"Стане ты раб Божий (имя рек), пойдет из дверей дверьми, из сеней сеньми, из ворот воротами, выйдет далече в чистое поле..."
Я был поздним и единственным ребенком в семье, родителям было за семьдесят, когда я появился на свет. Толстый, розовощекий малыш, я совсем не был похож на своих сварливых стариков. Для меня долго оставалось загадкой, как они смогли зачать меня в таком почтенном возрасте, а главное - зачем? Долгожданным ребенком я не был, мать не возилась со мной, просто выставляла люльку на балкон, чтобы я своим плачем не мешал им с отцом заниматься какими-то малопонятными мне делами.
Со сверстниками я не общался. Дворовая детвора смотрела на меня косо и никогда не принимала в свои игры. Моими друзьями долгое время были книжки. Читать я странным образом сам научился года в три, и с одинаковым упоением глотал Гомера и Лукьяненко, Кафку и Стаута. Мне было четырнадцать, когда среди развалов макулатуры на чердаке я обнаружил брошюрку "Есть ли жизнь после бога?". Не скажу, что эта книжица перевернула мое мировоззрение, но она заставила меня задуматься. У меня и до этого были подозрения о том, что мои старики не являются моими биологическими родителями, а в тот момент я в этом уверился. Я не такой как все, я - Иной. Не такой Иной, как Антон Городецкий у Сергея Лукьяненко, конечно, но я и не человек в полном смысле этого слова.
В древних библейских сюжетах Бог создает человека из глины по образу и подобию своему. Конечно, вариантов и апокрифов довольно много, но смысл примерно такой. Первого человека не зачинали мужчина и женщина. Первая жена Адама, Лилит, детей не рожала. Она отсекала от себя по кусочку копьем, которое ей дал Бог, и так появлялись новые люди. Я появился на свет не в результате зачатия. Привычный мир рассыпался как кусочки неправильно собранной мозаики. И я решил уйти из дома.
- Стане ты раб Божий (имя рек), пойдет из дверей дверьми, из сеней сеньми, из ворот воротами, выйдет далече в чистое поле..., - из глубин архаичной памяти, древнего предсознания эти строчки появились в моей голове и обратившись в слова сорвались с моих уст. Привычный мир был лишь оберткой, шелестящим фантиком того, чему я не смогу дать адекватного названия, потому что не знаю, что в действительности адекватно, а что - нет. Ироничный читатель может провести аналогии с Матрицей, но реальность-без-обертки-фантика не имела ничего общего с самим понятием "мир" как место пребывания человека в пространстве. Как если бы персонаж книги осознал себя персонажем книги, нить судьбы которого - всего лишь несколько сотен страниц, которые перелистывают послюнявленным пальцем. Понял, что все его радости, моменты счастья - лишь название главы, выделенное жирным шрифтом. Что все его жизненные трагедии и переживания - заломленные уголки страниц в качестве закладки. Что жизнь его - пустышка.
- Стане ты раб Божий (имя рек), пойдет из дверей дверьми, из сеней сеньми, из ворот воротами, выйдет далече в чистое поле..., - и я пошел, как говорят в русских сказках, куда глаза глядят. Первый сгусток враждебной информации я встретил сразу за воротами того, что я привык называть домом. Если бы я был компьютерное программой, то сгусток был бы компьютерным червем, который хотел меня пожрать. Мое воображение рисовало его как двухвостую змею, которая ползет задом наперед. "Глубина-глубина, я не твой" - я грустно улыбнулся. Нужно было что-то по-настоящему действенное.
Я не делаю дефиниций
между нулем и единицей.
Я сам себе исходный код.
Я оставил родителей
и тебе меня не включить.
Удивительно, но после того, как я произнес эти простые строчки, чудовище обогнуло меня по параболе и я смог продолжить свой путь. Не отдавая себе отчет в том, куда я направляюсь, я старался ни о чем не задумываться. У меня есть строчки оберега, а реальность-без-обертки-фантика стала постепенно трансформироваться в нечто привычное. Я шагал по зеленому лугу, "чистому полю". Прямо как в сказке.
В лесу, ну узкой тропинке, я повстречал угрюмого юношу с железными зубами. Ничего хорошего встреча не предвещала. И снова меня спас мой оберег, строчки котогоро немного изменились, но остались верными по сути. Сейчас, когда я пишу эти строки, я уже точно знаю, что произойдет со мной дальше. Я читал эту сказку в детстве.