Император Павел I внезапно отстраняет от должности генерал-прокурора России А. А. Беклешова, человека светлого государственного ума, безупречно честного и правдивого, но несдержанного в словах.
Вместо него генерал-прокурором назначается П. Х. Обольянинов, с мужиковатым лицом и такими же манерами, но в блеске орденов и любимец императора. Этот баловень фортуны вызывал у современников весьма противоречивые чувства.
Вельможи, вальяжные, толстомясые, расшаркивались перед ним на дворцовых паркетах, а за спиной негодовали: "При его скудном образовании и будучи добросовестным, он может быть хорошим батальонным или полковым комиссаром. Но этих качеств недостаточно для занятия важной генерал-прокурорской должности. Сие явно не по его уму".
Обиженные Обольяниновым судейские сановники подливали масла в огонь: "Извольте, с его появлением дела в правосудии пошли еще хуже. Произвол водворился окончательно и над людьми, и в делах. Худоумный генерал-прокурор слепо исполняет все повеления Государя".
Им возражали дерзостно сподвижники новоиспеченного генерал-прокурора: "Враки это и наговоры подлые. Несмотря на резкий нрав, Петр Хрисанфович ценит и награждает своих способных подчиненных. Он старается смягчить вспыльчивость и резкость Государя нашего".
Так кто же из них был прав?
Обольянинов был выходцем из небогатого, но старинного дворянского рода, который солидных связей среди важных чиновников не заимел. Вот и проживал отрок до 16-летнего возраста дома, где в бедности обучился только чтению да письму.
Служба в армии принесла ему быстрое продвижение в чинах, но, неудовлетворенный ею, он ушел в отставку. Однако тощий кошелек понудил его хлопотать о службе гражданской. С 1783 года назначается он помощником губернского прокурора, но вновь уходит на должность в армию, на судьбу шибко не жалуясь.
Отличаясь дисциплиной, энергией и пунктуальностью, он легко сносит все тяготы и быстро идет вверх по служебной лестнице. В 1792 году назначается генерал-провиантмейстером, а это уже целое ведомство. Грудь его украсили щедрые награды: ордена Св. Анны I-й степени, Св. Александра Невского.
Павел I восторгался его умом, деловитостью и хваткой, хотя сановники важные относились к Обольянинову уже тогда отрицательно. Он держал их в постоянном страхе, бранил нещадно сочным языком солдата да учинял жесткие разносы. Рявкал: "Служите верно, псы худые, иначе голов вам не сносить!".
Вскоре о нем стали ходить дурные слухи и даже началось следствие. Хитроумный Обольянинов хладнокровия не потерял - и сумел как-то выкрутиться. Император простил его великодушно и даже одарил роскошной табакеркой, украшенной своим портретом.
Историки отмечали, что у Обольянинова удач было все-таки больше, чем промашек.
Конечно, венцом блестящей карьеры послужило назначение императором П. Х. Обольянинова генерал-прокурором. Вот тут-то царские милости, ордена, серебряные сервизы посыпались на его ошалевшее семейство как из рога изобилия.
Дом в Петербурге, на 12 тыс. рублей различные сервизы, орден св. Андрея Первозванного...
Невоздержанный и грубый генерал-прокурор своих худородных подчиненных держал в черном теле. Сам к службе относился весьма рачительно.
Был предан Павлу I и пользовался исключительным доверием властолюбца, ибо тягой к корыстолюбию, подношениям и взяткам не страдал. Бдительно надзирал и старался о водворении беспристрастия в судах, прокурорам направлял деловые инструкции.
Проявляя заботу о своих чиновниках, он добился у императора выделения сотрудникам канцелярии и Тайной экспедиции 83 тысяч десятин плодородных земель, которые отобрали у помещиков Саратовской и других губерний.
Раздачей казенных земель в этой губернии заведовал генерал-губернатор П. С. Потемкин, он едва успевал отбиваться от множества назойливых ходатаев, грозивших ему, вроде княгини В. В. Голициной: "Если не останутся земли за нами, то я с вами более не знакома...".
Лично себя Обольянинов не обделял, и "Око государево" отхватило в Камышинском уезде на Волге добрый кус земли с угодьями да еще 2000 крестьян впридачу. Его селения Ахмат, Студенка и другие составили обширную волость. Имением его управлял выходец из крестьян П. С. Воскресенский, содержал в порядке, при неплохих доходах.
Наряду с Обольяниновым пользовались обильными землями в Камышинском и Царицынском уезде обер-прокуроры Рындин, Можайский, Фенину; генерал П. Попов держал земли в Бекетовке и Отраде, князь Нарышкин - в Рудне, офицеры Персидские - в Дубовке и Ольховке, царицынский исправник Рожнов имел 800 десятин...
Но захудалый Царицын утопал еще в непролазной грязи,на месте будущего Вечного огня на пустырях паслись козы, обыватели Мамаевого кургана, где встанет когда-то огромная Родина-мать, прозябали в покосившихся хибарах...
Заметим, что у Обольянинова расцветала племянница Анечка и вздыхали по ней молодые военные и купчики.
Но вышла она замуж за камышинского землевладельца - графа А. В. Олсуфьева, тоже из старинного дворянского рода. Сама владела в Камышинском уезде 10419 десятинами земли.
В браке родила сына Дмитрия Олсуфьева, который и продолжил династию юристов.
Он стал почетным мировым судьей Камышинского земства, был предводителем камышинского дворянства и членом Государственного Совета. Вот так громкое имя П. Х. Обольянинова совместилось в истории с именем камышинского юриста Д. Олсуфьева.
Так вот, эти земельные богатства разжигали алчные аппетиты волжских чиновников и разорившихся помещиков. Было много захватов земель, злоупотреблений.
Нередко саратовскому губернскому прокурору, камышинскому да царицынскому уездным прокурорам приходилось опротестовывать судебные решения, которые доходили вплоть до Сената и рассматривались с участием надзирающих обер-прокуроров.
Так, Сенат в 1801 г. с пристрастием рассматривал дела о землях царицынских бобылей. Почесывая косматые бороды, возмущались те обиженные:
"Землю нам намежевали только на бумаге, а в натуре не выделили ни клочка, все зажали себе".
Тогда Сенат отвел им земли на нагорной стороне Волги, дабы "та земля способна была к хлебопашеству и не было бы недостатка в воде".
На следующий год в Сенате решалось дело об отводе Царицыну земель, так как обобранные жители жаловались, что лучшие места уже заселены хуторами разных чинуш, а в распоряжении города оставлены одни бесплодные солонцы, пригодные лишь для голодранцев.
Рассматривал Сенат и земельные вопросы по материалам камышинского прокурора Ребровского.
Ведомство Обольянинова и прокуроры уездные были завалены кучами дел о незаконном заселении волжскими чиновниками своих хуторов беглым людом, как под Царицыном в слободах Разгуляевка, Мечетная.
Царицынскому судье полковнику Натеру часто приходилось рассматривать дела об отыскании крестьянами свободы от закабаливших их помещиков.
Саратовским краем управлял в те времена губернатор А. Д. Панчулидзев, личность не менее колоритная, чем Обольянинов, но и радеющая о благе своего населения.
Панчулидзев ранее работал в Солевозной комиссии Эльтонского соленого озера.
Так, проезжая как-то мимоходом в 1809 г. через посад Дубовку в Царицын, он позаботился о порядке записи крестьян в дубовские мещане, дойдя до самых верхов.
Больших хлопот Панчулидзеву и другим сенаторам-губернаторам наделало правительственное распоряжение от 24 мая 1814 года. О чем?
Да о сборе пожертвований на сооружение памятнику Государю и изготовление медали "За великие подвиги, прославившие и превознесшие Отечество наше над всеми державами", победив армию Наполеона.
Из них-то мы и узнали, что Обольянинов состоял в списках по Камышинскому и Царицынскому уездам и щедро выделил для этих целей 2764 рубля, чем и гордился.
"Вот по Царицынскому уезду генерал-майор П. Попов да граф Д. Зубов, да родичи Скибневские все вместе внесли меньше меня - только 2223 рубля.
Жаль, не удалось мне переплюнуть уездных князей, братьев-богачей Нарышкиных, которые, не жмурясь, отвалили 4366 рубликов", - сожалел он в разговоре с Панчулидзевым.
В старинных списках особых пожертвований по сим уездам я насчитал 20 наших земляков, которые внесли свою посильную лепту в увековечение памяти Александра I в истории.
Но вернемся к Павлу I, при светлых очах которого усилились и подозрительность, и слежка, и репрессии.
Зловещий размах приняли они при генерал-прокурорстве Обольянинова. Император доверял ему всецело, хотя состав органов прокуратуры уже уменьшался.
В руках Обольянинова находилась мрачная, ужасная Тайная экспедиция, а основную массу обвиняемых составляли свободомыслящие дворяне.
"Время было ужасное, - вспоминали выжившие, - государь был на многих в подозрении. Знатных сановников почти ежедневно отставляли от службы и ссылали на житье в деревни.
Государь занялся делами церковными, преследовал раскольников, многих брали в тайную канцелярию, брили им бороды, били и отправляли на поселение".
Генерал-прокурор вместе с прокурором Области Войска Донского А. Миклашевичем активно надзирал за делом донских вольнодумцев - дворян Грузиновых, засеченных по приговору суда до смерти.
Обольянинов направлял прокурорам специальные инструкции и требовал доносить по службе "о самых главных чиновниках в губерниях", надзирать зорко за иностранцами, не допущать из-за границы вольнолюбивых книг и газет.
По безумному рескрипту Павла I, согласованного с Обольяниновым, был начат поголовный поход донских казаков на Индию, который "благополучно" провалился в снегах и речках Заволжья.
Обольянинов вникал в развитие шелковичного дела в России, которое не совсем ладилось на Волге на Ахтубинском заводе и ближних волостях...
Конец великолепной, но быстротечной карьеры Обольянинова наступил внезапно.
Раздраженные непонятными реформами и притеснениями Павла I и его тотальной подозрительностью, царедворцы устроили заговор и задушили государя в его же спальне Михайловского замка.
Верного ему генерал-прокурора арестовали, но затем пощадили и отпустили с миром. На престол вступил Александр Первый.
16 марта 1801 г. царь поставил генерал-прокурором вторично опального Беклешова, которого год назад заменил Обольянинов.
Это был не позор. Это была горькая ирония судьбы и она замкнула круг свой.
Обольянинов после возглавил московское дворянство и на общественном поприще работал так же старательно, стал мягче нравом.
В мир иной он отошел на 90-м году от рождения, и думается, что тернового венца он не заслужил.
Таков был противоречивый человек своей противоречивой эпохи, жизнь которого и дела оказались связанными с историей нашего края.