Аннотация: Среди темных лесов Стародубравья бродит одичавший странник, ищущий покоя. Тени прошлого преследует его. Но как иначе обрести покой, если не исцелившись от ран, нанесенных злом?
Мрачные слухи бродили по сонным тропкам Стародубравья. Редкие странники рассказывали жителям охотничьих деревушек, что бродит по лесам чудище страшное, полузверь-получеловек. Рассказывали, будто воет он ночами, словно от страшного горя. Говорили еще и о том, будто не может взять его ни стрела, ни меч, ни копье острое. И от того воет это чудовище так тоскливо и злобно, что ищет по лесам какую-то утерянную драгоценность, но найти никак не может. Тени клубились в тени вековых деревьев, и охотники, уходя на промысел, чутко прислушивались - не подстерегает ли их этот зверь дикий.
Один следопыт как-то раз даже похвалялся, будто бы смог поразить воющее чудовище с помощью особенных арлидийских стрел, привезенных из-за моря, и даже показывал якобы содранную с чудовища шкуру. Как потом выяснилось - шкура оказалась медвежьей, и стрелок был с позором изгнан. А слухи тем временем не прекратились, расползаясь по окрестным землям все сильнее.
В эти самые дни одичавший человек продирался сквозь безлюдные заросли. Он шел на звук текущей воды. Ноги вывели его к ручью, бравшему начало где-то в холмах. Добравшись до ручья, он рухнул на четвереньки, совсем как зверь, и принялся жадно пить, помогая себе руками. Напившись, человек сел на берегу и завыл волком.
Он вспомнил, что некогда звали его Дагар. Что родился он к югу отсюда, в Срединных землях, где бескрайняя зеленая равнина лишь изредка перемежается перелесками. Отцом его был богатый землевладелец. Дагар вспомнил, как отец учил его в детстве обращаться с мечом и ездить на коне. Вспомнил песни, которые пела ему мать, склонившись над колыбелью. Вспомнил детские годы, и веселый ветер, бьющий в лицо.
Дагар был самым младшим ребенком в семье. Наследство стареющего отца братья точно бы разделили между собой, оставив Дагару лишь жалкие крохи. С самых ранних лет он был очень гордым и не желал довольствоваться этими подачками. Поэтому, вскоре после совершеннолетия Дагар собрал ватагу лихих людей и ушел на запад, в Пограничные земли. Край этот был совсем диким: засушливая степь, рассеченная несколькими небольшими реками. Ни кола ни двора на много дней пути вокруг. Разбойники прозвали его Стервятником.
Обычно их отряд разорял деревни хевелов к юго-востоку от степей. Но иногда они забирались и на запад, в земли Ольбрии. На самом деле, Дагару Стервятнику было все равно кого грабить и убивать.
На первых порах ватаге Стервятника сопутствовал успех. Когда он в своем длинном плаще, обнажив саблю, несся во весь опор во главе отряда лихих всадников, мало кто из врагов мог не дрогнуть. Сталь сверкала в его руке, а ветер бил в лицо. За все годы разбойной жизни никто ни разу не слышал от Дагара и доброго слова, и даже самым верным его сподвижникам доставались лишь злобные взгляды исподлобья, презрительные усмешки да пинки. Стоит ли удивляться тому, что головорезы бросили Дагара, когда тому не повезло попасть в беду? Всю жизнь Дагар презирал людей. Они казались ему суетными, нерасторопными, скудоумными. В глубине души, вероятно, презирал он и себя самого, но едва ли был готов в этом признаться.Он вспомнил все годы, полные жестокости и убийств. Он хотел подняться очень высоко, но упал очень низко. Он вспомнил как оказался в этом лесу и почему не хотел возвращаться обратно. Он вспомнил все дела свои. Вспомнил и завыл волком.
Время неспешно текло своим чередом. Журчал ручей. Человек сидел на земле и оплакивал прежние дни. Все тело его саднило от боли, будто огненные бичи впивались в кожу.
В полдень Дагар нашел силы подняться и отправился прочь от ручья. На теле саднили раны. Ступать было тяжело. Он не знал куда шел, потому что не помнил дороги. Память, столь услужливо напомнившая о разбойных летах, совсем не сохранила воспоминаний о лесе. Ноги словно сами вывели его на едва заметную тропу. Дагар все шагал по ней, пока, наконец, не увидел вдалеке поднимающийся дым. Если есть дым, значит там селение. А если есть селение, значит есть и люди.
Поселок оказался совсем небольшим: несколько деревянных домов, обнесенных прочным тыном, да ворота со сторожевой вышкой. На вышке сидел, свесив ноги, скучающий сторож: паренек лет двенадцати.
- Кто ты такой будешь? - с недоверием спросил он Дагара, когда тот приблизился.
Дагар остановился. Он молчал, не находя что сказать. И правда - кто же он такой? Разбойник? Сын дворянина?
Сторож пристально вглядывался в пришельца: одет в лохмотья, грязный, пришел из леса, не может сказать кто таков. Очень уж это подозрительно.
- Ты отвечать-то будешь, бродяга? - еще раз спросил сторож, попытавшись сурово повысить голос и едва не дав петуха, - Или ты немой?
"Кто ты такой?" - словно колокол гремел вопрос селянина в голове Дагара. "Кто ты такой?"
- Я... - прошептал он, и продолжил громче, чтобы человек на вышке услышал, - Я - человек!
Паренек смерил Дагара недоуменным взглядом, но видимо, ответ его устроил.
- Да вижу я, что человек, - смягчившись, произнес он, и после добавил- Ладно, вижу, что ты не тать какой, больно жизнью битый, а там староста разберется.
Отворив ворота, сторож провел Дагара через деревню к одному из домов. Внешне он ничем не отличался от других: стены, сложенные из потемневших от времени бревен, дощатая кровля, огород за забором.
Внутри за большим дубовым столом обедал дородный бородатый мужчина средних лет. Рядом на лавках сидела полная рыжеволосая женщина с двумя детьми, видимо жена.
- К нам тут бродягу какого-то принесло, - обратился сторож старосте.
Староста деревни, привыкший, по видимому, сурово сдвигать брови, поднял голову от миски.
- Тебе тоже доброго дня, Бор, - проговорил он, мрачно глядя на сторожа.
Паренек замялся. По правде сказать, взор мужчины вселял в Дагара страх. Староста промокнул рот хлебным мякишем, и грузно поднялся из-за стола.
- Бродягу принесло. Бывает, - произнес он, словно катая слова по языку, - Эй, - обратился он к Дагару, - зовут-то тебя как?
- Да...Дагар, - пробормотал в ответ тот.
- Дагар, значит. Хорошее имя, высокородное. Откуда ты родом будешь, Дагар?
- Из леса, - только и смог выдавить из себя бродяга. Слова пока давались ему с трудом.
- Дагар из леса, - усмехнулся староста. - Хороший гость, ничего не скажешь. А как это тебя в лес занесло, не помнишь?
Дагару показалось, что бородач просто играет с ним, как кошка с крысой, прежде чем сожрать.
- Долго рассказывать, - проговорил он.
- Ну ты все же расскажи. Времена нынче неспокойные, лихих людей много. Как знать, не навлечешь ли на нас ты беду?
Дагар вздохнул и указал рукой на скамью.
- Сяду? - спросил он.
- Садись, - ответил староста.
Дагар сел. Дети, мальчик лет восьми и девочка лет пяти, смотрели на него со смесью страха и интереса. Их мать - с плохо скрываемой тревогой.
- Я родился на юге, - начал Дагар рассказ. Говорить стало чуть легче. - Потом вел дела. В Порубежье.
- Дела? - староста крякнул и хитро прищурился, - Какие такие дела могут быть у доброго человека в Порубежье? Места у нас тут дикие, но про ватажников мы слыхали. С ними ходил поди?
Внутри у Дагара все онемело. Он не ответил. Неужели он с таким трудом добирался до людей только ради того, чтобы нелепо погибнуть от рук озлобленных селян? Впрочем, мог ли Дагар их за это винить? Сколько горя он когда-то приносил таким бородатым крестьянам, их женам и детям. Бродяга сжался и приготовился к худшему.
Староста нахмурился. Его жена смотрела на Дагара со все большим страхом, приобняв руками сынишку.
- Как тебя в леса занесло? - пророкотал голос бородача.
- Не хочу говорить, - только и смог произнести Дагар, - Не хочу. Противно.
- Ну, не хочешь говорить - дело твое, - гораздо суровее, чем прежде произнес староста, заставив лесного пришельца затрепетать, - Выкинуть бы тебя прочь, бродягу поганого, да больно жалко бедолагу. Видать, хорошо тебя жизнь потрепала. Да и оружия у тебя нет. Дам тебе кров и стол, с батраками нашими, но тогда и работать придется. Задаром у нас не кормят. И замашки свои разбойные тут не выказывай, усвоил? Коли обидишь кого, разговор коротким будет. Понял?
Мужчина смотрел на Дагара твердо, но без страха. Да и кто бы теперь боялся жалкого, полуголого человека, умоляющего взять на постой.
Дагар кивнул. Здешние жители были суровы, но по-своему добры.
- А пока иди в баньку, отмойся, да поешь хоть что-то, - смягчился тем временем хозяин дома, - Кожа да кости, смотреть на тебя грустно.
Помывшись и поев, Дагар захотел спать. Староста решил не нагружать бродягу работой в первый день и милосердно разрешил отдохнуть в стоявшем рядом с домом сарае. Едва оказавшись на сене, Дагар сомкнул веки и заснул.
В ту ночь ему впервые за долгое время приснился сон...
...Ватага всадников атаковала клином. Два десятка разбойников, улюлюкая, неслись на стражей западного удела, сжимая в руках копья и длинные сабли. Клин возглавлял их атаман, жестокий Стервятник. Копыта грохотали по земле, топча траву и поднимая пыль. Навстречу им, скакал отряд княжеской стражи. Он видел, как шлемы и кольчуги блестят под лучами полуденного солнца. Головорезы Стервятника не могли похвастаться столь же хорошим вооружением. Впрочем, на их стороне была численность.
Два отряда неумолимо приближались друг к другу.
Стервятник решил применить хитрость. Когда до сшибки оставалось всего ничего, он скомандовал своим всадникам атаковать противников слева. Атаман рассчитывал застать врага врасплох лихим фланговым ударом.
- Налево, - во всю глотку прокричал предводитель разбойников, - Налево и руби!
Ватага ответила ему радостным боевым кличем. Заслышав крики разбойников, дружинники ответили им своими. Стало очень шумно. Затея Стервятника почти удалась: им просто не хватило времени. Слишком долго всадники разворачивали коней. Маневр не удался, и вот - уже во фланг ватаги Стервятника врубились на полном скаку княжьи всадники.
Металл заскрежетал о металл. Стервятнику повезло оказаться не в центре сражения, где уже несколько его товарищей расстались с жизнью. Ватажники отчаянно сопротивлялись, но куда им было до лучших воинов западного удела. Стервятник, который всю жизнь был сообразителен, и на этот раз быстро понял, что дело складывается не в его пользу.
- Бежим! - рявкнул он, - Отступаем! Вертай коней!
Разбойники принялись разворачивать скакунов. Они еще могли бы уйти от погони и рассеяться по степи. Стервятник пришпорил коня. Неожиданно для него, из-за лежащего за их спинами холма показалось полторы дюжины спешившихся лучников. Видимо, они оказались там заранее. Командир стрелков взмахнул рукой и в сторону ватажников со свистом устремились стрелы.
- Засада! - отчаянно крикнул кто-то из разбойников.
- Рассыпайсь! - только и успел скомандовать Стервятник.
Одна из стрел сразила под ним коня. Он едва высвободился из стремян, прежде чем рухнуть в пыль. Рядом пал конь, придавив Стервятнику ноги. Атаман закашлялся, пытаясь освободиться из-под придавившей его туши.
Несколько уцелевших разбойников во весь опор скакали прочь от холма, бросив окруженного всадниками предводителя.
- Этого живьем хватайте! - лязгал командир отряда. - Это Стервятник!
Тот попытался подняться, но мертвый конь не позволял ему сделать это быстро.
"Неужели все? Неужели конец?!" - с содроганием сердца подумал Стервятник. Дружинники спешивались. Его быстро скрутили и, сковав цепями, перебросили через луку чьего-то седла.
Взор пленного устремился в землю. Там колыхалась выгоревшая под солнцем желтая трава.
- Ну что, Стервятник, спета твоя песенка? - усмехнулся командир отряда, забираясь в седло. - Теперь на виселице у нас попляшешь.
Разбойник молчал. Впервые за долгие годы ему стало страшно.
Отряд отправился на северо-восток, прочь из выжженных солнцем степей. Солнце стояло в зените...
Дагар проснулся в холодном поту. Он еще чувствовал привкус пыли на губах.Поднявшись с соломы, он закрыл лицо руками и заплакал. Слишком яркими были пришедшие во сне картины прежней жизни. Он очень хотел изгнать их из памяти, но память вернула все. Тело обжигало болью - на нем до сих пор остались следы цепей, которые теперь болели так, словно их жгло огнем. Как же он дошел до такой гнусной жизни?!
Бродяге показалось, что его сейчас стошнит от отвращения.
Он вспомнил, как попытался бежать в первый раз. Вспомнил, как возле границы великого северного леса, все-таки смог освободиться от цепей и скрыться среди деревьев. Вспомнил страх, страх, как у гонимого зверя, когда дружинники вошли под лесную сень вслед за ним. Словно загнанный волк, он бежал, помогая себе руками, принюхивался, скрывался, углубляясь в лес все дальше, и дальше, и дальше, пока лес не поглотил его.
Дагар прожил в деревне несколько недель, до наступления теплых дней. Местные жители держали не слишком большие огороды и поля, все больше добывая себе пропитание охотой и рыбалкой. Дагар старался помогать им как мог: ставил силки, проводил часы с удочкой, чинил заборы. Селяне поначалу относились к нему со страхом недоверием, слухи о беглом головорезе распространились быстро, да и сам он не мог еще толком с ними объясниться. Но потихоньку лед между Дагаром и деревенскими треснул: он наловчился резать детям игрушки, а те порой приносили от родителей крынку молока или кусок хлеба, смазанный медом. К моменту его ухода, некоторые из поселян относились к странному бродяге даже с какой-то теплотой.
Самое удивительное, что за прошедшее время Дагар вновь научился говорить. Он еще не мог складывать сложные предложения, но слова, в отличии от первого дня, стали даваться Дагару легче. Единственным, что омрачало жизнь пришельца из леса, стали раны, нанесенные ему цепями. Они так и не заживали, постоянно причиняя жгучую боль. Со временем, однако, он свыкся с ними, наверно как калека свыкается с отсутствием ноги или руки. Душа Дагара страдала гораздо больше, чем тело.
Во дни, когда весна окончательно ступила в свои права, он решился уйти. Дагар не мог сказать точно, что влекло его в путь, но он знал, что остаться на хуторе навсегда было бы неправильно. Дорога звала его дальше. Распрощавшись со старостой и поселянами, взяв с собой в путь еды на несколько дней да вырезанную из ветви палицу, на случай встречи с разбойниками или зверьми, Дагар отправился прочь.
Путь его пролегал через цветущий весенний лес. Идти было приятно и радостно. Лес радовался пришедшему теплу. Так он и странствовал целый день, насвистывая под нос беззаботную мелодию и останавливаясь порой, чтобы отдохнуть и поесть.
Ночь застала Дагара в дороге, прикрыв лесную зелень мягко-серой синевой сумерек. Вот уже начали петь ночные птицы, скрывающиеся в ветвях, но странник упорно продолжал идти вперед по едва заметной тропке, так же, как шел и при свете дня. Где-то недалеко, если конечно жители охотничьей деревушки не соврали и ничего не напутали, должен был вздыматься над древесными кронами огромный камень, воздвигнутый в незапамятные времена одним из древних эрлийских королей. Теперь, когда небеса становились все темнее, разглядеть камень было бы гораздо трудней. Наконец, деревья расступились, открывая взору странника небольшой холм, на вершине которого стояла огромная, за прошедшие века совсем поросшая мхом каменная глыба. Под ее черной тушей горела далекая пока бусинка костра.
Заметивее, путник ускорил шаг, радуясь возможности пообщаться с людьми после целого дня одинокого странствия. А на тот случай, если люди эти окажутся не столь дружелюбными как он надеялся, Дагар положил ладонь на палицу. Воспоминания поднялись из глубин памяти будто сами собой и больно кольнули его сердце.
К счастью, сомнения Дагара не оправдались, ибо неверный свет пляшущего огня выдал лишь одинокую фигуру, зябло протягивающую руки к костру. Старик.
Подходя, Дагар постарался принять себе самый дружелюбный вид, на который только был способен, дабы ненароком не напугать старика внезапным появлением из тьмы. Тот, однако, заметил странника раньше и приветственно поднял руку. Дагар в ответ показал раскрытые ладони. Он пришел с миром.
- Здрав!.. - по традиции первым произнес путник, - проговорить сразу же после этого "будь" он не смог. Впрочем, говорил Дагар довольно громко и его слова пронзили темную тишину сумрака, - Я - Дагар. Странник. Пришел с миром.
- И ты будь здрав, - спокойно ответил ему старик, подняв лицо, - садись к огню и раздели, коли пожелаешь, мою скромную трапезу.
Дагар благодарно кивнул, обрадованный тем, что все прошло хорошо и старика не напугала отрывистая речь. Затем, разложив на земле плащ, дабы не зазеленить штаны, странник присел к костру полубоком и блаженно вытянул уставшие за день ноги. Рядом с собой он примостил мешочек с едой, которую дали ему в дорогу селяне. По телу расходилась приятная боль наконец расслабившихся мышц. Над огнем побулькивал чем-то съестным помятый металлический котелок.
Они встретились взглядами со стариком. Светлые глаза его, будто совсем не замутненные старостью, полнились какой-то неведомой силой, и пламя костра едва отражалось в них. На мгновение Дагар, не выдержав, даже отвел взор с сторону.
- Ты с юга? - говор у старика был странный, не такой, как у местных. Тоже, наверно, пришел откуда-то издалека.
- Да. Средние земли. Думаю, слышно. А ты?
- Я пришел сюда из очень далекой станы, - почему-то размеренный голос старика умиротворял, - ты такой, поди, и не знаешь.
- Ну, - отходчиво сказал Дагар, - Не говори.
Старик в ответ на эти слова добродушно хмыкнул.
- На север путь держишь? - снова спросил он странника.
- К горам.
Дагар подтянул мешок к себе, порывшись, достал деревянную флягу. Уже почти поднеся флягу к губам, он вспомнил о вежливости и воспитании и предложил ее старику. Тот с благодарностью принял, отпил несколько глотков и передал обратно. Почему-то, пока Дагар шел, жажда не так уж и одолевала, но стоило остановиться на отдых - принялась мучить стократ сильней. Кисловатый квас, растекшийся по горлу блаженной прохладой, по счастью, смог утолить ее.
- А отчего ты путь держишь здесь? - спросил через некоторое время старик с хитрым прищуром, - и почему через эти края?
Вопрос был хорошим. Стародубравье слыло не лучшим местом для одиноких путешественников: на много лиг вокруг не было ни одного крупного поселения, лишь немногочисленные хутора и села скрывались среди густых древних лесов. Поэтому, конечно, любителей идти через эти земли на север или восток никогда не бывало много.
- Долгая история, - уклончиво ответил Дагар, - но и ты тут. Ты тоже идешь.
- Не хочешь говорить. Ну, будь по твоему.
Старик помешал деревянной ложкой кипящий суп и предложил страннику присоединиться к трапезе. В свою очередь,Дагар поделился с ним хлебом и солониной. Некоторое время они не говорили, поглощая еду и упорно работая челюстями. Наконец, насытившись, Дагар лег на спину, подложив ладони под голову.
Уже совсем стемнело. Над ним простиралось бескрайнее черное полотно небес, усеянное белыми пятнышками звезд. Что-то в этом странном старике заставляло путника доверять ему. Что-то недоступное человеческому разуму, но наверно, легко объяснимое сердцу.
- Ладно, старик. Я расскажу. - наконец произнес странник, - Поймешь меня или нет.
- Поведай же.
- Печаль у меня. Дурное в прошлом делал. Много. Душа стонет. На теле раны... Не заживают. Я ищу покоя. Покоя и тишины.
Несколько минут они молчали, и лишь звуки ночного леса нарушали эту печальную тишину. Потом старик тихо произнес:
- Многие люди следуют тем же путем, что и некогда ты. Многие погибают, иные - добиваются почета, и славы, но все они теряют, в конце концов, самих себя. Тебе не поможет одиночество. И дикий лес тебе не поможет.
- Почему?.. - так же тихо спросил Дагар.
- Потому что зло пустило корни в твоем сердце и мучает тебя. Куда бы ты не бежал - не убежишь от него. Хоть червем в землю заройся. И ходить бы тебе с этой раной на сердце всю жизнь. Но, на твое счастье, я знаю место,где тебя исцелят.
Казалось, что светлые глаза старика смотрели прямо в душу.
- Что же это? - спросил Дагар, едва не подскочив. "Неужели это правда? Неужели освобождение от боли может быть так близко?"
Старик поднялся.
- А ты точно хочешь отречься от былого? Не хочешь вернуться к своей старой грязи? Что бы ты там дурного не натворил. А то помогу я тебе, а ты опять за старое примешься.
Пару мгновений снова стояла тишина.
- Да, - твердо произнес Дагар после раздумья, - Да. Я не хочу. Не хочу жить так, - он сделал вынужденную паузу, - как жил.
- Тогда слушай внимательно, странник. В дневном переходе отсюда деревня находится. Большая, возле дороги. Местные называют ее Огнецветной. Недалеко от деревни бьет из земли родник древний. Вода из него исцеляет раны разные и недуги любые. Отопьей ее немного - и будешь, словно заново родился. Спросишь там, в деревне. Думаю, что проводники найдутся.
- Какой родник? - не понял Дагар. - Ты уверен, старик?
- Ты же сам доверился мне. Мое дело - показать тебе дорогу, - туманно ответил тот, - Верить мне или нет - дело уже твое.
Дагар кивнул. Впрочем, лишний крюк на день-другой его бы не затруднил. Странник посмотрел на далекое небо, где перемигивались друг с другом маленькие жемчужинки звезд.
- И как туда добраться? - спросил Дагар.
- Нетрудно, - улыбнулся старик. - Отсюда на запад ведет лесная тропа. После недолгого пути по ней, ты окажешься на перекрестке. От него иди на север, не сворачивая. Там та деревня и будет. Если завтра с утра выступишь, то к закату и доберешься.
- Спасибо тебе. Добрый человек, - проговорил Дагар.
Старик улыбнулся.
- Спать нынче пора. А завтра с утра нам обоим в путь.
Дагар открыл очи, стоило только подняться рассветному солнцу. Старика возле уже видно не было. "Уж не привиделось ли мне все это?" - подумал Дагар. Но нет, кострище было на месте. Значит, этот странствующий мудрец и правда говорил с ним вчера. Интересно, почему же он тогда ушел, не пожелав прощаться.
Наскоро позавтракав, Дагар снова отправился в путь. Довольно скоро он нашел ту самую тропу, о которой говорил вчера загадочный старик. Она шла почти от самого холма и скрывалась среди лесных зарослей. Ступив на нее, Дагар отправился на запад.
Удивительно, почему раньше он никогда не обращал внимания на красоту природы? Всю жизнь, он отмахивался от нее, словно от чего-то надоедливого и бессмысленного. Ни красота утра в степи, ни запах трав и цветов, ни бескрайние просторы равнин никогда не привлекали его. Теперь же,Дагар шел по тропе, прикрытый разлапистыми ветвями елей-великанов, и все восхищало его: и шелест листьев под весенним ветром, и хруст веточек под ногами, и завораживающее пение птиц, и этот неуловимый свежий запах утра, разлитый в воздухе.
Такстранствовал Дагар, позабыв о времени.
Неожиданно для себя он услышал где-то недалеко человеческую речь. Дагар прислушался. Говорили о каких-то деньгах.