Каждый вечер Василий Пупкин выходил на крыльцо и смотрел в небо. В руках у него были бинокль, фонарик и стетоскоп. Иногда он даже вытаскивал своё кресло и пару-тройку пива. Он удивлённо скалился и недоверчиво хихикал, почёсывая в затылке. Время от времени у него непроизвольно вырывалось "гыыы".
Над собой он видел нелепо гигантское, неуклюжее металлическое тело сороконожки, явно сошедшее со стапелей одного из дурдомов в день очередного алкогольного срыва. Беспорядочно распределённые по бокам корпуса ноги судорожно пытались нащупать землю. Некоторым это удавалось. На брюхе сороконожки горел неоновым светом указующий перст, по периметру беспорядочно шарахались прожектора. Периодически из центра начинала сыпаться манка, зубной порошок, пустые консервные банки и агитационная литература. На спине сороконогой скотины играла музыка, сновали туда-сюда вертолёты. За всем этим гулом кто-то чуть слышно кричал про сволочей, горное масло и жопы.
Тов. Пупкин сидел в кресле и пил пиво, посылая окурки в сторону ближайшей ноги ловким щелчком. Чувства его были противоречивы. Сколько он себя помнил, сороконожка была всегда, и само существование её принималось без рассуждений.
Василий знал о существовании множества подобных хреновин за линией горизонта. Будущее их не было особой тайной, прошлое
виделось смутно. Зато всегда можно было посмотреть на развалины погибших гигантов, - за домом было целое поле заваленное обугленными искорёженными металлоконструкциями. Почти все экспонаты были частично разобраны на сувениры или запчасти. У каждой руины стояли пояснительные стенды с картинками и надписями на разных языках. Картинки были одинаковые, тексты различались. Но это не смущало Василия, он рассматривал картинки и даже пытался думать сам. Иногда получалось. Но когда он смотрел на дуру, что сейчас над ним, то переставал что-либо понимать. Аналогии не вытанцовывались, оставалось недоумение с ощущением - "они это не всерьёз всё, ну не может быть такого".
На поле за домом еле слышно дышали груды металла. Душными ночами оттуда доносился тяжелый смрад, - сладковатый запах гниющих трупов. Каждый вечер Василий Пупкин выходил на крыльцо и смотрел в небо. Ему было страшно.