Аннотация: Мёртвые тоже умеют веселится. А Смерть - тем более... Даже отбросив привычную косу.
Ночная улица может показаться мрачной, тёмной, потусторонней - особенно если эта ночь припадает на День всех святых. Жители соседнего с Большим Кладбищем посёлка, суеверные и боязливые, в эту ночь и носа из дому не высовывали без особой надобности, не то чтоб духов распугивать! Потому Потусторонние, в чьём обществе новости расходились гораздо лучше бесплатных пирожков, однажды не встретив отпора, теперь ежегодно - в одну и ту же ночь - слетались сюда со всей округи, не причиняя вреда, но загоняя местных жителей под кровать одним только мрачным смехом. Для людей это была ночь дрожи и страха, потустороннего сумасшествия, суеверного ужаса... А для нечисти - праздник похлеще нового года.
Но не все живые убрались подальше от безумных плясок под вытьё ветра, ритмичного позвякивания цепей и немелодичных, но в кои-то веки радостных криков банши. Среди призрачных силуэтов, полусгнивших мертвецов и причудливых созданий Тьмы мерно покачивалась под своеобразную музыку молодая девушка. Живая. Тёплая...
Волосы её, нечесаные и, видимо, немытые, складывались в причудливую причёску, что держалась лишь благодаря Танцу. Платье, очерчивающее тонкую, изящную фигурку, щеголяло дырами и доставало лишь до средины бедра, чего, однако, сама девушка не замечала. Она кружилась среди немыслимых чудовищ, принимала танец от пронзённых и застреленных, улыбалась вампирам и приветственно кивала ведьмам. А духи, признав в ней Свою однажды, и здесь отличились постоянством.
Казалось, шум этот безграничен, ведь создают его Вечные, мёртвые... Но ночь на Хэллоуин коротка, а успеть нужно многое. Полночь. И - музыка стихла. Потусторонние, подчиняясь ежегодному ритуалу, послушно выстроились в колонны. Здесь каждый старается пробиться в передний ряд, оставшись, притом, на месте.
Портал - это чёрная дыра для живых, и открытая дверь для мёртвых. Каждый, чья Вечность обречена пройти в Потустороннем мире, может томиться под этой дверью из года в год, оживая лишь затем, чтоб предаться безумному веселью. Благоговение читалось во взгляде каждого. И Живая, так удачно затесавшаяся меж созданий Смерти, не была исключением. Кстати, о Смерти...
Смерть - это Он, вопреки всем принятым гипотезам. Вряд ли костлявая старушка с сельскохозяйственным орудием наперевес смогла бы справиться с этой, мягко говоря, грязной работой. И с воплями ушедших в ад душ, каждая из которых считает своим долгом поселится в разуме и неизменно проклинать, умолять, ненавидеть... Он никогда не был человеком, никогда не жил. А значит, и мёртвым не считался.
Смерть вышел из портала величественно и даже в какой-то мере изящно, с лёгкой ухмылкой на бледном, изнеможенном лице. В руках не было Косы. В ночь на Хэллоуин люди умирают только своей смертью.
Он был костляв, но особой демоничностью не отличался - лишь чёрный плащ, да мёртвенная бледность выдавала в нём Вершителя... Но была одна особенность, склонявшая к его ногам смертных. С кем бы ни заговорил Смерть, он был ровно на две головы выше собеседника, и голос его звучал громом, даже понижаясь до шёпота.
- ВЕЧНЫЕ, МЁРТВЫЕ, ПАДШИЕ! НЕГОЖЕ НАПОМИНАТЬ ВАМ О ТОМ, ЧТО ЗА НОЧЬ ПРИНЯЛА НАС. ВОЗЗВУ ЛИШЬ К РАЗУМУ, ИБО ДУШОЙ ЗДЕСЬ ОБАДАЮТ НЕМНОГИЕ. НЕ ЗАБУДЬТЕ О СОЛНЦЕ. ЛИШЬ ПЕРВЫЙ ЛУЧ КОСНЁТСЯ ЗЕМЛИ - ПОРТАЛ ЗАКРОЕТСЯ, И ЗАПОЗДАВШИЕ ОБРЕКУТ СЕБЯ НА ВЕЧНЫЕ СКИТАНИЯ...
Смерть говорил - и мёртвая тишь охватила толпу. Каждый невольно склонял голову, признавая его превосходство. Но среди боязливых лиц и дрожащих от страха тел Он углядел восхищённый взгляд невероятно зелёных глаз. И, что невероятно - восторженную улыбку... В ней не читалось того суеверного ужаса, который обращали на Смерть живые, не было благоговейного страха, присущего мёртвым. Только благостный восторг...
"Живая!" - пронеслось в голове при виде подвижного лица, растрёпанных волос и яркого, разгорячённого румянца. Смерть знал, что уже семь лет подряд девочка из этой продрогшей насквозь деревеньки проводит Хэллоуин среди мертвецов и призраков, но - ни разу не видел её.
- ВЫЙДИ. - Он не сомневался, что Живая поймёт его. И она поняла. Колонны послушно расступились, и девушка легко прошествовала вперёд... Настолько легко, что, казалось, её ноги не касались земли.
- ТЫ ПЛЯШЕШЬ СРЕДИ МЁРТВЫХ, НЕ ВЕДАЯ СТРАХА. ТЫ ПРАЗДНУЕШЬ С НАМИ, КОГДА ДРУГИЕ НЕ ЧУВСТВЮТ СЕБЯ СПОКОЙНО ДАЖЕ В СОБСТВЕННОМ ДОМЕ... - Смерть запнулся неожиданно для себя самого. Ей не причинят вреда, ведь она не нарушала правил. Ей не причинят вреда, потому что эти большие, глубокие глаза никогда не будут выражать злобы или ненависти. Живая стоит перед Смертью, тихо улыбаясь... А сам Смерть впервые за весь немалый срок своего существования растерялся. Растерянность эта копошилась в мыслях вполне материальным тараканом, выискивая остатки уверенности и засовывая их в... впрочем, об этом умолчим.
Нет, среди Потусторонних не могло возникнуть насмешки над Ним... Скорее, невольное уважение к этой безрассудной девушке, чьё тело ещё не исторгло последнее дыхание, а душа уже потеряла страх смерти. Живая, не сводя со Смерти сияющих глаз, слегка поклонилась, и тот, дабы не потерять кровью нажитый авторитет, кивнул. Со стороны могло показаться, что Вершитель вернул, - а то и никогда не терял, - самообладание... И только сама Живая, задержавшая взгляд на бледном лице, заметила странную заинтересованность в, казалось бы, давно потухших глазах...
...И вот, духи снова вездесущи. Снова раздаётся отовсюду будоражащий кровь смех, а ноги сами пускаются в диковинный пляс, отгоняя разум и душу порывистыми движениями. Опять это живое, трепещущее тело кружится среди созданий Тьмы, раскатисто смеясь... Но вот на плечо опускается чья-то рука, и девушка, не успев остановится, уткнулась носом в чёрный плащ.