Бездель Алексей Юрьевич : другие произведения.

Бог войны часть 1

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:


  

Б О Г В О Й Н Ы.

Ч А С Т Ь П Е Р В А Я.

Г Л А В А П Е Р В АЯ.

   Три окна, из имеющихся в кабинете Наместника пяти, были распахнуты настежь, благодаря чему в помещение проникал не только яркий свет, но ещё и свежий воздух, приносивший с собой ароматы разбитого прямо под окнами летнего сада. Погода баловала атлантов. Ни единого облачка на чисто голубом небе. Скорее всего, именно по этой причине птицы, одетые в яркие оперения, настырно и прямо таки вызывающе суетились среди зелёной листвы, посвистывали не громко и щебетали прямо у самых подоконников, едва не влетая в саму комнату.
   - Наглые твари. - Совершенно не зло, но при этом с большой долей сарказма прошептал Наместник. Названия птиц и зелёных насаждений были ему неизвестны, но издаваемые ими звуки он слушал с явным удовольствием, с благодарностью вспоминая в такие минуты своего садовника, устроившего всё это благолепие.
   После того как в его рабочем кабинете устроили погром, пришлось переносить его функции в личные апартаменты и временно располагаться между спальней и гостиной, приспособив под приёмную, комнату для слуг. Со стороны это выглядело как домашний арест. Очень символично и как раз соответствовало, по мнению аналитиков от инквизиции, реальной расстановки политических сил. Неудобства, по утверждению самого Инквизитора, были временными. Толстяк обещал провести ремонт за счёт своей службы. Лукавил, конечно. Обещанного, тем более Инквизитором, как минимум три года ждут. На расправу он скор, а что до всего остального, то скорее состаришься и помрёшь, чем дождёшься от него каких-нибудь результатов. Так что три года для него вообще не срок. И если честно говорить, то раньше он всё равно не поспеет, даже если свернёт все свои дела и лично займётся строительством, потому что разнесли там всё на совесть, не пожалев на это дело ни энергии, ни сил.
   В быту Наместник был неприхотлив и отличался от многих высокопоставленных чиновников империи и высших её военных чинов выбором походного образа жизни, считая его наиболее доступным и функциональным. Главным, по его убеждению, было ни к чему не привязываться. По этой причине обстановка в отведённых для его личных апартаментов комнатах была простой и многофункциональной. Спать он предпочитал на обычном солдатском топчане. Работал над документами за письменным столом, сидя в кресле с жёсткой спинкой. От чего он никогда не смог бы отказаться, так это от книг. Ими были заставлены несколько шкафов, стоявших как в его спальне, где хранились мемуары старых полководцев и книги по истории империи, так и рабочий кабинет, где на виду у всех стояли редчайшие издания стратегических и тактических разработок ведения самых различных боевых действий лучших умов современности. Обстановку кабинета завершали три кожаных кресла, предназначавшихся исключительно для посетителей.
   В привычный для него ранний утренний час, одетый в повседневный и слегка помятый мундир (а как его не помять в домашней обстановке?) Наместник стоял у открытого окна, наблюдал за мелкими пичугами, гомонившими в мешанине зелени и цветов, и сосредоточенно о чём-то думал. Как бы тяжело ему ни было, какие бы недуги не беспокоили его, его спина всегда была прямой, плечи развёрнуты, голова приподнята, взгляд ясен. На изъеденном морщинами лице не дрогнул ни один мускул, когда в дверь настойчиво постучали.
   - Войдите. - Повернувшись к двери, сказал он. Выражение мимики на его лице сменилось из безмятежно спокойного на строгое, посредством сдвигания к переносице густых бровей.
   Створки разъехались в стороны, пропуская в кабинет дежурного адъютанта, молодого атланта в форме космодесантника со всеми положенными регалиями в петлицах и на шевронах. Вытянувшись в струнку и залихватски прищёлкнув при этом каблуками начищенных до блеска сапог, он доложил:
   - Сэр. Вы просили напомнить, что сегодня утром для вас важно присутствовать на площади Вознесения.
   - Да. Конечно. Спасибо. - Глаза Наместника погрустнели. Морщины на всём лице углубились. - Можете быть свободными.
   Офицер развернулся на каблуках и вышел из кабинета, плотно прикрыв за собой створки двери.
   Наместник прошёл к столу, зачем-то передвинул кипу бумаг, скопившихся на нём за последние дни, рассеянно посмотрел на своё любимое кресло, но садиться в него не стал.
   - Я не забыл о вас, друзья. - Прошептал он, задумавшись ещё глубже, чем прежде.
   Да разве он мог забыть об утре казни своих лучших офицеров, три дня назад арестованных и осуждённых инквизицией на смерть? Ему сначала казалось, что произошло недоразумение, что обвинение пустяковое, и дело благополучно разрешится, когда он отправит в канцелярию инквизиции своё ходатайство по поводу провинившихся перед нею офицеров штаба. С ними он прошёл ни одну войну. И все они являлись его близкими друзьями. Но оказалось, что с его просьбой никто не стал считаться. Её даже не рассматривали. Никакого официального ответа на свой запрос он так и не получил. За то накануне пришло уведомление о сроках казни всех пятерых еретиков. Ему доложили, что с вечера на печально известной площади уже начали возводить помосты.
   Как он мечтал свернуть шею этому кровожадному монстру по названию Инквизиция. Он ненавидел Богов, державших атлантов за рабов, не дававших думать ни о чём, кроме войны, и каравших за малейшую провинность смертью. Они пресекали на корню любое вольнодумство. За грабёж и убийство не наказывали так жестоко, как за разговоры или даже подслушанные мысли о свободе, равенстве всех атлантов и братстве. Это было невыносимо, горько и обидно, когда касалось незнакомых Наместнику атлантов. Когда же дело доходило до знакомых и тем более близких, что уже неоднократно с ним было, то тут Наместник впадал в полное отчаяние. Он никак не мог свыкнуться с мыслью, что атлантов убивают не враги, а сами же атланты, науськиваемые Богами. А кто такие, позвольте вас спросить, инквизиторы вы мои, эти самые Боги, о которых вы так печётесь? Что они сделали хорошего за всё время своего существования? Создали мир насилия и вражды и за это быть вечно им благодарными? Нет уж! Не бывать этому! Пока он жив, он будет бороться.
   Сжав кулаки до хруста в суставах, Наместник опять подошёл к окну. Он понимал, что Инквизитор приговором своим провоцировал его на необдуманные поступки, толкал на преждевременное и необоснованное, по его мнению, выступление, когда сила и власть были сосредоточены в руках инквизиции. Мнение Инквизитора было ошибочным. Сил и средств, для решительного шага, у Наместника было более чем достаточно. Вот только момент был не подходящим. На него давила неизвестность, связанная с исчезновением принцессы. В таких условиях он не мог себе позволить отбить товарищей своих у конвоя и спасти их тем самым от смерти. И не потому, что не хотел этого так сильно, как никогда до этого, а потому, что эта акция с самого начала была обречена на провал и привела бы лишь к лишним и нужным одному Инквизитору жертвам.
   Всё осложнилось после того, как бесследно исчезла принцесса, и погибли все, отправившиеся вслед за ней, наёмники из будущего, на которых Наместник возлагал большие надежды, особенно на Акулу, как умного и честного человека, на которого он мог спокойно положиться. Пропал смысл многолетней борьбы. Принцессы больше нет, а значит, нет и претендента на трон, за чью власть стоило бороться. Наместник размышлял над этим уже восьмые сутки. Он почти не спал. Ел без аппетита и то, скорее по обязанности, чем из желания, не хотел огорчать свою рабыню любви, готовившую ему обеды и ужины. Никак не мог отделаться от навязчивой мысли о том, что все годы борьбы истрачены впустую. Он не сберёг её, единственную и неповторимую, первого атланта, разделившего его мысли и идеи, императрицу, начавшую реформы по упразднению инквизиции и отлучению церкви от власти. Но как было сберечь её, если она желала везде и всюду находиться в самой гуще событий? Это был её выбор лично встретить Воина по возвращении из его путешествия по будущему Земли.
   Она отправилась в это самое будущее, легализовалась в нём с помощью спецагентов Наместника и попала в лагерь наёмников в качестве одного из них. Заставить поверить хитрых, опытных и расчётливых агентов от инквизиции в то, что Воином может оказаться женщина, могла только такая женщина, как она. И заставила ведь. Её завербовали, продержали, как положено, в лазарете, проведя с ней полный курс восстановления и реабилитации, назначили в разведку и отправляли в самые опасные точки, наравне с остальными. И она умудрялась как-то выживать и возвращаться на базу. Сильная, волевая и властная принцесса доказала всем и вся, что она самая лучшая из всех претендентов на трон. Действующий Император ей в подмётки не годился. Но где она теперь? Что с ней случилось? Где Воин, если это на самом деле был он, а не ошибка аналитиков? Надежда на то, что она всё ещё жива, умирала с каждым проведённым в ожидании днём. А вместе с надеждой умирала и частичка самого Наместника.
   У него начали сдавать нервы. Он метался по кабинету, словно запертый в клетке тигр. Задумавшись, он не заметил, как совершил очередной манёвр, подошёл к двери и протянул руку открыть её, и тут очнулся от своих печальных мыслей, выплыв в реальность, и быстро вернулся к столу. Реалии бытия Наместника были таковы, что ему не подобало ходить за своими слугами. Для этого существует система внутренней связи. Кнопка вызова камердинера удобно располагалась прямо на столе. Плюхнувшись в кресло, он вдавил её до упора, собираясь держать её во включённом состоянии столько, сколько потребуется. Старый слуга его был немного глуховат. Но, против его ожиданий, дверь почти тут же бесшумно открылась. В кабинет проскользнул с виду уже пожилой атлант. Он был одет в чисто выстиранную и безупречно выглаженную одежду военного покроя, очень похожую на форму старого образца без позументов и знаков различия. В нём угадывался ветеран былых военных компаний, доживающий свой век в тепле дворца. На раба он не тянул. Не та осанка. Да и ошейника на нём не наблюдалось. Шаркающей походкой он прошествовал к столу и застыл в поклоне на почтительном от Наместника расстоянии.
   - Что будет угодно вашему превосходительству? - Подобострастно спросил он, не разгибая спины и упорно смотря себе под ноги.
   - Я желаю переодеться в парадный мундир.
   - Проследуйте за мной, пожалуйста, сэр. В спальне всё готово к переодеванию.
   Не дожидаясь ответной реплики Наместника, камердинер попятился на полусогнутых ногах, и всё ещё не распрямляя спины, по направлению к полуоткрытой двери. Где-то после третьего шага он выпрямился, показывая гордую осанку, таким образом, добрался до выхода из кабинета и остановился, коснувшись позолоченной дверной ручки.
   - Так вы идёте? - Спросил он, неожиданно нахмурившись, и голос его прозвучал уже не так подобострастно, как раньше. Тут он был в своём праве: выполнял полученный приказ, и никто не мог помешать ему, выполнить его, даже тот, кто отдал.
   Наместник улыбнулся. "Старая гвардия"- одобрительно подумал он и пошёл следом за своим слугой.
   Парадный мундир был аккуратно разложен на топчане. Сапоги стояли на коврике. Картуз покоился на прикроватной тумбочке. Камердинер помог Наместнику раздеться, убрал домашнюю форму в платяной шкаф и молча, стал ждать дальнейших распоряжений.
   - Ступай. - Отпустил его Наместник.
   - Сами справитесь, сэр?
   - Да, уж как-нибудь сам.
   Слуга поклонился и вышел в коридор. Наместник в одном исподнем с кряхтением сел на топчан, с полным безразличием посмотрел на все свои награды, которыми привык гордиться и только совсем недавно понял, что все они побрякушки и больше ничего. Сколько пота и крови пролито, сколько друзей и родных потеряно, и всё ради чего? Кто вернёт ему дочь и полные страданий и лишений годы? Теперь вот и последнее у него отнимают: боевых друзей. Атлантов, с которыми он прошёл и огонь, и воду, и медные трубы. За что принимают они смерть? За честность и дружбу? Да разве за это осуждают на смерть? Оказывается, что да. И ради этой самой власти он проливал свою и чужую кровь на полях сражений? Глупо. Но ничего изменить на данный момент, к сожалению, он не мог себе позволить.
   Три дня назад арестовали и осудили пятерых. Вчера - десятерых уже не досчитались. Что ждать ему сегодня и завтра? Если так дело пойдёт и дальше, то через месяц, или того меньше, он останется один, как перст и в окружении одних соглядатаев и доносчиков, таких, как его нынешний адъютант. Поговорить даже и то будет не с кем.
   Наместник дрожащей рукой провёл по позументам и аксельбантам. Они были начищены и блестели в утренних, солнечных лучах, как из натурального золота, хотя на самом деле сделаны были не из драг металла. Пластмасса, выкрашенная в жёлто-металлический цвет. Везде обман и одна только видимость. Во всём, за что только не возьмись, куда ни кинь взгляд везде одно лицемерие. Всё насквозь пропитано фальшью и прикрыто неумело и тупо, для идиотов. Народ, мол, быдло, и так схавает и даже не поперхнётся.
   - И я тоже быдло. - Прошептал Наместник. - Ничем не лучше остальных. Как и все, терплю и на что-то ещё надеюсь. Вот сейчас оденусь и пойду смотреть на казнь. Смотреть, как умирают лучшие сыны Атланты, её гордость, совесть, честь и слава.
   - Совершенно не обязательно стоять и просто смотреть. - За спиной прозвучал знакомый голос.
   У Наместника от неожиданности подскочило сердце, но внешне он не выказал не удивления, ни страха. Не меняя выражения на лице, он всего лишь обернулся. Рядом стоял и с грустной улыбкой на устах смотрел на него ни кто иной, как Акула, которого он в мыслях своих давным-давно уже похоронил. Это был ошеломительной мощи сюрприз.
   - Как? Почему? - Пробормотал Наместник себе под нос, постепенно приходя в себя. - Ты ли это, старый хрыч?
   - Убедись. Это на самом деле я. - Наёмник протянул руку. - Не призрак же. Вот можешь прикоснуться. Я никуда не денусь и не растаю.
   - Надо же? - Наместник обхватил пальцами протянутую ему руку и ощутил тепло, исходившее от неё. - Действительно, не призрак. Но как ты научился читать чужие мысли?
   - Я наблюдал за тобой с момента подъёма. Мысли читать я не умею. Не дорос ещё. А вот слух у меня хороший. Ты столько раз сокрушался по поводу того, что ничего не можешь сделать для своих друзей за последние несколько часов, что мне уже надоело это слушать. Тебе не кажется, что у тебя развивается страшная болезнь, называемая в моём времени паранойей.
   - Как ты сюда проник? Это же практически невозможно. - Пропустив замечание наёмника по поводу болезни, спросил Наместник.
   - Я прибыл к тебе по поручению Воина.
   - Так значит, он всё-таки объявился?
   Акула не торопился отвечать. Сначала он присел рядом с атлантом на краешек его дивана. Так было во всех отношениях гораздо удобнее общаться. Пусть они оказались не напротив друг друга, что было бы вообще идеальным вариантом, то хотя бы рядом и на одном уровне. Никому из них не приходилось больше выворачивать шею и задирать при этом голову вверх, чтобы видеть оппонента. Забота о ближнем, иначе поведение Акулы в данной ситуации не назовёшь. Но Наместник не оценил её, сгораемый от видимого уже нетерпения. Это у Наместника-то, видимого? Надо было знать этого полководца и царедворца до мозга костей, что бы понять степень его возбуждения по одной только выступившей на его лице испарине. Промедление хотя бы ещё несколько секунд могло стоить старику жизни. Его вполне мог бы хватить какой-нибудь апокалипсический удар, или что-нибудь в этом роде. Пауза была выдержана достаточно долго для полного осознания важности момента.
   - Им оказался, как и предполагалось, командир взвода разведки по прозвищу Воробей. - На одном дыхании, но при этом не особенно торопясь, выдал Акула первую толику информации и посмотрел на произведённое его словами впечатление, оно оказалось вполне адекватным и приемлемым, после чего продолжил. - Как только я в первый раз увидел его, то сразу понял, что он не прост. Прикидывался, что потерял память. Теперь-то у него с ней полный порядок. Есть, конечно, некоторые провалы, но не понять пока, продолжает он претворяться, или они на самом деле существуют. Время покажет. Во всём же остальном, он несомненно Воин.
   - Где вы пропадали всё это время? Как вам удалось уйти из-под ядерного удара?
   - Никакого ядерного удара для нас не было. Как и было условленно, мы высадились всем батальоном в сорок пятом квадрате, развернулись для боевых действий, выслали вперёд разведку и, не прошло и двадцати минут, как вдруг все оказались в совершенно другом месте, которое и описать я не возьмусь. Семь суток мы просидели в полной темноте, экономя энергию в батареях и питаясь сухим пайком, и всё это время лихорадочно искали выход из этой ловушки. Многим показалось, что нас магики замуровали глубоко под землёй. Пробовали копать проходы во все стороны, но ничего у нас не получилось. Там не было никакой земли. Стены были, конечно же, но вот порода за ними отсутствовала. Пробив бетон, мы обнаруживали пустоту. Не вакуум, существующий в космосе, а самую настоящую пустоту, в которой ничего нет. Слава Богам и вашим и нашим, эта самая пустота так и осталась за стеной и даже не попыталась проникнуть сквозь пролом в наше пространство. Иначе бы мы все погибли. Она поглотила бы нас, как просунутый через отверстие черенок лопаты.
   Нашим мучениям пришёл конец всего несколько часов назад. Обстановка прояснилась, когда в самом большой зале, в свободном от транспортных кораблей месте, объявился Воин. Его сопровождали принцесса, бывшая рабыня любви и чёрт. Мы и не знали, что всё это время находились у Воина в гостях. Это место является его личным пространством и там сказочно красиво. Конечно, без магии не обошлось. Иначе, каким образом появилось всё то, что мы целых семь дней и ночей не могли обнаружить, хотя буквально ходили по всему этому и стучались в открытые двери. Особое впечатление произвёл на нас всех огромный водопад. Представляешь себе? Прошептал он себе под нос набор цифр, что-то типа: один, ноль, один, один - и с вершины горы, которой не было вовсе ещё мгновение назад, обрушился поток шикарной хрустально чистой воды. За прошедшее время мы чуть не высохли как снаружи, так и изнутри, закончились припасы, а тут целый горный поток. Надо было видеть наши лица. Даже я полез под струю, купался и пил сладчайшую холодную воду до тех пор, пока не раздулся, как наполненный до краёв бурдюк.
   - Короче. - Предложил Наместник, которого поджимало время, скоро казнь, а он ещё даже не был одет.
   - Из личного пространства Воина есть выходы в любой место, как на Земле, так и за её пределами, просто надо знать в какую дверь входить. Через одну из этих дверей я и попал прямо в твои апартаменты, чтобы сообщить тебе, что принцесса жива и здорова, Воин вернулся и намерен закончить начатое до путешествия в будущее дело. Со Змеем он ещё не встречался, но намерен сделать это как можно быстрее. В первую очередь он желает очистить Землю от оборотней и вампиров. Тебе же он предлагает свою помощь.
   - Какую?
   - На выбор. Ты можешь прямо сейчас отправиться со мной в самое безопасное место во всей вселенной, где тебе будут рады и окажут все почести. Второй вариант: ты можешь остаться в своей резиденции, но при любой опасности обратиться к нам за помощью. Для упрощения связи Воин передает тебе вот эту штучку с кнопкой. Понадобится, нажми на неё, и постарайся расслабиться в предвкушении шоу. Мы немедленно явимся на твой зов.
   - Я выбираю второй вариант.
   - Другого ответа я и не ждал. - Акула протянул наместнику тревожную кнопку. - Воин просил передать, что на Земле появились какие-то псы Господни, целая стая. Он видел их лично. Я не знаю, что это значит, но думаю, что тебе стоит их опасаться.
   - Спасибо за информацию. Я рад, что все вы живы, особенно принцесса. Передавай ей поклон от меня. И Воину скажи, пускай он поторопится с походом к Змею. А за мной не заржавеет. После того как ты передал мне радостную весть, я приступаю к немедленным действиям.
   - Я передам.
   Акула кивнул на прощание и сделал шаг назад, что-то прошептав при этом на непонятном для Наместника языке, и растворился в воздухе. Это не было входом в пространственный прыжок. Никаких врат перед ним не открывалось. Он просто исчез. Старый атлант ни разу в жизни не видел такого фокуса. Ему понравилось. Акулы в гардеробной не было уже несколько минут, а он всё сидел, улыбался и о чём-то думал, глядя на то место, где совсем недавно стоял и разговаривал с ним полковник наёмников.
   - Пятьсот с лишним штыков - это очень неплохо. - Заключил он, переведя взгляд на оставленную ему кнопку. - В любое время и в любом месте - это ещё лучше. - Он давно не получал таких хороших новостей. Главное, принцесса и Воин были живы и шли к намеченной цели, остальное можно было как-то пережить, в том числе и прибытие на Землю Псов. Вот чего переживать и оставлять, как есть, он больше не желал, так это намечавшуюся через час казнь своих соратников.
   Он резко встал с топчана и стал быстро облачаться в мундир привычными движениями. Через две минуты он был готов выйти в свет.
   - Ну, погоди, Инквизитор. Ты у меня получишь. Никакие Псы меня теперь не остановят. Пятьсот штыков - это не шутка. И, главное, в любое время. Стоит только на кнопку нажать. - Со стороны было совершенно не понятно, чего больше присутствовало в его голосе: воодушевления, или сарказма, когда он говорил о пятистах штыков.
   Бодрым шагом он покинул спальню, из кабинета по внутренней связи вызвал офицеров сопровождения. Дожидаясь их прибытия, рассматривал пейзажи из открытого окна и при этом нервно выстукивал незатейливую мелодию пальцами по подоконнику. Десантники из штурмовой группы вломились из приёмной в дверь без предупреждения. Все молодцы, как на подбор, косая сажень в плечах. Его личная охрана. В их присутствии Наместнику и море было покалено, не то, что Псы Господни или прихлебатели Инквизитора.
   В приёмной адъютант пытался ещё о чём-то таком напомнить ему, тряся перед собой какой-то бумажкой, то ли о режиме двойных стандартов, введённом в действие Инквизитором накануне вечером, то ли о рекомендуемом маршруте следования, то ли обо всём этом сразу, Наместник так и не понял. Ему некогда было вдаваться во все эти мелкие и никому не нужные подробности и формальности. Он шёл спасать своих друзей, и всё остальное казалось ему мелким и незначительным. Отмахнувшись от дежурного офицера, он проследовал к лифту, но не спустился на нём на первый этаж, а, наоборот, поднялся в главный пункт управления силами и средствами наземных и космических служб. До казни оставалось сорок пять минут. Времени было достаточно, для того чтобы начать и закончить очень важное дело.
   Наместник не собирался отсиживаться в самом безопасном во вселенной месте и наблюдать со стороны, как одного за другим уничтожают его сторонников, соратников и помощников. Восьми дней неопределённости для него было достаточно большим сроком, чтобы понять всю тяжесть взятой на себя ответственности. Весь этот срок он сидел в своих апартаментах и никуда не выходил, прикидываясь овечкой, и с утра до поздней ночи всё свободное от служебных надобностей время посвящал рассуждениям и раздумьям, стараясь не обращать внимания на то, как Инквизитор шаг за шагом отбирал у него власть. Дольше ждать, терпеть и умирать со скуки он был не в силах. Да и вообще сторониться событий было не в его правилах. Он так долго и тщательно готовил это восстание, так скорпулёзно вымерял и налаживал механизм военной машины, подчинённой ему безоговорочно, что теперь не имел права не отдать всеми ожидаемый приказ перехода к активным действиям. Момент был самым подходящим.
   Во-первых: принцесса исполнила свою роль и осталась жива. Во-вторых: Воин вернулся и подтвердил прежние договорённости и свои обещания. Он ещё не встречался со Змеем, но уже начал действовать и первыми его целями являлись оборотни и вампиры, две занозы в глазах Наместника. Убрать их с Земли - значило вдвойне облегчить задачу военным, выступившим против инквизиции. Наместник был уверен в том, что Воин, взявшись за это дело, обязательно доведёт его до конца. Иначе и не могло быть. В-третьих: у Наместника появилась замечательная страховка в качестве пятисот штыков и тайного места, где в случае провала всегда можно было укрыться и, после небольшого перерыва, попробовать ещё раз свернуть шею монстру, опутавшему паутиной всё общество атлантов от самых захудалых трущоб до дворцов.
   Наместник улыбался, предвкушая удовольствие личного своего присутствия в том месте и в то самое время, где в момент переворота будет находиться Инквизитор. Он шёл по коридорам дворца и явственно видел перед собой полное, вечно недовольное и с неизменной постной миной лицо Инквизитора. Как его глаза лезут из орбит. Как по его щекам течёт холодный пот. Как страх заставляет трястись под сутаной его колени. И даже то, как маразматик и известный на всю галактику атлантов садист падает в обморок. Полжизни не жалко было отдать за такое зрелище.
   Коридор закончился. Кавалькада военных во главе с Наместником остановилась возле двустворчатой, бронированной двери. Стоявшие на посту космодесантники браво отдали честь, вскинув в приветственном жесте правую руку, и, не спрашивая пароля, отошли в сторону, пропуская главнокомандующего в его ставку, на командный пункт. Своего самого старшего командира они знали не только в лицо, но и по походке, так что могли и в кромешной темноте выделить его из общей толпы по одним только шагам и выполнить любой его приказ. Наместник пользовался уважением у солдат и, совершенно не стесняясь, использовал этот приятный во всех отношениях факт себе на пользу при любом удобном случае. Он кивнул в ответ на приветствие и вошёл в раскрывшуюся перед ним дверь.
   Пункт управления силами и средствами вооружённых сил атлантов представлял собой комнату площадью трёхсот или около того метров квадратных, напичканную аппаратурой связи, компьютерами, пультами управления и оргтехникой. За расставленными в ряд столами сидели офицеры в очень больших чинах. Все они вскочили и замерли по стойке "смирно", как только в комнату вошёл их командир, являвший для них в одном лице и императора, и бога, и отца родного.
   Наместник был лаконичен в своём кратком выступлении:
   - До времени "Ч" тридцать минут. Всем вскрыть пакеты и приступить к немедленному выполнению всех мероприятий, согласно ранее разработанному плану. За проведение операции отвечает каждый. О выполнении докладывать мне лично, по каждому пункту. Со мной рядом постоянно будет находиться офицер связи. Действовать быстро и решительно. Всё понятно, господа офицеры?
   - Так точно, сэр!!!
   Троекратное ура прозвучало бы точно так же. На лицах штабистов было отражено полное удовлетворение наконец-то полученным приказом. Они ждали его так долго, что почти уже отчаялись когда-либо дожить до этого счастливого дня. Но он пришёл - этот радостный и светлый момент, и их сердца застучали в более учащённом ритме, потому что воздух в плохо проветриваемом помещении штаба вдруг стал свежим, в нём завеяло освобождением от вечного страха. Животного страха однажды оказаться в застенках инквизиции.
   Дежурный офицер связи взял всё необходимое из оборудования, уложил в небольшую сумку, удобно разместившуюся у него на плече, и присоединился к сопровождающим Наместника лицам. Кавалькада покинула этаж главного пункта управления, не задержавшись на нём ни секунды дольше, чем было необходимо.
   До площади Вознесения Наместник решил добираться пешим ходом. Причин было много, и главной из них была та, что погода стояла очень хорошая. Жалко было упускать прекрасную возможность подышать свежим воздухом. Да и утренний моцион в виде прогулки - тоже дело хорошее, особенно в том случае, если ты несколько дней вообще никуда не выходил и по большей части сидел то за рабочим, то за обеденным столом. Надо было разогнать по жилам кровь и вообще поднять жизненный тонус, который, ой как, мог пригодиться. Наместнику, конечно. Что же касается остальных сопровождающих, то им было всё едино, что пешком топать, что квадратное катать, суть поставленной перед ними задачи от этого не менялась.
   Наместник любовался архитектурой города, разглядывал редких в этот утренний час прохожих, уступавших им дорогу и сгибавшихся в глубоком поклоне, и прислушивался к шуму, от которого в тиши кабинетов успел отвыкнуть. Он наслаждался жизнью, в то время как его охрана делала всё от неё зависящее в целях сохранения безопасности своего босса. Задача не входила в список не выполнимых или сверхтрудных. Столица являлась одним из самых охраняемых на Земле объектов. Всё остальное, в частности, наблюдение и прикрытие объекта, они выполняли безукоризненно. Единственное, что охране было действительно недоступно в этот час, так это любование красотами открывавшихся перед ними городских пейзажей.
   А между тем тут было на что поглазеть.
   Всё, что когда-либо атланты строили для себя, по крайней мере, на Земле, было пирамидальной формы. Это относилось как к жилым домам, так и ко всем остальным сооружениям, вплоть до храмов. Разница заключалась только в размерах и окраске.
   Улица, по которой шла процессия, была абсолютно белой. И каменные плиты мостовой под ногами. И ступенчатые стены домов. Чернели только провалы окон, создавая впечатление сотни распахнутых в отчаянном крике ртов, что само по себе было символично и одновременно с тем впечатляюще.
   Белое, безмолвствующее в символическом крике, царство закончилось небольшим парком экзотически красивых растений. При в ходе в это зелёное великолепие, кавалькада немного задержалась, забуксовав на месте. Двое охранников выдвинулись вперёд проверить обстановку. Обследовав все близлежащие кусты, и не заметив в них ничего подозрительного, они подали условный сигнал, после чего движение продолжилось под дружный пересвист и щебетание птиц. Выбрав верную тропинку, они очень скоро вышли на главную улицу, другим своим концом упиравшуюся в площадь Вознесения.
   Красивое название никак не было связанно с христианством. Оно вообще не было красивым с точки зрения знающих подоплёку атлантов. Просто на ней по приговору инквизиции казнили еретиков. Отсюда возносились на небо их очищенные от грехов души. Вот поэтому и площадь именовалась, как место старта истерзанных пытками душ, как место избавление от мук, площадью Вознесения.
   Обыватель обходил это место стороной, предпочитая пройти лишних два квартала вместо того, чтобы оказаться вблизи этой злокозненной площади со всеми её ужасами. По утрам, когда отсюда доносились истошные вопли истязаемых бедняг, или к небу поднимался чадным дым очистительных костров, жители близлежащих пирамид закрывали окна и затыкали уши тампонами. Вынести пытки криком было очень трудно, почти невозможно. Привыкнуть к ним нельзя, даже если слышишь практически каждый день вместо доброго утра. Со временем сердца черствеют, безусловно, но не до такой степени, чтобы окончательно лишить атлантов сострадания к ближним. Они сжимали кулаки от злости, скрипели зубами от бессилия своего и не возможности что-либо изменить, завязывали узлы на память и продолжали терпеть. Но только до поры, до времени.
   Наместник был вдохновлён мыслью, что он несёт всем атлантам час мщения за все свои обиды и перенесённые ими страхи, и вечную свободу на будущее от этих самых страхов.
   Именно с этой приятной мыслью, под взрывной грохот заговоривших в этот момент барабанов он вступил на брусчатку площади и резко остановился, оглядывая её.
   Тут всё было выкрашено в цвет крови. Главной достопримечательностью являлся помост и разместившаяся на нём плаха. В небольшом удалении от неё плотники соорудили возвышение. На нём, окружённый свитой из особо приближённых к нему святош, в обществе прелестной девы, одетой во что-то полупрозрачное, лёгкое и почти воздушное, стоял Инквизитор. Заметив прибывшего Наместника, он приветственно помахал ему рукой и взглядом предложил присоединиться к нему. Наместник улыбнулся в ответ и проследовал, как ему и было предложено, к месту для почётных гостей.
   Два в недавнем прошлом самых влиятельных при дворе императора и наделённых исключительной властью на Земле атланта не виделись лично уже больше месяца. Разговоры по видеофону и деловая переписка, ведшиеся ими почти без перерыва, были не в счёт. Казалось, оба были рады видеть друг друга. Они церемонно и с улыбками на лице раскланялись, протянули в едином порыве руки, стиснули их и приобнялись, похлопав друг друга по плечу, как водится среди старых знакомых в высших эшелонах власти. Со стороны могло показаться, что оба действовали искренне, без какой-либо задней мысли, что им действительно было очень приятно встретиться в это прекрасное утро и поболтать. Вот только место встречи и сам повод были не совсем располагающими к искренности и тем более радостному проявлению чувств. Опять одно лицемерие и всё ради того чтобы, хорошенько подготовившись, нанести побольнее удар, так чтобы противник не поднялся после него или, на крайний случай, долго не смог бы опомниться.
   Политика, она всегда такая: улыбаются, строят глазки, а за спиной держат остро наточенный нож.
   Наместник ненавидел политику. Он до корней волос был воякой. Ему бы в бой, хоть вот прямо сейчас. Он мог запросто повести в атаку целую дивизию, или корпус. Мог бы и простым десантников пойти в самое пекло, чем вот так смотреть то и дело на циферблат часов, высчитывая, сколько минут, осталось до объявленного часа, и улыбаться, улыбаться и ещё раз улыбаться, отвечая ничего не значащими фразами на столь же невразумительные вопросы.
   А маховик военной машины уже качнулся, напрягся, двинулся, закрутился и стал быстро набирать обороты. Офицер связи докладывал каждую минуту, врываясь в разговор едва различимым шёпотом микродинамика, вставленного в правое ухо. Хорошо, что Инквизитор стоял слева и тараторил о своём, почти не прислушиваясь к тому, что отвечал Наместник. По большей части он общался с удивительной красоты девушкой, бесцеремонно державшей его под руку и мурлыкавшей ему на ушко что-то нежное и ласковое.
   Она не была похожа на рабыню любви. Да и не полагались рабыни служителям церкви и тем более инквизиторам. Эта же прилипла к святому отцу всем телом, не стесняясь посторонних глаз, и ворковала с ним, как самая настоящая любовница. Ничего противнее в своей жизни наместник не видел. Ещё никто из атлантов ни на Земле, ни в каком-либо другом месте не позволял себе являться на казнь с любимой женщиной, тем более инквизитор при исполнении своих непосредственных обязанностей. Такое поведение являлось кощунственным и богопротивным. Одним словом, вызывающим. Что, однако, не мешала нашим голубкам прилюдно прижиматься друг к другу и делать вид, что мнение посторонних их ни капельки не волнует.
   Наместнику надоело кривляться. Посмотрев в последний раз на часы, и убедившись в том, что до намеченного времени осталось не больше пяти минут, а до начала казни - пятнадцати, он стёр со своего лица улыбку, окинул площадь оценивающим взглядом, повернулся к Инквизитору и спросил:
   - Почему ты решил, что можешь безнаказанно брать моих приближённых, пытать и казнить их? Не кажется ли тебе, что ты вторгся за приделы своей территории и нарушил тем самым сложившийся паритет сил. Ведь мы договаривались как-то, что ты не лезешь в управление делами, я не суюсь в дела церковные. Почему ты решил нарушить наш договор?
   - Времена изменились. - Так же перестав строить довольную рожу, ответил Инквизитор. Взгляд его сталлистых глаз тут же сделался холодным и злым.
   - Времена меняются постоянно, но договоры остаются неизменными.
   - Время от времени они пересматриваются.
   - Но не прерываются в одностороннем порядке.
   - Бывает и такое. - Не согласился Инквизитор. Он мог привести сотню примеров расторжения договоров, но сделать это помешала возобновившаяся барабанная дробь.
   Привезли виновников торжества. Наземный транспортник, приспособленный под перевозку заключённых, остановился у въезда на площадь. Распахнулась тяжёлая металлическая дверь. Вывалился трап в три ступеньки. Из тёмного отсека появился первый еретик. Сощурившись на яркий свет, он медленно и неуклюже, так как руки были скованы за спиной короткими цепями, спустился на брусчатку и осмотрелся. Следом за ним вышли и остальные осуждённые.
   Все они были обнажены по пояс. Кожа на их спинах представляла собой кровавое месиво. Следы побоев явственно выделялись на руках и груди. И только молодые лица оставались не тронутыми. Палачи не желали раньше времени уродовать их, лишая себя тем самым эстетического наслаждения казнью.
   Осуждённые под конвоем проследовали к помосту и остановились возле лестницы. Барабаны смолкли. Вперёд выступил инквизитор невысокого ранга, облачённый в чёрную сутану до пят, развернул перед собой сложенный в трубочку пергамент, и стал читать приговор.
   - Церемония началась на десять минут раньше. - Прокомментировал Инквизитор. - Я посчитал, что так будет лучше для нас всех.
   - Чем же?
   - Вдруг какие-нибудь горячие головы, ведь у большинства наших военных как раз головы горячие, захотят отбить осуждённых? - Инквизитор пристально посмотрел на Наместника, пытаясь понять его реакцию на своё высказывание, но, встретив полное безразличие, продолжил. - Так вот этим преступникам, для осуществления богопротивного действия, не хватит как раз этих самых десяти минут. Как тебе такой поворот событий?
   - Я восхищён твоей предусмотрительностью. Но видишь ли в чём дело?
   - В чём?
   - В том, что горячие головы, оказываются, не бросаются сломя голову ни в какие авантюры, а всё заранее просчитывают, вплоть до таких мелочей, как десяти минутная готовность.
   Инквизитор вытаращил глаза, уставившись на своего собеседника.
   - Так ты всё-таки решился? - Завопил он.
   - На что?
   - На вмешательства в дела инквизиции.
   - Ещё бы. Ведь ты первым нарушил наш договор.
   - И где же твои хваленые десантники?
   - Площадь окружена. - Совершенно спокойно сказал Наместник.
   Инквизитор почему-то посмотрел на свою подругу, словно переспрашивая её, на самом ли деле дела обстоят так, как говорил Наместник. Девушка очаровательно склонила свою головку и что-то прошептала. Святой отец побледнел. Потом покраснел. Его всего распирало изнутри желанием кричать от отчаяния, но он сдержался, взяв себя в руки из всех имевшихся у него в наличности сил.
   - Как ты решился на такой шаг?
   - Очень просто. Однажды мне надоели твои выходки, и я создал план свержения тебя с должности главного инквизитора, а за одно и инквизицию решил разогнать. Пока, правда, только на Земле. Но, думаю, дело скоро дойдёт и до Метрополии.
   - Уничтожу! В порошок сотру! Ты еретиком был и им остался. Я предупреждал императора. Я говорил ему, что так оно и будет. Вот и случилось. Ты пошёл против его воли. Берегись! Император и здесь тебя достанет.
   - Я почему-то думаю, что император не станет портить со мной отношение из-за такой толстой свиньи, как ты. Я ему ещё нужен, а вот ты уже давно готов к тому, чтобы пожать плоды своих трудов неправедных.
   - Стража! - Закричал Инквизитор. - Схватить этого изменника!!!
   Десяток стражей ринулись по приказу святого отца на кучку военных, но неожиданно получили решительный отпор. Двое выступивших вперёд охранников раскидали их, как детей, даже не позаботившись достать оружие, одними голыми руками.
   - Смирись, Инквизитор. - Предложил Наместник. - Признайся хотя бы самому себе, ты проиграл по всем статьям.
   - Ещё нет! Лея, выноси меня отсюда. - Крикнул Инквизитор. - Мы ещё посмотрим, кто кого переиграл. Лея, почему ты стоишь?
   - А почему ты решил, что я выполню твой приказ? Ты вообще никогда мне не нравился, как впрочем, и твой император. Моё дело в вашей разборке местного значения - сторона. Сам знаешь, что у меня совершенна другая задача. Так что прости и прощай. - Девушка бросила на прощание много обещающий взгляд в сторону Наместника, напрочь проигнорировав при этом бывшего теперь уже Инквизитора, одним движением скинула с себя тонкое шёлковое платье и исчезла.
   Наместник некоторое время ошеломлённо смотрел на то место, где она только что стояла. Когда у него появился дар речи, то он спросил:
   - Кто это был?
   - Заинтересовался? Так я тебе и скажу.
   - Ну и не надо. Я и сам догадался.
   - Не может быть.
   - Знакомое имя, Лея. По-моему, я где-то его уже слышал. Сейчас вспомню. Подожди минуту. Точно! Вспомнил. Конечно же, Лея. Кому еще тут быть? Ведь именно она из Псов Господних является праматерью оборотней и самая прямая родственница вампиров. Не так ли, мой старый и добрый друг.
   - Я убью тебя. - С этими словами Инквизитор, вытянув руки, кинулся на Наместника, желая схватить его за горло и удушить.
   Но Наместник, в отличии от функционера церкви, умел не только плести интриги, планировать акции и болтать, но и в совершенстве владел боевыми искусствами рукопашного боя, что не преминул продемонстрировать, уложив толстяка на обе лопатки одним коротким движением правой руки. Инквизитор рухнул на доски помоста, как подкошенный, и затих.
   Толпившийся на периферии площади народ, согнанный сюда для просмотра показательной казни, взволновался, разглядев, кто упал из двух повздоривших между собой сильными мира сего. Все подумали, что поделом ему, мучителю и узурпатору. Благодаря их вмешательству церемония казни была полностью скомкана и сама собой прекратилась. Разогретая барабанным боем толпа, вдохновлённая на решительные действия ярким примером Наместника, голыми руками отбила осуждённых на смерть у конвоя и устроила самосуд над палачом. Его растерзали на месте, на мелкие кусочки и растащили на сувениры. Стражники разбежались, побросав никому не нужные церемониальные пики. И только после всего этого шума и революционного форменного безобразия на площадь прибыли боевые машины десанта. Из них, как горох, высыпали регулярные, вооружённые по последнему слову техники, войска. И тут же воцарился порядок.
   Переворот, о необходимости которого так долго грезили в мечтах все честные атланты, проживавшие временно или постоянно на Земле, свершился. Инквизиторы и палачи умели воевать только с безоружными и обезумившими от страха добропорядочными и законопослушными гражданами. Против военных они оказались бессильными и почти не оказали никакого сопротивления, сдаваясь им на милость целыми подразделениями. Инквизиторов, осмелившихся поднять оружие, уничтожали на месте. Полиция и Охотники на магиков предпочли занять нейтральную позицию. Им хватало и своих забот, чтобы вмешиваться в разборку между двумя гигантами. Так что в драку они не полезли. В конце концов, им было всё равно кто победит. Хотя симпатии их всё же были на стороне Наместника, которому номинально они и были подчинены до тех пор, пока в руководство ими не вмешалась инквизиция. Когда стало ясно, кто победил, их главные начальники первыми явились к Наместнику с докладами о проделанной работе и за новыми распоряжениями.
  
  
  
  

Г Л А В А В Т О Р А Я.

  
   - Это ты правильно придумал с кнопкой. - В полной темноте прозвучал бодрый голос Воина. Полковник бывших наёмников застенчиво улыбнулся, услышав похвалу в свой адрес, нащупал рукой подлокотник кресла и осторожно сел в него, при этом, всё-таки умудрившись за что-то больно зацепиться лодыжкой. От пронзившей его острой боли он поморщился. Нечаянно зацепил одну из старых ран, которую атланты, как ни старались, залечить до конца так и не смогли. И напомнила она о себе в самый неподходящий момент. Как раз тогда, когда ему начинало казаться, что чёрная полоса неудач пройдена, и наступила пора света и разума, именно то, чего так не хватало ему все эти годы, проведённые в чужом времени, под пристальным наблюдением настоящих мракобесов от инквизиции и в окружении далёких от совершенства людей. Но маленькая неприятность не могла испортить его настроение настолько, чтобы он мог забыться и пуститься в скорбные рассуждения о временах и нравах. Уже через минуту он улыбался, наблюдая за действиями Наместника, прислушиваясь к коротким комментариям Воина. - Смотри, как всё повернулось! - В голосе Воина послышались нотки восхищения. - Наш старикан только и ждал весточки от принцессы. Правую руку с кнопкой он держит в кармане. Явно боится внезапного нападения.
   - Вряд ли он сейчас чего-нибудь боится. - Возразил Акула. - Скорее всего, он греет руку о предмет, который связывает его с принцессой.
   Воин пропустил его замечание мимо ушей и продолжал наблюдать за активной деятельностью атланта:
   - Вот это да! Смотри! Он поднялся в святая святых атлантов, в штаб. Он отдаёт приказы. Ты видишь лица офицеров? Маятник качнулся. Как ты думаешь, у них получится?
   - Я хорошо изучил Наместника. Если уж он на что-то решился, то, значит, уверен на сто процентов в благополучном исходе. Без точного предварительного расчёта он и шагу не ступит, не то, что решится на выступление против инквизиции. На его стороне армия и звёздный флот. А это сила, по сравнению с которой инквизиция вообще ничто. Размажут по стенкам, и следа не останется. А кнопку я дал Наместнику потому, что он материалист до корня ногтей. Пока не пощупает, не поверит. Для него вся вместе взятая магия почти ничего не значит. Не поверил бы он мне, если бы я сказал правду. А так, вот гляди, всё получилось.
   - Вот и я говорю, что с кнопкой ты здорово придумал.
   В помещении было абсолютно темно. Так темно, что хоть глаз коли, не смотря на то, что одна стена полностью в нём отсутствовала. Вместо неё, матово пульсировала и изредка поблёскивала искрами тонкая и прозрачная плёнка непонятной пониманию Акулы магической субстанции, прямо за которой существовала совершенно другая реальность: Земля, Атлантида, пирамиды и площадь Вознесения, на территорию которой уже вступили Наместник и сопровождающие его лица. Непостижимым образом свет не проникал в помещение, хотя и Воин и Акула видели и слышали всё происходящее за плёнкой так, словно никакой преграды не существовало, и даже в случае чего запросто могли вмешаться в ход событий, пройдя сквозь неё так же легко, как это уже два раза сделал наёмник.
   - Лютик должна это увидеть. - Произнёс Воин. - Ей будет интересно.
   - Само собой. - Согласился Акула, хотя никто его согласия не спрашивал.
   Принцесса тут же откликнулась на призыв Воина, будто ждала его. Она без страха вошла в открывшийся перед нею портал и оказалась в кромешной темноте как раз рядом с креслом Воина. Тот осторожно взял её за руку, прошептал что-то ободряющее на её нежное ушко и, поднявшись с мягких подушек, уступил ей место в зрительном зале.
   - Что тут происходит? - Шёпотом спросила Лютик. - Почему темно.
   - Смотри сюда. - Воин мягко повернул её голову в направлении субстанции. - Видишь что-нибудь?
   - Нет.
   - Сейчас подрегулирую резкость.
   Плёнка перестала отсвечивать розовым и пускать блики. Перед взором принцессы атлантов предстала площадь Вознесения во всей своей неприглядности. На переднем плане на возвышении стоял Инквизитор под ручку с какой-то женщиной. Он улыбался и приветственно махал рукой, подзывая к себе кого-то пока не видимого.
   - Вы решили посмотреть казнь?
   - Мне почему-то кажется, что казнь не состоится.
   - Этого не может быть. Я вижу помосты, столбы и заготовленные для сожжения дрова. Жертв сегодня не много. Но зрителей собрано больше обычного. Инквизитор намеревается провести серьёзную акцию.
   И тут в поле её зрения попал Наместник, в окружении телохранителей пробиравшийся сквозь толпу. Старик шел, гордо подняв голову и заложив руки за спину. Взгляд его был холоден и решителен. Он пожирал им Инквизитора, как удав свою будущую добычу, гипнотизируя её, и удерживая этим в своей власти. Принцесса ахнула и приложила руку к груди, пытаясь усмирить забившееся в жутком темпе сердце. Но вот взгляд Наместника заметно потеплел. Он непринуждённо улыбнулся, подходя к помосту, и обменялся с Инквизитором дружеским рукопожатием, а потом и обнялся с ним, как старый друг.
   Пока шёл светский и ничего не значащий разговор, принцесса подумала, что её пригласили всего лишь посмотреть на Наместника ради успокоения, что с ним всё в полном порядке, что он пока ещё жив, и ему ничего не угрожает. Она со знанием дела продолжала исполнять роль наёмницы и своего парня, изображая всем своим видом и даже мыслями лёгкое раздражение, типа, стоило ли беспокоить её по такому пустяку? Её не смущало то обстоятельство, что она противоречила сама себе. Не она ли много раз настойчиво высказывала мысль о том, что Наместник нуждается в помощи и даже в защите. И что теперь, когда Воин выполнил её просьбу и каким-то фантастическим способом показывал ей здорового и полного энергии старого друга и соратника? Она почему-то ничего кроме раздражения не чувствовала. Ей самой такое положение вещей показалось странным, но объяснять его ни самой себе, ни тем более кому-нибудь ещё она не собиралась. Не хватало ещё заниматься самоанализом. Это в её-то положении? Смотреть и надеяться на то, что всё когда-нибудь благополучно закончится - это всё, что ей оставалось в данной ситуации.
   И тут сердце её ушло в пятки. Прямо на её глазах произошло невозможное. Она отказывалась верить своим глазам и ушам. Мир перевернулся с ног на голову. Атланты подняли бунт против церкви, и та рухнула, не выдержав напора.
   - Что вы предприняли, не посоветовавшись со мной? - Ледяным, прямо обдающим холодом голосом спросила принцесса, обращаясь сразу к Воину и к командиру наёмников. - Вы встречались с Наместником без меня? Вы спровоцировали его на бунт? Зачем? Ведь и ежу понятно, что рано. Рано брать всю власть в свои руки. Что теперь прикажете с ней делать? Как удержать и, главное, распорядиться?
   Воин вздрогнул. По его нервам девятым валом прошли две мощные волны. Первая олицетворяла гнев такого напора и ярости, что в его глазах потемнело, не смотря на то, что он находился и так в абсолютно тёмной комнате. Вторая являлась воплощением горькой обиды и била гораздо сильнее, западая прямо в душу и круша в ней все преграды и препоны, выставленные Воином для защиты как раз на такой неординарный случай.
   Что говорить, принцесса атлантов была сильной личностью. Но даже у такой, как она, железной женщины бывают срывы. Лютик запросто могла снести оскорбление, вынести без единого вскрика пытки в застенках инквизиции, пройти там, где было бы не под силу опытному и закаленному в боях мужчине. Это она доказала всем. Но изображать из себя паиньку и ласковую и пушистую она не умела. Как только её по-настоящему зацепили за живое, сквозь маску выбранной на себя роли благородной спутницы Бога явственно проступили воля, сила и властность настоящей принцессы крови атлантов. И всё же самообладание принцессы было очень высоко. Выплеск гнева длился всего несколько секунд. Она быстро опомнилась, сообразила, что поступила не подобающим образом и взяла верх над своими эмоциями. Если бы Воин захотел, то он мог бы увидеть в её глазах раскаяние, а на губах застенчивую улыбку.
   - Извините меня, пожалуйста. - Прошептала она едва слышно. - Иногда на меня находит, и я забываю, что нахожусь не среди своих подданных.
   - И даже среди подданных своих надо вести себя чуть сдержаннее. - Посоветовал ей Акула, которого отчитывающий тон принцессы чуть ли не довёл до яростной ответной тирады, готовой уже было сорваться с его губ. Вот только принцесса, как всегда, опередила его, чем в очередной раз смутила и даже заставила покраснеть.
   - И всё же я прошу вас объяснить, что тут произошло. - Уже более миролюбиво попросила Лютик.
   Воин молчал. Его взгляд был обращён на импровизированный экран. Эмоции принцессы были настолько сильны, что смогли прорваться сквозь защитное поле и ударили прямо в благодарные уши и ни кому-нибудь, а самой Лее, что мирно стояла подле Инквизитора и строила глазки Наместнику, тем самым, подчёркивая свой нейтралитет в завариваемой атлантами заварушке. Её сталистые глаза моментально потемнели. Она перешла на магический взгляд, ища прямо за спиной Наместника источник выплеска энергии, заметила чёрный сгусток и попыталась проникнуть в его центр, но наткнулась на магию высшего порядка, что задержала её у самой двери между мирами. И тем ни менее она успела встретиться взглядами с Воином. Их ментальный контакт продлился какое-то короткое мгновение. Она успела нанести удар и получить в ответ вполне приличную оплеуху, после чего отступила вполне довольная собой.
   Воин покачнулся и, чтобы не упасть, ухватился рукой за спинку кресла. Его как молния поразила яркая вспышка пробудившейся памяти. Инквизитор назвал имя только что вступившей с ним в контакт девушки. Оно и послужило раздражителем, подхлестнувшим воспоминания, похороненные очень глубоко на самом дне его сознания.
   Лея была одной из мучительниц его, исполнявшая роль любовницы. Самая отвратительная из всех Псов Господних. Прародительница метаморфов. Всех их десяти кланов. И самым большим ужасом являлось то обстоятельство, что отцом их был он и никто другой. Это она доводила его своими сексуальными домогательствами до полного истощения жизненной силы, и чуть было окончательно не уморила, привив тем самым у него стойкое отвращение к сексу.
   Лея покинула площадь Вознесения, оставив Инквизитора самостоятельно разбираться со своими проблемами. Ей было гораздо важнее встретиться с членами стаи и обсудить создавшееся положение и последние новости о Воине, чем ввязываться не в свою драку. Атланты всегда казались ей всего лишь мелкими тараканами на теле любой из захваченной ими планет, и не более того. Их возня иногда умиляла её, но чаще всё же раздражала. И ей действительно было всё равно, кто находится у кормила власти: император, поддерживаемый очередным дежурным по галактике Богом, или узурпатор, есть инквизиция, или нет её. Главное, выполнить приказ Бога, и только потом, всё, что душе угодно. Можно даже и прихоти кое-какие удовлетворить. Но дело прежде всего.
   Лютик инстинктивно протянула руку и прикоснулась к кончикам пальцев Воина. Тот вздрогнул, но руку не отдёрнул.
   - Всё потом. На данный момент главное, как можно быстрее убраться отсюда и захлопнуть дверь. - Это был не его голос. Не сказал, а проскрипел, как не смазанная телега. Было заметно, что Воин взволнован.
   Никто не успел ничего понять. Прозрачная стена вдруг стала непроницаемой. Тут же последовал исходивший, казалось, отовсюду душераздирающий визг, больно ударивший не только по барабанным перепонкам, но проникший до самых глубин души. И только после этого вспыхнул свет. Это они втроём оказались в другом месте.
   Посреди обширного, ярко освещённого помещения располагался бассейн, наполненный голубой водой до самых краёв. Одна стена являлась обширным окном. Прозрачные стёкла удерживались в редко расположенных тонких ажурных рамах. Почти все имеющиеся в наличии фрамуги были распахнуты настежь. У трёх остальных покрытых чисто белой кафельной плиткой стен стояли шезлонги и столики. За некоторыми из них сидели закутанные во влажные полотенца наёмники, мирно беседовавшие и потягивающие через соломинки фруктовые коктейли из высоких чистого хрусталя стаканов. Напитки им смешивал у барной стойки и пересылал по воздуху самый настоящий чёрт. Заметив вновь прибывших, он приветливо помахал им рукой, но когда пригляделся и разглядел озабоченную мину на лице Воина и неподдельный испуг на вытянутых физиономиях остальных членов команды, то быстро стёр со своей морды довольную улыбку, отставил в сторону наполовину наполненный стакан и глиняную бутылку и поспешил присоединиться к их компании.
   Воин предпочёл остановить свой выбор у дальней от входа стены, у открытого окна, подальше от толпы отдыхающих солдат и офицеров. От наёмников их отделял бассейн. Стратегически это было удобно: им никто не мог тут помешать, и в то же время все они находились на виду у людей, которые готовы были прийти к ним на помощь по первому же их зову. (Кто знает, какие обстоятельства могут сложиться в любую минуту, когда имеешь дело с бестиями на вроде Псов Господних, умеющих управлять временем так же легко, как дышать, или плеваться ядом). К тому же с улицы доносилось разноголосое пение птиц. Оно успокаивало немного пошатнувшиеся и перенапрягшиеся нервы, как самого Воина, так и принцессы. На их фоне Акула выглядел невозмутимо. Хотя и он проявлял некоторую озабоченность, что выражалось редким подёргиванием правой щеки.
   Они подошли к окну. Лютик сделала вид, что залюбовалась пейзажем, заполняя тем самым возникшую в движении паузу. И там действительно было чем любоваться. Перед её взором предстала очаровательная горная долина, поросшая кустарником и небольшими рощами совершенно невообразимо прекрасных деревьев, которые её ещё ни где не доводилось видеть. Тем временем Воин переместил к месту их временного пристанища всё необходимое из разных концов зала, навёл защитный магический круг, сквозь который при всём желании их никто не смог бы услышать, и предложил всем опуститься в шезлонги. Таким образом, они становились менее заметными. Для полного слияния с обстановкой осталось всего лишь переодеться в мокрые полотенца, что они и сделали, пусть и не все добровольно, но зато одновременно. Раз, - и готово. И только Лютик вроде бы проявила недовольство в связи с таким бесцеремонным обращением с её персоной. Но быстро успокоилась под спокойным и рассудительным взглядом всех остальных, особенно чёрта, которого полотенце стесняло больше, чем кого бы то ни было, но он безропотно терпел. Попробовал бы он возразить. Это вряд ли ему помогло. Если уж Воин решился на конспирацию, то противоречить ему в этом было бесполезно.
   Ли - замечательная женщина. Одна из тех, кто никогда не будет путаться под ногами, но обязательно появится в самый подходящий момент. Как обычно, её никто не звал. Она пришла сама. Неторопливо вышла из бассейна, где до этого спокойно плавала в костюме Евы, подняла с пола кусок белого полотна, основательно обсушила им волосы на голове, после чего завернулась в него и присела на свободный шезлонг, удобно расположенный как раз рядом с Воином.
   - У нас намечается небольшое совещание? - Спросила она, обращая свой полный неги и любви взгляд к Воину.
   По спине Петра Семёновича пробежали мурашки. Он смотрел на девушку как заворожённый. Будто и не было только что возрождённых и таких ярких и тягостных воспоминаний, связанных с Леей. В конце концов, всё, что происходило с ней, было так давно и далеко отсюда, что забылось и кануло в Лету на полном к тому основании, как нелепость и небылица. Вот она, та женщина, которая заставила его вновь воспрять духом, поверить в себя и забыть все свои комплексы и страхи, угнездившиеся до этого глубоко в душе. Аллилуйя ей! Её настойчивость, простота, некоторая наивность и, конечно же, красота, вывели его на новый уровень взаимоотношений. Он вспомнил, что он мужчина. Мужчина с нереализованными возможностями. И не далее как сегодня утром он в очередной раз доказал ей и в первую очередь самому себе, что плотская любовь - это прекрасно, превосходно и великолепно, а не какая не пытка, а так же то, что он неподражаемый партнёр в самых изощрённых любовных играх. Теперь, глядя на неё, он понимал, что вновь возбуждается и готов прямо сейчас повторить все то, что они делали утром и даже, вполне возможно, что и больше. В последнее время ему понравилось импровизировать. Кровь предательски прилила к его лицу, и не только к нему. Но краснеть он не стал, не мальчик уже, быстро взял себя в руки, направил поток мыслей в другое русло и, широко улыбнувшись Ли, ответил спокойнее, чем можно было от него ожидать:
   - Да, дорогая. Нам необходимо кое-что обсудить. Я надеюсь, ты присоединишься к нам?
   - Я уже с вами.
   Наёмники весело галдели у столов, плескались в воде. Их голоса доносились и с улицы. Ребята оттягивались по полной программе после семидневного сидения в тёмной пещере, из которой не было выхода.
   На их фоне Воин и его компания выглядели немного неуместно, хотя и были облачены, как все остальные в мокрые полотенца. Их выделяли озабоченные и сосредоточенные лица, напряжённые позы, тревожные взгляды. Они слушали Воина, изредка прерывая его короткими репликами и, заглядывая ему в рот точ в точ, как назойливые стоматологи, пытающиеся прямо во время диалога обнаружить у оратора побитый кариесом зуб, или лучше два. Все, кроме Ли. В отличии от остальных, даже от чёрта, который всегда и при любых обстоятельствах не прочь был повеселиться, а сегодня всем своим видом подчеркивал серьёзность, она не переставая чему-то улыбалась. А вот Лютик, глядя на неё, постепенно мрачнела. И только Ли догадывалась почему это происходит и ничего не могла с собой поделать чтобы не раздражать свою подругу и принцессу.
   Роль оратора принадлежала Воину. Он был полновластным хозяином Мира, в
   котором они все благополучно пребывали, и к тому же больше всех понимал, что собственно от чего и почему происходит:
   - У вас накопились вопросы. Я это прекрасно понимаю и обязательно отвечу на все, но прежде хотел бы ввести в курс дела, тем самым, сняв многие из них. - Начал Пётр Семенович Логинов. Выглядел он, как всё последнее время, просто превосходно. На вид, так вообще не дашь положенных ему сорока пяти лет, от силы тридцать и то только потому, что он плохо выспался. Заслуга обретения им нового тела полностью принадлежит поколдовавшим над ним лучшим медицинским светилам из числа атлантов. Они вернули ему не только здоровье, но и молодость. Сейчас он выглядел вполне обыкновенным, ни чем особенным не выделяясь от остальных. Посторонний наблюдатель ни за что не поверил бы, если бы ему сказали, что перед ним сидит в шезлонге самый настоящий Бог. Обычный рост. Телосложение идеальное по форме. Под мокрым полотенцем выделялись бугры набухших мускулов, особенно, когда он чуть-чуть напрягал их, поправляя складки ткани, неудобно лёгшие на груди. Но разве мало на Земле качков, которые выглядели бы на его месте куда солиднее или внушительнее? - Как вы уже могли догадаться, все мы находимся не на Земле. Этот обособленный Мир был создан предположительно мною. Предположительно, потому что я всё ещё не уверен в том, что являюсь Богом Войны, которым вы все единодушно меня нарекли, и чьей частичной памятью и могуществом я обладаю по неизвестным мне пока причинам.
   - Снова-здорово. - Проворчала Лютик себе под нос, её все услышали, но демонстративно проигнорировали.
   - Причин настаивать на такой трактовке положения дел у меня довольно много. И все они весомые. Но сейчас у меня нет желания распространяться по этому поводу и устраивать их обсуждение. Примите, как данность, и поехали дальше.
   Лютик наморщила носик, и согласно качнула головой.
   - И так, этот Мир был создан Воином сразу по прибытии на Землю, поэтому и пейзажи, видимые за окном, так напоминают земные. Не знаю, с какой стороны он ожидал нападения или вторжения в него, но тем ни менее устроил его так, что он полон смертельных ловушек и представляет собой единую крепость, в самом центре которой находится это вот здание. - Пётр Семёнович развёл руки, показывая какое именно. - Вот только оно и близлежащее к нему пространство являются безопасными для всех вас. Просьба, далеко от дома не отходить и вообще стараться, как можно меньше перемещаться вне его. - Замолчал, задумавшись, и добавил чуть погодя, оглядев своих сосредоточенных слушателей с милой улыбкой на устах. - Со мной можно. Меня ловушки не трогают.
   - Не является ли это обстоятельство лучшим доказательством того, кто ты есть на самом деле? - Улыбнувшись в ответ, спросила Лютик.
   - Не торопись с поспешными выводами. На мне доспехи Бога. Они вполне могут выполнять функцию единого проездного билета во все уголки здешних мест.
   - А без них ты не пробовал?
   - С тех самых пор, как я впервые прикоснулся к ним, они не разу меня не оставили ни на мгновение. Избавиться от них невозможно, да и незачем.
   - Я согласна с тем, что доспехи твои многофункциональные, и тем ни менее, когда-то человеку просто необходимо побыть одному, без свидетелей.
   - Пока я такой необходимости не ощущал. И хватит об этом. Перехожу к другому вопросу. Сам дом тоже представляет для вас всех вполне реальную опасность. По всей вероятности, Воин пытался найти если не свой, когда-то давно покинутый Мир, то хотя бы приемлемый для дальнейшей жизни. Непостижимым для меня образом он совместил посредством дверей этот, с позволения сказать, дом с невероятно огромным количеством иных Миров. Так что у меня к вам всем будет одна просьба. Ни когда не открывайте дверей, если не знаете наверняка, что за ними находится. Акула, обязательно предупреди всех наёмников. В коридорах, которые открыты для их посещения, полы из красного мрамора. Во все остальные им лучше не заходить.
   - Всё настолько серьёзно? - Осведомился полковник.
   - Неизвестная дверь или коридор сами по себе никакой опасности не представляют. Может получиться так, что, по ошибке, открыв не ту дверь, ты окажешься во вполне приемлемом Мире: в прошлом или в будущем Земли, на другой планете, на которой есть атмосфера с кислородной составляющей, в иной вселенной, где самый опасный монстр не крупнее муравья. Я бывал в таких местах. Путешествие по ним похоже на поход по музею, в котором всё включено и вместо манекенов и чучел в естественных условиях живут и развиваются совершенно бесподобные и прелестные существа. И всё же я настаиваю на осторожности. Пусть даже опасные двери попадаются реже безобидных - это ничего не меняет. Достаточно всего одного раза, - и в этот Мир прорвутся чудовища, о существовании которых вы даже не подозреваете. Откройте дверь в преисподнюю, и увидите, что из этого получится. Хотя она-то как раз не самое страшное место из всех, куда ведут эти двери.
   - Есть круче? - Заинтересованно спросила Ли. Её глаза блестели. Можно было подумать, что она собралась прогуляться по одному такому Миру и теперь выясняет, как туда попасть.
   - Не шути с этим, дорогая. Просто прими за правило не совать свой любопытный носик во все двери подряд. Если захочешь узнать об этом больше, как-нибудь на досуге, когда нам совсем не чем будет заняться, я тебе расскажу, как выбирать правильные двери и, что потом с ними делать.
   - Почему не сейчас и не для всех? - Спросила на этот раз Лютик.
   - Потому что никто из присутствующих здесь долго не задержится, и нет такой жизненной необходимости, чтобы бросив все дела сидеть тут и слушать мои долгие и нудные объяснения, в то время как в настоящем Мире происходят события, за которыми нам всем надо поспеть.
   - На пример?
   - У меня две новости. Первая весьма неожиданная, но вполне приятная. Наместник распустил инквизицию. - Объявил Пётр Семёнович и посмотрел на реакцию всех присутствующих. В первую очередь его интересовало, как отнесутся к этой новости чёрт и Ли.
   Черныш оскалил зубы в довольной улыбке. Надо полагать, что он возлагал большие надежды на Наместника. На то, что тот остановит войну на Земле и все свои силы и средства направит на подготовку к возвращению в Метрополию.
   Ли неопределённо пожала плечами и посмотрела на Принцессу, как бы спрашивая её хорошо ли это, или плохо. Лютик в ответ на её вопрошающий взгляд нахмурилась и отрицательно покачала головой. Мол, всё не ко времени и не так, как бы ей хотелось.
   - Вторая новость не в меньшей степени затрагивает нас всех .- Продолжил Пётр Семёнович, выдержав небольшую паузу. - Псы Господни чуть было, не проникли в наш Мир. Я едва успел прямо перед их носом захлопнуть дверь. Попытка прорыва произошла во время контакта с Наместником. Они теперь будут стеречь его, и по этой причине подойти к нему мы в ближайшем будущем не сможем.
   - А как же наше обещание? - Спросил Акула.
   - Прежде чем хлопать дверью я успел кое-что сделать с кнопкой, которую ты ему так удачно подарил. - Ответил Логинов.- Теперь она действует. Так что вести наблюдение за ним, сидя у открытой двери, совершенно не обязательно. Тревожный вызов ты услышишь в любом месте, где бы он или ты не находились.
   - Но как это возможно?
   - Магия способно и не на такие чудеса. В твоей голове зазвенит колокольчик. Вот так. - Пётр Семёнович продемонстрировал нечто такое, что никто не услышал, но от чего полковник тут же подскочил, как ужаленный осой. - Извини. - Попросил Логинов прощения у старого солдата. - Я отрегулирую громкость, и в следующий раз ты не почувствуешь никаких неприятных ощущений. Только пение голосистого колокольчика. Оно довольно приятное на слух.
   - Кому как. - Покачал головой Акула, который ни как не мог избавиться от звона в ушах.
   - Всё, о чём вы тут говорите, - это хорошо. - Наконец смогла вставить своё слово и принцесса, которая сидела как на иголках с тех самых пор, как речь зашла о Наместнике, сидела, практически, как дура, и не могла вклиниться в разговор. Теперь, воспользовавшись небольшой паузой в диалоге между Воином и наёмником, она постаралась обратить на себя их внимание. У неё получилось. Вдохновлённая тем, что теперь все смотрят только на неё и готовы её слушать, она продолжила. - Вы оба поступили против правил. Вторглись на мою территорию без моего ведома и, что ещё страшнее, не посоветовавшись со мной, вмешались во внутренние дела атлантов.
   Пётр Семёнович попытался возразить, но Лютик опередила его:
   - Да, - Заявила она, гордо подняв голову, - Я просила тебя защитить моего старого друга от интриг Инквизитора, спрятать его в надёжном месте, организовать нашу с ним встречу. Мы должны были вместе обсудить наши дальнейшие планы и скоординировать действия. Но я никак не ожидала, что вы заставите его перейти к активной фазе нашего заговора так внезапно и практически без подготовки. Что теперь делать со свалившимся на его плечи единовластием? Вы думаете, это хорошо, что инквизиции не стало? Как бы ни так. Монстр не погиб. Он всего лишь перестроится и превратится в нечто совсем другое. На место прежнего Инквизитора придёт другой, который учтет все ошибки своего предшественника и начнёт новую игру против нас всех. По моим подсчётам, это будет атлант с куда большими возможностями, ещё более изощрённый в тайной войне и интригах. И Наместник, может быть, самолично назначивший его на этот пост, сам выроет себе и всем нам могилу.
   - А разве нельзя вообще никого не назначать? - Спросил Акула.
   - Без инквизиции нельзя. Особенно здесь, где магия повсеместно. Иначе пропадёт род атлантов и ему на смену придёт нечто совсем иное. Я даже боюсь думать какое именно племя.
   - Ведуны. - Осмелился предположить чёрт.
   - Нет. - Подал свой голос Пётр Семёнович. - На смену атлантам придут люди. И мне этот факт не кажется трагичным. Я был в будущем. Там всё нормально.
   - Я говорю о здесь и сейчас. Будущее Земли меня волнует меньше всего. Пусть она хоть в Ад провалится, мне всё равно. Главное, что мы можем потерять внезапность атаки Метрополии. Император далеко не дурак. Как, в прочем, и покровительствующие ему Боги. Если прежний Инквизитор был повязан по рукам и ногам своими промахами и далеко идущими амбициями, посылая вполне приемлемые для нас отчёты о проделанной работе в Метрополию, то пришедший на его место индивид сделает всё от него зависящее чтобы выйти из-под контроля Наместника и обязательно предупредит Императора о готовящемся вторжении.
   - Совершенно не обязательно. Это всего лишь твои предположения. Я думаю, что Наместник не назначит на эту должность сильного и амбициозного святошу. У него будет время подумать и выбрать именно того, кто ему подойдёт. - Возразил, наконец, Пётр Семёнович.
   - Не надо говорить о том, в чём ты не разбираешься. Наместник умён, когда дело касается военных действий. В политике он разбирается очень слабо. Вокруг него постоянно крутятся несколько противоборствующих кланов. Они интригуют, ведут между собой никогда не прекращающуюся войну. Особенно это касается святейшества. А ведь именно они должны будут выбрать нового главу карающего органа своей церкви. Наместник имеет право всего лишь утвердить выдвинутого на его рассмотрение кандидата. Не более того. Станет ли он разбираться, кого именно ему подсунули? Вряд ли. И меня рядом с ним нет. Вот это обстоятельство раздражает меня больше всего.
   - Ну, так возвращайся. - Предложил Акула.
   - Куда? В этот рассадник наёмных убийц, спящих и видящих, как всаживают в моё тело остро заточенные клинки. Нет. Выходить из подполья я не намерена до тех пор, пока не решу все проблемы со Змеем. Только заключив с ним Договор, я смогу появиться во всеоружии перед своими верноподданными в новом и единственном качестве. Не как сейчас, свергнутой с престола и к тому же мятежной принцессой, а императрицей, ведущей свою армию против узурпатора под покровительством нового и лояльного к нашей расе Бога. В таком случае все мы будем не мятежниками, а гораздо большим.
   - Чем же? - Осведомился Пётр Семёнович.
   - Всем.
   - Это так важно?
   - Для успеха нашего дела, договор со Змеем переоценить невозможно. К мятежникам в нашей галактике относятся скептически. Сочувствующих нашему правому делу найти возможно, но вряд ли кто захочет встать под знамёна, обречённых на поражение. Одни безумцы, в помощи и поддержке которых мы как раз не нуждаемся. Нам нужны светлые головы и незапятнанная мятежом репутация. Мы просто хотим избавиться от старых богов и воздвигнуть на алтарь нового, прогрессивного, не требующего от нас жертвоприношения и всепоглощающей ненависти к другим расам. Мы хотим жить в мире со всеми, кто не вторгается на нашу территорию и не желает нам зла. Путь этот тернист. Прольётся кровь атлантов, потому что приверженцев у старых богов предостаточно. Это захватившая власть верхушка и приближённые к ним лица. Простой, одурманенный до фанатизма религией, народ понесёт самые большие потери за всё время своего существования. Но раз без этого нельзя, то так тому и быть. Я на всё согласна.
   - Лишь бы воссесть на трон. - Закончил за неё чёрт.
   От возмущения лицо Лютика пошло красными пятнами. Прейдя к такому вопиюще неправильному выводу, задевшему попутно её королевскую честь, и к тому же озвучив его при всех, магик был не прав. Наваливающуюся на неё лавиной ярость невероятным усилием Лютик смогла удержать в узде и не дала прорваться наружу. Всплеск эмоций был невероятным. Пётр Семёнович покачнулся в шезлонге, прочувствовав на себе его поток. Но потом всё вернулось в прежнее состояние, и он облегчённо вздохнул.
   Лютик в последнее время сильно нервничала и показывала не свойственную ей мощь. В этом не было ничего странного. Она общалась с Воином и с чёртом, проходила сквозь потоки чистой энергии, имела дело с магическими артефактами, типа доспехов Бога, постоянно и непосредственно контактируя с ними, - всё это не могло пройти бесследно. Она изменялась, как и все атланты, постепенно становясь человеком, если не ведуном. Процесс находился ещё в начальной стадии, но уже пора было обратить на него внимание, очистить её в святой воде или взять изменения под контроль. В противном случае она могла в следующий раз неосознанным выплеском энергии, обращаться с которой она не умела, натворить чёрт знает что, от чего потом ей самой будет не по себе, если не хуже.
   - Ты понимаешь это? - Мысленно спросил Пётр Семёнович
   Лютик потупила взор, опустив его куда-то к полу, и согласно кивнула головой.
   - Что ты выбираешь?
   - Очищение.
   - В таком случае нам нужна святая вода.
   - Достань её для нас всех. Полагаю, что Ли она так же необходима.
   - О Ли я позабочусь иначе.
   - Ты сделаешь из неё ведьму?
   - Что-то типа этого.
   - Мне будет жалко её терять.
   - Смирись с неизбежным. Она больше не твоя телохранительница и двойник.
   - А кто?
   - Моя спутница.
   Лютик прикрыла глаза дрожащей рукой и проговорила тихо и спокойно, но вполне отчётливо и уверенно:
   - Черныш, ты прав только от части. Трон мой по праву наследия, но даже он не всё ради чего я затеваю невидимую до селе драку. Дело совсем не во мне. Я всего лишь орудие, символ в умах тех, кто жаждет перемен. Атланты достойны жить так, как им хочется, а не в угоду одним только породившим их Богам. Время тиранов и инквизиции прошло. Мы достигли предела терпения. Дальше возможны только два пути: либо старые Боги отступятся от нас, либо все мы умрём. Первый вариант, как ты сам должен понимать, для нас более приемлем. Мы будем бороться до конца. В принципе ты не должен был осуждать меня даже в том случае, если бы я старалась не за всех атлантов, а пеклась только об одной своей выгоде. В любом случае моя победа даровала бы тебе и всем магикам вашей галактики вечный мир. Так что придержи при себе весь свой сарказм по данному поводу и никогда больше не берись судить о вещах, в которых не смыслишь.
   - Ты будешь великой королевой. - Восхищённо ответил на её тираду чёрт, нетерпеливо заёрзав в своём шезлонге. - Мне хотелось бы увидеть тебя когда-нибудь на настоящем троне со всеми причитающимися тебе регалиями.
   - Не королева, но императрица. - Поправила его Лютик устало. Чувствовалось, что последнее усилие над собой далось ей очень тяжело. И чуть погодя, нарушая установившееся всеобщее молчание, добавила. - Мы немного отвлеклись от главной темы.
   - Какой? - Спросил Акула.
   - Что теперь нам всем делать.
   - Атаковать немедленно и яростно. - Ответил полковник. Все посмотрели на него как на сумасшедшего. Но старый и испытанный в боях наёмник находился в полном душевном здравии. - Сам бы я с большим удовольствием отсиделся бы где-нибудь в тепле, погрел бы пока старые косточки. Но подчинённые не дают покоя. Им ведь рабынь любви подавай. Привыкли, говорят. Любовь у них, и всё такое. Спрашивают: как мы вообще без них с базы ушли? Ведь тем самым подписали всем нашим девочкам смертный приговор не меньше, чем на костре и то только после долгих мучений в подвалах инквизиции. А ведь никто из них нас не выдал. Вот я и говорю, что надо атаковать нашу бывшую базу и забирать рабынь к себе. Без них наёмникам моим жизнь не мила.
   - Может быть, в угоду им ещё и гладиаторские бои тут устроим? - Продолжил сарказничать чёрт. Ему бы всё похохмить, посмеяться или поставить человека в неудобное положение. А сам злится потому, что речь зашла о женщинах. Он принцессу с Ли терпел в своём обществе с большим трудом, а тут предлагалось выкрасть у атлантов целый полк рабынь и поселить их в непосредственной близи от его комнаты. Это было свыше его понимания. Вот он и взбрыкнул словесно, как конь нестроевой, почуявший запах чужого сена, мимо которого предстояло пройти и даже ни разу не ущипнуть, ни одной щепотки.
   - Нет. - Простодушно ответил Акула, казалось, не заметивший злых ноток в интонациях голоса магика.- Бои нам ни к чему. А вот без рабынь никак.
   - Это точно. - неожиданно поддержала полковника Ли. - Обратите внимание, как они исподтишка на нас с принцессой посматривают. Прошло всего несколько дней воздержания. А что начнётся, когда им придётся обходиться без женского общества более длительный срок? Они же все гальюны спермой зальют. Чем добру пропадать, пусть лучше девочки попользуются. Да и жалко мне их. Всё же и я побывала в их шкуре и так же смерти ожидала, как и они. Только вот поздно уже, наверное. У инквизиции суд скор. Они давно уже мертвы.
   - Всё в наших силах. - Спокойно сказал Логинов Пётр Семёнович. - Если есть такая необходимость, то можно рискнуть.
   - Есть необходимость. - Тут же оживился Акула. Кривил он душой изрядно, когда про себя говорил, что лучше бы отсиделся. Его сердце трепетало при одной только мысли о своей бывшей рабыне, и он не меньше, чем его подчинённые, мечтал вернуть её. Просто он был горд, чтобы запросто при всем честном народе показывать свои истинные чувства. Начальник как ни как. Ради поддержания имиджа и поднятия авторитета на ещё более высокую ступень всегда следовало держать дистанцию, городить заборы отчуждения и пьедесталы превосходства.
   - За одно и святой воды достанем. - Подвёл итог Логинов.
   - Но как? - Не унимался полковник.
   - Откроем ещё одну дверь и вернёмся в тот день, в который покидали базу.
   - Это возможно?
   - Если осторожно, то всё возможно. План операции, и её осуществление оставляю за тобой. Действуй.
   Акула вскочил с шезлонга, быстро откланялся и удалился.
   - Мне бы его проблемы. - Вздохнула Лютик.
   - Проблемы будем решать по мере поступления. - Заверил её Логинов.
   - И какая следующая?
   - Моя личная.
   - Что-то я таковой не припомню.
   - Змей. - Коротко ответил Логинов и погрузился в раздумья.
   - Это наша общая проблема, и решить её надо как можно скорее. - Твёрдо сказала Лютик, делая ударения в каждом слове, как учитель, вдалбливающий в головы учеников материал, который они должны были запомнить наизусть, желательно с первого раза. - Наместник, без нашей поддержки, долго не продержится.
   - Я в курсе. - Предчувствуя всё, что хотела продолжить говорить принцесса, остановил её Логинов. Он терпеть не любил повторов, будто его заставляют вызубрить домашнее задание.
   - И что ты намереваешься предпринять по данному поводу?
   - Шаг за шагом убеждаться самому и закреплять это мнение у Змея, что я и есть ожидаемый всеми Воин. У меня предчувствие, что с этим всё будет в порядке. Но потрудиться придётся. Всё усложняют Псы. Они обложили меня со всех сторон, и теперь свободно шагу не дадут ступить. Первые на очереди у меня метаморфы. Жуть, как хочется с ними разобраться. Свежо ещё в памяти уничтоженное ими поселение ведунов, а так же сам факт их коварного удара в спину, когда они вселили сомнение о моей подлинности, как в меня самого, так и во всех остальных. И ведь поверили же? - Возмутился он и тут же добавил. - И ведь трудно было не поверить. Я сейчас сравниваю себя с Ним и практически не нахожу ни единого сходства. Мы разные во всём. И только наша цель одна.
   - И эта цель?
   - Сложно и долго объяснять.
   - Попробуй, одним словом.
   - Земля.
   - Ну вот. Сразу всё стало ясно и понятно. - Улыбнувшись, похвалила его Лютик. - И когда ты намереваешься отправиться в поход на метаморфов?
   - Акула проведёт операцию по спасению рабынь любви и добудет для нас всех святой воды. Я же немедленно возьмусь за оборотней.
   На этом разговор был закончен. Первым почувствовал это чёрт. Он молча поднялся с шезлонга, поклонился всем, передразнивая полковника, и, помахивая хвостом, отправился к бару, возле которого уже столпились желающие испить его коктейлей. Мокрое полотенце исчезло с его плеч. Чёрная, как смоль, чуть свалявшаяся шерсть просохла и разгладилась моментально. Он гордо поднял голову и улыбался во всю ширь своей пасти. Ему нравилось общество вояк, которые на поверку оказались совершенно безобидными пацанами, с которыми в полный кайф, весело и безнапряжно можно было проводить свободное время.
   Лютик хотела последовать его примеру, но вовремя спохватилась.
   - Верните мне моё платье. - Сказала она строго, и глядя при этом исключительно на Воина. - Моё небесно голубое и декольтированное платье, которое я выбирала целых полдня. Оно так гармонирует с моими глазами, что, увидев себя в нём в зеркале, я в него по уши влюбилась. Когда вернусь во дворец, обязательно прикажу нашить для меня таких платьев целый гардероб.
   Логинов щёлкнул пальцами и при этом подумал о том, что принцесса кидается, как самый настоящий капризный ребёнок из одной крайности в другую: то в войнушку играет и обвешивается при этом оружием с ног до головы, то становится вся такая придворная и кокетливая, что без смеха на неё не взглянешь. И он, и Ли остались серьёзными всё то время, пока принцесса поднималась с шезлонга, поправляла оборки на платье и выравнивала подол, и только после того, как она удалилась, дали волю своим чувствам. Хохотать было не прилично, поэтому они зажали рты ладонями и долго дёргались в конвульсиях, вспоминая последние слова Лютика, её жеманные жесты и, главное, мимику. Она вдохновенно жила выбранной для себя ролью, что казалось ещё несовместимее с ней настоящей и, как результат, ещё смешнее. А в прочем, кто её знает, какая она настоящая?
   - Мне кажется, что Лютик никогда не говорит всю правду, постоянно что-то утаивает, недоговаривает. - Поделился своими мыслями Логинов.- К примеру, Наместник. Лично я не ожидал от него такой прыти, думал подбодрить старика весточкой о том, что все мы живы, и продолжаем действовать согласно ранее разработанному плану, а вышло вот что. - Он спроецировал на сознание Ли короткую версию всего того, чему сам стал свидетелем. - Самый настоящий, заранее спланированный и превосходно осуществлённый переворот. Со слов же Лютика получалось, будто он загнан Инквизитором в угол и доживает последние дни. Лож? Но зачем ей это надо было?
   - Лично я никогда её не понимала. - Призналась Ли. - Она женщина из большой политики и думает совершенно иначе, чем мы, простые атланты, отталкиваясь от совершенно других критерий. Цели её не простые, а потому и любые средства хороши для их достижения. Когда надо, она может и соврать, надо - проявит мужество и героизм, понадобится - предаст и даже ни разу, потом не вспомнит об этом моменте, как о проявлении жестокости и несправедливости. С нею всегда надо держаться настороже и в любом её слове или поступке искать скрытый смысл. Вот чего она так вырядилась сегодня? С какой такой стати?
   - Вот это я как раз понять могу.
   - Тогда объясни.
   - Она тихо сходит с ума.
   - Хорошее объяснение. - На лице Ли не дрогнул ни один мускул. Опустив к полу взгляд, она глубоко задумалась, потом резко подняла его и, заглянув в глаза Воина, подумала: "Догадывается ли он об истинной причине сумасшествия или просто констатирует факт?"- но озвучивать свою мысль не стала, побоялась, была не готова открыть Воину самую сокровенную тайну принцессы, не зная, как он отнесётся к ней. Иметь в качестве соперницы принцессу крови - тяжкий груз. Но ничего поделать с этим Ли не могла. Так получилось и потому, так тому и быть. Уступать принцессе свою любовь, она не собиралась ни за какие блага любого Мира.
  
  

Г Л А В А Т Р Е Т Ь Я .

  
   Когда прямо над твоей головой, сидя в ветвях густого подлеска, чирикают себе воробьи и даже как-будто не замечают тебя, крадущегося и почти сливающегося с окружающим пейзажем, - это немного, но всё же успокаивает. Маскировка действует, и можно смело идти дальше. Только странное чувство тревоги всё же заставляет тебя насторожиться, остановиться и хорошенько осмотреться. А вдруг, что-то не так? От метаморфов надлежало ждать самых неожиданных и смелых ходов. Они не дичь и поэтому, сложа руки, сидеть и ждать охотника до них не будут.
   Они давно уже находились где-то рядом. Может быть, уже за тем кустом, возле которого он стоял и осматривался в прошлый раз, когда вдруг прямо из-под его ноги с криком вспорхнула какая-то большая и шумная птица. Не оборотень ли? От сердца отлегло от вовремя подоспевшей мысли, что эти мерзкие твари летать не умели. И всё равно он притормозил, не заметил ничего подозрительного и пошёл дальше вглубь леса, туда, где царил вечный полумрак, в самую густоту и чащобу. Вероятность встретить оборотней увеличивалась с каждым его шагом. Но они всё не появлялись. Можно было предположить, что они чуяли его приближение и убегали, трусливо поджав хвосты? Это вряд ли. Кто-кто, а метаморфы в трусах никогда не числились. Хитрецы, ловкачи, жестокие убийцы - да, но только не трусы. На рожон они, конечно, не полезут. Изучат сначала вторгшегося в их владения чужака, испытают, проверят на вшивость и прочность и только после всего этого появятся, как всегда, внезапно и неотвратимо. Поскорее бы уж!
   Прежде чем выходить на разведку Пётр Семёнович Логинов провёл предварительную рекогносцировку местности, на которой ему предстояло поработать. Он выбрал подходящую для этих целей дверь и в течение нескольких часов наблюдал за диким лесом, изучая все звериные тропы, ложбины, распадки и овраги, пересекавшие его то с севера на юг, то с запада на восток, а то так сложно и извилисто, что не понять, было, откуда и куда. Поселение метаморфов он видел только издали. Оно располагалось в самом глухом и непроходимом месте. Соваться туда прямо из двери было глупо. Поэтому он тщательно изучал подходы. Внезапность - это хорошо, когда ты хочешь навести шороху и улизнуть, пока противник не опомнился и не собрался с силами. Но Петру Семёновичу предстояло осуществить нечто иное.
   С трёх сторон поселение охватывало неприятное не вид и, скорее всего, непроходимое болото. Четвёртая сторона охранялась гораздо надёжнее, но зато там можно было пройти посуху. Только по этой причине она и была выбрана в качестве направления проникновения на территорию врага. Посты и дозоры оборотней его мало волновали. Их всегда можно было обойти. Гораздо больше его смущало бестолковое барахтанье в болоте, в её вонючей грязи, в которой обязательно вымажешься по самые уши и промокнешь насквозь ещё задолго до того, как начнётся настоящая работа.
   Сложность охоты заключалась в том, что Петру Семёновичу предстояло истребить всех метаморфов поголовно. Мысленно он набросал простенький план, который должен был сработать. Основной упор им делался на то, что все оборотни являлись телепатами. До чертей и леших им, конечно, было ещё далеко, и тем ни менее у них постоянно рос и совершенствовался уровень этой неординарной способности. Чувствовалось влияние земной магии. Они уже умели сносно читать мысли своих потенциальных жертв с довольно большого расстояния, передавать информацию друг другу и даже внушать мысли, вгоняя аппанента в транс. Их отличие от магических рас Земли была в том, что они работали на другой, обособленной от всех частоте волны. Вот эту самую частоту Петру Семёновичу и предстояло выяснить по ходу проводимой им разведки боем.
   Он шёл и постоянно прослушивал эфир, пытаясь уловить хотя бы один слабый сигнал, исходивший от оборотней. Но пока что ему ничего не удавалось от них услышать. Постоянно вмешивались помехи, посторонние шумы и потрескивания. Иногда врывались в голову мысли совершенно других существ, находившихся очень далеко. В основном это были переговоры между собой драконов, что само по себе являлось не плохой новостью. До этого считалось, что атланты истребили их всех. Оказывается, нет. Зато оборотни соблюдали полную эфирную тишину.
   Может быть, пронюхали, что на них объявлена охота, и теперь к ним не подступиться? А может, просто Петру Семёновичу пока что не везло. Как-никак в первый раз. А первый блин, как говорится, всегда комом.
   Лес шумел какафонией звуков, словно разыгрывающийся перед выступлением оркестр. Под напором ветра качались и издавали при этом жутковатый треск уходившие кронами в небо трёхсотлетние сосны. Листьями шелестели осины, притулившиеся к гигантам совсем как родные сёстры то в полуобнимку, то отстранясь, но очень близко, стволом к стволу на расстоянии вытянутой руки. Пойди, протиснись между ними, когда косая сажень в плечах и животик такой, что дай бог каждому. А если ещё кусты, да с сухими ветками, к которым только прикоснись - сразу с оглушительным треском ломаются?
   Денёк выдался жаркий. Справа в неглубоком овраге, заросшем крапивой, весело журчал на перекатах между брёвнами скрытый от глаз ручей. Бобровая запруда уже не держала. Сами строители плотин и бревенчатых хаток давно сгинули, став лёгкой и желанной добычей для оборотней. Но дело их острых зубов и неутомимых лапок пусть в слегка порушенном виде, но всё же ещё существовало, радуя глаз и вселяя надежду на то, что всё хорошее, пройдя положенный круг невзгод и неудач, когда-нибудь обязательно вернётся. Спуститься бы к ручью, зачерпнуть в ладони холодной и хрустально чистой воды, брызнуть в запотевшее лицо и немного за шиворот, напиться досыта, так чтобы зубы заныли от леденящей прохлады, но эта роскошь Петру Семёновичу пока что была недоступна. Сначала дело, а потом уже, хоть ныряй в него, сердешный, хоть обпейся до икоты. Тогда уже всё будет можно.
   Ему вспомнился последний перед уходом разговор с Чернышом. Тот пришёл в его комнату без предупреждения и предварительной договорённости. Без стука открыл дверь и ввалился прямо в спальню как раз в тот момент, когда, откинув одеяло, Логинов решил подняться с брачного ложа.
   Обнажённость двух разгорячённых после плодотворного секса существ не его расы чёрта ни капельки не смутила и не взволновала. По сути, они вообще казались ему лысыми уродами. Отвращение к ним, он давно научился подавлять в себе, но всё равно не мог привыкнуть к их бледности, одежде и манере поведения.
   Прямо от порога, не замечая замешательства людей, он обратился к Воину:
   - Поговори со мной. Мне это очень надо.
   - Прямо здесь и сейчас? Другого места и времени ты не мог выбрать?
   - А чем эти плохи? - Пожал плечами Черныш, подходя вплотную к кровати.
   Ли запахнула на груди одеяло. Пётр Семёнович свесил ноги, и на них тут же появились домашние тапочки красного цвета и с белыми помпонами.
   "Поножи"- Без запинки определил про себя чёрт.
   Он был подавлен, растерян, рассеян, но мелочи всё же замечал, что говорило о том, что он ещё не был окончательно потерян для общества.
   Посмотрев на чёрта снизу вверх, точ в точ, как на памятном гобелене в разрушенном теперь доме магика, Пётр Семёнович улыбнулся вполне приветливо, забыв на время о вмешательстве последнего в его личную жизнь. И дело было вовсе не в снисходительности или всепрощении. Просто Логинов считал Черныша своим другом, а друзьям негоже смотреть друг на друга свысока или прогонять, когда одному из них плохо, тем более, не вмоготу.
   - Присаживайся. - Предложил Логинов чёрту, придвинув к его ногам тяжёлое кресло, сделанное из марённого дуба. - И расскажи, не торопясь, что с тобой случилось.
   - Плохо мне. - Плюхнувшись в кресло, но при этом, не забыв поджать свой хвост, кончик которого всё ещё был перевязан, пожаловался чёрт. - Задыхаюсь я здесь. Магия тут совсем иная, чем на Земле. Раны ноют. Эфир молчит. Даже, словом перемолвиться не с кем. Здесь всего два магика: ты, да я. Ты постоянно занят. Другим до меня нет совершенно никакого дела. Даже наёмники за коктейлями больше не захаживают, готовятся к операции. Акула их совсем загонял, особенно после того, как ты подзарядил энергией все их батареи. А я без общения жить не могу. Привык, знаешь ли.
   - Эфир, значит, молчит? Скучаешь по ежедневным новостям?
   - А-то? Разве это жизнь - постоянно один в четырёх стенах, и лишнюю дверь не открыть. Ну, кто так строит?
   - Твои предложения?
   - Возьми меня с собой.
   - Куда я тебя должен взять?
   - Не темни. Я всё знаю. Ты на разведку собрался, вот и возьми меня в напарники. Я не подведу.
   - На какую ещё разведку?
   - Оборотней разглядывать в их лесу.
   - Мысли мои читаешь?
   - А что прикажешь делать, когда заняться больше не чем, а у остальных не мысли, а полный бред, все только о сексе и думают? Брррр.- Черныш затряс головой, пытаясь избавиться от назойливого наваждения, навитого воспоминаниями о чужих фантазиях. - Ты вот о сексе не думаешь, а делаешь, и все мысли твои интересные, потому что они о деле. В этом деле и мне желательно поучаствовать. Засиделся я тут. На волю хочется, поразмяться, магией родной напитаться, да и помочь к тому же в труде твоём нелёгком. Разве это плохо, желать достижимого и всем полезного?
   - Про эфир - это ты вовремя словечко вставил. Хорошую идею мне подкинул. Оборотни ведь тоже телепаты, не так ли?
   - Так.
   - Вот на этой их способности я и постараюсь их подловить.
   - Как?
   - Пока не знаю, но буду думать. А ты иди пока.
   - Куда?
   - Куда пожелаешь в приделах дома.
   - А как же разведка?
   - Не сегодня.
   - Но я настаиваю.
   - Серьёзно?
   - Имею право. - Выпятив грудь вперёд, заявил чёрт.
   - Тогда пойдём со мной, я тебе кое-что покажу.
   - Что?
   - Там и увидишь и решишь на месте, идти тебе со мной, или не стоит. - Логинов встал с кровати. Одеяло тут же разделилось на две равных половины. Одна из них всё ещё прикрывала улыбающуюся Ли. Другая часть превратилась в шёлковый домашний халат, укутавший Воина от плеч до самых пят. Рядом с кроватью, на тумбочке, лежал ночной колпак, который сам прыгнул Петру Семёновичу в руку. Тот, не глядя, накинул его на голову. Заняв своё законное место, колпак превратился в подобие ермолки, дополнивший собой небесно голубого цвета прогулочный по дому ансамбль, который прекрасно гармонировал в сочетании с ярко красными тапочками. Притормозив уже возле двери, Логинов обернулся к смотрящей ему во след Ли, преободряюще улыбнулся ей и сказал. - Я скоро вернусь, дорогая. Займись пока упражнениями, которые я тебе показал накануне. Пока.
   - Не торопись. Мне не будет без тебя скучно. Мне действительно есть, чем заняться и о чём подумать.
   В другое время чёрт вполне мог бы удивиться такому, казалось, холодному ответу девушки и спокойной на него реакции Воина, как ни как между ними проклёвывалась любовь, или что-то вроде этого, но только не теперь, когда, во-первых, он был занят личными проблемами, и, во-вторых, знал причину, породившую и ответ и реакцию. Ли училась магии и уделяла этому процессу всё свободное от общения с Воином время. Вот и теперь, легко соскочив с кровати, она опрометью бросилась в соседнюю комнату, где специально для неё был создан небольшой тренировочный полигон.
   Та половина одеяла, что оставалась её прикрывать после ухода Воина, превратилась в полупрозрачный пеньюар той же расцветки, что и его халат. Он был удобен, позволял свободно двигаться, не мешал куль битам и прыжкам, совершаемых ею с лёгкостью бабочки, а так же тренингу с мечами, коих было два.
   Представив её поединок с тенью во всех подробностях, Пётр Семёнович непроизвольно улыбнулся, вспомнив себя самого всего недельной давности. Размышляя попутно о круговороте жизни и о многих других не менее интересных вещах, и ступая при этом по красному с чёрными прожилками мрамору пола, он привёл Черныша в ту же самую комнату, в которой они с Акулой совсем недавно наблюдали за Наместником.
   По сути, это помещение являлось центром управления перемещением в пространстве и времени. С её помощью не надо было бегать по коридорам в поисках нужной двери. Достаточно было войти сюда, произнести кодовый набор цифр, являющихся паролем доступа к некоему магическому артефакту, расположенному в сером ящике, что стоял как раз между двумя удобными креслами в центре залы, высказать вслух своё пожелание, и буквально через минуту на противоположной от входа стене появлялась нужная вам дверь.
   Проделав все эти несложные манипуляции, Петр Семёнович занял одно из кресел и предложил Чернышу другое. Главное было вовремя приземлиться, потому что с появлением двери в комнате воцарялся полный мрак и найти в нём, куда присесть, становилось проблематично. Чёрт об этой особенности центра управления не знал и потому замешкался. Хорошо ещё, что успел ухватиться за спинку кресла, а то вообще потерял бы полную ориентировку в пространстве, и его запросто могло засосать в другую, открывающуюся уже, реальность.
   Свет погас. Дверь распахнулась, будто вспыхнул экран большого телевизора. Чёрт от неожиданности присел, спрятавшись за спинку кресла. Его напугали не происшедшие перемены со светом или появление изображения дикого леса, а нечто совершенно другое, поразившее его в самое сердце. Что это было, Воин так и не понял, хотя потом расспрашивал Черныша об этом. Тот в ответ попросил больше никогда не вспоминать о его минутной слабости и не упоминать об этом конфузе в приличном обществе. На сам же вопрос о причинах, породивших страх в его душе, он так и не ответил. А Пётр Семёнович настаивать не стал. Но факт был на лицо. Ещё ничего особенного не произошло, только-только появилось изображение территории, занимаемой оборотнями, а чёрт уже проявил свою слабость. Реакция - вполне устраивавшая Воина.
   Дальше пошло ещё лучше. Воин никогда ещё в своей жизни так не веселился. Чёрт трусливо поджал хвост и смотрел на покрытый непролазной зеленью кусочек леса, как завороженный, не в силах оторваться ни на мгновение. Оттуда исходила реальная опасность, смысл которой он не мог понять, расшифровать и оценить. Шли волны страха, одна другой круче, - и всё. Ему даже было наплевать на то, что Воин откровенно подслушивал его мысли, пытаясь найти в них хотя бы одно рациональное зерно.
   А между тем по ту сторону двери ничего особенного, с точки зрения стороннего наблюдателя, не происходило. Под порывами ветра, поскрипывая стволами, мирно покачивались вековые сосны. Шелестел листвой подлесок. Что-то там постукивало, вскрикивало коротко и не кровожадно, трещало, ломаясь, и даже ненавязчиво и еле различимо булькало.
   - Попробуем прогуляться. - Высказался Логинов, когда пришёл к мнению, что пора уже было поменять немного обстановку, так тяготившую его товарища. Сам-то он уже испытал на себе нечто подобное и так же не смог разобраться, отчего испытал испуг. В первый раз у него даже мурашки по спине побежали, хотя он и понимал, что находится в полной безопасности. Но во второй и тем более в третий раз ничего подобного с ним не происходило. Он думал, что чёрт, как натура утончённая, поможет ему понять, что здесь к чему. Что ни говори, у него имелся богатый опыт работы с магией самого высокого уровня. Но, как выяснилось, опыт чёрта оказался бессилен в этом новом для них деле.
   Притерпевшись к волнам страха, чёрт немного приободрился и даже смог заставить себя перебраться из своего укрытия в кресло. Дело пошло на лад. После нескольких минут блуждания по зарослям какого-то кустарника, дверь вывела их на широкую поляну. Ветер взял небольшую паузу. Воспользовавшись ею, из всех потаённых мест на свет божий повылазили все лесные обитатели. Не богато их было. Если птицы, то размером не больше синицы. А если звери, то мыши и крысы. Всё, что было когда-то крупнее, благополучно исчезло в постоянно голодных желудках оборотней. И это касалось не только диких обитателей леса. В этом месте не присутствовало ни одного представителя магической расы. Вот почему и лес выглядел таким неухоженным и заброшенным, а звери пришибленными и потерянными. Они вели себя как-то уж больно неестественно суетливо. Птицы порхали с ветки на ветку, не издавая при этом ни единого звука. Грызуны, не обращая внимания на колосящиеся дикорастущие злаки, пробегали мимо них и прятались в норах. Они были заняты решением всего одной беспокоившей их всех проблемы. Торопились найти более надёжное убежище и как можно быстрее укрыться в нём. Маленькие, взъерошенные, забитые, они вызывали жгучее чувство жалости, как в сердце чёрта, так и у Логинова, который никогда не проявлял особенной любви к грызунам как таковым и тем более к приставучим, наглым и до жути противным крысам.
   Несколько минут спустя они выяснили причину беспокойства лесных тварей. После непродолжительного затишья вместо волн страха через открытую дверь стал поступать сильный и не прекращающийся ни на мгновение призыв. Пётр Семёнович явственно услышал, прозвучавший не только в голове, но и одновременно в ушах, истошный вопль о помощи молодой женщины:
   - Спасите!!! Убивают!!! А-а!!!
   На его лице не дрогнул ни один мускул. Зов был явно подслушан совсем недавно, во время разгрома деревни ведунов и был рассчитан как раз на них, молодых, горячих и неопытных магиков, считавших, что им всё по силам. Умный ход. Во всяком случае, будь Логинов чуть-чуть менее разборчив, то обязательно откликнулся бы, бросил бы всё и кинулся бы на выручку. И спасать ему действительно пришлось, но только не терзаемую злодеями мифическую женщину, а чёрта, который вскочил с кресла и рванул к порталу перехода.
   В самый последний момент твёрдая и уверенная рука Логинова остановила Черныша, который успел сунуться носом в открывшийся в этот момент перед ним кустарник тёрна. В результате он больно укололся и очнулся.
   - Что это я только что делал? - Спросил он после того, как Пётр Семёнович аккуратно усадил его обратно в кресло.
   - Хотел покинуть нас самым быстрым и действенным способом, отправившись прямиком в пасть к оборотням.
   - Ничего себе? Брррр.- Затряс головой чёрт.
   - Что ты услышал?
   - Забавно, не правда ли? Я клюнул на такую пустышку, что и вспоминать не хочется.
   - Не темни. На этот раз не получится.
   - Хорошо. Я отвечу. Только прежде дай мне слово, что никому не расскажешь, и сам смеяться не будешь.
   - Клянусь. - Совершенно серьёзно сказал Логинов.
   - Я услышал любовный призыв. Нежный голос звал меня прогуляться под сенью древ. Он был настолько искренним и проникновенным, что я не устоял.
   - Они и к тебе подобрали ключик. Быстро у них получилось.
   - А что слышал ты?
   - Призыв о помощи.
   - Вот это да! - если бы не было так грустно и омерзительно, можно было подумать, что чёрт восхищается способностями оборотней. - Даю хвост на отсечение, что зов услышали многие и каждый свой индивидуальный, предназначенный только ему одному.
   - Это невозможно.
   - Давай убедимся в этом. - Предложил чёрт и уставился на просвет в двери.
   Пока они говорили, картинка за дверью изменилась. Это вновь была поляна, но теперь уже другая. В центре неё стояло несколько существ непонятной формы и цвета. Самые настоящие кляксы на чистом листе природы. Этакие амёбы с постоянно движущимися усиками по всему горбатому и причудливо изогнутому телу. Ни глаз у них, ни рта, ни рук, ни ног. Не понятно чем они едят, глядят и на чём ходят. И тем ни менее стояли они уверенно и при полном отсутствии носа и глаз постоянно что-то вынюхивали в окружающем их воздухе и высматривали, медленно поворачиваясь вокруг непонятно, где и как расположенной оси.
   На противоположном конце поляны, изящно и грациозно выпрыгнув из-за кустов жасмина, появился благородный олень с ветвистыми рогами с тёмно-коричневой шкурой покрытой бисеринками пота от продолжительного и быстрого бега по пересечённой местности. Его ноздри раздувались от возбуждения. Огромные карие глаза искали цель своего визита в незнакомые и ранее не посещаемые им места. И она не заставила себя долго ждать. Одна из амёб быстро трансформировалась в зрелую, нервно прядущую ушами, олениху, призывно выгнувшую свою спину. Остальные кляксы обернулись кустами, покрытыми зеленью и увитые плющами.
   Олень приближался неторопливо, всем своим видом показывая, что он пришёл сюда яко бы случайно. Он принюхивался, но никакой опасности не чувствовал. Он косил кариглазками в тёмный подлесок. Но и там ничего опасного не наблюдалось. Зато олениха начала выделывать совершенно невообразимые па. От чего олень забыл обо всём на свете и в первую очередь о своей безопасности и рванул с места в карьер навстречу своей смерти. Как только он приблизился на расстояние прыжка, олениха метнулась к нему навстречу, прямо в прыжке превращаясь в огромного серого волка с разверзнутой пастью. Клацнули зубы. Брызнула кровь. Олень не успел ничего понять и предпринять, как оказался разорванным на несколько частей целой стаей волков, тут же приступивших к трапезе.
   - Охота у них такая. - Прокомментировал Логинов.- Окажись любой из нас на месте оленя, его ждала бы та же участь.
   - Ты думаешь, что это конец?
   - А ты?
   - Мне кажется, что олень - это только начало.
   И действительно, быстро покончив с тушей оленя, оборотни тут же трансформировались в пять разных существ. В огромного питона, который тут же вполз по стволу на удобную для лёжки толстую ветку и притаился там. В человека с набедренной повязкой, который подобрал с земли изогнутую палку и укрылся на опушке поляны в густом подлеске. В косматого медведя, который, косолапо и неуклюже перебирая лапами, направился в сосняк. В большого серого кота с длинным и пушистым хвостом и острыми клыками. Пятый остался волком. Он лёг прямо посередине поляны, укрывшись в высокой траве, и застыл.
   Зов услышали многие. Это выяснилось несколькими минутами спустя. Хоть он и закончился уже давно, всё равно на поляну один за другим стали выходить разные звери: зайцы, небольшой кабанчик, самый настоящий молодой ещё волк. И если бы этим список жертв ограничился, то было бы полбеды. Хуже всего оказалось то, что на призыв любви на поляну в самой гуще леса оборотней явился совсем ещё зелёный, но при этом вполне сформировавшийся леший.
   Увидев его, чёрт вновь дёрнулся к двери, но снова был перехвачен Воином.
   - Пусти! - Крикнул Черныш. - Они ведь сейчас убьют его.
   - Убьют. - Спокойно ответил Логинов.- И мы ни чем не сможем ему помочь.
   - Но это не честно. Мы можем его спасти.
   - И не надейся, что ради какого-то сопляка, возжелавшего большой и всепоглощающей любви, я выдам оборотням свои планы. Они спят и видят, как бы выманить меня из укрытия. Но я не поддамся соблазну.
   - Ты бездушный и эгоистичный тип, каких свет до сих пор не видывал.
   - Я согласен быть им до тех пор, пока на Земле не останется ни одного оборотня и вампира. А теперь успокойся и возьми себя в руки. Не всё так безнадёжно, как тебе показалось. Наш леший оказался не так прост. Вот видишь, он исчез, как только почувствовал неладное. И правильно сделал. Большую и светлую любовь надо искать в другом месте. И я думаю, что он непременно её найдёт, только чуть-чуть позже.
   - Уф. - С облегчением вздохнул чёрт. Зайцев и кабанов ему жалко не было. Их душили, глушили палками, рвали зубами и когтями десятками. Кровь лилась рекой, но он даже глазом не моргнул. Зато, лешего проводил самым тяжёлым напутственным словом из всех, какие знал. И всё только ради того, чтобы тот никогда сюда не возвращался. - Харби ро вара ту!
   - Что ты сказал?
   - Ничего особенного.
   - Это, на каком таком языке, что я ни слова не понял?
   - На древнем драконьем. Язык давно мёртв, как и все, кто когда-то на нём разговаривал.
   Драконы? Пётр Семёнович быстро, незаметно и элегантно проник в сознание чёрта и выудил из него всю информацию о так называемых драконах. Конечно же, он имел в виду вымерших динозавров, а не настоящих драконов. Крылатую магическую расу называли иначе, очень сложно для восприятия человеческого уха, из трёх слов, которые не переводились ни на общеземной-магический, ни на атлантский, поэтому, по схожести понятий, в ходу как-то прижилось слово драконы. Вроде бы тоже рептилии. Главное, что сами драконы не обижались. Их это невольное сравнение даже забавляло.
   - Ну и что? - Переварив информацию о драконах и динозаврах, спросил Логинов несколько минут спустя.
   - В каком смысле?
   - Ты всё ещё горишь желанием пойти со мной на разведку?
   - Несомненно.
   - Жаль.
   - Почему?
   - Потому что я всё равно не смогу тебя взять. Магическое прикрытие мне ни к чему. Сам как-нибудь с этим справлюсь. А во всём остальном ты будешь являться только помехой.
   - А кто прикроет твою спину?
   - Мой щит.
   - И что же прикажешь мне делать?
   - Отдохни пока. Твоё время ещё не настало.
   Реакция чёрта была понятна. Он расстроился не на шутку. Уходя, так хлопнул дверью, что гулко завибрировали стены, грозя рухнуть вместе с потолком.
   - Мне бы его проблемы. - Прошептал Логинов, осматривая близлежащие кусты. Он вновь находился в лесу оборотней и прислушивался к эфиру, пытаясь уловить хотя бы маленький намёк на волну общения между собой метаморфов. Дракона услышал и даже смог понять чего он хочет, а вот вожделенного голоса оборотня пока не дождался, хотя и прилагал к этому все свои усилия.
   До того дошло, что, заслушавшись журчание ручья и углубившись в совершенно излишние в данном случае воспоминания, он неожиданно для себя столкнулся прямо нос к носу с одним из оборотней. Медузообразная тварь болотно-зелёного цвета выглянула из-за ствола осины как раз на уровне его глаз, уставившись на него всеми усиками, плотно покрывавшими поверхность бугристого тела.
   - Я давно за тобой наблюдаю и никак не пойму кто ты такой. - На атлантском галактическом произнесло чудовище, перетекая из-за ствола навстречу Воину.
   Чем оно говорило, Логинов так и не понял, но тут же, без задержки ответил:
   - Догадайся с трёх раз.
   - Что за нелепая игра в догадалки? Мне недосуг заниматься глупостями.
   - Разве ты на охоте? Или может быть занят более серьёзным делом, хотя я не знаю дела серьёзнее охоты.
   - Ты наш. - Тут же выдвинул свою версию оборотень так безапелляционно, будто она была единственно верной.
   - Как догадался?
   - Ты такой же почти невидимый и студенистый, как и я. Вот только абсолютно ничем не пахнешь - это странно, но не смертельно. И об охоте высказал именно то, что у каждого оборотня на уме. Я прав?
   - Почти.
   - Как это?
   Логинов решил сымпровизировать. Почему бы и нет, если обстановка к тому располагала. Метаморф ему попался любознательный миролюбиво настроенный и, по всей вероятности, сытый, может быть один из тех, кто совсем недавно неплохо оттянулся на известной поляне, закусив сначала оленем и продолжив трапезу разной приятной на вкус мелочью.
   - У меня есть ещё одна особенность.
   - Какая?
   - А разве ты не слышишь?
   - Нет.
   - Мой внутренний голос. Он отсутствует.
   - Почему?
   - Потому что только что прибыл на эту планету. Атланты подбросили меня на попутной тарелке до места назначения. Я новичок и поэтому разговариваю на другой, отличной от принятой вами, волне. В наших местах говорили на этой. - Логинов выдал нечто совершенно невразумительное на первой попавшейся ультракороткой.
   - Я ничего не понял.
   - Вот и я тебя не слышу. Не поможешь настроиться?
   - Как ты это себе представляешь? Мы говорим от рождения и до самой смерти все одинаково. Ты особенный? Так им и оставайся. Будешь молчуном. Первым за всю мою сознательную жизнь.
   Не повезло. Логинов внутренне с досады сплюнул и решил действовать иначе. Добродушно настроенный оборотень и не представлял себе, что на свете существует ещё кто-то помимо его самого и его сородичей, кто смог бы вот так ловко, в одно короткое мгновение превратиться из бесформенной массы в атланта, да ещё к тому же облачённого в доспехи. Да и в атланта ли, вообще? На всякий случай, он тоже перекачал своё тело в одну из самых излюбленных форм: саблезубого тигра, и даже успел предостерегающе рыкнуть, прежде чем осознал, что сильно ошибся в выборе собеседника.
   Пётр Семёнович не мудрствовал лукаво. Хитрость не прошла, и поэтому ничего другого, как брать языка живьём, ему не оставалось. Пусть оборотни заметят отсутствие одного из своих собратьев. Пусть в следующий раз они будут готовы ко всем для них возможным неожиданностям. Зато он в спокойной обстановке, без лишней спешки и нервотрёпки сможет узнать главный на сегодняшний день секрет метаморфов, универсальную волну, на которой они ментально общались между собой. Он схватил саблезубого тигра поперёк его туловища, сжал руками так, что затрещали его не до конца ещё сформировавшиеся кости, и тут же переместился с ним в свой Мир, легко и беспрепятственно пройдя сквозь открытую дверь, которая тут же за ними захлопнулась.
   В комнате вспыхнул яркий свет. Тигр не собирался сдаваться без борьбы. Кто бы ни был его противник, он должен был пожалеть о том, что связался с ним. Он, устрашая, оскалил свою пасть, попытался достать врага когтями передних и задних лап, выгнул шею, стремясь укусить, но всё было напрасно. Атлант держался крепко за его спиной, всё больше и больше усиливая хватку, так, что у оборотня перехватило дыхание, и он заскулил, прося пощады. Вот только отпускать его никто не собирался.
  
  

Г Л А В А Ч Е Т В Ё Р Т А Я.

   Из подвального помещения самого уважаемого в столице атлантов здания, занимаемого генеральным штабом космических сил, уже вторые сутки периодически доносились приглушённый стон. Прохожих тут было мало. Нечего было делать обывателям и зевакам на самой охраняемой территории Атлантиды. Но слухи о том, куда заточили бывшего Инквизитора, всё равно просочились сквозь все поставленные перед ними барьеры в виде неусыпной охраны, состоящей исключительно из космодесантников, и очень быстро распространились по всему городу и за его пределы. Сначала народ шумел о том, что не плохо было бы показательно вздёрнуть его на виселице, четвертовать, или, на крайний случай, колесовать. Про сжигание на костре даже намёка не было, потому что никто не собирался беспокоиться о его и так пропащей душе. Достаточно для всех было знать, что он самой прямой дорогой отправился в Ад. Облегчение по данному поводу почувствовали бы многие. Но потом страсти как-то сами собой улеглись. На третий день, с утра пораньше вставшие на пост десантники обнаружили, что площадь перед штабом пуста, и никто больше не скандирует про смерть палачам и не мешает свободному перемещению военных. Это была хорошая новость, сразу поднявшая настроение всем участникам драмы: и Наместнику, который и так плохо спал по ночам, а после переворота вообще ни как не мог с собой справиться, особенно когда под окнами, скандирующая всяческую ерунду, толпа мешала успокоиться и побороть бессонницу; и сотрудникам штаба, у которых голова разболелась слушать у себя под окнами рабочих кабинетов всякую ересь и околесицу; и уборщикам, которые два с лишним дня не могли приступить к выполнению своих обязанностей по уборке площади и ломали голову над тем, что будет, если они ещё несколько дней пробездельничают; и, конечно же, Инквизитору, которому показалось, что про него, наконец-то, все забыли, и можно было хоть немного расслабиться после утомительно напряжённого ожидания неминуемой и страшной смерти и в тишине подумать о своём будущем.
   Его привезли и бросили сюда, пока он находился в бессознательном состоянии. Очнувшись, он обнаружил, что находится внутри клетки, которая стояла посреди обширного, плохо освещённого помещения с холодным и излишне влажным микроклиматом. Прутья клетки были изготовлены из особого материала. Кто сооружал её, был неплохим знатоком своего дела. Носителям магии, строго говоря, не рекомендовалось к ней прикасаться, во избежание самых радикальных последствий. И хоть вся магическая сила давно была исчерпана, и подзарядиться ею было негде, да и незачем теперь, Инквизитор к прутьям не подходил, опасаясь дополнительных осложнений и в так не простой, на его взгляд, ситуации.
   Он не был трусом, шизофреником и тем более лёгкой добычей для сумасшествия. Такие слабохарактерные и зависимые от обстоятельств личности никогда не пробиваются на самый верх по служебной лестнице, тем более на поприще инквизиции. Просто в нём, достигшем совершенства во многих областях науки и иных знаниях, давно уже пропадал за зря самый настоящий артистический талант, которым он и решил, наконец-то, воспользоваться. Так что периодически издаваемые им душераздирающие стоны, были не чем иным, как показухой. Пусть подумают. Кто? Да кто угодно! Что ему плохо, что он болен и почти умирает как от душевных, так и физических мук. Последнее с такой-то решёткой было не мудрено. Кому-то эти стоны, может быть, изливались из его глотки, как бальзам на душу. Кого-то - беспокоили, и лишний раз напоминали о нём, как о нерешённой пока ещё проблеме, но при этом не очень навязчивой. У кого-то вызывали раздражение и пробуждали самые низменные потребности пойти и придушить его. Они поднимали из неведомых глубин души невольных слушателей злость, добавляли им неудобство, раздражали их нервные системы, наконец, пытали их слух своей неискренностью и фальшью. Но всё равно методично и неустанно они делали своё дело, постепенно превращаясь в неотъемлемую часть повседневной жизни всех приближённых к Наместнику военных. Как постоянно стоящее на одном и том же месте дерево, если проходить мимо него каждый день, сливается с общим пейзажем и, в конце концов, становится незаметным, привычным и обычным, а значит и не привлекающим к себе особенного внимания предметом. Так и стон постепенно вписывался в какофонию других звуков, становясь почти неузнаваемым и неотличимым от других. Многим эта тактика могла показаться бредом, но она действовала. Действовала эффективно. Толпа разошлась не просто так, а только потому, что ей надоело слушать этот стон. Мучается узник, - и поделом ему. Пусть страдает. Так, может быть и в самом деле лучше, чем скорая смерть.
   Всё дело было в том, что Инквизитор и не собирался страдать, впадать в панику, скулить, просить о пощаде, изводить себя вопросами, как такое вышло, и как он докатился до всего этого. Самокопание вообще не было ему свойственно. Вышло, - и всё тут. Нечего слюни пускать, самому себе канючить и портить нервы. Сидя на корточках в дальнем от помойного ведра углу в своей отливающей серебром клетке, и зябко укутавшись в чёрную мантию по самый подбородок, он думал, перебирая в уме варианты своего спасения.
   На подчинённых он не возлагал ни малейшей надежды. Все они были вылеплены из одного теста, главными ингредиентами которого являлись такие личностные качества, как беспринципность, эгоцентризм, амбициозность, садистские наклонности и целеустремлённость. Цель у них всех была одна: захватить в свои руки как можно больше власти. Инквизитора все они боялись и терпели только потому, что без него давно перегрызли бы друг другу глотки. Возникал вопрос. Что теперь, когда Инквизитора отстранили от дел? О нём тут же все забыли и немедля приступили к борьбе за этот ответственный и такой для них всех вожделенный пост.
   Инквизитор знал, о чём думал. Он сам был таким, только намного круче остальных. В противном случае кто-то другой, а не он, руководил бы инквизицией на протяжении стольких десятков лет, что и со счёта он давно уже сбился.
   Больше всего в сложившейся ситуации он боялся скоротечности времени. Упустишь его, сидя в темнице, и пиши пропало дело всей жизни. Наместник в праве был назначить выборы нового Инквизитора. Каких-то два или три дня, и процедура выборов может быть запущена. И что тогда? Думаете, кандидатур на его место не найдётся? Все благородно откажутся? Как бы ни так. От соискателей вожделенной должности отбоя не будет. Суета и некоторая неразбериха в связи с множеством кандидатов вполне могла бы сыграть на руку Инквизитору, оттянув некоторое время до окончательного решения, но только в том случае, если бы он смог выйти из заключения до момента, пока страсти не улягутся и легально предъявить свои права на этот пост. А если он останется тут, что тогда? Через неделю его и тащить на эшафот не надо будет. Достаточно просто выбросить на улицу, как делают это с ненужными в хозяйстве рабами, и он сам умрёт в забытьи и полной безвестности где-нибудь в сточной канаве в квартале для нищих.
   Как выбраться из узилища? Как отстоять свой пост? Вот основные вопросы, которые мучили Инквизитора третьи сутки к ряду. Ему и в голову в тот момент не могла прийти ужасно крамольная и недопустимая мысль, что такого поста больше не будет, что его упразднят один раз и навсегда, что не будет самой инквизиции. Разве такое возможно?
   Он не спал, не ел, худел прямо на глазах, ходил по клетке из угла в угол и, не переставая, думал, перебирая в голове все возможные варианты своего спасения. До тех пор ходил, пока не выдохся окончательно. Усталые ноги подкосились сами, заставив его присесть на корточки. Ухватиться, для поддержания равновесия, было не за что. Пришлось одной рукой опереться о холодный каменный пол. Отдохновения такая поза давала мало, но хоть так и, то хорошо. Сесть на пол полностью он не мог по многим соображениям. Тут присутствовали и брезгливость и не желание унизиться до такой степени перед своими врагами, которые весьма вероятно в тайне подсматривали за ним через скрытые камеры, и просто желание не замёрзнуть. Пол-то был каменным, сырым и к тому же жутко холодным. Сидя на нём, можно было запросто что-нибудь отморозить.
   Может быть впервые за всю свою сознательную жизнь Инквизитор пожалел в эту минуту, что не с кем было поговорить, обсудить своё положение, отвлечься от мрачных мыслей и нехороших предчувствий. Кормить его приходил один и тот же глухонемой старик. Не глядя, швырнёт заплесневелый ломоть хлеба. Поймал или нет, не его забота. Поставит кружку с водой у самой решётки с той стороны, мол, попробуй взять сам, и сразу уходит так торопливо, и не оглядываясь, будто кто за пятки его кусает. Хлеб, чёрт бы с ним. Инквизитор и так не стал бы его даже в руки брать, не то чтобы пробовать на вкус. Но вот вода ему вполне пригодилась бы, если бы была досягаемой. В данном же случае, это было форменным издевательством: вода есть, и в то же время её как бы нет.
   Облизав потрескавшиеся пересохшие губы, Инквизитор недобро покосился в сторону стоявших по ту сторону решётки кружек с водой и издал протяжный вой, получившийся у него вполне натурально.
   О ком ни разу не вспомнил, ни со зла, ни добрым словом, за всё время своего заточения Инквизитор, так это о Псах Господних и конкретно про Лею. Красавица-полубогиня оставила его самостоятельно разбираться со всеми возникшими перед ним проблемами с такой лёгкостью и непринуждённостью, заявив при этом, что ей самой никогда не нравился император, что у бедного богослужителя челюсть отвисла, и он впал в ступор, из которого вышел только несколько часов спустя, уже оказавшись запертым в клетку. Что с неё возьмёшь или потребуешь? Она ведь кто? И кто он? И если выпало на его долю такое счастье, как общение с высшими силами почти на равных, то это ещё не значило, что он мог рассчитывать на их помощь и поддержку. Они могли, он - нет. Слишком разные у них были весовые категории, что бы тягаться с ними силами, или тянуть на себя одеяло, называемое властью. Достаточно было одному из них только пожелать, и Инквизитор мгновенно превратился бы в мокрое место, или вообще от него даже следа не осталось бы. Пуф, - и всё. Он много раз видел, как это происходит, и испытывать на себе нечто подобное не собирался. И даже думать себе запрещал обратиться к ним за помощью. Понадобиться, сами придут и долго ждать себя не заставят. В принципе, так и случилось.
   Лея возникла из воздуха, соткавшись из мелких пылинок, что кружили по подвалу мириадой теней. Она была, как всегда, прекрасна. Высока, стройна, длиннонога. Длинные рыжие волосы ниспадали струящимся водопадом искусно закрученных локонов на обнажённые, точеные плечи, с такой лёгкостью и почти неземной невесомостью облегая их, что, казалось, будто это не пряди вовсе, а искусно подобранные клочки утреннего тумана, опустившегося, прежде чем растаять, передохнуть на холмы и долины сказочно красивой страны.
   Инквизитор почувствовал её присутствие, обернулся и обомлел, лицезрев богиню во всей её природной красе, то есть, обнажённой. Он вскочил в полный рост, замер, обернувшись в одно чистое зрение и забыв даже о том, что надо дышать. Перед ним стояло само совершенство и, открыв рот в полуулыбке-полуукоре, теребила кончиком указательного пальца левой руки правый сосок.
   Разговор начала полубогиня:
   - Ну и что замер? Не ожидал увидеть, или что? - Голос её прозвучал грубовато и вызывающе. Она стояла совершенно расслабленно в ожидании ответа, желая, чтобы и он был выдержан в том же, заданном ею, тоне. Не дождавшись ничего вразумительного кроме мычания и пускания слюны, она продолжила немного мягче. - Подземелья и тюрьмы действуют на меня возбуждающе. - Она облизала губы влажным языком и посмотрела на Инквизитора чуть подёрнутыми похотью глазами. - Ведь ты хороший мальчик? Ты не будешь сопротивляться и звать на помощь, если тебя вдруг захочет такая милая девушка, как я. - Она сделала несколько шагов по направлению к клетке.
   Инквизитор знал не понаслышке, что из таких вот любовных встреч получалось. Во всяком случае, для партнёра богини. После нескольких часов напряжённого секса он превращался в высохшую мумию, всё ещё продолжавшую двигаться в заданном Леей ритме, даже после того, как она оставляла его в покое, так и не удовлетворив до конца своё желание. Но, глядя на это прелестное творение Богов, Инквизитор даже не подумал о себе. Им двигал не страх быть растерзанным, а нечто совершенно другое, когда он, не помня себя, выкрикнул:
   - Остановись! - Он вытянул руку, и чуть было сам не прикоснулся к металлу решётки.
   - Что за детские выходки? Ты решил приказывать мне?
   - Остановись. - Не в силах сказать что-то другое, почти умоляюще произнёс Инквизитор. Он не желал зла Лее и не хотел видеть, как она мучается.
   - Это уже совсем другое дело. Ну вот, я встала. Что дальше?
   - Не подходи ближе.
   - Почему?
   - Посмотри внимательнее на прутья решётки. Они тебе ничего не напоминают?
   - Ах, это? - Лея обследовала клетку и пришла к выводу, что Инквизитор находился в не совсем комфортном окружении, во всяком случае, лично для неё. Похоть с её глаз, как ветром, сдуло. Лицо стало серьёзным и немного напряжённым. По всему было видно, что она пришла в этот подвал не ради развлечения и была обнажена только потому, что так ей было удобнее, а над Инквизитором хотела всего лишь подшутить, как над старым своим приятелем. В другое время и в другом месте она, может быть, и не упустила возможности немного позабавиться с этим пухленьким и вечно румянощёким слизняком, как она про себя называла всех атлантов, но только не в такой напряжённой обстановке, к тому же по соседству с антимагической решёткой. - Хорошо. - Согласилась она, безрассудно приблизившись почти вплотную к прутьям, и, едва ли не касаясь их сосками своей груди, продолжила. - Говорить будем так: я буду задавать вопросы, а ты отвечать коротко и ясно, желательно односложно: да, или нет. Понятно?
   - Да.
   - Тогда продолжим.
   - Нет.
   - Почему?
   - Я не скажу ни слова до тех пор, пока ты не пообещаешь вытащить меня отсюда.
   - С какой стати? Разве тебе здесь плохо?
   - Мне не до шуток.
   - Мне тоже. Поэтому постарайся не разочаровывать меня своими ответами. От них будет зависеть приму ли я участие в твоей дальнейшей судьбе, или нет.
   - Я готов. Задавай свои вопросы.
   - Первый. Это ты освободил Воина из заточения?
   - Нет.
   - Ответ не верный. - В правой руке Леи, в той самой, которой она совсем ещё недавно так самозабвенно ласкала свой сосок, появилась плётка. - Я задаю свой вопрос второй раз. Постарайся ответить на него правдиво и искренне. Мне не хотелось бы прибегать к крайним мерам. Ты освободил Воина из заточения?
   - Сложный вопрос. Однозначно на него не ответишь. - Глаза Инквизитора забегали по подвалу, выискивая, куда бы им спрятаться, от пристального взгляда полубогини.
   - Да, или нет! - Стегнув плёткой пока что по прутьям клетки, так хлёстко, что металл завибрировал, издавая едва различимый слухом гул, нетерпеливо спросила Лея.
   - Почти да.
   Лея осталась, удовлетворена ответом. "Почти"- из его уст, в данном случае, никакой роли не играло. Ключевым словом в прозвучавшей фразе было: "да". Остальное можно было оставить без внимания. Подробности побега Воина, соучастники и объяснения мотивов её не интересовали. Важен был сам факт участия Инквизитора в этом деле, как заинтересованного лица. Она мило улыбнулась ему, и плётка исчезла из её руки.
   - Ты знаешь вот этого субъекта? - Лея передала изображение прямо в зрительные нервы Инквизитора.
   - Да.
   - Кто он?
   - Мне ответить односложно?
   - С этого момента, поподробнее, пожалуйста. - Она умела быть вежливой, когда того требовали обстоятельства, и даже пряником могла угостить, правда не знала что это такое. Не бить кнутом, в её понимании, было уже довольно большое поощрение.
   - Ты всё ещё хочешь что-то выведать у меня, стоя возле этой клетки? А нельзя ли нам перенестись в другое, более приятное место? Напомню, что здесь повсюду глаза и уши Наместника.
   - По поводу ушей и глаз можешь не беспокоиться. Никто нас не видит и не слышит. Я позаботилась об этом. А что касательно остального, то я уже говорила тебе, всё зависит только от тебя. И так, кто он такой.
   Изображение было нечётким, даже расплывчивым и темноватым. Видимо, Лея видела этого субъекта недолго, находясь в движении, и к тому же помещение, в котором они находились, было плохо освещено. И тем ни менее он узнал его сразу. Личность примечательная, поэтому и перепутать его с кем-либо было трудно, если вообще возможно.
   - Это командир наёмников из будущего, полковник Акула.
   - Человек?
   - Да.
   - Кому пришло в голову привлечь людей к работе в наше время?
   - Решение принимал Наместник, но я полностью был с ним согласен. Во-первых: экономия средств по доставке бойцов. Во-вторых: их было не жалко отправлять в самое пекло. И самое главное, я желал проконтролировать момент возвращения из будущего Воина. Другого способа вернуть его у нас не было.
   - Отрицательных моментов вышло больше трёх перечисленных тобою пунктов. На ваши головы свалились ведуны, Воин улизнул из-под самого твоего носа, и вот теперь объявились сами наёмники в полном своём составе и совсем не на нашей стороне, а вместе с Воином. Как ты думаешь, где следует ждать удара от наёмников в самое ближайшее время?
   - Тут и думать не надо. Они уже его нанесли, отбив своих рабынь любви по дороге к месту их казни. Отправленный мною конвой так и не вернулся. Спутники слежения выдали информацию об активных боевых действиях в сто первом квадрате. Это как раз где-то на полпути от бывшей базы наёмников, где содержались до этого рабыни, до организованного нами лобного места. Казнь должна была транслироваться по всем канал связи. Это было бы незабываемое, красочно обставленное шоу. Но оно было отменено за неимением наказуемых.
   - Какие меры были приняты?
   - На поиски наёмников и их рабынь был отправлен целый полк космодесантников.
   - И что?
   - Они вернулись ни с чем. Наёмники исчезли так же внезапно и совершенно в никуда, как и появились среди дороги перед конвоем.
   - Когда это произошло?
   - Ровно через три дня после самовольного ухода наёмников с базы.
   - Последний вопрос. Где находится венец, что был одет на голову Воина во время его заточения?
   - Я храню его в своём кабинете в специальном сейфе.
   - Ты уверен, что он всё ещё там?
   - Три дня назад он был там точно. Думаю, что при всём своём желании никто посторонний взять его не мог.
   - Почему?
   - Взломать сейф невозможно. Секретный код замка знаю только я один. Если не веришь мне, то пойди, проверь и попытайся вскрыть его. Хочешь, одна, не получится - призови на помощь всю свою стаю.
   Лея улыбнулась Инквизитору, обнажив острые клыки и два ровных ряда белых до блеска зубов. Улыбка получилась хищной, хотя полубогиня стремилась показать совершенно другое, скорее всего, своё расположение к богослужителю. В этот момент она плохо контролировала мимику своего лица, потому что была погружена в раздумья и, главным образом, в вычисления. Но уже через минуту её взгляд прояснился, будто тучи, до этого скрывавшие от наших глаз солнышко, внезапно разошлись в разные стороны и явили миру светило во всём его блеске. Она прикрыла уголками губ свои клыки, от чего улыбка её получилась намного приятней. И, совершенно для Инквизитора неожиданно, она протянула к нему руку, прошедшую сквозь антимагическую материю прутьев, как нож сквозь масло, осторожно, как бы опасаясь поранить, прикоснулась кончиками пальцев к его щеке, ободряюще подмигнула и... они исчезли из подвала. Никакая антимагия их не удержала. Раскалившаяся до бела металлическая решётка, осыпая подвал искрами и истошно потрескивая, долго потом остывала, отчаянно сигнализируя о побеге. Но никто не пришёл проверить на месте ли узник. Даже сторож-кормилец куда-то пропал.

Х Х Х

   Рок, или проведение вели по жизни Инквизитора? Он частенько сам задумывался над этим вопросом, но ни разу не решился даже самому себе дать на него правдивый и исчерпывающий ответ. Слишком много, по сравнению с другими атлантами, он общался с Богами и полубогами, одним служил, с другими, до поры до времени ему казалось, дружил, третьих охранял, с четвёртыми вёл бескомпромиссную борьбу. Поэтому он точно знал, что кем бы ни был он ведом по этой жизни, докапываться до истины не стоит. Вдруг ответ на вопрос о поводыре ему не понравится? Такое вполне было возможно. Боги никогда не делились на категории хороших и плохих, добрых и злых. Все они были нейтральными и сами себе на уме. Атланты никогда не считались в кругу богов за нечто одушевлённое и достойное внимания. Они являлись всего лишь орудием в их руках, неким механизмом, способным убивать и при этом самостоятельно размножаться и обучаться. Очень удобно. Один раз слепил несколько экземпляров по образу и подобию Бродяги, забредшего на огонёк погреться у камелька, и благоденствуй вечно. Теперь они сами уже со всеми разберутся и всё, как надо, сделают. Даже пастухи, и те из числа атлантов. Одним из таких пастырей некоторое время был и сам Инквизитор, до тех пор был, пока не понял, что дело это неблагодарное и много пользы лично ему никогда не принесёт. И тогда он решил делать карьеру, и сделал. Шёл по костям, ни кого не жалел, в том числе и себя. Достиг всего, самых высоких постов и почестей. Но однажды фортуна повернулась к нему задом. Император, которому он служил верой и правдой, отправил его в вечную ссылку вместе с мятежниками. Должен же был кто-то присмотреть за ними на чужбине. Отговорка! Его просто убрали, потому, что он стал кому-то очень сильно мешать. Кому? Он так и не смог понять, хотя чуть голову не сломал, думая над этим вопросом. Ответ на него был важен. Ответив, он знал бы своего врага, который, сидя в тени, наносил ему выверенные и неотразимые удары. Он отомстил бы. Он низверг бы его в самую глубокую пропасть Ада и наслал бы на него самых страшных его чудовищ. Но вопрос об удачливом интригане оставался открытым до сих пор, спустя тридцать лет, как он ступил на эту, проклятую Богами Землю.
   Видит Бог, он хотел жить и трудиться честно и исключительно во благо Богам и атлантам. Но обида, нанесённая императором, постепенно все его благие намерения превратила в личные, амбициозные планы. Он возжелал вернуться в Метрополию, во что бы то ни стало.
   У него было три варианта возвращения. Как триумфатор, после полной победы над всеми магическими расами. Дожить до этого светлого дня у него не было никаких шансов, не смотря на всё ещё хорошее состояние здоровья. Как изменник, сговорившись с Воином и принцессой о совместных действиях против богов и Императора. Он пробовал, но у него ничего не получилось. Ни Воин, ни принцесса не стали с ним даже разговаривать. Слишком много обоим он до этого насолил, чтобы они могли так скоро об этом забыть. И, наконец, появилась ещё одна возможность: Псы Господни. Они так же, как и Воин, умели перемещаться на большие расстояния в просторах вселенной. Осталось всего лишь уговорить их взять его с собой, когда они соберутся в обратную дорогу. А для этого ему необходимо было сойтись с ними как можно ближе и доказать свою необходимость для общего дела. Чем он и стал заниматься немедленно, как только об этом подумал. А подумал об этом он как раз в минуты заточения своего в подвале генерального штаба космических сил, во время разговора с Леей. Хорошо подумал и пришёл к выводу, что у него может получиться, главное, в этом деле, быть искренним.
   Не успел он моргнуть глазом, как оказался в своей личной резиденции и ни где-нибудь ещё, а именно в кабинете. Не плохо, если всего минуту назад умирал от жажды и холода и строил фантастические, все заранее обречённые на провал планы побега, сидя в запертой клетке, как дикий зверь. На столе, выполненном из дуба, стоял оставленный им три дня назад графин с водой. Вожделенная влага наполнила блаженством всё его существо, когда он, присосавшись к стеклянному сосуду, выпил его до дна и даже стряхнул в раскрытый широко рот последнюю каплю с влажных стенок.
   - Доволен? - Задала вопрос Лея.
   - Вполне.
   - Жить будешь?
   - Теперь, да.
   - В таком случае открой сейф и достань из него артефакт.
   Сейф. Ну, конечно же, полубогиня притащила его сюда не для того, чтобы он утолил жажду и немного перевёл дух. Ею двигала личная выгода. Ей нужен был венец Адама. А как она поступит с ним самим, после того как получит желаемое? Вопрос интересный, но задать его он так и не решился. Оставалось положиться в очередной раз на злодейку судьбу и с достоинством принять любой её каприз или сюрприз.
   - Всё, что пожелает ваша милость. - Почтительно поклонившись Лее, не в пояс, но при этом достаточно низко, произнёс Инквизитор и уверенной походкой направился к нише в стене. - Минуту терпения. - Он сдвинул в сторону занавеску, как и всё в этой комнате, выдержанную в насыщенных багровых тонах. В сумеречном свете наглухо задёрнутых гардин было трудно рассмотреть, что скрывала откинутая занавесь. Но хозяину кабинета и не нужно было что-либо рассматривать. Он знал всё на ощупь, так что замок он мог открыть и с завязанными глазами. Поколдовав немного над ним, он отошёл в сторону. - Прошу. - Пригласил он Лею подойти и убедиться в сохранности артефакта.
   Лея не сдвинулась с места. Она всеми фибрами своей души ощутила воздействие венца. Угнетающая, подавляющая волю, сила ударила внезапно и намертво сковала все её нервы. Она была бы рада ответить и даже съязвить по данному поводу, но слова застряли у неё в глотке, так и не вырвавшись на свободу.
   - А что ты ожидала? - Вопрос Инквизитора был риторическим. Он прочувствовал состояние богини и робко улыбнулся где-то глубоко про себя. Сколько раз с ним самим случалось нечто такое? Не сосчитать. Бывало, откроет сейф, возьмёт в руки венец и стоит часами парализованный, и только пальцы всё сильнее и сильнее сжимали холодный на ощупь металл. Помогало очиститься от любой магии лучше и быстрее, чем святой водой. Правда потом голова побаливала и казалась чумной. Но это были всего лишь побочные явления, которые можно и нужно было перетерпеть. Постепенно, вместе с уходом из тела магии, он оживал, и когда окончательно обретал способность двигаться, то чувствовал, будто гора сваливалась с плеч. Казалось, подпрыгни посильнее, и полетишь лёгкий и почти невесомый, как воздушный шарик, под дуновениями слабого сквознячка.
   Но, то с атлантом. А что произойдёт при контакте артефакта с полубогиней, тело которой и есть живая магия, потому что оно плоть Хаоса? Не толи же самое, что происходило с Воином в бытность ношения на голове этого самого венца? Тогда какого чёрта она просила открыть сейф в её присутствии? Бесшабашная храбрость? Не знание? Не похоже. Лея слишком долго живёт на белом свете и не только на белом, и если с головой у неё не всегда всё в порядке, то опыта-то ей точно не занимать. Должна знать, что в подобных случаях получается.
   Инквизитор задумчиво посмотрел на венец. В нём он увидел не плохой для себя шанс выторговать у Леи место под солнцем. А что тут такого? Она в силах вернуть его в Метрополию. У него есть то, что, чувствуется, до зарезу нужно было ей. Но она при этом не знала всей мощи артефакта. А это значило, что ей без него никак не обойтись. Почему бы в таком случае не заключить честную сделку? Помучить её достаточное время, чтобы проняло до самых костей, поубедительнее так, с оттяжкой, как он умел это делать, и только после всего этого начать деловой разговор. Он уже готов был так поступить. Но. Всё дело в этом проклятом НО. Его взгляд встретился с полными страдания глазами Леи, и с ним что-то случилось. Что это было, он так и не понял. Ерунда какая-то. Подумаешь, девушку заклинило? Он видывал, и покруче клинья и даже сам всаживал их в живую и трепещущую плоть не менее симпатичных барышень и ничего такого особенного в этом не видел и никаких угрызений совести при этом не испытывал. Сексуальное наслаждение, как истинный садист, может быть, но только не угрызения. Он отродясь не знал, что это такое. И вдруг его сердце ёкнуло и при том так сильно, что он едва удержался на ногах и то только затем, чтобы, как можно скорее прекратить этот кошмар: вернуть венец на место и захлопнуть дверцу сейфа. Если бы только это! Он умудрился подхватить падающую Лею на руки и осторожно положить её на пол, аккуратно и даже несвойственно ему нежно придерживая при этом её голову.
   Полубогиня пришла в себя не сразу. Её мучила сильная головная боль. Она стонала, закрыв глаза, и конвульсивно дёргала ногами, как эпилептик во время припадка. Жуткая картина, особенно, когда не знаешь чем можно помочь. Инквизитор всю жизнь был занят только тем, что интриговал и убивал, по этой причине у него просто не осталось времени узнать, как оказывать помощь и тем более лечить. Учиться этому ремеслу ему даже в голову не приходило. С какой стати он должен был всем этим заниматься? Настало время, когда он искренне пожалел о своей предосудительной не осмотрительности. В этой жизни, если хочешь выжить, надо уметь делать всё: если того требуют обстоятельства, то и убить, но и оказывать при этом помощь своим, оказавшимся в беде, сторонникам.
   Он неловко подул девушке в лицо, пару раз хлёстко врезал ей по щекам, как это при нём делал палач, пытаясь привести свою очередную жертву в чувство, иногда помогало, но только не в данном и конкретном случае. Голова Леи мотнулась из стороны в сторону, и никакого эффекта. Им овладело полное отчаяние, когда, совершенно для него неожиданно, ведь он больше ничего уже не предпринимал для этого, глаза полубогини открылись, посмотрели на него вполне осмысленно, и в них не было даже намёка на прежде охватившее её безумие.
   - Почему я лежу на полу? - Спросила она. - И что ты со мной делаешь?
   - Ты упала в обморок после того, как я открыл сейф и показал тебе венец.
   - В обморок? - Лея потрясла немного головой. - Разве со мной бывает такое?
   - Оказывается, бывает.
   - Надо же? - Она попыталась двинуть ещё чем-нибудь, кроме головы, но тут же застонала и снова рухнула на руки Инквизитору. - Ого. Мне что-то нехорошо. Голова странно себя чувствует.
   - Кружится?
   - Ага. Тебе знакомо это странное ощущение?
   - Ещё как. Лучше, когда она кружится от вина, и совсем плохо, когда от слабости. Венец высосал все твои силы за тот короткий промежуток времени, что я его тебе показывал.
   - Странно. Я прежде много раз видела его и даже прикасалась к нему, и ничего подобного при этом со мной не происходило.
   - А не был ли он в то время одет на голову одному известному нам субъекту?
   - Был.
   - Вот и ответ на твой вопрос. Они нейтрализовали друг друга, и только по этой причине с тобой ничего неприятного не случалось.
   - Такая мощь заключена в этом артефакте, что мне ни за что не справится с поставленной задачей.
   - И какова она?
   - Вернуть венец на голову Адама.
   - Для этого тебе совершенно не обязательно брать венец в руки.
   - А как иначе ты себе это представляешь?
   - Существует много других способов.
   - Просвети, каких?
   - Можно доверить это дело мне. Венец для меня не опасен, потому что во мне нет магии. Я полностью от неё очищен.
   - Не возможно.
   - Почему?
   - Он слишком хорошо тебя знает и не подпустит к себе так близко.
   - В таком случае, надо сделать так, чтобы Адам сам пришёл за ним сюда и одел его.
   - Ты представляешь себе как это сделать?
   - Главное, задаться целью, а как это осуществить придётся придумать. Пусть только боль в голове твоей пройдёт, и я уверен в этом, что ты сама всё сообразишь.
   Глаза Леи загорись огнём. Ей понравилась идея Инквизитора. Обдумывать, как её осуществить, она решила вместе со всей стаей. По её мнению, две головы было хорошо, но пять гораздо лучше. И каких голов по части интриг! Не чета Инквизитору. Но идея его действительно была хороша. Она даже смогла явственно представить себе, как Адам входит почему-то крадучись в эту комнату, вскрывает сейф, берёт в руки венец, водружает его себе на голову, и в этот момент в кабинет инквизитора входит она, полная торжества и восторга. Класс! Надо отдать должное Инквизитору. Он был горазд на такие злые выдумки, какие не могли в голову прийти остальным атлантам и даже Богам. Терять такой кадр? Ни за что! Пусть даже не надеется на то чтобы однажды уйти. Куда бы то ни было, даже на тот свет. Она и из Ада его достанет.
   Она попыталась подняться, но не смогла проделать это самостоятельно. Инквизитор помог ей встать на ноги, держа под подмышками и затем подставил своё плечё, на которое полубогиня облокотилась с большим удовольствием. Пухленький атлант, которого она с момента их первой встрече на Земле три раза в порыве гнева, страсти и скуки ради чуть не убила, теперь вызывал у неё подобие умиления. Пытаясь подавить в себе это странное для неё чувство, ради его же безопасности, она заставила себя вспомнить все его прегрешения, промахи и провалы. А так же о том, кто он на самом деле, и кто она. Пропасть, разделявшая их, была баснословной. Преодолеть её ни ей, ни ему, даже если они оба этого страстно захотят, не удастся. Поэтому она позволила проводить себя по лестнице вниз до подвала и как только оказалась на достаточном расстоянии от сейфа и почувствовала себя более-менее сносно, то тут же оттолкнула его от себя. Пропасти ей было мало. Надо было воздвигнуть дополнительную стену отчуждения, и лучшими кирпичиками для постройки её, по её мнению, являлись грубость и надменность, вернувшиеся к ней как по мановению волшебной палочки.
   - Никому о том, что со мной случилось в твоём бывшем кабинете. - Холодно приказала она, даже не глядя в сторону своего спасителя.
   - Буду нем, как рыба.
   - В таком случае я позабочусь о тебе. Инквизитором тебе больше тут не быть. Эту службу вообще упразднили, передав её функции военной полиции. Так что будешь, пока мы тебя не определим окончательно, жить с нами и питаться с нашего стола. Как ты относишься к сырому мясу?
   - Положительно.
   - Тогда прошу к столу. - Лея легко прикоснулась к мантии атланта, и они мгновенно переместились в логово Псов Господних.
   Жуть, а не жилище. Сколько дней Псы пробыли на Земле? Всего ничего. А черепов разных по всей пещере было раскидано кучами. Присутствовали тут и очень похожие на атлантские, и если присмотреться бы повнимательнее, то может быть они действительно таковыми и были. Только не решился бывший Инквизитор под пристальным взглядом сразу четырёх Псов акцентировать на этом внимание. Он даже толком пещеру рассматривать не стал, бросил по кругу короткий огляд и сразу прошествовал к столу, за который и был приглашён Леей. Иного предложения пока ни от кого не поступало, потому и решил ограничиться ранее оговоренным. И, кстати, правильно сделал.
   Не любили Псы гостей, а уж любопытных и подавно. Почему не любили? да потому, что до сих пор к ним никто не захаживал. Бывший инквизитор стал первым, осмелившимся за очень продолжительный период времени посетить их. На своём долгом веку, они смогли припомнить, сидящим возле их стола одного только Адама. Но, то Адам, Бог, или почти Бог. Во всяком случае, из всех живущих тогда и, тем более, ныне никто не видел его рождения. А это кто? Толстопузый выскочка-карьерист, совсем ещё недавно приговорённый ими к смерти за все свои глупые промахи и ошибки, рождение которого произошло при свидетелях буквально несколько лет назад. И что теперь? А теперь он садится за их стол! Мерзость, какая: слизняк за одним столом с бессмертными.
   Лея уходила из логова как раз за тем, чтобы привести приговор в исполнение, предварительно задав ему всего несколько вопросов. И посмотрите, что из этого вышло: она вернулась с ним вместе и усадила его за стол.
   Неодобрение - сказано очень мягко. Лея ощутила такой прилив ненависти, исходивший от членов стаи, что испугалась по-настоящему. Ей только в отшельники попасть не хватало. Но всё обошлось. Выступить против неё, открыто никто не решился. Им дело надо было делать, а не разборки устраивать. Благоразумно. На то они и полубоги. Долго живут, много знают и понимают друг друга с полувзгляда.
   А на обед у них в тот день был на половину уже съеденный, но всё ещё остававшийся огромным самый настоящий бык. Он лежал посреди пещеры, освещённой десятком бездымных факелов, на плоском камне, приспособленном под стол. Сырое мясо истекало свежей кровью, скапливавшейся лужами на полу. Полубоги, не утруждая себя условностями приличий, отрывали от туши руками куски мяса и отправляли их в рот, при этом чавкая и урча, как самые настоящие волки, дорвавшиеся до лакомства.
   Бывший инквизитор, ни капли, не смутившись под злобными взглядами Псов, присоединился к их пиршеству. Уж больно сильно ему хотелось есть. Не до мандража ему было и тем более не до манерностей и соблюдения этикета. От голода бы не умереть. Тем более что сама Лея уже подошла к столу, одобрительно что-то проворчала в сторону удачливого охотника, забившего для них всех славную добычу, взвизгнула от восторга и тут же вгрызлась в самую мякоть, оставленную, скорее всего, специально для неё, как для вожака стаи.
   Когда доглодана и обсосана была последняя кость, и Псы Господни удовлетворённо откинулись от стола прямо на голые камни раздувшимися втрое пузами к верху, началась дискуссия на тему: "За каким лешим нам в стаю понадобился смертный и к тому же такой по жизни неудачливый и давно уже потерявший нюх?". Они разговаривали между собой так, будто Инквизитора тут не было вовсе. Его присутствие игнорировалось напрочь, словно он был неодушевлённым предметом, на пример, молотком со сломанной ручкой. Смысл разговора сводился к тому, что в хозяйстве он больше не пригодится, так зачем захламлять им кладовую, выбросить на свалку вместе с остальным мусором, и дышать сразу всем станет легче. О приобретении нового молотка не было сказано ни единого слова. Инквизитор посчитал, что это хороший знак и немного приободрился. Он даже смело посмотрел прямо в глаза инициатору дискуссии, Уолу. Тот всё ещё носил на себе ошейник с цепями и по этой причине был зол на всю вселенную.
   Но потом слово взяла Лея, и сразу всё встало на свои места. Она была так убедительна в своей короткой речи, что Инквизитор незамедлительно получил сверхштатное место в стае, Уол перестал видеть в нём неудачника, а девочки просто поддержали свою подругу. Короче, всем понравилась подсказанная Инквизитором идея о том, как можно нейтрализовать Адама. Смысл идеи до них дошёл не сразу. Они сначала, разинув рты, переглянулись между собой, как бы вопрошая: "Ты что-нибудь понял?"- но потом почти одновременно буквально взорвались от хохота. И Уол, по-приятельски приобняв пухленького и розовощёкого коротышку-смертного за плечи, спросил его в перерывах между смехом:
   - Наденет сам? Вот так вот возьмёт и сам наденет на свою глупую голову? Это замечательно.
   - А почему бы и нет? Его уже дважды обманывали. Почему у нас не должно получиться? Чем мы хуже остальных? - Поддержала общий подъём духа Лея. И хотя в её дополнительной речи было больше вопросов, чем утверждений - этого никто не заметил. - Главное подспорье для нас в этом предприятии то, что наш "любезный друг" избавился от очень значительной части своей памяти. Сейчас и только сейчас надо брать его. Пока он, как слепой котёнок. Чуть промедлим, и можем оказаться в проигрыше.
  
  

Г Л А В А П Я Т А Я.

   Пленить саблезубого тигра намного легче, чем справиться с метаморфом, принявшим его облик. Разницу между ними Воин понял сразу, как только живая и твёрдая плоть под его крепким объятием вдруг потекла, как самая настоящая и к тому же совершенно скользкая аморфная масса. Стекая по пальцам и броне, она собиралась лужицей на полу. Пытаться удержать её, было бесполезно. Выпускать - стрёмно. А вдруг как оборотень, почувствовав свободу, кинется в атаку в новом облике, от которого надо ещё придумать, как защититься и не дать разорвать себя на части или поразить смертельным ядом. Доспехи - это хорошо. Они защитят. Но инстинкт самосохранения сильнее любого понимания абсолютной, или почти абсолютной неуязвимости. Поэтому Воин держал скользкую протоплазму из последних сил и до самого конца, пока последние капли не стекли сквозь его пальцы и не присоединились к общей массе возле самых его ног.
   - Ну что? Взял? Дылда стоеросовая. - Метаморф вещал, не пойми чем и откуда, но, не смотря на неопределённость отправной точки, в наступившей полной тишине голос его был хорошо различим.
   Очень похожая на большую каплю ртути лужица самопроизвольно откатилась в дальний угол, спрятавшись за креслами и чёрным ящиком. Воин не преследовал её. Он думал и рядил, как бы половчее справиться с оборотнем, и, как назло, ни одной светлой мысли в его голову не приходило.
   - Куда ты меня приволок и зачем? У нас с атлантами мир на сегодняшний день. Или я отстал от жизни и сильно по этому поводу ошибаюсь? - Подал свой голос из-за кресел оборотень.
   - С атлантами, может быть у вас и мир, но только не со мной.
   - И кто же ты такой, если обособляешь себя от остальных?
   - Я Человек.
   - Звучит гордо, но непонятно. Это что, новая раса?
   - Почти.
   - И что теперь?
   - Мы будем драться до тех пор, пока ты не сдашься.
   - Зачем тебе это нужно? Я понимаю, если бы ты напал на меня с целью убить. Но ради чего нам бороться, если смерть моя тебе не нужна? Хочешь пленить меня? Но это же глупо. Удержать в плену метаморфа невозможно. Я проскользну сквозь любую стену или решётку, превращусь в кого пожелаю из тех, кто будет меня охранять, и уйду от тебя кратчайшим путём прямиком в свой лес. Так зачем меня ловить и только зря тратить на это свои силы и время? Не лучше ли сразу отпустить меня, и дело с концом? Даю слово, что я не стану искать встречи с тобой ради мщения. Ты не причинил мне никакого ущерба своими медвежьими объятиями. Они были настолько крепкими, что я подумал, не подружиться ли нам. Ха-ха! - Он засмеялся.
   Его голос крепчал, а это значило, что он постепенно и не торопясь, принимал какую-то новую форму. Какую? Воин решил полюбопытствовать и заглянул за кресло. Его взору предстал почти сформировавшийся огромный волк. Клыки у него с виду были не такие внушительные, как у саблезубого тигра. Зато остальное впечатляло. Широкая грудь. В холке ростом не меньше полутора метров. Когти длинные и острые, как бритвы. Захочешь так наточить, не получится. Шерсть серая с проседью на груди, как у опытного и матёрого зверя. Глаза пылают жёлтым огнём. И каждое движение его стремительное и лёгкое. Будто и не превратился он только что из склизкой грязи во впечатляющего хищника, а был им от рождения.
   - Ловко. - Одобрил поступок метаморфа Воин. В его глазах тоже полыхнул огонь. Он жаждал схватки в не меньшей степени, чем оборотень. И чем сильнее, ловчее и отважнее достался бы ему противник, тем схватка казалась ему интереснее и желаннее. Его только раззадорь, потом сам не расхлебаешь.
   Оборотень не знал об этом и поэтому перестарался с превращением своим. Напрасно он так. Хотел отбить у Воина охоту связываться с ним, показав ему все свои преимущества перед человеком, а вышло всё с точностью до наоборот.
   Воин никогда не отступал перед трудностями, ни в одной своей ипостаси и жизни, кем бы и когда бы он ни был. Так было заведено из покон веков. Заведено, скорее всего, не им. Он всего лишь подчинялся своим инстинктам и желаниям. Позывы вступить в схватку или в неравный бой, когда на стороне противника явный перевес, были настолько сильны, что преодолеть, выстоять против них, было практически невозможно. Желание испытать себя на прочность всегда превосходило природную осторожность и частенько потворствующую ей силу воли. Так случилось и в этот раз.
   Кресло полетело в сторону, отброшенное коротким движением его руки, и врезалось в стену с такой силой, что громыхнуло и с треском развалилось в щепу.
   Волк стоял на полусогнутых лапах, готовясь к прыжку. Пасть его была приоткрыта. Торчавший наружу кончик розового языка мелко подрагивал в такт его ровного, но при этом слишком уж частого дыхания. Хвост вытянулся вдоль тела. Глаза смотрели из-под лобья, чутко высматривая каждое движение противника. Когти скребли мраморные плиты. Он не ощущал под собой привычной для охотника прочной опоры, оттолкнувшись от которой можно было рассчитать и точно выполнить прыжок. Пол был скользким, не верным, вцепиться в него когтями и тем самым утвердиться в стойке, было невозможно. Это обстоятельство злило оборотня и выводило его из состояния душевного равновесия. Занятый исключительно наблюдением за перемещениями и манёврами своего противника, он полностью проигнорировал полёт кресла. Оно пролетело мимо, а значит, не имела к нему никакого отношения. Он даже не вздрогнул от грохота и не посмотрел на обломки. И не такие грохотули он слыхивал. Всё это смахивало на самый настоящий отвлекающий манёвр и не более того. Сама драка только ещё намечалась, и оборотень был к ней готов.
   Воин оттолкнулся ногами от пола и прыгнул руками вперёд первым. Целил ухватить волка за горло. Но неожиданно для себя промахнулся. Оборотень тоже не дремал. Он отпрыгнул в права и тут же наскочил на открывшегося противника. Его челюсть сомкнулась на первом, что попало ему на клыки. Это оказалось левое предплечье Воина, в самый последний момент прикрывшее яремную вену. Какое же разочарование постигло метаморфа, когда вместо сладкой на вкус, трепещущей и живой плоти, он наткнулся клыками на непреодолимую преграду. И это были не привычные для него металлопластик или стальная пластина, перекусить которые он мог, почти не напрягаясь, как было много раз в схватках с атлантами во время конфликтов на границе, а нечто совершенно другое, ни на йоту не поддавшееся давлению двух его могучих челюстей. Только клыки затрещали от напряжения, скользнули по гладкой поверхности доспеха и щёлкнули друг о друга, когда, неожиданно для оборотня, предплечье врага выскользнуло из его, казалось, смертельной хватки. И тут же он ощутил на себе совершенно невозможное. Это был удар той же самой, только что высвободившейся руки, и притом такой мощи, что он даже взвизгнуть не успел. Он, как кресло, полетел к той же стене и вмазался в неё с ещё большим грохотом. Во всяком случае, это были его личные ощущения. На щепки он, конечно же, не развалился. Но и подняться не смог. Лежал и смотрел, как человек неторопливо подходит, наклоняется к нему, почти нос к носу, и заглядывает в его глаза.
   Этот взгляд, пронзивший почище удара все его внутренности, метаморфу не забыть до самой смерти и даже после неё. Кошмар? НЕТ. Хуже во сто крат. Это был взгляд ХОЗЯИНА: властный и терпеливый, всё понимающий и говорящий о так многом, что хотелось сжаться под ним в комочек и больше никогда не высовываться на свет божий. Он заскулил и прикрыл глаза, что бы ни видеть перед собой бездонную пропасть и свой бесславный конец.
   Воин выпрямился, подошёл к оставшемуся целым второму креслу и сел в него. Он был разочарован скоротечностью схватки. Даже разогреться, как следует, не успел. Что это за бой? Адреналин в крови бурлил и требовал своей реализации, а куда было его девать? Пришлось подавлять в себе боевой дух и азарт, а это всегда плохо сказывалось на здоровье. Сдерживать и гасить в себе сильные эмоции вредно. Так и характер можно испортить. Воин знал об этом не понаслышке, и старался всегда давать выход накопившемуся пару. Только на этот раз пришлось поступиться принципами. Не хотел вводить оборотня в ещё больший шок, из которого тот запросто мог не выйти.
   Пара минут не успела пройти, как метаморф вновь был на ногах, но попытку напасть на человека он больше не возобновлял, стоял у стены, понуро опустив голову к полу, и о чём-то размышлял. Воин развернулся вместе с креслом так, чтобы оказаться к оборотню лицом, скрестил руки на груди и стал терпеливо ждать продолжения разговора, попутно рассматривая своего пленника.
   - Ты неуязвим для моих зубов и когтей. - Пожаловался оборотень. В его понимании это было не честным. Он впервые встретился с существом, победить которого у него не было ни единого шанса. И тут он оторвал свой взгляд от мраморных плит пола и посмотрел прямо в глаза Воину. Точно так же, как сам Воин всего несколько мгновений назад. Дерзость, иначе не назовёшь этот поступок. Или он окончательно съехал с катушек, или действительно решил умереть. Однако им двигало третье: знание. Он догадался, с кем его столкнула судьба, а дерзким он был от природы. - Праотче? Легендарный Адам? Так вот ты каков? Весь в блистательных доспехах, сильный, напористый и, конечно же, лживый, как все Боги. Зачем тебе понадобился пленник? Что ты хочешь выведать у меня? Не уже ли не мог просто спросить, и я бы ответил.
  -- Ответил бы? - Усомнился Воин.
  -- Если бы представился, то незамедлительно. Как можно отказать прародителю всех метаморфов? Ведь и я, и все остальные меты, как мы между собой называем нашу расу, обязаны тебе своим существованием. Ты породил всех нас. Разве не так?
  -- Ходят слухи, что так оно и было, хотя я надеюсь на то, что все они ложны и ничего общего с действительностью не имеют.
  -- За что ты невзлюбил всех нас? Мы сделали тебе больно, или доставили ещё какие-нибудь неудобства?
  -- Не в этом дело.
  -- А в чём тогда?
  -- Ничего личного.
  -- Звучит угрожающе. Обычно, когда говорят, что ничего личного против тебя не имеют, то подразумевают смертную казнь. Надеюсь, она пройдёт без предварительных пыток. Не хотелось бы мне испытать на своей шкуре все ужасы здешней инквизиции. Проще раз, - и всё.
  -- Не смеши меня. Никто никого казнить не собирается.
  -- В таком случае опять возвращаемся к вопросу, зачем я тебе понадобился?
   - Я уже высказал тебе своё пожелание. Мне надо настроиться с метами на одну волну для внутреннего голоса.
  -- И всего-то? А зачем? Хочешь поболтать со всеми сразу, или послушать, о чём мы говорим между собой? Если второе, то не стоит. Такое иногда выдают в эфир, что порой сам жалеешь о том, что способен слышать. Мозги сохнут.
  -- Зачем мне это надо, не твоё дело. Обсуждать с тобой мои желания и потребности я не намерен. Надо, - и всё тут. Так что будь добр, помоги настроиться.
  -- А сам чего?
  -- Пробовал уже, не получается.
  -- Странно. Вроде бы в этом нет никакого секрета. - Оборотень присел на задние лапы, точ в точ, как делают это собаки, и снова ненадолго задумался. - Я помогу тебе добровольно, без принуждения, но только с двумя условиями.
  -- С какой стати я должен что-то выполнять?
  -- По-другому у нас не получится.
  -- У меня иное мнение. Ты мой пленник, и будешь делать то, что я тебе прикажу.
  -- А кто тебе сказал, что я сдался?
  -- Продолжим бой? - С радостью в голосе спросил Воин.
  -- Не вижу препятствий. Нападай. Я готов. - Оборотень подобрал под себя ноги и насторожился.
   Воин решил удовлетворить желание метаморфа, но вступать с ним в контакт не собирался. Хлопотное это дело, бегать за скользким типом по мраморному полу и рушить при этом мебель, к которой успел привыкнуть. Он протянул руку в сторону своего противника, крутанул пальцами, и такая тут началась свистопляска, что любо дорого было сидеть и смотреть на настоящий и к тому же совершенно бесплатный концерт.
   Откуда ни возьмись, в комнате появились столовые ножи и вилки. Не меньше десятка. Применить меньшее их число Воин посчитал для своего визави оскорбительным. Каждый из столовых предметов действовал вполне самостоятельно. Они сначала покружили вокруг оборотня, выискивая, куда повернее ударить, а потом все сразу и по очереди стали эти самые удары наносить и притом в такой последовательности и в такие места, что атакуемый ими волк вполне мог уклониться, выкрутиться, уйти, пригнувшись, подпрыгнув, или сделав шаг в сторону. Темп постепенно нарастал. Оборотень двигался сначала в темпе вальса, потом живее и закончил самой настоящей жигой со сногсшибательными вывертами и с сальто через голову. Так что когда ножи и вилки внезапно остановились, зависнув в воздухе и мелко при этом, подрагивая, бедный волк, высунув язык, свалился от усталости с ног.
   - Доволен? - Спросил его Воин.
  -- Ух, ты! - Оборотень оторвал голову от пола и посмотрел на Воина одним глазом. В его голосе слышался неподдельный восторг. - Где ещё так потанцуешь, как ни в гостях у Бога? Следующий случай представится не скоро, но я душу отвёл на сто лет вперёд. Спасибо за старания твои. Я удовлетворён, вспомнил молодость и балы у императрицы. Правда, я тогда был в другом обличье. Но всё равно хорошо.
  -- Издеваешься? Я могу продолжить твою тренировку.
  -- Да хоть сейчас. Первому же остро наточенному ножу я подставлю под удар свою грудь. И пусть смерть моя нас рассудит.
  -- От удара ножа ты не умрёшь, только шкуру попортишь.
  -- А вот мы увидим, как получится. Так что давай, начинай, а то я уже заждался.
   Воин вовремя остановил свою правую руку, которая совсем уже было, собралась крутануться, как в прошлый раз, и тем самым заставить столовые приборы кружить и летать вокруг оборотня, нанося ему колющие и рубящие удары. В пылу перепалки совершенно неожиданно голову Логинова Петра Семёновича посетила здравая мысль, охладившая его пыл. Он совсем упустил из виду, что все столовые принадлежности в его Мире были сделаны по его специальному заказу исключительно из серебра высшей пробы. Кем сделаны? Когда? Таких подробностей он вспомнить не мог, как ни старался. Но вот из какого именно материала они выполнены, он снова узнал совсем недавно, когда посетил солдатскую столовую во время обеда. Серебро и ни что другое. Славный металл: в меру прочный, ковкий, не подвержен ржавчине и ко всему прочему является неплохим антисептиком, убивает всякую гадость прямо на повал. В том числе, да простят Логинову Боги за столь нелестное сравнение с гадостью представителей разумной расы, и метаморфов, очень к этому металлу чувствительных.
   Хитрым оказался оборотень. Подставил бы под удар грудь и умер бы в считанные секунды. Для чего это было ему надо? А кто их поймёт этих метов? Что бы понять хотя бы одного из них, надо было метаморфом родиться и жить среди них ни одно десятилетие, хотя, и этого было, наверное, мало.
   Рука Воина, застыв в нерешительности всего на пару секунд, всё-таки совершила движение, но совершенно не то, на которое рассчитывал оборотень. Ножи и вилки бесшумно исчезли, и взамен их ничего не появилось. Ожидавший неминуемой смерти метаморф часто заморгал, не понимая, что происходит, а когда сообразил, то взвыл, как самый настоящий волк, и бросился на Воина в последнюю свою атаку.
   Но, опять, не тут-то было. Со всего маху волк наскочил на невидимую стену. Удар потряс его. Он рухнул на мраморный пол всего в нескольких метрах от единственного сохранившегося в комнате кресла и не смог подняться сразу. Его пронзила боль, какую он никогда ещё не испытывал. И боль эта была не физической. Подумаешь, удар? В лепёшку он мог расшибить своё тело и то не испытал бы сотой доли того, что обрушилось на его сознание в момент столкновения со стеной света, созданной на его пути Воином. Чужеродная и непонятная магия явилась причиной нового несчастья. Она скрутила все его нервы в единый узел, чудовищно губительной волной неторопливо прокатилась по его телу, войдя через ноздри и засев где-то в районе хребта. Она не убила его только потому, что так было задумано. Но обязательно убьёт в следующий раз, если так захочет Воин.
   Метаморф закрыл глаза и жалобно заскулил, запрятав морду между вытянутых вперёд лап. Так псы прячутся от стыда под пристальным взглядом своего хозяина.
  -- Ну а теперь ты намерен торговаться об условиях? - Спросил Воин вполне довольный действиями магии, которой себе на пользу он дал возможность немного порезвиться, так сказать, в свободном полёте фантазии.
  -- Дай мне умереть, достойно, в бою. - Жалко было смотреть на этого горе бойца. Из пасти текла слюна, как у паралитика, не ощущающего себя. Ноги сучили по полу, не находя подходящей опоры, для того чтобы подняться. Грудь часто вздымалась и опускалась от сбивчивого и не глубокого дыхания. Глаза закатились за полуприкрытые веки. Того и гляди, отдаст концы. А всё туда же: драться ему подавай.
  -- Умереть я тебе не дам ни в каком виде, и не надейся. Лучше смирись со своей участью и начинай со мной сотрудничать.
  -- Только при соблюдении трёх моих условий.
  -- Теперь уже трёх? Только что ты выставлял два.
  -- То было раньше. Теперь другой расклад. То я говорил с тобой, как с зазнавшимся самозванцем ведуном. А теперь, как с Богом. С Бога спрос больше. Ты понимаешь?
  -- Вот ведь настырный. Хорошо. Я согласен выслушать твои условия, но только сначала ты должен рассказать мне, чем ведун отличается от Бога.
  -- Да всем. - Устало произнёс оборотень. Было заметно, что засевшая в его теле магия изматывает его, пожирая его жизненную энергию.
  -- К примеру?
  -- К примеру, Луций Гракх был не прав, когда по просьбе Леи во всеуслышание назвал тебя самозванцем и ведуном. Ты правильно сделал, что поджарил его. Я никогда его не любил. Он был натуральной сволочью. В прочем, сволочи все, кого выслали на Землю: и атланты, и вампиры, и меты, естественно. В основном уголовный элемент, немного разбавленный политическими ссыльными. Я отношусь к политическим.
  -- Вот даже как?
  -- А кого всегда отправляют с обжитых мест осваивать новые земли? Не уже ли тихонь и добропорядочных граждан, не привыкших заглядывать в глаза смерти? Нет. Команду составляют из крепких и жизнеспособных особей, умеющих постоять за себя. Хоть в чём-то пригодятся. Уберёшь таких шебутных, хватких и беспокойных подданных с глаз долой, и сразу в доме становится намного тише и спокойнее. И чем они дальше от империи, тем для самой империи полезнее.
  -- И ты ненавидишь своего императора?
  -- Побойся бога! Славится имя его во все времена! Он мне друг и даже брат, но истина дороже. Вышла совершенная глупость и, я бы даже сказал, нелепица, мы поссорились с ним из-за пустяка. Казалось, что всё забудется на следующее же утро. Но не тут, то было. Мелкая ссора на следующий день породила между нами целую разделившую нас пропасть. Мы перестали понимать друг друга.
  -- Интересно знать, из-за какого такого пустяка?
  -- Тебе он не понравится.
  -- И всё же?
  -- У нас возник спор о тебе, как о родоначальнике всех рас. Мы впервые увидели вампиров. Их посольство прибыло к нам вместе с атлантами. Ты видел когда-нибудь вампиров?
  -- Нет. - Честно признался Воин.
  -- Они такие уроды, что страшно на них глядеть. Так вот, Октавий высказал мысль, что для того чтобы на свет появились эти ходячие скелеты с кожистыми крыльями за спиной, тебе пришлось перепихнуться с ещё большей образиной, ставшей в последствии их праматерью. Мне его высказывание показалось оскорбительным. Я встал на твою защиту, и слово за слово рассорился с ним в пух и прах. И вот я здесь и хочу задать мучающий меня вопрос. Ты действительно трахался с кем-то, кто хотя бы отдалённо был похож на вампиров? Для меня это важно знать.
  -- Что за чепуха?
  -- Значит, нет?
  -- Конечно, нет.
  -- Значит, я всё-таки был прав. Приятно услышать об этом из первых уст, без, так сказать, посредников.
  -- А как твоё имя? Случайно не Марк Антоний, или, может быть, Цезарь? Я всегда знал, что историю древнего Рима писали по монастырям в так называемую эпоху Возрождения, но чтобы за основу брали реальные события, происходившие в другой галактике и к тому же не с людьми, а с метаморфами, мне и в голову не могло прийти.
  -- Я не знаю, что такое история Рима и какая-то так эпоха. С Марком Антонием лично знаком. Страшный зануда, и к тому же по уши влюблён в Клеопатру. Когда-нибудь эта безумная любовь доведет его до плачевного конца. Цезарь мой близкий родственник. Он великий полководец, но плохой царедворец. Его племянник Брут всадил в его спину серебряный клинок, когда тот выходил из Форума. Моё имя, Ливий. Я никогда не был публичным политиком, хотя из-за кулис делал многое.
  -- Не тот ли Тит Ливий, что написал историю республики от основания вашего государства и до самого начала империи?
  -- Писать? Ну, уж нет. Что я мог написать, когда ничего не смыслю в политике и в военном деле? Хотя... Кто знает? Ты подал мне не плохую идею. - Оборотень задумался на несколько минут. Магия ослабила хватку, и дала ему немного передохнуть, от чего настроение его немного повысилось, что стало заметно по появившемуся вновь блеску в глазах. - Может быть, когда-нибудь, когда наступят более спокойные времена, и мне не придётся больше заботиться о пропитании и постоянно бороться за выживание, я действительно возьму в руки перо и в высоком штиле изложу на бумаге всё, что думаю по поводу империи и всех её главных лиц. Но случится это, по всей вероятности, не очень скоро.
  -- Ты открываешь мне глаза на цивилизацию Метаморфов.- Воин был явно поражён. - Мне казалось, что все оборотни всего лишь хищники, бегающие по лесам и полям в поисках добычи. Но теперь, пообщавшись с тобой, я изменил своё мнение о твоей расе.
  -- Ты думал о нас, как о дикарях? И тебе никто ни разу в жизни не рассказал о нас, как о самых развитых твоих потомках? Странно. Хоть какая-то правдивая информация всё равно должна была дойти до тебя, не смотря на то, что ты постоянно был чем-то занят.
  -- В основном я сидел в тюрьме.
  -- Это тоже дело.
  -- Смеёшься?
  -- Ни капли. Я и сам сиживал в темнице, и не один раз.
  -- Как долго?
  -- Не так чтобы очень. По молодости, за мелкие проступки. Но кое-что успел усвоить.
  -- Что именно?
  -- Тюрьма - очень хорошая школа, если, конечно, умеешь учиться.
  -- И чему же ты научился, сидя в темнице?
  -- Многим вещам. В первую очередь терпению. Но главное, сидя за решёткой, я принял правильное решение никогда туда больше не попадать. Плен, или рабство для меня невозможны по определению, потому что я хорошо знаю, что это такое, и никогда больше не соглашусь на ограничение моих прав и свободы.
  -- В этом мы с тобой похожи.
  -- Мы вообще похожи почти во всём.
   Воин посмотрел на лежавшего возле стены волка и не нашёл между ним и собою ничего общего. Единственное - разум, и то под большим вопросом. Так ли хорошо развиты мозги у метаморфа, как он об этом говорит? Хотя, надо было отдать ему должное, излагал он всё гладко и без запинки. В его речи присутствовали и юмор, и здравый смысл, и подкопаться даже было не к чему. И всё же какие-то неясные сомнения терзали помаленьку душу Петра Семёновича. Какие?
  -- Что ты имеешь в виду, говоря о нашей похожести? - Спросил он по трезвому размышлению и, не придя самостоятельно к какому-либо мнению. Метаморф настолько запутал его своими вопросами и ответами, что он готов был с ним согласиться почти во всём, кроме последнего его заявления.
  -- Не смотри на меня, как на волка. Оболочка не имеет никакого значения. Главное, внутреннее содержание, а не внешность, потому что внутри - постоянная величина, а оболочка - переменная. На твоих глазах я могу превратиться в кого угодно, но при этом всегда буду оставаться самим собой и ни кем иным, даже если бы очень сильно захотел. Так что никогда не стать мне настоящим волком или тигром, не научиться думать и действовать, как думали бы и действовали в той или иной ситуации они. Я Тит Ливий, высший метаморф, один из твоих прямых потомков в третьем калене. Если быть совершенно точным, то ты мой прадедушка. Такое объяснение тебя устраивает?
  -- Не вполне.
  -- Тогда от слов я перейду к делу. - Оборотень, не двинувшись с места, без каких-либо усилий, плавно и методично, начиная с хвоста и закончив головой, скинул с себя волчью шкуру, и остался, в чём мать родила, скорчившимся на полу в меру упитанным молодым человеком. Перевоплощение израсходовало его последние силы. Он закашлялся, отхаркнув сгусток крови, и затих.
   Воин настолько был поглощён превращением оборотня, что совсем забыл о своём заклятье, продолжавшем терзать его всё это время. Теперь же, когда прямо на его глазах молодой человек неуклюже уткнулся носом в сгусток собственной крови, он вспомнил о нём и тут же отменил, своеобразно щёлкнув пальцами правой руки.
   Тит Ливий судорожно вздохнул. Ему явно не хватало воздуха. И форточки, через которую можно было бы пустить свежую струю, в комнате, как назло, не было, в прочем, как и самих окон.
  -- Совсем худо? - Сочувственно спросил Пётр Семёнович, поднявшись с кресла и наклонившись над телом оборотня.
  -- Забыл о пожирающей изнутри магии и, не избавившись от неё, приступил к трансформации. Это была ошибка, которая дорого мне обойдётся. - Пожаловался Тит, сдерживавший мучавший его кашель.
  -- Я сейчас попробую для тебя что-нибудь сделать.
  -- Только не это. - Взмолился оборотень. - Не желаю быть вторым после Луция. Достаточно одной жертвы эксперимента.
  -- На этот раз всё получится. Не дёргайся.
  -- Ты уверен?
  -- На все сто.
  -- Тогда ладно. - Тит Ливий успокоился и дал прикоснуться к себе.
   Пётр Семёнович положил открытую ладонь на спину оборотня и сразу же ощутил на себе самом испытываемую им боль. Его, как током, прошибло, но он не оторвал руки, а наоборот только усилил нажим, чтобы плотнее войти с ним в контакт. Дальше пошло легче. Какой никакой, а опыт в таком деле у него уже имелся. И если бы в прошлый раз Луций Гракх по-настоящему был слеп и не попытался бы убить его, то он непременно вылечил бы его не только от слепоты, но и от всех остальных болезней, такую силу и уверенность в себе он тогда испытывал. И того и другого было в нём достаточно и на этот раз. К тому же пациент попался намного спокойнее. Так что через пять минут Тит Ливий стал как новенький, ни чуть не хуже самого Петра Семёновича в физическом и физиологическом смысле, когда тот подчистую выписывался из полевого лазарета атлантов. Ни одного синяка на коже. Ни одной хвори внутри. Всё, как положено, во всяком случае, для человеческого организма. За остальное Пётр Семёнович не ручался. Оказалось, что напрасно. Со всем остальным всё тоже было в порядке и даже слишком.
   Тит вскочил с пола и кинулся обнимать своего вновь обретённого прадеда, поминая ему более крепкие объятия, когда он был тигром, как пример родственных лобызаний.
   Глупо всё вышло, посчитал Воин, когда, наконец, оборотень оставил его в покое и чинно припал к его руке, опустившись перед ним на одно колено.
  -- Как же так получилось, что у меня о вас совершенно другие сведения? - Спросил он, понимая в какое дурацкое положение попал. Хотел пленить одного кровожадного типа и выведать у него тайны метаморфов, а получилось, что встретился с близким по крови родственником. Ко всему прочему этот самый родственник с каждой минутой нравился ему всё больше и больше. Воина подкупали его искренность, решимость стоять на своём до конца и смелость.
  -- Из каких источников ты черпал их? - Спросил в свою очередь "родственник".
  -- Из главного компьютера атлантов.
  -- Ничего удивительного в этом нет. Не перед каждым инородцем мы склонны открывать как своё истинное лицо, так и историю своей цивилизации. Тем более, перед атлантами. Обычно чужаки видят в нас то, что им по душе, и мы не препятствуем им в этом. Главное, чтобы они не докопались до истины. Остальное не важно. Если атлантам удобно представлять нас, как жестоких хищников ни в чём не смыслящих больше кроме охоты, это их проблемы, а не наши.
  -- Я лично наблюдал за одной такой охотой и видел собственными глазами...
  -- Не сомневаюсь, всё так и было. Да иначе и быть не могло. Ведь мы находимся на вражеской территории в полном окружении врагов. Атланты трижды пытались завоевать нашу планету, и у них ничего не получилось. Знаешь почему?
   Пётр Семёнович отрицательно покачал головой. Тит понял это движение правильно и продолжил:
  -- Потому что они до сих пор считают нас всех дикарями ничего не смыслящими в науке и искусстве. Наши города до сих пор скрыты как от их глаз, так и от всей их сложной и хваленой техники. Они даже не подозревают, что по сравнению с нами они сущие дети во всех областях естествознания. Я уже не говорю о военном деле. Ковровые бомбёжки не существующих охотничьих угодий, десант, высаженный на побережье и на господствующих высотах, рейды в глубь лесов - вот и всё, до чего они смогли додуматься. Они искали нас там, где по определению нас быть не могло. В ответ они получали сокрушительные удары в самых неожиданных местах и преимущественно от собственной же почти полностью компьютеризированной техники. Кое-кто из высшего командования атлантов склонен был считать эти акции результатом сбоя в управлении силами и средствами. Полетели невинные головы. Разве они могли подумать, что это всё делают метаморфы? Как? Ведь мы - дикари и непревзойдённые охотники. Единственное, что нам не удалось утаить, так это то, что мы самые лучшие в Мире разведчики и лазутчики. Атлантами до сих пор не был разоблачён ни один засланный нами шпион, хотя надо отдать им должное, работа контрразведки налажена у них не плохо.
  -- И как только у вас это получается?
  -- Легко. Меты - мастера по части обмана. - Тит Ливий выпустил из своих ладоней руку Воина, поднялся с одного колена и, почтительно поклонившись, вдруг засеменил, пятясь назад, и остановился, только столкнувшись спиною со стенкой.
  -- Чего это с тобою? - Озадаченно спросил Логинов.
  -- Я только что осознал, что стою перед тобою совершенно голым. - Тит прикрыл своё достоинство руками. - Мне стыдно. Я много раз представлял себе нашу встречу, и ни разу мне даже в голову не могло прийти, что при этом я буду полностью раздетым.
  -- Откуда ты мог знать, что наша встреча состоится?
  -- Она была предрешена судьбой.
  -- То есть, предсказана кем-то?
  -- Совершенно верно. Ведь тот, кто ищет, всегда найдёт. Не так ли?
  -- Так. - Согласился Логинов. - Так значит, ты искал встречи со мной?
  -- Да.
  -- Зачем?
  -- За тем, что и все меты, когда-либо живущие на нашей благостной планете от первого и до последнего твоего потомка. Недаром говорится, что лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. Причина тому многие неясные и связанные с твоей личностью моменты. От того, как ты выглядишь на самом деле, и кончая уже выясненным мною вопросом о твоём родстве с вампирами. К тому же среди метаморфов упорно ходит поверие, будто встретивший тебя первым мет станет счастливым на всю оставшуюся жизнь. Вот лично мне счастья всегда не хватало.
  -- Хорошо. Ты меня убедил. Мы с тобой действительно похожи. Телосложеньице у тебя немного не того. Но это не в счёт. Мышцы можно и нарастить. Главное, чтобы они были. А у тебя они, точ в точ как у атлантов и у людей. К тому же мы с тобой одной крови. Ты мой правнук. Я правильно понял этот момент?
  -- Совершенно верно.
  -- В таком случае прекрати смущаться. Чресла твои мы сейчас прикроем, если ты согласишься на время стать моим спутником.
  -- Я тебя правильно понял, плен отменяется?
  -- Твой статус изменён. Я не намерен задерживать тебя ни минутой дольше, чем ты сам того пожелаешь. Если хочешь, можешь покинуть меня прямо сейчас.
  -- И никогда не узнать, зачем я тебе понадобился в качестве пленника? Ну, уж нет. Я принимаю твоё предложение и остаюсь.
  -- В таком случае пошли. Хватит торчать в переходной камере. В моём Мире есть места намного удобнее и более располагающие к беседе, чем это.
   Сама собой открылась дверь, ведущая в коридор. Пётр Семёнович поднялся с кресла. Прямо из воздуха, скрытого за его спиной, протянув туда руку, он извлёк кусок белого хлопчатобумажного полотна грубой выделки и отдал его Титу Ливию.
  -- Пока можешь завернуться вот в это. Настоящую одежду подыщем тебе позже. Недостатка в ней у нас нет. Главное, подобрать подходящий размер.
   Принимая из рук Бога его дар, мет впервые за всё время беседы улыбнулся искренно, но внутренне расслабиться смог только после того, как завернулся в полотно, на ходу сотворив из него нечто подобное древнеримской тоги. Сооружение это выглядело очень сложным, и не известно было, на чём оно держалось. Ни единой застёжки или завязки на ней не было. Зато все складки выглядели живописно, и каждая красовалась на своём законном месте.
   - Пошли. - Предложил Воин и, как хозяин, пропустил спутника вперёд.
   Когда тот вышел в коридор, Воин окинул комнату взглядом и покачал сокрушённо головой.
   - Намусорили то солидно. Негоже так всё оставлять. Прислуги нет. - Проворчал он вполне резонную фразу себе под нос, произвёл какие-то действия с пальцами на обеих своих руках и поспешно захлопнул за собой дверь.
   Тем временем Тит Ливий глазел по сторонам. Ему всё было в новинку и диковинку.
  -- Сколько здесь у тебя дверей. - Восхищался он, ступая босыми ногами по мраморному полу коридора и постоянно крутя головой. - Я предполагаю, что все они тут не с проста. Не так ли?
  -- Так. - Отвечал Воин. Доспехи быстро скопировали незатейливый наряд метаморфа, и теперь они оба были похожи на не самых зажиточных горожан Великого города Рима, чинно шагающих рядом. Выдержанный строго в одном стиле ансамбль нарушала всего лишь одна маленькая деталь: ярко красная тюбетейка на голове Петра Семёновича. Шлем, как всегда, выделился и явно был этим очень доволен. Он прямо таки светился, как маяк, вознесённый над бездной моря, и жалел только о том, что ни кто из окружающих по достоинству не оценил его выбор.
   Не кому было оценивать. Тита Ливия такие детали в одежде Бога не волновали. А больше рядом никого не было.
  -- И все они ведут в разные уголки вселенной?
  -- Не ограничивайся одной вселенной.
  -- И часто ты пользуешься ими?
  -- Когда как. По мере надобности.
  -- А просто так, из любопытства?
  -- И такое было по началу. Но всему когда-нибудь наступает конец. Однажды я пресытился путешествиями и с тех пор отношусь к дверям в другие Миры вполне спокойно и с чисто практической точки зрения. Пользуюсь ими когда надо кое-что разведать или узнать об чём, или что-нибудь достать, что-то такое, чего у нас тут нет. В остальное же время прохожу мимо и не задерживаюсь.
  -- Почему?
  -- Потому, что у меня совсем другие, чем у тебя, потребности и интересы. Нагулялся я уже по чужим Мирам. Вот где они у меня сидят. - Пётр Семёнович указал на правый бок, как раз в ту его часть, в которой, по его мнению, у него располагалась печень. Он не кривил душой, говорил почти искренно, именно так, как сказал бы на его месте настоящий Бог. На самом деле никакой пресыщенности в путешествиях он испытывать не мог по определению, так как сам лично ни в одну из этих дверей не входил и пользовался всего лишь, как ему казалось, чужой памятью, услужливо подсказывавшей ему, что он уже там был и всё видел и испытал на собственной шкуре. Очень странное состояние, зыбкое, неверное и отдающее отвратительной не реальностью. Но ничего поделать с этим он пока не мог и поэтому менее уверенно добавил. - Можешь поверить мне на слово, что это на самом деле так. Мне всегда, и тогда и теперь хочется совершенно другого: не выдуманных самим собою настоящих ощущений, чувств, простора...
  -- Ничего не понимаю. - Искренно признался Тит Ливий.- Имея столько дверей, ты мечтаешь о просторе?
  -- Если хочешь, можешь забрать их себе. Они плод моего воображения и созданы мною точно так же, как и весь этот Мир, в котором мы сейчас находимся.
  -- Все? - Не поверил Тит Ливий, не доверчиво уставившись на очередную дверь, мимо которой они спокойно проходили.
  -- Все.
  -- И что я с ними стану делать?
  -- Всё, что твоей душе угодно. Все эти Миры чужие. Ты понимаешь меня?
  -- Нет.
  -- Как бы тебе это объяснить то попроще? - Логинов почесал затылок, сдвинув тюбетейку набекрень, словно пытался найти в голове подходящие к случаю слова, а они разбежались по закоулкам памяти, попрятались и не желали выходить. Это были очень умные и всегда к месту произносимые слова, но при этом какие-то в последнее время неуловимо ускользающие. То просятся сами на язык, а то днём с огнём не найдёшь. И тогда он неторопливо стал подбирать их по одному и осторожно складывать во фразы и предложения. Сначала пошло туго, но потом мысли собрались и осветили разум так, что прятаться словам стало негде, и все они объявились, как во время проявки, медленно, но верно, появляется изображение на фотобумаге. - Ты сможешь узнать свой родной дом, место, где ты когда-то был несказанно счастлив, после нескольких тысяч лет разлуки с ним?
  -- Конечно. Это же так просто. Я часто вижу его во сне. Оно является ко мне во всех подробностях.
  -- А будешь ли ты искать возможностей и путей к возврату в то место?
  -- Это бесперспективно.
  -- Почему?
  -- Возврата к прошлому нет и мечтать о неосуществимом вредно для здоровья.
  -- А вдруг когда-нибудь это станет возможным?
  -- Если когда-нибудь станет, то я не премину воспользоваться случаем, но до того момента и думать не стану об этом.
  -- И даже ни разу не попытаешься хотя бы на шаг приблизиться к своей мечте?
  -- Я и мечтать не буду об этом. Мне всегда есть, о чём подумать и помечтать. Не обязательно только о былом счастье.
  -- А как же сны? А если ты больше не обрёл за всё время скитаний своих по чужбине ни счастья, ни Дома, ни любви, ни друзей, и тебя постоянно окружают одни враги, что тогда?
  -- Значит эти двери?.. - Тит Ливий догадался о причинах появления всех этих дверей, мимо которых они шли по очень длинному, и, казалось, бесконечному коридору.
  -- Да. Все они мои неудачные попытки найти потерянный Дом, или мой личный Рай. Понимай это как хочешь. Я пытался воссоздать его по памяти, у меня было неограниченное количество вариантов. Но, как видишь, ничего из этой затеи путного не вышло.
  -- И когда ты его не смог обрести снова путём создания Миров то?
  -- То решил обрести его на Земле. Мне это было обещано. Но те, кто обещал мне это, не сдержали своего слова и хотели заточить меня навечно в каменной могиле. Я вырвался на свободу и заключил договор с их врагами.
  -- Так ты теперь на стороне магиков? Я правильно тебя понял?
  -- И да, и нет. Магики мне тоже ни к чему. Все они должны покинуть Землю сразу после того, как я открою для них созданную Разом Дорогу. Земля будет обиталищем одних только людей, потомков атлантов на Земле.
  -- Я так понимаю, что оборотни тоже не вписываются в твою картину видения будущего Земли?
  -- Ты правильно всё понимаешь.
  -- И что ты решил со всеми нами сделать?
  -- Сначала я думал всех вас уничтожить. Но, пообщавшись с тобой, пришёл к выводу, что все вы достойны другой участи.
  -- Какой?
  -- Если возврат на родную планету для вас невозможен, то ты сам выберешь для себя и всех остальных метаморфов новый Мир. Такой Мир, который устроил бы вас всех. Я предоставлю в твоё полное распоряжения все эти двери. На время поиска все они твои.
  -- Какая неслыханная щедрость. - В голосе Тита Ливия звучала не прикрытая ни чем ирония.
  -- Другого выхода у вас нет. Одно из двух: либо смерть, либо уход в другой Мир.
  -- Но там будут обитать другие Боги.
  -- Совершенно не обязательно. Есть много Миров, в которых нет никаких богов, и они прекрасны. Ты сам убедишься в этом. Не торопись с выводами, сначала сам всё посмотри.
  -- Я согласен.
  -- Можно подумать, что у тебя был другой выбор.
  -- Выбор есть всегда. И смерть не всегда самый худший из имеющихся вариантов. В этом я убеждался много раз, когда до этого выбирал компромиссные и всех устраивающие решения.
  -- А на этот раз?
  -- Посмотрим - увидим. Пока я всего лишь рад встрече с тобой и тому, что до сих пор остаюсь живым.
   Коридор, каким бы длинным он ни был, в конце концов, кончился развилкой. От неё отходили ещё три таких же бесконечных, уходящих в неведомую даль коридора. Заглянув во все три, Тит Ливий присвистнул от удивления.
  -- И как ты тут ориентируешься? Тут и потеряться не долго. Это же самый настоящий лабиринт.
  -- Обычно я не хожу по коридорам. Мне достаточно всего лишь подумать о нужной двери, и я тут же оказываюсь возле неё. А ещё тут имеется переходная камера, которую мы недавно покинули. Она связана со всеми дверями. Через неё пользоваться ими намного проще и удобнее. Но сегодня я решил немного прогуляться. Жилые комнаты располагаются в правом крыле. Так что нам сюда. - Логинов показал в левый коридор. - Хочу тебя кое с кем познакомить.
  -- Любопытно, с кем же?
  -- С моими спутниками, союзниками и соратниками.
  -- Они все в одном лице, или распределяются на группы?
  -- Ты сам всё поймёшь, как только войдёшь в курс дела.
  
  

Г Л А В А Ш Е С Т А Я

   С бесшабашной весёлостью, давненько с ним такого не бывало, Пётр Семёнович ввалился в дверь, ведущую в его апартаменты, и эту самую весёлость и заодно хорошее настроение, с него как ветром сдуло. Он замер на пороге с раскрытым от удивления ртом и выпученными по той же причине глазами. Пред ним предстала картина полного разгрома, если не сказать точнее: вандализма в самом жутком его проявлении. И посреди всего этого руко и ноготворного хаоса, возвышаясь над грудами разбитой мебели, гордо задрав к потолку свой точёный носик, стояла обнажённая до последней крайности и потому несказанно прелестно выглядевшая Ли. Вокруг неё, словно планеты вокруг звезды, в качестве спутников кружили самые неожиданные по форме и содержанию предметы. Первым в глаза бросался отполированный до блеска меч, тот самый, который Логинов оставил ей перед уходом и очень просил быть с ним осторожнее и не порезаться. Он-то в основном и крушил несчастную мебель. Вслед за ним летело содержимое разгромленного гардероба, куски разбитого зеркала, разорванное в клочья покрывало и кое-как уцелевшие во всей этой вакханалии мелочи типа флаконов с духами и туалетной водой, носков и подвязок для чулков.
  -- Ещё и это. - С досадой прошептал Пётр Семёнович. - За что?
   Можно подумать, что у него и без того мало проблем. Теперь и эта назрела до стадии, когда можно ещё было решить её безболезненно. Во всяком случае, он очень сильно на это надеялся. Если по-хорошему, то Ли надо было ещё вчера или того раньше отвести в город чертей к тому источнику, который он сам недавно посетил. Только не вовремя всё это произошло, некстати. Не хотелось отвлекаться от главного и тратить время, которого у него и так было не так уж и много, на малозначительные вещи. Но, судя по всему, придётся. И ни отвертеться, ни повременить. Потом так может аукнуться, что лучше об этом не думать.
   Хотел держаться спокойно, сделать вид, что ничего особенного не произошло. И всё же не справился с чувством досады, нахлынувшим на него неудержимой приливной волной. Позвал вроде бы тихо:
   - Ли. - Но прозвучало это так, что вздрогнули стены. Казалось, само мироздание пошатнулось и напряглось в ожидании продолжения действа.
   Предметы и в первую очередь меч, застыли, повиснув в воздухе. Ли повернулась лицом к двери. Логинов заглянул в её глаза и отшатнулся. Перед ним раскрылась бездна непроглядного мрака. Надежда отделаться от проблемы малыми усилиями рухнула, подмяв под собой всё позитивное и приятное, что ещё теплилось в нём от хорошего настроения, возникшего при общении с метаморфом. Свершилось худшее: Ли не видела его. Её душой овладела тень. Та самая, которую она должна была победить, не раздеваясь и не покидая отведённого для этой цели полигона. А она скинула с себя последнюю защиту и вышла за пределы безопасной зоны, и уже одним только этим проиграла. То ли вошла в раж и забыла о предупреждении, то ли противник с самого начала оказался ей не по силам, но факт был на лицо. Сейчас перед Логиновым и спрятавшимся за его спиной метом стояла не Ли, а нечто совершенно иное, завладевшее ею без остатка.
   Меч дрогнул, развернулся, нацелившись острием прямо в сердце Петру Семёновичу, и, повинуясь мысленному приказу твари, подменившей собой атлантку, рванул с места с такой скоростью, что не было никакой возможности уследить за его полётом.
   Тит Ливий зажмурил глаза и отвернулся. Больше он ничего не успевал сделать. Слишком быстро всё произошло, быстро даже для его феноменальной реакции. Но ожидаемого неминуемого удара не последовало. Он робко открыл глаза, и упёрся взглядом в мелко подрагивающее остриё меча, зависшее в воздухе прямо перед ним в каких-то нескольких сантиметрах. Между ним и мечём, никого не было, хотя всего мгновение назад там находился Воин. Теперь он стоял позади меча и надёжно держал его за рукоять. Меч вырывался изо всех магических сил засевшей в теле Ли твари, но справиться с рукой Петра Семёновича не мог. Силы были явно не равны. Потому что в следующее мгновение меч покорно застыл в руке Воина. Тот почти без замаха воткнул его в мраморную плиту пола, погрузив в камень до середины лезвия.
   - Вот так, должно быть, и рождаются легенды. - Процедил сквозь зубы Воин, мельком взглянув на Тита Ливия.
   Что он этим хотел сказать Мет так и не понял, хотя и пытался в силу своих способностей.
   А между тем Пётр Семёнович развернулся вновь лицом к стоявшей неподвижно на своём пьедестале из разбитой мебели девушке. Вовремя он это сделал. Теперь в его сторону летели осколки стекла. Он остановил их без видимых усилий, казалось, одним только своим желанием и сказал чётко, но не громко:
   - Кончено. - И вновь дрогнуло всё окружающее пространство, включающее в себя не только одну эту комнату и часть коридора, но и саму основу мироздания.
   Замигал свет. Не долго, но при этом основательно затряслись мелкой дрожью пол и стены.
   Не обращая на всё это совершенно никакого внимания, Пётр Семёнович осторожно и неторопливо, будто боясь спугнуть коварную и при этом очень боязливую тварь, приблизился к центру комнаты сначала на один шаг, переждал, затем на другой. Тварь ни как на его действия не реагировала. Она растеряла всю свою решительность после того, как и осколки зеркала, не долетев до намеченной жертвы, рассыпались в прах, и не знала, что предпринять: бежать без оглядки, или продолжить попытки остановить надвигающуюся на неё опасность. Только завладела давно вожделенным телом, только обрела силу и некоторую власть, как приходилось снова бороться за своё существование.
   - Хлопотное это занятие. - Почти сочувствующе произнёс Логинов, не понятно при этом к кому обращаясь, толи сочувствуя себе, толи пробудившейся к жизни Тени, оказываясь как-то сразу совсем рядом и осторожно, чтобы не навредить, беря Ли за опущенную безвольно вдоль тела руку и ласково добавил, нежно поглаживая тонкие и слегка нервно подрагивающие пальцы девушки. - Странная ты сущность, сильная. Видно много ненависти и боли пришлось пережить тебе, детка, раз тень твоя, твоя оборотная сторона души такая чёрная.
   Плечи Ли опустились. Напряжение спало. Взгляд её стал осмысленным, хотя зрачки ещё не приобрели нормальный цвет. Физический контакт делал своё дело. Он пробуждал к жизни почти уже совсем потерянную атлантку, заставлял проявлять её самые лучшие свои качества. А потом она вдруг охнула, закрыла глаза и упала без чувств прямо на руки Логинову.
   Радоваться победе было рано. Тварь никуда не делась, оставалась внутри Ли, всего лишь слегка ослабив свою хватку и отойдя на оборонительные позиции глубоко внутри её подсознания. Испугалась, почувствовав в прикосновении к ней Логинова силу, которую перебороть, была не способна. Достать её будет нелегко. Никакой, да же самый сильный и упорядоченный, ручной поток энергии в этом не поможет. Так что о городе чертей можно было временно забыть.
   Пётр Семёнович огляделся в поисках удобного места, куда бы можно было положить Ли, нахмурился, вспомнив о полном разгроме, повернулся к Титу Ливию и попросил его закрыть дверь с той стороны. Не любил он, когда посторонние наблюдают за его работой с магией на бытовом уровне. Мет кивнул головой в знак согласия и быстро выскочил за дверь, плотно прижав её к косяку.
  -- Можешь входить! - Буквально через минуту позвал его Логинов.
   Когда Тит Ливий вновь робко заглянул в комнату, то был удивлён не меньше, чем при виде полного разгрома. Императорские апартаменты на его родной планете выглядели аляповатее и беднее. Больше всего его поразила кровать с балдахином, стоявшая в самом центре. Она была огромной. Зачем такая? Да и как вообще на ней спать? Прикрытая лёгким покрывалом Ли лежала с ближнего к двери края. Опустившись на одно колено и склонив над ней голову, рядом стоял Воин.
   - Кто это? - Подойдя ближе, шёпотом спросил Тит Ливий.
   - Моя подруга.
   - Она тоже Богиня?
   - Не совсем, но имеет все шансы ею стать, если выживет, конечно.
   - Выглядит она не важно. - Согласился Мет.
   - То-то и оно. И знаешь, в чём заключается моя беда?
   - Даже не догадываюсь.
   - Я не знаю, как ей помочь. А ты?
   - Я? - Удивился вопросу метаморф.
   -Жаль. - Пётр Семёнович опустил голову на покрывало, прижавшись щекой к груди своей бывшей рабыни любви. Закрыв глаза, он слушал мерное и неторопливое постукивание её сердца, лихорадочно при этом прокручивая в голове кучу различной информации, поступающей как из шлема, так и из закромов памяти, и примеряя её к возникшей ситуации. Ничего подходящего пока не находилось.
   А между тем в проёме двери возник чёрт, и вид у него был очень даже встревоженным.
   - А это кто? - Задал очередной вопрос Тит Ливий.
   Логинов приподнял голову.
   - Знакомься. - Сказал он, ни на миг, не прекращая работу по поиску нужной информации, от чего выражение его лица и взгляд были отрешёнными от реальности, что, в прочем, не мешало ему продолжать общаться с окружающими его существами. - Это мой ближайший соратник и помощник, ярчайший представитель земной магической расы чертей. В отличие от тебя, он вегетарианец. И, насколько я знаю, на дух не переваривает вашего брата-оборотня. Будь с ним почтителен, не нарывайся на неприятности. Не смотря на слегка растрёпанный и неказистый вид, он очень сильный маг. Свернёт в бараний рог, даже пикнуть не успеешь.
   - Понял. - Тит Ливий широко и доброжелательно улыбнулся чёрту и пошёл к нему навстречу, выпростав руки из складок своей импровизированной тоги, так чтобы они обе были на виду. Раскинь он их чуть шире, и можно было подумать, будто он хочет обнять чёрта, как старого знакомого. Но нет. Не до панибратских чувств ему было. Он всего лишь соблюдал правила приличия и не более того. Прогибаться ни перед кем, кроме Бога, он не собирался. Да и перед Богом особо усердствовать не намеревался. Подлизываться - тем более. И ни какая магия не могла поколебать его решение сохранять во всем свою независимость. Для этого должно было случиться нечто исключительное, например, мышь родить гору. Хотя данная Богом характеристика чёрта всё же произвела на оборотня впечатление, и он посему решил держаться рядом с ним, коль уж от этого отвертеться не удастся, на стороже и постараться завести с ним приятельские отношения. Как ни как, а он соратник и даже помощник. А это в понимании Оборотня дорогого стоило, и потому с этим приходилось считаться. Но при этом всём ни личная свобода, ни достоинство его, как высшего метаморфа, не должны были пострадать.
   Чёрт попросту не заметил оборотня. Тому в данный момент было не до новых знакомств. Голова его могла выдержать многое, но и она трещала по швам от мыслей и впечатлений последних дней. Особенно от последних довольно неприятных для него событий, свидетелем которых он стал. Он шёл к Воину по делу, за помощью и никого вокруг не видел, шагнул по направлению к Воину и тут же очутился рядом с ним, минуя Тита Ливия, в коротком межпространственном прыжке.
   -У нас серьёзные проблемы. - Сказал он, наклонившись к самому уху Петра Семёновича. Должно быть решил, что Ли прилегла на кровать и задремала. Не хотел её тревожить.
   - Какие?
   - Принцесса буйствует уже несколько часов к ряду. Я пытался заглянуть к ней в комнату, и чуть было не поплатился за это жизнью.
   - Настолько серьёзно.
   - А то стал бы я беспокоить тебя по пустякам. С ней надо что-то срочно делать.
   - Хорошо.
   - И чем, скорее, тем лучше.
   - Но я сейчас не могу. Сначала мне надо решить эту проблему. - Пётр Семёнович показал взглядом на Ли.
   - А с ней чего случилось?
   - Тень.
   - Не понял.
   - Её собственная тень завладела её душой.
   - Разве такое в принципе возможно?
   - Как видишь.
   - Ужас! - Чёрт изменился в лице. Под глазами собрались морщины. Рот скривился, будто он только что раскусил недозрелое и очень кислое яблоко. - И что теперь нам делать?
   - Ну, если и ты не знаешь, то я и не представляю, кто в таком случае может нам помочь.
   - Не говори глупости. - Чёрт нахмурился и от досады, что всё так плохо, а он не знает, как быть и чем помочь, размахнулся и треснул хвостом по полу. Получилось эффектно. Щелкнуло, как от удара плетью. - Ты у нас тут кто? Бог или пёс шелудивый? Быстро взял себя в руки, подобрал слюни и сделал что-нибудь.
   - Что сделал? У тебя есть конкретные предложения?
   - Никаких предложений у меня нет. Я чёрт, а не мыслитель и тем более не Бог. Живу я слишком мало, чтобы знать обо всём на свете. А вот тебе по штату положено. Думай, только покороче и без нюней. Сам девочек ко мне приволок, сам с ними и разбирайся. А я, чем смогу, тем помогу. Можешь на меня рассчитывать, когда планы по их спасению начнёшь строить. Только учти. Они долго ждать не могут.
   Пётр Семёнович на отповедь Черныша отреагировал спокойно. Она его немного позабавила, особенно фокус с хвостом, но мысли не подстегнула. Притормозила даже. Действительно, что с чёрта возьмёшь? Какой он к чёрту советчик? Хотя, с какой стороны посмотреть. В глазах Логинова промелькнуло что-то. Информация. Он нашёл кое-что. Так, пустяк на первый взгляд, но могло сработать, если всё пойдёт как надо.
   - Ты лучше вот что мне скажи, чёрт ты наш разлюбезный. Почему у меня с моею тенью спор вышел серьёзный, но для меня практически безопасный, когда я загонял её почти до смерти и заставил, в конце концов, подчиниться мне? Что ты такое сделал на моём полигоне?
   - В твоей комнате что ли?
   - Да.
   - Ничего я там не делал.
   - Но про тень мою знал уже?
   - Как не знать? Ты и в первый раз с нею резвился, когда я тебя из тюрьмы твоей к себе привёл. Как оклемался немного, так сразу и биться с ней начал. Сам же заставил прежде сотворить такое место, чтобы больше света, и чтобы в нём ни одной тени. Одних факелов я спалил по твоей милости штук сто, а то и больше. Тебе ведь магического огня и света мало было. Обязательно нужен был живой огонь. И факелы, помню, были не смоляными, и из чистой сушёной берёзы. Как один прогорит, так я другой запаливал.
   - И во второй раз всё так же было?
   - Точ в точ.
   - Не помню я такого.
   - Откуда же тебе помнить. Тебе не до тонкостей всех этих было. Ты меч свой опробовал и доспехи. Вспомни, кто тебя надоумил, как проверить прочность брони, и как ты её проверил. Меч должно быть до сих пор на меня в обиде. А если нет, то я этому только рад.
   - Не в обиде он.
   - А ты почём знаешь?
   - Знаю.
   - И на том спасибо.
   - А было там ещё чего-нибудь такое, чего я не помню или не знаю? Заклинание, какое охранное, или защита в виде талисмана или иного артефакта?
   - Ничего другого не было. Я бы знал.
   - Значит, только живой свет от берёзовых факелов, и больше ничего?
   - Да.
   - Что же ты, голова твоя рогатая, ничего об этом мне раньше не сказал? Я ведь девочку почти на смерть верную отправил и оставил одну против тени в месте, совершенно для битвы с нею не приспособленном. Там тень на тени и тенью погоняют и никакого живого огня. Вот и получилось, что Ли в коме и телом её владеет тень.
   - А посоветоваться не мог, прежде чем делать то, о чём не знаешь?
   - И то верно. Теперь об этом спорить и препираться не имеет смысла. Виноват я один. Мне и избавлять Ли из этой беды.
   - А я? - Возмутился чёрт.
   - А ты помогать будешь. Я пойду с принцессой разберусь, что с ней и как, а ты заготовь побольше берёзовых факелов в ближнем лесу. За камни, что там лежат поперёк всех троп, не ходи. Пойдёшь - не воротишься. Камни приметные. Магически заряженные. Их ауру ты сразу же почувствуешь.
   - Сделаю.
   - А ты, любезный наш метаморф, Тит Ливий. - Воин повернулся к оборотню. - Побудь пока здесь. Осмотрись немного. Заодно пригляди за невестой моей. Если с ней что приключится, то сразу меня зови.
   - Как и где я тебя найду? Я же тут не знаю ничего и никого.
   - Просто позови. Я на тебя уже настроился, и где бы я в этот момент не находился, тебя обязательно услышу и сразу приду.
   - Ах, да. Со всеми этими быстрыми переменами я чуть было не забыл, что умею слышать не только ушами и посылать свой собственный голос не одними только голосовыми связками. - Пробормотал метаморф. Всё это время он озадаченно смотрел на воткнутый в мраморный пол меч. Он ещё не привык к таким магическим штучкам. Перемещение чёрта в ином пространстве произвело на него неизгладимое впечатление. Когда магик сначала исчез, а потом вдруг появился за его спиной, он впал в ступор, из которого его вывел удар по полу хвоста. После чего он полностью переключил своё внимание на меч в полу и уже несколько раз пробовал достать его. Безрезультатно. Меч намертво застрял в камне. Даже не застрял, а, скорее всего, сросся с ним, стал единым целым.
   - И не замарачивайся ты на пустяки. - Проходя мимо и без какого бы то ни было усилия, извлекая меч из пола, посоветовал ему Воин. - И не такое ещё увидишь.
   Тит Ливий ошарашено проводил взглядом удаляющихся Бога и его соратника, непроизвольно икнул, когда они скрылись за дверью, и только тогда опомнился, бросился за ними следом и закричал в спину не своим голосом:
   - И чего мне теперь делать?!
   - Отдыхай и ни о чём не беспокойся. - Не оглядываясь, ответил ему Воин.
   - Как же так? - В голосе метаморфа прозвучала обида.
   - Я тебя понимаю, но ничего поделать с этим пока не могу. Сам видишь, у меня проблемы, которые я должен решить немедленно. Привыкай быть самостоятельным, если хочешь быть рядом. - Ответ пришёл прямо в голову Тита Ливия. От неожиданности он вздрогнул и тут же успокоился, узнав голос.
   - Я почти в панике. - Мысленно завопил он.
   - Сеанс связи закончен. - Пришёл жёсткий ответ. - Больше меня по пустякам не беспокой.
  
   - Кто это был. - Спросил Черныш, когда они уже почти подходили к комнате принцессы.
   - Надо же? - позволил себе немного позлорадствовать Логинов. - Не уже ли ты его заметил.
   - Не слепой же я.
   - А сам не догадался? - На лице Воина играла загадочная улыбка.
   - Откуда мне знать, кто бывает у тебя в гостях?
   - И даже ни одного намёка?
   - Ни-ни.
   - Прощу любить и жаловать, Тит Ливий, оборотень.
   Последнее, оброненное Воином как бы невзначай, слово произвело на чёрта очень сильное впечатление. Первым делом он споткнулся на ровном месте. Вторым: разинул рот, не в силах, что-либо сказать и чуть не задохнулся от нахлынувших на него чувств. Перед его глазами всплыли ужасные сцены, свидетелем которых он был совсем недавно, как эти самые оборотни заманивали животных в ловушку, а затем безжалостно их разрывали на части и тут же устраивали кровавое пиршество.
   Через минуту заминки его прорвало:
   - Ты чего наделал, изверг?!
   - А что случилось то?
   - Почему ты оставил с ним наедине беспомощную Ли? Этот убийца... Эта тварь...
   - Успокойся, Черныш. Ничего с нашей Ли плохого не случится. Оборотни тоже разные бывают. Этот хороший.
   - Ты уверен? - Чёрт замедлил шаг и посмотрел себе за спину, очень сильно при этом к чему-то прислушиваясь.
   - Он знал самого Цезаря и Октавиану друг.
   - Эти имена мне ни о чём не говорят.
   - А мне напротив, говорят о многом. И в первую очередь о том, что он цивилизованный оборотень.
   - Разве такие оборотни бывают?
   - Как видишь.
   - И ты настолько ему веришь, что оставил смотреть за Ли?
   - Всё под контролем.
   - Не знаю. - Черныш не разделял уверенность Воина. - Может ты и прав, но мне почему-то хочется вернуться.
   - Не говори глупости. Ты нужен мне в другом месте.
   - Пойти и наломать в лесу дров. - Подсказал ему чёрт.
   - Вот именно.
   Они остановились возле двери, из-за которой доносились надрывные женские стоны. По выражению глаз Черныша Пётр Семёнович понял, что это была всего лишь временная передышка, вслед за которой должна была вновь произойти вспышка ярости и гнева.
   - Ну, тогда я пошёл? - как-то сразу заторопился чёрт.
   - Иди. - Логинов не видел причин, по которым следовало задерживать магика.
   - Ты уверен, что тебе не понадобится моя помощь?
   - Иди уже и без факелов не возвращайся.
   Чёрт облегчённо вздохнул, взмахнул хвостом и исчез.
   Ситуация с Лютиком оказалась ничуть не легче, чем с Ли. Пётр Семёнович, прежде чем открыть дверь и подставиться под удар магической волны ярости, просканировал помещение. Принцесса лежала на полу, свернувшись калачиком, и находилась в полуобморочном состоянии. На ней был надет обычный, повседневный комбинезон космодесантника мышино-серебристого цвета, очень удобный и практичный и к тому же многоцелевой. Глаза её были открыты. Взгляд устремлён в глухую стену. Вся мебель была ею благополучно и основательно, до мельчайших деталей разрушена, в отличии от Ли, практически голыми руками. Магию она не применяла. Значит, контролировала себя. Одно только это, подмеченное Логиновым, обстоятельство говорило о том, что не всё ещё потеряно, ещё можно было надеяться на выправление ситуации в лучшую сторону. Потеряй Лютик голову окончательно, и тогда пришлось бы принимать экстренные меры: изолировать её от общества и от источников магической силы, а таких мест в Доме Воина не существовало.
   Помедлив ещё несколько минут и понаблюдав за поведением принцессы, Логинов пришёл к выводу, что пора входить, вдохнул в грудь побольше воздуха, как перед прыжком в воду, задержал дыхание и тихонько постучал в дверь. Ответа он не дождался даже после того как побарабанил по дереву кулаком. Подождал ещё чуть-чуть. Лютик даже не пошевелилась и не отвела от стены взгляд. Не слышала, полностью углубившись в свои личные переживания? Всё может быть. Более глубокого сканирования сознания принцессы Логинов позволить себе не мог, боялся навредить. Поэтому пришлось входить без элементарного дозволения и даже намёка на согласия с той стороны, что само по себе было уже опасно. И тем ни менее он решил рискнуть. Не убьёт же она его, в самом деле. Силёнок для этого у неё ещё маловато.
   И он вошёл. Гром не грянул. Мир не содрогнулся. Лютик никак не отреагировала на его приход. Она продолжала лежать и отчаянно себя жалеть, время от времени тихонько подвывая. Замкнутая в собственном мироощущении, она пребывала как бы в полной прострации, не замечая ничего происходящего вокруг неё. Что бы как-то привести её в чувство Пётр Семёнович рискнул громко хлопнуть дверью, не рассчитал силы и, как результат, вырвал её из стены вместе с косяком. Что характерно, ручка осталась цела. Должно быть, была прикручена к доске намертво.
   - Однако? - Расстроенный из-за того, что немного не рассчитал силы, спросил самого себя Логинов, недоумённо разглядывая кучу обломков у своих ног.
   На голос Воина Лютик отреагировала спокойно, приподнялась на одном локте и посмотрела в его сторону. Взгляд её был вполне осмысленным, хоть и затуманенным слегка. Кто много плачет, тот должен быть готов к такому результату: припухшие веки, мешки и морщинки под глазами и красные белки. Зрелище не самое приятное. Такой Логинов её ещё ни разу не видел. Принцесса не плакала и не стонала даже тогда, когда её обрабатывали изверги из инквизиции, оставляя на её теле приличные синяки от ударов резиновыми дубинками. Это было не в её характере. Скорее убила бы кого-нибудь, но плакать - ни за что. Теперь в ней что-то здорово изменилось. Может, магия так повлияла на непривычный к ней её женский организм? Опять же, вынужденное воздержание в виду отсутствия раба любви. Или всё-таки критические дни?
   Логинов не стал гадать, манерничать и выкручиваться и спросил от порога прямо в лоб, как старый и опытный солдат такого же по выслуге лет и боевому опыту вояку:
   - Чего ревёшь, как белуга? Объелась белены или случилось чего?
   - Да пошёл ты. - Огрызнулась Лютик в обычной своей манере и отвернулась. Видеть Воина ей в данную минуту было хуже всего. Меньше всего она нуждалась в его сочувствии и жалости.
   Пётр Семёнович почувствовал это, но не отвернулся от неё и никуда не ушёл, хотя больше всего на свете Лютик желала как раз этого и даже, всего на один миг ему показалось, что ещё чего похуже. Но почему? Логинов пока не находит ответа на этот вопрос. Женская душа и тем более сердце всегда оставались для него потёмками. Он никогда не понимал ни их логику мышления, ни поступков и воспринимал всё делаемое ими как данность, ни разу до этого не пытаясь понять побуждающие их причины. Теперь настало время во всём разобраться. Иначе он мог потерять напарника, принцессу и просто очень, по его мнению, хорошую женщину в одном лице. Она запросто могла свести себя в могилу, если срочно не предпринять что-то конкретное и действенное. А что можно было предпринять и как, не зная причин её истерики?
   - Никуда я отсюда не уйду, по крайней мере, до тех пор, пока не пойму чем могу тебе помочь. - Решительно заявил Пётр Семёнович и демонстративно сел напротив неё в восстановленное из обломков кресло.
   - Ты что не понимаешь, что видеть тебя сейчас - для меня худшее из всех возможных зол?
   - Понимаю.
   - Почему же тогда не уходишь?
   - Хочу разобраться и помочь.
   - Дурак ты, хоть и Воин. Если до сих пор ничего не понял, то никогда уже не поймёшь. И я, тем более, не стану помогать тебе в этом.
   - Я чем-то тебя обидел?
   - Нет.
   - Тогда почему ты чувствуешь по отношению ко мне такую жгучую неприязнь, что только доспехи мои позволяют оставаться рядом с тобой?
   - Я не стану отвечать на твои дурацкие вопросы. Ступай и подумай об этом вдалеке от меня. А лучше вообще не думай. Ни тебе, ни тем более мне это уже не поможет. Раньше надо было думать.
   - О чём? Хотя бы намекни. - Попросил её Пётр Семёнович.
   Лютик отвернулась, сжалась в ещё более плотный комочек и, прикрыв лицо руками, истерично рассмеялась, в перерывах между приступами смеха приговаривая:
   - Какая же я дура. Дура! Дура. - Будто и не знала больше никаких других слов.
   Логинов посидел рядом с ней ещё немного, понял, что так будет продолжаться достаточно долго и поэтому оставаться тут непродуктивно и опасно для неё самой, встал и вышел вон, по дороге пристроив дверь на место.
   Он получил не всё, что хотел, но хотя бы информацию к размышлению. Ломать голову над ней он не собирался. Причина истерики Лютика была ему понятна без лишних слов и мыслей - ею являлась магия. Вот её и надо было усмирять в самую первую очередь.
   - И чего Акула тянет с выступлением? - проворчал он себе под нос и решительно направился к штабу десантников.
  
   Утро выдалось прохладным. Всю ночь дул северный ветер, нагоняя на небо серые тучи с полным зарядом влаги. Дождём они так и не пролились. Тяжёлые, набухшие, они опустились к самой земле, окутав её густым, как молочный кисель, туманом. И это происходило почти в середине лета на самом краю пустыни, в вечно опаляемой солнцем степи, в области, где осадки выпадали настолько редко, что воду сюда приходилось доставлять по очень жёсткому графику почти за двести миль специальным транспортом. Нонсенс, иначе столь странное явление природы назвать было нельзя.
   Огромная чёрная псина возникла из ниоткуда прямо посреди небольшой проплешины среди пожухлого и выгоревшего на солнце ковыля. Она шумно втянула ноздрями воздух и негромко зарычала, выказывая своё недовольство, обнажив при этом ряд довольно больших и острых хищных зубов. Особо впечатляли клыки. Они с трудом помещались в закрытой пасти, оттопыривая губы и тем самым, придавая косматому, лобастому и слегка вислоухому существу зловещий вид.
   Ета удивилась встретившему её густому и к тому же очень мокрому и холодному сумраку, в который она окунулась, выйдя из подпространственного прыжка точно в намеченном квадрате. Она была готова ко всему, но только не к такому приёму. До места проникновения на объект оставалось пройти совсем, по её меркам, чуть-чуть, каких-то десять миль. На этот раз, они показались ей бесконечными. За долгую и по большей части беспокойную жизнь она успела привыкнуть и к адской жаре и холоду абсолютного вакуума межзвёздных пространств, где ей по разным причинам неоднократно приходилось бывать, но вот холод вместе с избытком влаги она встречала в своей практике не так часто и поэтому не адаптировалась к нему. Ладно бы ещё магию можно было бы применить. Но Лея строго настрого приказала ей раньше времени не проявляться и на время операции вообще забыть, что магия существует, используя её только в самом крайнем случае, если ей будет угрожать неминуемая гибель, и то постараться оттянуть возможное магическое действие на более поздний срок. И всё из-за элементарной конспирации. В Аду она такую конспирацию видела. Никто не говорил ей о том, что придётся на своих четверых топать по целине, по самую макушку увязая в мокрой траве, которую приходилось раздвигать исцарапанным в кровь носом.
   Укрытая от посторонних глаз двойным полем: силовым и антимагическим, база наёмников не зависела ни от каких погодных условий. Ета прочувствовала справедливость описания последней, как только по ориентирам нашла нужную тропинку и, идя строго по ней, благополучно преодолела оба барьера и оказалась на её территории. Тумана тут и в помине не было. Сушь, благодать и, главное, тепло. Она с удовольствием, чисто по-собачьи, стряхнула с промокшей насквозь шерсти лишнюю влагу и тут же почувствовала облегчение.
   База показалась ей сущим Раем. Сама она в нём никогда не была, пользовалась описанием с чужих слов, и с них представляла его именно таким: много роскошной зелени, тепло, светло, уютно, свежий, упоительно сладкий воздух, наполненный ароматами цветов и пищи, которой тут было не сосчитать. И что больше всего её беспокоило, так это наличие магии, сгустки которой ей приходилось обходить, что бы, не дай Бог, не напитаться ею.
   Инквизиторы удивлялись, каким образом с базы исчезали наёмники. Да тут столько лазеек для магиков, что можно всю базу вынести, никто не заметит и никогда не найдёт.
   Осмотревшись и приведя себя в порядок, Ета исключительно кустами и по тайным тропкам, петлявшим между высокорослыми соснами, спокойно переступая через свежие следы, аппетитно пахнувшие олениной, пробралась к дому командира наёмников. С языка и губ капала обильно выделяющаяся слюна, но Ета заставила себя не думать об охоте. Не время. Она нашла надёжное укрытие недалеко от входа в приметный коттедж, устроилась в нём со всеми удобствами, легла и приготовилась ждать. Долго поваляться на травке ей не дали. Приблизительно через час, к дому подошёл Акула. Навстречу ему выбежала высокая и стройная рабыня любви, одетая, как обычно, в тонкий пеньюар на голое, роскошное тело, и кинулась на шею наёмнику. Тот подхватил её и быстро внёс в дом.
   Псина впитала в себя каждую особенность молодого и трепетного тела рабыни, каждую чёрточку её бесспорно красивого лица, с удовлетворением отметила приятный факт, что хоть цвет волос менять не придётся, но для полного перевоплощения столь краткой информации было недостаточно. Она совершенно бесшумно подобралась к окну и стала с напряжением вслушиваться в разговоры. Голос, манера поведения, характерные словечки и движения. Она запомнила всё, что смогла увидеть и услышать. Когда она пришла к выводу, что впитанной в себя информации достаточно, то спокойно удалилась в своё укрытие и снова стала ждать, придаваясь разработке планов на будущее.
   Опять же долго планировать ей не пришлось. У людей, на её не притязательный взгляд, всё происходит чаще всего не по уму и очень быстро. Не успел наёмник с женщиной на руках войти в дом, как почти тут же, по меркам Еты, вышел. Времени на что-нибудь ещё, кроме переодевания, у него врятли хватило. Вслед за ним на ступенях крыльца появилась рабыня. На её глаза наворачивались слёзы - предвестник начинающейся истерики. Ещё бы. Она прощалась со своим господином навсегда, а значит и с жизнью, которой у неё осталось теперь уже совсем не много. Она могла рассчитывать на день или два, но даже в этом ошибалась. Её смерть лежала за ближним кустом и роняла от вожделения горькие слюни на примятую траву. Для Еты наступало время охоты, и первой её жертвой должна была стать нежная и холёная рабыня.
  
  

Г Л А В А С Е Д Ь М А Я.

  
   Коридоры в Доме Бога войны выглядели мрачновато в любое время суток. Оконных проёмов в них предусмотрено не было. Одни только дверные и к тому же однотипные с совершенно одинаковой отделкой косяков, полотнами из красного дерева и стандартными ручками одной и той же конструкции. Попробуй, не заблудись, да же если очень сильно захочешь определиться с направлением. Стены, полы и потолки особо тоже не отличались какими бы, то ни было деталями. В лучшем случае оттенками красного по идеально отшлифованному мрамору с редкими вкраплениями чёрного. На взгляд Акулы, этакие весёленькие обои в пыточной камере. Освещение осуществлялось магическим способом и по этой причине исходило, вроде бы, отовсюду, так что источник его определить было совершенно невозможно. Задумаешься об этом - голова затрещит от перенапряжения. Главное, в данном и конкретном случае то, что всего было в избытке: и дверей, и развилок - и всё это при полном отсутствии каких-либо указателей. Блуждать по этим коридорам можно было до бесконечности долго, как в самом настоящем лабиринте. И что было досаднее всего. Так это то, что выход всегда был где-то рядом. Стоило произнести одно кодовое слово, вернее, набор цифр, и искомая дверь тут же оказывалась рядом. А вот к этому Акула никак не мог привыкнуть, как человек очень далёкий от всего магического. Типа, как в далёком детстве: раз, два, три, ёлочка гори! Только ёлочка опять же тут была совершенно не причём. Обыкновенная ассоциация. И в существование деда Мороза он не верил со старшей группы детского сада. Хотя, как выяснилось, скорее всего, напрасно. Если в реальности существуют всякие там лешие, черти и боги, то и дед Мороз вероятнее всего имел место где-нибудь быть. Но только не здесь и не сейчас. А вот здесь и сейчас его окружал вездесущий мрамор, и даже двери вдоль всего коридора, по обеим его сторонам располагавшиеся, не имели никаких опознавательных табличек. В пору было вспомнить крылатое выражение из старого советских времён фильма Чародеи, озвученное Фарадой: "Ну, кто так строит?". Действительно, так строить было нельзя. Только самому распоследнему двоечнику от архитектуры могла взбрести в голову подобная идея. Или Воину, оправдать которого можно было только тем, что создавал он этот Дом исключительно для себя одного и никогда не намеревался принимать в нём гостей.
   Всё бы ничего, но, как назло, Акула напрочь забыл нужный ему в данном случае набор цифр. Вылетели они у него из головы. Хоть головой об стену бейся. Хоть плачь. Уму-разуму это вряд ли прибавит. Но нервы вполне может успокоить. Вот только ни плакать, ни биться головой о пресловутый мрамор полковник не стал. Как, в прочем, не стал доставать из внутреннего кармана френча шпаргалку и заглядывать в неё. Считал это проявлением слабости. А, значит, ниже своего достоинства. Надо было держаться уверенным в себе, строго и официально. Вдруг, прямо за этим, ближним к нему поворотом, окажется долгожданная цель его похода, а там подчинённые. И что же получится? Это он прямо у них на глазах нюни распустил? Так не пойдёт.
   Спина прямая. Голова гордо приподнята. Шаг уверенный, широкий, размашистый. Идёт, как на параде. И со стороны не скажешь, что нервничает сильно и переживает. Ведь опаздывает уже и притом изрядно. Минуты на две.
   Помогли двухдневные тренировки. Голова забыла, но ноги помнили. Они и вынесли его прямиком к цели.
   Поворот пройден, и на сердце сразу же отлегло.
   - Господа офицеры! - Воздух буквально сотрясся от пророкотавшего подобно грому голоса командира группы, выстроенной вдоль стены.
   Не сведущему человеку этот строй бывших наёмников показался бы, по крайней мере, странным, если не сказать больше, фантастическим. Облачённые в боевые скафандры высшей защиты с включённым режимом полной невидимости люди и всё их вооружение были абсолютно скрыты от глаз постороннего наблюдателя. На виду оставались только повёрнутые в сторону Акулы сосредоточенные лица, как бы сами по себе, без какой-либо поддержки, витавшие над полом в воздухе. И то только потому, что забрала их шлемов, были предусмотрительно оставлены открытыми.
   Казалось бы, обычное для полковника наёмников дело, но ему в очередной раз стало немного не по себе при виде открывшейся перед ним картины. Ну не мог Акула привыкнуть не только к разным там магическим штучкам, но и к достижениям науки атлантов. В такие моменты он ощущал себя неловко, этаким закоренелым консерватором, которого нервирует и достаёт всё новое и прогрессивное. А почему достаёт? Да потому, что надо прелагать невероятные усилия для постижения хотя бы азов в этих самых науках, в которых он был полным профаном. Недаром в свободное от служебных перипетий время он старался хоть в чём-то разобраться, приносил в дом разные узлы и агрегаты, разбирал их на составные части, изучал устройство и прикидывал, как всё это могло работать. Пока что мало ему удавалось до чего-либо стоящего докопаться, но отчаиваться и пасовать перед трудностями он не собирался. Говорил же ведь кто-то из классиков, живших теперь уже в далёком будущем: "Век живи, век учись". Акула являлся как раз образцом ученика почти с вековым стажем. Именно по этой причине все жилые комнаты в его доме на базе и даже рабочий кабинет всегда были захламлены всякой всячиной, принесённой им чуть ли не со свалки. Ну и что из того? Своей страсти к познанию тайн и секретов атлантов он ни от кого не скрывал, даже от инквизиции, не говоря уже о сослуживцах и подчинённых, и ему было совершенно всё равно, что все они думают и о чём говорят промеж собой по этому поводу.
   Между тем от группы висевших в воздухе голов отделилась одна особенно свирепого вида и тронулась в его направлении. Не долетев до него всего несколько метров, она притормозила, выпучила глаза и прогавкала:
   - Сэр! Вверенная мне группа офицеров к боевому выходу готово! Командир группы, майор Зебра. - Прошуршав скафандром, он сделал шаг в сторону и повернулся лицом к строю, став при этом невидимым для Акулы.
   - Вольно, господа.
   - Группа, вольно! - Продублировал команду Зебра.
   Строй еле слышно прошуршал. Лица людей довольно расслабились. Все ждали напутственных слов своего командира и приказа выступать. Было заметно их нетерпение поскорее начать и закончить предстоящее дело. Но они были дисциплинированными и выдержанными бойцами, чтобы явно показать свои чувства и желания. Только намёк, но и этого для опытного командира было вполне достаточно.
   - Я не собираюсь долго задерживать вас. Предстоящая операция по освобождению наших боевых подруг - это конечно не лёгкая прогулка. Инквизиторы способны оказать достойное сопротивление, но на вашей стороне внезапность удара и сила слаженного взаимодействия. Быстрота и натиск - вот ваше главное оружие. На поле боя никого не оставлять. Всех, живых и мёртвых, как договаривались, забираете с собой. И атлантов в том числе. Караван должен исчезнуть бесследно. Особое внимание обратите на сохранность жизни рабынь. Ни одна из них не должна пострадать во время проведения операции. Всем всё понятно?
   - Так точно! - Ответом ему последовал дружный хор голосов.
   - У кого-нибудь есть ко мне вопросы или пожелания?
   - Никак нет!
   - В таком случае, командуйте, господин майор.
   - Слушаюсь! - Ну, кто его учил так горланить прямо в ухо? - Забрала загерметизировать! Напра-аво! Правое плечо вперёд шагом, марш! - Прямо как сержант в учебке, а не боевой командир.
   Все двери в этом странном доме открывались легко. Стоило только потянуть на себя удобную ручку. Акуле показалось, что на этот раз она открылась сама по себя. Прямо в глаза ударил яркий солнечный свет. Он прищурился, чтобы лучше видеть, но так ничего и не успел разглядеть. Только небольшие колебания меж пространственной плёнки, надёжно маскирующей дверь с той стороны, в тот момент, когда бойцы проходили сквозь неё. А потом дверь вообще захлопнулась.
   "Вот так всегда". - Тяжело вздохнув, подумал Акула. - "Такова участь всех командиров, провожать своих подчинённых в бой и томиться в ожидании результатов".
   - Но только не в этот раз. - Противореча самому себе и уже в более весёлом настроении, вслух произнёс полковник.
   За ближайшим поворотом его ожидала ещё одна команда всего из десяти человек. Они должны были обеспечить доставку в Дом святой воды прямо из филиала инквизиции, расположенного на бывшей базе наёмников. Для этих целей был выделен целый бассейн, из которого предварительно слили простую воду.
   На такие глупости, как проверка амуниции и готовность к выходу своих подчинённых Акула не стал тратить ни времени, ни сил. Он был уверен в них, как в самих себе. Не на чужого дядю стараются, в конце концов. Работают на себя. А это значит, что сами должны подходить к порученному им делу с полной ответственностью. Ко всему прочему дисциплина была буквально вколочена в их головы ещё в лазарете вместе с остальной инопланетной белибердой. Со временем от многого лишнего их мозги смогли освободиться, но только не от необходимых знаний и твёрдой убеждённости в необходимости строго соблюдать дисциплину.
   Глядя на парящие в воздухе сосредоточенные лица своих бойцов, Акула с гордостью подумал о том, что с такими орлами он вполне бы мог дойти, не останавливаясь ни перед чем, до самого Берлина ещё в злополучном сорок первом, а не в сорок пятом, как когда-то давно у него получилось.
   - Вперёд. - Коротко скомандовал он без напутственных речей.
   Лица исчезли за опущенными забралами. Дверь открылась и почти тут же захлопнулась под действием возвратной пружины.
   Акула не стал надолго задерживаться в коридоре, не стал он и блуждать по нему в поисках нужной двери. Код этой он знал назубок. Всего четыре, хорошо запоминающиеся цифры. Один, два, три и четыре. Воин, скорее всего, придумал этот самый код как раз для таких мало продвинутых в магии и математике индивидуумов, как он. Сработало, стоило только прошептать циферки себе под нос. Какой механизм тут был задействован, сложный, или до полного безумия простой, технический или магический, в этом Акуле никогда и ни за что было не разобраться. Но при этом при всём он твёрдо знал, что этот самый механизм имел очень хороший слух, и, запуская его, совершенно не обязательно было кричать.
   Мгновение, и он переместился в нужное ему место. Или же на самом деле это место само переместилось к нему? Задумываться в очередной раз над этим вопросом полковник не стал, главное для него заключалось в том, что при переходе он не испытал никаких неприятных ощущений, шагнул вперёд и не дрогнувшей рукой открыл дверь, приведшую его в уже знакомую комнату с чёрным ящиком и двумя креслами по середине.
   На данный момент она была ярко освещена. Вследствие того, что Акула от рождения и по сей день был правшой, он, естественно, выбрал для себя левое от ящика кресло. Удобно расположившись в нём, он щёлкнул тумблерами на панели управления, приведя её тем самым в рабочее положение. Убедившись, что всё идёт нормально и без сбоев, он вынул из кармана шпаргалку, быстро сверился с ней, набрал на выдвинувшейся из специальной ниши клавиатуре нужную комбинацию цифр и стал ждать результатов. Долго бездействовать ему не пришлось. Не успел полковник мысленно досчитать до двух, глухая стена, лицом к которой он расположился, подёрнулась лёгкой дымкой, и, когда некоторое время спустя видимость пришла в норму, то перед ним предстала дверь. Та самая, ради которой он сюда и явился. И сомневаться в этом не приходилось. Шпаргалка куда более надёжная вещь, чем память. Главное, иметь её под рукой в нужное время и в нужном месте. За остальное можно не беспокоиться. Акула был убеждён в этом непреложном факте ещё со школьной скамьи и пользовался всеми истекающими из этой своей убеждённости выгодами в любом удобном случае. С единственным условием, чтобы не при свидетелях.
   Кнопка на панели, активировавшая дверь, нашлась быстро. Вдавив её, Акула немного поднапрягся. Опять же с непривычки. До этого исторического, с его точки зрения, момента двери, хоть и в его присутствии, всегда открывал Воин. Створка плавно отошла в сторону. Полковнику открылся великолепный вид на филиал инквизиции, располагавшийся на его, ставшей теперь уже, в прошествии стольких лет, почти родной базе.
   Что бы ни привлекать извне излишнее внимание к своей персоне, Акула притушил в комнате свет. Так его учил делать Воин. В принципе это он, а не Акула должен был сейчас сидеть в одном из этих удобных кресел и руководить действиями дверей, открывать их, перемещать в обоих пространствах и закрывать в нужный момент. Но его отвлекли более важные проблемы, как-то связанные с принцессой и её телохранительницей. Полковник, соблюдая субординацию, не стал вызнавать подробности, памятуя о том, что чем меньше знаешь, тем крепче спишь. К тому же житейская мудрость подсказала ему, что Воин сам расскажет ему обо всём, когда тому придёт время. Главное, никуда не спешить и уметь терпеливо ждать своего часа. И он обязательно наступит. Вот, на пример, как сейчас: ещё несколько часов назад он и мечтать не мог о том, чтобы самостоятельно поработать с дверями. А вон как всё славно получилось: Воин лично встретился с ним и попросил ускорить подготовку бойцов к проведению операции и, соответственно саму операцию. Когда же в процессе разговора выяснилось, что, в принципе, всё уже готово, то он получил от Воина последние и самые подробные инструкции, как пользоваться пультом управления и какие двери следует задействовать для решения поставленных перед ним задач.
   Пульт управления оказался очень прост в эксплуатации и выполнял его команды безукоризненно. Чтобы самому лучше видеть всё, что происходит за дверью, он достал из кармана очки и воздвиг их себе на нос. Это были не простые очки с диоптриями. Зрение, слава всем известным и, тем более, неизвестным ему богам, у него было отличное. Атланты, на сей счёт, постарались на славу. Окуляры этих очков были сделаны из того же материала, что и забрало шлема от скафандра полной защиты космодесантника. Запитывались они от небольшого, карманного аккумулятора и позволяли видеть активированные на невидимость скафандры и облачённых в них бойцов.
   Наёмники тем временем проникли в здание инквизиции через чёрный ход, нейтрализовали нескольких охранников, освободили из камер трёх своих соратников, тут же подключив их к работе, и приступили к основной части операции. Бассейн был пуст, но это обстоятельство, ни сколько не обескуражило опытных солдат. Они знали, где искать воду: в резервных ёмкостях. Там она и оказалась и, как выяснилось, в достаточном количестве. Оставалось всего лишь проложить рукавную линию от резервуаров со святой водой к двери и подключить её к мощному насосу. Что они сделали, как заправские пожарные.
   Акула приблизил с одной стороны дверь к самому входу в здание, а с другой переместил её к бассейну, расположенному внутри Дома с таким расчётом, чтобы хватило задействованной наёмниками рукавной линии. Уже через десять минут после начала операции святая вода начала поступать к месту назначения. Но какие эти минуты были для самого Акулы? Ему казалось, что время тянется, как резина. Он то и дело сверял все свои действия с дверями по бумажке. В комнате было прохладно. Во всю мощь работал кондиционер, освежая воздух, и тем ни менее пот градом катил с его лба, заливая глаза. Нервы. Всё дело было в них. За время пребывания на базе полковник привык если не бояться, то, по крайней мере, остерегаться инквизиторов с их извращённым представлением о чести, совести и методах работы с людьми. Вот и сейчас ему казалось, что он послал людей в жутко законспирированную ловушку, которая в каждую секунду могла захлопнуться. Ожидал неожиданного появления главных сил инквизиции прямо перед дверью. И что тогда делать? Как помочь своим бойцам? Бросить их на произвол инквизиторов он не мог. Совесть и честь никогда не позволили бы это сделать. Надеяться на ловкость своих подчинённых и на силу выданного им оружия? Легко сказать, но сделать трудно.
   На самый крайний случай, тот самый, если атланты задумают проникнуть в Дом Воина через открытую дверь, была предусмотрена ещё одна кнопка. Сейчас она горела на пульте красной, прямо таки бросающейся в глаза, звёздочкой. Активатор самоликвидатора. Рука Акулы спокойно и даже слегка расслаблено лежала на подлокотнике кресла, в то время, как указательный палец её был нацелен на эту самую кнопку и слегка нервически подрагивал.
   Всё прошло без осложнений. Когда бассейн наполнился до краёв, Акула вытер со лба пот, убрал палец подальше от зловещей кнопки и подал условный сигнал. Наёмники отключили насос, быстро собрали рукавную линию и, организованной колонной по одному, вернулись через дверь в тот же коридор, из которого они в неё входили, ведя с собой в качестве пленных четырёх атлантов и как приз, трёх освобождённых из неволи товарищей.
   - Удачное начало дня, - Мысленно констатировал факт полковник и тут же переключился на другую дверь.
  
  

Х Х Х

   Рано утром, когда ещё не совсем рассеялся туман, клочьями висевший прямо над посыпанным гравием дорожкой, ведущей к коттеджу, на крыльце послышались тяжёлые шаги обутых в сапоги ног, и совершенно не музыкальный скрип расшатанных ступенек. Ета улыбнулась. Судя по звукам, пришедших за ней инквизиторов было, как минимум, двое. Для Пса Господня этого было ничтожно мало. Для бедной рабыни любви, не умевшей сопротивляться судьбе, слишком много. Она отчаянно потянулась, разминая затёкшие спину, руки и ноги. Не привыкла спать на мягких кроватях, перинах и подушках. Намаялась за ночь почти до безумия, всеми фибрами души своей хотела сползти на пол, свернуться уютно калачиком и, наконец, вздремнуть, как положено. Но подобная роскошь была ей недоступна. Такое поведение выходило за рамки выбранного ею образа и по этой причине никуда не годилось. Её постоянно подстёгивала одна назойливая мысль: вдруг кто из дежурной смены от инквизиции пожелает понаблюдать из чистого любопытства за одной из самых красивых рабынь любви и застанет её лежащей на полу? Как она объяснит своё поведение? Раскрываться прежде времени ей не хотелось. Это пахло провалом тщательно разработанной операции и, для неё лично, отшельничеством на неопределённый никем срок. А вот этого допустить она никак не могла. Лучше уж немного потерпеть, чем потом страдать неопределённо долго из-за мимолётной слабости. Ибо, что для неё всего каких-то несколько часов, в сравнении с отведённой ей вечностью бытия?
   Вот и пришёл конец её временным неудобствам, связанным со слишком мягким ложем, и фальшью, которую ей пришлось наполнить весь предыдущий день и вечер, изображая из себя нежное и хрупкое до крайности существо, каковым она отродясь не бывала. Служитель инквизиции только поднял руку с целью постучаться в дверь, а Ета уже успела одеться, спуститься по лестнице со второго этажа, убрать радостную улыбку со своего лица и застыть в ожидании дальнейших событий.
   Какими медлительными ни были атланты, они всё же постучались в дверь. Ета немного для приличия помедлила, дождалась повторного более громкого и требовательного стука, после чего сделала круг по прихожей, чтобы хоть немножечко соответствовать образу меркантильной рабыни, вышла на веранду и открыла стеклянную дверь. Лицо её выглядело слегка припухшим ото сна. К тому же полубогиня попыталась изобразить на нём нечто похожее на удивление. Вымученная гримаса, скорее всего, у неё не получилась, за что она моментально поплатилась, получив удар по левой щеке. Бивший её атлант являлся правшой и, судя по всему, удар у него был поставлен весьма неплохо. Ета сдержала себя от ответной реакции. Совладать с собой в данном и конкретном случае ей было очень трудно. Боевые инстинкты перебороть почти невозможно. Но и сила воли у неё была не слабой.
   Результат сдержанности своей её не порадовал. Все-таки следовало немного отклониться. А так получилось совершенно для неё невозможное: хрупкая девичья скула треснула, пронзив её болью, которую она не испытывала никогда в своей жизни. Лёгкое тельце взмыло над полом, пролетело до стены и рухнуло, вписавшись затылком в дверной косяк. Ещё в полёте непроизвольно сжались её кулаки. Ярость заполнило её сердце. Клыки сами собой удлинились. Кровь побежала по жилам с удвоенной энергией. Она готова была вскочить на ноги, броситься на этих наглых мягкотелых и медлительных атлантов и порвать их на куски. Но она в очередной раз удержала свой воинственный порыв, мысленно дав себе слово, что представит стае дополнительный счёт за проделанную работу, и счёт этот будет немаленьким.
   Они не договаривались, что её будут бить и унижать. Её, Богиню, к которой низшие существа, подобные атлантам, обращались, как минимум, стоя на коленях и боясь поднять на неё свои мерзкие взгляды.
   Негодяев инквизиторов, посмевших поднять на неё руку, она решила проучить с особым садизмом, претворившись потерявшей сознание женщиной. Пусть покорячатся теперь, потаскают её на руках. Своими ногами она теперь ни за что никуда не пойдёт. Пусть хоть режут её. И для большей убедительности она застонала, запрокинула голову, закатила глаза и затихла, разметав руки по полу, как самая настоящая неженка и недотрога.
   - А поласковей нельзя было?- Спросил напарника более молодой инквизитор, наклонившись над поверженной рабыней любви.- Чего нам теперь с ней делать?
   - А чего она рожи мне тут корчит, изображает из себя высокородную даму, тварь? Миндальничать я с ней не собираюсь. Вылей на неё ведро холодной воды, она и очухается. Я же ведь её не сильно приложил. Только ради парофилактики, чтобы в следующий раз не выкобенивалась перед нами.- На хмуром лице инквизитора как-то само, помимо его воли изобразилось сомнение в его же собственных словах. Он недовольно потирал костяшки пальцев своей правой руки. Они болели, хотя и были привычны к такому делу.
   - Вряд ли поможет. - Засомневался более спокойный и уравновешенный инквизитор, но за водой всё-таки сходил, набрал её в тазик, нашедшийся там же, где и кран, на кухне, и вылил на голову рабыни.
   В ответ никакой реакции.
   - Нежнее с ними надо.- Назидательно сказал он, отставляя тазик подальше на пол и присаживаясь на корточки рядом с рабыней. - Что теперь с ней делать будем? Может, прибьём тут и оставим? Скажем, что так и было. Одной рабыней больше, одной меньше, какая разница? Всё равно всех их в расход пустят. Эта уже сегодня и отмучилась бы.
   - Жалостливый стал, или тащить её на себе не хочешь? Я тебе прибью! Ты помнишь, что бригадир сказал сегодня на разводе?
   - Можешь не повторять.- Засопел недовольно атлант. - Бери её за ноги, помогать мне будешь. Тут не далеко тащить.
   - Сам справишься.- Ответил напарник, развернулся на каблуках и пошёл спокойно по ступенькам прочь из коттеджа.
   - Нет, вы видели.- Как бы призывая в молчаливые свидетели стены веранды и ступени крыльца, проворчал молодой инквизитор.- Как калечить кого, так он первый, а как расхлёбывать, так всегда я. Это не справедливо.
   - Помолчал бы уж лучше, поборник шкурной справедливости. Скажи спасибо, что на разводе сегодня ничего бригадиру про твои делишки не рассказал. То-то бы ты в карцере сейчас торчал, а не шлялся на свежем воздухе.
   - Замяли для ясности. Ведь ты обещал мне забыть об этом случае и никому ни слова не говорить.
   - Я никому и ни говорю, кроме тебя.
   - Даже мне больше не говори.
   - Тогда тащи её и не вякай больше.
   Ете предстояло пережить ещё одно испытание на прочность своих нервов. Молодой и на первый взгляд сердобольный инквизитор даже не пытался оторвать её от пола, взвалить себе на руки или на плечё. Он поступил, по его мнению, намного практичнее: ухватил её покрепче за щиколотку и потащил за собой. Её голова по ступенькам лестницы пробумкала в минорном ритме. Хорошо ещё, что лестница была невысокой. Подол пеньюара неприлично задрался. Ей очень сильно хотелось его поправить. Тоже своего рода инстинкт, который ей пришлось подавлять в себе и, скрежеща про себя зубами, так, чтобы никто не мог услышать или догадаться об её истинном состоянии души и тела, терпеть страшные для неё оскорбления и унижения.
   Мысленно она давно уже проделала с этими отвратительными на запах и вкус тварями, называвшими себя гордо атлантами, самые изощрённые пытки из своего обширного репертуара. Покопалась в их вонючих внутренностях, вздёрнула их за ноги к потолку и нарезала их кожу на ремни, и всё это без наркоза. Но облегчение от этого совершенно никакого не почувствовала. Муки пока что испытывала она сама. Ко всем её бедам добавилось ещё и то, что гравий на дорожке был острый. Он разодрал всю её нежную филейную часть и правый бок до крови. Она прекрасно осознавала, что срочно и спонтанно приходить в сознание было опасно. Могли возникнуть дополнительные прения и трения между ней и её инквизиторами. Поэтому она терпеливо сносила все унижения и боль и строила планы мести на будущее. В том, что будущее для неё будет, она была уверена. В отличие от других, которые не ждали от судьбы никакого подвоха, а выйти должно было всё наоборот.
   Гравий под Етой кончился, но шершавый и с частыми выбоинами бетон дороги, на которую её выволок инквизитор, не облегчил, а наоборот добавил ей мучений. Хорошо ещё, что ненадолго. Каких-то десять метров, и её подняли и швырнули на холодный металлический пол кузова транспортной машины. Она приземлилась на спину и непроизвольно застонала.
   - Смотри-ка, очухалась.- Обрадовался вслух молодой инквизитор.
   - Я же говорил тебе, что приласкал её не очень сильно.- Авторитетно добавил второй и со стуком закрыл дверь на засов с наружной стороны.
   Кунг погрузился во тьму, которая не помешала ей оценить окружающую её обстановку. Рядом с ней сидели прямо на голом полу и стояли несколько десятков рабынь, одетых в точно такие же, как и у неё, лёгкие и прозрачные пеньюары. Они от страха жались друг к другу, ища в молчаливом контакте поддержку и опору. Никто из них не обратил на её экзотическое и не в полнее типичное появление никакого внимания, ни кто не приблизился к ней и не поинтересовался хотя бы ради любопытства, как она и что с ней, не говоря уже об оказании помощи. Все молчали. Говорить им между собой было не о чем и не зачем. Всё и так было предельно ясно и понятно. Их гнали на убой. Значит, с их господами случилась непоправимая беда. Они погибли. Все сразу. И по этой причине все рабыни впали в спасительный, по их мнению, транс. Так их учили избегать стрессов и лишних волнений. Думали о чём угодно, но только не о смерти и ожидающих их всех мучениях. Как бы отстранились от грубой реальности, погрузившись в грёзы. Ничего происходящее с ними в реальном мире их не касалось и не интересовало. Единое и хорошо управляемое стадо. Ете предстояло на время стать одной из них и постараться ничем не выделиться.
   Воспользовавшись темнотой, она быстро залечила особо болезненные раны, оставив всего лишь несколько запёкшихся ссадин, для убедительности и просто так, на всякий случай, решив, что может пригодиться при встрече с Акулой. Она ещё не выработала тактику своего поведения с ним и подумала, что бросающиеся в глаза кровоподтёки вызовут в душе любовника рабыни настоящую бурю чувств, и тому будет не до тщательного анализа всего того, что по неопытности своей может натворить на месте рабыни любви полубогиня. Эта идея ей настолько понравилась, что она добавила своему внешнему облику дополнительные драматические и как бы усиливающие впечатление штрихи: разорвала в нескольких местах пеньюар, на открытых участках кожи добавила синевы и, как особый цимус, доступный для понимания только избранным эстетам, нарисовала тёмные круги под глазами. Они должны были подчеркнуть, как многое ей пришлось пережить за короткий промежуток их разлуки.
   Что-что, а кружить голову мужчинам она умела. Научилась. У неё в своё время были хорошие учителя. Список её любовных побед был не то, что огромен, но, во всяком случае, внушителен и ни чем не уступал аналогичным спискам её подруг по стае. Вспомнив о некоторых из своих любовников, Ета непроизвольно улыбнулась. Среди них были такие экземпляры, что до сих пор дух захватывало от одного только воспоминания о них. Так уж было заведено, что на кого бы ни обращала она свой заинтересованный взгляд, все тут же сдавались и раскрывали перед ней свои горячие объятья. И только одно единственное существо за долгую её жизнь посмело отвергнуть её законные притязания. Что только она ни делала, пытаясь добиться своего? Дошло до того, что готова была бухнуться к нему в ноги и лобзать их, - так допекло. Но гордость не позволила ей столь низко пасть в собственных глазах, тем более что унижение это всё равно, ни к чему хорошему не привело бы. Догадайтесь с трёх раз, кто являлся этим стойким до женской красоты индивидом? Конечно, Адам! Представьте себе какова была в тот момент её самооценка, если Адам должен был стать первым её мужчиной, но так и не стал им, наотрез отказавшись от неё, как от женщины. Мысли Еты самопроизвольно перескочили на предмет былых своих как физических, так и глубоко моральных страданий. На этого отвратительного и самодовольного типа, который когда-нибудь просто обязан был поплатиться за своё высокомерие и недоступность. Во всяком случае, она готова была сделать для этого всё, что было в её силах. А сил и возможностей у неё было не мало, особенно теперь, когда стая доверила ей выполнение этой секретной и опасной миссии.
   Глубокое чувство обиды кипело в ней не только из-за того, что коварный мужчина чисто по хамски отверг её искреннюю девичью любовь. До любви ли ей тогда было? Она до сих пор не знает что это такое. Дело было совершенно в другом. Боги, соткав её душу и тело из остатков материи Хаоса, и, за недостатком материала, из обыкновенной грязи, поставили перед ней конкретную задачу: лечь под Адама и в результате соития с ним стать праматерью новой расы. Когда у неё ничего не получилось, то расплата последовала незамедлительно. Боги не прощали промахов и ошибок своим поделкам. Так или иначе, ей всё равно пришлось выполнить своё предназначение. Она всё равно стала прародительницей, только не оборотней, как первоначально предполагалось, а вампиров. Соответственно лечь ей пришлось далеко не под Адама, а под существо настолько омерзительное, что об этом моменте своей жизни она старалась вспоминать как можно реже.
   Адам! Как сладко ей было ощущать близость кары, уже нависшей над его головой. Против мощи Стаи ещё никому не удавалось противостоять. И подавно не ему было тягаться с ними. Бежать теперь ему было некуда. Его логово раскрыто. Ещё совсем чуть-чуть, и она войдёт в чертоги его личного Мира. Демиург проклятый. Миры создаёт. Прячется. Недолго ему осталось. Совсем немного. Стоит надеть на его голову венец, и тогда он окажется в полной её власти. Ну и покуражится она тогда над ним. От предвкушения будущей расплаты за все свои прежние страдания Ета прищурилась от нахлынувшего на неё острого ощущения счастья, очень похожего на самый настоящий потрясающий оргазм.
   И в этот момент транспортёр мягко тронулся и поехал, шурша колёсами по ровным бетонным плитам дороги. Девочки вокруг полубогини заголосили. Изнутри съедавший их страх вырвался наружу сквозь блокаду отчуждения. Кто-то неистово молился, упав на колени и сложив лодочкой ладони у себя на груди. Кто-то завыл в голос, не находя спасения в общении с Богом. Кто-то отчаянно жалел себя, тихо плача и причитая. Каждая сама по себе. Единение распалось на множество островков отчаяния. Своими визгами и криками они сломали Ете весь кайф.
   Полубогиня фыркнула от испытываемого ко всем этим мокрицам и дурам отвращения и заткнула уши. Так ей было спокойнее. Никто не мешал сосредоточиться на главном, на разработке плана встречи с Акулой. В голове она прокручивала всё увиденное ею накануне, момент расставания полковника со своей рабыней. Какие у неё в тот миг были глаза, что делали её руки, как она и что говорила. Глупости такие, что вспоминать не хотелось, но надо было. Высказанное невпопад умное слово или неверный жест вполне могли выдать её или на крайний случай насторожить наёмника, а ей этого крайне не хотелось.
   Задумавшись о своём, она не заметила, как пролетело время, и очнулась от своих мыслей, только когда транспортёр резко затормозил, и на неё навалилось сразу же несколько лёгких женских тел.
   Задняя дверь кунга бесшумно откинулась. По привыкшим к темноте глазам ударил яркий дневной свет. Но далеко не это обстоятельство заставило сразу притихнуть всех женщин. Один за другим, в кузов влетели два тела, облачённые в чёрную форму инквизиторов, и безвольно, словно туго набитые тряпьём мешки, шлёпнулись на пол. Дверь за ними тут же захлопнулась. Признаков жизни в новоприбывших не наблюдалось, вследствие чего можно было смело сделать вывод, что они оба основательно и бесповоротно мертвы. Кто-то очень сильный профессионально сломал им шейные позвонки. Ете достаточно было одного взгляда в их сторону, чтобы определить, кто это был и, за одно, причину их смерти. Пользуясь темнотой и тем, соответственно, что её никто из окружающих рабынь не видит, полубогиня злорадно улыбнулась. Её пророчество свершилось. В другое время и в другом месте она непременно пнула бы трупы ногой, отшвыривая их подальше от себя (она не хотела есть и всё равно вид близкой и доступно лежащей пищи возбуждал у неё здоровый аппетит), но в данной обстановке позволить себе такого вольного и предосудительного поступка она не могла. Ей пришлось дышать через рот, чтобы не чувствовать манящий и заставляющий раздуваться и трепетать её ноздри чарующий запах свежего, парного мяса.
   Ета стиснула накрепко зубы и терпела. Надоедливый вой атлантских самок временно прекратился. Они переключили своё внимание на влетевшие к ним в кунг мёртвые тела инквизиторов, завозились возле них и загомонили шёпотом по этому поводу, высказывая наперебой свои предположения. Ни одно из них не отражало и сотой доли происходившей снаружи действительности. Чистый вздор и нелепица. Вот только посмеявшись про себя над наивностью и легкомыслием рабынь, Ета никого из них ни в чём переубеждать, не стала.
   Машину сначала неожиданно резко тряхнуло на ухабе, и она тут же, практически не сбавляя скорости, вошла в крутой поворот, на излёте которого резко затормозила, напоследок скрипнув тормозами. Рабынь швыряло по кузову из стороны в сторону. Многие упали и больно приложились мягкими и не совсем мягкими местами. Досталось и Ете, принявшей на себя несколько неловких ударов пролетавших мимо неё тел. В ответ она даже не зарычала. Всё её внимание было приковано к совершенно другому явлению. Вход в пространство Адама был накрепко запечатан для неё очень сильным заклинанием, подпитанным мощным и неиссякаемым источником энергии. По счастливой случайности во время преодоления границы между Мирами она находилась внутри кузова и только по этой причине оставалась жива и невредима. Но стоило ей выйти наружу, как тут же должно было произойти непоправимое: её полное и необратимое уничтожение. В это было невозможно поверить. Смерть? Разве она могла умереть? И где? В каком-то совершенно нереальном, придуманном и созданном Адамом Мире. И только тут Ете стало по-настоящему плохо. Она поверила в возможность своего конца. Именно тут, в созданном Адамом Мире, она и могла умереть. Для этой цели здесь были заботливо созданы исключительно все условия. И главное из них: отрыв от реальной вселенной.
   Как такое могло случиться? Как вообще она смогла вляпаться в это дерьмо, завязнув в нём по самые уши? И что теперь делать? Поселиться в кузове транспортника? Или всё-таки раскрыть себя и применить защитную магию?
   - А вдруг никто не заметит?- Подумала она, воздействуя на заклинание границы, отодвигая её тем самым от себя на максимально возможное расстояние.
   Ничего особенного в ответ на её манипуляции с магией в чужом пространстве не произошло. Всего лишь прогнулась и неловко вздрогнула суть Мира, её первооснова. Погас и снова вспыхнул свет. Мир Адама вздрогнул, но устоял.
   Распахнулась дверь кунга. В глаза ударил свет.
   - Девочки.- Позвал мужской ласковый голос. - Прошу на выход.
   Рабынь упрашивать не пришлось. Они рванули на свет, как мотыльки, не жалея ни своих ни чужих ног. Наёмники только успевали подхватывать их прямо на лету и относить в сторону, освобождая место для следующей партии выпрыгивающих на волю рыдающих и не понимающих пока своего счастья женщин. Ета смешалась с толпой. Она рассчитывала затеряться среди развратных самок и постараться быть, как все.
   Она плакала навзрыд, прижимаясь к груди какого-то неловко подхватившего её солдата, обильно поливая его униформу слезами, как самая натуральная истеричка.
   В громкоговоритель успокаивающим монотонным классическим баритоном вещали, что все рабыни любви свободны, что инквизиции тут нет, зато есть их мужчины, и теперь все они будут не только банально живы, но ещё вдобавок ко всему и счастливы.
   Ету прямо таки подмывало выпростаться из объятий наёмника, встать на собственные ноги и в полный голос завопить бравурное и троекратное "УРА!!!". Но она краем глаза увидела приближающегося к ней индивида и резко передумала кричать. Её не на шутку напугал внимательный и проницательный взгляд колючих глаз. Мужчина шёл целенаправленно к ней.
   "Всё пропало".- Подумала Ета, но панике не поддалась.
   Глаза. Её прямо таки завораживал этот взгляд! Она уже и не помнила, когда в последний раз так на неё кто-то смотрел. Не раболепие или страх, видеть которые во взглядах своих визави она давно уже привыкла, а нечто совершенно противоположное, вызывающее желание либо выпустить когти, либо спасать свою жизнь бегством было в них.
   Ета непроизвольно вздрогнула. Из глубины сознания, оттуда, куда она с таким трудом их затолкала, попытались вырваться боевые инстинкты в сопровождении магической поддержки. Принять бой здесь и сейчас? С какой такой стати? Убежать? Куда и зачем? Разве то или другое решение могли ей помочь?
   Ета зашла в логический тупик. Её жизненный опыт пасовал. В создавшейся ситуации он был бесполезен. И тогда на помощь пришли совершенно казавшиеся совсем недавно бесполезными новые знания и навыки слабой женщины, которую она всё ещё на автомате продолжала из себя изображать. Зародившаяся глубоко внутри неё слабость как-то уж слишком быстро и легко завладела всем её ставшим вдруг непослушным телом. Закружилась голова. И она провалилась в спасительный обморок.
   Падать в обморок перед лицом проблемы? Как это по-женски! Но до глубины души возмутительно и неприлично для Пса Господня. Удерживаясь на самом краю сознания, в последний миг, прежде чем в первый раз в своей жизни погрузиться во тьму временного небытия, Ета прокляла себя за такое несносное и неподобающее созданию Богов поведение самым сильным проклятием, какое только знала: если останется жива, ещё раз безропотно лечь под вампирского папашу, если таковой снова найдётся, и родить ему оптом десяток жутких кровососущих тварей.
   В награду за всё пережитое бархатным покрывалом её накрыла тишина.
  
  

Г Л А В А В О С Ь М А Я

  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

71

  
  

1

  
  
  
  
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"