Иду я вдоль по улице. Хорошо! Птички, воробышки разные чирикают... Травка зеленая, маленькая такая, прямо как на голове у меня, по семь штучек в ряду. Лютики-цветочки всякие и солнышко, чем-то на них похожее. В общем, благодать, да и только. Лужи кругом, одна другой лучше, большие, мокрые.
Иду, а на встречу дамочка. Я ей, значит, вежливо так и говорю: "Здравствуйте, дамочка! Как поживаете, дамочка?" А сам улыба-а-юсь, ой, как я ей улыбаюсь! А она как посмотрит на меня, как глаза-то закатит и прямо в лужу - бац! Что такое, думаю, вроде с виду даже и здоровой показалась, а тут на тебе... Иду дальше.
Солнышко светит. Весело светит. Тут гляжу, человек мне на встречу. Пригляделся я, культурный с виду-то человек, очень культурный. И серьезный такой, задумчивый. Что-то у него не в порядке, наверное, было. Ну я и думаю, дай спрошу, авось человеку полегчает. Подхожу, значит, я к нему:"Батяня, -говорю, - в чем проблема? Вы мне прямо сразу открыться можете." А он как глаза-то поднял, посмотрел на меня, они у него округлились, я думал, выскочат. Ан, нет, крепкие, видно, глаза деду попались. А потом как закричит, да как побежит, только пятки засверкали. Иду, значит, дальше. А веточки-то по деревьям - одна к другой, прямо вяжи веники и шлепай в баню, только листиков наклепать надо, а то с одними веточками нехорошо в баньку ходить. Тут бабуля на встречу. Старенькая, худенькая, сама с собою разговаривает. "Бабуль, - говорю, - поговорить что ли не с кем? Так поговори со мной..." А она как глянула на меня и боком-боком от меня подальше. Иду я по этой самой весенней улице, и вдруг меня осенило. А чего это, думаю, бежали-то они? Пришел домой и решил посмотреть на себя в зеркало. Еле-еле отыскал осколок какой-то. Честно вам скажу, огромную руку на сердце положа, лучше бы я этого не делал. После увиденного захотелось мне забраться повыше на дерево и немно-о-жко, ти-и-хо так покричать: "Чур, меня, чур!..." Ведь я только теперь вспомнил, что уже почти год в зеркало-то не гляделся! Вот ведь какая жизнь-то у нас суетная стала!