Аннотация: Вбоквел к проекту Десант Попаданцев, с надеждой к проекту присоедениться после состыковки хронологий.
- What the f... hell? What happened?
Так, кто-то рядом шебуршится, голоса слышу. Но при этом ни черта не вижу, веки не открываются, ресницы слиплись. Во что же это я вляпался? Провёл рукой по лбу и аж зашипел от боли, похоже, что морда лица у меня вся в собственной крови, а левая бровь в эпицентре этого натюрморта - порвана. И лежу я такой весь из себя окровавленный уже долго, раз корочкой покрылся. Но лишних дырок в черепе вроде нет. Брови у меня неоднократно битые, знаю уже, что это не смертельно. Лежу на чём-то твёрдом, ладонями чувствую солнечное тепло. Во что же это я влетел-то? Голоса стали громче, один писклявый, женский вроде. Я приподнял голову и позвал ещё раз, не открывая глаз:
- Hey, who's there? Anybody?
Голоса заквакали-забулькали-зашипели быстрее. Это уже интересно, я ведь языка не понимаю! Так, стоп! А я вообще какие языки понимаю? Славянские всякие, русский, украинский, белорусский, по польски малость розумем, болгарский, на уровне "моя твоя не понимай". И романо-германские, куда же без них, английский, немецкий, по французски, на уровне кофе с булкой заказать в какой-нибудь Бельгии, тоже спарлать ухитрялся. И сумею узнать ещё десяток языков, наверное. А тут - ни одной знакомой буквы, только знаки препинания, да и то, редкие. Слова длинные, похоже агглютинативный язык, чуточку на японский похоже, но не японский. И не финский. И даже не турецкий. Венгерский, что-ли?
- Anyone speaks English here? Или мож по русски кто разговаривает? Sprechen Sie ...
Тут над ухом кто-то рявкнул, мне в грудь что-то прилетело, и я снова перешёл в лежачее положение, приложившись об то самое твёрдое затылком. Успел подумать, что по русски, наверное, говорить не стоило, какая-то гестапа тут завелась, на русскую речь выговором в грудную клетку реагирует, но что, и почему, додумать не успел, сознание ушло на перезагрузку.
- Ну вашу ж мать!
Пробуждение было прегадостным. Стошнило меня в промышленных масштабах, еле успел извернуться, чтоб не на себя. Здравствуй, сотрясение, по крайней мере получил доказательство, что мозги у меня ещё совсем недавно были. А ещё были у меня путы на ногах, да и руки за спиной тоже не свободны, только и могу, что вертеться. А вертеться как-то не хочется, судя по ноющей боли в затылке - как минимум шишка, с правой стороны. Для симметрии, видать. Зато глаза открываются, что радует. Гестапа видать глаза мне промыла, вижу палки какие-то над собой, и на том спасибо. Заодно я вспомнил, почему по русски говорить не хотел - дело явно шло от просто "горячей" войны, к войне "очень горячей, порядка миллиарда градусов в центре", и разговаривать на языке противника было чревато. Не скрывался особо, государство про моё советское прошлое и так всё знало, и до сих пор в концлагерь не законопатило, но в морду схлопотать на улице можно было нарваться запросто. Из метро нашего нью-йоркского даже убрали предупреждения на русском языке, во избежание того же, надо полагать. Так что русским в Нью-Йорке теперь можно было кататься снаружи поезда и высовывать конечности в окна на полном ходу. И китайцам тоже, на китайском тоже убрали. А корейцам, французам и немцам - всё ещё нельзя. Боже, какая хрень мне в стукнутую голову лезет?
Так, попробую по порядку.
Следующие несколько минут размышлений привели меня к паре очень неприятных выводов. Во первых - у меня амнезия. Последнее, что я помню, перед прошлым пробуждением, это патрули в сероватом городском камуфляже на вокзале Пенсильвания, на 34-й улице, что характерно, в шлемах, в суровых брониках четвёртого класса, с воротником и паховым фартуком. Скрестили пехотинца с танком, только активной брони на лоб и не хватало. А толку? Армагеддец наступит - будет "нацгвардеец газообразный, слегка ионизированный". Ага, вот физику эту жуткую тоже помню. А где учил - не помню, блин.
Ещё помню очередь в армейскую вербовочную контору, на нижнем уровне вокзала, там, где раньше была конторка по чистке-починке обуви на пятнадцать посадочных мест. Полицейский пост, где меня как раз и шмонали на случайной проверке, рядом стоял, тоже помню. А вот как попал сюда - снова не помню. Где это самое "сюда" находится - не помню.
Имя помню. Женя, он же Евгений, он же Юджин, он же Жека, он же Джейк, характер ни разу ни нордический, не женат. Или женат? Провал. Кино вот, про нордического товарища Штирлица, помню, а фамилию, свою, не штурмбанфюреровскую, не помню. Отчество тоже пропало. Хреново.
Вывод номер два - а вообще кто это я? Одет я в какие-то тряпки, чуть-ли не в кожу, рассмотреть особо не удалось, но явно не обычная моя чёрная джинса на ногах. Но сами ноги, босиком, видны, как виден и большой палец, и он не так торчит! Переодеть-то меня любой дурак сможет, а вот полтинник с лишним лет хождения в узкой неудобной обуви кто спёр? Да и ногти, что на ногах у меня теперь приделаны, тоже менее поношенные, не то, что мои прошлые, с неубиваемым грибком. И форма другая. Та-а-ак! Отставить панику! Во что-же это я вляпался? И в кого? Звучу гордо? Я звучу гордо, значит я человек! Идиотская логика имени товарища Нижнего Новгорода неожиданно помогла, я успокоился. Человек, а какого полу? Чччёрт, лежу так, что не рассмотреть. Вроде ничего лишнего не видно. А впрочем, рот у меня свободен, уши тоже, задействуем акустическую обратную связь!
- Сижу за решёткой в темнице сырой!
О! Голос хороший, басит, хорошо получается, тестостероновый голосок! Основной вопрос вселенца, так сказать, почти решён. Да и темница вовсе не сырая, подо мной шкуры, надо мной какие-то палки и снова шкуры. Из сырости присутствуют только последствия моего сотрясения. Прохладно, но сухо. И сквозь щели свет пробивается, не такая уж это и темница. Не полицейский участок, и не зиндан, что не может не радовать.
- Однажды, в студеную летнюю пору,
- Сижу за решёткой в темнице сырой,
- Гляжу, подымается медленно в гору
- Вскормлённый в неволе орёл молодой!
Вот так спел! Шкуры темницы были откинуты и в гору, в смысле в темницу, медленно поднялся... нет не орёл. Хотя перья из него так и лезли. И не молодой. Перед моим новым хорошо упакованным телом стоял перезрелый хиппи! Он что-то сказал, а я так и таращился на него с отвисшей челюстью. Он сказал ещё что-то, явно недовольным тоном, я в ответ только ухитрился моргнуть. До меня дошло, что для хиппи у этого дедушки слишком мало пасификов и разных прочих фенек. Да и выглядел он не столь ярко, как положено было детям-цветам, пусть и столь почтенного возраста. Хиппи чётким движением вытащил откуда-то девайс в форме ножа, и шагнул ко мне. Я даже не успел испугаться, я вообще ничего не успел, в голове гудела одна мысль - "нож-то - каменный!"
Значит это не хиппи, а индеец! Или какой-нибудь подвинутый на аутентичности бурятский шаман. Оперялись ли сибирские шаманы? Блин, голова моя дырявая, ведь помню, что читал об этом, а сам факт забыл! И языки там в Сибири как раз агглютинативные, до самой Японии. Сейчас этот орёл меня своим духам отправит, в жертву. Интересно, духи амнезией от меня не заразятся? Я что, обкурился, что я несу?
Но индейскобурят только разрезал верёвки на моих ногах, чего-то произнёс и замер. Я, по наитию, крутнулся, чтобы подставить ему связанные руки. Дедушка буркнул что-то вроде как довольное, освободил мне руки, что-то сказал подлиннее и вышел на волю. Я переждал очередной приступ дурноты, понял, не дурак, не буду больше крутить головой.
Вышел за ним, зажмурился от яркого света. Дедушка сказал что-то очень короткое, я в ответ ляпнул:
- Джейк.
Потом мой язык выдал:
- Джейк Сулли, воин из клана стриженных под горшок! - и после этого я заржал, как последний идиот. Ни разу дед пернатый не похож на синих хвостатых инопланетян, а меня перемкнуло. Что-же меня так колбасит-то, после всего двух ударов по голове? Или меня и до этого по ней не раз приласкали? Или я просто в тело идиота вселился? Это плохо, сейчас меня дедушка прирежет за хохмочки, и будет даже где-то прав. Но дедушка оказался гуманнее, чем я ожидал, махнул мне, чтобы я следовал за ним, и пошёл, не оборачиваясь. Ну, раз тут мне доверяют, то и я доверюсь. Тем более, что сам я уже столько глупостей сделал, ещё одна лишней не будет.
Пошёл, осторожно поглядывая по сторонам. Дедушка индейский, мало что сморщеный, как печёная картошка, а по валунам скакал, как горный козёл. А я нёс многострадальную башку, чтобы содержимое лишний раз не расплескать. В результате дедушка несколько раз останавливался и что-то мне внушал, на что я только улыбался идиотской улыбкой. Ох, чую, зарежут меня, как главного бурятского идиота!
Шли долго, солнце уже прошло зенит, по моим расчётам километров десять-пятнадцать отмахали, учитывая мой черепаший стиль ходьбы. Желудок мне напоминал о своём существовании, но дедок пёр, как атомоход, только позволял мне воды попить несколько раз из ручьёв и мелкой речки. В речке и себя нового рассмотрел - ничего особенного, малость обмонголоиднулся, а так даже где-то похож. Седая борода исчезла, да и похудел существенно, судя по всему, мне новую молодость подарили. Или одолжили?
Больше ничего в реке рассмотреть не смог, река была горной и не очень гладкой, совсем не зеркало. Впрочем, тут все речки мелкие и горные. За время похода голове немного полегчало, и я начал смотреть по сторонам. Красота! Долина между двумя горными грядами, скалы серые, местами ровные, стеной уходят в небо. Я подумал, что будь небо пасмурным, так скала с небом и слилась бы. Тут мою дырявую память начало что-то свербить.