─ Сдачу возьмите, ─ ворчливо буркнула-выплюнула продавщица, неприятная женщина с прилизанными волосами и перекрашенным лицом, едва ли уступающим цирковым артистам. Она, с присущим ей отвращением, швырнула передо мной горстку мелких монеток.
Я вернулась, с трудом соскребла мелочь с прилавка, в надежде отыскать хотя бы пятидесятикопеечную, но нет. Продавщица разменяла мой рубль до такого неузнаваемого состояния, что собрать его вновь не хватило бы терпения даже у пенсионера.
─ Дайте лучше на сдачу пакет,─ нашлась я.
─ Мы такие мелкие не принимаем, ─ не глядя, бросила она, поправляя заляпанный чем-то передник.
─ Но ведь вы сами мне их дали.
─ Даем, ─ охотно согласилась женщина, ─ но не принимаем.
Отчаявшись вразумить упрямую продавщицу, я высыпала мелочь в карман и направилась к выходу из магазина.
В этот день мне крайне не везло. С самого утра, начиная с пригоревшей яичницы. Кулинарное мастерство, скажем так, подводило меня очень редко, почти никогда. Могла картошка в супе развариться, а что еще маловероятнее ─ вода в каше испариться раньше, чем вспомню выключить. Но чтоб яичница! Мистика, да и только.
Но это еще не все: пока завтракала, в гостиную залетел какой-то обезумевший голубь. И вместо того, что бы выпорхнуть обратно в окно, стал биться о стены, словно в предсмертной агонии, в конце концов, изгадив все, включая светлый диван и даже обои.
Но, брошенная тапочка быстро его вразумила. Жаль только, вылетела следом и исчезла в неизвестном направлении. Свесившись с окна, я долго пыталась отыскать ее взглядом, но тщетно. Теперь оставшаяся 'однопарка' могла бы послужить лишь подарком какому-нибудь одноногому пирату. Если, конечно, того не смутит пришитый розовый зайчик.
Вернувшись на кухню, я обнаружила, что недоеденная яичница остыла, потеряв всю свою и так сомнительную аппетитность. В итоге я осталось голодной и потому еще более злой.
Потом полчаса кофту не могла найти. Новую и самую красивую. Помнила, что еще вчера померила и повесила на спинку стула, а сегодня, словно сквозь землю провалилась. Все перевернула, только кофточки нигде нет. Конечно, в шкафу имелось уйма других, но одеть-то хотелось именно эту! Да ладно еще одежда, зарядное устройство от телефона пропало. Когда не нужно было ─ всегда под ногами валялось, а как понадобилось ─ исчезло. И мобильник не переставал нетерпеливо позвякивать, больше раздражая, чем напоминая.
Пришлось купить новое, в ближайшем салоне сотовой связи и еще бежать домой ─ заряжать.
'А жаль, ─ вздохнула я, выходя из 'продуктового', ─ ведь такой чудесный день. Может просто совпадения?' Подумала и ка-ак споткнулась на ступеньках, чуть не приложившись лбом об столб. Проходящие мимо дети хихикнули, уставились вслед, ожидая еще какого-нибудь невезенья. Но я, на их разочарование, дальше прошла без приключений. Только на повороте птичка на рукав нагадила, развеяв все надежды 'случайных подвохов'. Нет, определенно что-то было не так. И даже не во мне, а будто в самом дне. И это 'что-то' предвещало грандиозные изменения в моей жизни. Такие, что случаются крайне редко, и то во время... этих ...ну как их там ...смещений магнитных полей! Ведь ни спроста у меня яичница-то подогрела!
В Москве стоял июль: теплый, солнечный, веселый, от которого хочется щуриться даже через темные очки, напевать любимые мотивы и улыбаться идущим навстречу прохожим, таким же ясным и счастливым. Вдоль тротуаров, свесив золотые 'кудри', цвели березки, дымкой тянулись облака ─ пушистые и белесые, напоминающие сладкую вату из, увы, прошедшего детства. Но а душа, совсем уж не по-взрослому, наполнилась каким-то заоблачным весельем, неописуемым словами, но искрящимся в глазах.
Все мое уныние стало проходить и вот я уже резво шагаю по бордюру, радуясь жизни, как в первый раз. Лето оно ведь не навсегда! Надо ценить эти светлые моменты пока они не скрылись за очередным пасмурным облаком и не отправили наше лучезарное настроение в спячку, до следующих потеплений.
Задрожала сумка, издавая странные гудящие звуки. Я быстро дернула молнию, и уже отчетливый голос Иглесиуса разнесся по улице. Ага, Маша ─ кто ж еще меня вспомнит? Но отвечать я не спешила ─ это была моя любимая песня ─ и дождалась конца куплета. На припев, к сожалению, Машкиных нервов не хватило.
Пришлось перезвонить.
─ Юля, ты где?! ─ вместо приветствия воззрился на меня знакомый голос. Я рассеянно огляделась по сторонам ─ еще минут три до метро.
─ Ну ...почти приехала, ─ пробормотала я, нарочно быстро и невнятно, ─ а ты уже там?
─ Давно! Уже все собрались!
─ Все?! ─ Я озадаченно приникла к запястью. Ужас, и когда только время успело утечь?! ─Ма- аш, прикрой, а?
─ Отлично! ─ раздраженно констатировала она. ─ Значит, на твою поддержку можно не рассчитывать?
─ Нет, нет рассчитывайте. Только она чуть-чуть опоздает ...
─ Знаю я твое 'чуть-чуть'. Наверное, еще даже до метро не дошла.
Я сдавленно кашлянула, но промолчала.
─ Ладно, ─ сжалилась подруга, ─ от Петьки я тебя отмажу и от Зватского с Людой. Но с Николаем Степановичем ты уж как-нибудь сама.
─ Ну, Ма-аш ...
─ Что 'Ма-аш'?!
─ Ну, придумай что-нибудь. Ты же умная.
─ А кто у нас экзамены автоматом сдает?
─ Но то были экзамены, а это Степанович! Ты же знаешь, что будет, если не успею. ─ Я была уверенна, что Маша нарочно меня изводит и придумать какую-нибудь отговорку для нее раз плюнуть. ─ Ну, скажи, что в пробках.
─ Не поверит, ─ решительно возразила она.
─ Почему?
─ Потому что приличные студенты, а особенно, с единственной сторублевой купюрой в кармане, на такси не ездят.
И вправду, после покупки зарядного устройства да еще жвачки в продуктовом у меня сто рублей и осталось. И откуда она все знает?
Я дошла до 'подземки' и быстро-быстро ─ еле успевала ногами перебирать ─ спустилась вниз.
─ Отлично, значит и на твою поддержку можно не рассчитывать?
─ Нет-нет, рассчитывай, ─ передразнила меня Машка, ─ только потом не возмущайся, если отговорка не понравится.
─ Маш, ты золото! ─ взвизгнула я, чуть не сбив идущего мне на встречу
мужчину. Тот озадаченно оглянулся: 'Ненормальная'. ─ Ну, все, пока. Я уже в метро.
─ Пока, ─по ту сторону связи послышался ворчливый голос Степановича: 'Приедет она сегодня наконец?' ─ И попроси машиниста прибавить скорость. Для твоего же блага.
Вы спросите, куда я так спешу? Лучше не спрашивайте ─ поберегите свою психику. Ах, вам интересно? Ну, тогда расскажу, тем более, что лично мне беречь уже нечего.
Спешу я в университет, на ежегодный конкурс 'Молодой изобретатель'. Не обольщайтесь, не все так просто. Проводился он сразу после сдачи последних экзаменов, отчего получил народно-студенческое прозвание: 'Последняя заноза перед гулянкой'. И неспроста ─ во время подготовки над нами измывались хуже, чем надсмотрщики над рабами! Те, кто еще умел склеить две кривые железяки и в итоге получить 'модель машины будущего', а на деле ─ третью железяку, даже более кривую, принужденно занимались каторжным трудом с сентября. Остальные либо скидывались на материал, либо выискивали его сами, в отцовском гараже, на стройках или, что более вероятно, на свалках. И если к назначенному сроку не была готова очередная 'конструкция' металлолома, то о назначении зачетки можно было просто забыть.
Но стыдно жаловаться ─ были люди, которым пришлось еще хуже: Зватскому, молодому преподавателю на 'побегушках' и Люде ─ старшекурснице, чье творение провалилось дважды и приковало нерушимыми оковами и несломленным словом ректора к пожизненной организации этого гиблого дела. С них все и требовали, а в случае замедления установочного плана, вычитывали из зарплаты и стипендии. Так что на свалках мы сталкивались нередко.
Подопытных, то есть изобретателей, обычно выискивали среди первых курсов. Ими становились наивные новички, еще не знающие, что бесплатных 'автоматов' Николай Степанович ─ наш ректор ─ просто так не обещает. Да, да сначала все легко ─ остаться, помочь на часок, детали всякие склеить ─ достойное занятие для творческой личности. Но не успеешь и оглянуться, как ты уже главный лузер курса.
К превеликому счастью, нас с Машкой эта участь обошла стороной. Не то чтобы мы не любили бесплатного сыра, просто на старших курсах учился наш хороший знакомый, который вовремя разъяснил основной закон 'универа': 'Учись-то, учись, стремись-то, стремись, но с ректором лучше поменьше водись'. Так оно и было. Иметь дело с Николаем Степановичем ─ себе дороже. Но это совет новичкам, а мне, уже имеющей два года учебы за спиной, нечего беспокоиться по этому поводу. Во всяком случае, я на это надеюсь.
День конкурса, то есть сегодняшний день, был самым решающим. Мы сдавали конечный итог нашей (хвала небесам!) завершенной работы и уже в последний раз отчитывались перед Николаем Степановичем. Кто осмеливался опоздать в этот день, весьма понятно проявлял свое отношение к конкурсу на протяжении всего предыдущего года. Ясно ведь, что если такая халатность проявлена даже сегодня, то ничем полезным ты и до этого не занимался.
'Вот мне влетит, ─ досадно подумалось мне, ─ вся надежда только на Машку'.
И не было б так обидно, если бы не я, сэкономя на сережках, скидывалась на этот...ри...фе...фиглиматор! Но ректор, конечно же, об этом забыл! А вот помучить меня на третьем курсе, дать вволю побегать за ним с зачеткой в жизни не забудет! Одно радует ─ экзамены уже позади.
Переполненный поезд быстро несся по ветвистой паутине метрополитена. Тускло посверкивали лампы, вагон дрожал, гудел, жужжал, как улей. Занесенная толпой в самую гущу толкучки, я неумолимо пыталась протиснуться ближе к дверям. Но стоящий впереди мужчина спиной преградил все пути, а прижатые к надписи 'Не прислоняться' лица, более 'везучих' пассажиров слабо вдохновляли на дальнейшие попытки.
'Находись бы сейчас здесь даже самый неопытный карманник, то за одну станцию заработал бы себе на машину', ─ невольно подумала я. Хотя от машины, я бы и сама не отказалась. Вот начну работать и сразу же открою кредит, а то с такой ездой недолго оказаться раздавленной где-нибудь на 'курской'.
Закопошившись в вороте, я вытянула из-под рубашки клубок наушников, недовольно их рассмотрела. Отделить старые от новых мне постоянно не позволяли нехватка времени и терпения, ну а теперь целых пять станций, делать все равно было нечего.
Вагон все заполнялся и заполнялся. И это притом, что на каждой остановке пассажиры буквально вываливались наружу. Но очередной подоспевавший поток людей заботливо запихивал их обратно.
Большая широкая, как шкаф, спина по-прежнему загораживала весь обзор, давила мне ноги, да и к тому же резко пахло (точнее, воняло) дешевым одеколоном. В другой, более свободной, обстановке я бы давно отошла подальше, так как весьма щепетильно относилась к подобного рода запахам. Но сейчас была просто вынуждена ехать прижатой к этой... вонючке.
В ходе 'разделки' наушников, кроме двух пар плеерских, обнаружились и потерянные телефонные. Это немного подняло настроение, совсем чуть-чуть, так как я с уверенностью знала, что к вечеру они сплетутся в новый клубок.
Привлеченная громким смехом, перебивающим даже шум в вагоне, я заинтересованно обернулась. Две девушки, примерно моего возраста, стоящие в трех шагах от меня, что-то весело обсуждали, смеясь и активно жестикулируя. Одеты они были довольно интересно: ярко и со вкусом. Обычно избыток цветов выглядит чересчур навязчиво и броско, но девушкам удалось как нельзя лучше подобрать их сочетание. Я даже завистливо вздохнула ─ талант.
Кстати, новоприбывших заметила далеко не я одна ─ вскоре большинство присутствующих стало украдкой на них поглядывать. Не то, чтобы всех так поразили их достижения в познании моды (включая бабку с ведром слив, которая вряд ли вообще знала, что это такое) ─ просто уж очень шумно они себя вели. Особенно для зажатого студня, каковым ощущали себя все пассажиры этого переполненного поезда.
─ Помнишь, я тебе говорила, что на Ленинской новый магазин открылся? ─ донесся до меня голос одной из девушек. Она изящным взмахом отбросила с лица светлую прядь и, улыбаясь, продолжила: ─ так вот, я уже сходила...
─ И как?
─ Супер, просто! Я себе сумку купила и та-акие кроссовки...
─ Какие? ─ нетерпеливо произнесла вторая. ─ Опиши хотя бы.
─ Ну ... такие ...─ она на миг задумалась, подбирая нужные слова, а потом, отчаявшись, попыталась сделать это при помощи рук. Но ее жесты больше походили на описание глобуса, нежели обуви. ─ Ну...как у той девушки.
Она неожиданно кивнула в мою сторону. Запоздало опомнившись, я быстро отвернулась. Теперь на меня смотрели не только любительницы 'шопинга', но и все остальные, с любопытством прислушивающиеся к глупому диалогу.
─ У той, что в дурацкой рубашке? ─ вкрадчиво уточнила вторая.
Первая хихикнула и кивнула.
От подобной наглости я аж поперхнулась. Это ж надо так опозорить, да еще на глазах у всех! Говорила же ─ не везучий у меня сегодня день. Не везучий ─ и все...
─ А кроссовки-то ничего, симпатичные.
─Да, только у моих шнурки розовые и поэтому помоднее смотрятся. А у этой какие-то ... серые.
Та-ак, сначала рубашка, теперь шнурки? Страшно представить, что может ожидать меня дальше. Хорошо еще ─ выходить уже на следующей станции.
И вообще не серые у меня шнурки, а белые... с утра вроде бы были.
Я глянула под ноги. Да, точно, были.
─ Станция Пушкинская. Уважаемые пассажиры, при выходе из поезда...
Тут дверцы отворились, и концовка потонула в общем гуле. Люди, словно муравьи в потревоженном муравейнике, спешно покидали вагоны, разбредаясь в разные стороны. Я тоже заработала локтями, проталкиваясь к выходу, и вскоре общим потоком меня вынесло на платформу.
О чем сейчас говорили те самые модницы, я, в принципе, догадывалась. Так как все-таки умудрилась отдавить одной из них ногу! К сожалению, не той, какой хотелось бы, но, во всяком случае, рубашка была отомщена. И ущемленная гордость тоже. А еще жаловалась.... Ай! Да кто вообще придумал строить столбы на каждом шагу?!
До университета я чуть ли не бежала ─ по времени мероприятие должно было начаться где-то двадцать минут назад. 'Иглесиус' тоже подозрительно молчал, то ли по причине задержки конкурса, то ли...даже страшно представить чего. Еще больше меня насторожила стоящая у здания машина 'скорой помощи'. Врачи, вероятнее всего, были уже внутри, по крайней мере, белых халатов по близости не наблюдалось. Не теряясь в догадках, я поспешила к водителю машины, тощему мужчине средних лет, докуривающего сигарету.
─ Здравствуйте, а вы случайно не подскажете, к кому приехала 'скорая помощь'? Дело в том, что я учусь в этом самом университете, и сегодня как раз конкурс 'молодых изобретателей'. В прошлом году еще по телевизору показывали...
─ Сигарету не дам, ─ отрезал он, смачно сплюнув под ноги,─ рано вам, малолетним, еще курить.
─ Спасибо за проявленную заботу, но курением я и не увлекаюсь. ─ В свои неполные девятнадцать лет я чувствовала себя довольно взрослой и знала цену здоровью. ─ Так к кому вы приехали?
─ А вам зачем? ─ в свою очередь настороженно прищурился он.
─ Ну, я же сказала, что учусь в этом университете, и сегодня у нас конкурс...
─ Который в прошлом году по телевизору показывали. ─ Убедившись в моем равнодушии к сигаретам, он потянулся за второй. ─ Поступил вызов по этому адресу. Мужик с острыми приступами аппендицита.
─ Мужик? А случайно не Николай Степанович? ─ с надеждой спросила я.
Мужчина не успел ответить ─ двери здания распахнулись и под дружное оханье и аханье выбежали врачи, наперевес с носилками. Больной стонал, извивался, словно червь. Я пытливо заглянула ему в лицо ─ нет, не ректор. Следом вышли преподаватели вперемешку со студентами, подняв такой гул, что народу потянуло даже с соседних улиц. В завершения парада показался Николай Степанович, сияющий, как начищенная монета ─ приступ случился с членом жюри, именно с самым строгим и неподкупным.
─ Вот этот мужик, ─ в спешке бросил водитель, ─ а Степанович он или не Степанович, ты уж сама разберись.
─ Угу, спасибо!
Занесли носилки, и только врачи успели сесть сами, как машина сорвалась с места, звеня мигалками, едва ли перебивающими вой изнутри.
─ Что у вас тут произошло? ─ отыскав подругу, любопытно поинтересовалась я.
Маша, вместо объяснений, разразилась безутешным смехом. Чуть успокоившись, она начала было говорить, но, не удержавшись, расхохоталось вновь.
─ Ну?! ─ нетерпеливо 'подогнала' я, все же начиная перенимать веселое настроение подруги.
Девушка снова выпучила глаза, но на тот раз взяла себя в руки:
─ В общем, такая умора! Ты даже не представляешь! Нас, как всегда, перед началом конкурса гимн петь поставили. Наша команда ─ со сцены, а остальные ─ со своих мест. И вот поем мы протяжно так, невпопад ─ ты же знаешь, слухом у нас мало кто наделен, а кому и повезло ─ лишен голоса. А тут взвоет кто-то нечеловечески и, самое странное, в такт музыки! Смотрим ─ член жюри. И лицо такое, страдальчески грустное: для гимна, самое то. Ну мы и подумали, что подпевает.
Второй раз взвоет, третий.... И тут, когда в его сторону уже стали подозрительно поглядывать, а льстивый Николай Степанович порядком устал твердить, что таков он истинный патриот, 'жюриист' как скатится под стол и уже оттуда жалким писком:
─ Вы что, глухие?! Я умираю...
На наш смех обернулись столпившиеся поблизости студенты. Преподавательница по теории возмущенно шикнула.
─ Но это еще не все, ─ неумолимо продолжала Машка, ─ мы в панике, стол жюри обступили: кто листом бумаги махал, кто водою обрызгивал, кто в медпункт рванул. Пострадавший ревел, ни на секунду не замолкал, а тут еще медсестры, как назло, нет. Все, наперебой, пытались оказать первую помощь, чуть не сделав ее последней в его жизни. Наконец, вспомнили позвонить в 03...
Тут я оборачиваюсь на непонятный звук. Смотрю: Стас, ну придурок наш, по-прежнему стоит на сцене с воткнутыми наушниками, закрытыми глазами и пискляво допевает третий куплет гимна!.. Ой, Дима идет, ─ неожиданно заметила Маша, разом смахнув все веселье.
Ненавижу, как она произносит его имя: в полголоса, с печальным вздохом, украдкой поглядывая на меня, словно ожидая, что я вот также грустно вздохну, скажу, как все еще люблю, скучаю, не могу дальше жить, разражусь слезами, уткнусь в ее плечо и остаток дня проведу в смятении. Даже не удивлюсь, если в ее сумочке обнаружится жилетка, специально приготовленная для подобного случая.
─ Ну и пусть идет,─ равнодушно бросила я, все же не поднимая глаз, дабы не встретиться с ним взглядом. Нет, не потому что мне без него плохо или что-то в этом роде, а просто так больше шансов, что он пройдет мимо. Не надо будет натянуто улыбаться, делать вид, будто мне безумно интересно, как его дела, а ему, в свою очередь, как у меня. Нас и раньше мало что связывало, а теперь и вовсе ─ пропасть.
Но Маше хватило и этого. Ей вообще, любая моя реакция подходила как нельзя лучше. Скажу о нем улыбнувшись ─ пытаюсь забыть; грустная мина ─ 'бедняжка страдает'; равнодушный вздох ─ скрываю свои чувства. И во всех случаях ее глаза полны трагедии и печали. Иной раз мне и самой становится не по себе, хотя почти сразу мною овладевает чувство раздражения и досады. Ну как тебе объяснить, что не было ничего?! Не было!
Трудно назвать наши прошедшие отношения любовью...да и вообще трудно чем-то назвать. Все началось давным-давно, еще на первом курсе. Первый курс...брр, прям мурашки по телу, как вспомню тот сентябрь. Да-а, время было похлещи нашего, я с завистью смотрела на старшекурсниц, уже умело и уверенно плавающих по коридорам университета. Я же себя ощущала ужасно робкой, брошенной в самую глубь реки и подхваченной течением. В такой момент, наглотавшись воды, цепляешься за каждую щепку, лишь бы она помогла удержаться. И не всегда на пути попадаются прочные мосты, по которым легко и просто добраться до берега. Намного чаще ─ это одиноко плывущие корявые бревна, так же подхваченные течением, но, по крайней мере, не тонущие и помогающие продержаться на воде.
Им и был Дима. С его самодовольной ухмылкой, глупым рингтоном на мобильном, начатой пачкой сигарет, которую, по какой-то непонятной причине, необходимо было докурить именно сегодня. Его глупые шутки (ох, как же они мне надоели!) и нескончаемая дорога до метро, а порой напряженное молчание, которое мы оба пытались нарушить, но любое сказанное слово звучало на удивление глупо и нелепо. Мы абсолютно не подходили друг другу, не сходились ни в одних интересах. Он не любил ходить в кино, гулять, в парке, кидать камешки в озеро, кормить голубей на площади. Он даже футбол не любил, а за двадцать лет прочитал всего одну лишь книгу и то комиксы про черепашку Ниндзя в шестом классе. Даже не помню, о чем мы с ним говорили, ведь он делил мир только на блондинок и брюнеток, виски и мартини, Бентли и Феррари, в то время как у самого карманных денег не хватило бы и на детский велосипед.
Да, расстались, потому что за те немногочисленные месяцы, на протяжении которых мы пытались что-то создать, не появилось ни единой причины, указывающей на продолжение наших отношений. Лишь горькое чувство разочарования: неужели это и была знаменитая любовь? Которую, столько столетий восславляют поэты, воспевают в песнях, ставят главным смыслом жизни. Бред. И это говорит вам человек, прошедший это 'трепетное' чувство. И осознавший, что жизнь ─ не кино. И не роман со счастливым концом. А борьба за 'место под солнцем', в которой нужно найти и отстоять себя. А люди, окрыленные в ожидании любви, быстро свалятся на землю, стоит им только понять, что это такое на самом деле.
И это по-прежнему говорит вам человек, который уже однажды не совсем мягко приземлился и потерял всякий смысл набирать высоту вновь. Потерял всякий смысл любить.
─ Он прошел, ─ тихо сказала Маша, заметив мой опущенный взгляд, ─ судьба действительно тянет вас в разные стороны.
А я что говорила?
─ Та-ак, барышня, ─ ректор возник так внезапно, что я вздрогнула от неожиданности, ─ опаздываем, значит?
Бордовый костюм в тонкую светлую полоску, красный рифленый галстук, завязанный в такой широкий просторный узел, что остальная его часть заканчивалась у начала пуза, которое из-за своей величины скрывало ремень и часть брюк. Рубашка какого-то странного цвета, отдаленно напоминающего песочный, но на свету переливающийся и в светло-коричневый и даже в болотный. И, в заключение, туфли, сделанные из такой некачественной кожи, что создавалось ощущение, будто их всю ночь прожевывала очень трудолюбивая и усердная корова.
Вот таков и был парадный наряд Николая Степановича, который он надевал очень редко и относился к которому с трепетом и аккуратностью. Ректор время от времени поглядывал в зеркало, причесывал уцелевшие от лысины волосы и приглаживал густые усы. Потом поправлял галстук, делая узел еще шире, и в итоге оставался вполне довольным своим видом.
─ Да, Николай Степанович, я же вам говорила, ─ напомнила подруга, ─ она приехала, как только ей стало лучше.
Ректор недоверчиво перевел взгляд на меня.
─ Да, голова уже почти не болит, ─ наугад брякнула я.
Взгляд стал еще более подозрительным.
─ И остальное тоже, ─ робко добавила Маша.
Пока я пыталась сообразить, что могло подразумеваться под этим 'остальным', Николай Степанович недовольно покачал головой и наконец выдавил:
─ Меньше надо есть импортных продуктов. Вот молодежь, набьет желудок непонятно чем, потом и жалуется!
И в доказательство гордо погладил свой живот, по его мнению, состоящий лишь из экологически чистых жиров.
Я, пылая от стыда и негодования, обернулась к Маше, одним взглядом выражая все, что я думаю о ее сомнительных способностях отговаривать честных людей. В свою очередь и она насупилась: 'А не надо было опаздывать!'. И от намечавшейся перепалки нас спас лишь ректор, бесцеремонно втолкнув в здание университета, куда уже цепочкой тянулись возвращавшиеся студенты.
Петь гимн по новой не стали, не решились испытывать судьбу, тем более что самые почетные гости конкурса ─ жюри были категорически против. Сразу перешли к подписи всякого рода документов, которые предоставили каждой группе участников. В основном это были соглашения с условиями конкурса и ознакомления с правилами безопасности (знать бы еще, с какими), но присутствовали среди них и особые бланки, которые подписывались под пристальным надзором Николая Степановича. Таковым был добровольный отказ от денежного приза, обещанного за лучшее изобретение и согласие на перевод этой суммы в фонд университета.
Не знаю, как бы это отразилось на самом университете (разве что новую грамоту в холле повесят или в мастерскую лампочку наконец-таки вкрутят), но ректор тоже неспроста так суетился. А зная его ненасытный, продажный характер не было и сомнений, в чей карман в итоге попадёт выигрыш.
Лично мы не особо разделяли его энтузиазма, прекрасно зная, что от жадного Николая Степановича никогда ничего не перепадет. Самое большее ─ похвальный лист, и то в редком случае. А так может просто по плечу похлопать и пожелать удачи.
Поэтому мы и подписывались очень медленно, нехотя выковыривая инициалы и вспоминая каждую единицу времени и денег, потраченных на этот проект. Я даже умудрилась подпись поставить не свою в надежде получить хоть сотую часть выигрыша, но, увы, этого даже никто не заметил. И настрой Николая Степановича был решительным, как никогда ─ уж очень ему была нужна 'Приора'.
И все же не все придерживались моего мнения, был и тот, кто искренне верил в победу (хотя тоже подписывался не без досады). Наш изобретатель Петька ─ студент математического факультета, единственный, кто вложился в конкурс душой и сердцем и уже второй год работал 'за спасибо'. Парнем он был хорошим, но порой до того нудным, что долго находиться в его обществе становилось опасным для здоровья. Зато другом он был очень преданным и надежным.
В этом году университетский зал принял еще больше гостей, чем в предыдущем. Студенты в сопровождении нескольких преподавателей сгруппировались по краю, создав плотное кольцо вдоль стен. Стол жюри вытянули чуть вперед, украсили шарами и цветами, что на фоне их 'кислых' лиц выглядело крайне нелепо. В самом центре поставили парту, на которой участникам предстояло выставлять свои изобретения. Одним словом, с прошлого года почти ничего и не изменилось.
─ Здравствуйте, дорогие гости! ─ прогромыхало от ближайшей колонки; Николай Степанович вышел на середину зала, щеголяя новым беспроводным микрофоном. ─ Рад приветствовать вас на ежегодном конкурсе ' Молодой изобретатель'! Скоро мы увидим наших очередных участников, но для начала представлю вам уважаемых членов жюри!
Говоря слово ' уважаемых', ректор постарался произнести его как можно громче, от чего оно разнеслось противным гулом, а лица ' жюриистов' вытянулись еще больше.
─ Так, а что с нашей самоделкой? ─ обратилась я к ребятам, когда речь Николая Степановича стала уж совсем официальной и неинтересной.
─ Ты имела в виду модель машины будущего? ─ обиженно поджал губы Петька. ─ Она в порядке, я как раз вчера ее и доделал, хотя, если бы у меня было еще хоть немного времени, то не помешало бы изменить корпус.... ну, потом, когда буду располагать средствами... в общем, на титановый. Он и...
─ Ты что, вообще хочешь нас без штанов оставить?! ─ возмутилась Маша.─ Нетушки, нам и похожий на титановый вполне хватает.
─ Это вам хватает, потому что в технике ничего не понимаете,─ неуверенно возразил он.
─ Угу, а ты значит понимаешь?
─ Я? Да я потратил целый год на этот конкурс. Окончил технические курсы ─ я месяц ездил на Арбатскую! Побывал на всех физических семинарах, прочитал с полсотни докторских работ и докладов. Посетил несколько музеев механики, в том числе и подмосковный. Прошел психологические тренинги, взял несколько частных уроков у выдающихся изобретателей современности. Поехал в Калининградскую Академию на открытый...
─ Петя!─ замогильно взвыла девушка, ─ хватит! Мы не посещали психологических тренингов ─ пощади нашу хрупкую психику!
Объявили первого участника. К парте вышел высокий щуплый парень в коротких штанах, прижимая к груди нечто железное, шарообразное и, по всей видимости, тяжелое. Все выжидательно замолкли. Парень раскраснелся и стал, что-то тихо бормотать себе под нос. Присутствующие еще с полминуты молчали, пытаясь расслышать хотя бы часть сказанного, но очень быстро поняли, насколько это бесполезно. И в зале возобновился привычный гул.
─ А выигрыш, кстати, повысили, ─ гордо сообщил Петька, ─ до семидесяти тысяч.
─ Семьдесят тысяч...─ мечтательно протянули мы с Машкой, с ненавистью поглядывая на ректора. Тот в свою очередь мило помахал нам рукой, но, заметив, что кроме нас на него пока никто не смотрит, пригрозил кулаком.
Между тем, изобретения первого участника оказалось вполне стоящим, я бы даже сказала ─ в меру гениальным. Железный шар вертелся на месте, светясь разноцветными лампочками и звенел будильником от малейшего прикосновения. Собравшиеся 'ахали' и восторженно аплодировали; 'жюриисты' одобрительно кивали, то и дело чиркая в своих блокнотах.
─ Ну, а твоя модель будущего так сможет? ─ не удержалась от подколки я.
─ Моя модель машины будущего и не на такое способна, ─ непреклонно завершил Петька, бережно доставая эту самую модель из коробки. Носил он ее только под крышкой не то для конспирации, не то для еще чего-нибудь не менее бредового.
─ Ух ты!
Парень самодовольно усмехнулся:
─ Что, нравится?
Изобретение, безусловно, удалось. Это была изящная железная конструкция, с рядом светящихся лампочек и еще десятком различных приспособлений. И стоило только преподнести к ней руку, как детали начинали двигаться, то приподнимая, то опуская корпус.
─ Ничего себе, ─ у девушки от волнения пересохло в горле, и она достала из сумки бутылку воды.
─ Вы еще внутри не видели, ─ Петя просто сиял от счастья. Он снял с модели верхнюю железную пластину, обнажив при этом множество мелких разноцветных проводков. ─ Вот этот ─ отвечает за свет, а этот...
─ Красиво... ─ Маша, совсем обомлев, нависла над машиной и тут от неосторожности выронила из рук незакрытую бутылку.
Толстая струя хлынула прямо внутрь незащищенной конструкции, отчего все лампочки разом потухли, а двигавшиеся детали ─ застыли.
Парень испуганно подхватил машину и завертел в руках, взволнованно заглядывая во все щели, откуда обильно капала вода. Затем что-то дернул, щелкнул и безнадежно отвернулся.
─ Она, что, сломалась? ─ дрогнувшим голосом спросила Маша.
Зааплодировали второму участнику. К парте вышла миловидная девушка с собранными волосами и в строгом костюме.
─ Дать платок? Может, ты ее вытрешь?
─ Юль, и как ты это себе представляешь? ─ раздраженно поинтересовался изобретатель. ─ Она же промокла насквозь!
─ Можно феном машину подсушить, ─ неуверенно предложила подруга.
─ Что, тоже вытащишь его из сумочки?
─ В университетском туалете есть электрическая сушилка, ─ вспомнила я.
Петька собрался с духом:
─ Какие мы по счету?
─ Двенадцатые.
─ Успеем.
Обогнув столпившихся студентов, мы вышли из зала. В коридоре было на удивление тихо и безлюдно. До ближайшего туалета поспешно добрались за полминуты и растерянно переглянулись. Идти в женский Петя категорически отказался, я с Машей ─ в мужской. Но, недолго думая, мы догадались отправить парня одного.
─ Хоть бы все обошлось, хоть бы все обошлось, ─ причитала девушка, нетерпеливо расхаживая вдоль двери.
Парень вышел через несколько минут.
─ И как?
По выражению его лица было все понятно и без слов.
─ Это конец. ─ Маша опустилась на ступеньку лестницы. ─ Можем уже и не возвращаться.
Мы пристроились по обе стороны от нее, и повисло задумчивое молчание.
─ И что, ее уже никак невозможно починить? ─ не могла поверить девушка.
─ Нет. Хотя...
─ Что? ─ вскочила Машка. ─ Что 'хотя'?
─ Просто я подумал...
─ Ну?!
─ Нет, вряд ли получится...
Теперь вскочила и я:
─ Говори!!!
─ В кабинете, который мне отвели под мастерскую, есть запасной аккумулятор. Можно было бы поменять его на промокший. Я, конечно, не даю сто процентной гарантии, что в таком случае...
─ И ты до сих пор молчал?! ─ Возмущению подруги не было предела. Она схватила парня за руку и, не дожидаясь, пока он встанет на ноги, потащила вниз по лестнице.
Пети, от неожиданности, освободиться удалось не сразу.
─ Маш, постой! Я ключи от кабинета дома забыл.
Девушка резко остановилась.
─ Лучше бы ты голову забыл!
─ А запасных больше ни у кого нет?
Из зала послышались громкие аплодисменты.
─ Есть.
Мы с подругой радостно переглянулись:
─ У кого?
─ У уборщицы Шуры.
─ Так давай возьмем!
─ Только у нее сегодня выходной.
Снова повисло унылое молчание. Неужели так возможно: целый год терпеливой и старательной работы потеряли всю свою необходимость меньше чем за секунду! Каждый гвоздик, каждая лампочка, проводочек уже ничего не значат. Представляю, как ему сейчас обидно ─ словно и вовсе ничего не делал.
─ Правда, можно с соседнего кабинета через окно перелезть и открыть дверь изнутри, ─ подумав, нерешительно предложил Петя.
─ Так в чем проблема?
Парень смущенно опустил голову, и я сразу же догадалась что он скажет:
─ Я высоты боюсь.
─ Иди уже!
Петя боязливо вцепился в оконную раму и аккуратно взглянул вниз. Высота четвертого этажа внушала немалое уважение.
─ Я не могу-у, ─ срывающимся голосом взвыл парень, уже собираясь слезть с подоконника, но Маша тут же втолкнула его обратно.
─ Ну же! Это совсем не страшно.
─ Я сорвусь! ─ убежденно заныл он.
─ Какой кошмар! ─ всплеснула девушка. ─ Неужели времена героев и рыцарей действительно канули в лету? Юль, может, ты пойдешь?
Я отвернулась:
─ Не хочу.
─ Но ты, что зря десять лет на скалолазание ходила?
─ Выходит, что да.
─ Ну, Юль, ─ заканючила она, ─ но ведь после того случая сто лет прошло!
Петя тоже оживился и с надеждой уставился на меня.
─ Сказала же ─ не хочу.
Подруга возмущенно скрестила руки.
─ Вот вы, ребята, даете! Мне что сейчас на каблуках самой лезть?
Я промолчала, а в груди привычно защемило. Как будто ее слова выстрелили в упор по едва затянувшейся ране.
─ Ладно, ─ Маша решительно стянула с себя обувь, ─ не поминайте лихом!
Железная перекладина, по которой девушка в два шага добралась до соседнего окна, была широкой и даже на вид прочной. Сорваться с такой было бы по меньшей мере смешно.
Щелкнул дверной замок:
─ Готово!
Мы вошли в захламленную мастерскую, и парень тут же принялся за дело.
─ Маш, давай вернемся в зал, пока Николай Степанович не заподозрил чего недоброго. А Петя подтянется, как только закончит.
─ Да, действительно, идите, ─ согласился он, ─ но только ни в коем случае не говорите, что машина зависла. Просто придумайте что-нибудь.
─ Угу, придумаем. У Маши в этом вопросе опыт, безусловно, есть, ─ заметила я, не без обиды поглядывая на подругу.
В университетском зале было все так же шумно. Да и нашего отсутствия, похоже, никто не заметил.
К парте уже выходил десятый участник, когда, наконец, вернулся Петька. Вид у него был хоть и запыхавшийся, но вроде бы оптимистичный.
─ В общем, вот, ─ отдышавшись, парень открыл коробку.
─ А это что такое?!
Теперь железную конструкцию украшали большие резиновые колеса.
─ Я открутил их от забытой детской машинки брата, ─ заговорщицким шепотом признался он, ─ здорово, правда?
─ М-да... ─ Я взяла модель в руки и перевернула корпусом вниз, чтобы посмотреть, как он их закрепил. Не поверите ─ изолентой.
─ Гайки не сходились, ─ смущенно признался Петька.
─ Но это же не честно!
'Точнее, глупо', ─ подумала я, но не стала в конец расстраивать парня.
─ Да ладно, все будет нормально, ─ как-то малоубедительно отмахнулся он.
Маша сосредоточенно постучала ногтем по потухшим лампочкам.
─ А почему они не загораются?
Парень потупился:
─ Этого мне исправить не удалось.
Он замолчал, и мы как-то обреченно посмотрели друг на друга.
─ Ребята, может, пойдем отсюда, а? ─ неожиданно предложила девушка. ─ Да ну, этот конкурс.
─ Ты что! А как же Николай Степанович? Он же нам житья не даст после такого.
─ Да я лучше сессию сто раз пересдам, чем стану соучастницей этого позорища!
─ А по чьей вине все это случилось, ты случаем не забыла?
Маша недовольно засопела.
─ Ладно, что вы предлагаете?
Петька обрадовано полез в ту самую коробку и достал пульт управления, который обычно прилагается в комплекте с игрушечной машинкой.