Аннотация: Я выдумала ее, и теперь она где-то живет, в воображаемой стране на воображаемой планете... Когда-нибудь я встречу ее на улице, столкнусь...
- Анна?
- Уг-хм, - прожевала, сглотнула. - Анна и макароны, в настоящий момент.
- Очень приятно!
- Правда, что ли? - искреннее удивление. - С чего бы это?
- Э...
- Вот то-то и оно, - сладкая улыбка почти сытого людоеда.
Волосы - иссиня-черные, вьются от природы. Лицо далеко не красивое и даже не миловидное, и без единого следа попыток нарисовать на нем миловидность или создать ее выражением. Потертая "косуха" и застиранные добела джинсы. Обломанные ногти. Разбитые армейские ботинки, наводящие на ряд фантастических предположений - обо что их можно так раздолбать? Дорогущие темные очки. Губы в мимических морщинках. Белая седая прядь на виске.
- Анна?
- Именно,- кивок, взгляд за темными очками неуловим.
- Анна Вольская?
- Как ни странно... - струйка дыма сигареты.
- Вы... ты... меня не помнишь?
- Нет, - легкое пожатие плеч.
- Мы вместе учились в школе!
- Да, это событие, - ухмылка, недвусмысленно пародирующая голливудскую стоматологическую.
Профессия - журналист с особой любовью к командировкам, и внештатник в добрых пяти других редакциях. Перелетная птица, не могущая жить без поездок, новых городов, новых лиц, звука моторов самолета, стука колес поезда. Острый язык, острый ум, колющий взгляд, замаскированный очками, диктофон - продолжение руки, потрепанный блокнот, любимая ручка, запах сигаретного дыма и мазута вместо духов, английский и французский в совершенстве.
- Анна?
- Слушаю, - нажата кнопка "громкой связи".
- Я очень соскучился...
- Это невзаимно, - пальцы не отрываются от клавиатуры.
- Как так можно?
- Да запросто, - пожатие плеч, которого собеседник все равно не увидит.
Дом - логово, в которое нет никому входа. Однокомнатка в хрущобе, а комната кажется удивительно свободной - шкаф-купе и компьютерный стол, для спанья - надувной матрац, прячется в шкафу. Кухня: две любимые чашки - кобальтово-синяя и черная, столик, стул, стиральная машина. Плотные черные шторы, за ними - жалюзи, десяток металлических подсвечников - на полу и на стенах. Табачный дым пополам с сандалом - в воздухе, воздух, нагретый кулером и дыханием, тишина стен со звукоизоляцией, четыре колонки по углам потолка, рев Rammstein.
- Анна?
- Я. - пальцы вертят черную ручку с серебряным пером.
- Вам не кажется, что ваша новая статья...
- Мне не кажется. -глаза едва заметно щурятся.
- Эта статья, она...
- Мне не кажется. - голова склоняется набок.
- Вам не нужна эта работа?!
- Мне - нет, а вам? - ласка в голосе продирает наждаком.
Стерва, эгоистка, упрямая тварь, самовлюбленная зануда, хамка, асоциальный элемент, язва, опять стерва, синий чулок, ледяная крыса... Крик вслед, равнодушное пожатие плеч, ночной звонок, равнодушно повешенная трубка, клятвы и обвинения, равнодушный смех, признание в любви на ночной улице, букет цветов, вежливый отказ, "- С тобой я пошел бы в разведку, но не в загс... - Спасибо, ты действительно меня понимаешь!", сто шестьдесят километров в час по МКАДу, сырое мясо с ладони, зеленый чай, дробь пальцев по клавиатуре, растянутые в постоянной насмешке губы...
Я выдумала ее, и теперь она где-то живет, в воображаемой стране на воображаемой планете, в моей реальности, и она гораздо реальнее всех незнакомых мне "настоящих" - я знаю ее имя, я знаю звук ее походки, я знаю, как развеваются ее пропахшие сандалом и табаком волосы на ветру, я слышу ее голос, я понимаю ее насмешки и претензии.
Когда-нибудь я встречу ее на улице, столкнусь, и остановлюсь, и не смогу скрыть удивления на лице, и вульгарно отвешу челюсть, и лицо мое будет настолько перекошенным, шокированным, что она не сможет не поинтересоваться, в чем же дело.
- Анна?
- Да, а что? - в голосе даже тень заботы.
- Это я вас придумала, Анна...
- Правда, деточка? Спасибо большое! Вы меня хорошо придумали! - хлопок ладонью по плечу, улыбка без насмешки.