Современные историки больше писали о белых атаманах, как о контрреволюционерах, которые якобы подняли мятеж против своего народа.
Но рассекреченные архивные документы бережно хранят сведения о донских атаманах как о высокообразованных, передовых людях своего времени, верных присяге, любящих Россию-матушку и Дон-батюшку...
Доверимся же и мы этим материалам и вспомним сегодня об Алексее Максимовиче Каледине - генерале от кавалерии, донском атамане и нашем земляке.
Он родился 12 октября 1861 года в Усть-Медведицком краю в старом казачьем роду Калединых. Там, в хуторе Каледин, станицы Усть-Хоперской (ныне хутор Блинов), и прошло детство Алексея.
В одном их архивных документов говорится: "Военное образование Каледин получил в Воронежском кадетском корпусе и Петербургском Михайловском артиллерийском училище. Способен. В 1889 году закончил Военную Академию Генерального штаба. Затем начальник Новочеркасского юнкерского училища, помощник начальника штаба Войска Донского. Во время Первой мировой войны командовал 12-й кавалерийской дивизией. Отличался личной храбростью...".
А вот что пишет генерал А.И. Деникин в своих мемуарах: "В победных реляциях Юго-Западного фронта все чаще упоминались имена двух кавалерийских начальников - и только двух! - графа Келлера и Каледина, одинаково храбрых, но совершенно противоположных по характеру; один - пылкий, увлекающийся, другой - спокойный и уверенный. Оба не посылали, а водили войска в бой".
В 1916 году Алексея Максимовича производят в чин генерала от кавалерии.
"Каледина знаю хорошо. Считаю его назначение желательным. Не предлагал раньше вследствие его молодости, буду рад его назначению", - говорится в телеграмме военачальника - генерала Брусилова, который не жаловал Каледина, но вынужден был его признать.
В сражениях с германцами 8-я Армия Каледина громила противника. Да, он по-прежнему лично водил войска в бой. За руководство операциями, когда был прорван фронт и далеко оттеснены австрийские подразделения, за проявленную храбрость его, первого среди донских офицеров, наградили двумя орденами святого Георгия и Георгиевским оружием.
Помимо этих наград он имел ордена Св. Станислава, Анны всех степеней, Св. Владимира и орден Белого Орла.
В одном из боев генерал Каледин получил пулевое ранение, однако продолжал руководить и вынудил противника отступить...
Но вот позади кавалерийские атаки. А что впереди? Впереди - катаклизмы и потрясения Российской империи...
Когда началась революция 1917 года, наш земляк, по мнению того же Брусилова, "потерял сердце и не понял духа времени". Сердце, конечно, он "потерял", но время понял и не принял.
Новые порядки, с массой беспорядков и вседозволенностью властей, не пришлись по душе боевому заслуженному генералу. Революционная стихия противоречила его взглядам, нарушала все его жизненные принципы и планы. Он откомандировался в Военный совет и вскоре уехал на Дон.
Он никогда не забывал родной хутор, украшенный вишневыми садами и золотистыми подсолнухами, где его радостно встречали земляки.
Но на этот раз он прибыл в родные места в крайне смутное время. Здесь проходили шумные, горячие заседания Донского круга. Депутаты спорили до хрипоты. Приезд известного земляка встретили долгими овациями.
Вновь обратимся к документам: "19 июня 1917 года Донской круг вручил генералу Каледину грамоту, где значилось: "По праву древней обыкновенности... избрали мы тебя нашим Войсковым атаманом".
Это доверие людей растрогало Каледина и немного залечило раны от тех ударов судьбы, которые он уже получил.
Очевидцы рассказывали: "На Круге атаман выслушал приветствие старообрядца Кудинова и, благодаря за ласковое слово, подал ему руку. Тот ответил рукопожатием и вдруг, наклонившись, поцеловал руку атамана. Генерал Каледин наклонился тоже и в свою очередь поцеловал руку Кудинову. Круг разразился бурной овацией своему атаману".
Он не был гордым сановником, а чувствовал себя среди земляков своим человеком, скромным казаком, первым среди равных - исполнителем долга и народной воли.
В августе 1917 года Каледин на государственном совещании в Москве выступил от имени всех 12 казачьих войск: "Расхищению государственной власти центральными и местными комитетами и Советами должен быть поставлен предел. Россия должна быть единой... Время слов прошло, терпение народа истощается". Господи, сколько десятилетий будет повторяться такая ситуация в многострадальной стране нашей...
Временное правительство и Керенский, а также военный министр, недовольные позицией популярного Каледина, дали указание новочеркасскому прокурору арестовать его, разъезжающего по донским станицам и говорящего начистоту с народом. Донское войсковое правительство ответило на это отказом...
Выступление Каледина 25 октября против власти Советов собрало значительные силы со всей России, отчего даже правительства стран Антанты поспешили прислать в Новочеркасск своих представителей.
Каледин объявил:
"Донской край - на военном положении!", разместил в 45 пунктах войска и повел в наступление, что создало серьезную угрозу существованию Советской республики.
Однако уже 25 декабря положение резко изменилось. Красные полки начали наступать, их поддержали восставшие рабочие в промышленных центрах. Казаки-фронтовики отказывались от участия в вооруженной борьбе. Во-первых, они, как и весь народ, устали от войны и разрухи. Во-вторых, сказывалось сильное влияние на Дону большевиков-казаков, провозглашающих заманчивые лозунги: о земле и недрах - каждому, о честном самоуправлении и демократии, щедрых социальных гарантиях. Этому так хотелось верить...
Сам человек честный, высокой культуры, атаман Каледин не смог найти в то сложное время идеалы, лозунги, которые были бы способны поднять народ на новую борьбу.
28 января он обращается к казакам с призывом... и горько признает: "Развал строевых частей достиг последнего предела, а в некоторых полках Донецкого округа удостоверены факты продажи казаками своих офицеров большевикам, за денежное вознаграждение". Позор.
29 января Каледин сообщает Донскому правительству, что для защиты Донской области нашлось лишь 147 штыков...
Трагедия набирала обороты. В одном из документов атамана читаем: "Положение наше безнадежно. Население не только нас не поддерживает, но настроено к нам враждебно. Я не хочу лишних жертв, лишнего кровопролития и предлагаю сложить свои полномочия. Поэтому свои полномочия Войскового атамана я с себя слагаю".
Тяжелое и необычное решение, но честное и принципиальное.
Надо сказать, в судьбе Каледина таится еще немало загадок, не дающих покоя, волнующих современных военных исследователей, историков...
Узнаю я , в Мадриде, в Испании, давно была издана книга "Каледин" на русском языке. Это за тридевять-то земель, о нашем земляке! Жаль, достать ее никак не удается...
Итак, Каледин остается верен своим принципам до конца. Он мучительно размышляет над тем, что же произошло с казаками? Ведь, избирая его своим вождем, казачьи представители гордились им, верили в его политическую мудрость, в его казачий демократизм, в способность вести за собой и побеждать...
Торжественно врученная ему власть оказалась ...призрачным миражом. Да, давалось право управлять и приказывать, но подчинения можно было ожидать только от зеленой молодежи, рядовых да группы офицеров. И все!..
Вспоминал он и о Временном правительстве, которое вместо помощи слало упреки да обвинения - он, боевой генерал, воспринимал их как личное оскорбление. И вставало в душе этого цельного человека нерушимое правило кодекса офицерской чести: "Если не сможешь смыть оскорбление кровью обидчика, искупи его собственным расчетом с жизнью".
В морозный январский вечер генерал Каледин покончил с собой выстрелом в сердце...
Он не увидел финала тяжелой борьбы за вольный Дон, ни первых, ярых шагов Советской власти.
Нет, это не он отвечал на жесткий красный террор белым террором. Это не он штурмовал Царицын и въезжал в город на белом коне. Не он переметнулся к большевикам и занимался беспощадным расказачиванием. Не он в рядах гитлеровского Вермахта водил казачьи дивизии в бой против Красной Армии, своего народа... И не доживал свой век на чужбине, тоскуя по родным ковыльным степям и малой родине своей ... Я так мало сказал о Каледине...
Сегодня казаки хутора Блинова стремятся сохранить память о знаменитых земляках. Они по праву гордятся им, боевым генералом Калединым. На старом хуторском кладбище найдены и приведены в порядок могилы предков генерала и атамана.
Память же о нем самом земляки решили увековечить большим крестом на самом высоком месте у хутора - вблизи дороги, по которой мчатся машины. Едут вдаль, унося с собой свежий донской ветер. И возвращаются обратно, к родной земле, к любимому им, Калединым, батюшке Дону.