Аннотация: Многое о чем могли рассказать наши домашние животные. Например историю изложенную здесь.
ТРИЖДЫ СОБАЧЬЯ ЖИЗНЬ
Душно. Проклятый ошейник петлей захлестнул горло, впился в загривок, широкой полосой отделяя голову от тела. Ну зачем я, дурень, сигал словно несмышленый щенок на будку и обратно, лая до сипоты на соседских котов? И вот результат, эта вершина человеческой мысли, тяжелая, ржавая цепь ухитрилась таки зацепиться за скобу. А значит прощай теперь голубая мечта жаркого летнего дня миска смутной, теплой водой. Уж лучше бы я перевернул ее раньше или вылакал, за то не страдал бы теперь глядючи, да жалеючи, без надежды достать.
Жарко. Язык самовольно вытек сквозь клыки красной, липкой струйкой и засох, нахватав песка и каменьев. Да еще ленится, стервец, муху прогнать, ишь зудит как над носом. Жарко, в будку не влезть, до цветника не добраться. Остается скулить да ждать, ждать да скулить пока не появятся хозяева.
Хозяева. За тысячи лет нашей совместной жизни, в смысле собаки и человека мы, то есть собаки, много чему научились. Прошли, так сказать, полную эволюцию от зверя к другу. Подумать только – понимать людей на всех мыслимых и немыслимых языках научились? Научились. Таскать всякую дрянь и находить разную гадость? Да что там говорить, все можем. Вон хозяин давеча читал, мол где-то там даже автомобили собаки водят. Только с речью у нас слабовато, не идут тут дела, хуже чем у попугаев, этих «щеглов» размалеванных. И чем они лучше нас? А поди ж ты, как выводят «Го-ша, мо-ло-дец». Им пожрать за это и клетку чистую, и зимой тепло, и летом не жарко. А здесь, хорошо если соломы кинут да хлеба утром и вечером. По праздникам, правда, иногда и косточки перепадают сочные, хрустящие. У-у-у, лучше бы и не вспоминал, по небу словно наждаком продрало. Эх научится бы говорить! Проснуться эдак утром и закричать: «Хозяин, жрать давай!». Вот где хохма была бы. У вех глаза по семь копеек. С перепугу б наверное залаяли, а затем в газету о тебе, на телевизор. Не Петросян какой- нибудь, а говорящая собака. А там уход, кормежка. Только мечты все это. Ни у кого еще так не получалось. Почему? Кошки шипят мол извилин у нас не хватает, да язык через чур длинный, брехать любит. Но то от зависти. Сами кроме как колбасу таскать, да мышей ловить больше ничего не умеют. Да и то не каждая. А брехать мы любим, что верно, то верно, есть такая слабость. Правда, хозяевам не нравится. Выскочат бывало в чем мать родила, без шерсти, то есть одежды значит и орут не своим голосом « Заткнись, зараза, спать не даешь!» - и еще словами какими то непонятными ругаются.
Да им вообще многое не нравится. Вот скажем, зайдет кто-то знакомый днем во двор, вижу, но молчу, дома ведь сами разберутся. В хате визг, смех, не иначе от радости. И чего потом, едва гостей за калитку проводят, сразу за веник да приговаривают «Ты когда, паскудник, голос на чужих подавать будешь? Перед людьми осрамил».
Обидно? Обидно. Ладно, думаю, исправлюсь. А тут как то ночью, когда месяц за середину неба перевалил, слышу сквозь сон вроде бы как дверь скрипнула, тихо так. В доме тьма. Не к добру это. Я весь съежился, напрягся, шерсть дыбом, лапы дрожат. Жду. Вижу на пороге мужик обозначился, но не хозяин запах не тот. От хозяина водкой да солидолом воняет, а от этого еще отравой какой-то, духами наверное. Значит вор, думаю, и духи что бы я след не взял. Что-то щелкнуло, я пригнул на всю длину цепи, аж будка зашаталась и в лай, пусть люди слышат да на помощь спешат. Но тут хозяйка, как завопит «Замолчи, скотина, соседей побудишь! Что б ты подавился, проклятый!» И туфлей, туфлей по мне, а мужику тому шепчет «Иди огородами».
Сама вора упускает, а мне же еще и побои. Не поймешь, чего этим людям надо.
Или вот хозяина моего взять. Мужик то он конечное ничего, добрый. Бывало выскочит из хаты, гаркнет чего то в дверь и плывет ко мне, руками в воздухе размахивая. Сядет на землю рядом и гладит меня, ласково так, по шерсти, потеребит под ошейником, а то и совсем его снимет и все хрипит «Шарик, друг ты мой единственный, Только ты один меня понимаешь».
Я лизну его в щеку, а он обнимет меня крепко и дальше про Зинку-стерву, что хуже собаки рассказывает. Голову к будке прислонит и задремлет сердешный.
Но с другой стороны, водится за ним и такой грех. Иной раз, под вечер, придет с работы с другими мужиками, только за калитку и прямиком в сад. Ну я, как подобает хорошему псу, на дыбки, дурень, и кручусь, и ласкаюсь, повизгиваю и лаю, конечно не со зла, а так вроде бы как приветствую. Что бы показать, значит, его дружкам все мое собачье к нему уважение и радость. А он? Сапогом под дых, да по зубам. За что? Это хозяйке надо. Она хуже меня будет. Рычит, слюной, пеной брызжет, ногами топает, словами непотребными хлещет, а то и с кулаками кидается словно бешеная. Хозяин хозяйке в зубы, та в рев. А он подлетит ко мне, в будку заглянет, за цепь ухватит, подтянет словно шею свернуть хочет и зарычит «У сука, удавить тебя мало!» И уйдет.
А я не сука, я кобель Шарик. Порода среднеевропейская дворняга. В прошлом блондин. Возраст средний, рост ниже среднего. Нет двух передних зубов. Глаза черные, говорят умные, холост. Профессия и призвание - цепной пес.
Да что там говорить, много о чем рассказать можно, умей я по человечески слова складывать. А может, оно и лучше без этого? Иначе через свой длинный, собачий язык и головы лишится можно.
Но что это, скрипнула калитка, слышу шаги, пора подавать голос.