всё же успел схватиться за ствол дерева и сумел остаться на ногах. "Пистолет" - мелькнуло уже в темнеющем сознании. Схватив из-за пояса пистолет, он наотмашь ударил за спину, над левым плечом. Удар пришёлся во что-то мягкое, хватка, душившая его, чуть ослабла. Он ударил ещё и ещё - хватка слабела. Резко развернувшись к стволу дерева, Лутос оттолкнувшись обеими ногами, ударился об него спиной - удар, что-то смягчило. Груз, давивший сверху, спал, но дышать всё ещё было тяжело. Рывками, вдыхая воздух, Лутос привёл пистолет в боевую готовность. Существо вынырнуло в десятки метров от него. Маленькая, зелёная, человекоподобная тварь с худощавыми длинными руками. Разбитая озлобленная морда уставилась на него. -С-сука, - выдавил Лутос и спустил курок. Пуля, очертив в воздухе огненный круг, с плеском прошла мимо. Тварь запоздало хотела нырнуть, но следующие две прошили её навылет.
Сердце Лутоса бешено колотилось, голова раскалывалась, в глазах и в сознании всё плыло. Он огляделся в поисках Барса и остолбенел. Барс прижав одной рукой такую же тварь к стволу дерева второй ритмично бил её в голову, каждый удар сопровождался тёмными густыми каплями отлетавшими вслед движения руки. Вторая такая же тварь сидела у него на шее и растерянно то колотила его по голове, то снова принималась душить. Барс же при этом то орал то шипел. Лутос, шатаясь на ватных ногах, подошёл к нему.
- Замри!- что было сил, заорал он, когда до Барса оставалось метра три. Барс замер с занесённой для удара рукой и как мог, втянул шею. Пуля вошла точно в цель и обезглавленная тварь безвольно упала в воду. Барс, ощутив лёгкость, продолжил удар. Морда твари почти потеряла форму, но он не мог остановиться. В агонии безумства он хотел убивать! Выстрел заложил ему уши, а адреналин притупил ощущение усталости и боли, поэтому всё происходящее им воспринималось отрешённо. Лишившись сил он отпустил полуживое тело и обхватив ствол дерева тяжело дышал. Подошёл Лутос, но он его не заметил, раздался выстрел, но его шум достиг сознания как-то издалека. Его тело даже рефлекторно не отреагировало на резкий звук.
Прошло минуты три, прежде чем они хотя бы немного отдышались и начали что-то соображать. Первым делом выловили утонувшие автоматы.
-Как думаешь, работают? - спросил Лутос.
Барс спустил курок, одиночная пуля с грохотом выстрела ушла за верхушки деревьев.
- Смотри там кто-то живой,- прошептал Лутос, указывая в сторону холма.
Несмотря на вялые протесты Барса, они залезли на холм. Кем-то живым была седая женщина, её лицо и глаза выдавали безумие. Она была непросто напугана, она сошла с ума от страха. И это безумство как эпидемия заражало любого, кто смотрел на неё. И чувствуя это они инстинктивно смотрели сквозь, неё в страхе встретиться с одержимым взглядом.
Лутос подошёл к ней, она резко бросилась к нему, вцепившись в ногу. Лутос от неожиданности отшатнулся и вскрикнул. Барс вскинул автомат, но, боясь задеть друга не выстрелил.
- Не стреляй, не стреляй, - заорал Лутос, инстинктивно закрывая е руками- она просто напугана!
- Неужели не видишь это та же ведьма, что чуть не убила тебя!
- Нет! Она просто напугана ... просто напугана...
Они шли из последних сил. Безумная, вцепившись в руку Лутоса, почти не на что не реагировала, казалось, она даже не чувствует усталости. Уровень воды начал резко спадать и вскоре они уже плелись по твердой земле. Подувший ветер пробирал насквозь промокшие тела судорогой холода. Барсу очень хотелось присесть, он чувствовал сильную усталость и головокружение, но понимал, что если они остановятся, то окончательно замёрзнут, и поэтому гнал всех вперёд. Воды уже не было, но земля была сырой, и костёр развести всё равно бы не получилось.
- Мы почти дошли, давай!- заорал на безвольно облокотившегося на дерево, Лутоса.
- Куда? - обречённо спросил тот, но Барс ему не ответил.
Из последних сил они вышли к дачному посёлку. Вокруг было тихо и безлюдно, где-то вдалеке над крышами домов тянулась пелена дыма. Усталость и холод окончательно победили осторожность и страх. Барс повёл их к ближайшему же дому, и с ходу разбив окно, влез внутрь. Лутос от усталости невольно сел перед разбитым окном и не в силах встать, не чувствуя онемевшее тело, дико дрожал от холода. Безумная, так и не выпустив его руки присела рядом.
- Ну что ты медлишь, заползай?- кричал сверху стоявший в окне Барс.
"Не могу" хотел ответить Лутос, но дрожащие губы лишь безмолвно пошевелились. Окно начало терять очертание, боль и усталость прошли, и серая пелена неба охватила весь взор, но вскоре и она начала тускнеть. Слух наполнили какие-то крики, но и они быстро утихли, сменившись полной тишиной.
В сознание Лутос пришёл от резкой боли во всём теле, в ушах стоял треск. Он закричал. Перед глазами всё плыло, боль медленно отступала, но треск не прекращался. Чуть придя в себя, он осознал, что это трещат дрова в печке, а сам он укутанный одеялами лежит в углу слабо освещённой комнаты. Безумная склонилась над ним и на мгновенье ему померещилась изуродованная водой ведьма, он завизжал, откинув её в сторону.
- Ты в порядке? - раздался голос Барса.
- Нет! - хрипло ответил Лутос и застонал.
- Ну, ты как барышня чуть, что в обморок. А я таскай тебя, укутывай, ещё с бабой твоей мучайся.
Лутос попытался приподняться, голова кружилась, его бил озноб. Безумная не выпускала его руки и отрешённо смотрела на огонь в печке. Барс сидел на полу напротив, облокотившись спиной о стену и сжимая в руках автомат. На нём была форма советского офицера годов 80-ых.
- Что за..?
- Надо же было во что-то переодеться. Одежда промокла. .. Кстати я нашёл вполне сносные консервы, сухофрукты, варенье и мёд.
- Нет я не .. . - Лутос попытался встать, но безумная его держала - да погоди ты! - попытался он отдёрнуть её руку, но она закричала и в страхе уставилась на него.
- Мы в ответе за того кого приручили, - усмехнулся Барс.
- Пошёл ты! .. Лучше подержи её, мне в туалет надо.
После недолгого сопротивления, она вцепилась в руку Барса и Лутос, шатаясь, вышел за дверь.
- Я надеюсь он не на долго потому, что ты меня уже утомила - обратился Барс к молчаливому собеседнику и не дождавшись не какой реакции продолжил - нет, ну я его где-то понимаю, я то же люблю животных... Тут Барс осёкся его взгляд резанул золотой кулон свисавший с её шее, он видел его раньше, резко схватив её правую руку он взглянул на обручальное кольцо. Охватив обеими ладонями лицо женщины, он заглянул в её глаза, сквозь пелену безумства он всё же смог узнать этот взгляд. "Прости" еле слышно прошептал он и задрожал.
Когда вернулся Лутос, Барс уже немного успокоился. Он твёрдо решил ничего ему не говорить.
- Вы поладили? Это хорошо, потому что меня она уже бесит!
- Это Марина! - невольно вырвалось у Барса.
Прошло уже не меньше часа. Марина, накрытая одеялом, спала в углу, изредка передёргиваясь во сне. Молодые люди молча сидели перед огнём. Страх сменился ненавистью. Глубокое чувство жалости терзало оба сердца. Лутос изредка бросал взгляд на спящую, и не в силах справиться с собой вновь отводил взгляд. Он не мог понять, как Барс мог рассмотреть в этой поседевшей, грязной, исцарапанной, безумной женщине ту красавицу, которая всего несколько дней назад одним своим смехом очаровывала сердца. Она не имела ничего общего с той. Нечто прекрасное, что трогает душу и скрашивает монотонность жизни, было растоптано в грязи. Они долго не могли уснуть, избегая взгляды, друг друга они молча думали о своём.
Солнце уже давно взошло, но комната где сидел Лутос, не имела окон и солнечные лучи в неё не попадали. Барс оставив его присматривать за Мариной вышел осмотреться. "Осмотреться" и "присматривать" - эти два слова сказанные им перед уходом занимали все мысли Лутоса. Что значит "осмотреться" и как он себе представляет нужно "присматривать" за Мариной. Лутос зарядил последние патроны в пистолет - их было восемь.
После всего пережитого вчера ему было приятно лежать в сухой тёплой комнате. Усталость сменилась вялой болью в перетружденных мышцах по всему телу и особенно в ногах. "Как же хорошо мне теперь" - думал он - "лишь тяжкий камень на душе, сгусток страха и душевных мук. Как давит он меня сейчас. Ах, если бы не было его, если бы всё было, как раньше как был бы я безраздельно счастлив. Если бы я проснулся от этого кошмара... . Я понял, что за счастье просто жить и в этом главный смысл..." Недалёкий грохот очереди выстрелов выдернул его из состояния полудремоты. Затравленно оглядываясь, как будто глухие стены замкнутой едва освещённой комнаты могли дать ему какой-то ответ, он напряг слух. Стрельба продолжала грохотать с пугающей интенсивностью, отгоняя последнею надежду о случайности.
Марина не реагировала на грохот и лишь пустыми отрешёнными глазами, прижавшись спиной к ещё не остывшей печке, и обхватив согнутые колени руками, смотрела в стену. Но как только в канонаду выстрелов влился еле различимый, нарастающий вой она резко переменилась. Глаза налились чудовищным страхом, тело судорожно изогнулось. Она неестественно закричала и кинулась на Лутоса. На Лутоса вой не произвёл, совсем ни какого впечатления, но вид и крики Марины по-настоящему пугали. Так пугается человек при виде самого невидимого страха когда, ещё не видя опасности, читает его во взгляде другого. И это чувство действительно сильно, потому что источник его неизвестен, оно суеверно оттого, что разум не может толком смягчить его, не видя причины и от того предполагая наихудшее.
Когда Марина кинулась к нему, он от неожиданности отдёрнулся и ударился головой о стену. Она же уткнулась в его плечо лицом и закрылась руками. Раздался сдавленный протяжный стон. Она очень сильно дрожала, часто-часто сотрясаясь всем телом. Испуг, нахлынувший под впечатлением от такой реакции, чуть отступил. Тем временем грохот выстрелов достиг апогеи и заглушая вой в грохот влился другой шум и даже человеку далёкому от оружья стало бы ясно, что стрелять начали из совсем другого калибра.
"Барс!"- в ужасе подумал Лутос.
Он хотел вернуться почти сразу, как только вышел на улицу, вся его идея "осмотреться" под нажимом нарастающего чувства тревоги казалось ему всё более бессмысленной, но желание быть верным себе заставило его бесцельно бродить ещё около получаса. Решив, что он уже достаточно всё "осмотрел", он в той же неясности - куда им идти дальше направился обратно. Резкий порыв ветра донёс еле различимые звуки. Странное неведомое ранее состояние охватила Барса. Время изменило свой привычный ход, и он остолбенел.
- ..ось ..омат..- донеслось от куда-то из далека.
- рось! - раздалось уже громче, слышались ещё голоса, но их было не разобрать.
- Брось автомат, - услышал он чей-то голос из-за спины.
В изумлении, как будто в этом голосе было что-то неестественное, Барс обернулся. Взмыленный мужчина средних лет, в форме МВД наставив на него автомат, нервно стоял в десяти метрах от него и продолжал кричать "Брось!". Ещё двое стояли чуть дальше за его спиной, один из них смотрел на него через прицел. Барс расплылся в счастливой улыбке.
Брось! - уже менее нервно прокричал милиционер.
Барс, выйдя из оцепенения, отбросил в сторону автомат. Милиционеры, суетливо надев на него наручники, повели за собой. Барс же пребывал в счастливейшем состоянии нашедшего на него ощущения безопасности. Ему казалось, что, попав к этим людям в форме, он как потерпевший кораблекрушение и выбившийся из сил пловец, ощутивший под ногами что-то твёрдое, и хотя ещё не может определить то ли это берег большого материка то ли безлюдный остров, чувствует, что спасён. В любом случае никогда ещё он не испытывал и вряд ли испытает такую любовь к форме.
Лица людей в форме были весьма серьёзны, но Барс не мог не улыбаться, находясь в безграничной эйфории счастья, он не мог реагировать иначе.
-Ты кто?
- Я да .. спасибо .. спасибо.
- Откуда автомат?
- Дошли да! Слава Богу. .. да спасибо.
- Документы есть?
- Дошли.
- Во имбецил, а!
Эмоционально невпопад Барс продолжал бормотать, не обращая внимания ни на вопросы, ни на то что надев ему на заломанные за спину руки наручники ведут куда-то.
- Ты меня слышишь? - тряс его за плечё милиционер - ты здесь один?
Барс, в миг, выйдя из своего состояния изменился в лице.
- Лутос .. нет .. там Марина, Лутос им нужна помощь .. их нужно забрать.- интенсивно задёргал плечом и скованными руками в сторону дома.
Милиционеры пришедшие в лёгкое замешательство от резкой перемены произошедшей с задержанным окончательно убедились в его невменяемости.
- Они вооружены?
- Что?.. там, они, там .. им помощь нужна.
- Куда!
Милиционеры, потеряв терпение, с силой начали толкать Барса.
-Мы за ними вернёмся.
-Ага, тебя только отведём и вернёмся.
- Пошёл! - грубо толкнули его в спину прикладом.
Они вышли на асфальтированную дорогу и дальше уже шли по ней. Впереди в пол сотне метров перегородив дорогу, стоял БТР, вокруг него толпилось много вооружённых людей в военной форме.
Лутос попытался резко встать, но Марина вцепилась ему в руку и часто-часто замотала головой. В её глазах помимо страха ему впервые за последнее время показалось, что он увидел какое-то сознание.
- Там... я должен...не бойся, - он тяжело дышал, переполнявшие эмоции кидали его из одного настроя - бежать на помощь Барсу, в другое.
Он задрожал, попытался её успокоить, но она не замечала его попыток. Тогда он в злобе с силой оттолкнул её в сторону. Она упала и не двигаясь подняла на него взгляд. В её глазах Лутосу, показалась, была мольба и страх, тёмные дорожки слёз потекли по изящному лицу.
"Она пришла в себя" - подумал Лутос, сердце его сжалось, он хотел её успокоить, но побоялся расплакаться.
-Мы скоро, -давящим рыдание голосом, сказал он протягивая ей пистолет - возьми.
Марина с какой-то неуместной торжественностью, взяла двумя руками пистолет. Лутос смахнув грязной рукой слёзы, помедлил уходить. Ему очень хотелось, что бы она посмотрела на него, но она смотрела на свои руки и не поднимала взгляда.
Лутос уверенно вышел из комнаты. Последние несколько минут его рассудок не воспринимал сухого треска выстрелов, не придавая этому значения, но как только он вышел из комнаты, звуки выстрелов заняли всё его внимание. Уверенность пропала. Он выпрыгнул в окно, и небрежно, перехватив казавшийся ему теперь бесполезным автомат, прижался к земле. Очереди выстрелов слышались, где-то недалеко впереди, но вдруг в этот шум резко обрывая саму реальность происходящего, ворвался одиночный выстрел откуда-то совсем близко из-за спины. И ещё задолго до того как разум осознал его, отреагировала плоть, казалось доведённая до самой крайности предела, она показала, что такое предел. Взмокшее от волнения тело взмокло ещё сильнее, дрожь в конечностях усилилась, набрав запредельную амплитуду, и даже самое простое движение уже давалось с огромным трудом. Подсознание отреагировало быстрее разума, ему не требовалось ни каких больше сигналов, ему не требовалось ни объяснений, ни ответов для него не было надежды. Но Лутосу всё это было необходимо и он, забыв обо всём кроме выстрела, кинулся к окну. В неумелой попытке забраться в разбитое окно он вместе с рамой и осколками стекла выпал обратно. Издав беспомощный вскрик, он не чувствуя боли в порезанных руках откинул в сторону обломки рамы и мешавший ему автомат вновь полез в окно.
Распахнув дверь, он остолбенел, слабый свет осветил комнату посреди которой, закинув назад голову, лежала Марина. Её стройное тело лежало без движений, хрупкая рука безвольно охватывала пистолет. Лутос хотел взглянуть в её лицо, но лица не было, всюду была кровь которая продолжала прибывать. В отчаянном крике, который ещё никогда не издавал, Лутос весь содрогнулся. Упав на грязный пол, схватил ещё тёплые руки, откинув в сторону проклятый пистолет, он прижал их к лицу и зарыдал так, как не рыдал ни когда да же в детстве. Всё это он делал не осознано, рассудок даже казалось убедившись в произошедшей трагедии, отказывался верить пока не получит объяснение почему. Чувство необычайной жалости и тяжкого горя охватило Лутоса, но тут его взгляд скользнул по бесформенной голове, и чувство омерзения и страха заставило его, выпустив её руки, отползти к двери. Опустив глаза, он зарыдал с новой силой, он рыдал из жалости, жалости к Марине, но ещё больше он рыдал из жалости к себе, и постепенно затихая, уходил в себя.
Запах крови наполнял комнату, Лутоса вывернуло. В глазах плыло то ли от слёз, то ли от тускнеющего сознания. Голова была как в тесках, мыслей не было вовсе. Его вывернуло снова. Ему очень захотелось выйти на улицу. Он хотел взглянуть на Марину ещё раз, но не решился. Выползая из комнаты, он наткнулся на взведённый пистолет, передёрнувшись, он машинально взял его с собой.
Лутос лежал на земле и задавленно стонал. В его голове мелькнула мысль оборвать невыносимое мученье и он, сжав побелевшей рукой пистолет, приставил его к виску.
"Сейчас, сейчас"- думал он, и от этой мысли становилось легче. Но вдруг ему показалось, что он вновь чувствует запах крови, и картина бесформенной запрокинутой головы Марины встала перед глазами. Омерзение и страх пересилили мысли о суициде, и он хныкая подобрал автомат и шатаясь пошёл прочь. Ему хотелось упасть и не двигаться, но желание уйти подальше от преследующего его запаха пересиливало всё.
Он шёл и шёл, не воспринимая окружающий мир. Он прошёл уже несколько домов лёгкий ветер дул в лицо, но ему всё равно казалось, что он чувствует этот запах. Обходя очередной дом, он остановился, отперевшись о стену, не в силах больше пошевелиться. Молниеносный удар в поясницу перетряхнул его, и он медленно упал на колени. На белой кирпичной стене чуть ниже лица стекало тёмное пятно. Резкая жгучая боль согнула Лутоса.
" Что это? Чья это кровь? В меня стреляли? Я умираю?!!- безумной волной скакали мысли в голове Лутоса. Он повалился на спину. Давящая тяжесть в голове отступила. Заскакивающее давление начало падать. Резкая боль заняло всё его сознание. В первую минуту ему даже стало лучше. Он часто и громко задышал, зажав рану обеими руками, казалось, кровь залила всё вокруг. Кто-то подходил к нему, и от этого становилось ещё жутче. Раздавшийся рык сокрушил последнею надежду, перед ним стоял такой же демон, которого они убили у магазина.
"Неужели это всё? Может он меня не убьет? Закрыть глаза и уснуть он уйдёт.. я больше не могу.. не могу" - в отчаянье думал он.
Демон присел рядом с ним и гнилой запах смерти уже охватил Лутоса.
"Я умру.. всё - это конец .. Боже спаси меня.. ты ведь. Надо что-то делать я хочу жить, Боже как я хочу жить .. или сейчас или" - носилось в голове и вполне объяснимое желание жить пересилило всё. Он резко потянулся к лежащему рядом пистолету, но тварь с животной ловкостью выхватила нож и с силой, пробив тыльную сторону ладони, пригвоздила руку Лутоса к земле. Лутос закричал от боли и ужаса инстинктивно отдёрнул руку, но это лишь разворотило рану. Не переставая кричать начал придерживать пробитую руку второй рукой. Тварь, издав нечто вроде смеха, с интересом наблюдала за ним. Где-то вдалеке послышался грохот взрыва, демон, прервав своё веселье, насторожился, звериные уши застыли во внимании, ноздри с шумом втянули воздух, морда медленно развернулась, пристально оглядываясь вокруг. Лутос не замечавший ничего этого на мгновенье затих и резким рывком вырвал нож из руки и с криком на том же замахе на удивление резво и необычайно сильно на стыке всех усилий мышц вогнал его в шею демона, перебив артерию. Демон резко разогнулся и в предсмертной попытке вскинул автомат, ведя огонь, повалился на спину. Лутос неосознанно не отпуская рукоятку крепко загнанного ножа, потащило вслед за массивным телом, невольно уводя из-под огня. Он повалился на бьющееся в предсмертной судороге хрипящее тело.
Боль начала затихать, невозможно было пошевелиться или хотя бы открыть глаза. Слышались какие-то голоса.
Резкий укол боли. Открывшееся на мгновенье безоблачное небо и новое чувство трепета перед неминуемым концом.
- Но вот уже нет боли и усталости. Лутос шёл по широкому светлому коридору, справа тянулись редкие, обшарпанные двери. Он уже был здесь когда-то. Всё было знакомо. Одна из дверей впереди открылась, какая- то знакомая женщина звала его войти. Комната была огромна, в три ряда заставлена стоящими ровно столами.
'Это же моя школа, мой класс, как же давно я здесь не был'
- - Лутос? - обратилось к нему молодая девушка, сидевшая за партой прямо при входе. Потом она зарыдала и уронив голову на подставленные ладони больше не смотрела на него.
' Это же Яна, она всегда была придурковата. Прав был Барс, не надо было с ней спать. Хотя, могла бы уже, и успокоиться.' В классе было человек десять, они все были ему знакомы, но почему-то все отводили глаза, а он не мог вспомнить их имён. Юноша сидевший на подоконнике лениво спрыгнул и подошёл к нему.
- Сергей?!- обрадовался Лутос- как я рад, Братан, как жизнь?
Сергей надменно улыбнулся.
-
- Не скажу, что рад тебя видеть.
-
- Брось. А где все? Почему вас так мало? - спросил Лутос, оглядывая всех в очередной попытке вспомнить имена.
-
- Нас слишком много, брат. Слишком много. И тебе среди нас не место. Борись! Изо всех сил не время их жалеть.
' О чём он? С кем борись?' - недоумевал Лутос.
Он хотел, что-то возразить, но во рту всё пересохло, и губы еле шевелились. В боку что-то закололо, рука была в крови. 'Господи меня же ранило' - подумал он, и эта мысль, цепляя за собой обрывки всех предшествующих событий, охватило память. Он упал, корчась и стоная от боли, а все вокруг встали и обступив его начали хлопать и не к месту улыбаться. 'Ублюдки' - прошептал Лутос и закрыл глаза.
Постепенно ритмичное хлопанье, которое сразу отдалось во всём теле, оказалось ни чем иным как частыми ударами собственного сердца. Лутос лежал в маленькой комнате на убогой кровати и слабо стонал. Его раны были перевязаны, сквозь белые, чуть намокшие от пота бинты, виднелось красное пятно. Изодранная грязная куртка лежала рядом.
С трудом привставая, он издал громкий хрип. Всё тело ныло, боль застилала глаза. Он потянул к себе куртку под ней лежал автомат и пистолет.
В обойме пистолета оставалось семь патронов. Лутос шёл сквозь туман собственного сознания. Чуть шатаясь и хромая он шёл боясь остановиться. Если остановлюсь, если присяду, я уже не встану, думал он. Усталость пришла к нему ещё с первых шагов и не хотела отступать, но он шёл дальше и не замечал ничего вокруг, а вокруг горели дома, валялись изувеченные тела. Не очень ровное асфальтное шоссе было буквально перепахано. Асфальт провалился и вздыбился, залезая небольшими пластами друг на друга. По центру дороги, повторяя извилистый ход, тянулся наибольший разлом. То справа, то слева от дороги застыли разбитые иногда обгоревшие машины. Лутос постоянно спотыкался, но очень медленно шёл вперёд. Солнце неестественно ярко светило в лицо, раскаляя ветер градусов до 30.
Поднявшийся однажды ветер поднимал шквал песка и пыли, заслоняя солнечный свет, бил в лицо, затрудняя дыхание. Автомат, висевший у него на плече, постепенно сполз, и он не в силах поправить его ещё какое-то время волочил за собой за лямку, но потом обессиленные пальцы невольно разжались, и многострадальное оружье нашло покой на пыльной дороге. Он даже не предал этому значение а, просто сжимая второй рукой, тянувший его к земле пистолет продолжил машинально переставлять измученные ноги. Одни и те же мысли крутились в его голове: он хотел упасть и уснуть и не хотел умирать. И эти два чувства с переменным успехом боролись друг с другом, находя новые и новые доводы каждая в свою пользу. Но постепенно их доводы становились всё менее замысловатыми пока и вовсе не сошлись в два слова: остановиться и умереть. И то ли первый довод оказался, наконец, сильнее, то ли тело отказалось участвовать в этом споре и приняло решение самостоятельно, но ноги Лутоса подломились и он упал, теряя сознание. Клубы песка и пыли гонимые ослабшим ветром начали засыпать его. Но солнце уже клонилось к закату, медленно затихая за горизонтом придорожного леса, так же медленно с ним погружался из сумрака во тьму маленький застывший холм песка посреди развороченной дороги.
Он лежал посреди безлюдной улицы не в силах подняться, свет слепил глаза, дышать было почти невозможно. Его руки и ноги не слушались его более, но боль, мучавшая его столь долго, отступила. Она вышла из света, такая же красивая, как и там - в первый вечер у реки. Склонившись над ним, она подула ему на лицо, стало легче дышать.
-Я спасу тебя пойдём, нежно прошептала она.
-Не могу, - еле разборчиво пролепетал он.
Она обошла его и схватив за ногу, рывками поволокла за собой. Резкая боль, как будто ногу сдавили зубами, охватила Лутоса, но он не смог закричать. Она оттащила его в тень одного из домов и свет слепивший глаза сменился ночью. Она отпустила его, и стало легче.
-Ты ранен?!! Дай я помогу ... дай.
- Рука её ещё не дотронулась до бинтов, как всё тело обожгло, что-то рвануло бинты. Боль застелила на мгновение всё вокруг. Лутос отшатнулся, ноги начали его слушаться, и он пополз от неё спиной вперёд, пока не упёрся в горячую стену. Переполненными страхом глазами он смотрел на неё.
-А ты не захотел мне помочь? - на него уже смотрела та ведьма. Из раны в боку выступила кровь.
Вынырнув с криком из небытия, он обнаружил в полуметре перед собой два звериных зрачка, смотрящие на него. Это была одна из тех тварей, что он видел там на берегу. Тварь в мгновение смотрела в его глаза, потом, потеряв к ним интерес вновь впилась в рану зубами разрывая бинты. Сознание Лутоса поплыло от боли. Тварь вновь остановилась, отвлечённая каким-то движением жертвы. Ствол пистолета упёрся ей в висок. Огненный всплеск обжёг грудь и лицо, грохот заложил уши. Отдача почти вывернула обессилившую руку. Что-то резко отлетело с другой стороны её морды и она чуть запоздало повалилась следом. Надрывный крик Лутоса разрывал ночь, он хотел плакать, но слёзы не текли из его высохших глаз, и лишь гримаса мучений искажала лицо.
- -Ва-а-а-а! - кричал он снова.
Какое-то шипение раздалось из темноты. И он охватив двумя руками пистолет спустил курок, отдача подкинула вверх руки, а огненная струя выстрела на мгновенье осветила, десятки таких же окруживших его фигур. Это конец понял он и снова выстрелил, твари отшатнулись. Ослабевшие руки едва справлялись, наверное, с самым неудобным пистолетом в мире. Ещё пять раз ночь озарила вспышка выстрела. Потом затвор застыл во взведённом состоянии, обречённо являя пустоту обоймы.
Шум лопастей боевого вертолёта оборвал все ночные звуки. Огромный овал света тянувшийся от прожектора на его корме плавно и быстро нёсся вдоль по дороге. Никакого шума вертолёта Лутос уже не слышал, он сидел на земле, отперевшись спиной на обгоревший кузов машины, и сжав чёрное распятие, думал о смерти. Он молился. Он не хотел умирать. Ему стало так страшно, что он забыл про боль. ... Свет снизошел на него. Такой яркий он осветил его вытянутую красную ладонь с чёрным распятьем. Затем был грохот, грохот который сотряс землю, отозвавшись во всём теле, и пламя, охватившее всё впереди, подожгло лес. Накалившийся воздух заставил Лутоса отползти. Ноги не слушались его и он полз дальше не ощущая ни расстояния, ни времени.
Он плыл, парил над землёй, не надо было больше ползти, приятное ощущение охватило всё тело, боли больше не было, лишь усталость и вялость. Какие-то голоса говорили о нём, но он видел лишь небо - оно было прекрасно.
- что у тебя, капитан?
- Да опять эта молодежь в 'Красный Крест' играет. Живые трупы мне носит, что бы они тут две ночи простонали, нервы помотали да и сдохли...
- Ну что у тебя? У-у-уу не жилец. К вечеру отойдёт.
- Да нет, этот до конца бодаться будет. Так что ночи три простонет!
- - Ё -ё, а с чего начинать то?
'О ком они' - думал Лутос - 'Нельзя же так о живом человеке, хотя если он так плох, пусть не тратят на него время, а помогут скорее мне. Голова кружиться, не могу пошевелиться, дайте воды, холодной лучше ледяной. Почему они не слышат я же так прошу.'
Ч
Четверо молодых людей в новой слегка запылённой, подогнанной как рваный мешок на пугало, военной форме, с трудом держась за углы брезентовой плащ-палатки, как на носилках тащили немощное тело. Его иссохшие губы слегка двигались, в попытке произнести хоть слово, но не издавали даже стона. Никто не обращал на это внимание, его неестественно бледное слегка опалённое пороховыми газами лицо, многочисленные раны, грязная перепачканная своей и чужой кровью одежда, никто даже не знал, что он в сознание. А если и знал? кому было дело.
Старая облезлая белая краска на деревянной раме единственного окна, голая ветка облезшего дерева, скрипящая от ветра по пыльному стеклу, навесной потолок из ровных дырчатых квадратиков по 64 дырке в каждом и свисающие с них липкие ловушки для мух: - вот она - вся больничная палата, изученная в подробностях. Палата рассчитана на троих, но заставлена шестью металлическими скрипучими армейскими кроватями. Постоянно кто-то стонет, скрипят кровати, гудят лампы. И уже может показаться, что нет более чудовищных звуков на свете, но я точно помню, что есть. Я уже трое суток в сознании. Три дня назад мне сделали операцию, теперь ждут - продолжится ли начатое нагноение. Вернее кроме меня никто ничего не ждёт. Особого дела до меня никому не было, так приходила медсестра с еле скрываемым отвращением кормила вязкой безвкусной массой, запихивая в ещё не проглотивший рот жирную алюминиевую ложку. Чувствую себя мерзко сильные боли, тухлый запах и чувство отвращения ко всему, а так же груз воспоминаний, которые обрывками врывались в сознание с завидным упорством. Но страх умереть заставлял бороться с новыми силами.
Вот моя история, не любви не геройства, а главное без надежды на хороший конец.
Я не знаю своих соседей, здесь редко кто-то обменивается репликами, каждый, ненавидя всё и всех наедине с собой, готовится к своей последней дороге. Я ненавижу их за шум, за запах, за немощность, что они олицетворяют. Всех их, кроме одного, не помню, как мы начали разговаривать, кажется, после того как приходил поп, двое умерло, а он сказал, что им завидует. Я молчал, а он говорил. Ему было ненамного лучше, чем мне, но он никогда не ныл, не кряхтел.
- Как тебе наша медсестра? 'Очаровашка', да? Нежная такая. Вчера мне ложкой зубы чуть не выбила.
- А я думал, что это я у неё любимчик, - еле выговаривая слова, слегка улыбаясь, отвечал я ему.
Я почти ничего не мог делать самостоятельно, слабость одолевала меня.
- Ну, я сказал ей, что если она сделает так ещё раз, то я больше не буду дожидаться подачи 'судна'. А она на это сказала, что перестанет меня кормить... Думаю это роман. А знаешь, что мне нравиться в ней больше всего это её крепкие духи. Они неплохо доминируют над здешними ароматами. Нет, правда хорошо пахнет.
- Что про нас с тобой не скажешь, - сквозь приступ острой боли, посмеиваясь, ответил я.
- Да, это точно! - оживлённо засмеялся он.
Несмотря на тяжёлое самочувствие, и страх, мы разговаривали и смеялись. Я заметил, что вся палата с недоумением коситься на нас. Своим смехом мы оживили всех. Они даже между собой стали больше общаться, они завидовали нашим весёлым беседам.
У соседа было хорошее чувство юмора, он часто и умело шутил, чем доводил до ярости медсестру. Когда она в очередной раз с присущим ей отвращением пыталась покормить меня, он начинал шутить, она бесилась, а я невольно улыбался, срываясь на кряхтящий смех.
- Перестань ржать придурок, - в злобе обнажая жёлтые зубы, как-то сорвавшись, заорала она на меня.
- Братан, если ты не против, я на ней женюсь!
Я не в силах сдержаться засмеялся. Это был тот ироничный смех, что способны понять лишь те, кто находятся в такой же ситуации. Поэтому она не поняла, и с злобой кинув полупустую тарелку на поднос, жутко матерясь вышла хлопнув дверью.
-Горячая, как я люблю.
- Ну, вот я недоел, - улыбаясь, сказал я.
- Да, ладно меня она вообще забыла покормить.
Мы истерично заржали.
Когда она принесла ужин, она покормила всех кроме нас. Это была её убогая месть, мы смеялись как могли, вызывая общее недоумение. Это был бунт против её тупого властолюбия.
- Если так продолжится, мы вынуждены будем обратиться к вашим конкурентам, из 'pizza hut'.
- Я есть хочу, - сообщил я ему.
- Да, ты знаешь, если конфронтация продлится долго, у нас могут быть проблемы.
Мы снова засмеялись.
Я проснулся ночью, меня разбудил страх. Нет, это был не тот страх, что мучил меня всё время, а страх рождённый всем телом которое посылало мощный импульс в мозг. Каждое нервное окончание сжалось в едином порыве. Я умираю. Чёткий и очень громкий шум приближающихся тяжёлых шагов раздался из коридора, все прочие звуки затихли. Дверь как ничтожная преграда распахнулась с грохотом, пригибаясь и еле втискивая в палату, ступая могучими козлиными ногами на прогибающийся под ним паркет, вошёл демон. Он был огромен, в когтистой лапе он сжимал огромный крюк. Моё сердце застыло от страха, дыхание перехватило, я взмок и дико дрожал. Он втянул звериными ноздрями царивший вокруг смрад и удовлетворённый направился ко мне. Склонившись надо мной, он заслонил всё вокруг, я почувствовал запах серы. Он замер в ожидании время остановилось, ничего не происходило, в душе затаилась надежда. Резким ударом он вогнал крюк прямо в незажившую рану, и как куклу скинув меня на жёсткий пол, рывками потащил за собой. Боль сдавила всё сознание, я орал что было оставшихся сил. Трепет неизбежного сдавил волю, заставив хныкать и стонать. Он тащил меня к двери. Чья-то рука ухватила мою руку - это был сосед. Разбуженный моим криком он не испугавшись пришёл на помощь. Демон, не обращая на него поначалу внимания, продолжал тащить меня за собой. Приступ боли усилился, но спокойный и уверенный взгляд соседа, что с непоколебимым лицом держал мою руку, дало мне силы. Демон разъярённо зарычал, и от рыка этого заложило уши. В ярости он склонился над соседом.
- Шёл бы та на х.. ,в стойло! - обречённо сказал ему сосед.
Дикий рёв до боли в ушах резанул слух, резким движением вырвав из меня крюк, он насквозь проткнул, соседа и как тряпичного в миг утащил за собой.
Он выпустил мою руку сразу, я? Я не пытался ухватить его.
Я очнулся, когда было уже светло, из моей руки тянулась трубка с капельницей. Слегка покрасневшие бинты, судя по всему, были свежие. Соседа не было.
- Где парень здесь лежал? - сквозь хрипоту сорванного голоса спросил я у соседей.
Они молча отводили глаза. Я знал ответ, но всё равно хотел его услышать.
Вошёл новый молодой врач в сопровождении с мразью-медсестрой, и сразу направился ко мне.
- Ну, как самочувствие натянуто улыбаясь, - спросил он.
- Нас здесь кто-нибудь охраняет. Где парень здесь лежал?
Врач растерянно оглянулся на медсестру.
- Я вам говорила Роман Андреевич - долбанутый! - проговорила мразь.
- Где парень? - вскипая, спрашивал я.
- Какой парень? - не унималась она.
- Ты б.., дура дранная, пациентов своих не помнишь.
Врач, переводя растерянный взгляд с меня на медсестру, подал ей знак успокоиться и обратился ко мне: - Так как ваше самочувствие? Кризис миновал, вы скоро поправитесь.
- Кризис, да мне ночью крюк в брюхо воткнули! - опешил я.
- На всю голову долбанутый, сам собой разговаривает, ржёт.
- Бывает - жизнь так давит, ломы в узел сворачиваются, что о душе говорить, - сказал врач, взяв её под руку, и отвёл в сторону.
Меня пробил озноб, я начал вспоминать последние дни, моё общение с соседом, все эти ухмылки и недоумения окружающих. В миг всё стало до ужаса ясно
Глава четвёртая.
Я провёл там ещё восемь суток. Мне каждую ночь слышался стук копыт, раз пять за ночь я просыпался в холодном поту. Соседи жаловались медсестре, что я ору по ночам, говорю с невидимыми собеседниками. Медсестра жаловалась врачу, что я хамлю, грублю, ору по ночам и разговариваю с невидимыми собеседниками. Но врач поступал хуже всех, он ни кому не жаловался, но каждое утро после жалоб медсестры сочувствующе смотрел на меня, тяжело вздыхал и то ли спрашивал, то ли утверждал: - 'Ну, сегодня получше, да?!' Как-то после во время утреннего обхода, после особенно тяжёлой ночи медсестра сказала, обращаясь непонятно к кому. 'Каждый день кто-то у нас умирает и то так не орут' Я знал это неправда, ночью вся больница орала от ночных кошмаров, она меня просто ненавидела.
Единственным приятным человеком была студентка-медик, что делала каждое утро перевязку. И хотя у неё были очень красивые нежные руки, росли они всё же не из того места, и процедура перевязки превращалась в муку, но она хотя бы старалась.
Я много думал о случившимся. Пытался убедить себя, что я невиноват ни в чём. Не виноват в самоубийстве Марины, хотя лично вложил ей в руку пистолет, не виноват в том, что бросил грешную душу вечно гореть в аду, хотя кажется, стоило протянуть лишь руку, не виноват в том, что сгинул Барс, просто не виноват. Если хотите знать - где находится самый не героичный человек, знайте, что он лежит на втором этаже убогой больнички, в переполненной палате, лежит и подыхает на грязной, вонючей кроватке в углу, зажав в руке чёрное распятье и стоная о неподъёмной ноше, что взвалила на него несправедливая судьба. Не обращая внимания, что, вокруг стиснув зубы, лежат искалеченные тела и души.
Дважды ко мне заходил поп. Первый раз я сказал ему, что не хочу говорить, хотя и мечтал высказать всё. Он сказал, что я просто не готов, что он вернется. Когда он пришёл второй раз я уже не хотел высказывать ничего, но мы разговорились. Я говорил о своей скорой смерти - он о покаянии. Я говорил о чувстве вины - он о прощении. Я говорил о несправедливости - он о скором божественном суде. В конце концов, я рассказал ему всё, все как было и, хотя многие здесь могли рассказать вещи и по безумней, мне показалось, что он мне не очень поверил. Он напрягся, когда я рассказал ему про распятье.
- Ты не должен носить чужой крест.
- А это ещё почему?
- У каждого свой крест по его силам.
- У Марины то же был по силам, а?
- Неведомы нам пути Господни. В последний час...
- Шёл бы ты на хер.
Он не обиделся, простил меня, благословил и ушёл, оставив в недоумении.
Пока я лежал, мир охватило безумие. Природные катастрофы: аномальные дожди, землетрясения, цунами, штормы. Говорили о полчищах неземных тварей, о мёртвых, что вышли из могил. О том, что дни наши сочтены. А я всё чаше думал о том, что если дни мои сочтены, пусть лучше я закончу их где-нибудь там, на улице, только бы не лёжа немощно здесь среди смрада в духоте и грязи. Только бы разбить это ненавистное окно и глотнуть воздуха.
Раненые всё пребывали, мест в палате не было, и их складывали в коридоре, врачей за счёт нагнанных студентов-медиков стало больше, они работали по 18 часов в сутки, без выходных, ночевали в больнице, но всё равно не успевали.
В один из утренних осмотров, когда врач ближе к обеду усталый и голодный добрался до меня, он без улыбки не выспавшимся застывшим взглядом поглядел в больничную карту. Потом сухо и отстранённо обратился ко мне.
- Как самочувствие?
- Оху......но! - раздражённо ответил я.
На мгновенье оживлённый моим 'оригинальным' ответом он чуть склонил голову, посмотрел на меня, потом повернулся к медсестре.
- Готовьте к выписке, - сказал он и протиснулся к следующему больному.
Я был несказанно рад, и слегка напуган, я хотел свободы, я хотел воздуха.
- Зря радуешься, - обратился ко мне, лежащий рядом , -там, - махнул он головой в сторону окна - ад.
- Я там был, - ухмыльнулся я в ответ.
- Когда? Неделю назад? То был лишь первый круг. А сейчас восьмой, а на подходе девятый.
Я отвернулся, к стене не желая его слушать, я мечтал, мечтал, как выйду на улицу вдохну свежего воздуха и отправлюсь долгой дорогой домой.
Медсестра пришла лишь через два часа, с ней был какой-то ещё более неприятный, чем она сама медбрат с заплывшим жиром лицом.
-Держи, - кинул он мне охапку грязной одежды и тяжёлые ботинки.
-Это не моё! - в недоумении сказал я.
Жирномордый с ухмылкой и презрением цокнул языком.
- Ой, тоже мне, - встряла медсестра,- твою одежду давно сожгли.
- А, хозяин этой с утра отправился в крематорий, не боись предъяв не будет,- находясь в восторге от собственного цинизма, расплываясь в ухмылке, заговорил жирномордый.
- Нет, если хочешь, иди в больничном халате?
- Э ну на хрен, он под отчет! Если только без!
Они заржали, и начали меня поторапливать.
Мне не было до них дела, но что бесило так это одевать, чужую грязную одежду. Хорошо хоть размер примерно мой, но может, чуть великовата, длинновата, да и штаны спадают, ну да хрен с ними.
Они вышли на асфальтированную дорогу и дальше уже шли по ней. Впереди в пол сотне метров перегородив дорогу, стоял БТР- 80, вокруг него толпилось много вооружённых людей в военной форме. Несколько молодых солдат суетливо выносили из одноэтажного кирпичного здания и грузили в стоявший позади военный 'Урал' многочисленные коробки. Тут же стоял и фургон ОМОНа.
- Мародерствуешь, Пахомов? - спросил, когда они дошли до них, один из тех, кто вёл Барса.
- Приказ президента - чрезвычайное положение, так что национализирую, - тщательно выговаривая каждый слог, ухмыляясь золотыми зубами, отвечал повернувшийся к нему майор. На нём был короткий новый бушлат, подогнанный по статной фигуре и сильно выгнутая вверх фуражка, что заметно выделяла его средь остальных, окружавших его людей в форме.
- А ты чё? дезертира поймал? Годов с семидесятых бегает, - сострил он, оглядев Барса. Обступавшие его сержанты и младшие офицеры заискивающе засмеялись.
Сержант ОМОНа в ответ раздражённо улыбнулся и толкнул вперёд застывшего Барса.
Тем временем Барс окунулся опять в непонятное состояние, время изменило для него привычный ход. Что-то происходило. Кто-то толкал его в спину. Но вот уже один из стоящих впереди сержантов хватаясь за живот, оседает на асфальт, свист, искры со стуком выбиваемые из брони БТР, и эхо выстрела, запоздало предупреждающее слух. Первым с завидной скоростью отреагировал майор, нырнув под броню, он в считанные секунды вылез с другой стороны.
- Взвод к бою! БТР к бою! - дико заорал он, на миг, заглушив даже стрельбу, - БТР дымовые шашки на дорогу!
Опешившие и повалившиеся в разные стороны бойцы заслышав командный крик, начали как-то оживляться, задёргались затворы. Один из офицеров полез в люк взревевшего БТРа. Кто-то открыл в пустоту ответный огонь, но никто не видел не то что стрелявших, но даже примерное место, откуда вёлся прицельный огонь.
Барса кто-то толкнул, и он с защёлкнутыми в наручниках за спиной руками упал на живот. Вплотную перед ним с застывшими глазами лежал подстреленный сержант, кровь, огибая все неровности дорожного полотна, подбиралась к нему. Барс в испуге перевернулся набок и, извиваясь отталкиваясь ногами, стирая одежду об асфальт отполз в сторону.
Защёлкали одна за другой три дымовых гранаты, отлетев метров на сто пятьдесят, они быстро растущей густой стеной белого дыма преградили дорогу.
Раздался вой, стрельба начала затихать, но это лишь нагоняло ужас.
- Снимите наручники, б..! - заорал на прячущегося за броню милиционера, лежащий на асфальте Барс.
Он, растерянно озираясь на пустую дорогу, подбежал к Барсу, и суетливо начал копаться с замком, но вдруг неожиданно застыл и, дрожа от страха, попятился обратно к броне. Барс оглянулся на дорогу, из плотного дыма выплывали непонятные силуэты. Поднявшийся в их сторону ветер сдвинул, до этого почти неподвижную пелену дыма и она, укрыв подступающие силуэты, двинулась на них. Кто-то от ужаса заорал, открылась шквальная стрельба.
- БТР заград огонь по дороге! Раненых на броню! Отходим вверх по дороге 'восьмедисятка' замыкает! - командовал неестественно громким голосом майор. В этот момент никто бы не поверил, что у него нет за плечами никакого боевого опыта.
Барс видел, как двое подхватили за китель мёртвое тело сержанта и, оставляя за собой густой красный след, уволокли к машине. От раздавшегося грохота заложило уши, тяжёлые отстреленные крупнокалиберные гильзы плотным градом посыпались на Барса.
- А, б..! - заорал он, змеёй отползая в сторону.
Машины одна за другой маневрируя на узкой дороге в попытке развернуться, начали движение.
-
Стой! А-а-а! - что было сил в отчаянье, заорал Барс и, вскочив на ноги со сведёнными за спиной руками шустро, но неуклюже побежал вслед медленно удаляющемуся БТРу. Нагнавший его дым окутывал всё вокруг. Он почти исчез в дыму, когда его заметил офицер, сидящий сзади на броне.
- Машина стоп! - что было сил, заорал он, стуча прикладом по металлу.
Не успевшая набрать скорость боевая машина встала, как вкопанная. Чьи- то руки затащили суетливо дергающего ногами Барса на броню. И БТР, перетряхнув резким рывком всех сидящих сверху, начал вновь набирать скорость.
Барс ещё не успел отдышаться, когда его начало трясти, он судорожно застучал ногой и в безумии заорал. Он орал, что они должны остановиться, вернуться за друзьями, дважды чуть не свалился с БТРа, но потом сам собой успокоился и затих.
Они километров через пять доехали до железнодорожной станции. Ещё за триста метров до неё дорогу в два, а где и в три ряда перегородили брошенные легковые машины. Отовсюду к станции тянулась вереницы людей. Группа солдат, разгоняя и сталкивая в кювет машины, освобождала дорогу колонне из трёх танков Т-72, что пытались двигаться им на встречу. Стоял гул и ругань, изредка слышалась стрельба, которой оцепление вокруг станции пыталось успокоить толпу.
- Отойдите от края платформы! Пребывает военный состав с техникой, посадки не будет! - надрываясь несколько раз, проорал в мегафон охрипший голос.
Платформа была переполнена. Люди стояли вокруг неё в длинной плотной очереди, в попытке забраться, кто-то бегали по округе, выкрикивая имена в пустой попытке кого-то найти, кто-то сидел на земле по краям дороге и чего-то ждал.
Все сидевшие на броне были шокированы увиденным и молча наблюдали за царившим безумием. Вплотную к ним мимо по дороге на встречу прошли семеро тяжело вооружённых людей.
-Разведка, - благоговейно прошептал офицер одному из сержантов.
-Пахомов! Где тебя носит?! - хрипя сорванным голосом, подбежал к вылезшему из БТРа, статному майору, подполковник в мятом камуфляже.
- Товарищ полковник, я в бой вступил в трёх километрах к северу, у меня потери! - с какой-то неуместной гордостью ответил майор.