Безусова Людмила

Зеркало Триглавы (продолжение, по главам)

   ГЛАВА 39

  

  

   Распластавшись на спине зверя, Антон обмирал, когда волк взмывал вверх. Впереди тихонько ойкал Тимофей.

   Парень малодушно закрывал глаза, чтобы не видеть возникающие рядом тоненькие верхушки высоченных елей. Сердце уходило в пятки, когда хорт из верхней точки своего прыжка-полета опускался вниз. Слыша толчок-остановку, когда зверь касался земли, парень облегченно выдыхал и покрепче цеплялся за шерсть, чтобы ненароком не скатиться со спины. От хорта несло жаром, как от печки, и это тепло могучего тела немного успокаивало, как и осознание того, что помощь громадных волков очень кстати.

   Понемногу парень обвыкся. Он даже нашел в себе силы не закрывать испуганно глаза всякий раз, когда ощущал напряжение сильных мышц перед очередным скачком. В голове потихоньку зашевелились мысли, скованные страхом перед хортами, и Антон с изрядной долей иронии представил себя Иваном-Царевичем, который мчится спасать Василису Прекрасную.

   "Какой ты смешной... - услышал он внезапно. - Мы никогда не дружили с людьми... Хорты никому не служат, мы всегда сами по себе...".

   Антон нервно сглотнул. Там, на поляне, он решил, что ему почудился мысленный разговор с волком. Да и как зверь может понимать человеческий язык?

   "Это просто, твой мозг без затей переводит мои мыслеобразы в понятную тебе речь, и наоборот... - смешливо фыркнул хорт, - наивный, а ещё мыслит себя венцом творения...".

   - Тим, ты что-нибудь слышишь?

   - Что? - осторожно повернулся назад мальчишка. - Ты о чем?

   - С тобой волк не разговаривает? - крикнул Антон. Порыв встречного ветра отнес звук назад, и парню пришлось крикнуть ещё раз.

   - С чего бы это?

   - Да, действительно... С чего бы это?

   "Я не могу общаться одновременно с несколькими собеседниками, Велс может, но он намного старше меня".

   "Кто это Велс?" - подумал парень и тут же получил ответ.

   "Раньше он был главой рода, - голос в голове заметно погрустнел, - сейчас мы остались вдвоем...".

   "Почему?"

   "Мы встали не на ту сторону и однажды помогли твоим предкам..."

   "Но ведь вы не дружили с людьми?"

   "Они не люди, а пришельцы со звезд..."

   "Вот те раз, - обалдел Антон, - все интереснее и интереснее. Теперь я не только победитель Кащея и спаситель мира, но ещё и дитя неведомых мне зеленых человечков".

   "Они не были зелеными, они похожи на вас, только вы очень мелкие. И суетные... - чуть позже добавил хорт, - даже туда, куда мы ушли, доносятся ваши мелочные хотенья, которым нет конца и края. Иногда хочется воротиться назад и изорвать ваше племя, чтобы не поганили Явь своим бытием...".

   "И хорт о том же, о чем говорила Людмила. Неужели все так плохо и человек остался той взбалмошной, драчливой, забавной обезьяной, от которой, по словам старика Дарвина, мы произошли? Неужели нет никакой надежды и человек, как змея, пожирающая свой собственный хвост, уничтожит себя само. Но Тимофей... Не верить ему нельзя... Описанное им будущее прекрасно..."

   "Если все так, как ты думаешь, значит, не все потеряно и нам будет не страшно умирать, когда придет наш черед...".

   Хорт надолго замолчал.

   Антон тоже притих, стараясь бездумно смотреть на звезды, что на миг становились огромными и опять отдалялись, на мгновения приземления скрываясь за раскидистыми кронами деревьев. Но не думать оказалось неимоверно трудно - в голове просто не умещалось все то, о чем поведал мыслящий зверь.

   "Мое имя Рисла... Ты ведь это хотел спросить?"

   Возникшему после долгого молчания голосу парень обрадовался:

   "Спасибо... Ты... - он замялся, не зная, как лучше сказать. Хорта, хортица? - Ну..."

   "Я самка хорта... - Антон показалось, что он слышит насмешку в её голосе. - Это у людей назвать жену самкой значит оскорбить её, а у зверей все проще..."

   "А где ваша стая? У вас ведь есть детеныши?"

   На это раз парень ждал очень долго, пока Рисла не ответила ему. Антон удивился печали, звучавшей теперь.

   "Нет, мы остались только вдвоем... и жаль, что повинный в этом оказался недосягаем для нас. Первый раз наша охота была неудачной, слишком крепки оказались стены замка... Для нас... Больше не спрашивай об этом...".

   Антон замолчал, и только тогда заметил, что в разговоре с Рислой короткая летняя ночь пролетела, как одно мгновение. В сером сумраке, предвестнике рассвета, бледнеющие звезды потеряли свое былое великолепие и казались тусклыми и невзрачными, зато тонкая полоска света на горизонте наливалась пунцово-розовым сиянием, обещающим пригожий день. Сбоку мелькнула отливающая свинцовым блеском лента реки. Антон обернулся, стараясь разглядеть в просветах высоченных сосен заросший камышом берег, и вспомнил, как они с Птахом переправлялись через реку на лодке.

   "Велс говорит, что мы уже рядом...".

   Парень завертел головой. Насколько он помнил - от реки до дома сестры было не очень далеко, значит, скоро должна показаться и сама избушка, но глянуть сверху на жилище Бабы-яги не получилось. Рисла перескочила через плотную изгородь высоких раскидистых елей со стволами, изножье которых затянул серый мох, и опустилась посреди небольшой поляны. Заросли колючего малинника надежно укрывали прогалину от чужих глаз. Велс уже ждал её там. Людмила с Птахом на руках стояла рядом с хортом. Антон оказался вровень со спиной Велса и опять поразился тому, какой же хорт огромный - сестра едва доставала ему до груди - и тут же плавно, словно с горки, поехал назад. Он крепче сжал колени, чтобы удержаться от неминуемого падения, но Рисла не хотела терять времени напрасно. Она присела на задних лапах, сбрасывая со спины своих невольных наездников.

   Соскользнув вниз, Антон покачнулся, но на ногах устоял. Почему-то ему захотелось предстать перед хортами этаким былинным молодцем, чтобы они не думали про него "мелкий". Он настолько увлекся разворачиванием плеч, что совсем забыл про Тимку. Пацан, раскрасневшийся ото сна и слегка обалдевший от того, что все это ему не приснилось, скатился Антону под ноги и теперь с опаской рассматривал огромных волков. Светло-серая шерсть хортов отливала сединой, сильно вытянутые морды с глубоко посаженными глазками окружал пепельно-седой венец стоящей торчком длинной шерсти, а в остальном хорты не сильно отличались от обычных волков, которых Антон видел только на картинках, да по телевизору. Ну, это если не брать во внимание их размеры... Правда, Рисла оказалась гораздо меньше и изящнее Велса, да и зубы в её слегка приоткрытой пасти не выглядели такими пугающе острыми.

   - Долго ещё любоваться будете? - суровый голос чародейки оторвал друзей от созерцания зверей. - Время... - напомнила она, - нам ещё идти. - Антон перехватил у нее бесенка и поразился его внешним изменениям - тонкая полоска белков слегка прикрытых глаз отливала серебристым блеском, в короткой шерстке искрились кристаллики инея. - Видишь...

   Конечно, видел, конечно, понимал, что надо торопиться, но сил расстаться с хортами не было.

   "С ним все будет хорошо... - холодный влажный нос Рислы коснулся щеки Антона, - прощай...".

   Хорты прыгнули одновременно и слаженно взмыли вверх. Только шевелящиеся ветки напоминали о них, да щемящая боль в груди, как от сопричастности к неслыханному чуду.

   В себя Антон окончательно пришел уже перед избушкой, до этого он на автопилоте бежал за сестрой, не вглядываясь в окружающий лес, больше ориентируясь на дыхание Людмилы впереди, а в ушах звучал низкий рокочущий голос. Голос Велса: - "Прошай...".

   - Кимря, открывай, - толкнулась чародейка в дверь своего дома.

   Ни звука изнутри, ни движения.

   - Куда она делась? - ведьма раздраженно стукнула босой ногой по начисто выскобленным половицам крыльца. - Никуда же не уходит, да и ждать должна... Антон, да положи ты Птаха, ничего ему уже не сделается после всего-то. Дверь ломай... Жаль, Баюна нет, он бы живо в дом забрался.

   Уложив бесенка прямо на землю, парень отошел назад для лучшего разбега. Тимофей с нарастающим интересом прикидывал, как Антон будет штурмовать крепкую дубовую дверь и надолго ли его хватит. В двери пацан не сомневался - выглядела она куда крепче изрядно вымотанного друга. И только парень разогнался, как перед ним, словно из-под земли, появилась маленькая фигурка в несуразно завязанном на макушке платке в горошек и, забавно растопырив ручки-прутики, заверещала:

   - Нет, не дам... добро портить...

   Опешивший Антон едва не сбил существо, похожее на куклу-самоделку, наспех слепленную из свернутой жгутом тряпки, веточек и блестящих пуговиц вместо глаз.

   - Кимря, чего пряталась? - сердито закричала Людмила.

   Кикиморка сердито засверкала глазками-бусинками:

   - Не пущу, грязи натащите, вон вы какие! Сперва в баньке попариться, постираться, потом и в дом можно...

   - Кыш отсюда, у меня Птах помирает, - рассвирепела ведьма, поднимая бесенка, - а она опять о своем...

   Существо исчезло.

   Дверь мгновенно распахнулась, пропуская чародейку внутрь. Перед ринувшимся следом за ней Тимофеем непостижимым образом закрылась опять, едва не стукнув мальчишку по лбу. Его обескураженная физиономия выражала крайнюю степень удивления.

   - Что, не пущают? - ехидно осведомился Антон, - не суйся со свиным рылом в калашный ряд...

   - На себя посмотри... - огрызнулся Тимофей.

   - Да, что есть, то есть, но нам-то с тобой торопиться некуда. Людмила сама справится, ей наша помощь не нужна. Пошли баню ждать, а пока топится - перекемарим.

   - Я не хочу спать...

   - Хозяин-барин... Ты-то выспался... - Антону не верилось, что они добрались домой. Мысли опять плавно переключились на хортов, без помощи которых они ещё неизвестно сколько бы шлялись по лесу.

   *****

  

   Тишина родного дома успокаивала и внушала надежду на то, что все обойдется. Людмила прошла на кухню, уложила Птаха на стол, облегченно вздохнула, растирая занемевшие руки. Казалось, что холод, идущий от его тела, студил не только кожу, но и душу, напрочь прогоняя всякое желание бороться за спасение бесенка. Ведьма достала из низко висящего шкафчика заветную бутыль с живой водой, открыла плотно притертую пробку, принюхалась. От одного только духа закружилась голова - смесь ароматов цветущего разнотравья и чистого лесного воздуха сочетались непостижимым образом в запахе кристально прозрачной жидкости. Сделать глоточек на пробу, что ли? Для восстановления сил...

   Хриплый стон Птаха заставил Людмилу вздрогнуть. Она полуобернулась и заметила, как над неподвижным телом зависла темная бесформенная тень.

   Пожалуй, тут одной только водой не обойдешься... Чародейка бросилась к шкафу - на стол полетели многочисленные мешочки и узелки с травами и снадобьями.

   - Есть... - Увесистый вышитый тесьмой кисет шлепнулся на пол. - Как знала, что пригодится, рано или поздно...

   Ведьма подхватила Птаха на руки, бедром оттолкнула стол к стене, сдвигая вместе с ним и лавку. Опустилась на колени, аккуратно укладывая тело посреди кухоньки.

   Тоненькой струйкой посыпалась-потекла на пол могильная земля, собранная в нОчи заветные, очерчивая вокруг Птаха пятиконечную звезду.

   Захныкала, запричитала тихонько притаившаяся в углу Кимря: - В доме-то, в доме зачем кудесить, это сколько ж мыться убираться надо, пока все следы тлена кладбищенского уберутся...

   Надоедливые страдания домовихи о чистоте и порядке вывели и без того напряженную ведьму из себя:

   - Сгинь, - коротко приказала она, не отвлекаясь от действа.

   Кимря испуганно пискнула и пропала.

   Установив восковые свечи в лучах звезды и подправив откинувшийся в сторону хвост бесенка, чтоб не вылезал за пределы очерченного ею знака, Людмила вздохнула (такого, как Птах, отчитывать не приходилось... не сплоховать бы... да сомневаться в своих силах нельзя...) и начала ритуал:

   - Отступи от меня, холод, вой да морок, - от легкого щелка пальцев ведьмы одновременно зажглись огни у ног Птаха, засияли бездымно. - Обойди меня, сухота сухотучая, маята нечистая... - Поочередно вспыхнули фитили свечей у его верхних лап. - По руслу огня в МЕНЯ войди, сила небесная. - Ярко запылала самая толстая свеча в изголовье, промеж коротких рожек.

   - Черная нить звезды, обратись в красную. Текучая сила звезды в МЕНЯ пролейся!.. По руслу огня - в МЕНЯ!.. - приговаривая так, медленно пошла ведьма по кругу посолонь, изредка окуная сложенные ковшиком руки в живой огонь, словно собирала жар в пригоршни.

   Семь раз обошла чародейка вокруг лежащего, ускоряя темп наговора и собственный шаг. Когда засветилась тусклым багрянцем вычерченная звезда на полу, встала в изголовье мертво лежащего бесенка, раскинула руки в стороны. Ржаво-желтые сполохи бойко заплясали на стенах, разгоняя полумрак небольшой кухоньки. До потолка взлетели лепестки неистового пламени, вспыхнувшего на её развернутых к невидимому небу ладонях:

   - Всех духов Земли, Воздуха, Воды и Огня - всех прошу, всех вызываю! Проведите меня, духи, меж столбами на ту сторону жизни, где есть тайна сна мертвого, тайна сна живого, а в тайне той - видимое и невидимое. На ту сторону жизни, где стоит изба одинокая. Есть там тайная келья, в ней сидит Судьба Птахова, а пред ней свеча жизни его горит. Тебя, Судьбина, заклинаю - призови сразу трех: смерть, тоску и кручину - закажи им с сего часа беречь-хранить "чашу спасения" Птахову, чтоб отступила от него Тьма черная, зла злее... Слова мои крепки и грозны, я что говорю, то и делаю...

   Сжала изо всех сил толстую свечу, чувствуя, как истекает через плотно сомкнутые пальцы сила, как плавится, меняя очертания, податливый воск от жара рук, краем глаза наблюдая, как мечется зависшая над Птахом тень, как рвется, словно пес шелудивый с цепи. Разжала Людмила руки, глянула, что получилось - перед ней предстала миниатюрная фигурка из воска, как две капли воды похожая на бесенка, даже губы растянула в едкой усмешке, будто сомневалась, что удастся ведьме задуманное.

   Звонко тенькнула над головой туго натянутая струна. От резкого звука заломило зубы. Услышали, отозвались все-таки... Пора...

   Отскочила спешно, чтоб не задело её ненароком.

   Глухой вой, полный невыразимой злобы, оглушил ведьму и тут же прервался. Закружилась над восковой куколкой заверть буроугольная, превратилась в веретено юркое, зависло над ней на миг, да и втянулась в обманку. Схватила чародейка куколку-чернушку, свернула ей голову, не обращая внимания на болезненное колотье в кистях, разломала на кусочки мелкие. Потом ногой разметала землю могильную, чтобы пути назад никто не нашел.

   Ну, вот, теперь можно и о теле подумать... Пучком крапивы, смоченной в живой воде, прошлась с головы до ног по бесенку, смывая налет навьей изморози и приговаривая:

Чиста вода,    Сокрушаешь ты снега    и следы нечистые,    хожженьица тяжелые заступаешь,    а, заступая, занимаешь чистотой.    Так сокруши ты и в Недоле    крови порченые, стылые,    Заступи насыльные пагубы,    изыми тяжелые маяты.    Займи, животворная,    Место прочно,    Не на миг, не на час, а навсегда...

   Разжала стиснутые зубы, влила немного водицы в рот. Зашипела вода, легким паром поднялась вверх.

   - Маловато будет, - решила ведьма, щедро плеснула из глиняной бутыли ещё, не жалеючи нисколько, да не рассчитала малость.

   Вздрогнул Птах, едва не захлебнувшись.

   - Шоковая терапия, - невозмутимо пояснила чародейка, не вдаваясь в подробности.

   - Мы дома? - бесенок распахнул удивленно глаза. - А как?..

   - Дома, дома... не болтай почем зря... - Ещё не хватало остаток сил тратить на рассказы о том, что было. - Всему свое время. Лежи, не вскакивай, тебе отдохнуть надо, да и мне не мешало бы.

   "На чем только сама держалась все это время, самой непонятно, - думала Людмила, вплетая в красную самопрядную шерсть сухие побеги кошачьей травы, спорыша, плакун-траву, корешки морозника и жилку серебряную заговоренную от всякой напасти. - Птаху сейчас наузов навяжу, а потом в баньку и спать... - Она глянула на бесенка. Тот задремал, пока она возилась, но во сне метался, будто сражался с кем-то незримым. Чародейка подумала и добавила в плетение ещё и белены, от горьких мыслей защитницу. - Все одно пригодится...".

   Закончив плетение нити, долго колдовала над каждым узлом, под размеренный речитатив наговоров тщательно вывязывая их на запястьях бесенка, на щиколотках, делала про запас исцеляющие наузы для ношения на груди. Не знала точно, какой наверняка поможет, вот и применяла весь доступный ей арсенал. Лишним не будет...

   "Вот и все... Если и осталось во мне чего чародейного, так это только бабушкино кольцо, "вечное", как Кащей... - Людмила бросила в печь веник, которым заметала остатки земли с пола и кусочки восковой куколки. - Все в Птаха ушло... - Она оглянулась на лавку, куда уложила бесенка. Капельки обильной испарины блестели в серой шерстке. - Ничего, к утру должен отойти".

   К утру? Ведьма подошла к окошку. Длинные тени от деревьев пересекали двор. Лучи закатного солнца ударили в глаза. Надо же, весь день провозилась. Время пролетело и не заметила как... Проходя через комнату, мимоходом поправила съехавшую на пол ногу прикорнувшего на краю диванчика Тимофея. Мальчишка даже не шевельнулся.

   - Кимря, соседушка, - негромко позвала ведьма, - выходи, я уже не сержусь... Приберись там, у меня уже моченьки нет.

   - Как сорить, так сгинь, а как убирать, так соседушка... - востроносенькая домовиха обиженно выглянула из почти не заметной щели в стене, - ты ещё скажи - поесть свари...

   - Не надо, я сама горшок с кашей в печь поставлю, и травяной сбор, что силы возрождает, запарю. Не только Птаху досталось, но и всем нам. Пригляди только за огнем, чтобы не погас совсем... А Антон где?

   - До сих пор в бане парится... Вот уж кому взамуж загляденье достанется, - мечтательно протянула Кимря, - опрятный на зависть... Весь день моется...

   Людмила обошла вокруг дома и по трем невысоким ступеням поднялась в предбанник, поднятый над землей для хорошей вентиляции. От чистого древесного духа перехватило дыхание. Любила ведьма свою баньку - хоть и мала каменка в ней, да жар стойкий дает, крепкий. Как плеснешь на неё травяных настоев, запах духмяный до следующего раза не уходит, даже в самые сильные холода держится.

   Войдя в парную, чародейка чуть не застонала от нахлынувшего безудержного веселья. Бедная Кимря, нашла образец для подражания! Видела бы она свой идеал... Антон мертвецким сном спал на нижнем пОлоке, уткнувшись лбом в сгиб руки. Спина красная вся, как огонь пылает... Неужто это Тимка так его охаживал, что кожу чуть до костей не стер? Похоже на то, рядом измочаленный веник еловый валяется. Перестарался мальчишка слегка... Покосилась на бочку с водой - почти пустая. Да ладно, ей помыться хватит. Грешна, не удержалась - подобралась тихонько к брату, да и гаркнула во весь голос:

   - Все на борьбу с супостатом бессмертным!

   - А? Что? - подскочил братец заполошно, сжимая кулаки, да увидел улыбающуюся Людмилу, быстро сообразил в чем дело. Чертыхнулся сквозь зубы, руками достоинство свое мужское прикрыл и выбежал из парной, сверкая незагорелыми ягодицами.

   - В бане, как и в смерти, все равны... - крикнула вслед ему чародейка, опускаясь на освобожденное братом местечко. Стянула лохмотья, оставшиеся от одежды, плеснула на каменку настой дущицы. Клубы пара затянули парилку. Благодать какая...

   Но расслабиться толком ведьме не удалось. В дверь тихонько поскреблись.

   - Люд, а Люд... - в приоткрывшуюся щелку заглянул Антон и тут же пригнулся, уворачиваясь от веника, брошенного в него чародейкой.

   - Я уже разделась...

   - А в бане все равны... - съехидничал парень, не делая больше попыток лицезреть сестру воочию, но наболевший вопрос не давал ему покоя. - А с тобой хорты говорили?

   - Хорты? Ты о чем?

   - Они разумные... - Антон сбивчиво пересказал Людмиле свою беседу с Рислой.

   - Нет, со мной волк не говорил, да и не стала бы я его слушать. Не до бесед мне было, слишком за Птаха беспокоилась. А если хорт так умен, как ты говоришь, то должен был почувствовать это. Вот и не стал, а, может, просто не захотел... Так что считай тебе повезло.

   - Кстати, как там Птах?

   - Жить будет... У тебя все? Тогда иди себе... - она прикрыла глаза, но через мгновение, услышав звук удаляющихся шагов, встрепенулась. Спать здесь не стоит... Тяжело поднялась, обмылась (посидела в тепле, хватит, хорошо попарюсь в другой раз) и, накинув чистую рубаху, вышла в серые сумерки наступившего вечера.

   *****

   - Ходют и ходют... - зудел над ухом надоедливый голос. - Ходют и ходют...

   - Кто ходит? - оторвала голову от подушки Людмила.

   - Все ходют, но эти больше всех...

   - Кимря, как ты мне надоела... - простонала чародейка. - Дай поспать...

   - Так день на дворе давно, а вы всё спите...

   День? Как она вчера добралась до постели, не помнила совсем, после парной словно отключилась. Людмила вскочила, кинулась на кухоньку. Птах спал. Нормальным здоровым сном, слегка похрюкивая, как маленький поросенок.

   "Ну и пусть, будить не буду, - решила чародейка, прислушиваясь к сонной тишине дома. - А о чем Кимря болтала? Кто там ходит-то?" Она вернулась в комнату, выглянула в окошко. На поляне перед домом стояли двое: высокий крепкий мужчина (сразу и не поймешь кто такой - не пахарь, не воин, на купца тоже не похож) и худенькая, росточком ему по плечо, простоволосая женщина с переброшенной на грудь толстой косой. Одеты оба неброско, в обычную рядовую одежду. Зачем им ведьма понадобилась, обоим сразу?

   - Эти, что ли? - спросила домовиху.

   - Эти... И другие тоже, - напустила туману Кимря, - но эти чаще всего. Придут и цельный день на поляне сидят, ждут неизвестно чего... Всю траву вытоптали.

   - Почему ж неизвестно? - усмехнулась ведьма, - избушка снаружи необитаемой кажется, вот и надеются, что рано или поздно хозяйка заявится. Нужда, видать, большая у них, коли такие упорные оказались... Ну и пусть дальше траву топчут, мне что до них за дело?

   - Еще ведьмы наведывались, все вынюхать старались, что и как... - наябедничала домовиха, - да я их дальше двора не пустила.

   - Ну и правильно, нечего им здесь делать. В отпуске я... - развернулась и крикнула: - Мальчишки, подъем! Всю жизнь проспите. ...Тогда считать мы стали раны, - дурачась, пропела Людмила, - товарищей считать... - Настроение как раз под стать предстоящему дню, беззаботному, как первый день долгожданного отпуска. - Вставайте, итоги подводить будем и решать, как жить дальше.

   Слегка заторможенный Тимофей поднялся с дивана. На щеке явственно отпечатался след от сбившейся подушки. Увидев Кимрю, мальчишка оживился:

   - А это кто?

   Кикиморка смущенно пискнула и исчезла.

   - Куда это она?

   - Не любит домовиха моя чужим на глаза попадаться, - пояснила ведьма.

   - Разве я чужой? - удивился Тимофей.

   - Для неё все чужие, кроме меня.

   - О ком это вы? - поинтересовался растрепанный Антон, ещё толком не разлепивший глаза.

   - Помнишь вчерашнее чучелко? Она, оказывается, здесь в доме живет вместо домового...

   - Почему вместо? - кокетливо стрельнула глазками и повела, словно принюхиваясь, остреньким носиком Кимря, вновь появляясь перед людьми, - я и вместе с ним могу жить, да только не находится никак...

   - А хочешь, мы тебе подходящего подберем? - раздухарился парень.

   - Так, Кимря, тебе что, делать нечего? А вы закончили сватовство, - строго приказала чародейка. Не хватало им ещё домовиху сманить, тогда без неё, как без рук останешься. - И марш на улицу умываться, а я пока завтрак соберу, отощали оба, глядеть на вас страшно...

   Тимка, отталкивая Антона, кинулся к двери. Выбегая, обернулся, показал язык, крикнул:

   - Мне побольше положи, мне ещё расти надо...

   На крылечке мальчишка потянулся, так что хрустнули косточки, побежал вокруг дома. Обогнул жилище, увидел сидевших на поваленном давнишней бурей дереве людей, замер на мгновение, всматриваясь в них, словно не веря своим глазам, прошептал: - Мама... - а потом заорал во всю мощь, - маааамааама!

   От дикого вопля Тимофея показалось, что дрогнули стены. Из кухоньки донесся звон разбитой посуды. Выскочившая на улицу следом за братом Людмила виновато бросила на бегу: - "Нервы ни к черту совсем... Что там такое?". Увидев мальчишку, с повинно опущенной головой стоящего перед мужчиной с суровым лицом, брат с сестрой замерли.

   От звука крепкой затрещины Антон поморщился:

   - Надо же, и в далеком будущем детей наказывали физически...

   - Ты о чем? - в ладонях ведьмы уже сверкал маленький огненный шарик. Береженого бог бережет, а лучшая защита - нападение.

   - По-моему, родители нашего оборотня появились... Глянь на женщину, вылитый Тимка, а вот на отца ни капельки не похож...

   Людмила всмотрелась в гостей - светловолосая селянка как две капли воды походила на мальчишку, а, вернее, он на нее. Женщина с подрагивающими губами ожидала, когда уже можно будет прижать в себе затерянного во времени отрока, а вот темноволосый мужчина никуда не торопился, взглядом осаживая едва сдерживающую свои эмоции жену. Он сердито сверкал темными глазами, молча слушая сбивчивые оправдания сына.

   - Точно. Тогда иди приглашай в дом, знакомиться будем.

   Спустя время, когда страсти немного улеглись, и зацелованный матерью изрядно смущенный Тимофей тихонько сидел рядом с ней, удалось поговорить. В небольшой кухне чародейки места для всех оказалось маловато (кто мог подумать, что скромное жилище ведьмы станет таким гостеприимным), потому вытащили стол на улицу и уселись на свежем воздухе. Солнце уже наполовину скрылось за кромкой леса, веяло предвечерней прохладой, но все равно еще было тепло.

   - Наши поиски долго были безуспешны, не могли же мы напрямую расспрашивать славичей о непонятно откуда появившемся странном человеке, к тому же Тимофей отлично понимал все последствия своего проступка и не думаю, что он всем встречным-поперечным рассказывал бы о том, что он из будущего. Нам оставалось только ждать и надеяться, - объяснял Глеб, отец Тимки, быстро уяснивший, что ведьма весьма просвещенная и можно не растолковывать ей на пальцах, подбирая подходящие для этого времени слова и понятия, - но когда он активировал телепорт, на нашем радаре сработал маячок. Мы сразу же кинулись сюда, но ничего, кроме заброшенной избушки не увидели. Вернулись в селение и полунамеками выяснили, что живет здесь ведьма, из дома почти не выходит, чужих шибко не любит, но если прийти к ней по-доброму, в помощи не откажет. Вот мы и ждали... - он обернулся на треск кустов за спиной и растерянно замолчал.

   На опушку, отдуваясь, вылез Леший. Впереди себя он толкал огромную корзину отборных белых грибов, а в зубах держал солидный туесок с малиной и черникой. И без того страшный, а теперь ещё и перекошенный от тяжести подарков, Леший никакой симпатии у родителей Тимофея не вызвал.

   - Ну, вижу, все живы здоровы... С возвращеньицем вас... - Леший подошел к столу.

   Лера, мать Тимки, испуганно ахнула и прикрыла глаза рукой.

   - А ты откуда узнал? - вскочила Людмила, забирая у него корзину. Лесовик плюхнул на стол туесок.

   - Да чтоб я в своем лесу да чего-то не знал? Хозяин я здесь аль нет? - и пояснил: - Хорты сказали, ещё третьего дня...

   - Хорты? - оживился Антон, - а где они?

   - Знамо дело, в логовище свое вернулись... Они после того, как Кащей выводок их последний загубил, здесь почти и не показываются. Жалко, последняя пара осталась, больше таких не будет. Чудно, как это они вам помогать согласились?

   - Птах попросил, - сказала чародейка, - я про них и не знала.

   - Немудрено, столько времени прошло... А Птаху они завсегда помогать будут, насколько смогут.

   - И Антон вон с ними беседу имел, - усмехнулась Людмила.

   - Повезло тебе, парень... - зеленые огоньки глаз Лешего вперились в Антона, прожигая того, сдавалось, насквозь, - непрост ты, как я погляжу, ну да кровь она о себе дает знать... Может, ведьмачить начнешь, на пару с сестрой? Ты быстро научишься.

   "Что они все про кровь заладили? И хорты, и этот... Не хочу я ведьмачить, я домой хочу...". Перспектива возвращения показалась многообещающей. Недолго думая, Антон перегнулся через стол и спросил Глеба:

   - А вы меня обратно переправить можете?

   Тот, не сводя широко открытых глаз с Лесного Хозяина, отрицательно качнул головой. Услышавший разговор Тимка вскочил, наклонился к отцу и горячо зашептал ему на ухо. Глеб, выслушав сына, сказал:

   - Ладно, тут подумать надо... Потом разберемся... - и едва не упал от удивления, когда перед честной компанией появился Птах. Черти этому много повидавшему мужчине не являлись ещё ни разу.

   - О, - Леший изо всех сил хлопнул бесенка по плечу. Тот слегка пошатнулся. - Порядок... Все в сборе.

   - Баюна нет, - грустно сказала чародейка.

   - Появится, куда он денется... Не впервой...

   Постепенно общая компания разбилась на небольшие кучки: Глеб с Птахом о чем-то негромко беседовали, Леший гусарил перед Лерой (судя по сдавленному хихиканью Тимофея, вполне успешно), Людмила напряженно размышляла в одиночестве. Антон подобрался к сестре, толкнул её под руку:

   - Слышала, что отец Тимкин пообещал?

   - Что? - вышла из забытья чародейка.

   - Подумать, как домой нас отправить...

   - Нас? А я никуда не собираюсь...

   - Ты разве не хочешь вернуться?

   - Антон, ты вообще обалдел, что ли? Ты хорошо подумал над тем, что сказал?- неожиданно для него рассмеялась Людмила. - Посмотри на меня, мне уже хорошо за сорок... - Парень помрачнел. Не согласиться с этим нельзя: седину в волосах ничем не скроешь, да и выглядит сестра, в общем-то, не очень, особенно после возвращения. Впрочем, кто из них сейчас красавец? Даже Тимка с лица спал... - Что я там забыла, в нашей прошлой жизни? Да и как я все это брошу? - она обвела рукой вокруг. - Лешего, Птаха, Баюна? Это моя семья, это мой дом... Да и кому я нужна со своим умением в нашем сплошь материальном мире, где чудеса остались только в сказках? Мое место здесь, Антон.

   - Значит, нет, - констатировал факт парень.

   - А разве ты сомневался?

   - Ну, как хочешь, а мне до чертиков надоели все эти приключения, сражения с нечистой силой, твои колдовские штучки. Я хочу домой...

   - А жалеть потом не станешь? - лукаво улыбнувшись, словно знала что-то неведомое Антону, поинтересовалась чародейка. - Ведь обратного пути уже не будет?

   - Нет, - отрезал он, пока ещё не сомневаясь в своем решении.

   - А то хочешь - к нам...Глянешь, каким мир станет... - предложил Тимофей.

   - Тим, несанкционированные путешествия во времени строго запрещены, знаешь ведь, - обернулся к нему отец.

   Мальчишка сокрушенно развел руками. Ну, нет, так нет... О том, что его самого ожидает дома за своеволие, он старался не думать.

   Расставались уже в полной темноте. Тонкий серп месяца напрасно тщился разогнать мрак, и многочисленные яркие звезды, сияющие в прорехах сосновой хвои, ничем не могли помочь ему.

   - Тима мы забираем. Вы не против? - Глеб вопросительно глянул на чародейку и насупившегося Антона.

   - А может пусть у нас останется. Пока... - Людмила не закончила, её перебила Лера:

   - У нас база в лесу. Она хорошо скрыта. Тим о ней не знал, потому и не смог сразу выбраться. К тому же мы ещё несколько дней здесь побудем - обещания надо выполнять, верно, Глеб? - Тот нехотя кивнул, но куда деваться... - Знаешь, Людмила, ты нас удивила. Когда нам сказали, что найденная нами избушка - жилище Бабы-Яги, мы не поверили, к тому же представляли лесную ведьму совсем другой.

   - Можешь не говорить как... знаю...

   - К тому же все эти существа, что встретились нам - они необычны. Раньше я думала, что такое возможно только в преданиях, а воочию увидеть... уму непостижимо... - Лера покачала головой.

   - Вы же жизнь людей исследовали, а они нечисти лесной, как огня боятся, да и она к ним не мешается лишний раз. Зачем? Когда можно мирно жить, почти не пересекаясь. Славичи лес не трогают, лесные жители - к ним не лезут без особой на то необходимости. Мирное сосуществование...

   - Понятно, - Лера улыбнулась, - но мне кажется, мы многое упустили. Впрочем, теперь это неважно. Этот отрезок времени наверняка закроют для исследований из-за Тимкиного своевольства. Но другу твоему, - она сердито глянула на сына, - мы постараемся помочь. Завтра точнее скажем... До встречи!

   Леший, до этого внимательно слушающий женщину, оживился (наконец, все эти нудные разговоры закончились) и попытался поцеловать ей руки. Лера со смехом отмахивалась от него, косясь на нахмурившегося мужа, пока ведьма не прикрикнула на расшалившегося лесовика:

   - Хватит! И где это ты таких манер набрался? У людей, что ли? Не зазорно?

   Ветром дунуло в лицо, и через миг на поляне вместо Лешего сидел большой филин с ярко-зелеными глазами. Лера испуганно ойкнула. Птица повернула голову, гулко ухнула и, с усилием взлетев, скрылась в лесу.

   - Проводник не нужен? - спросила чародейка, порядком уставшая и не чаявшая уже спровадить гостей восвояси. - Не заблудитесь?

   - Не должны...

   - Ну, Тимка, держись, - Антон приобнял пацана, - сейчас тебе кащеевы подземелья раем небесным покажутся. Батя у тебя суровый...

   - Нормально, сдюжим... - Тимофей побежал догонять родителей. Они уже вышли за пределы морока и не могли надивиться ведьминой способности прятать жилище. Глеб решил вернуться, чтоб глянуть ещё раз, как оно все работает, но охранный круг полыхнул предупреждающе слабым огоньком. Глеб отпрянул назад. - Пока... - мальчишка обернулся, махнул рукой, прощаясь. - Объясню им секрет, пока дел не натворили, да и о прочем поведаю...

   - Люд, а, может, передумаешь все-таки? - Антону казалось нечестным возвращаться одному, и он не оставлял надежды уговорить сестру.

   - Нет! - На кончиках волос взбешенной его приставаниями ведьмы засверкали сиреневые искорки. - Слова мои крепки и грозны, я что говорю, то и делаю, а кто не слушает меня - беда тому!

   - Ну, как хочешь... - покладисто сказал парень. Похоже, сестра здесь и впрямь на своем месте.

  

  

  

  

_________________________________

1. В древней Руси существовали специальные узлы - "наузы". Наузы передавали волшебную силу, охраняли от несчастий, лечили больных. Над ними читали наговоры, в них завязывали лечебные и магические корешки и веточки, бумажки с заклинаниями, всякие чудодейственные предметы вроде сушеного крыла летучей мыши и змеиной кожи.